Текст книги "Сдавайся, Рыжая (СИ)"
Автор книги: Лана Ирис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)
Глава 32
– Ты бы все равно не уехала, – уверенно заявляет псих, покручивая в пальцах зажигалку.
Безразлично смотрит, как я высасываю последнюю устрицу.
Мы не пошли в ресторан, так как уже поздно, а приехали в его квартиру в центре. Я уселась на мягких креслах, и наслаждаюсь обществом устриц. Наслаждалась. Уже все доела. Теперь даже не знаю, чем себя занять.
Может, подоставать моего махараджика? Впрочем, он итак не в духе…
– У них просто там какой-то глюк в компьютере. С чего-то решили, что я замужем, вот и не выпускали. Даже если бы я была замужем, зачем им согласие мужа? Странно…
– Не только в этом дело. Ты же не думала, что улетишь без этого.
Морщусь, рассматривая в его верзильих руках еще один паспорт.
Достаю свой из кармана и растерянно хлопаю ресницами. Не поняла…
– Загранпаспорт. Идиотка. – мажор направляется к еще одной баснословно дорогой картине на стене. Снимает ее, а за ней – сейф. Вводит пароль и кладет туда документы. – Ты заграницей находишься.
– У меня есть загранпаспорт? – удивляюсь я. – Но я не делала.
– Я тебе сделал. И визу со страховкой тоже. А сейчас мне пора идти.
– Куда? – не могу понять, что меня больше тревожит, что эта маньячина недоделанная без моего ведома изготовила мне документы, или, что он уходит. – А если я снова сбегу? Тебе не следует оставлять меня одну.
Я выпила целый бокал лимонада с устрицами, и теперь мой мозг требует непристойно поприставать к моему психу.
Кто я такая, чтобы спорить с этой незнакомой рыжей бестией?
– Я оставлю хорошую охрану на входе, чтобы такого конфуза не произошло.
– А куда ты пойдешь?
– У меня поздний ужин с семьей одной очень важной девушки и моим дедом. – скрывается в спальне.
Все мое лицо начинает резко покалывать жаром.
Это просто возмутительно. Понятно, почему он так мало устриц съел. Я думала, он добродушно оставляет их мне на поедание. А он просто знал, что еще на банкете похомячит.
Он уходит ужинать с девушкой, плюсом там будет его семья, и то не факт, а я остаюсь здесь в одиночестве?! Фигушки я это позволю.
Покраснев до состояния вяленого помидора, гляжу, как он выходит из комнаты, в черных брючках, рубашке, бабочке, накидывает на себя пиджак. Деловито поправляет офигенные часы на запястье. А че красивый-то такой?! Че за повод?!
– Все хорошо? – вскидывает высоко бровку. – Не говори, что хотела провести время вдвоем. Это будет слишком волнительно для меня. И вряд ли окажется правдой. Скорее, еще одним твоим вероломным хитрожопым планом, в миллионный раз разбивающим мне сердце.
Отрицательно качаю головой. Романтичные речи от этого мажора до меня доходят плохо. Особенно, когда я в таком гневном состоянии.
Да, я хотела провести время вдвоем. А ты уходишь к какой-то важной девушке! Негодяй! А вдруг… Это та самая, которой принадлежит яхта и все остальное?!
– Давай. На паурс-бич тридцать. – бормочет кому-то почти беззвучно, приложив телефон к ушку.
Обувает начищенные до блеска туфли. Подмигивает мне, растопырившей ухи.
Ага. Я адрес запомнила.
– А это кто? – выглядываю за дверку, провожая красивого психа ревностным взглядом.
– А это твой охранник, – оборачивается он. – Если не уследит за тобой, я ему глаза выколю.
Огромный верзила с плечами Шварнеггера громко прочищает горло. Его подбородком можно резать стекла и кирпичи, а взглядом выколачивать мозг из затылка. Поэтому я аккуратно прикрываю дверку обратно.
Какое-то время топчусь на месте, пытаясь унять шаловливое сердечко.
Потом смотрю телик, но там разговаривают на итальянском, так что я его выключаю. Гляжу скучающе в окно с пятнадцатого этажа. Тут даже на простынке не слезть, блин.
