Текст книги "Сдавайся, Рыжая (СИ)"

Автор книги: Лана Ирис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

Глава 10

– Давай попробуем через окно, – с надеждой предлагаю я.

– Уймись. – спускается по лестнице. Я следом.

– Че ты так быстро сдаешься?

– Не страдай чухней, идиотка.

– Хватит уже меня оскорблять.

Останавливается. Поворачивается и смотрит мне в глаза. Я на две ступеньки выше стою, но лица у нас почти на уровне. Я сказала «почти». Никуда от этого верзилы не спрятаться.

– Не зли меня.

Спускаемся дальше. Доходим до управляющего. Он давит свою многозначительную фирменную улыбку.

– Ну что… – подходит ко мне, сжимая ручки в замочек. Блестящими глазками облизывает. – Как успехи?

– Вы про что? – краснею я.

– Держи, – достает как по волшебству маленькую аптечную косметичку с вышитым красным крестиком.

– Зачем мне? – отступаю на шаг. Мажор стоит, оперевшись о стойку регистрации свободным локтем и мрачно глядит на меня. Почему-то на его скулах играют желваки. Выглядит усталым. И недовольным.

– Лобик помажешь, – управляющий наклоняется еще ближе к моему лицу. Трогает мои волосы. Усик нежно щекочет мне щечку.

Прикладываю ладошку ко лбу. Отворачиваю голову.

– Отодвиньте от меня усы! – требую, хватая косметичку.

Взбешенно мчусь вперед, в свой отвратный односпальный номер на первом этаже. Мажорчик, не ожидавший такой бурной реакции, чуть не падает, спотыкаясь, бежит за мной.

– У нас бывает разный контингент людей, дверь в номер для молодоженов крепкая, специально для таких случаев!

– Очень крепкая, – подтверждает псих. – Пережила атаку злобного рыжего гнома.

Притормаживаю. Разворачиваюсь и на полной скорости впечатываю своему рабовладельцу по носу кулачком.

Как обычно. Ноль реакции. Как будто погладила.

Любовно смотрим друг на друга.

– Так сильно усы задели?

– О чем ты?

– Выглядит круто, согласись? Этакий длинноусый рокер. Скажи честно, рыжая, тебя такое возбуждает?

– Отвали.

– Пойдем, я тебе сделаю массаж лба, – примирительно говорит.

– Головой ударился?

– Это ты головой ударилась.

Недовольно поджимаю губы. И не поспоришь ведь.

В номере садимся на узкую кроватку, после чего псих делает распаковку аптечки. Внутри бинт, перекись, пластырь, зеленка…

– Мне из этого ничего не поможет. Мне нужна капельница с сильным обезболивающим.

– Давай снега притащу, – скучающе смотрит в окно. Зевает. – И выпить покрепче.

– Обалдел? Хватит рот смазливый раскрывать, муха залетит. Я тут вообще-то раненая. Пережила нереальное. Головой пыталась пробить непробиваемое.

Ухмыляется и сжимает переносицу двумя пальцами, утомленно прикрыв глаза.

– Да что ты. Не драматизируй. Так, слегка приложилась. Хоть какое-то развлечение перед сном.

– Издеваешься? Развлечение тебе?! Да у меня практически огнестрел во лбу. Как по-твоему усатый заметил? Не уверена, что теперь долго проживу. У меня определенно сотрясение. И вмятина образовалась.

– Камера над дверью номера тебя не смутила?

– А?

– Нет, говорю, у тебя никаких вмятин. Не раздувай из мухи слона. Гном слегка боднул вход в подземелье. Очухаешься к утру.

– У тебя нет совести, – делаю собственные выводы.

Смею заметить, что эта ситуация меня очень разозлила.

– Давай спать уже. Темень на улице.

– Я как потерпевшая планирую спать на кровати. А ты спи на полу.

– Очумела? – снимает разорванный халат и бросает рядом. Коленом пытается меня отодвинуть, пока я утыкаюсь залипающим взором в восьмикубиковый пресс. – Как я тебе буду спать на полу? Мы связаны. Двигайся. Хватит уже слюни пускать.

– На что ты намекаешь?

