Текст книги "Сдавайся, Рыжая (СИ)"
Автор книги: Лана Ирис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)
Глава 6
– Извините, у вас банкомат имеется? – спрашиваю у хмурого консультанта аптеки.
– Я похож на банкомат?
– Нет, – меня загоняет в ступор его ответ. Кажется, я тоже хмурюсь.
– Значит – нет.
– А.
Люди здесь какие-то злые.
– А кофе? – с надеждой шепчу.
– Я похож на баристу?
– Эй! Это же торговый центр! Почему тут все закрыто?! И почему вы отвечаете вопросом на вопрос?
– Я похож на информационное бюро?
– Вы похожи на грубияна!
– Могу дать успокоительных по акции, – бормочет тот.
– Сами выпейте!
– Выпил уже.
– Побочный эффект с зеленцой! – кричу на нервах.
Тот достает зеркало и долго пялится в него.
Ладно. Меня закинули в какую-то дыру. Черную дыру.
Иду по закрытым рядам в поисках кофе. Карточка мажорика в ладошках уже вспотела.
Натыкаюсь на маленький закуток. Аромат кофе – вот это удача.
– Кофе. Крепкий. Самый дорогой, – озвучиваю девушке.
Та в ответ, сонно зевая, называет цену.
– Посчитайте пять, возьму один.
– Прикладывайте карту, – пищит на автомате.
– Это я радостью. А банкомат у вас имеется?
За угол пальчиком машет.
– Какое счастье, – вздыхаю. – А что это за город?
Выражение ее лица трудно описать. Пойду лучше сниму денег.
Вставляю карточку в отсек банкомата. Снять наличные. Пароль.
Пароль.
Пароль. Чертов пароль.
1 2 3 4
Пин-код неверный.
Ну черт. У меня такой стоял… Зато не забудешь и записывать не надо.
Ладно. 4 3 2 1
Пин-код неверный.
Ну блин. Провожу дрожащей ладошкой по взмокшему лбу.
Бог с ним. Я просто забираю волшебную карточку и сматываюсь.
Возвращаюсь к отсеку с баристой. Хватаю чашку. Делаю смачный глоток и выбегаю на улицу. Скучающе бреду к автобусной остановке.
Народу тьма. Сжимаю стаканчик кофе в руках, и осматриваюсь. Какой-то серый невзрачный район. Куда они меня привезли?
– Извините, а это что за город?
Смотрят на меня как на душевнобольную. Отходят на пару метров. Прячут от меня своих детей. Отлично.
Дребезжащий автобус подъезжает, я с трудом влезаю. Кто-то меня активно подпихивает сзади. Неприлично попу подрезает.
– Что за черт? – пытаюсь возмутиться.
– Двигай булками, идиотка. – знакомый голос с хрипотцой.
Блин. Блин. Блин.
– Ой.
– Деньги хотела у меня украсть? – расплывается в довольной ухмылке.
– Нет… что ты…
– Сбежать решила?
Какой же псих проницательный. Он просто озвучивает весь мой план.
Я что, такая неоригинальная?
– Что ты… нет…
– Ладно. Я не в обиде, рыжая, – вжимает меня к окну. Неприлично вжимает. Голову на бок склоняет и внимательно рассматривает мое горящее лицо. – Я это предвидел.
Причины мне неизвестны, но от такого невозможного взгляда мне становится дико не по себе.
– А ты че краснеешь-то, гном?
– Я не краснею, – бормочу, впечатывая нос в окно и строя новый план побега. – Жарко. Пф-ф-ф…
– А. Дай ручку.
– Что? У меня нет ручки.
– Да ну, – выгибает бровь. – Тогда ножку.
– Выражаться научись, придурок.
Подаю ему руку. Сама не знаю для чего. Но он же придурок, все равно в покое не оставит.
Звучит щелчок. Что-то холодненькое щекочет запястье.
Опускаю глаза. Наручники.
