Текст книги "Хинд (СИ)"

Автор книги: Лала Мубаракши

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)

– Не знаю, – прохрипел сквозь мутные круги расплывшегося зрения.

– А потому что ты под мухой. Сейчас я слечу вниз – тебе станет легче. Как, стала тебе понятна важность нано-реальности? – поинтересовалась муха деловито, присаживаясь на большой палец его правой руки.

Он не отвечал, с наслаждением то вдыхая, то выдыхая воздух.

– Да заглаголшестись ты со своей нано-реальностью..

– А зря, а зря. Ну-ка, спасай своих, а я полетела. За лесом коровья лепёшка – не поверишь, до чего вкусна, ароматна! – Неуклюже бескрылая туша мелкой твари взмыла вверх, растаяв вдали.

Муха тоже самолёт, только маленький ещё..

Касательно конкретной, данной мухи – скорее, вертолёт. Хоть и не жужжит, зараза.

Первой мыслью после отлёта мелкого чудища было найти Шилу, чтобы присоединиться к выпивону, второй – убить змею. Оглянувшись, правда, змеи поблизости не обнаружил.

Уползла, подлюка. – Решил идти не выбирая направления абы куда – лишь бы не в лес. Кобры в лесу не живут, вроде.

Под ногами горела трава, в воздухе летали подёнки, в голову лезли глупые вопросы с последними связанные. Вспомнилось, как в пятом классе нервная учительница пересадила с галёрки за первую парту к чисто одетому отличнику – тупому зубриле, возмещавшему отсутствие извилин в мозгу крепкой задницей – среди тех, кому довелось с ним учиться несколько лет ходили разнообразные предположения насчёт наличия мозолей в этом месте. Несколько – потому что перед выпускными экзаменами за основные 9 классов прошла по рукам видеокассета, на которой запечетлены были любовные утехи отличника и директора школы. Авторитет обоих пошатнулся неимоверно, а миф о мозолях исчез, сменившись догадками о протежёрстве. – Всех этих событий Шахин уже не застал, переехал, но те из бывших одноклассников, с кем поддерживал связь, давясь глумливым хихиканьем, рассказали в подробностях – настолько детальных, что омерзение при их повторном прокручивании не проходило и через года. Учась в пятом классе, не знакомый с будущим, он смотрел на Аднана – даже имя вспомнилось – как на ненавистное божество, мечтал побить его – но это было невозможно. Тоже крутой папа был у него, в школу привозила его машина, увозила машина. Шахин мечтал потом, во взрослом возрасте встретиться и расквитаться с ним, да как-то не пришлось. Наверное, потому, что не искал, закрутился..

Образ Аднана заменила в памяти девушка.

С толстой соломенного цвета косой, она протягивала в верх руки и некрасиво кривя большой рот, декламировала:

– Больно..

Ведь я не буду провожать.. Не люблю слов..

Шахин вспомнил – девушку звали Тамара, фиг знает, сейчас жива или нет. А стихи – стихи запомнил Ганжа и цитировал, совсем недавно, по какому поводу?

Он посмотрел вниз, чтобы увидеть траву и подёнок, но вместо этого увидел лишь собственные колени.

Он проснулся, а самолёт шёл на посадку в аэропорту города Варшава.

Март, 2012-ый год

Почему-то – хотя почему это почему-то – очень даже ясно, почему; она любила вспоминать эти моменты жизни больше всего на свете. Всего момента было три – самый последний, буквально недавно произошедший, когда они с Шахином приехав в гости изначально к Ганже, зашли с визитом к тёте, в Белоруссии у поезда, в Варшаве у мамы и в университете, в который, увы, придётся опять идти.