– Я не на что не намекаю, рыжая. Мокрые пятна на твоем подбородке сами за себя говорят. Я реально устал. Хочу спать.

Надувшись, двигаюсь к краю кровати. Мажор пытается пристроиться, но натянутая рука мешает. Бесцеремонно хватает меня за волосы и укладывает рядом.

Утыкаюсь носиком во вкусно пахнущую горячую грудную клетку. Спешу заметить – голую.

Что-то мне нехорошо становится. Голова кружится.

Глаза не хотят закрываться.

– Выключи свет.

– Ты хоть иногда думаешь? Как я это сделаю? – лежит передо мной голове накаченное мужское тело в нижнем белье. Стараюсь туда не смотреть.

Я не пускала слюни, мне этот псих неинтересен. Гормоны во мне бушую лет так с пятнадцати, и что теперь? Меня горяченьким не соблазнить. Ум – вот что привлекает в настоящих мужчинах.

– Сама выключу, – встаю с кровати, мажор со вздохом, матерясь, следом. Щелкаю по выключателю. Ложимся обратно. В том же положении.

Наглый придурок притягивает меня поближе. Закидывает руку на мою талию и через секунду начинает бессовестно похрапывать мне на ушко.

Блин, как жарко. И сердце стучит сильно. У меня точно сотрясение. Это все следствие боевых действий. Я изранена. Я лежу в обнимку с ненавистным мне обнаженным мужиком на односпальной кровати. На мне теплый резной халат, отчего я горю еще сильнее. Настоящий песец во всей красе.

Мучаюсь так около пары часов. Псих невозмутимо дрыхнет, окутав меня своей горячей тяжестью. Я просто в шоке.

По-моему, у меня температура. По ощущениям жуки по телу ползают. В аптечке точно был градусник. Надо глянуть.

Встаю с трудом, отодвинув неподъемную руку психа, натягиваю собственную, чтобы приблизиться к тумбочке. Включаю ночничок. Достаю из косметички градусник. Ставлю в подмышку, которая вся в пупырках. Что это? По всему телу пупырышки. В этом страшном номере точно живут жуки. Они залезают под кожу и щекочут нервишки. От этого озноб по телу… даже внизу живота. Жутко как.

Сузив глаза, приглядываюсь к психу. Он еще и голый. Я не уверена в чистоте простыни. Меня хотя-бы халат спасает. Под его кожу наверно еще больше этих кровожадных залезло.

Странно. А у него она гладкая.

Поглаживаю его пресс ладошкой. Где пупырки? Ничего нет…

Он что кремами пользуется? Идеально.

Ой. Что это с моей рукой? Красная вся стала.

Уф, как жарко.

А вдруг у меня все 40? Или 41? Скорая доедет в это чистилище? Успеет ли?

Раздается сигнал электронного градусника, и я достаю его, с ужасом вглядываясь в экран.

36,6. Как это? Мистика какая-то.

Ладно, он наверно сломан.

Отбрасываю. Ищу в косметичке жаропонижающее. Но не нахожу.

Зато зеленка. А? Зеленочка. Помню, как в школе болела ветрянкой. Следы от нее отходили две недели. Псих меня тогда нехило прессанул.

Джимми-джимми, мой ненаглядный Махараджа. Думаешь, меня возбуждают усы? Давай проверим.

Рисую мажорику длинные зеленые усики под носом. Кайф.

– Сначала делаем. Потом предупреждаем, – бормочу мстительно.

С легкой душой ложусь обратно. Теперь даже сама приобнимаю своего рабовладельца. Я не так плоха, как он думает. Я умею быть дружелюбной и благодарной.

Даже ножку на него закидываю. Но это так… Чтоб не свалиться на пол. Кровать тесная. А у меня итак все болит.

Ночью мне снится, как огромная рука моего хозяина нагло пролезает под халатик и находит мои впадинки… Тьфу! Выпуклости.

А дальше сон становится еще горячее. Просто пожар…

Глава 11

– Хорошо спалось?

– По мне всю ночь муравьи ползали, – пью воду прямо из бутылки. – Даже странно, что ты остался чист.

Мажорчик невинно ухмыляется.

– А че красная такая? Жарко?

– Я вся горю. Градусник сломан, – махаю на себя ладошкой.

