Текст книги "Enigma (СИ)"
Автор книги: Лана Мейер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)
Ощущая легкую головную боль, понимаю, что пришло время очистить разум от лишних мыслей и приступить к медитации. Направляясь к центру комнаты отдыха, просматриваю на браслете пропущенные сообщения: почти сотня пропущенных звонков от Эрики за две недели. Сейчас она мне совершенно неинтересна, хотя бывали дни, когда мне действительно хотелось видеть эту красотку в своем доме. Как ни крути, мисс Грейсон – «породистая кошечка» и с ней не стыдно появиться на приеме у Премьер-Министра, на Всемирной конференции ученых, и на любом другом сборище Элитов. Она воспитана и красива. Чертовски капризна. Но сейчас, я слишком занят проектом, шоу, и шарадами отца, а главное – поисками способа, которые не даст мне сдохнуть, поэтому мой интерес к Эрике стремится к нулю.
Мне даже не хочется притворяться, что она нужна мне, чтобы сохранить ее для нашего возможного взаимовыгодно брака. Сейчас все, даже положение в обществе, отошло для меня на второй план.
Сделав семь глубоких выдохов, и провентилировав легкие, я попытался сосредоточиться на себе, но внутреннее напряжение постоянно мешало. В таких случаях я занимался спортом или сексом, но все мои девочки находились сейчас в «Энигме». Случайный секс и шлюхи мне приелись, а единственная девушка в доме, не считая прислуги – это Кэндис.
Но я не намерен больше повторять это безумное недоразумение, что произошло между нами. Одного «системного сбоя» мне хватило, и я не хочу… вновь терять контроль над собой, превращаясь в животное, которое думает только о том, чтобы бесконечно трахать это полное волн сопротивления тело.
Раз. Два. Три… – начинаю считать я, но чуть напрягая слух, понимаю, что слышу размеренный стук шпилек о каменный пол холла. Она там, еще внизу. Я слышу ее взволнованное дыхание, и то, как она заламывает свои нервно дрожащие пальцы.
Входная дверь в комнату отдыха открывается, и я в который раз жалею, что не установил на ней защиту. Мне не нужно открывать глаза, чтобы понять, кто является моей незваной гостьей.
Низкочастотные вибрации, дорогой парфюм, взрослящий ее на несколько лет… судя по стуку каблуков, она, как всегда, не идет, а просто «плывет», виляя бедрами, наверняка обтянутыми узким платьем. Красным? Скорее всего. Я даже чувствую запах ее возбуждения, такой острый и сильный, что становится очевидно, что мисс Грейсон забыла надеть белье. Безусловно, Эрика пришла потрахаться. Я не понимаю, как Рика может быть такой гордой в окружении других людей и в поведении с другими мужчинами, в то время как ко мне она готова бежать по первому зову и призывно раздвинуть ноги по щелчку пальцев.
Она сексуальная, красивая, безумно горячая. Проблема лишь в том, что ее жар не оставляет на моем ледяном сердце ни одной трещины.
– Мак, какого черта? Ты пропустил встречу с моими родителями. Не отвечаешь на звонки почти две недели. Я устала приходить к тебе в офис, и выслушивать рассказы о том, что у тебя по сто встреч в день, и ты сейчас очень занят. После смерти отца, тебя будто подменили. Сколько еще я должна терпеть к себе такое отношение? – взрывается Рика, и ее голос сейчас похож на скрип ногтя по стеклу.
С тяжелым вздохом открываю веки, и к этому моменту, мисс Грейсон уже опускается на ковер, и ползет по направлению ко мне, извиваясь, как кошка. Светлые волосы собраны в элегантный пучок на макушке. Профессиональный макияж без единого изъяна подчеркивает ее красоту и женственность. Малиновые губы прибавляют возраста, а не сексуальности, как она предполагает.
– Рика, ты же знаешь, что мне иногда нужно побыть одному, – нейтральным голосом произношу я, и даже бровью не веду, когда она закусывает губы, оглядывая меня голодным взглядом, фиксируя его в области паха. – Если я сам не звоню тебе, значит, хочу побыть один. Я тебя не звал, детка.
