Текст книги "Сдавайся, Рыжая (СИ)"

Автор книги: Лана Ирис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

Глава 26

– Ауф, – псих бредет вслед за мной, держась огромной ладошкой за небритую щечку. – За что? Ты же разрешила.

– Ты воспользовался моей слабостью. – яростно шагаю по экзотическому полю, придерживая края полотенца на груди и сильно хмурясь. Я зла, озадачена, и слегка смущена его поступком.

– В чем заключается твоя слабость? Ты же сказала, что знаешь английский, – хитро усмехается. – К тому же… Тебе явно понравилось.

Видимо, мало было пощечины рукой. Надо было влепить с ноги.

Останавливаюсь. Задумчиво смотрю на свои босые ножки. Они все исколоты иголочками кактусов.

– Отдай свою обувь. – безапелляционно требую я.

– С чего бы? – встает рядом со мной, продолжая наглаживать свою смазливую покрасневшую щетинку. – Кроссы четыре тысячи стоят.

Перевожу очумевшие глаза на его отполированные дорогие кроссовки. Псих-то переоделся, а я то в тапочках, то вообще босая.

– Четыре тысячи рублей на кроссы? Ты псих.

– Нет. Не рублей.

Мне становится дурно. Я готова упасть замертво на рядом стоящий величественный итальянский кактус.

– А мне штанишки всего за триста долларов купил? Вот ты жмот!

– И твой долг для депутата оплатил, напомнить сумму?

– Не надо. Я помню. – останавливаю его жестом протестующей ладошки. Не хочу вспоминать злостного бу-бу-бу, из-за которого я так встряла. – Я босая спокойно вернусь в психиатрическую клинику. Нет проблем.

– Я тебе помогу. – заявляет бессовестно богатый и наглый мажор.

Берет меня одним легким движением руки на ручки.

– Меня не надо нести. Я не сбегу. – смущаюсь отчего-то. – Мне некуда бежать.

– Я переживаю за твои гномьи пяточки. – смотрит на меня нежным демоническим взглядом. До мурашек пробирает.

– Так, может, дашь мне одежду?

– Конечно, Аннушка. – улыбается хищно. – Твоя полуживая маечка и штаны за триста долларов ждут тебя в палате. Можешь и пуховик дырявый накинуть, если замерзла.

– Вот придурок жадный. А обувь?

– Меховые тапочки Жорика, – напоминает он.

Пока я громко сиплю и предательски млею от его беспардонных поглаживаний моей попы через полотенце, он доносит меня до палаты.

– Одевайся.

– Я спать, – бормочу, валясь без сил на кушетку.

– Мы улетаем.

– Домой? – ошарашенно подскакиваю.

– Загорать.

– А зачем улетать? – не пойму я.

– Здесь прохладненько. Мне нужен идеальный загар.

Ну да, ну да. Прохладненько. В Италии.

Натягиваю на себя обрывки майки и любимые штанишки, пока псих терпеливо ждет, оперевшись грациозно о стеночку. Нацепив тапочки, кисло улыбаясь, смотрю на своего рабовладельца.

Да. Я тоже себя не узнаю. Это что же получается? Я сдалась? Я героиня тряпочка? Моим хрупким рыжеволосым тельцем можно протереть грязные полы, и я не буду сопротивляться? О, нет…

– Будут еще указания?

– Мне нравится твоя послушность. Ты заработала на кексик, Рыжая.

– Кексик? – натянутая улыбка сходит с моих губ. Мне снова послышалось? Но даже это не останавливает меня. Я следую к двери, выжидающе останавливаясь возле него. – Идем?

Мажор вздергивает удивленно бровку.

– Идем.

Возвращаемся в личный самолет богатого психа. Я без вопросов сажусь напротив него на одиночное удобное кресло.

– Так что насчет кекса? – ухмыляется он.

– Не хочется, – из последних сил выдавливаю из себя. У меня такое чувство, что если он будет настаивать, я соглашусь. Мое состояние близко к критическому. И даже sos сирена в голове не звучит. Я не пойду искать выход, я не стану выламывать дверку в кабину пилота… Да. Все очень плохо, ребят. Мир в серых красках.

– Я при смерти. – шепчу, вглядываясь в окошечко. Мы взлетели. Не видно ничего. Только черная беспроглядная тьма, как и в моей одинокой, никем не понятой душе…

– Так может кексик?

