Текст книги "Сдавайся, Рыжая (СИ)"

Автор книги: Лана Ирис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

– И? Ты думала… Это меня остановит? – приблизил свое остекленевшее лицо ко мне. – Глупая… Рыжая… Ты моя… Теперь ты будешь здесь. Со мной.

– Ты говоришь странные вещи. – всхлипнула. С ресниц закапали прозрачные капельки. – Я должна… Вернуться… К нему.

– Ты. Будешь. Со. Мной. – тоном, от которого ледяная дрожь накрыла с головой.

Он наклонился к моим губам…

– Не делай мне больно, – заплакала. – Пожалуйста, отпусти…

– Ну что ты, – все также чужим голосом, будто безжизненным, будто потерявшим смысл. – Я тебя не отпущу. Никогда.

– Я с другим была. – попыталась его вразумить. Вжалась в холодную бетонную стену. Ночной прохладный воздух вдохнула, хотя здесь его было мало, но тянуло откуда-то с улицы, когда он открывал дверь. Казалось, здесь недалеко залив или река, потому что стояла сильная влажность. – Целовала его… Спала с ним.

Мой псих дернулся резко. Прикрыл глаза, горящие в темноте всеми оттенками безумия.

Он знал. Он следил за мной. Он видел тот спектакль с изменой. Но слышать все это ему было дико больно.

Я сама ощутила эту боль сполна. Разделяла его боль.

Моих губ коснулись его ледяные губы. Ресницы защекотали. Я дернулась испуганно.

– Не бойся. Не причиню тебе вреда. Я прощаю тебя. Я же… Люблю тебя.

Мы никогда друг другу не признавались.

Ты мне нравишься.

Я схожу по тебе с ума.

Ты мой.

Ты моя.

Или его беглые признания на английском.

Но никогда вот так прямо: «Я люблю»

А я… тоже! Но…

– Матвей… – зашептала, глядя на него. Я думала о папе. У меня мало времени, я не могла позволить себе быть слабой. Это недопустимо.

– Что? – тоже прошептал. Низко, интимно. Его дыхание было горячим, несмотря на холод. Несмотря на то, что кровь будто покинула его, и он изнемогал от болезненной бледности и впалых синяков, украшавшись его веки под глазами.

– Я тебя не люблю.

Глава 42

– Остановись! – прошу, разлепляя пересохшие губы. Выставляю вперед руку. Запах водоема, свежий и холодный, как порыв ветра, который вновь и вновь накрывает, отчего-то временами перемешан с терпким ароматом винограда.

Темнота, стрекот кузнечиков, сияние звезд и скрипучий песок на ступнях. Это могла бы быть романтичная обстановка, но все, что я чувствую – напряжение, сковавшее воздух, связавшее тяжелыми прутьями мое дрожащее тело.

При взгляде на психа содрогание охватывает каждую клеточку. Его глаза темнее, чем обычно.

– Повтори, что сказала, Рыжая. – просит, приближаясь ко мне медленно, как хищник к своей жертве. – Повтори…

– Не хочу!

Я правда не хочу этого повторять. Больно оттого, что я сказала. Но я не жалею. Так нужно.

– Потому что это неправда. – голос его нарочито насмешливый, но в нем чувствуется опасность.

– Правда.

– Нет. – зловеще… – Я даю тебе возможность исправиться.

Пробегаю дальше, к холму избирательно двигаюсь. Впереди пески, а дальше – высокая трава. Нужно выбраться на дорогу, для этого пробежать по лесу. Даже не верится, что я вырвалась из его загребущих лап, но было ощущение, что он сам позволил этому случиться. Или моя фраза настолько его обездвижила. Он замер в тот момент, онемел, оцепенел… А я воспользовалась моментом.

– Беги, Рыжая, беги… – звучит вслед. – От меня все равно не убежать. Я найду тебя даже на другой планете. И ты об этом знаешь…

И в этом он прав, я много раз убеждалась. Только в этот раз все серьезно, это так физически, так реально. Это совсем не весело. Он не остановится, он очень зол… Больше, чем обычно. Кажется, я и правда разбила своему психу сердце.

Черное сердце, которое я всегда считала каменным, не способным любить, разлетелось на маленькие кусочки.