Девушка обиженно поджимает губы, на мгновение опуская уязвленный взгляд. Три секунды уходит у Рики на то, чтобы подавить женскую гордость.
– Мы оба знаем, что это не так. Тебе нужна я, – хныкает девушка, поджимая ноги и снимая каблуки. – Ну как ты можешь передо мной устоять, м? – Рика соблазнительно ведет плечом, спуская тонкую бретельку платья с одного плеча. Я предугадываю все ее действия. Сейчас она психанет, выпустит свои коготки, а потом начнет ластиться к своему хозяину. – Черт возьми, как можно быть таким бесчувственным сухарем? Ненавижу тебя, – картинно возмущается Рика, кидая в меня туфли с крошечными шипами на ремешках. Я уклоняюсь, не одарив ее даже улыбкой.
Демонстративно надувшись, девушка скрещивает руки на груди, и я, наконец, принимаю решение принять участие в ее игре. Но ей не понравятся мои правила.
– Ты всегда так течешь, когда ненавидишь кого-то? – сухо спрашиваю я. Слишком хорошо знаю ее запах, чтобы игнорировать его. Сейчас он раздражает все рецепторы, а не вызывает возбуждение.
– Я соскучилась по тебе. Все так изменилось. Мне грустно и больно, я чувствую себя одиноко… лучшая подруга выходит замуж, – начинает перечислять Эрика, медленно задирая платье, и приближаясь ко мне. – С тех пор, как мы перестали ходить куда-то вместе, мы очень отдалились друг от друга… – нас разделяют сантиметры, и, хлопая ресничками, Эрика обхватывает меня за шею, устраиваясь рядом, расставляя ноги по бокам от моих все еще сложенных в позу «по-турецки» ног.
Молча наблюдаю за ее представлением, мысленно направляя поток крови к паху.
– Мак, ты мне нужен, – шепчет развратница, рывком оголяя грудь, и прижимаясь к моему телу заостренными сосками. В ту же секунду, я чувствую, как ее ладонь с силой сжимает член, через ткань полотенца. Напряжение в паху не связано с истинным возбуждением, как тогда… с Энигмой, но мне не составляет труда добиться его, стоит только представить одну из своих связанных моделей.
Но сейчас я представил не любую из них… а ее. Черт.
– Кажется, я тоже тебе нужна, Лэй, – удовлетворительно шепчет Рика, потираясь носом о мой нос. – Лэй, пожалуйста… возьми меня, – почти умоляет она, прикасаясь губами к моей шее, прокладывая дорожку поцелуев по плечам, пока я снисходительно наблюдаю за этой убогой картиной.
– Сбрось напряжение. Для начала, – короткий приказ заставляет ее вздрогнуть, и она с опаской смотрит на меня снизу вверх. На дне серых глаз я замечаю неприкрытую жажду и возбуждение.
– Не поняла, Карлайл, – она игриво толкает меня в грудь, строя из себя оскорбленную девушку.
– Поработай. Ртом. Детка, – чеканю я, слабо прижимаясь к пухлым губам. И тут же хватаю ее за волосы, за секунду растрепав остатки дорогой укладки, прижимаю лицом к паху, толкаясь бедрами в ее губы, прямо через полотенце. Я знаю, чувствую, как это возбуждает Рику. Ее рот наполняется слюной, мышцы бедер сжимаются от одного предвкушения того, что мой член сейчас окажется у нее на языке. Не нужно быть долбаным гением, чтобы знать все это.
– Ты законченный эгоист, Карлайл, – мурлыкает Рика, и явно хочет сказать что-то еще, но я рывком освобождаю себя от полотенца, и, обхватывая член за основание, толкаюсь в ее раскрытый и готовый принять меня рот, с силой надавливая на затылок. Удерживая сильнее, без жалости. Она опытная девочка, к тому же сама пришла за этим.
С мгновение я смотрю на то, как ее идеальные, малиновые и увлажненные губы обхватывают член, пытаясь проанализировать ощущения в области груди, но их нет. В паху болезненно тянет, и я хочу поскорее избавиться от этого чувства. Просто кончить и забыться.