Мажорик улыбается, берет откуда ни возьмись, и смачно откусывает огромное пирожное с воздушным кремом и ягодами. Я бы пару дней назад это пирожное увела из-под его смазливого носа, но…

– Я не голодна, – говорю, глядя на свое бледное отражение с побелевшими губками.

Псих откладывает пирожное и недовольно хмурится, глядя на меня. А я засыпаю, в надежде, что утром мой истинный дух воспрянет, и отважная сердцем, храбрая и никогда не сдающаяся рыжеволосая дева, снова завладеет моим хрупким телом.

Но нет.

Утро меня встречает жарой, палящим солнцем и ужасным настроением. Стоя на бархатном песочке пляжа, глядя мрачно на морскую пену, накрывающую меховые тапочки на моих ножках, я ясно понимаю, что моя душа стремится к облачкам мягким.

– Красота, – взмахивает верзильей ладошкой мажор. – Нравится?

Улыбается широко, разглядывая сильно кислую меня.

– Не нравится.

– Да, мне тоже не нравится, – улыбка сходит с его зеленоусого личика. Кстати, усы поистерлись совсем, я вижу лишь призрачные очертания. И то, если сильно прищуриться.

А вот девушки с модельными фигурами в соблазнительных купальниках и вовсе никаких изъянов в лице психа не замечают. Уже пятый раз проходятся возле него, покручивая надутой пятой точкой. Хихикают и бесят.

– Просто, надо выйти в океан, – снова блестит белоснежными клыками.

Я, вдруг, поняла, что псих сильно напоминает акулу.

– Какие люди в Голливуде! – к нему подбегает парочка прокаченных парнишек такой же смазливой идеальной внешности, как и он сам.

Не успеваю даже натянуть вежливую улыбку на свое измученное лицо, как мы выходим в океан на личной яхте мажора, а с нами эти крутые парни, конечно же, оказавшиеся его друзьями, а также вздутые в пятой точке девушки, которые никак не перестанут флиртовать и хихикать. И бесить.

Они все без умолку болтают и смеются, а я сижу и утопаю в собственной покореженной самооценке. Просто у этих девочек в лифчике воздушные шары для боулинга. А у меня в дырявой маечке впадинки. Вот.

Меня это сегодня почему-то сильно задевает.

И мир кажется не солнечным вовсе, а сумрачным. Сайлент Хилл. Глава вторая.

– Сейчас побулькаемся в теплой водичке, – обращается ко мне довольный мажор.

– Не хочу.

– Да что с тобой? – щурится, разглядывая удивленно мое лицо. – Это твой шанс сбежать от меня в открытое море.

– Ха-ха.

Он хмурится еще сильнее, но тут его отвлекает один из парней, весь покрытый татухами. Кстати, псих тоже в одних плавках, облегающих его прокаченные бедра, и татушки соблазнительно сверкают на солнышке. Девушки капают в бокалы с лимонадом восхищенной слюной, разглядывая моего психа, а мне даже не капнуть слюнкой в лимонад, потому что я пью травяной охлажденный чай, блин! Этот придурок вырвал бокал с лимонадом прямо у меня из рук, когда я почти прикоснулась к этому пузырчатому блаженству губами.

– Доставай мангал, будем жарить рыбу. – говорит ему радостно, скручивая удочку. И на меня тоже заинтересованно поглядывает. А мне вот неинтересно совсем. Имени его даже не запомнила. Я сегодня самовольно изгой среди них.

– Будешь рыбу? – спрашивает меня псих.

– Я не голодна. – размыкая ледяные губы.

Мажор уже десятый раз меряет огромной ладошкой температуру на лобике своей бледнолицей рабыни, но, видимо, ничего страшного не находит.

– В каюте для тебя лежит купальник, иди надень. – приказывает мне.

А я что? Молча повинуюсь. Спускаюсь в каюту нахожу там на кровати шикарный топ и трусы из лоснящегося зеленого материала.

Выхожу в дизайнерских тряпочках в люди. На меня поворачивают головы и девчонки, и парни. Девочки начинают шептаться и кривить носиками между собой, реакцию парней я не замечаю, а мажор, видимо, не замечает меня, потому что при моем появлении просто неловко роняет удочку в океан.