Но и мое тоже.

Вбегаю в лес, несусь среди деревьев, временами падая и снова поднимаясь. Дыша прерывисто, будто нахожусь на велогонке.

– Черт! – выругиваюсь в ладонь, внезапно зажавшую мой рот.

– Молчи, глупая. – шепчет мне на ухо.

Это голос не моего хищника.

Я сбежала от него, заблудилась в лесу.

Только почему мне так мучительно больно? Почему бы я так хотела, чтобы он нашел меня, как всегда нашел и сказал: Идиотка…

Я буду всегда скучать по этому издевательскому смеющемуся тону.

– Отпусти… – вырываюсь, отталкиваю Влада в грудь. – Все из-за тебя…

– Он бы тебя поймал и закопал здесь.

– Не говори ерунды. – шепчу почти беззвучно, чувствуя, как кровь отливает от лица.

– Он же не в себе, посмотри…

Прижимает меня к своему телу, пряча от безумных глаз. Черных, будто ад глаз, мерцающих даже в темноте своей тьмой.

Пряча от крадущихся шагов. Тихих, легких, бесшумных. Но таких опасных. Внушающих тревогу. Не предвещающих ничего хорошего, кроме муки. Внушающих погибель.

За лесом на дороге меня уже ожидает автомобиль. Но мы приезжаем примерно в такой же лес, только в другой стороне.

– Не реви. – просит, когда мы приближаемся к какому-то амбару. – Раздражает.

– Я вообще не плачу. – бормочу, чувствуя, как капельки горячие стекают по щекам и шее. Слышу хруст мха и веток под ногами. Шмыгаю носиком.

Я всегда была сильной. Всю жизнь твердила себе, что справлюсь со всем. Сама. И сейчас… Я буду сильной.

– Проходи, – открывает мне дверь.

Внутри – темнота. Помещение маленькое, метр на метр, можно сказать. От крохотного окна исходит сумрачное парение света, создающееся полнолунием.

– Папа! – кидаюсь к отцу, сидящему на стуле. Он поднимает голову, смотрит на меня грустно. Его руки, сложенные на коленях, раскрываются в объятиях. А губы растягиваются в довольной улыбке.

– Дочка… – шепчет радостно. – Я счастлив, что ты здесь… давно не виделись…

– Подписывай. – строго требует Влад, отсвечивая фонариком документы.

Это бумаги на развод.

– Он этого не позволит… – дергаюсь я.

– Позволит. Подписывай. Ты же хочешь, чтобы твой отец жил.

Влад подходит к моему отцу со спины. Папа смотрит на меня настороженно. Я беру ручку и подписываю все документы.

Мы проводим в этом домике, если можно назвать домиком, очень много дней. Свободно выходим, гуляем по лесу, дышим свежим хвойным воздухом.

– Мы ведь не связаны, почему мы до сих пор здесь? – спросила в один из таких дней, сидя на пне и с аппетитом поедая сочное яблоко. Нам принесли пакет фруктов и немного бутербродов. Влад добр к нам и даже Дарк молчит последнее время, не выдает никаких язвительных комментариев, не трогает меня. Его агрессия на минимуме. А третьего в черной маске я больше не видела, не знаю, куда он пропал. – Давай сбежим от них.

– Нельзя! – хмурится папа. – Дочка, ты же умная девочка. Они нас все равно найдут. Да и не выбраться отсюда, лес глубокий, заблудимся. Погибнем в тундре без еды! Или сами станем пищей для диких зверей. Не думай больше о таких глупостях, ладно?!

– Пап, – хныкаю я. – Я просто хочу выбраться, почему они держат нас здесь?

– Не знаю. Но ты слушайся, дочка, – просит он. – Это спасет тебе жизнь. Слушайся…

– Обещай, что больше не будет в нашем окружении плохих людей, обещай… пап.

– Обещаю. – кивает он. – Обещаю, Анечка. Мы будем счастливы и свободны. Я больше не свяжусь с опасными людьми.

Сколько раз он уже это твердил? И не сосчитать. Но это же мой папа. Он такой, какой есть. Я не совсем доверяю ему, но люблю его. Он меня по сути один вырастил и воспитал. Я благодарна ему за это. И моя любовь к нему сильнее детских обид.