– Но тебе это нравится. Ты же за этим пришла? Получила? – мой голос звучит спокойно и безэмоционально, но я игриво хлопаю ее по щеке, продолжая удерживать на месте, и толкаюсь глубже. Когда Эрика начинает стонать, упираться и сопротивляться, я не даю ей вырваться, и следующие минут семь просто смотрю на то, как она вылизывает вены на моем члене, и после, бесцеремонно трахаю ее рот.
Черт, я ничего не чувствую. Мне скучно, но остановить это представление можно только одним образом. Я чувствую себя бездушной машиной, когда совершаю пару финальных толчков, насаживая ее с особым усердием.
Хриплый стон вырывается из губ, когда я вижу под закрытыми веками те образы, которые действительно будоражат разум.
Кажется, Эрика остается в восторге от такого проявления чувств – я редко балую ее хрипами и прочими вещами, которые так любят женщины.
– Спасибо, Рика, – отстраняю ее губы, небрежно проведя по ним полотенцем. Не хочу, чтобы испачкался ковер. Я заказывал его из Марокко.
Тут же встаю, даже не глядя в глаза девушке голубых кровей.
Видел бы это Джеймс.
Эта картина ужаснула бы его куда больше, чем связанная Энигма. Но Эрика никогда не пожалуется своему брату на разбитое сердце, потому что понимает, что сама дала мне повод обращаться с ней, как с одной из шлюх в той самой комнате, где я искал объекты для исследования.
– И это все? Ты совсем охренел. Думаешь, я себя на помойке нашла? Ты хоть знаешь, кто я такая? – Рика встает на ноги, нервно поправляя подол платья. К чему скромность сейчас, девочка. Это выглядит глупо.
– Знаю, кто ты такая. Успокойся. Я тебе не звал. И не в настроении выслушивать твою истерику, – натянув домашние штаны, я опускаю взгляд на браслет, просматривая рабочую почту.
– Мак, ну зачем ты так со мной… все же было по-другому.
Никогда не было.
– Ты такой из-за смерти отца? Из-за обвинений в убийстве? В чем дело, Мак…
– Уходи, пожалуйста. Не унижай себя сама еще больше, – я усмехаюсь, не поднимая на Эрику взгляда. Мне не жаль ее, потому что она хотела именно этого. Она знает меня, знает, что я не способен дать ей то, чего она хочет. Эмоциональности, нежности, любви. Чего она ждала?
– Позвони, как придешь в себя, – гордо хмыкнув, она поднимает каблуки с пола, и пулей бежит к двери, оставляя после себя информационное поле, полное невысказанных слов, яда и обиды.
Возвожу глаза к потолку, чувствуя себя несколько лучше, благодаря стараниям Эрики. Все-таки она пришла не зря.
Но хорошее настроение длилось недолго. Мой отец решил снова усложнить мне задачу и передать «привет» с другой стороны и нарушить В-С-Е мои планы, касаемо Энигмы.
Глава 4
Быть женщиной – испытание чувств, невыносимое для мужчины. Осязание, прикосновение значат гораздо больше, образуя канал связи с окружающим миром, который мужская плоть инстинктивно стремится наглухо закрыть. Для мужчины кожа – защитный барьер. Для женщины – орган общения. Ричард Морган «Видоизмененный углерод»
Макколэй
Две недели работы с помещенной в Биокапсулу Энигмой летели быстро. С меня сняли все обвинения в деле об убийстве мисс Фуллер, но мне пришлось потратить несколько тысяч долларов на услуги своего личного адвоката, и кучу времени на то, чтобы создать виртуозно реальную голограмм-видео своего алиби. Запись программного кода, позволяющего выдавать фальшивую запись за реальную, отнимает очень много времени даже у меня. Особенно в такие дни, когда хочется заниматься чем-то действительно важным. К сожалению, никакие деньги не снимут с меня прицел АНИСТ, и по данным от моей охраны, за мной уже начали интенсивную слежку.