– Ты че…
Я настолько в гневе, что готова разрыдаться. Мажор невинно хлопая длиннющими плотоядными ресницами спокойно потягивает мой кофе.
– Отлично. Люблю крепкий.
– Это был мой, – сглатываю. – На стоит этого делать! Я уже из этого стакана пила! Ты сейчас облизываешь мои микробы! Я немного болею. Кхе-кхе.
Пытаюсь вразумить парня. Я сама хотела его допить. Успела только пару глотков сделать.
– Это почти поцелуй, – подергивая бровями. – Сбылась твоя мечта.
– Фу, – кривлюсь я. Перехотела кофе. – Сними это!
Дергаю рукой. Ну какой же он псих. Замуровал нас.
Мое запястье прицеплено к его запястью. Наручниками.
– Ты же не думала, что останешься безнаказанной.
– Ну какой же ты придурок! Где ключи!
Изворачиваюсь. Тяну ручку к его карманам. Он перехватывает своей огромной ладонью мои проворные пальчики. Настолько огромной, что умудряется сдерживать и меня и стакан с кофе одной рукой.
Я не из тех, кто сразу сдается.
Наклоняюсь. Пытаюсь прощупать личиком. Утыкаюсь во что-то твердое подбородком. Кажется, это ключи. Да? Да??
– Мм… – расплывается в странной улыбке. Этакий чеширский кот. – Прям здесь собралась отрабатывать.
Замираю. Косым взглядом замечаю, как мамочка закрывает глазки ребенка ладошкой. Краснею пуще прежнего.
– Ты что несешь?! – округляю глаза. Выпрямляюсь. Гляжу прямо в расширенные зрачки придурка. – В договоре такого не было!
– Ты точно все прочитала? – ухмыляется. – А вторую страницу?
– Какую вторую страницу? – по-моему я покрылась пятнами.
– Ну вот, теперь ты цвета алого горизонта, – подтверждает мои догадки мажор.
– Какую вторую страницу?!
Начинаю паниковать.
– Не ори, идиотка.
– Какую вторую страницу?..
– Тебя заело? – выгибает обе брови.
– Какую вторую страницу… Ты же шутишь. Да?
Думаю, он шутит. Но хитрая усмешка на дьявольских губах наводит на размышления.
– Наша остановка, – тянет за собой.
Слушаю и повинуюсь.
А что мне остается?
Глава 7
– Кхе-кхе. – я все еще хочу пить. Не знаю, соизволит ли мой рабовладелец купить мне воды. – Матвей Алексеевич, я пить хочу.
Нет, ну вы слышали, какая я вежливая с этим козлом? Из меня не рабыня, а сокровище просто.
– Ты за все эти годы моей кровью не напилась? – уточняет мажор.
Мое лицо озадаченно скукоживается.
– Ладно. Проехали, – не стоит донимать душевнобольного. Я бы не хотела заразиться бешенством.
– Сейчас будет отель.
Ой, божечки. А вдруг в договоре правда была вторая страница? Мне срочно надо сбежать.
Шагаю по шуршащему под ножками снегу. Холодрыга песец. Ветер ледяной. Солнышко слепит глаза. Из-за этого слезки бегут неконтролируемо. Изо рта позорно вырывается писклявое «ай».
– Это ты от счастья блеешь?
– Это я от твоей красоты рыдаю.
– Я так и знал.
Доходим до какого-то деревянного строения. Выглядит крайне устрашающе. Мажор уверенно двигается внутрь.
Я двигаюсь следом. Сидя.
Ну. Я правда туда не хочу.
Мажор тянет меня. Моя попень в пуховике вместо санок.
– Ты идиотка? – на всякий случай уточняет.
Я уже сама точно не знаю.
Тянет меня до самого порога. Я там застреваю на недоколоченных гвоздях, пуховик с треском рвется.
Джентльмен бы на руках дальше донес, но этот козел продолжает елозить мною по деревянным доскам, оставляя куски ваты от пуховика развиваться на порывах холодного воздуха от вентилятора.