Я всегда старалась любую неприятность воспринимать с позитивом. Не ломаться от происходящего. И сейчас не сломаюсь.

Поэтому улыбаюсь ему в ответ, игриво швыряю в него огрызок яблока. А он смеется.

Я счастлива снова быть с папой.

– Проблема у нас. – заходит как-то в домик Влад. Кидает небрежно на шатающийся стол папку с документами. Отец исподлобья смотрит на него.

– Что? – вздыхаю я, чувствуя, что уже нервы сдают.

– Вас в суде развели… – громкий удар моего сердца разрывает ребра. Такое чувство, что он разрывает Вселенную на части. Ведь это значит… что он согласился, он тоже подписал развод. – Но там все так подвязано в вашем договоре.

– Что подвязано? – глухо отзываюсь. Ничего вокруг не замечаю, стены плывут. Меня тошнит. Папа ходит по кругу, нервничает, глазницы полны гнева.

Конечно, он тоже устал тут сидеть взаперти, хочет выбраться. Хочет свободы.

– Все тебе фактически принадлежит, но ты ни копейки не сможешь со счетов снять.

– Как это?! – кричит отец. – Как?!

– Мажор хитрый! Уёбок! – орет Дарк, стуча ногой по ножке стола, который вот-вот рухнет.

– Пока ты не родишь ему наследника. Или пока этот говнюк не сдохнет сам – так указано в договоре маленьким шрифтом. Но его попробуй тронуть… Там куча оговорок, короче.

Проводит нервно рукой по лицу.

– Ну… Это… – удивляюсь я. – Зачем он так сделал? Интересно…

Если честно, меня это все мало волнует. Точнее– деньги. Мне все равно. Единственное, отчего мне больно, что он подписал развод. Что отпустил меня, хотя обещал…

Никогда не отпускать.

– Что делать? – разводит руками Влад, глядя на нас огромными глазами.

– Как же я ему рожу наследника, если мы в разводе, – хмурюсь я.

– Там так и указано, даже если в разводе! По сути это состояние принадлежит не тебе, а вашему ребенку! Которого не существует!

– Бред. – возмущается папа.

– Он такой умный. – горжусь я. – Все время находит пути… Он самый…

Не договариваю, улыбку прячу, прикусываю смущенно губку.

– Тебе смешно?! Смешно?! – злится Дарк, дергая меня за волосы. На пол швыряет, я ударяюсь локтем о гнилую доску. Смотрю на его злобное лицо, которое почему-то сейчас кажется смутно знаком

– Оставь ее, – просит Влад. – Она же не виновата. Сделала все, что просили… Но есть же какая-то лазейка? Всегда есть лазейка.

– Ничего.

– Надо найти! – кричит мой папа взбешенно. – И мы найдем! Мы найдем, слышите?! Не надо сдаваться!

А я ничего вокруг не замечаю, все еще пряча влюбленную улыбку, сидя на холодном полу.

***

Свет лампочек противно дергается. Со звуком дребезжащим.

Пзс-с-с… Пзс-с-с… Пзс-с-с…

Бьет по уставшим глазам. Бьет по измученным нервам.

Я стою в белоснежной сорочке посреди длинного холла и смотрю с паникой вдаль.

– А ну иди сюда!!! – кричит медсестра на весь этаж. – Быстро!!!

Делаю короткий пошатывающийся шаг. Дышу рвано.

Кто бы мог подумать, что все будет так…

Это у нас психиатрическая клиника, дамы и господа. Реальная… психушка. Трехэтажное здание с белыми стенами. Двор, закрытый острыми прутьями до невозможности высокой решетки. Горы, возвышающиеся ввысь, к небесам, скрывающие это место от чужих глаз.

Неизвестное никому. Лишь узкому кругу избранных. По сути несуществующее. Можно сказать, это другая планета, черт возьми!

Сюда невозможно попасть посторонним, но что еще хуже…

Как отсюда выбраться???

Глава 43

Расстилаю одеяло прямо на камни, покрытые капельками воды. Вытягиваю губы трубочкой и дую на ледяные пальцы теплым воздухом.