Мир ученых, как и любой другой бизнес, полон конкуренции и нечестной игры. Самые гениальные умы этого мира готовы перегрызть друг другу глотки за то, чтобы отстоять свое право быть первыми в той или иной области развития технологий, создания лекарств и во многих других отраслях. В нашем ядовитом сообществе, то и дело вспыхивают глупые скандалы, гремят суды за украденные друг у друга идеи, беспощадная бойня за награды, премии, а главное – признание народа, и крупных мировых компаний, которые нуждаются в конечном продукте. После того, как мой отец изобрел лекарство от одной из самых мучительных болезней двадцать первого века, и получил за это наивысшую награду от АНИСТ, на него началась настоящая травля со стороны других ученых, но ему всегда было плевать на лающих вокруг него «собак». Да, Руфус принес много пользы в этот мир, и даже его эксперимент со мной преследовал благую цель – найти способ предотвратить деменцию мозга, продлить жизнь каждого человека, но я все равно никогда не смогу его понять. Даже я, его бесчувственное создание, не могу представить, что когда-нибудь буду ставить на своем сыне эксперименты.
В целом, меня просто не устраивает та ситуация, в которой я оказался, потому что даже при стопроцентной защите, нельзя быть уверенным в том, что не произойдет полная утечка информации, и все мои труды не будут переданы одному из конкурентов, который присвоит их себе. Как и у любого Творца, у меня настоящий «пунктик» по этому поводу. Некая паранойя.
Мои проекты принадлежат только мне.
Мои девочки, мои прекрасные Создания – только мои, и не имеют аналогов в мире. Ни один ученый и генный инженер до меня, не создавал ничего подобного.
Это все – только мое. Мое. Никому и никогда не прыгнуть выше меня, потому что я создан, по задумке отца, совершенным, всезнающим, как сам Сущий.
Я Бог во всем, что касается моего предназначения… и не только. Если уж и посвящать свою жизнь одному делу, то только руководствуясь принципом: я – первый или никто.
В итоге, я усилил охрану резиденции и клуба, чтобы избежать проблем в будущем. Наши отношения с Джеймсом из дружеских перетекли в официально-деловые, но я знал, что рано или поздно, все изменится и нелепая обида забудется. Даже сейчас, его гложет не то, что он потерял Кэндис, а то, что девчонка обвела его вокруг пальца. Грейсона приводит в ужас мысль о том, что он мог бы привезти ЭТО в свой дом, показать отцу, и представить, как свою девушку. Насколько я знаю, сейчас Джек, как и я, полностью ушел в работу, и Премьер-Министр очень доволен его политическими ходами, особенно заключением союза с арабскими Шейхами, которого он достиг благодаря мне.
Рано или поздно, друг поймет, что какая-то лживая и расчетливая сука не стоит мужской дружбы.
Дружбы… я и сам не знаю, что это такое. И мне не нужны друзья. Но в нашем прошлом есть случай, который связывает меня с Грейсоном, да и в планах на будущее, он является далеко не пешкой, а «конем». Если смотреть на него, как на объект, из которого можно извлечь выгоду, то мы, конечно, «друзья».
Каждый день я начинаю с того, что измеряю пульс, давление, проверяю уровень гормонов, то же самое повторяю с Каспером, отмечая малейшие признаки ухудшения его здоровья. Сначала Кас перестал слышать мои команды, потом стал рассеянным… закончилось все тем, что он устроил беспорядок в заповеднике, который также находится на территории резиденции. Временами, он теряет слух и концентрацию, а через день, вновь становится собой.
Со мной будет точно также.
Первые признаки деградации моей животной копии на лицо.
Мне. Нужна. Гребаная. Таблетка. Любой ценой.
Или…
Согласно анализу, проведенному после, кхм… полового акта с Энигмой, активность клеток моего мозга возросла до прежних показателей. В последний раз, такая была еще до смерти отца.
И это меня совсем не радует.
Лучше я буду зависеть от таблетки, чем от… женщины.
Определенно.
В день, когда я буквально получил послание с того света, от отца, я как раз заканчивал шоу в «Enigma». Очередная обвязка, очередная совершенная модель… но что-то изменилось. Меня бесил тот факт, что мои модели хотели этого, они сами хотели быть связанными, и от этого я терял это незабываемое послевкусие от осознания того, что поймал в сети нечто свободолюбивое и прекрасное.