– Я кушать хочу, – выглядываю из тоненькой щёлки, опасливо осматривая Шварнеггера. Надеясь, что он понимает русский. Но, учитывая, как он растрогался, услышав, что ему выколют глаза, думаю, понимает.
– Меня предупреждали, что вы можете что-то коварное задумать. Зайдите внутрь, госпожа. И сидите тихо. Я все равно ни за что вас не выпущу.
Этим железным голосом можно строгать деревья…
– А если начнется апокалипсис? – удивляюсь я. – Мы же с вами тут и погибнем вдвоем.
– Значит, такова наша судьба.
Прикрываю дверку обратно. Мне кажется, моя любимая задумка про торнадо в Пекине этого мужика не возьмет. Я вообще не знаю, что его возьмет. Падение метеорита? Возможно, этого верзилу и заденет слегка, но боюсь, он восстанет из мертвых, чтобы догнать меня и вернуть в квартиру.
Подхожу к телефону и набираю по журналу на столике номер заказа еды в ресторане внизу. Обслуживание апартаментов предоставляет большой выбор блюд.
– Устрицы, чай и шампанское в пятьсот двадцать четвертую квартиру! – пытаюсь договориться. – Вы меня понимаете? Мы два часа назад заказывали! Повторите заказ! У вас есть русскоязычные работники?! Отправьте русскоязычную горничную! И не забудьте тортик!
С трудом, но мне удается достучаться до оператора. Через несколько минут в дверь стучат.
Открываю и пропускаю горничную, которая, снова везет тележку с подносами.
Я не медлю, пока она с вежливой улыбкой разливает чай, сую ей под нос две тысячи долларов.
– Чаевые. – пищу ей. – Меня похитили и держат в заложниках…
– А?!
Выезжаю я уже в отделении тележки внизу, прикрытая открахмаленной скатертью. Ничего не подозревающих охранник внимательно следит за дверкой в номер.
Мария выходит и вызывает лифт. А потом и такси для меня.
– Обещаете, что меня не уволят? – все еще волнуется она, пряча деньги в карман.
– Даю слово. Я просто посмотрю с кем он там и вернусь.
– А если у него любовница? Вы точно вернетесь?
– Если у него любовница, я их обоих убью, быстренько похороню, и вернусь. Поверьте, я вас не брошу. – похлопываю ее по плечу. – Мне редко попадаются такие светлые люди, Мария. Вы очень похожи на меня.
Она улыбается сочувственно.
– Удачи. Надеюсь, он не изменяет…
Еду в такси, искусывая изнутри щеку до крови. Нервы уже на пределе. В голове ужасающие картинки, как он целует эту девушку, обнимает своими верзильими ручками…
Да как он смеет?! Вытираю жгучие слезки с глаз. Он кроме меня никого не имеет право обнимать, и тем более целовать! Козлина неверная!
Останавливаемся у огромного особняка с шикарным дизайнерским оформлением и стеклянной крышей. Наверно, круто любоваться через нее на звезды.
А вдруг, он сейчас с этой девушкой в постели любуется звёздным небом?! Сегодня правда пасмурно… но все равно романтично! Он ее обнимает! Целует в губы и пошло щупает грудь!
– Ну, мажор, ты у меня поплатишься за все!
Перелезаю через прутья ограждения, залезаю на рядом стоящее дерево, со склоненными на крышу ветками.
Здесь не все стеклянное, часть из бетона, поэтому мне приходится рассматривать каждый уголок через просветы. Облезаю все вдоль и поперек, вижу его… моего красивого рядом с темноволосой роскошной девушкой.
Да блин, она просто супермодель, у нее длиннющие ноги, и она что-то говорит моему психу! А он держит ее наглую руку в своих верзильих пальчиках! Уму непостижимо!
Он наклоняется и шепчет ей что-то на ухо! Чего это она так заторможенно уставилась на его губы?!Он ее… он ее сейчас поцелует?! С высока плохо видно… Но…
– Эй! Не смей ее трогать! – требую я, постукивая кулачком по стеклу. Укладываюсь всем тельцем прямо на него. Слезки льются из глаз, заливая все вокруг, из-за этого все хуже видимость.