– Может снилось чего?

– Не могу вспомнить, – подозрительно на него щурюсь. Но он невозмутим, как и всегда.

– Какие планы на сегодня, рыжая?

– Ты че, издеваешься? – устремляю в него горящий взор. – Я буду делать все, что скажет мой рабовладелец.

Рабовладелец, кстати, стоит возле кровати, пока я высушиваю остаток воды, и насмешливым взглядом сканирует мои прелести под халатом.

– Че уставился? – меня слегка смущает этот бесстыдный взгляд. – Закройся.

– После такой бурной ночки, надо бы что-то перекусить.

– Как скажешь, – смущенно отвожу глаза от его татушек на кубиках.

– А ты чего такая послушная с утра? Выспалась? – и снова давит смешок. Даже кулачком проводит по скривившимся губкам. Усики над ними смешно изгибаются.

Подавляю свою впечатлительную натуру и не ржу в голос.

– Это все волшебная зеленка. Я чувствую, что стала добрее.

– А? – не вдупляет мой махараджа.

– Выспалась, говорю.

– Думаю, пора валить из этой дыры, – расслабленно покручивает шеей. Разминается. Сверкает мышцами на плечах. – Наотдыхались уже.

– Давно пора. А умываться не будешь?

– Не. Вчерашнего душа хватило. Скоро заедем в нормальный отель и там уже умоемся. Далековато, но это того стоит.

– Как знаешь, – пожимаю плечами. Значит, заметит позже. В другом зеркале. Настроение становится еще лучше.

– Поскакали. Найдем себе одежку.

Одежкой оказывается наша старая одежда, изрезанная и сшитая так, что идеально пролезает через наручники. Управляющий улыбается, орудуя нитками и иголочкой. Мы в это время уплетаем по веганскому невкусному бутерброду и наслаждаемся травяным чаем.

Пока мажорчик расплачивается по счетам, улыбка усатого вянет, оттого, что он заостряет внимание на зеленых шедеврах под носом психа. Ему явно все это не по душе.

– Вы мне понравились, – подмигиваю, чтобы не палиться. – Особенно усы.

Мажор хмурится, на меня удивленно смотрит.

– Поехали.

– На чем? – пришла моя очередь удивляться.

– На тачке.

К отелю подогнали какую-то развалюху на колесах. С трагическим ором в глазах смотрю на нее. Мы ж живыми не доедем. Развалимся по дороге.

Псих уверенно движется к водительскому месту. Ну, вы же понимаете, что мне приходиться двигаться за ним.

– С ума сошел?! – интересуюсь, пока меня запихивает в эту спичечную коробку, а затем залезает следом. Я устраиваюсь на пассажирском местечке. – И как ты собрался вести?

– Опыт не пропьешь.

– Я еще жить хочу, – твержу настойчиво, сочувственно глядя на то, как псих пытается закрыть упрямую дверку. Раздается громоподобный бум, отчего я вздрагиваю.

Отлично, запаковались.

– Живи, кто тебе не дает, – улыбается довольно, поворачивая ключ зажигания.

– Слушай, этот допотопный агрегат не довезет нас до нужного места.

– А какое тебе нужно место?

– Ну. Я точно не хочу ночевать в лесу. Да и на кладбище не хотелось бы…

– Сними это, – срывает с меня шапочку, отчего наручники в процессе его резко поднятой руки больно утыкаются мне в ноздри.

– Че делаешь? – дергаюсь, пока он зачем-то нежненько шерудит ручищей по моей шевелюре.

– Залипаю на этот хлам на твоей башке, – информирует придурок.

– Какой хлам? – бледнею я, поняв, что он сейчас оскорбил мою прическу. Ну и меня, соответственно.

– Я про волосы. Ты их сколько лет не расчесывала?

– Всего несколько дней. С тех пор меня взяли в плен, – пытаюсь поправить, но мажор натянул мою руку, удерживая руль. Мне приходится изогнуться.

– Я всегда думал, что ты потеряла расческу еще во времена младенчества.

– Ха. Ха. Ха. У меня спина болит. Долго мне так ехать?

– Сколько потребуется, – не церемонится.

