Текст книги "Сдавайся, Рыжая (СИ)"

Автор книги: Лана Ирис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

Глава 30

– Ты безжалостный, беспощадный, псих и вообще, плохой человек. – сложив руки на груди, я разгневанно смотрю, как мажорчик цивилизованно готовит себе кофеек.

– Что я сделал не так? – вздыхает невинная душа. Хрустально чистый, словно роса на рассвете.

– Ты меня намеренно напугал!

– Сама драпанула непонятно зачем. Дикая.

– Ты. Сделал. Это. Намеренно.

– Нет.

– Да.

– Ты себе накрутила в голове, и сама побежала.

– Ты в меня метился заряженным стрелами луком! А потом рогаткой! Ты хотел меня убить.

– Я хотел тебя убить, но я в тебя не метился. Я просто стрелял по травке. Рогатка для Флаффи, он любит гонять по полям.

Флаффи – так мило мажор прозвал огромную овчарку с клыками до луны и голодной слюной до пола. О, да, она гонялась за мной по травке. Она же и нашла меня под стогом сена, взмокшего от моего дрожащего в поту тельца.

– Ох! Спасибо, что признаешь, что хотел меня убить, – гневно вырываю кружку с кофе из его рук. – Я просто в шоке от того, какой ты откровенный.

– Я могу быть очень откровенным, – подмигивает мне многозначительно. Проходится по моей фигуре порочным взглядом. До мурашек на коже.

– Не надо, – как можно спокойнее прошу. – Когда мы уже поедем домой? Я имею в виду – реальный дом. Учеба началась, я не хочу пропускать.

– Ты ничего важного не упустишь, ты ведь все равно всегда спишь на парах.

– Это неправда! – розовею я. – Мало того, что ты запустил охоту на милую скромную девушку, так еще и наговариваешь на нее.

– На кого? – делает вид, что не понимает. Щурится. Оглядывается. – Где тут милая и скромная девушка? Я вижу только вредного рыжего гнома.

– С чего ты вообще взял, что я сплю? Мы чаще на разные пары ходим!

– Ты же сидишь у окна на информатике. И всегда сладко дрыхнешь.

– И что?

Ладно, компьютеры действуют на меня усыпляюще. Да вообще вся учеба – это довольно снотворное средство.

– И все. – хлопает плотоядными ресничками.

– Ты следил за мной каждый раз, когда я была на информатике?!

От осознания этого становится дурно.

Так вот зачем он вечно стоял под тем деревом под окном, и махал мне своей огромной ладошкой с улыбкой психопата на смазливых губках. Я искренне думала, что он просто выходит подышать свежим воздухом и полюбоваться окнами нашего Вуза.

– Совпадение. – находится мажор.

Я гордо отворачиваюсь и прохожу к лестнице, разглядывая все подряд, лишь бы не думать о его маньячных наклонностях. Я знала, что он одержим мыслью присвоить меня, но он же истинный сталкер, наблюдал, как я сплю! Романтик недоделанный. Благо, в квартиру ко мне не лазил. Теперь я рада тому, что у меня в спальне форточка заедает, из-за чего мне пришлось приклеить ее на скотч, поэтому я не могла ее открывать на ночное проветривание.

Дом психа шикарный, как и вся его недвижимость. Картины развешены на стенах, если не ошибаюсь, великих художников.

– Это оригинал? – останавливаюсь сражено у одной из них. Если ее продать, можно жить долго и счастливо где-нибудь в Сан– Тропе. В принципе, я могла бы ее одолжить. Если так посмотреть, она просто бесцельно висит на двух гвоздиках. Почти на соплях держится.

– Конечно. Только не тырь, рама большая, опять позорно застрянешь в проеме.

– Я и не собиралась брать, – краснею я, одергивая тянущуюся к гвоздику ручонку. – Я совсем не такая.

Я правда не такая. Что-то в голове перемкнуло, вы же знаете, моя рука непослушная. То к кубикам пресса бесстыдно лезет, то к картинам дорогим.