Срываю пару каштанов с ветки и тарабаню ими, чтобы он меня услышал, заметил, испугался и упал в обморок. В обмороке у него не получится заняться с ней непристойностями. Этот вкуснейший кексик давно обещан мне. Я не позволю кормить им других барышень!
Псих, ты либо мой, либо ничей. Я все сказала.
В какой-то момент Матвеюшка все же поворачивает голову вверх. Наши глаза сталкиваются, его бровка удивленно дергается, после чего по стеклу идет трещинка, и я падаю прямо ему ноги…
Лежу на полу, смотрю задумчиво в потолок. Разбитый потолок. Ну, не весь. там же часть из бетона. А нефиг крышу такой хрупкой делать.
– Кто это? – испуганно верещит девушка, приоткрыв рот.
Мажор вздыхает тяжко. Подает мне руку, поднимает мое дрожащее тельце и отряхивает с моих любимых штанов стеклышки. Поправляет порванную маечку, нежно водрузив упавшую лямку мне на плечо.
– Моя жена. – заявляет он. – Прошу любить и жаловать.
Поворачивает меня в сторону, лицом к народу, так сказать. На диванчике куча людей с бокалами. На столе организован фуршет. На кресле сидит старик с глазами как у Дракулы, и выражением лица, искажающим время и пространство. Короче, он либо сильно впечатлён моим вмешательством в этот праздник, либо очень зол.
– Врешь ты все, щенок! – подскакивает он с кресла, приближаясь ко мне, пялится на мое лицо. Я отклоняюсь немного, чтобы не смел на меня так проникновенно глазеть. – Этого не может быть?! Какая жена?! Я собирался женить тебя на Наталье!
– Я не жена. Но на Наталье тоже не надо… – прошу жалобно. Псих хмыкает мне возле уха.
– Я же объяснял, уже поздно. – говорит ему. – Я женат.
– Уничтожу ее. – цедит старик. – Ты меня знаешь. Не пощажу. Ты не твой братец, я это так не оставлю, у меня на тебя грандиозные планы! Не позволю! Я на тебя рассчитывал! Разводись немедленно!
– Я ведь уже давно вступил в наследство. По нашему брачному договору, все, что принадлежит мне, в случае развода будет полностью принадлежать ей. А это почти все наше состояние и семьдесят процентов акций. Сейчас она владеет половиной. А в случае, если с ней что-то случится, счета автоматически заморозятся.
– Гаденыш. – краснеет дед.
– Я планирую все передать нашим детям. – продолжает добивать мажор. – Мы в медовом месяце активно над этим работали.
Старику, кажется, становится плохо. Он садится обратно в кресло и держится за сердце.
В комнате, похоже, всем нехорошо. У всех, находящихся здесь людей, сильный шок написан на лицах.
– Нет, дедуль, вы так не волнуйтесь, – прошу я. Еще его инфаркта нам не хватало. – Он шутит. Я не подписывала никаких документов.
– Ты уверена? – высокомерно насмехается мажор. – А как же наш договор?
Поворачиваю на него голову. Смотрю в его ровный демонический анфас. Смазливенький придурок.
– Уверена. Там такого не было. Ничего про брак.
– Жена, – склоняется к моим губам, обдавая приятным ароматом. – Ты точно читала вторую страницу?
Мое лицо начинает пылать. На его – появляется хитрая усмешка.
Это та самая… Вторая страница…
Ну… блин!!!
Глава 33
– Дома хорошо, – довольно улыбаюсь, откидывая ногой набитый мусорный пакет. – Спасибо, что прогнал бомжей.
– Поехали в нормальную квартиру. – требует псих, задымив в открытую форточку.
Смотрю осуждающе на его высокую фигуру и смазливые губки, сложенные трубочкой.
Как эффектно он откидывает голову назад и брезгливо щурится, глядя на взлетевшую в потолок моль.
Блин, как он мужественно вмазал этому дядьке с бутылкой в руке, который орал, что никуда из моей квартиры не уйдет и своих друзей не выгонит, это надо было видеть.
Одним движением руки, и вот мужик уже взлетел в небеса. А потом, когда очухался, побежал по лестнице с мешком своих бутылок. А его свита верно двинулась следом.
– Весна пришла, капель! – возвышенно восклицаю я. – Скоро жара наступит.