– Черт, как же холодно.

Угораздило же папу опять, приходится ночевать под мостом. Вот такой песец. Но я уже привыкла. Это мелкие неприятности, все пройдет.

– Иди сюда, сладкая, согрею, – за спиной противный голос.

Оборачиваюсь. Сморщиваю носик, глядя на высокого парня в темной неприметной одежде.

– Нет. Спасибо…

Он вальяжно подходит ко мне. Смотрит пренебрежительно на одеяло, усмехается противно.

– Подзаработать не хочешь? Я буду нежен.

– Отвали, – краснею. – Не интересует.

Склоняется к моему лицу, от него пахнет перегаром.

– Дерзкая, типа?

– Типа да. – отодвигаюсь на шаг.

– Посмотрим… – касается нагло пряди моих волос. Меня аж передергивает от отвращения.

– Я тебе руку сломаю! – визжу, шлепнув его по пальцам. – Фу!

– Фу?! – усмехается снова, но уже не так, в глазах зажигается обида. – Ты хоть знаешь, с кем говоришь, дерзкая?

Приближается ко мне, а я настороженно двигаюсь спиной.

Ой, не к добру все это.

– Не знаю и знать не хочу.

– Еще узнаешь… И тогда… Пожалеешь…

– Да что ты. – сглатываю, буду честной, испуганно. – Алкаш обыкновенный.

– Дарк! – мой папа окликает его. Рядом с ним какой-то тип, тащит пакет с бутылками, которые гремят. Я поворачиваю голову и кривлюсь брезгливо, глядя на это безобразие. – Сказал же, не торопи события…

– Подъем! – открываю резко глаза. Вдыхаю запах затхлых больничных стен. И снова закрываю. Открываю – закрываю.

Блин. Что за бредни снятся?

И опять этот надоедливый доктор. Очки круглые огромные, и медсестра с пухлыми щеками, стоящая рядом с ним, положив руку ему на плечо. Смотрит на меня безотрывно, будто парализованная. Глазки маленькие не двигаются, только дыхание шумное, короткими рывками, жутко напрягает. Она всегда везде меня поджидает. Эта женщина следит за мной.

– А это?

– Не знаю, – прикусываю губу, глядя на загогулины на рисунке, который он держит передо мной. Вообще ничего не вижу, честно говоря.

– Отвечай, не думая.

– Э-э-э-э… Бабочки?

Кладет рисунок на стол. Вздыхает, снимает очки и протирает веки пальцами.

– Аня, у меня для вас плохие новости.

– Да? – отупело моргаю. Ощущаю запах тушеной капусты откуда-то издалека и меня опять начинает мутить. Я думала бабочки это самое милое, что можно было увидеть в этом дурдоме. – Покажите еще раз!

– Нет. Ваше состояние требует незамедлительного вмешательства. На данный момент, – пододвигает мне документы, – настоятельно рекомендую подписать.

– Что это? – про какое-то опекунство написано. Быстро зачитываю.

– Вы не в себе. – уверяет он меня. – Ваше состояние на грани.

– Это были не бабочки, а бегемоты. Точно!

– Ваш отец позаботится о вас, – открывает маленький ротик медсестра. По-прежнему не моргает. – Мы сделаем все для вашего выздоровления. Подписывайте. Так надо. Немедленно!

– Знаете, я уже совершеннолетняя и сама позабочусь о себе.

– Вы не сможете. – улыбку выдает сумасшедшую. – Вы не в состоянии этого сделать. Вы психически не здоровы!!!

– Подписывайте, Аня. У вас больше нет выбора. – он заполняет какой-то журнал. Слежу за всем этим, кажется, с глупым выражением лица. – Все эти бумажки, можно сказать, фикция. Вы услышали? – подмигивает мне внезапно. – Фикция.

– По сути вы уже ничего не решаете. Вы просто не в состоянии этого делать самостоятельно!

– Я писять хочу, – нервно дергаю сорочку. – Щас все описяю. Можно выйти?

– Идите, – вздыхает доктор устало.

Двигаюсь, шаркая огромными тапочками, мимо кафетерия. Подхожу к Филиппу, он кашу переливает из ложки в ложку.