– Ага. Я заметил. – щурится подозревающий меня всегда, и везде, и во всем мажорчик.

– Не ходи за мной, – прошу, подымаясь по лестнице. – Иди, готовь бутерброды. Ты обещал накормить, после того, как я от страха перед Флаффи почти упала в обморок на сене.

А потом псих меня принес в свою спальню на втором этаже, и нет бы на руках донести, но джентльмен в нем крепко спит после вчерашнего унижения, поэтому моя головушка больно стукалась о ступеньки, пока негодяй заботливо тянул меня за лодыжку. До сих пор затылок ноет.

– Я не могу надолго выпускать тебя из поля зрения. В доме слишком много окон.

– На улице шторм, так что я ни за какие коврижки не высунусь из окна.

– С трудом верится.

Захожу обратно в комнату. Рассматриваю элитный ремонт, мажорские потолки и шикарную кровать, подхожу к клетке с крысой. Что?!

– А-а-а! – вылетает изо рта самой собой.

– Не пугай Искорку. – достает этот ужас из клетки, и тепло пялится на ее бусиновидные глазки и торчащий во все стороны хохолок.

– Искорка? – кривлюсь я, глядя на это чудовище.

И на крыску в его руках.

– Она создает искорки между нами.

– Вот ты псих. – на этот раз я становлюсь белее полотна. – Ты что, привез сюда ту больную крысу?

– А что такого? – вздергивает бровку. – Я люблю и лелею беззащитных созданий. Наш семейный ветеринар сделал ей все прививки. А еще посадил на диету. Она мелкая и милая. Смотри как смешно пищит, – берет ее за шкирку двумя верзильими пальчиками. – Прям как ты.

– Она тебя боится просто.

– Ну надо же, – искренне удивляется мажор, глядя на меня инопланетными темными глазищами. – Получается, и ты меня боишься?

– Не получается, – скрещиваю руки на груди. – Когда тебя душат, писк сам собой вырывается. Невольно.

– Я тебя никогда не душил, – усмехается псих высокомерно. – Если бы я это сделал, ты бы уже откинулась.

– А что ты тогда делал?!

– Так, поглаживал нежненько. Ты же любишь ласку.

Мое лицо после этой фразы сереет сильнее штормовых тучек за окном. Припадаю пришибленно головой к прохладненькому окну.

– Ты это называешь нежненько?! – гневаюсь я. – При этом шептал мне всякие гадости!

– Я думал, тебя это возбуждает. Разве нет?

– Придурок… – шиплю я. – Ну, до чего же придурок…

– Хочешь, прямо сейчас повторим? – широко улыбается, становясь похожим на маньяка. Когда он так делает, я уверена – в него вселяется демон из преисподней.

– Сгинь, нечистая сила. – прошу я настойчиво. – Окропи себя святой водой.

– Предоставлю это дело тебе.

– Я не слишком сильна в древней латыни. И от психиатрии далека. Найди себе другую жертву.

– Не могу. Я уже выбрал тебя.

– Вот невезуха. – искренне хныкаю я, присаживаясь на кровать. Лицо горящее кладу в ладошки. – И что же мне делать?

– Согласиться быть моей.

– А?! – не верю своему счастью. – Есть другие варианты?

– Отрабатывать долг честным путем.

– Мне не хочется продавать свое тело за копейки.

– В смысле за копейки? – на лбу мажора появляется знак перезагрузки. – Ты за тачку целое состояние должна.

– Ты рекордно низко оцениваешь юную рыжеволосую деву. И ее бесценный вклад в общество.

– Не начинай. – на этот раз гневается мажор. – И не беси.

– Ладно, – вздыхаю тяжко. – Я готова подумать.

– Это как? – сводит бровки на переносице, засовывая несчастную Искорку обратно в клетку. Та тут же устремляется в бег по крутящемуся разноцветному колесу. А что ей еще остается? Он ей организовал в клетке целый замок.

– Стать твоей. Я готова обдумать этот вариант.

– Ух. – псих хватается за область своего жестоко – беспощадного – чудовищного сердца. – Это огромный шаг вперед, Рыжая. Предлагаю это отметить.