– Ага. – скептически хмыкает, стряхнув кусок льда с рамы, чтобы закрыть окно.
– Да ладно тебе. Нам надо учиться.
– Тебе это не поможет.
– Обязательно грубить? Весь полет своим настроением плохим подпортил, и сейчас продолжаешь это делать. Я хочу нормально общаться.
– А я хочу нормально жить. А не в этой халупе.
– Так живи, кто тебе мешает? Я подопру сегодня дверь тумбочкой, а завтра новые замки куплю. Никто меня не тронет. И вообще, ты не обязан меня охранять.
– Идиотка. – шипит мажор, выгребая мусорные пакеты. – Пойду выброшу.
– Спасибо. – растеряно бормочу.
Меняю воду в тазу, добавляю средство от пыли, протираю все поверхности. Загружаю стирку. Благо, машинку не сломали. А вот микроволновку, холодильник и телевизор я не нашла, похоже, их продали.
На кухне уже все сияет чистотой, и здесь приятно находиться. Я ставлю воду, чтобы отварить спагетти и открываю пачку сосисок, собираясь их поджарить с яйцами.
Не знаю, будет ли это есть мажор, потому что он скривился, когда я складывала эти «обычные» продукты в корзину. Да, это не устрицы. Их нет в нашем мини универмаге на углу.
Он себе выхватил пару яблок, если ему не понравится моя еда, вот пусть их и грызет.
Требовал, чтобы мы поехали в его квартиру, но я не унималась. Поэтому, мы здесь. Это мой дом, я буду в нем жить.
Папа однажды вернется, я уверена. Уладит проблемы с налогами и приедет ко мне. Я должна его встретить, как полагается хорошей дочери.
– Нарежешь салат из огурцов? – предлагаю, когда мажор заходит на кухню, скидывая капюшон своего худи с головы.
– Ну, давай. – делая мне великое одолжение.
А в мажорских глазах такое выражение, будто он вообще не ожидал того, что его величество попросят помочь.
– Помой руки, – прошу я, очищая лук. – И начинай.
Мажор подходит к раковине, моет руки, небрежно отбрасывает полотенце и садится за нарезку.
– Нельзя кусочки поменьше? – беру огромный обрубок огурца и кручу возле его лица. – Это не поместится в рот.
– Хорошо, буду делать гномьи куски. – злится он. – Почему не заказать еду? Деньги есть.
– Потому что не надо. Сейчас поужинаем, и я продолжу уборку. А ты можешь пойти в свою квартиру и отдохнуть.
– Я останусь со своей женой.
– Перестань. – краснею я. – Не неси чепуху.
Иду в комнату, развешиваю на сушилке вещи, которые не успели бомжи продать. Сразу скажу, их немного осталось.
Застилаю свежевыстиранное постельное. И для психа комплект достаю, раз уж выгнать его никак.
– Если ты остаешься здесь, то будешь спать на матрасе на кухне. Там папа спал.
– Я буду спать с тобой. В твоей комнате.
– Тут места мало. Мы не поместимся на моей кровати вдвоем. И вообще… Я не хочу спать с тобой.
– Ясно.
Плечом облокотившись о проем, следит за тем, как я засовываю подушку в наволочку.
– Я помыла для тебя матрас. Мне осталось помыть только прихожую. Ты дорезал салат?
– Да.
– Отлично. – выхожу на кухню. Выключаю плиту. Раскладываю спагетти и сосиски с яйцами по тарелкам. Кладу перед ним, и приборы тоже, без лишних разговоров.
Не хочет, пусть не ест. Мне все равно. И все же…
Со смущением наблюдаю, как он берет вилку накручивает на нее спагетти. Как закидывает их в рот. Пережевывает.
Встречаемся глазами. Его бровь виртуозно взлетает.
Моя вилка зависла в моей руке, не донесенная до рта. А еще, я нежно улыбаюсь.
Ну, просто так романтично и уютно на душе стало.
– Вкусно? – с надеждой спрашиваю.
– Офигенно.
Блин.
Краснею еще сильнее. Вот мажор, умеет же очаровать.
Тоже начинаю есть.
Слезки из глаз бегут. Пересолила, писец.