– Че ты делаешь? – смотрю, как густая жижа льется туда-сюда.

– Это заговор. – он поднимает на меня отрешенное лицо. – Мы посреди океана, а тут происходит странное.

– Ты же говорил за горами лес.

– Кит.

– А?

Наклоняется. Шепчет трагикомично:

– Мы живем на спине кита.

– Сейчас? – нервничаю я.

– Безусловно. – кивает важно. – Но это секрет.

– Я думала за горами лес, – смотрю в окно. – Думаешь там море?

– Океан северный. – дергает бровью деловито. – Ты что не знала?

– Нет, – пожимаю плечами. – Меня же на вертолете доставили.

– Мира там уже нет… – задумчиво смотрит вдаль. Поднимает воротничок полосатой пижамы. На мою любимую домашнюю похожа. – Мы последние выжившие за этими решетками, вдали от цивилизации. Никому не говори.

– А? – тошнить начинает еще сильнее. Кто-то за соседним столиком хомячит капусту. – Зомби апокалипсис? Ох, черт. Я не готова. Меня постоянно мутит.

По виску стекает горячая капелька. Руки дрожат.

– Времени мало. Северный ветер, несущий песнь из океана, вчера напевал мне колыбельную…

Оглядывает потолок придирчиво. Я хмурюсь, но тоже пялюсь зачем-то в потолок.

– Там ветер, что ли?

– Ты любишь стихи? – протягивает мне внезапно томик маленький. – Читай.

– Я же их уже читала.

– Читай еще! Тут больше нечем заняться. Возможно, ты найдешь там для себя что-то важное… – таинственно тянет.

Беру книжечку, потому что выбора нет, закатываю глаза и тащусь в сторону уборной. Медсестра подозрительно щурится, следит за мной.

Слушайте, я наверно себя сглазила, писять реально постоянно хочется.

После туалета выхожу на улицу в наш ботанический сад. Благо, прогулки не запрещены.

Любуюсь коротко подстриженными тополями. Слушаю странный стук за колючими воротами, будто пальцем чечетку отстукивают, но скорее это дятел по дереву тарабанит. И так каждый раз, когда я гуляю. Он будто чувствует мое приближение.

– Пс-с-с, – мечтательно бормочет девушка из-за дерева. Она здесь постоянно стоит. Ждет снегопад. Мечтает о зиме.

– А?

– Тебя охраняет красивый парень. Повезло тебе.

– Сильно? – смеюсь я.

– Очень. Я бы его съела. – завистливо мнется. – Ты могла бы танцевать с ним под снегом… Это очень романтично.

– А. – выхожу на тропинку, подальше от нее сбегаю. Наверное, этот парень Филипп? Хотя не припоминаю, чтобы она на него так реагировала.

Гуляю. Наслаждаюсь ароматом цветов, смешанных с сильным запахом зелени. И почему-то… вишни.

– Дочка, – из-за пристройки на меня смотрит…

– Папа?! – приподнимаю брови. Рот удивленно распахиваю. – Ты тут откуда?

– Долго рассказывать, – манит меня пальцем. – Договорился. Это было трудно, но я должен был тебя увидеть.

– Папа! – радуюсь, как маленький ребенок, прыгаю. – Они здесь все странные, мне тут не место. Слушай… Там правда северный океан за горами? Мы вдали от цивилизации?

Он глядит на меня молча некоторое время. Хлопает глазами бессмысленно. Непонимающе.

– Да. Море, океан, обрыв каменный за решеткой и все такое. Я отсюда так и не смог уплыть, живу в пещере.

– Я так соскучилась, – обнимаю его крепко. – Па-а-ап, надо меня вытащить отсюда, я же не…

– Я знаю. Знаю. Подпиши документы, которые дает тебе врач, я смогу забрать тебя отсюда уже на этой неделе.

– Но там написано, что я не могу о себе позаботиться, и полный контроль над моей жизнью будет передан…

– Мне. И я позабочусь о тебе. Обещаю. Но ничего не получается и надо срочно все подписать.

– Они сказали, что даже без моей подписи…

– Дочка, сроки!

– А? Сороки?

– Финансово… – прикусывает внезапно язык.