Отмечаем чаем травяным и бутербродами, сидя на мягкой качели огромной лоджии с панорамными окнами, любуясь прекрасным штормом за окном. Точнее, я чаем. Он нагло пьет пузырьковый лимонад.

Так вот, любуемся штормом. И немного друг-другом…

Пару раз целуемся между бутербродами… Ой, ну, даже оправдываться не хочется… Он меня принуждает, вы же знаете.

Обнимает крепко, целует сладко, пахнет вкусно. Все по схеме великого соблазнителя.

И я действительно думаю, что может будет лучше сдаться? Такой вариант сейчас мне кажется самым приемлемым. Да и мажор, по-моему, симпатичный. Где еще я найду такого смазливенького богатого парня с инопланетными глазами? А с его чудаковатостью можно смириться.

Да. Решено. Сдаюсь.

У меня нет другого выбора.

Я сломлена, разбита, и немного влюблена.

Но вариант этот отметается ближе к вечеру, когда я, почти счастливая, вышагиваю по подземной парковке к машине психа, где должен уже ждать личный водитель, так как мажорчик выпил много лимонада и не может садиться за руль. Пока он сильно довольный закрывает дом, и загоняет Флаффи в вольер, я обдумываю, что хочу поесть. Что-нибудь сильно дорогое и сильно вкусное. И обязательно устрицы надо попробовать. Когда встречаешься с мажором, можно ни в чем себе не отказывать. В наших планах поехать в ресторан поужинать, но внезапно я останавливаюсь, как вкопанная.

– Ты!.. – кричу, подняв указательный взбешенный пальчик.

– Я… – замирает передо мной депутат бу-бу-бу. Зевонский Михаил, собственной персоной. Он не успел снять шляпку водителя, и бейджик все еще при нем. В милом таком костюмчике… Но это костюмчик вовсе не депутата, ребят. – Анна, не серчайте.

Мое серое лицо в миг искажается маской бешенства.

– Негодяй. Прокляну.

Никогда я не буду принадлежать Психу.

Никогда.

Обманщик. Козлина зеленоусая. Чудовище.

– Я простой водитель. Побойтесь Бога. У меня семья. Не проклинайте, Госпожа, – дражайше просит депутат, который когда-то плевался в меня слюной, махал кулаком и требовал вернуть огромные денежки за спортивный автомобиль. Который, к слову, как вы понимаете, вовсе не принадлежит ему.

Из-за этого я попала в круговорот ужаса, подчинения и преклонения перед психом.

Я так и знала! Ну нет в городе нашем больше такой дорогущей тачки. Знала ведь, знала, чувствовала! Псих опять меня провел…

Делаю глубокий вдох. Прикрываю глазки, пытаясь успокоиться. Унять сердцебиение.

– Отвезите меня в аэропорт. – прошу, ощущая, что мне очень хочется прибить кого-нибудь.

– Сейчас придет мой сменщик. Матвей Алексеевич просил не попадаться вам на глаза. – объясняет депутат, аккуратно придерживая водительскую шапочку на затылке. Его щечки розовеют. – Я должен бежать, а то будет штраф. Или еще хуже – увольнение.

Вдох. Вдох. Вдох. Ну, Матвей Алексеевич! Я тебе покажу!

Я никогда не сдамся!

Давлю невинную улыбочку.

– Понимаете, он не придет. У него ремонт.

– М?..

– У меня критические дни. Все обои в доме разукрасила…

– А? – багровеет депутат. Его глазик смущенно дергается.

Эта отмазка всегда выручает. Эта отмазка для истинных леди.

Мужчины падают передо мной ниц, когда я это говорю.

– Хлещет, как торнадо в Пекине, – скрещиваю ножки. Хлопаю кокетливо ресничками. Губку невинно прикусываю.

– Мне надо уточнить у Матвея Алексеевича.

– Элитные обои. Целое состояние стоят. А я ведь могу еще и паркет залить. Вы понимаете, к чему я клоню?

– Нет. – мотает головой.