Вот нафига, скажите, тут вентилятор? На улице минус сто. Форточку на сантиметр можно приоткрыть, и уже прохладненько, как в холодильнике.
– Желаете снять номер? – раздается на редкость милое в этом захолустье.
– Ага.
Я встаю. Поправляю шапочку. Выдергиваю неаккуратно торчащие куски ваты со стороны своего зада. Гляжу на пухлого дядечку с длинными усами.
Тот глядит на наручники на наших с мажором скрепленных во вражеских узах ручках. Расплывается в понимающей улыбке.
– Есть чистенький номер для молодоженов, чуть дороже будет, но… В остальных еще не убрано.
– Сойдет, – соглашается мажор.
– Протестую, – возникаю я.
– Протест отклоняется, – отзывается мажор. – У тебя, гном, нет права голоса.
Нам подают карту-ключ от номера.
– Приятного отдыха!
Плетусь следом за психом. Посреди гостиничного холла стоит неработающий фонтанчик с грязной водичкой в бассейне. На подоконниках расставлены горшки с красивыми цветочками.
– Где тут можно поесть? – мажор останавливается, развернувшись полубоком к стойке.
– Ресторан в фойе, два метра вперед и направо.
– А, – делаю вид, что тоже внимательно слушаю. Достаю ключик от наручников из кармана мажора.
Тот перехватывает мою руку. Сжимает в тиски. Рука становится цвета вяленого рака.
– Отвали, – невозмутимо шиплю, цепляя пальцами заветный ключ.
– Дай сюда, – злится псих.
– Не дам, – зубами впиваюсь ему в горло.
Псих орет. Я отплевываюсь. Странный вкус. Вишневый.
– Идиотка! – шипит, хватая меня за волосы.
– Ай, – отшвыриваю подальше. – Не доставайся же ты никому!
Это я, наверно, погорячилась.
– Что ж ты такая проблемная, – псих бледнеет, глядя на затонувший в грязной водичке ключик.
– Ой, а наша горничная Розочка сегодня выходная, – улыбается усатый управляющий.
– Кто бы сомневался, – бубнит мажор. – Ничего. Я с собой свою ношу.
Пихает меня за шкирку к фонтанчику.
Садится на краешек бордюра, пока я поднимаю как-то затонувшее в грязной водичке личико.
Отплевываюсь. Теперь хоть пить не хочется.
– Аккуратно топай, – Матвей Алексеевич очень зол.
Встаю. Делаю неловкие мокрые шажки в мокрых ботиночках в сторону ключика. Наклоняюсь. Задеваю его ножкой. Он ускакивает в крохотный решетчатый слив.
– Ой, – озвучивает мое застрявшее в горле «ой» управляющий. – А наш сантехник Гена сегодня выходной.
Складывает ручки в замочек. С улыбкой смотрит на наручники на наших с мажором запястьях.
– Ну, вам влюбленным это не помешает. Только придаст перчинки. – голосок у него становится сахарным.
Мажор с каменным лицом смотрит на него в ответ.
Я шмыгаю носом. Выхожу из фонтанчика. Ножки в мокрых ботиночках хлюпают.
– А может, ключом от номера можно их открыть? – пытаюсь исправить нехорошую ситуацию.
– Гениально, – псих поворачивает свое гневное лицо на меня. – Теперь понятно почему ты первая по ЕГЭ.
Достает из кармана ключ-карту от номера и сует мне его в зубы.
– Открывай.
– Че такой грубый? – отплевываю карту. Она улетает под громоздкую стойку регистрации, прибитую к полу гвоздями. – Я просто хотела нам помочь. – ни к месту добавляю я.
Все трое стараемся взглядами посверлить дыру в точке ее приземления.
– Ой. – улыбается управляющий.
– Заткнись. – вежливо просит мажор.
– А запасного ключика у нас нет, – все же настаивает на своем последнем слове тот.
Глава 8
– Это не гостиница, а чистилище. Кругом мрак, – отодвигаю зеленоватую от грязи душевую занавеску.
