Текст книги "Хинд (СИ)"

Автор книги: Лала Мубаракши

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Ксения пьёт чай на кухне.

Отмахнувшись от неё словно от назойливой мухи, ХIинд проходит в комнату и ложиться прямо в одежде.

Сны ей снятся в ту ночь яркие, светлые, счастливые.

Шахин встретил ХIинд у подъезда.

– Все лекции проболтаюсь у вас, а потом мы полетим в Москву. Там сделаем динамичную свадьбу и всё будет лаббабас.

– Что такое динамичная свадьба?

– Это.. Понимаешь ли, Ступа – ну один из наших – хотел с Тамарой, но там лабуда, вообщем, короче.. Динамичная свадьба – только пара, друзья, а предки по домам сидят, ну, во избежание конфликтов. Понимаешь? Потом дают салют, кругом деньги на пол, лезгинка, поздравления от влиятельных людей, гонки на машинах..

– Мне нравится. Особенно про деньги. На принтере печают их?

– Нищеброды. Нормальные люди нормально кидают их на пол, настоящие. Тысяча, пять тысяч, сто долларов – высший шик.

– И не подбирают потом с пола?

– Только нищеброды.

– У нас с тобой разные социальные классы, – засмеялась ХIинд. – Стесняться не будешь?

– Чего?

Она хотела объяснить, но они уже пришли.

– Я на лекцию.

– Лабаббас.

В перерыве между парами, они вышли из здания на улицу. Моросил дождь. Шахин курил – от него удущающе пахло смесью вишни и чего-то винного.

– Это вам не беломорканал, – пошутила ХIинд. – Наверное, что-то дорогое?

Он помотал головой.

– Поделка Ганжи, сам делает. Сухие листья черешни, настоенные на какой-то лабуде. Чё мне, опять полтора часа у двери туалета туда-сюда, я не идиот.

Он решил остаться с ней на лекцию.

– У вас тут лафа. – сказал он, открывая перед ней тяжёлую дверь – достаточно намокнув под дождём, хотелось обратно, в помещение. – Ходи-гуляй – вот в Эрэф пропуска, отпечатки пальцев на входе, если не студент в аудиторию вход закрыт, жёсткий контроль, кругом камеры, вахта, охрана..

– Здесь тоже, просто это слишком заштатный факультет заштатного ВУЗа – ещё не добрались технологии. Обещали сделать в декабре, а перенесли на осень. Так студенты говорят.

– А ты вообще откуда сюда по обмену, я чё-то забыл?

ХIинд, сама не зная, зачем, отмолчалась.

Шахин ничего не заметил, заинтересовавшись институтской столовой на втором этаже.

– Ваб-ба-бай! Какое меню! Я в шоке, зафигись.

– Я тут ничего не ем никогда, зачем нам сюда, пойдём? – войдя, она осталась стоять у выхода, а он что-то ёрничая, постоянно поминая в непонятной смысловой связке спагетти карбонара и макароны по-флотски потратил полчаса времени, купив два стакана апельсинового сока и выпил их в одиночку, потому что ХIинд от сока отказалась.

На лекцию опоздали почти на 10 минут.

– Не страшно. У нас уже была одна её лекция, эта – продолжение.

– Училка злая? – он сидел рядом с ХIинд, – точнее, полулежал на парте, положив голову на сложенные вместе руки, раскачивал стул, рассматривая преподавательницу исподтишка. Та, казалось, не заметила незнакомого, кивнула равнодушно-доброжелательно, когда они вошли – и только.

– Бывает да, а так нет. 4 получить вполне реально.

– Плюсквамперфект.. Пассивный плюсквамперфет, повторение, составьте минимум 15 примеров с неправильными глаголами – чего?

– Повторение школьного курса, видимо. Чтобы не забыли спряжения, склонения и.. – ХIинд хотела добавить “и грамматику вообще” ; но дверь открылась – громко, заставив вздрогнуть, на миг зажмурить глаза. Что-то – кто-то ворвалось – ворвался или ворвалась – точнее последнее – слишком метались из стороны в сторону длинные тёмные лохмы волос – в аудиторию, пробежало – пробежал – пробежала по проходу между партами и остановилось – остановился – остановилась прямо перед партой, за которой сидели Шахин и ХIинд.

Это действительно оказалась девушка – ХIинд узнала её сразу, и не успев испугаться, начала разглядывать с любопытством. Волосы – растрёпанные кудри, шорты, угги, выпученные глаза, толстые губы – эдакое привлекательное среднее между колобком из сказки и Эми Уайнхаус.

– Пошёл на … – почти крикнула девушка.

На девушку обернулись и все другие присутствующие, преподавательница закрыла рот, не успев открыть. Стало тихо.

Девушка продолжала.

– Пошёл на .., ублюдок! Быстро взял свои вещи и домой! Мне надоело это терпеть, понял? Ты – понял?!