– Пап? – выпускаю его руку из своих рук. – Зачем я здесь?!

– Родная, мне нужен контроль над твоими счетами, тогда я смогу выкупить тебя отсюда.

Чувствую, как слезки текут из глаз.

– Я поэтому здесь? Точнее… – больно становится, держусь за грудь в области сердца. – Для… Этого…

– Нет. – отец качает головой. – Ань, ты просто подпиши, а? Без мозголомтсва. Не выйти отсюда по-другому. Будут у меня деньги, я все сделаю для нас. У тебя появился небольшой открытый счет. Лично твой. Он мне нужен. Я распоряжусь деньгами как надо.

– Опеку ведь оформят и без моего согласия, – чувствую, что земля из-под ног уходит. – Меня признают умалишенной.

– Надо сейчас часть суммы снять, чтобы спасти тебя. Мне нужен доступ к твоему счету, родная!

– Ты меня обманул? – что-то в голове болезненно рвется. Рассматриваю кирпичную стену пристройки, которая нещадно сыпется от старости. На папу не хочется смотреть. Когда перевожу на него глаза, замечаю, что жилка на его шее отчаянно пульсирует. – Ради денег. Опять. Как всегда!

– Нет. Эти люди… Они меня шантажируют! – краснеет. – Шантажируют.

– Я подумаю, – кровь от губ отливает. Холодно становится, сжимаюсь вся. Руками обхватываю собственные предплечья. – Подумаю.

– Времени нет. Время… Ань! На днях все может… – крутит головой. – Нет… Все сорвется! Пойми! В любой момент! Нужно сделать сегодня! Они могут все у нас забрать!

– Я пойду, – шепчу обиженно, стирая горькие слезки с щек.

– Аня!

Окликает меня, но я делаю вид, что не слышу. Возвращаюсь в холл, Эбигейл снова раскладывает пасьянс на полу. Вообще-то ее зовут по-другому, но она требует звать ее так. Странная девушка.

Встаю возле нее.

– М-м-м-м! М-м-м-м-м-м!! – зажмурив глаза, возвышенно гудит через зубы. – Ан-н-н-н-н-н-нушкааа!!!

– Ну и что там? – вижу, ради меня спектакль затеяла. Ее уже никто не слушает здесь, я последняя, не потерявшая терпение.

– Он ради тебя бросится в зловещую пучину…

– Моря?

– Огня. – приоткрывает аккуратно один глаз. – Какого еще нахрен моря?! Ты сумасшедшая, что ли? Откуда тут море?!

Ее взгляд меня обескураживает.

– Ну я… Э-э-э… Сколько еще раз повторять, что это не таро! Даже не карты! Обычные бумажки. На них даже ничего не нарисовано.

– Король. – сует мне карту в руку. – Он следит за тобой. Только тс-с-с-с…

– У тебя их уже мало осталось, – сую ей обратно. – Не придумывай!

– Не груби. Я гадалка в третьем поколении. – засовывает мне бумажку в карман сорочки. – У меня бабка ясновидящая.

– Ага. А я гейша в третьем поколении.

– Надо же, как удачно. – к нам подходит Филипп. – А я кто?

– Ой, все, – бросаю их, возвращаюсь в палату.

Сижу на подоконнике до самого вечера, перечитывая стихи. Филипп опять оставил таинственные закладки. Открываю одну из страниц и перечитываю:

«Я решусь на все неизвестное, на все безрассудное – в море брошусь, густое, зловещее, и спасу тебя!..» (с)Р. Рожденственский.

Мечтательно смотрю через окно вниз на деревья. Под ними кто-то ходит. Прищуриваюсь. Кто это такой высокий в капюшоне по самый нос? У него такая внушительная челюсть. Он похож на… Кажется, тоже смотрит на меня.

Сердце радостно дергается.

Промаргиваюсь. Будто дуновение ветра…

Он исчезает.

Нет. Бзик какой-то.

Уже сумерки.

Поднимаюсь. Вздыхаю. Вышагиваю по палате туда и обратно. Нарезаю круги. Бормочу невнятно.