Академический отпуск скоро закончится, а как не хочется возвращаться в стены альмаматер, пусть даже после перевода на заочное только для сдачи сессии. Ничего, зато у мамы поживёт, а то видятся сейчас раз в месяц, ХIинд плохо переносит перелёты, а мама не может бросить одного Заура. Он образумился, поступил на заочное в филиал одного московского ВУЗа, закончив школу экстерном и теперь мама каждый день делает за него все рефераты и презентации. И смех и грех, хоть пой…

– Пап-па у Вас-си силён в мат-темат-тике.. – запела она негромко, вставая с кровати и спуская с колен на пол коротконогую кошку, сменила голос, обращаясь к ней: – Что, Манечка, будем вискас?

Манечка, прозванная так из-за сходства названия породы манчкин с женским именем, потрусила на кухню, оглядываясь круглой головой, идут ли за ней.

– Хорошенький мне подарок сделал муж на день рождения, как думаешь, а, Манечка, ты хороший подарок?

– Р-ру, – ответила Манечка, хрустя сухим кормом, подразумевая, видимо то, что всё не так, а наоборот – ХIинд вполне неплохой подарок на день рождения ей, Манечке, и имя этому подарку – вовремя-пожрать-до-отвала-давательница.

– Тупая ты, Манечка, что делать. Но я тебя всё равно люблю, правда не так сильно как своего мужа, но он-то поумнее тебя будет. Да-да, несравнимые категории. Перво-наперво, он – человек. Второ-навторо, он скоро придёт с работы и первыми его словами будут не давай есть, а смотри, что я тебе принёс. Третье-натретье, мы поедем ужинать в ресторан, а тебя оставим дома. А всё потому, что ему не нравится, как я готовлю. Но он не разводится, а терпит. Ну как, золотой у меня муж? Ревнуешь, Манечка?

Кошка вильнула хвостом:

– Р-ру.

– Именно-именно, мой муж самый лучший человек. Я это поняла увидев его фотографию в интернете в начале мая 2009-го года. Манечка, когда был 2009-ый год? Три года назад, между прочим. Ты знаешь, как он выглядел? Он стоял, бритый наголо, в кожаной куртке, с наплевательской физиономией, облокотившись правой рукой на корпус тёмно-синей машины. Ты не находишь, что за столько времени, несмотря на глубокое развитие его душевной организации, внешне в нём изменилась только машина? С Брабуса на жигули – тот ещё даунгрейд. А старую машину мне отдал. Замечательный человек. Хотя и у него бывают странные идеи – например, говорит, давай напиши книгу про тебя и меня. Шутит или серьёзно? Если про себя я могу написать, то про него как – из него рассказы вытаскиваешь, как искатель золото из песка.. Вот ты эту его шутку понимаешь? Дай я тебе ещё насыплю вискас, я сама не понимаю. Съела? Что, ещё? Так нельзя, обжора, кого потом водить к ветеринару?

– Р-ру.

– Нет, дорогая. Я тебя слишком люблю. Я не буду тебя перекармливать, я дорожу тобой. Я люблю маму, папу, Заура, Лию Сулимовну, тебя, мужа и немножко по-братски Ганжу. Ты знаешь, что мой муж и Ганжа записывают третий совместный трек? Именно. Между прочим, это и есть работа. Они выступают, зарабатывают. Я, правда, удивляюсь, что вроде популярности маловато, а деньги не так чтобы маленькие; но ведь я в этом лохушка. К шикарной жизни не привычная, точки отсчёта не имею. По сравнению с офшорными счетами некоторых доходы мужа – копейки. Но всё относительно. Мне и так хорошо. А Шилу я до сих пор боюсь. Что-то есть в нём пугающее.. А Настоящий Боря добрый, но я давно его не видела. Он больше с нами не общается. Он учится в Исламском вместе.. вместе со своим другом, кажется, Саша его зовут. Мечтали до недавнего времени поехать учиться в Саудовскую Аравию, но теперь, говорят, нету квот. Невозможно.