Сосиски подгорели. Яйца не похожи на яйца. Скорее, на пересохший пластилин.
– Я не умею готовить. – трагическим голосом произношу, пытаясь пережевать. – Это всегда делал папа.
– Я же сказал: офигенно. – повторяет псих, закидывая половину горелой сосиски в рот. Она хрустит у него на зубах, но он дожевывает до конца и с невозмутимым видом проглатывает.
Все это делает, не отрывая от моего лица несокрушимого взгляда.
Глаза черные, будто угли, наблюдают за мной хищно. Мурашками меня покрывают.
– Ладно, тогда чай? – пытаюсь совладать с эмоциями. Отодвигаю несъедобную еду от себя, но кладу ложку вкуснейшего огуречного салата в рот. – Домою полы в прихожей, и спать. Завтра трудный день. Первая пара – экономика. Надо же, я надеялась, что мы разбредемся по разным аудиториям, и вот, все еще вместе. Какая незадача.
Издаю ироничный смешок.
– Ты же спать будешь на ней.
– Не буду.
– Будешь. Ты всегда на ней дрыхнешь.
– На информационных технологиях. А на экономике стараюсь слушать.
– Не замечал.
Разливаю по кружкам чай. Думаю, стоило купить шоколадку или печенье, но уже поздно.
Ставлю кружки на стол, и сажусь, пью пустой. Голодная осталась, только салат удался. Грустно, как-то.
Мажор поднимается, моет посуду… Он съел все. Как бы живот не заболел… И все же, мне это льстит.
Спокойно очищает и нарезает яблоки, кладет их в вазочку и пододвигает ко мне.
Хрустим яблоками и пьем чай с лимоном. От психа вкусно пахнет моим цветочным мылом, он уже успел принять душ.
За окном продолжает капать с крыши, капель бьется о подоконник. Дома тепло, несмотря на легкий сквозняк, но я вся в морозящих мурашках.
– Ты замерзла? – вкрадчиво интересуется.
– Нет, – вскакиваю из-за стола и бегу за матрасом и постельным бельем. Возвращаюсь, подаю ему. – Застелешь сам? Уже половина первого ночи, я хотела бы выспаться.
Я правда собираюсь взять себя в руки и учиться, потому что у меня все больше недоверия, что папа мне в будущем как-либо поможет. Мне нужно суметь закончить университет, найти нормальную работу.
И даже сейчас, закончить первый курс, перейти на второй – это будет огромный шаг для меня. Я жду возращения отца, потому что скучаю, но должна научиться жить самостоятельно.
– Конечно. – когда он берет стопку белья, наши пальцы соприкасаются, и меня ударяет током.
Я торопливо одергиваю руку, замираю, потом отмираю…
– Так теплее будет, – тараторю, пододвигая матрас к батарее. – Папа всегда так делал. У нас дует с каждого угла.
Пока мажор спокойно заправляет одеяло в пододеяльник, я домываю полы в прихожей, игнорируя сильно стучащее сердечко.
Почему-то все происходящее так волнительно. В груди просто шар смущения и волнения раздулся, и никак не сдувается…
Потом иду сама мыться. Долго стою под горячими струями душа, а когда выхожу, в квартире уже везде выключен свет. Прохожу к себе в комнату на цыпочках, чтобы Матвея не разбудить.
Время – начало третьего, поэтому перевожу будильник с шести, на шесть тридцать, надеясь, что эти полчаса спасут от дремы на парах.
Ложусь, накрываюсь одеялом, вздыхаю с облегчением – наконец-то я дома. Только прикрываю глаза – слышу, крадется. И сердечко то реагирует стразу же, мурашки ведь тоже крадутся…
– Вот неугомонный придурок! Ты все равно не поместишься со мной! Не смей меня трогать! Дай отдохнуть!
Мажор расстилает матрас рядом с моей кроватью на полу и молча на него ложится. Я вижу его огромную фигуру в сумраке комнаты.
Хлопаю потеряно ресничками, пытаясь ни то совладать с диким очарованием, что он все же явился, ни то с диким разочарованием, что не посмел приставать.
В дрожь лютую бросает.
– Зачем ты это делаешь?
– Затем. Хочу быть рядом со своей женщиной.