– И как ты так, интересно? – глумятся над ним друзья, похлопывая его по верзильему плечику.

А я сажусь пить свой травяной чай за столиком в одиночестве. С краюшку ото всех. Глядя мечтательно вдаль на бирюзовую спокойную даль, щурясь от яркого сайлент-хилловского солнышка.

Просто мрак.

– Ныряем? – подходит ко мне псих.

– Не хочу.

– Тебе понравился купальник?

– Не понравился.

– Эй, – присаживается возле меня на корточки. Стараюсь не смотреть на его восьмикубиковый пресс и симпатичные трусы. Мне вообще не до этого. Я страдаю. У меня точно смертельная болезнь, депрессия и все остальное, что там идет в комплекте. – Что с тобой?

– Просто у меня нет настроения.

– Почему?

– Я не хочу быть здесь.

– Ты не была такой грустной, даже, когда тебя собирались исключить из школы, потому что ты выкрала кастрюлю с борщом из столовки и вылила его в сумку директора. – поражается он.

– Я хотела вылить его в твою сумку. – признаюсь я. – Просто перепутала. Че из-за этого грустить.

Хлопает на меня любовно плотоядными ресничками.

– А. Буду знать. Я все голову ломал, зачем ты так поступила.

– Мог бы просто меня спросить. У вас просто с ним чемоданчики портфельные были похожи. Вы, видимо, в одном магазине купили.

– Видимо. – смотрит черными демоническими зрачками. В них миленькая лава закипает.

– Жалко, что не получилось.

– Думаешь, жалко?

– Угу.

– А вот я не уверен. Насколько я помню, был праздник, все собрались тогда в концертном зале.

– Да. И что это меняет?

– Многое меняет. Я мог придушить тебя на сцене. У всех на виду. Это было бы не слишком хорошо, портить праздник твоим рыжеволосым идиотским трупиком.

– Пф. – складываю руки на груди. – Уйди! Хватит пялиться на мои… яблочки.

Мажор приподнимает насмешливо брови.

– Иди пялься вон на мячики, – махаю смущенно в сторону шикарных девушек, одна из которых вообще не сводит с нас своего внимания. Явно, желает заговорить с психом по душам. И даже больше. Любить его долго и счастливо. Флаг ей в руки, коль жизнь не мила.

– Предпочитаю наливные яблочки, – берет из корзины с фруктами на столике яблоко и смачно откусывает своими акульими зубами. – М-м-м. Как сладко. Как сочно.

И снова бесстыдно пялится на мой купальник. Туда, где тонкой полоской ткани припрятаны прелести от его демонических глаз. А потом опускает их на мой живот, задерживая внимание на пупке.

– Фу. Пошляк, – морщусь я, прикрывая все что можно руками.

– Я не дам тебе тут умирать от скуки, моя рыжеволосая русалка, – берет меня на свое плечо попой кверху и просто перекидывает за борт.

Я, естественно, топориком лечу на дно.

Ну все, хана мне. Кто мечтает утонуть на Мальдивах? Чур не я.

Закашливаюсь, когда псих, нырнув следом, поднимает меня обратно на солнышко, придерживая за талию верзильей ручкой над гостеприимным прожорливым океаном.

– Отпусти меня. – требую грубо. – Не смей лапать.

– Ладно, – соглашается, отпустив. Козлина.

Я само собой снова плыву на дно. Камушком.

Вот взял бы одну из девочек с воздушными мячиками вместо груди, они бы всплыли. А мне нечем всплывать. У меня водичка во впадинки заливается, создавая дополнительный груз. Еще больше утягивая вниз. Обидно. Блин.

– Отвали уже, – плююсь соленой водой в смазливое лицо. – Хватит мучить меня. Я и без тебя помираю. Не топи меня, несчастную.

– Это отчего же ты так несчастна?

– А где ты видел счастливых рабов? – злюсь я, барахтаясь к яхте. Псих придерживает меня за попу, будто маленького ребенка.

– Дергай ножками поживее, – произносит насмешливо. – Твоя попка торчит над водой, будто поплавок.

– Можно не издеваться? – вгрызаюсь зубами в судно.

– Хочешь, чтобы яхта ушла на дно?

– Я просто пытаюсь забраться на нее. – хмуро смотрю на прекрасную девушку, склонившуюся с яхты с улыбкой к нам.