Ты хочешь рыбки? Последний раз. Сегодня больше ничего не дам. Рыбку прислал Артур Мамадович. Он хочет жениться, знаешь на ком? На Азизе Ильяшиной. Это его старая любовница – вначале он её сватал сыну, теперь решил жениться сам.. Больше не скрывает, что познакомился с ней в стриптизе.. Она танцевала, Артур Мамадович смотрел… А на выборах в Госдуму его не включили в избирательный список. Зато назначили заместителем заместителя депутата. Или не заместителем заместителя, а секретарём заместителя.. В теме, вообщем. Тихий-тихий стал. Но мы всё равно стараемся и с ним, и с Дилфузой Муртазиной общаться по минимуму.

Германа ты не знаешь.. Герман умер. Не нашёл бриллианты, теперь и искать некому. Лия Сулимовна живёт хорошо, Алик съездил к Эрне в Грузию и там женился на грузинке. У них есть две коровы и бычок. Они приглашают, но мы не поедем. – Ведь потом нам придётся приглашать их тоже, а что им, скажи, делать в этой съёмной двухкомнатной квартире? Или в несъёмной в Варшаве? Нечего. Можно, конечно, в Солнечногорск сплавить – там к дому четвёртый этаж пристраивают. Но достанется, разумеется, всё Азизе.. Мы и не претендуем.

Фара в прошлом году женился. На понтовой пафосной девице в кепке с надписью «Ноль Пять». Она отобрала его айфон и потребовала, чтобы он водил её на чеченские ловзары, Ноев ковчег, на Ассу. Как туда водить? Фара – азербайджанец. Запросила какое-то умопомрачительное кольцо.. Фара у мужа одолжил, у Ганжи одолжил, достал ей.. А человек тот взял и шум поднял, что не купили у него кольцо, а украли.. Теперь Фара сидит. Ждёт, когда ему амнистию дадут, срок небольшой, но он боится, что пока сидит, красные тапочки выйдут из моды. Шила выбъет ему досрочное. А она – осенью видела в контакте – статус поставила «За меня калым отдашь» . И в отношениях с кем-то. Именно-именно. Вот такой грустной штукой порой оборачивается жизнь.

Леопольд хороший парень, только какой-то слишком бесконфликтный. Словно ему не 19 лет, а 91 годик. Больше всего он напоминает мне дядю Славу, с той лишь разницей, что работает шофёром не у нас, а у Шилы. Шахин собирается никогда в жизни не иметь шофёра. У него жена с правами, правда, на дороге, как слон в посудной лавке, но ведь ездит.

Вот такие дела, Манюнь.

Тебе не кажется, что с возрастом во мне проявляются гены некоторых моих родственников? Не кажется. Ты не знакома с Лией Сулимовной, поэтому не можешь оценить насколько похож мой монолог на её манеру говорения.

Надоело меня слушать? Я прекращаю..

Кошка гордо продефелировала от миски к ногами ХIинд. Легла на них и повторила уже привычное:

– Р-ру.

– Извини. Мне надо идти в туалет, меня тошнит, у меня поздний токсикоз, меня сейчас вырвет, пусти ноги.. Эх ты, Манечка, не гнать же тебя. С воспоминаний меня сбила, не сбивай больше. У меня есть очень хорошие воспоминания.

Манечка не пускала ноги, а ударять её ими в живот, или поднимать за шкирку не хотелось. ХIинд села на пол, зажав рукой рот пару раз сглотнула и стараясь не шевелить ступнями, и, положив голову на колени, задумалась, восстанавливая перед глазами самые важные мгновения жизни..

Вот они.. Вот свежая, а потому заслоняющее перед собой всё другое, картина..

– Извини! – в устах Лии Сулимовны это звучало как “немедленно извиняйся сама”, – я просто вне себя – за кого ты вышла замуж? Мама, брат знают?

– Да. И с братом они так здорово подружились.

– Да.. Да он же, – рыжий парик затрясся, – у него хоть высшее образование-то есть?

– Экономический.

– То есть, купил. Давай называть вещи своими именами – купил. Ты не думай – я смотрю на вас, пока вы чай тут пьёте и всё замечаю, и даже выводы делаю! Х1унайда.. Девочка моя, я не ожидала. Скажи, как и, главное, чем вы думаете жить?