– Он требовал меня срочно отвезти. Штрафанет вас, если не поможете. Но скорее всего – уволит. Без пропитания вашу семью оставит. Я, кстати, девушка его. У нас с ним… любовь. Сильная. Он ради меня убить готов.

– А в аэропорт зачем? – удивляется депутат, сняв шляпу и приложив ее к своей трепещущей от моих девичьих чар груди.

– У них в аптеке хорошие прокладки продаются. Таких по городу больше нигде нет. Ночные. С поролоном.

– А… – оглядывается по сторонам, выпучив стеснительно глазки. – Туда и обратно?

Ты ж мой хороший. Вылитый Джо.

– Туда и обратно.

– Садитесь, пожалуйста.

Брякает ключами.

Сажусь на переднее сидение. А он за руль. Поворачиваюсь к нему.

– У меня к вам еще одна маленькая просьба…

Я не могу уехать, не отомстив психу…

Глава 31

– Прощай. Не поминай лихом, козлина. – бормочу обиженно, запирая вольер с психом и слюнявой Флаффи на замок. – Слушай, подаришь картину?

Я не воровка. Могу, конечно, одолжить без спроса. Но, вдруг, он в настроении и подарит. Уточнить мне не в тягость.

– Рыжая, – вздыхает мажорчик устало, глядя без эмоций на решетку. – Куда в этот раз собралась? Ты ведь все равно без паспорта не уедешь.

– Ты про этот паспорт? – поднимаю в руках свой родимый документ и показываю ему. Глазки мажорика панически темнеют. – Код сейфа – один пять ноль семь? Пятнадцатое июля – дата моего рождения, хорошо запоминается. Ты продублировал его с пароля своего смартфона. Какой оригинальный.

– Пойми, ты все равно не сможешь улететь. Да и у тебя нет денег, наличка в моей основной квартире в центре.

– О. Буду знать. Сколько недвижимости. – растекаюсь в благодарностях я, натягивая капюшон пуховика до носа. Дождик еще не закончился после шторма. Прохладненько, однако. – Не переживай. Найду деньги. Так что начет картины? В сейфе были на нее документы.

Показываю и их тоже. Мажор сводит челюсти, поигрывая желваками. Хлопает ресничками плотоядными, глядя растеряно на папку в моих руках.

– Забирай, Аннушка. – цедит он. – Все мое – твое.

– Ты такой добрый. – улыбаюсь я. – Жаль, что обманщик и негодяй.

Забираю свою картину, прислоненную аккуратно к решеточке, которую с трудом протащила через дверной проем, и мчусь к парковке. Запихиваю эту огромную, и баснословно дорогую вещь в багажник.

– А вы что туда положили? – интересуется депутат, выруливая с парковки.

– Так это… груз Матвеюшка попросил друзьям передать. Самолетом.

– Понятно.

– Так что, займете денег на прокладки? Кажется, щас сиденьице промочу… – кладу ногу на ногу.

– Сколько? – сжимает губки бу-бу, скашивая на меня блестящие глазки.

– Две тысячи долларов. – без стыда и совести мычу. Надеюсь, хватит на бизнес класс. В конце концов – проси больше, а там как получится. За спрос не бьют.

– Конечно, Госпожа. Можете не возвращать.

У меня даже слюна поперек горла встает. А как же: Нынче дорохо-богато? Я водитель, у меня денег нет. Он так много зарабатывает?

Поворачиваю на него головушку и с подозрением щурюсь.

– Где вы возьмете столько? Не сочтите за дерзость, я просто удивлена.

– Хозяин открыл нам счет на важные расходы. Он все оплачивает.

– А-а…

Пришьет тебя потом твой хозяин. Даже жалко тебя, депутат.

Впрочем, подождите… Вспомним, сколько всего я пережила?

Нет, не жалко.

И чего он такой обходительный и вежливый со мной? Подозрительно.

Припарковываемся у аэропорта. Я выхожу из машины, забираю картину из багажника и иду проходить контроль.

Возложив картину на пропускную ленту, несусь сквозь металл-детектор.