– Со своей женщиной? Тебе самому не смешно? Цирк.
– Почему цирк?
– Потому что нельзя играть с людьми. Карма настигнет.
– Не понял. – приподнимается на локтях. – Ты сомневаешься в моих чувствах, Рыжая?
– Чувствах? – шепчу с надломом, пытаясь разглядеть его лицо в темноте. – Я думала, ты использовал меня, чтобы насолить деду.
– Зачем ему солить? Я хотел тебя.
– Меня?..
– Если бы мне нужен был спектакль, я бы просто подкупил более покладистую девушку, а не рыжую идиотку.
– Я не пойму… Ты… Ты что, типа все это время ухаживал за мной?
– Дошло? У нас уже медовый месяц прошел, долго же ты соображаешь. – откидывается обратно на подушку.
– Медовый месяц?! В смысле… Тот номер для новобрачных был для нас?
– Ага. Пришлось залечь на дно. Но куда без романтики.
– Псих.
Лежим молча. Я растеряно пялюсь в темный потолок, нервно искусывая собственные губы. Вспоминаю, как билась о пуленепробиваемую дверь того злачного номера.
Предложения руки и сердца мне не поступало. И даже приглашения на свидание… Меня просто нагло взяли в заложники.
Ну до чего же придурок. Почему нельзя было просто признаться, зачем было обманывать и мучить?
И все же…
– Значит… Давно… Хотел?.. Меня…
– Хотел. Хочу. И получу.
Глава 34
– Утро доброе! – с улыбкой на пол лица восклицаю, начищая зубы.
Матвеюшка смеряет меня таким взбешенным взглядом, будто я в жизни ничего тупее не говорила.
Дверь в ванную распахнул. Высокий, достает почти до потолка. Моргает сонно-пресонно. Такая лапочка.
А злой, писец.
Грубо вырывает у меня из рук щетку.
Возмущенно, чуть приоткрыв рот, смотрю, как он на нее выжимает зубную пасту и чистит свои зубы. Моей щеткой. Свои зубы.
– Ой. – кривлюсь, не веря в происходящее. – Это не гигиенично.
– И что ты предлагаешь? – всматривается проникновенно в мое лицо.
– Ну… – румянчиком покрываюсь от внимания его дерзких глазок, скользящих по моей пижаме. – Поехал бы домой и почистил своей?
– Идиотка. – делает он заключение специалиста.
– Тебе все равно надо за учебниками…
– Нафига? Я итак умный.
– Но на парах пригодится тетрадь и ручка, хотя бы.
– У тебя возьму.
– Все равно не гигиенично чистить твои зубы моей щеткой! – взрываюсь я. – Там мои слюни и микробы! А еще твои теперь! Фу! Все смешалось! Как я буду ею пользоваться?!
Он застывает над раковиной. Глядит мрачно в зеркало ванной комнаты. На наше отражение.
Вытаскивает щетку изо рта, наклоняется ко мне и целует. Прям с языком, слюнями и всеми делами. Облизывает весь мой рот. Агрессивно. Язык до самого горла засовывает. Психушник.
– Ай. – почти плачу, когда он прекращает.
Ладошкой вытираю рот, который весь в пасте после этого психически ненормального действия. Слезки тоже вытираю.
Как ни в чем ни бывало продолжает полировать зубы.
Молча.
– И зачем это было?!
– Теперь не проблема.
– Что?
– Мои слюни на щетке. Но если захочешь – ополосни.
– Я вообще сейчас твоей логики не поняла…
– Конечно. Мозг в полосочку.
– Ты хотел сказать – пижама в полосочку? – не верю я, отодвигая ворот свой полосчатой пижамки. Да ладно, миленько. Ну, штаны немного висят. Но я просто схуднула за медовый месяц. Это все устрицы.
– Нет.
– А? – мой голос надламывается. – Обязательно так демонстративно свое плохое настроение на меня выливать? Я тебя здесь не держу.
Псих сплевывает, умывается, берет полотенце и по-королевски изящно промокает свое смазливое личико. Откидывает небрежно полотенце, посмотрев на меня презрительно, как на таракана.
Вчера была жена. Сегодня снова идиотка. И таракан.
Меня в статусе понизили.