– С другой стороны опущена лестница, – смеется она. С нескрываемым флиртом во взгляде разглядывает моего психа. За ушко прядь длинных светлых волос заводит, кокетливо выставив вперед шары для боулинга.

– Нет. Не мешай ей. – строго говорит. – Пусть взбирается на зубах. Я очень хочу посмотреть на это.

– Я по лестнице лучше. – обиженно пытаюсь плыть. Получается не очень. – Пойми, я любитель, не профессионал.

– Спасибо, что уточнила. Я был уверен, что ты профессиональный пловец. – продолжает насмехаться. – Я видел похожего рыжего гнома в нашей сборной по плаванию.

– Отстань. – ударяю его ладошкой, когда он шаловливо шлепает мне по попе. – Хватит лапать.

Заплываю на другую сторону от судна. Не успеваю без происшествий добраться до лестницы. Смазливая голова психа внезапно уходит под воду. Я испуганно озираюсь по сторонам, кружась вокруг своей оси.

И тут, происходит страшное. Мой живот в области пупка кусают острые акульи клыки…

Глава 27

– Я истекаю кровью. Я умира-а-аю. – стону, завернувшись в простынь с головой.

– Открой дверь, – стучит псих в каюту.

– Не могу…

– Почему?

– Я испачкала купальник.

– Обсикалась от страха перед своим господином? А я хорош.

– Отвали.

– Открой дверь, – снова повторяет псих. – Или я ее выломаю.

– Попробуй, – отзываюсь со скептицизмом в голосе. – Аленький цвяточек.

В ответ слышится щелчок, а затем, дверь распахивается.

Я резко сажусь на кровати, посильнее пряча пупок и все остальное под простыню.

– Как ты ее открыл?! – поправляю волосы, застилающие лицо. Смотрю смущенно на высокую, таинственно приближающуюся, накаченную, обтатуированную, короче, соблазняющую фигуру мажора.

– Ключом.

– Это называется выломал?! – ошарашенно на его лицо пялюсь. Задерживаю взгляд на влажных растопыренных во все стороны волосах на макушке.

– Ты че подорвалась, как бешеная? – игнорирует мой вопрос.

– Я бы на тебя посмотрела, если бы твой пупок истерзали!

– Если бы ты, Рыжая, истерзала мой пупок, я был бы счастлив, – растягивает губы в широкой улыбке, присаживаясь на краешек кроватки.

– Вот ты придурок, – краснею я, подгребая под себя опасливо ножки. – Не смей меня трогать, маньячило клыкастое!

Но маньячило клыкастое совсем от рук отбилось, тянется хищно к моей лодыжке, спрятанной под простынёю.

– Не трогай простынь! – отчаянно ору, отчаянно краснея.

– А если буду? – усмехается. – Ты вед почти сдалась, со вчерашнего вечера настоящая паинька. Никогда тебя такой не видел.

Псих оттягивает простынку, двигаясь огромной ладошкой по моей гладенькой беленькой ножке. И мурашки тоже двигаются. Тьфу. Блин!

– Я не сдалась, я просто умираю! – тяну ее обратно на себя. – У меня нет настроения! Я плохо себя чувствую! Я пала жертвой акульей пасти!

– Что там? – щурится, разглядывая мои сильно зажатые ножки.

– Томатный сок.

– А.

– Ты меня изранил. – шепчу, подрумяненная. – Мне надо в магазин. За пластырем.

– Окей. – отводит глаза, дергая уголок губ. – Разворачиваемся на берег.

Встает и послушно выходит. За окошечком вижу, что мы действительно повернули, отчего меня сильно качнуло в сторону.

– Приплыли. – заглядывая в каюту, подмигивает мне. – Может, я сам тебе куплю все, что нужно?

– Я себе пластырь и сама могу купить! Я сильная и независимая! – кричу, накидывая пуховик. Хорошо, что собрала с собой сумочку своих прекрасных нарядов. С багряным лицом пробегаю мимо девушек и парней, стоящих на палубе с бокалами, в которых аппетитно плещется лимонад. Они провожают меня и мой пуховик разинутыми ртами.

– Капюшон не забудь надеть, а то замерзнешь, сильная и независимая! – ржет псих, и бежит за мной.