К тому же, шоу пришлось закончить раньше, так как меня ждал серьезный разговор с Аароном Купером – моим личным адвокатом, которому приходится доверять много конфиденциальной информации, поэтому я проверяю его практически еженедельно. И это мне, человеку, которому не нужны дополнительные тесты, чтобы прочитать личность. И все же, страховка не помешает, особенно сейчас, когда мой разум в любой момент может рассыпаться на кусочки.
Оно уже рассыпается. Возможно, я не замечаю этого. Не считая кратковременных провалов в памяти…
– Так о каких проблемах с передачей всего имущества отца в мою собственность, ты говорил? – в упор спрашиваю я, пока Аарон вежливо кивает моей младшей ассистентке, и провожает ее виляющие округлые бедра плотоядным взглядом. Как только она уходит, Купер, наконец, концентрирует свое внимание на мне, и, считывая с его лица все эмоции, я понимаю, что разговор будет не из приятных.
– Согласно закону нашей страны, все его имущество переходит к единственному и законному сыну. Больше у него никого нет.
– А как же твоя… – пытается вставить Купер.
– Она не моя мать, – отстраненно отрезаю я, не имея ни малейшего понятия о том, где сейчас находится эта женщина.
– Насколько я знаю, Руфус и эта женщина давно развелись.
– Да, так и есть. Я пришел не для того, чтобы поговорить о Селене, Макколэй. А о завещании твоего отца, которое всплыло, как только я начал готовить пакет документов для официальной передачи имущества.
– О завещании? – что он, бл*дь имеет в виду.
– Да, Макколэй. И боюсь, оно тебе не понравится, – я посмотрел на Купера так, что он начал непроизвольно сжиматься в одном из моих широких кожаных кресел.
– Даже если отец не оставил мне свои деньги, мне плевать, – я теряю интерес к его словам, как только понимаю, что мне на самом деле параллельны счета и имущество отца. Я люблю нашу резиденцию, но она на 1/2 принадлежит мне, и я никому не позволю отнять у меня лабораторию, и все, что таит в себе левое крыло особняка. Только через мой труп. – Мне не нужны его подачки. У меня своя компания.
– Мы оба знаем, Макколэй, что есть нечто, что для тебя ценнее денег, имущества и родовых реликвий, – меня раздражает, когда кто-то начинает говорить туманными намеками.
– Хватит тянуть, – удивительно, но напряжение в воздухе начинает нарастать, и я ощущаю легкий дискомфорт от того, что теряю почву под ногами в столь простом разговоре.
Разве что… о нет. Мой отец завещал все Энигме? Забавно.
Он просто полный кретин.
– Руфус завещал тебе и Элине по 20 % всех своих денег и акций от компаний. 60 % достается Кэндис Карлайл, но доступ к средствам и имуществу она получит только в двадцать один год.
– И? – залпом осушаю стакан воды, сжимая его стенки так, что еще немного, и они лопнут. Со стороны остаюсь абсолютно сдержанным и непоколебимым. – Предсказуемо. И даже если Кэндис получила в наследство все имущество, компанию и деньги, она никогда не перейдет в Высшую касту. Она не сможет всем этим управлять, а деньги… всего лишь цифры на счете. Он не освободил ее, когда был жив, и вряд ли подготовил все документы для ее перевода в свободную касту, перед тем, как впал в кому.
– Вполне мог, – и Купер снова смотрит на меня так, словно знает что-то, чего не знаю я. И это выводит из себя. Проходит еще мгновение… и я, наконец, понимаю, о чем он говорит.
– Тогда избавься от них. Кэндис никогда не перестанет быть Бесправной. И это мое решение, как ее хозяина, опекуна, сводного брата. Кого-угодно.
– От них невозможно избавиться, Мак. Если эти документы и существуют, они хранятся там, в ячейке твоего отца. В его хранилище.
– В Цюрихе? – разжимаю пальцы на стакане, чтобы не разбить его прямо сейчас.