Еще и игнорируют.
– Можно не молчать? В чем проблема?
– В полах.
– А?!
– Я спал на гнилом продуваемом полу. Это хуже, чем на грядке. У меня вся спина болит. – цедит сквозь зубы.
– Держись. Ты мужик, али цвяточек аленький?
Бегу в комнату, пока не успела получить по щам за такую вольность.
Одеваюсь во что-то непонятное. Из одежды мало что осталось. Мои любимые штанишки в стирке, поэтому натягиваю синее платье, времен школьных. Оно мне коротковато, ляжки торчат. Будто и не худела вовсе, а наоборот, припухла. Пуховик свой накидываю и сумку беру. Валенки только полудохлые нахожу в тумбочке, но это лучше, чем тапочки.
– Подвезешь? – невинным голоском спрашиваю. – А то опоздаем.
– Ага. – не спеша прется на кухню.
– А ты че там забыл? – пытаюсь не сорваться на истеричные крики.
– Еду.
– Там нет еды!
Ответом меня не удостаивают. Жду терпеливо на коврике у двери, переминаясь с ноги на ногу. Блин. Мы же опоздаем на первую пару.
Чувствую по аромату – налил себе кофе. Выходит, с кухни с кружкой, залипая в телефоне.
– Учиться бы… – бормочу, когда он проходит мимо, в мою комнату, на меня ноль внимания.
– Пять сек.
Жду еще бесконечность.
– Все?! – злая как черт, когда он наконец, вылезает из моей норки.
– Не ори. – выставляет ладонь, прикрывая раздраженно глазки. – Башка разрывается. Подушки у тебя отстой.
– Это не подушка. Я в твою наволочку старые тряпки запихала.
На эту фразу я получаю демонический истребляющий взгляд.
– Одеяло же нормальное, ты сам заправлял…Мог взять мою, если все так плохо было…
В напряженной тишине, сглатываю громко, будто мне подставили под ротик микрофон.
Пока спускаемся по лестнице, моя соседка приоткрывает со скрипом дверку и смотрит сталкерски на нас в щелку. Это выглядит немного таинственно и сильно устрашающе.
На улице слегка подморозило, хотя весна, и ночью с крыши капало. В машину садимся, мажор дает разгон. Стрелка спидометра панически трясется в нехорошую сторону.
– Зачем так гнать? – отмираю я уже у университета.
Дрожащие пальчики вспотели и прилипли, я их с трудом от сидения отлепляю.
– Даже раньше приехали. Чем займёмся? – поворачивается ко мне. Почти довольную улыбку давит.
– А? – не верю своим ушам. – Пойдем на учебу.
– А на перерывах? – улыбка мгновенно сходит с его лица, превращая его в черствый кирпичик.
– Разбредемся по разным корпусам.
– Размечталась.
Ну вот. Теперь мне выходить из машины не хочется. Неужели, он меня и здесь будет донимать? Не хватило медового месяца?
– Ты меня достал! Мне нужно личное пространство. – неуверенно стою у дверки автомобиля, поджимая пальчики на ногах. Валенки дырявые, кажется. У меня стопы мерзнут.
Мажор медленно подходит ко мне.
– Что? – склоняется, чтобы лица были наравне. И глаза тоже.
От этого в дрожь ледяную бросает.
У него просто зрачки резко увеличились и почернели. Теперь в этой тьме можно сгинуть со свету и не заметить. Поэтому я отвожу помутненный взгляд в сторону.
Блин.
Страшный тип.
Ну, красивый, хорошенький, лапочка немного. Но страшный.
– На меня смотри, Рыжая. И повтори, что сказала.
– Да че повторять… Нельзя же так липнуть… – жарко внезапно становится. – Я имела в виду… Забей…
– Я сделаю вид, что не слышал. Идем в аудиторию, займем места для поцелуев.
– Придурок. Таких мест нет в универе! Это же не кинотеатр.
Мажор хмыкает, продолжая гипнотизировать.
Достает зажигалку, вставляет в рот тонкую палочку под мой осуждающий взгляд, прищуривается харизматично, о чем-то откровенно задумавшись.
– У тебя пятнадцать минут. – поворачивается, направляется к нашему корпусу.