– Успокойся и мойся.
– Убери это, тогда помоюсь.
– А! Я как раз хотел! – срывает занавеску с корнем. Все еще злится. Бешеный. Откидывает в сторону. Я невинно хлопая глазками, смотрю на эту печальную картину и тоже очень гневаюсь. На себя.
Неловко топчусь по ванной, сжимая пальчики на ногах.
– И как мне теперь мыться? Ты же меня будешь видеть…
– Дошло? Идиотка.
– Ай, – пищу. – Я тогда в одежде помоюсь.
Закатывает свои глазищи под плотоядные ресницы. Придурок.
– Отвернись.
Придурок отворачивается. Наручники натягиваются. Я в ванной, он – за ней.
И все равно выше меня. Писец просто.
Включаю водичку. Ору. Выключаю.
Ледяная.
– Ну до чего же ты идиотка, – удивляется, повернувшись ко мне.
– Сказала же отвернись! – вода стекает с майки на штаны.
Но наглое хамло и не думает отворачиваться. Рассматривает меня.
Я со стоном тоже опускаю глаза. Черт. Ткань намокла, лифчика под майкой нет. Я как будто голая.
– На мою грудь палишь?! Извращенец!
– Да не палил я на твои впадинки.
– Выпуклости! Почему ты такой неуч?!
– О чем ты? Какие выпуклости? – прищуривается.
– Ты намекаешь, что у меня выпуклостей нет?!
– Давай не будем о грустном.
– Придурок! – впечатываю ему громкую пощечину.
Ноль реакции. Как будто погладила.
– Я просто не хочу тебя расстраивать.
– Да пошел ты! У меня нормальная грудь!
Снимаю майку, взбешенно оторвав лямку на месте скрепления наручников.
У мажора чернеют и без того черные глаза.
Блин. А зачем я ее сняла?
Это все нервы. Я явно что-то хотела ему доказать.
Судорожно пытаюсь надеть обратно. Майка превратилась в взмокшую тряпочку, которая совершенно мне не поддается.
Псих достает телефон. Наводит на меня камеру.
– Придурок! – кидаю майку ему в лицо. Активно качает подбородком, пытается ее сбросить. Камера все еще снимает.
Ага. Щас.
Папарацци фигов.
Снова включаю душ. Навожу лейку на его смартфон.
– Мля! – выругивается мажор, отплевываясь. Как хорошо, что в его смазливую физиономию холодная водичка тоже попадает. И с телефона красиво капает.
Тянет лапищу. Выключает душ. Отбирает у меня лейку.
Впечатывает грустный взгляд в экран.
– Не работает…
– Какая жалость.
– Рыжая… – выдает стальным голосом. Смотрит в глаза. Но опускает их на мою грудь.
Поворачиваю краник. И снова в наглое лицо прилетает фонтан ледяной водички. Ибо нефиг.
– С-с-сука-а-а – шипит. Сматрфон падает на пол. Тянет в меня ручищу. Но у меня же тоже одна рука свободная. Отбиваюсь. Начинаем драться. В прямом смысле.
Изворачиваюсь. Наручники начинают жечь на запястье. Мажор наклоняется над ванной. Опирается о стену ладонью. Лейка падает. Забрызгивает все вокруг. Мы стоим и наслаждаемся дождем.
Пытается дотянуться, чтобы выключить. Я пытаюсь сбежать.
Псих делает шаг, переступая преграждение из бетонной ванны. Возвышается надо мной. Бесцеремонно хватает за талию.
Луплю его ногой в пах. Он воет и падает.
Надеюсь, потерял память.
Я в это время довольно планирую удрать, забыв, что нас связывают наручники.
Естественно тоже падаю. Прямо на него.
Он жмурится, держит меня, пока я луплю его по лицу. Лежа на нем.
– Тук-тук, – голосом. – Дорогие, забыл предупредить, что вода в этом номере холодная. Но я уже подключил подогрев… – заглядывает наглая усатая голова в ванную. Оценивает происходящее блестящими глазками. – Ой. Устраняюсь.