Но меня не смущает палящее солнце и град пота под ногами. У меня проблема серьёзная.

Я спускаюсь к набережной. Бегу вперед, не замечая окрестности. Залетаю с разгону в аптеку. Разгневанным пальцем стучу по витрине с тампонами, пытаясь вспомнить, как их там по английский. Но память иностранного языка меня опять подводит.

Приходит время расплачиваться, я с уверенностью запускаю руку в карман, где хранятся деньги, подаренные мне Джо, рассчитывая, что девушка фармацевт посочувствует моей беде и примет рублями. Я, в принципе, не знаю, чем они тут принимают, но долларов в моем кармане не завалялось.

– Писец, – шепчу, ощупывая пуховик похолодевшими пальчиками. Вся моя заначка провалилась в дырку кармана. – Ножницы есть?

Но она меня, конечно, не понимает.

Сломленная и униженная, выхожу из аптеки. На крыльце меня ждет парень, который довел меня до такого состояния.

– Займи денег. – прошу, теряя последние остатки гордости и самообладания.

– Ну, даже не знаю, – усмехается псих высокомерно, опираясь плечиком верзильим о проем. – Что мне за это будет?

– Будет моя благодарность.

– Ну уж нет. Я хочу кексик.

Поворачиваю на ненавистную морду свое побелевшее в край лицо.

– Какая же ты смазливая козлина. – выплевываю, и с гордостью вышагиваю обратно к яхте, надеясь, что кровавая дорожка не следует за мной по пятам.

Прячусь в каюте, запасливо возложив вокруг себя десять рулонов туалетной бумаги, которые я нашла в туалете.

И снова слышится щелчок. Я со всем презрением в девичьем взгляде, на которое способна, встречаю незваного гостя психопата. Он отражает мой взгляд своим насмешливым.

– Строишь волшебные замки? – улыбается, кривя уголок рта, кивком головы указывая на рулоны, выставленные затейливой пирамидкой.

Я краснею еще сильнее. Я хочу провалиться сквозь дно каюты, в пасть морского чудовища. Чтобы забыть этот позор навсегда.

– Уходи, – упрямо прошу.

– У меня для тебя подарок, мой умирающий рыжий лебедь. – кидает мне в руки квадратное что-то. На автомате ловлю.

– Что это?

– Пластыри.

И выходит, оставив краснеть в одиночестве.

Я неловко моргаю, глядя на упаковку тампонов. Ну, блин.

Пару часов терзаний, пару часов сна, и я все же решаюсь выйти на палубу, чтобы найти еду. Причесываюсь пальцами, надеваю штанишки, а верх оставляю от купальника. Пупок прикрываю ладошкой.

Желудок жалобно урчит.

– Привет. – неловко топчусь, найдя психа одного. – А где твои друзья?

– Я их выгрузил давно.

– В открытый океан? – расстраиваюсь я. – Они же там не выживут!

– Ага. Хочешь, и тебя выгружу, идиотка? На берег выгрузил.

– Придурок. – сажусь за столик, закидывая в рот пару виноградин из корзины. – Нормально нельзя объяснить?

– Нормально нельзя хотя бы иногда думать?

– С твоими психическими отклонениями все возможно.

– Но ведь я тебе нравлюсь. – присаживается рядом со мной на корточки.

Удивленно хлопаю ресничками, глядя ему в лицо.

– Что? Зачем так резко переводить тему? Мы же оскорбляли друг друга!

– Это был комплимент.

– Про то, что я идиотка? – морщусь я.

– Про то, что я смазливая козлина.

– Думаешь, комплимент?

– Ты считаешь меня смазливым, значит, красивым.

– А ты оптимист. – поражено отзываюсь я. – Твоя логика изумительна.

– Признайся, Рыжая.

– Что? – отвожу от его губ глаза. Зачем так близко пристраиваться, не понимаю. Еще и держать мои пальчики в своих огромных ладошищах. У меня из-за этого стягивается непонятный теплый узел внизу живота.

– Что считаешь меня привлекательным.

– Учитывая сегодняшнее, ты не так плох, как я думала. Так что… Ладно. Спасибо.

– Воу. – выдыхает мажор, хватаясь за сердце. – Знал бы, что ты растаешь из-за этого, подарил бы тебе в тот день не букет орхидей, а букет тампонов.