Смотрю в его верзилью спинку. Любуюсь.
Грациозный, широкоплечий, но такой говнюк.
– Пс!! – меня за капюшон утаскивают, когда я подхожу к крыльцу. – Ты где, блин, пропала?!
– О, привет. – вздыхаю я, глядя на свою одногруппницу Лику. И ее вечно грустного молчаливого парня.
У меня особо не появилось здесь друзей, да и со школы как-то не было, но эти неулыбчивые неформалы меня, хотя бы, принимают. Для остальных я не уверена, что вообще существую.
Лика перекидывает копну длинных черных волос за спину, смотрит на меня нахмурившись.
– Вопрос в силе.
– Так каникулы в Италии. Вы почему не приехали? Весь универ на денек ко мне приезжал.
Ладно, не ко мне. Но почти. Я же тоже теперь владелица.
– Так мы дома сидели. Думали это развод с билетами. Какой придурок оплатит перелет, питание и проживание в самом крутом отеле Италии? Такое может сделать только настоящий псих. Мы от таких держимся подальше.
– Ну, тоже верно. – соглашаюсь я. – Так вы вообще никуда не ездили?
– Не. Мы даже из дома не выходили. – тянет Лика. – Доставка рулит. Но я тебе звонила…
Снимаем в гардеробной верхнюю одежду и идем прогулочным шагом до аудитории. Лика беспечно рассказывает какие фильмы ужасов они успели пересмотреть за выходные, а я улыбаюсь, радуясь, что вернулась живой и невредимой в свой вуз. И теперь мне нравится здесь все.
Как обычно направляемся к окну, но меня дергают за шкирку, направляя повыше и подальше. В самый конец.
– Это мои друзья, – пищу я. – Лика и Арнольд.
Друзья застывают, глядя на происходящее без особых изменений эмоций на лице. Во-первых – они привыкли, что псих донимает меня. Во-вторых – даже если начнется извержение вулкана прямо в этой аудитории, они все равно будут обездвижено наблюдать с такими грустненькими физиономиями.
Мажор не реагирует на знакомство вообще никак, просто усаживает меня на нужный ряд, зацепив черными глазками мои открывшиеся из-под тесного платья ляжки. И мне не нравится этот взгляд порочный. Сильно не нравится. От психа всего можно ожидать. Всего нехорошего.
– Нельзя повежливее?! Это мои друзья.
– Ты не будешь с ними общаться.
– Почему? – пялюсь на него, растирая занывшую после нежненьких прикосновений верзильих ручек, шею.
– Потому что это ненормально иметь имя Арнольд.
– Мне нельзя с ними общаться из-за его имени?
– Именно так, – усаживается рядом мажор. Деловито достает из моей сумки учебные принадлежности. Раскладывает все идеально ровно, как истинный перфекционист.
– Да ты ж не только придурок, ты еще и абьюзер… – доходит до меня. – Это просто самое отвратное комбо.
– Потерпишь.
Я гляжу ошалело в профиль парня, сотканного из самых ужасных качеств. Как сказали бы психологи – «куча ред флаг, беги от него, беги», но убежать я не смогу, мы этот этап уже проходили, поэтому с притаившимся ужасом в глазах просто смотрю.
Начинается пара. Я продолжаю пялиться. Псих какое-то время делает вид, что не замечает, но недолго выдерживает.
Поворачивает голову, впечатав черные глазки в мое лицо.
– Я тебя возбуждаю?
Господи.
– Ты правда считаешь, что я об этом думаю?
Боже.
– Ладно, Рыжая. Раз уж тебе не терпится.
Шлепает верзилью ладошку мне на ляжку.
Приподнимает подол моего платья до трусов.
«А-а-а-а-а-а-а-а!» – ору, благо беззвучно.
– Ты че?! – шепчу, хрипло-срывающимся голоском, силясь не привлекать внимание наполненной студентами аудитории. Чувствую – покраснела стыдливо от кончиков рыжих волос до кончиков красных ушей.
– Мы же специально сели на места для поцелуев.
Елозит ладошкой все выше и выше. Грешно заводит пальчики, куда нельзя.
– Но это же не поцелуи… Это изврат!
– Ага. Изврат. Оно самое.