– Он песни поёт, творческая личность, – Х1инд оглядывалась по сторонам в поисках поддержки: Шахин ушёл в ванную – у него часто болела голова, которую лечил он очень просто – подставляя затылок под струю холодной воды.

– То есть скажи попросту – аферист. Не верю я, что можно сделать деньги на честном творчестве. Окупаемое творчество – это всегда либо государственные дотации, либо первоначальный пиар, либо гениальность.. Он гений?

– Он талантлив.. – Х1инд замялась.

– Он самоуверенный балбес, и ты кажется, это понимаешь. Не на ту лошадь поставила, Х1унайда. Я понимаю я – трудное время, желание роскоши. Я вышла за Германа – но у него же было положение! Уважение, почёт.. Заводское начальство.. Инженер.. Человек, нужный при любой власти.. А этот… Как тебе вообще угораздил он понравится?

– Фотографию его увидела. У него был неглупый вид, произвёл впечатление. – призналась она честно.

– Машина его на тебя произвела впечатление и не говори, что это не так! Будто я не вижу, какая фотографии стоит у тебя на заставке телефона и что на этой фотографии он явно моложе.. Х1инд, как так можно? Ты – и подобный поступок? Ладно бы ещё действительно богатый, или с престижной работой. Но – такая мелочь?! Прощелыга. Что у него есть? Апломб сегодня и Колыма завтра. Я предупреждала – просперити закончится, будет плохо. Хуже, чем когда-либо!

Голос её повышался – Х1инд нервно оглянулась – из гостинной была видна приоткрытая дверь ванной. Наверняка там всё слышно.

– Из вас же губку сделают – знаешь, что я под этим имею в виду? Когда с водой перебои, а перелить надо – берёшь губку, суёшь в одну ёмкость и так переносишь в другую, выжимаешь – войля, готово! Потери минимальны.. А в вас так переносят деньги – от одних владельцев капитала до других, причём вам обламываются и сейчас гроши, а в перспективе вообще ничего не обломится.. Вы козлы отпущения, эти, самые – щелчок пальцами – лузеры, только лузеры знают, что они всё, приплыли, а вы – нет. Как вы убережёте ребёнка от будущего? Что вы ему дадите? – Тётя судорожно взмахивала руками. – Что у вас вообще есть.. Подержанный джип? Вас же в щепку сотрут.

– И что делать? – спросила Х1инд, внутренее сжимаясь от чужой правоты.

– Я не знаю! Жить честно невозможно, жить нечестно опасно. Я могу только посоветовать – бегите! Бегите пока не поздно. Не знаю, куда. Подозреваю, что в Лондон – уже поздно. Бегите на Фунафути и может Аллах1 смилостивится над вами и вы переседите.. Ой, что будет. Матка Боска!

– Ничего не будет, – Шахин вышел из ванной, – если и на Колыму сошлют – пофиг, мы и там дом построим, и в тюрьме люди живут, и на Колыме, а в Лондон не поедем: пока я там жил, чтоб гражданство получить, три раза вшей схватил, один раз в Вип клубе, чё делать нам в этом долбанном Лондоне – вшиветь чё ли, правда, Х1инд? – он толкнул её.

– И вообще, мы в Антарктиду хотели, – она вспомнила тот старый-старый-старый их разговор и улыбнулась. – Мы там будем мечеть строить.

Тётя сочувственно покачала головой:

– Я пойду схожу в магазин, куплю гречки. Мне плохо, что паспорт даже такой культурной страны, как Великобритания, можно получить за деньги.. И эти.. Фантазёры! Два безмозглых человека!

– Минус на минус даёт плюс, – Х1инд теперь уже улыбалась.

Когда тётя ушла, Шахин сел прямо на паркет и предложил:

– Давай того, мечтать.

– О чём? – она присела рядом.