Но охрана меня не пропускает.

Окей. Ожидаемо. У меня тут целое состояние с собой.

Проходит какое-то время на контрольном досмотре, причем, приличное время, отчего я нервно закипаю. Нафиг мне вообще эта картина? Заработала бы сама…

Ладно. Я столько не заработаю.

Главный охранник аэропорта в цивильной шапочке и форме щурится, разглядывая картину на личном осмотре. Болтает что-то на итальянском. Я пытаюсь с ним договориться, но он меня игнорирует и отмахивается, будто я надоедливая мушка.

Пробивают данные моего паспорта по компьютеру и доки на картину, после чего, наконец-то, отпускают. Я уж свободно вздыхаю, но рано. Пытаюсь купить билет на стойке регистрации, указав номер рейса. Что меня спрашивают трудно разобрать, то ли английский, то ли итальянский, то ли вообще китайский.

Короче, меня не пускают лететь. Работников вокруг моей персоны зачем-то собралось немерено. Бесят все.

Причем другим пассажирам свободно дают и билеты, и проход в зал ожидания.

Мое раздражение уже чернее тучи становится.

– Из-за картины? – возмущаюсь я. – Да господи, оставьте себе, я не жадная! – хохочу истерично, взмахнув ладошкой. – Это моего парня. Он на первый день наших отношений подарил. Он очень богатый и властный. Понимаете, о чем толкую?

Охрана смотрит на меня вызывающе непонятливо. Лысый важный дядечка, он же глава аэропорта, строго машет пальцем перед моим носом.

– Ноу, ноу, ноу! – ворчит он. – Scusi!

– Почему ноу? – удивляюсь я. – И что еще тут за скузи вылезло?! Это итальянский? Я сдавала в школе английский. Английский международный!

У меня уже мозг подкипает. Я в бешенстве.

Несколько часов прошло, вылетать скоро, а я еще не прошла контроль. И уже сильно устала.

Пытаюсь быть максимально терпеливой, но меня трясет от негодования.

– Excuse me! – продолжает изводить меня скузи.

– Миссис, пожалуйста, пройдемте со мной, – просит подошедший красивый мужчина в строгом костюме и стильных очках. Нашелся-таки переводчик. Весь аэропорт на уши подняли.

Кладет мне ладонь на спинку и подталкивает аккуратно в кабинет.

– О, что вы, я мисс, – хихикаю я, робея не по-детски. Он со мной так вежливо обходится, и меня еще даже не арестовали. Мне это сильно льстит.

– Итак, Анна, – мужчина кладет деловито огромную папку на стол. – Мы не можем конкретно вам одобрить покупку билета на перелет в Россию. Дело в том, что для этого нужно разрешение супруга в письменном виде. Вы, видимо, забыли данный документ?

– А. так вот в чем дело? Пф-ф… Что ж вы сразу не сказали?! Это многое проясняет! У меня нет супруга. Вопрос решен? Я могу идти? Вылет моего рейса с минуты на минуту.

– Миссис, – мужчина поправляет очки и мило улыбается. – Я прощу прощения, мы не хотели вас обидеть. – Прикладывает ладонь к груди в районе сердца. – Вы очень уважаемая личность для нас. Прекрасная, несравненная… – рассыпается в комплиментах.

– О, что вы. – смеюсь я кокетливо, снимая капюшон пуховика с головы, и заводя волосы за уши. Сажусь на стульчик. Опускаю взгляд на стол. Румянец на щечках ощущаю. – У вас в городе все такие вежливые? Не считая тех дядек за дверью, конечно…

– О, здесь очень цивилизованная страна. Мы чтим таких уважаемых личностей, как вы. – кивает мне почтительно.

– А. – вырывается у меня. Чет подозрительно все. – Так можно мне уже в зал ожидания? Мужа у меня нет.

– В данном случае… – начинает он, но прерывается, потому что в кабинет залетает псих. С физиономией, от которой прет мощнейшая демоническая энергетика. И вся его аура так и кричит: «Пришел. Разобрался. Победил.»