Как ни крути, но они добились того, чего хотели. Нашли лазейку. Мне признают совершенно невменяемой, все счета перейдут в распоряжение папы. Мне жаль и себя, и его, он оказался в безвыходной ситуации. Предал ли он меня? Да.

Я привыкла находиться в этом месте, привыкла к окружению.

– В этом мире вообще никому нельзя доверять, и я никогда никому не доверяла, кроме себя. Мое воспитание было таким, что я у меня не было выбора, и если я чувствовала, что земля уходит из-под ног, я пыталась просто избежать этого. Неумело. Глупо. Как могла. Сбежать. Увернуться. Перевернуть мир на голову, лишь бы остаться одной. Удержаться на своих ногах, как бы сильно меня не кружило! Потому что быть с кем-то, означает… Многое.

Уф.

Не удивляйтесь. Последнее время разговариваю сама с собой. Это от одиночества и скуки. От безвыходности.

– Но в какой-то момент я начала доверять еще одному человеку…

Своему любимому человеку.

Мы с ним чем-то похожи. Это чувствовалось.

Земля из-под ног ушла в тот самый день, как я его увидела. Вот в чем проблема. Я испугалась… очень боялась влюбиться и довериться. Это сложно.

Я его даже по имени всегда вслух боялась называть. Делала вид, что не помню или не знаю. А если и называла, обязательно в тот момент удирала.

Он же псих!

Я умею любить, заботиться, делать все, ради родного человека, но…

Я не умею доверять.

Я здесь слишком долго взаперти. Вечность.

Поначалу пыталась сбежать, ведь я в этом деле профессионал. Но это было невозможно. Нереально. Эта клетка неприступная, под сотней замков.

Потом ждала спасения, ждала, что кто-то придет, что ОН придет за мной. Простит. И спасет.

– Но он не пришел.

Меня никто не спасет.

Достаю из кармана раздражающе шуршащую бумажку. На ней надпись.

Лицо начинает яростно гореть.

«В 4 часа ночи в подвале.

Не проспи, идиотка»

– Что?..

Эбигейл сумасшедшая. Здесь все сумасшедшие. И кажется… Я тоже. Потому что пролежав до четырех ночи без сна, тупо уставившись в потолок, я все же решаюсь идти в подвал.

Это может быть ловушка. Скорее всего.

Сколько раз вы думали, что ни за какие коврижки не будете спускаться в погреб под тревожную музыку? Мне эта мысль приходила в голову сотни раз, когда я просматривала одна какой-нибудь страшный фильм, где внизу главную героиню обязательно поджидал злобный маньяк. Так вот…

В моей голове сейчас скорее интригующая музыка с примесью чего-то напряженного. Возможно это чарующие звуки скрипки в сочетании с тоскливым эхом фортепьяно, опьяненные горьким привкусом предчувствия непоправимого.

Но… Вдруг?

Торопилась. Даже тапочки не надела. Босые ноги прилипают к полу.

Лестница длинная тянется вниз. Два пролета. Ступенька за ступенькой. Они теплые.

Прохожу в затемненное помещение. Здесь пахнет баней, настоящая жаровня.

Не знаю, почему я доверчиво рассчитывала его увидеть, но…

Вижу троих мужчин в темных одеждах. Влад, Дарк и третий, в черной маске.

– Ой, а вы зачем здесь?

– Ты не понимаешь, что произойдет с твоим отцом? Подпиши эти долбанные бумажки! – злится Дарк.

Судорожно сжимаю пальчиками сорочку. Хлопаю глазами неуверенно. Мое внимание привлекает мужчина в маске. Он всегда молчит… Кто он?

– На твой счет в течении недели была переведена огромная сумма. – объясняет Влад, сегодня не так уверенно, нервничает. – Мы сразу снимем деньги и вытащим тебя, только подпиши документы. Отпустим вас с отцом, все будет хорошо. Верь…

– Ведь все итак переходит моему папе, учитывая, что я у нас теперь психически нездорова. – улыбаюсь кисло, посмотрев на медсестру, которая перебирает вещи на кушетке в углу. Ее спина напрягается. – Вы все продумали. Молодцы. Отличная команда.

Беру из его рук документы и ручку, бегло прочитываю. Но не подписываю.