Кивает важно. Закрывает дверь, на которой не работает замок.
Что он увидел? Я валяюсь полуголая в ванне на мажоре.
Краснею.
– Ай, – почти рыдаю. – Отвали.
Водичка становится теплой.
– Сама отвали, – спокойно говорит псих, подложив свободный локоть себе под голову. – Ты же сверху.
– Я первая моюсь! Это ты ко мне пришел! И начал оскорблять!
– Как оскорблять? – уточняет придурок.
– Что у меня нет груди! А она у меня есть! – спешу оспорить его сомнения.
Псих внезапно кладет обе ладони мне на холмики.
Щупает.
От возмущения я начинаю задыхаться.
– Что ты делаешь?! – несколько бесконечных секунд смотрим друг другу в глаза.
– Проверяю впадинки.
– Ах ты… – слов нет. Дрожащей ручкой нахожу баночку с шампунем.
Поливаю мажору лицо. Чтоб закрылся. Навсегда.
Псих орет. Благим матом.
– Глазки щипет? – невинно интересуюсь, пока он отстраняет свои верзильи ладони от моих прелестей и пытается смыть пену со своего бесстыдного личика. – Я тебя отмою, от грязных мыслей, гаденыш!
Стряхиваю флакон. Выливаю содержимое полностью.
Борьба продолжается. Псих хватает меня за волосы. Тянет. Перекатывает. Оказываюсь снизу. Впиваюсь ему в шею зубами. Задыхаюсь.
– Бр-р-р-р, – качает головой, стряхивая пену. Вытягивает мои руки вверх. Сдерживает верзильими пальцами. Глазищами покрасневшими на меня смотрит. – Всю кровь мне высосала, рыжая!
– Извращенец! Да у тебя кровь отравлена! Придурковатостью! Отпусти меня! Не смей лапать.
Поднимаемся. С трудом. Скользим ногами на пене. Хоть водичка теплая…
Я прикрываю рукой грудь. Псих все еще трет глаза.
– Идиотка.
– Сам такой, – нервно дергаю скрепленную с ним руку. – Когда ты меня освободишь?!
– Ты ключ потеряла! – жестикулирует своими верзильими лапищами.
Внезапно снимает с себя модный свитерок. Разрывает рукав. До этого он также освобождал нас от верхней одежды.
– Ты че… – нервничаю. Мои веки распахиваются шире. А глаза норовят вырваться из глазниц.
Взбешенно швыряет одежду на пол. Тянется к штанам.
– Буду мыться, – спокойно произносит, выгибая брови. Мол, мешаешь.
А я неспокойно рассматриваю его пресс. Идеальные восемь кубиков.
На косых мышцах живота татухи. Резинка нижнего белья небрежно торчит из-под штанов, край которых он уже зацепил пальцами.
– Еще кто тут извращенка.
Совершенно не стесняется. Возвышается, выпрямив спину.
Во всей красе.
– А?
– Хочешь сфотографировать?
Ухмыляется.
– А чем фотографировать? – не теряюсь я. – Твой телефон утонул.
Мажорчик мрачнеет.
Я продолжаю пялиться. И краснеть.
А почему собственно?
Опускаю глаза пониже.
– Что у тебя там… сильно торчит…
Ключ ведь тоже утонул.
– Мечтай, гном, – огромной ладонью отворачивает мое подрумяненное личико, прежде чем оголиться полностью.
Приходится отвернуться к стене, пошатываясь.
– Только если в страшных снах.
Смущенно рассматриваю потолок, пока он намывает свои важные места.
А про страшные сны это я ляпнула или он?
Кажется, он…
Ну, блин.
Глава 9
– Ты не лопнешь, деточка? – вежливо улыбаюсь, пока псих наворачивает шашлык. Ему управляющий пожарил на мангале. Прямо на улице.
А я не голодная, нет. Накушалась запахом дымка из окна.