Фыркаю. Машина злостно тарахтит. Едем по лесополосе. Дорога как после обстрела. Снег лежит волнами, ну и мы плывем по ним. Периодически врезаюсь носом в колено психа.

– Хватит уже! – злюсь на третий раз, обслюнявив его штанину.

– Знал бы, что ты такая бесстыдница, забрал бы тебя в рабство уже давно.

– Отвали, – краснею, маниакально поправляя локоны. Меня задели его слова про хлам.

– В следующий раз, когда припадешь к моим ногам, слюнявь выше.

– Какой же ты извращенец, – лютую я. – Как еще таких земля носит.

– Уж кто бы говорил… – издалека начинает мажорчик.

– На что ты намекаешь?

Щеки накрывает аленьким дурманом.

– Ты ночью так сладко мурлыкала.

– А ты храпел, как паровоз.

– Тебя мурахами накрывало.

– Что ты несешь? – чувствую пожар на лице. Стараюсь не смотреть на его верзильи ладони.

Это был сон… просто сон. И все, что было дальше впадинок тоже сон… Я забыла. Как проснулась, так забыла. Я никому ничего не расскажу. Это секрет. Закрытая зона.

– Не смущайся, не аленький цветочек, – широко улыбается. – Все гуд.

Подозрительно щурюсь на его хитрую улыбочку. Что-то он не договаривает…

– Это все жуки. Мое тело было в пупырках. И вовсе это не мурашки!

– А может ты ко мне неравнодушна.

– Сплюнь.

– Признавайся, ты меня хочешь.

Смотрю на психа исподлобья. Глаз начинает нервно дергаться.

– Может это ты меня хочешь?

– Меня не заводят рыжие гномы.

– Да пошел ты.

Почему-то обидненько становится.

– И давно ты страдаешь от неразделенной любви ко мне?

– Убейся, – гневно прошу. – Мне нравится другой.

– Харе обманывать.

– Твое смазливое личико меня отталкивает. Я ценю мужественность и ум.

– Я мужественный, – хмурится исчадие ада. – И умный. Просто в дополнение еще и красивый.

– Не хочется ломать твое раздутое эго.

– В отличии от некоторых, я реально был одним из первых списках по ЕГЭ.

– Это ни о чем не говорит.

– Так кто этот несчастный?

– Ты про что?

– Кто тебе нравится?

– Тебя это волнует?

Утыкаю ладошку в зачуханную магнитолу. Меня все больше кидает в стороны. Ремень безопасности тут, конечно, сломан.

– Мне интересна жизнь моих рабов.

– Он хорош собой. У него волевой подбородок, и он умеет быть джентльменом.

– Чет не припоминаю таких в нашем универе, – изгибает удивленно бровь. – Ботан какой-то что ли?

– Он умен, интересен и… весьма… эксцентричен.

– И что в твоем понимании означает «эксцентричный?»

– Ты же умный! Сам и скажи!

– Я то знаю, что это значит. Хочу от тебя услышать.

Краснею. Я вчера пока писяла, а мажор прятался за чуть прикрытой дверью, читала толковый словарь, который нашла на полочке за туалетной бумагой. Начала с буквы Э. На А я просто почти все знаю. Дочитать не успела, так как маленькое дело прошло максимально быстро, но слово понравилось.

– Ну…

Губы мажора начинают дрожать.

– Надо было узнать значение все-таки, да, рыжая?

– Ты про что?

– Да так.

– Давай о чем-то другом поговорим! – требую я, пытаясь приоткрыть окно. – Жарко. Уф.

– Предлагай.

– А че это я должна? Я вообще с тобой разговаривать не хочу.

– Развлекай меня, идиотка. Ехать далеко. От того как я буду себя чувствовать в дороге, зависит твое дальнейшее будущее.

– В смысле?

– В смысле я еще не решил какими обязанностями тебя нагрузить. Чем хуже будет мое настроение, тем извращённее будет моя фантазия на твой счет.

Козел. Да я сбегу раньше. Только избавимся от наручников, и меня уже нет.

– Кино. Какие тебе нравятся фильмы?

– Я ценитель ужасов.

– Уж кто бы сомневался.

– А тебе что нравится?