– Именно. Ты же знаешь, что Руфус хранил там все. Семейные реликвии, тайные записи своих исследовании и экспериментов. И, как ты уже понимаешь, все хранилище он завещал Кэндис. И открыть ее может только она.
– Что ж, тогда Кэндис откроет ячейку. Я знаю, куда надавить, – я все еще не вижу проблемы, но прекрасно понимаю, что все не может быть так просто. Очередная головоломка от отца, или просто желание, даже будучи мертвым, показать мне то, насколько ему было плевать на меня, и как он души не чаял в своей псевдо дочери? Зря стараешься, отец. Твои подачки для этой нищей плебейки меня лишь забавляют.
– Тут тоже есть проблемы…
– Какие. Могут. Быть. Проблемы? – кажется, у меня впервые в жизни дернулось веко. Резко выдыхаю, прекрасно понимая, что найду решение любой задачи, которую поставил предо мной отец.
Он никогда не заведет меня в тупик.
– В Хранилище установлена особая защита. Ты же знаешь, многие из современных замков, твой отец придумал сам и с тех пор, Элиты пользуются ими вот уже много лет. Но здесь, особые разработки. Он не успел представить подобное на рынок, а может и не хотел. Я перечислю, – Купер нажал на кнопку на своем браслете, и перед ним появился световой экран, с которого он начал читать: – Сканирование сетчатки глаза, овала лица, отпечатки пальцев… дыхания, слюны, ауры, и анализ крови.
По мере того, как Аарон перечисляет все способы защиты Хранилища, моя рука невольно начинает сжиматься в кулак.
– Хватит.
Потому что я знаю, что все это значит.
– Она должна открыть ячейку по своей воле? Анализ крови покажет любое давление со стороны, и Хранилище не откроется, если я заставлю ее сделать это.
– Именно, – кивает Купер, поджимая губы.
После того, что я сделал, Кэндис никогда для меня этого не сделает. А если я попрошу, она догадается, что мне что-то очень от нее нужно. И у нее появится рычаг давления на меня. А я этого не допущу.
Никто не сможет взять надо мной контроль. Тем более, мой собственный объект.
В висках пульсирует лишь один навязчивый вопрос: зачем? Что за игры, отец? Зачем ты ее вообще когда-то подобрал? Именно подобрал, как котенка с улицы. Что в этой голодранке такого, что ты ее так бережешь, и более того, чуть ли не сводишь нас вместе?
Что в ней такого?
– Хорошо. Она все сделает добровольно. Но на это мне понадобится время, – мысленно я уже нашел решение проблемы. Время… на все требуется время. То, над чем я пока еще не властен.
– Мак, я был тут две недели назад. Кажется, ты связал эту птичку, и выглядела она, мягко говоря, измученной. Не знаю, в каких отношениях вы состоите сейчас, но ты уверен, что она когда-либо сделает это для тебя?
– Ты меня недооцениваешь. Я могу выдрессировать ее так, что она будет целовать пол, по которому я хожу. Но в этом нет необходимости.
Очень скоро она будет нуждаться во мне так, что даже не заметит, как сделает для меня все. Не знаю, чем отец думал, когда ставил подобную защиту на свое Хранилище. Ведь он сделал все для того, чтобы Кэндис связалась со мной, а это приведет к ее полному разрушению.
И разбитое сердце не самая высокая цена, которую она заплатит за его глупость и вызов.
Если бы не его предсмертные слова, я, скорее всего, никогда не сконцентрировал бы на ней все свое внимание.
– В этом я не сомневаюсь. Мое дело – дать тебе информацию и ждать дальнейших указаний, – вздыхает Купер, а потом поднимает на меня отяжелевший взгляд и произносит: – В ней что-то есть. Смотри, как бы ты сам не попал в свои же сети, – одним кивком я отпускаю его, взглядом указывая адвокату на дверь.
– Окей, я понял. Ухожу, – с нетерпением жду, когда Купер закроет за собой дверь с другой стороны. Мне нужно побыть наедине со своими мыслями и вариантами решений поставленной задачи.