Оно было закрыто. Но дымок проник сквозь огромные щели деревянных прогнивших рам.
– Хочешь есть – попроси, – не унимается придурок.
– Я ночью тебя откушу, сладкая ты моя вишенка.
Мажор мрачнеет. И немного бледнеет.
– Ешь, гном, – пододвигает мне тарелку с мясом. – Либо это, либо протухший суп.
Морщусь. Он про позеленевший борщ из ресторана, который сложно назвать рестораном. Скорее темная комната. Пятьдесят скисших блюд. Пятьдесят оттенков тухлого.
Сидим в фойе на диванчиках друг напротив друга. На нас разрезанные с одной стороны парные махровые халаты – изобретение усатого. Романтика, блин.
– Почему мы не можем снять нормальную гостиницу, распилить эти наручники…
– Тебе же сказали, что тут выходные у людей. Некому распилить. И это единственная гостиница в этом городе.
Мажор злится. А я по-прежнему ничего не понимаю.
– Мы могли бы уехать из этого ада. Вернуться домой.
Не думала, что буду мечтать о своей конуре.
– Пока что нельзя. Сиди, не рыпайся. Выполняй мои указания.
– Мм.
Придурок.
– Давай сходим к булочному полицейскому и попросим его открыть наручники другими ключами.
– Нет у него других ключей, – откусывает смачный кусок мяса.
Делаю глубокий вдох. Тоже начинаю есть. Поддеваю маринованную луковичку пальчиком и закидываю в рот.
– А когда можно будет вернуться домой?
– Когда я скажу. Сегодня мы ночуем здесь.
– В том ужасном одноместном номере?
– Кто виноват?
– Ты.
– А.
Медленно пью водичку с лимоном, наворачиваю лучок и вздыхаю. Аппетита нет. Хочется чего-то легкого. Сушняк замучил.
– А как мы будем спать?
– Каком кверху.
– Это как? – вглядываюсь в инопланетянские невозмутимые глазницы.
– Не беси, рыжая.
– Я не буду спать на полу. И с тобой на односпальной кровати тоже.
Гордо набираю горстку водицы за щеку.
– А мне натерпится уснуть в обнимку с рыжей идиоткой, которая нажралась лука и нахлебалась воды. Учти, в туалет я с тобой вставать не планирую. Будешь терпеть. И не вздумай намочить простынь.
– Пф-ф, – обрызгиваю мажористое личико лимонным фонтанчиком изо рта.
Тот смаргивает капельки с плотоядных ресниц и впивает в меня взбешенный взгляд.
– Да, ты прав, козел. Лучше я намочу тебя.
У мажора злобно дергается кадык.
– Сначала предупреждают – потом делают, – учит он.
– Я предпочитаю другой порядок.
Псих сегодня очень терпелив. Продолжает хомячить, как ни в чем не бывало.
– У меня идея, – говорю, засунув в рот оставшуюся горсть лука под скривившимся взором придурка.
– Мне уже страшно.
– Давай выбьем дверь в тот номер для новобрачных.
– Ты полна идиотства.
– Ты имел в виду сюрпризов?
– Я имел в виду, что ты идиотка.
– М. Тогда пойдем?
– Куда?
– В номер для новобрачных. Попробуешь выбить дверь.
– Тобой?
– Собой.
Долго смотрит на меня и молчит. Я даже умудряюсь смутиться.
– Ну пойдем.
Встает, перекинув руку через стол. Двигается вперед. Я топаю следом.
Проходим мимо усатого дядечки, который слишком мило и слишком многозначительно улыбается каждый раз, когда нас видит.
– Номер для новобрачных? – спрашивает его псих.
– Девятнадцатый.
Поднимаемся по лестнице на второй этаж. Подходим к двери.
Мажор долго пялится на нее. Я тоже.
– Кажется, этот номер и правда хорош. Даже дверка не гнилая, – радуюсь я.
Псих странно косится на мое довольное лицо.
– Ну, – подгоняю его. – Вышибай.