– Подождите-ка… Но это не те… Доктор давал…

Другие?

– Все оказалось не так просто, – Влад вытирает мокрый лоб ребром ладони. – Что-то не так… Кто-то нас предал! Передал информацию ему. Играют против нас. Не дают осуществить задуманное.

Здесь безумно жарко. Замечаю огромный камин, в котором яростно шелестит огонь. Это собственная котельная в подвале, о которой рассказывали пациенты. Она выглядит уютной, а они описывали ее очень жуткой. Осматриваюсь. На потолке маленькая блямба, похожая на камеру наблюдения. Хмурюсь. В этой клинике нет камер. Они могли ее не заметить? Или…

Отвожу глаза.

Усмехаюсь.

– Что не так? – не понимаю я. – Ты же шахматный гений, вот и сделай как надо!

– Ты не понимаешь?! Кто-то вмешивается в наши планы. Играет с нами… Издевается!

– Переиграй. Слабо?

– Нет, но… – багровеет он.

– Кто нам мешает? Кто бы это мог быть? – сквозь зубы комментирует Дарк, делая шаг ко мне. – Как ты с ним связываешься? – щурится подозрительно на меня, делая выражение лица издевательским. – Как?! Ведь у нас было все схвачено!

– С кем? – прижимаюсь к стене возле камина. Лопатки болезненно обжигает раскаленный кирпич. – С кем «с ним»?

– А к кому ты пришла? – подлетает ко мне, по шее ведет костяшками пальцев. – К кому?..

Черт. Кажется, меня опять надули.

Я всерьез надеялась, что он спасет…

Я ему не нужна больше?

– Фу… – морщусь я.

– Фу?!

Агрессия становится все сильнее. Он силой склоняет меня подписать документы.

Я проиграла? Да пошли они! Мне плевать.

– Я тебя узнала, – смеюсь дико. – Алкаш обыкновенный!

– Да по**. – начинает грубо сдирать с меня сорочку. – Я тебе покажу!

– Дарк! – предупреждающе шипит Влад. – Мы не за этим здесь! Забирай бумаги и уходим!

– Я всегда тебя хотел. – шепчет мне на ухо. – Как только увидел там… Под мостом… И ты будешь моей…

Руку опускаю, нащупываю кочергу возле камина. Хватаю ее и ударяю ему в пах. Даже искры, взлетающие вверх, замечаю. И тени… Как будто кто-то зашел. Видно плохо, здесь темно. Бросаю документы в огонь.

Дышу шумно, кидаюсь к выходу.

– *** – падает на колени, воет. Рукав его толстовки почему-то объят пламенем, похоже он пытался вытащить бумаги.

– Да пошел ты! – нервно перебираю ногами, пытаясь добраться до лестницы. Вот-вот почти… – Черт! Отвали!

Меня хватают за лодыжку, тянут назад. Я даже не могу разобрать, кто это. Просто борюсь, просто ударяю руками и ногами, не глядя.

– А-А-А! Эта тупица подожгла кофту!

– Да отвали ты!

Сдирает ее с себя и отбрасывает, рычит, кусает меня. Губами касается моей щеки, ведет вниз, а я брезгливо отворачиваюсь.

– Не трогай ее! – резко оборачиваюсь. – Ты обещал!

– Пап…

Поверить не могу…

Он убрал маску с лица, откинул ее в сторону. Слышатся еще шаги. Много шагов. Кто-то кричит.

Все как в тумане, черном тумане. Коптит, я задыхаюсь, кашляю. Вещи на кушетке дымят.

Идет борьба. Звучат глухие удары.

– Ля… Вы что не заметили?! Горим! Надо уматывать!

– Что?! – кирпичное помещение, охваченное огнем оглядываю.

– ***…

– ***…

– Что?! – глаза пытаюсь раскрыть, они слезятся. – Пап! Где ты, пап?!

– Иди сюда! Черт! Аня! – он пытается поднять меня, но я падаю. Путаюсь в сорочке. Захлебываюсь отсутствием кислорода. Только темнота, обуянная дымом и пламенем. Ползу по полу неизвестно в какую сторону, рядом уже никого нет.

Слышу сигнализацию издалека…

Меня тоже уже нет?..