Я уже погрузился в пятиминутный транс, стараясь понять, какого черта мертвый отец нарушает все мои планы. Мой мозг сразу же ищет самый быстрый путь решения проблемы, и точки пересечения задуманных мной планов и того, что моя игра с Энигмой вынужденно перетечет в более личное русло. Нахожу все возможные пути через три минуты, и расплываюсь в улыбке, понимая, что все решаемо.
Я, во что бы то ни стало, должен попасть в хранилище.
И не потому, что мне важны деньги, реликвии, и даже разработки отца.
Я понял одно: если таблетки и есть где-то, то они там, в банке.
«Найди Энигму. Позаботься о ней. Защити ее. Она – особенная. Она – ключ к тому, что тебе нужно».
Руфус сделал все, чтобы я позаботился о его дочери.
Дочери.
Сына у него никогда не было…
Как и у моей матери.
Ну что ж, отец.
Я по-за-бо-чусь.
Кэндис
Я спала долго, и на удивление, без кошмаров. Так сладко, что невольно подумалось, что этот ублюдок, вновь вколол мне убийственную дозу снотворного. Несмотря на ясность в голове, я ощущала в теле постоянную слабость, словно из меня по капле высасывали силы.
Проснувшись, провожу рукой по мягкой шелковистой простыни, и вдыхаю запах свежего постельного белья, персикового спрея для тела. В моей прошлой жизни не было подобных изысков, и я часами могла стирать с себя запах дешевого мыла, который оседал на коже химозным ароматом.
Но, несмотря на идеально чисто постельное белье, взбитые подушки и мягкое одеяло, я чувствую себя… грязной.
Как никогда.
Кажется, разбитая вдребезги гордость, решила отомстить мне за бесстыдство и глупость, и вонзиться своими осколками в легкие. Грудь горит изнутри, стоит лишь вспомнить о том, что произошло между мной и Карлайлом.
Никогда не думала, что мой первый в жизни оргазм с мужчиной станет открытой раной на моем теле.
Я смеялась, когда читала о подобных вещах в старых романах. Все эти фразочки главных героинь, в духе «он забрал мое тело, но никогда не возьмет душу» вызывали у меня приступ смеха. Они почему-то казались мне пафосными, ненастоящими, неубедительными.
Но можно сколько угодно смеяться над чужими чувствами и осуждать их. Но когда ты сам окажешься в подобной ситуации, тебе, как оказалось, будет не до смеха.
Потому что прочувствовав на собственной шкуре, каково это, когда сильный мужчина нагло берет тебя, распяв на полу, не оставляя попыток для бегства… остается только думать, насколько же мое тело продажное, и успокаивать себя мыслями о том, что душа то уж точно «не такая». И она останется только моей…
А если совсем отбросить драму, и взять себя в руки, могу смело заявить, что готова вычеркнуть этот инцидент из своей памяти. Лишь бы все закончилось поскорее. Я должна найти выход… и уехать, как и хотела. Увезти маму… Господи, да о чем я? Какая жизнь ждет меня в нецивилизованном штате? Мне никогда не найти такую приличную работу, как работа стюардессы. Быть содержанкой у богатого Элита больше тоже не входит в мои планы. И даже мирная жизнь на ферме, где-нибудь в Техасской глуши, тоже звучит, как несбыточная мечта. Потому что там я уж точно не смогу позаботиться о ней.
Что сейчас с ней? – горькая мысль и тревога за маму не отпускает ни на секунду. Но, возможно, именно она, не дает мне сойти с ума, и не думать о Карлайле.
Сажусь на постели, обняв колени руками, решившись оглядеть интерьер моего нового «дома». Понятия не имею, зачем ему сначала держать меня в стеклянной коробке, а потом помещать в одну из гостевых спален.
Здесь все, как тогда, когда я жила под защитой Руфуса, и наслаждалась таким уровнем жизни.
Никаких облезлых обоев, мерзкого запаха плесени, и звука капающей с потолка воды. Никаких клопов и тараканов, а главное – звуков ночных разборок с улицы. Элиты живут совершенно другой жизнью, и каждая вещь в их реальности, словно создана для них и их удобства. Весь мир у их ног. Но только до тех пор, пока у них есть деньги и высокое социальное положение.