– Тц. – вытягиваю свои пальчики из его огромной лапы. – Извращенец. Не таяла я.

– Но ты впервые сказала спасибо.

– Я просто слишком уязвима в эти дни.

– Могла бы просто сообщить мне.

– Это личное. – вывожу вперед и вверх указательный пальчик. – Леди о таком не распространяются.

– Зато как сикать, так кричим на весь мир.

– Не надо. Выставлять мои плюсы. Минусами.

– А. – склоняет голову набок. – Тут я даже не знаю, что ответить. Ты меня уделала.

– Я девушка!

– Да ладно?

– Естественно, что у меня могут быть эти дни. Но у меня нет телефона, нет календаря! Я из-за тебя в ужасном положении! Не знаю сколько времени, какой день недели, я вообще в другой стране оказалась! Без денег! Так нельзя! Даже у рабов есть права! И зарплата!

– Че правда? – удивляется мажор. – Не припоминаю об этом в учебниках по истории.

– Тебе надо меньше читать.

– Отличный совет. Но, боюсь, в таком случае, мы с тобой точно не выживем.

– В каком смысле?

– Один в паре должен быть умным.

– Ты меня сейчас унизить безуспешно пытался?

– Я просто успешно констатировал факт.

– Тогда тебе нужно найти очень умную девушку, придурок.

Мажор переводит потемневшие глаза от моего пупка на мое лицо.

– Не хочу. – низким тембром. Из-за этого странного голоса мои щеки горят.

– Не смотри на меня. – выдыхаю рвано. – Так.

– Как? – вздергивает бровку.

Порочно.

– Придурковато.

– Значит, ты хочешь, чтобы я платил тебе зарплату…

– Не то, чтобы…

Что-то я растерялась от его приятного предложения.

– Тогда придется реально работать. – ухмыляется он.

– А я что делала до этого по-твоему?! – злюсь.

– Думаешь, работала? – с милой улыбочкой.

– Ну…

Блин.

– Я отработаю долг, но… Ай… К черту! У меня безвыходное положение! По твоей вине я оставила все свои деньги из копилки на столе в своей комнате, куда могут войти бомжи! Я всю жизнь копила! Верни мне их!

– Ладно. – спокойно соглашается мажор. – Верну.

– Ладно. – еще больше теряюсь я. – Хорошо.

– Начнешь работу через пару дней. Сейчас мы отдыхаем.

– Давай. – перевожу глаза на закат. – Красиво.

– Да. – продолжает на меня смотреть.

– Я бы чаю попила, – намекаю тонко. – Сделай, пожалуйста.

– То есть, я должен не только платить своей рабыне зарплату, но и чай подносить?

– Меня немного знобит и животик тянет. – сжимаю губки и тягостно вздыхаю. – Я так обессилила.

– Мне кажется, или ты почувствовала мою слабину и начала мной пользоваться? – хмурится мажор.

– У тебя есть слабина?

– Ага. Рыжая и наглая. Смахивает на гнома.

– Не понимаю, о чем ты.

– Да все ты понимаешь. – злится. Цедит, сквозь зубы. – Всегда понимала.

– Нет. – протестую я, скрестив на груди руки.

– Ну, конечно.

– Моя одна извилина плохо работает, сам говорил.

– Зато, как искать способ побега, так пашет на полную мощь.

– У всех есть сильные и слабые стороны. Даже у извилин.

– Буду знать.

Кладет мне ладонь на пупок. Ну, с размером его ладони, он просто покрывает мне ею весь живот.

– Ты че делаешь? – выдыхаю я.

– Переживаю за твой животик. – начинает его поглаживать.

– Переживай на расстоянии. Мне неприятно.

Мажор вздыхает, провернув желваки на своих скулах вверх дном. Уходит красивый и мрачный, а я любуюсь закатом. Приносит мне тарелку с рыбой и чашку теплого чая.

– М-м-м. – вгрызаюсь в рыбу зубами. – Вау. Как вкусно.

– Я рад, что у тебя появился аппетит, гном.

Наш разговор даже немного напоминает перемирие.

– И сколько мы так будем плавать?

– Пару суток покочуем. Полюбуемся видами.

– А капитан не устанет?

– Нет. Я ему много плачу. Поэтому он не устает.