– Ну… Я тоже не прочь посмотреть ужасы. Например, про ходячих. Это очень страшно. Всегда представляю, что настал зомби-апокалипсис и я спасаю мир как могу.

– А. Долго ты в таком случае все равно не проживешь. Тебя, рыжая, сожрут первой.

– Почему это?

– Твои гномоподобные ножки далеко не убегут.

– От тебя же убежали!

– Да ну? И где ты теперь?

– Достал ты уже! Давай другую игру.

– Я весь во внимании.

– Города!

– Уверена в себе?

– Ладно. Цифры.

Широко улыбается.

– Это еще что за игра?

– Вот у тебя какая любимая цифра?

– Шестьдесят девять.

– Почему же ты такой придурок? Все надо опошлить?

– Это ты так опошлено поняла. А вообще хорошая цифра.

– Иди ты…

– Так в чем суть игры?

– Молчанка? – скромно предлагаю я.

– Не устраивает. Будешь молчать, когда я скажу. Теперь любой твой вдох по моему велению.

– А не много ты на себя берешь?

– Столько, сколько заплатил за тебя. Ты теперь моя рабыня. Отрабатывать будешь, уже все порешали. Хватит возникать.

Ручищей жестикулирует, причем той, на которой наручники. Из-за этого и моя рука нервно дергается. И глаз тоже.

– Хватит грубить, – также деловито требую я. – Великий махараджа. В зеркало давно смотрел? Красивый, ага.

Пришла пора напомнить, что я тоже не без тузов в рукаве. Точнее – усов.

И только подозревако мажористое собирается глянуть в зеркальце, как машина с жалобным звуком глохнет. Прямо посреди дороги. А вокруг… Леса. Леса… И еще раз леса.

Глава 12

– И сколько нам еще идти?

– А я откуда знаю? – злобно выгибает брови усатый мажор.

Длинная заснеженная дорога ведет вдаль. Уже легкий сумрак, и я безумно устала.

– Я замерзла. Давай вернемся в наш прекрасный отель?

– Мы много часов проехали. Пешком вернемся к утру.

– А впереди что нас ждет?

– Какая же ты зануда…

– У меня идея, – дую теплым воздухом на замерзшие ручки. Нет, не свои.

Этот козел заставляет дуть на его. Он рукавицы в номере забыл.

У меня их вообще не было, но кого это волнует. Я их в школе еще обронила, после облавы на тачку депутата.

– Пожалуйста, освободи меня от своего идиотства.

– И все же…

Останавливается. Впечатывает в меня разозленный взгляд. В свете ледяного заката его глаза выглядят еще более инопланетными.

– Не спала бы до обеда, гномоподобная принцесса на горошине, не пришлось бы торопиться. Еще немного и наступит темень такая, что дороги не будет видно. Умолкни и иди за мной.

Шагает дальше. Но я замираю.

– Не пойду, – упрямо говорю. – Я устала. Не выспалась. Хочу кушать, горячий чай и писять.

Можно в другой последовательности. Но сути дела это не меняет.

– Я тебе что, рыбка золотая? Нам нужно идти, чтобы не пришлось ночевать в лесу.

– Нет, – упрямо качаю головой. – Не пойду.

– Мля, рыжая, не люби мне мозг.

– Чего? – кривлюсь я.

– Того.

Но я правда уже не могу. У меня ножку сильно натерло. Я просто об этом стойко умолчала. Терпеливо терплю и хромаю. Но нервы на пределе.

– Давай разожжем костер.

– Чем?

– Трением.

– Чего?..

– Помнишь лекцию по ОБЖ? Александр Семёныч показывал.

– У тебя не получится, – раздраженно вздыхает. – Не чуди.

– Получится.

Мажор скромно ухмыляется. Проводит пальчиками по усам, которыми ему так и не довелось любоваться.

– А дрова?

– Я нарублю.

– Чем? Рукой? – закатывает глаза.

– Ногой, если понадобится! – топаю ножкой и морщусь от боли. – Ты просто положись на меня. В экстремальных ситуациях я – ас.

– А. Ну давай, ас. – издевательски ухмыляется. – Приступай.