Встает за моей спиной, властно расставив свои длиннющие ноги, положив верзилью ладошку мне на плечо. Причем делает это так романтично и по-собственнически, что у меня начинается приступ дикого смущения.

Покашливаю аккуратно в воротничок пуховика. Стараюсь в темные глазки мажора не смотреть. Робею чего-то.

Ну и неловко становится, я же его в клетке с голодной овчаркой заперла.

Как-то быстро освободился. Обидненько.

Наверно, Флаффи замок перегрызла. Клыкастая пакостница.

– Я забираю ее домой. – заявляет он мужчине, тоном голоса, не терпящим возражений.

– Протестую. – пищу я, сквозь кашель.

– Протест отклонен. – произносит мажор.

Прикусываю задумчиво губку. Даже возразить нечего.

– Конечно, – мужчина встает и кланяется моему психу почти в ноги. – Уважаемый Матвей Алексеевич, будут какие-то пожелания?

– Карету подайте. У меня водитель приболел.

– Понял. Будет сделано. Что-то еще?

– Врача моему водителю. Он валяется на парковке.

– О, Боже! Что-то серьёзное случилось? – волнуется мужчина.

– Да ниче. Зубом споткнулся о мой кулак. – печалится также сильно мажор.

– Какая нелепая случайность! Это несчастный случай! – выкрикивает тот возвышенно в ответ. – Конечно! Мы поможем ему!

Э-э-э, что? Споткнулся о кулак? Несчастный случай?

– Извините, – поднимаю я руку, планируя высказаться. Пальчики делаю веером, чтоб уж точно заметили. Тут просто еще много мужичков в темных костюмах позаходило, и тот лысый важный дядечка скюзи в очках, и главный охранник с цивильной кепочкой, и другие дядьки в формах. Все с виноватыми выражениями на лицах.

– Не извиняю. – мажорик сцепляет мои растопыренные пальчики со своими верзильими в романтичный замок. – Мы на ужин собирались. Едем. Там и поговорим.

– Что-то пока аппетита нет, – пытаюсь вырваться, но куда мне. Приходится встать со стула и шагать следом за ним, пока все эти люди ему кланяются. – Мне не дали высказаться!

– Миссис, всего вам хорошего! – улыбается мне этот красивый мужчина, к которому у меняя испарилось все уважение.

– А вам нехорошего! – кричу я, возмущенно. – А вы! – пальчиком указываю на лысенького скюзи, вредного главы аэропорта, который отказал мне в продаже билета. – You're beautiful and I want you.

Он смотрит на меня сконфуженно, побагровев в щечках. Его носик также благоговейно розовеет.

Народ в кабинете на него удивленно и завистливо поглядывает.

Перевожу пальчик на главного охранника, который вообще неэтично игнорировал меня и мои просьбы. И очень тем самым взбесил.

– You're crazy, and I like it.

На что тот снимает шляпку и неуверенно топчется на месте. Кивает мне растроганно и благодарно.

Что сказать, память у меня отменная.

А реакция людей на оскорбления в этой стране довольно-таки странная.

Надеюсь, эти уничижительные фразы, которыми когда-то меня пичкал мажор на идеальном английском, совершат революцию в сердце главы аэропорта, и отзовутся в душе главы охраны. Пусть знает, что я тоже умею за себя постоять.

– Все сказала? – отчего-то дико ржет мажор в верзилий кулачок, утягивая меня за собой.

– Все. – вздыхаю я. Как камень с души упал.

– Тогда в ресторан?

Да, после пережитого стресса, поесть не помешает.

Особенно прекрасно, если это будут устрицы…

***

Для тех, кто слегка плавает в английском, совместно с Аннушкой, уточняю: она сказала главе аэропорта, что он красивый, и она хочет его. А главе охраны, что он сумасшедший, и ей это нравится. Будем надеяться, что эти романтичные слова, которыми когда-то наградил нашу Аннушку псих, действительно дойдут до сердца и души работников того самого аэропорта. Лично я уверена, что это уже случилось;))