– Давай, значит так.. Рисуется сценарий конца света. По всей планете хаос. Люди убивают друг друга за таблетку аспирина. А мы значит, от всех далеко, Заполярье, Колыма, у нас есть собственный дико чумовой чум, в чуме там значит, это.. очаг. Туша этого.. оленя там или лося, я такой сижу и режу мясо прямо перед губами ножом на куски, ну, знаешь, во всех книжках, где о севере..

– Знаю. – Х1инд кивнула.

– И короче, когда совсем от мороза кранты, мы роем эту.. Не фигвам, не вигвам, а эту.. Ну, изо льда..

– Иглу.

– И короче, там вообще, жара, снаружи кругом значит мороз -50, а нам энивейно и Армир или Армира иманисто айяты Къуръана читает вслух. И у нас ещё дети и всё лабаббас, а человечество, может, уже друг друга перестреляло, а мы не знаем. – И он засмеялся довольный открывшейся перед ним перспективой.

– Армир или Армира, ты слышишь, ты будешь иманисто читать айяты? – спросила Х1инд у своего живота. – А как же твои друзья?

– Они с нами будут. Мы сделаем ещё туда-сюда иглу, на всех хватит, в гости ходить будем, вечеринки, короче, всё будет лабаббас. С собой главное планшеты, ноутбуки, солнечные батарейки, и всё – будем читать книги в формате ФБ2..

– И есть одну оленину.

– Клюкву. Там клюква, багульник на сопках, – Шахин замолк, видимо, вспоминая, – какой-то стих в голове про багульник на сопках.. Вспомнить не встаёт.

– Не страшно. Но я не смогу стоить чум, собирать клюкву, резать мясо – я просто не смогу, буду тупо сидеть, как обуза.

– Я смогу. – Он по привычке сплюнул и тут же спохватившись, начал вытирать плевок с паркета ладонью. – Я буду строить чум, охотиться, готовить, а ты подавать мне пассатижи или там петь серенады.

– Зачем?

– Зачем – серенады? Для вдохновения меня на подвиги, ахахаа.

– Не, почему именно пассатижи?

Он не успел ответить: Лия Сулимовна вернулась, и, отряхивая снятые сапоги от грязного снега, принялась за своё:

– Глаза бы мои на вас не смотрели. Это же больно – больно и грустно сознавать, что всё – ничего не будет. Вы погибните. Опомнитесь! Оба!

– Я не понимаю, – сказала Х1инд, глядя на Шахина беспомощно.

– А я понимаю. Шила говорил об этом. Пошли из этого дома, до свидания, – бросил он, помогая Х1инд надеть куртку.

– Скатертью дорога! – отчеканила обиженная тётя сквозь зубы. Х1инд посмотрела на неё извиняющимся взглядом.

– Нет смысла пытаться остановить скорый поезд или реактивный самолёт, – сказал он ей, когда они уже спускались по лестнице. – Во-первых, ты погибнешь быстрее, чем до тебя дойдёт очередь, во-вторых, ты не знаешь, что везёт этот поезд – отходы производства или бриллианты для раздачи населению, а в-третьих – давно ничего уже не остановить. Как-то всегда будет. Аллах1у а1лям.

И она спускалась, спускалась по лестнице, пока воспоминание не прорезалось другим..

Почти год назад..

Она сидела в СВ слегка ошарашенная – до этого ей доводилось ездить только в купейных вагонах и то раза два-три. Обычно на небольшие расстояния Некиевы путешествовали в общем: российское прошлое было не в счёт – при жизни отца в самолётах существовал бизнес-класс, а возможность передвижения поездами замалчивалось.

Теперь же Заур, обалдевший от заработков из неизвестного сестре источника, решил шикануть – выкупил двухместный номер. Или не номер? Как называются эти помещения с диванчиками, отдельным туалетом, душем?

ХIинд оглядывалась вокруг с ощущением дочки бюргера в великосветском салоне – настолько враждебной воспринималась ею обстановка, казалось, говорившая каждым атомом, её составляющим:

– Ты не нашего круга. Что ты здесь делаешь?