Бредем в лесной закуток. Бессовестный мажор спокойно наблюдает за тем, как я подпрыгиваю и с трудом ломаю несколько захудалых веточек, покрытых инеем. Достаю из дырявого кармашка смятый договор, чтобы, когда добуду искру, сжечь его к чертям. Приседаю на корточки.

Тереблю деревянную палочку между ледяных ладошек. Псих смотрит на меня как на душевнобольную. Я уже и сама не особо в себе уверена.

– Все?

– Все. – сдаюсь я.

Это правда нереально.

– Ты просто космос.

– Я хотя бы попыталась что-то сделать, в отличии от тебя!

– Лови, – кидает мне зажигалку.

– Козел.

Я совсем забыла про вредные привычки мажорчика.

Чиркаю зажигалкой, но…

Но ничего не выходит. Капелька черного туманчика все, чего я добилась. Через десяток минут зажигалка вообще перестает отзываться на мои жалкие попытки.

– А че с ней?

– Сломалась, – желваки бегают по скулам психа. Кажется, он совсем злой. – Теперь даже не подымить.

– И что же делать? – бледнею я.

Солнышко беспощадно садится на горизонте, погружая пространство во мрак.

– Но ты же в экстремальных ситуациях ас, вот ты мне и скажи, – сует одну руку в карман. Высокомерно глядит на меня. Свысока.

– Идем дальше, – приходится смириться с неизбежным.

– Темно уже, – отзывается в ответ. – Тут постоим.

– До утра?!

– Ну да.

В глубине леса раздается странное дикое завывание. Аж лютые мурашки разбегаются по позвоночнику.

Смотрю на психа снизу-вверх, напугано расширив веки.

– Страшно, Рыжая? – издевается он, словно наслаждаясь происходящим.

– А тебе нет?

Реально ведь страшно. А вот псих абсолютно спокоен. Изгибает губы в жуткой усмешке. В темноте вылитый Фредди Крюгер.

– Нет. Всегда мечтал оказаться с рыжей идиоткой в темном лесу посреди ночи.

Поднимаюсь с корточек. Сглатываю.

Вспоминаю все его угрозы за много лет.

Да. Он когда-то говорил про то, что хочет похоронить меня в диких лесах, куда не ступала нога человека. Или утопить в глубоких болотах. Замуровать во льдах…

– Сообща мы команда, – вылетает позорное изо рта.

– Да ну? – выгибает бровь.

– Живой я буду интереснее, чем мертвой.

– А может быть рыжий хромой гном – мой балласт?

– Мне кажется, трупиком я буду еще более серьезным балластом для тебя, – поднимаю ручку и указываю мажорчику на наручники, которые впервые очень радуют меня. – Тебе придется тащить меня на горбу. А я тяжелая.

– Какая незадача, – досадно отзывается мажор. – Это рушит все мои планы.

– Да. Жалко тебя.

Опускаю очень жалостливый взгляд в снег.

Это просто песец.

– Как же открыть эти наручники, – задумчиво тянет тот, почесывая подбородок.

– А зачем сейчас? Не забивай голову, – отмахиваюсь.

– И все же…

– И все же не стоит тратить на это время. Нам лучше идти дальше, тут все-таки медведи гуляют. Слышишь, как завывают?

Пытаюсь нервно напугать в ответ. Получается немного скованно, но это лучше, чем ничего.

– А. – выгибает обе брови. – Так это они завывают?

– Ну да, – лицо становится горячим или холодным, фиг разберет. – Они могут нас сожрать.

– Точно. Наверно, белые медведи?

– М?

– Слышишь шаги?

– Шаги? – волосы дыбом встают. – Не слышу.

– А я слышу, – хищно проводит языком по губе. – А ты че бледная такая? Со снегом сливаешься.

Смотрит прямо мне в лицо. Делает шажок поближе.

– Не знаю. Ты не приглядывайся. Нормально все.

Делаю такой же широкий шажок от него. В сугроб.

– Я волнуюсь за тебя, – упрямится тот.

– Да что ты, не нужно. Я в порядке.

– Да ну? Дай потрогаю, – тянет лапу к моему горлу.

– А не надо! – целую его вытянутую руку.

Само как-то получилось.

Брови на лице психа делают переворот.

– Спасибо за все, – склоняю голову. – Я так благодарна, хозяин.