– Эта яхта такая большая. Она тебе принадлежит? – осматриваюсь с восхищенной улыбкой. Мне полегчало, и настроение немного стремится вверх.

– Она принадлежит двоим.

– Тебе и твоему брату?

– Нет.

– Поняла. Твоим родителям.

– Не угадала. Я один из владельцев.

– Кто же второй?

– Это девушка. Очень красивая. У нее есть права на все, что находится в моей собственности.

– О. – я почему-то чувствую неприятное чувство от этой информации. Сама не пойму, что за чувство, и почему я его чувствую. – Она близка тебе?

– Очень.

– Но, твоя мама давно погибла…Извини. А у тебя ведь нет сестры?

– Нет. – ухмыляется. Стреляет в меня насмешливым блеском глаз.

– М. – покусываю изнутри щечку. Чтобы не нервничать. – Так кто же это?

– Догадайся. – со смешком.

– Зачем? Просто скажи.

– Так неинтересно.

– Пф. – нервно провожу пальчиками по шее. Смотрю, как мажор наливает себе в бокал лимонад, и расслабленно откидывается на спинку стула напротив меня. Наблюдет глумливо за моим лицом.

– Она тебе нравится?

– Это большее.

– Невеста?

– Выше бери.

– Выше? Она… Богиня, что ли? – взрываюсь я от гнева.

– А ты че такая колючая стала? – хихикает приторно. – Ревнуешь?

– Хо-хо-хо. – имитирую его хихиканья. – Ревну-у-уешь… Пф. Мечтай.

Встаю раздраженно и направляюсь в каюту.

– Пропустишь самое прекрасное. – имеет в виду, что солнце уже опускается за горизонт.

– Ладно. – подхожу к краю. За поручни берусь руками. – Но потом я ухожу спать.

– Ты ведь выспалась, – подходит ко мне сзади. Кладет ладони мне на плечи и наклоняется к ушку.

Но пока ничего не говорит. Просто шумно и горячо дышит мне в ухо. Странный тип.

И мурашки еще эти…

– Нет.

– Я тоже устал… Буду спать с тобой.

Как-то пошло прозвучало.

– Нет, я буду спать одна! И… не мешай мне любоваться закатом.

– И что же мне теперь, не спать? – хрипловато.

– Убери руки от моих плеч. – умоляю. – И спи, где хочешь.

– Отлично. Хочу спать с тобой.

– Прекрати все опошливать! У меня эти дни! – напоминаю.

– Я имел в виду просто сон. А ты про что? Про… Кексик? В таком случае, меня ничего не смущает.

– Ай-й! – вздрагиваю от мурашек. – Отвали уже со своим кексиком! Я тоже имела в виду просто сон!

Прикладываю кулачки к горячим щекам. Что-то мне не хорошо.

Мажор в это время обнимает меня за талию. Блин, че он такой большой и теплый? И без футболки. Мне кубики упираются в позвоночник. Они меня отвлекают от заката.

– Совсем не романтично. – вырывается у меня.

– Сойдет.

– Вечно тебе все сойдет. А меня не устраивает.

– Главное – меня устраивает.

– Эгоист по жизни. Иди оденься лучше.

– А что такое? – берет мою ладошку и ведет ею по своим кубикам на животе.

– Что ты делаешь?! – глаза на лоб лезут. – Я смотрю на закат, не мешай мне!

– Тебе же нравится.

– Моя рука против.

– Неправда. Ведь я тебя уже не держу.

– Что?! – и действительно, моя рука сама щупает его кубики.

Фу. Предательница.

Одергиваю ее и сжимаю в волевой кулачок. Мне на нее страшно смотреть. У меня глаз дергается от ее бесстыдства.

– Мне не нравится. Я спать.

Пристыжено сбегаю.

– Ты главное не мой руку. Она пахнет мной.

– И что? – замираю и поворачиваюсь. Мажор на меня насмешливо глядит.

– Можешь приласкать ею себя.

– Господибожемой, я этого не слышала. – закрываю ушки ладошками. – Я не слышала! Я забыла!

Мажор ржет мне вслед. А я на ночь закрываюсь в каюте не только на замочек, но еще и спинкой стула ручку дверки припираю. Ну, так, на всякий случай. Только вот, когда его это останавливало? Он же псих. Он просто выломал дверь вместе со стулом.