Дергает ручку рукой. Аккуратненько толкает ножкой в резиновой тапочке.
Та естественно не хочет поддаваться на такую хилую провокацию.
– Никак.
– Ты че… – злюсь я. – Как в туалете дверь выбить, пока я писяю, – так давайте пожалуйста! А тут строит из себя интеллигента.
– Там ты меня выбесила, – уточняет придурок.
– Ты же по жизни бешеный! Чего мнишь из себя аленький цветочек? А ну отойди! Все сама, все сама! Разнесу ее в щепки!
Подозрительно молчит. Послушно отходит на пару шагов, вытянув руку.
Я тоже отхожу. Встаю полубоком.
Псих внимательно смотрит. Щурится.
Разбегаюсь. Впечатываюсь плечом в дверь.
– А-а-а-а… – взвыв, словно раненая волчица, падаю наземь. Волосы драматично раскидываются по полу. Я тоже.
Обидненько.
Мажор приседает на карточки. Видимо, чтобы мне удобно было корчится от боли.
Смазливенькие губы тихонько дергаются. Но молчат.
Невозмутимо глядит, как я поднимаюсь.
Лицо полыхает. Возможно, от вспыхнувшего внутри позора. Но ничего. Я справлюсь.
Тоже поднимается. И все-таки подозрительно. Че он такой покладистый?
Ладно. Потом разберемся. Еще разок. Я готова.
Шмыгаю носом. Встаю полубоком. Разбегаюсь.
Бум!
– Блядь… – почти плачу. Падаю плашмя. Мокрыми ноздрями упираюсь в почерневшие от старости доски. Приподнимаю пожелтевшие глазки.
Мажор садится рядом. Смотрит вдаль длинного темного коридора. Типа меня не замечает.
Его губы складываются в тонкую полосочку. Трясутся.
Замерз что ли?
Ладно. Дубль три. Я настойчивая. Я сильная. Я справлюсь.
Я в отличии от мажорчика не нежная лань.
Встаю. Теперь прямо. Плечо изранено. Голова наготове. Надо будет – лбом протараню.
Хоть убейте, но сегодня я буду спать в комфорте.
Один. Два. Три. Вперед.
Несусь, словно бык на красную тряпку.
Удар. Звездочки.
Падение.
– А-а-а-ай… – прикладываю ладошку ко лбу. – Бли-и-ин.
Катаюсь по полу. Соленая водичка предательски катится по щекам.
Поворачиваю личико на психа. Тот тоже рыдает. Хрустальные капельки стекают из уголков глаз. Плотоядные реснички намокли. Кулаком упер скривившиеся в бурном ржаче губки.
– Козел… – шиплю. – Тебе меня совсем не жалко?
– Жалко. Как может быть не жалко больного человека.
– А?
– У тебя же мозг в дырочку.
– В каком смысле?
– В смысле просвечивает, как решето.
Придурок. Не смешно.
Встаю. Очень злая.
– Твоя очередь! Прекрати ржать, словно конь! Хватит строить из себя недотрогу! Ты мужик, возьми себя в руки и выбей дверь!
– Не, – мажорчик тоже встает. С усмешкой смотрит прямо на мое взмокшее личико. – Я пас.
– Почему?
– Она же пуленепробиваемая, – стучит по ней костяшками пальцев. – И шумка хорошая, – кивает одобрительно. – У меня дома такая установлена.
– Че… – я бледнею. – Ах ты…
Кидаюсь психу на шею. Он реагирует. Держит меня за волосы. Я переплетаю его спину ногами. Он обвивает мою попу свободной рукой.
– Подонок! – луплю его. – Шизик! Козел! Говнюк! Ненавижу!
– Не психуй, не аленький цветочек, – гогочет тот, кружа меня по длинному коридору. Бьемся по очереди о стены.
– Ты знал! Все понял!
– Ты настаивала.
– Ты мог с самого начала предупредить!
– Я хотел. Но ты ведь предпочитаешь другой порядок.
Ну… Блин!