Резко встаю, направляясь к закрытому портьерой окну, ступая на мягкий ворс кремового ковра, по которому идешь, словно по плюшевому облаку. Открываю бирюзовые шторы, повторяющие цвет моих глаз. Весенние солнечные лучи приятно обжигают веки, и я инстинктивно сжимаю их, пытаясь рассмотреть то, что находится за окном…
И только потом понимаю, что это не окно, а дверь. И лучше бы я не знала, куда она ведет. Сердце предательски сжимается, от одной только мысли… одного воспоминания.
Не может быть. Мой сад…
Дрожащими в нетерепении руками, открываю дверь, полной грудью вдыхая пряные запахи весны и необыкновенных бутонов вишни, красота которых поражает воображение.
Сделав шаг, и плотнее закрепив простынь на своем теле (я до сих пор остаюсь обнаженной), робко ступаю на опавшие, розовые лепестки Сакуры, ощущая их мягкость и бархатистость. Нежный розовый цвет, и бутоны волшебного дерева наполняют каждый сантиметр пространства моего личного Эдема.
Руфус подарил мне сад Сакуры на тринадцатый день рождения. Он любил устраивать мне всякие квесты, дарить головоломки, и в этот день опекун спрятал записки по всему особняку, заглядывая в каждую из которых, я должна была отгадать загадку и найти, где находится следующая записка. Последняя из них, привела меня в этот сад.
Руфус говорил, что Манхэттен и другие центры развитых городов утратили свою красоту и шарм, из-за того, что место парков заняли небоскребы, новые станции метро, торговые центры, и искусственные заливы. О том, что в наше время люди разучились видеть истинную красоту природы, уходя в виртуальную реальность, бесконечно пялясь в «черное зеркало». Со временем, люди перестали посещать парки, потому что могли получить удовольствие от иллюзии природы в любом из виртуальных аттракционов и игр. Сейчас, любой уважающий себя Элит, встав на беговую дорожку, включает себе режим иллюзии того, что он бежит вдоль океанского прибоя или по дикому парку. Но сравнима ли «световая картинка» с реальной природой? Я никогда не пользовалась подобной голограммой, но сомневаюсь.
– Люди разучились видеть красоту природы, как и красоту искусства, Кэндис. Я купил эти деревья за гроши, а когда-то Американское правительство завозило Сакуру из Японии, и каждое дерево стоило десять тысяч долларов, что на тот момент были большие деньги. Особенно, если учесть, что для Центрального Парка завозили сотни таких деревьев. Сейчас на месте парка, как ты знаешь, стоит Элитное жилье. А жаль. В юности я любил там гулять. Тебе нравится этот сад?
– Очень, – на самом деле у меня просто не было слов, которыми я могла бы описать свои эмоции. Сад был сном, сотканным из лепестков сакуры. Я могла бы вечно лежать на зеленой траве, и смотреть на то, как лучи солнца пробиваются сквозь розовые лепестки этого красивого дерева. И танцевать прямо здесь, на опавших бутонах…
– У меня просто нет слов… спасибо, – тепло благодарю его я, крепко обнимая опекуна.
– Тебе стоит благодарить не меня, – загадочно улыбаясь, усмехается Руфус.
– А кого же?
– Эм… садовника, – уклончиво отвечает он.
Странно… после этого разговора, я никогда не видела здесь садовника.
Танцевать на опавших бутонах было не очень удобно, поэтому Руфус распорядился о том, чтобы в саду была организована зона для моих тренировок и отдыха. Удивительно, но спустя пять лет, мой уютный гамак, в котором я любила засыпать или погружаться в параллельные миры, читая книги, остался на месте. Находясь в полной растерянности от происходящего, я просто опустилась на него, с каким-то безумным трепетом оглядывая свой таинственный сад.
Конечно, я не собиралась плакать, но балетные туфли, завернутые в коробку белого цвета, меня просто добили. Сглотнув колючий ком, вставший поперек горла, я взяла коробку в руки, совершенно забыв о том, что принять такой подарок от Карлайла, все равно, что откусить от запретного плода, который охраняет ядовитый змей.