– Я случайно. – Виновато сказала она вслух, и, спохватившись, что говорить сама с собой есть первый признак не туда едящей крыши, отвернулась от обстановки к окну.

По перрону бродили люди; но что говорили, кого встречали-провожали разглядеть было трудно – они толпились под окнами плацкартнов и купе, собственно и составлявших поезд. Из фраз, которыми она минут 10 назад обменялась с проводницей, выходило, что СВ вагон цеплялся только ради передвижения особых шишек.

Тем странее было, как Заур достал билеты.

Вообще, это была не главная остановка. Поезд проходил мимо – и только. Ей ещё пересаживаться в маленьком городке на границе – там её встретит брат, проследит, чтобы ничего не случилось и дальше они поедут уже вдвоём.

О Шахине она старалась не думать и конечно же, меньше всего, ожидала увидеть на вокзале – он появился внезапно, словно вылез из-под колёс поезда и постучал в стекло вагона.

Он что-то говорил и она приоткрыла окно.

– Я.. э.. ты.. я.. Вообщем, вернись, я всё прощу.. То есть, нет, вернись, я всё куплю. Вообщем, как хочешь, так и живи. Чё я, баба, чтоб по дому.. Вообщем, давай, ничего не было.

Вид у него был глупый.

Она уставилась на него, не веря сама себе, не испытывая никаких чувств.

– Что ты мне купишь?

– Всё.. Ну, чё хочешь – то куплю.

– Всё-всё?

– Всё.

– И посудомоечную машину?

– И посудомоечную машину, и айфон, и всё-всё, что ты захочешь.

– Но я не хочу, – грустно возразила она. –Я перехотела что-либо, по крайней мере от тебя.

– Значит, не выйдешь из поезда? – спросил он с сожалением.

– Нет.

– Я приеду в Минск. – сказал он с непонятным азартом.

–Нет смысла. Я еду с пересадкой, вспомни, я же живу не в Белоруссии и еду, следовательно, в другую страну.

–Где? Куда?

– Секрет. Ты всё равно не узнаешь.

– А если узнаю?

– Это невозможно.

– А всё же узнаю?

– Нет.

– А если всё-таки узнаю, ты выйдешь за меня замуж?

– Нет.

– А всё же, если я приеду прямо к тебе?

– А ты меня не найдёшь.

– А если я буду сильно-сильно искать и всё ж найду?

– Не знаю.

– А я всё равно найду

– Ищи.

Поезд тронулся.

Через два дня она равнодушно оглядывала потерявшую за время её отсутствия душу и обжитость комнату, не разувшись ходила с кухни на балкон и обратно, расшвыривала носком туфли скопившуюся на полу пыль и не убирала её; обрывала рукой свисавшую со стен паутину и следила, как та тихо падает, блестя щемяще-золотисто в лучах прощающегося на ночь с землей августовского солнца.

У окна в комнате мамы она остановилась, «ХIинд любит Шахина», – еле заметная надпись когда-то ею была выцарапана на стекле. Или не ею?

Она взохнула и принялась разбирать сваленные кучей на постели учебники.. Завтра ей в институт, а сегодня.. Близился к концу последний день лета.

И опять потянулись томительные ддолгие дни, сменявшиеся бессонными ночами. И опять пошёл снег, засвистели метели, вышло из-за туч солнце и наступила весна, принеся с собой несбывшиеся надежды. И поменяла листва цвет из нежно-зелёного в изумрудный, и вот-вот должна была уже начаться сессия, когда в душный июньский день, прервав близившуюся к концу лекцию, отворилась дверь и невысокий человек, показавшийся на пороге, встретив взгляд той, которую он так долго искал, произнёс только два слова:

– Саламу Iалейкум.

И она встала, кинула в незастёгнутую сумку тетради, ручку, замазку и следом за ним вышла прочь из аудитории.