Шахин вытянул правую руку поперёк парты, голову положил на бок на руку, затылком к ХIинд, лицом к Ляман, и посмотрел на последнюю как-то так – ХIинд не видела, как именно, что та смягчилась.

Присела на корточки и зашептала чуть ли не под нос, но громко.

– Пусятый мой.. Ляма тебя нашла.. Ляма соскучилась. Ляме плохо. Ляма спит одна в постели. Ляма..

Голова Шахина повернулась к ХIинд:

– Вот я попал, а? – спросил он без выражения, тут же отвернулся опять.

Почувствовав, что надо вмешаться, но не зная, что сказать, ХIинд тем не менее, попыталась говорить убеждённо:

– Извините меня, но мне кажется.. мне кажется..

– Чего? – Ляман, выпрямившись, упёрла руки в бока и посмотрела презрительно.

– Мне кажется он Вас не любит, послал смс о разводе и сейчас хочет от Вас одного – чтобы вы ушли не просто отсюда, но и из его жизни. Навсегда. – ХIинд высказала свои мысли торопливо, и отвела глаза вниз.

– Вот видишь, Ляма, даже народ, то бишь пипл замечает, что ты мне энивейна.. Так может, разойдёмся и всё будет лаббабас? – услышала ХIинд его голос.

– Пипл? Пипл эта дрянь, которая.. которая.. Я знаю, козёл, хайван, ит бала-асысан..

Послышался мат, через спину Шахина протянулись две руки, с растопыренными пальцами, длинными, острыми ногтями. ХIинд испуганно отдёрнулась, Шахин поднялся и встал между ними.

– Я Вам добра желаю. Искренне. Но мне кажется, Вам лучше уйти! – крикнула ХIинд из-за его спины.

– Правильно она говорит, послушайся её и уходи! Послушайся её и уходи! – почти крикнул он.

– А?

– Делай, что тебе говорят, дура!

– Милый, как же так, мы же любили друг друга, неужели забыл? – Ляман подошла к нему и потянула за ухо, наклоняя его лицо к себе – Тоже встав со стула, ХIинд разглядела, как Ляман успела поцеловать его в губы раза два. Видимо, это было лишним.

– Я не люблю тебя! – крикнул Шахин, и, схватив её за локоть, начал выворачивать ей руки. – Не люблю, не люблю, пропади ты к чертовой матери, ты – он грязно выругался – если б не было тебя – ничего бы не было. – На тебе.

Ляман извивалась и визжала, но он зажимая одной рукой ей рот, другой бил – даже не бил, а дёргал и тормошил во все стороны, за волосы и за кожу – одно слово, мучал, в приступе неуправляемый злости. Все с интересом смотрели на них, но вмешаться никто не пытался, возможно, потому, что под курткой Шахина ясно выделялись контуры пистолета. ХIинд наконец осторожно тронула за плечо:

– Хватит.

Он дёрнулся, как от удара током и отпустил Ляман – та, словно мешок, свалилась на пол. Он тупо уставился на неё, словно в первые в жизни видя.

ХIинд вышла в проход.

– Живая хоть? – спросила ХIинд, наклоняясь над ней. Удар по щеке обжёг до слёз – Ляман вскочила на ноги и вцепилась под платком ей в волосы.

– Я тебе проколю до крови, дрянь, проколю – услышала ХIинд над левым ухом и почувствовала, как булавка, закреплявшая хиджаб вонзается ей туда, где в паре миллиметров бьётся артерия. – Я тебя сейчас убью, пиширяджям сяни, а-а-а.. – « И ведь действительно убьёт, подомала ХIинд, но испугаться не успела. – боль в волосах резко ослабла и она бессильно уронила голову на парту.

Резкий запах нашатыря вернул её к сознанию. Она сидела, почти лежала за партой, прислонившись к стене и теперь подняла замутнённые глаза и тут же зажмурила их от дурно пахнущей аммиаком тетради, лежащей перед ней.

– Не было ль что ль ваты, намочить? – пробормотала она, сощуриваясь и пытаясь оглядется. – Хотя откуда здесь вата..

Класс по-прежнему не шумел, даже, как-то, слишком сильно не шумел. Слышно было, как бьётся об жалюзи муха, тишина была тягостной. Все сидели уткнувшись в свои конспекты, включая преподавательницу. ХIинд скосила глаза поближе к носу – рядом на парте сидел Шахин и отворачивал глушитель от пистолета. Тогда она резко выпрямилась и встала во весь рост, оперлась о стол и посмотрела в проход. Там она увидела то, что ожидала увидеть и опять села, уронив на руки голову.

– А что мне? Она своё заслужила, она убила бы её. Я не боюсь полиции, да, не боюсь. У меня отец, между прочим. Крутой чел и я сам не промах. Вот что – если кто скажет кому-то о том, что здесь было – за ней следом вас отправлю, да! Всем понятно, да?

Шахину ответом была всё та же тишина.

– Ахаахаха, молчание есть знак согласия. Кто не согласен – вызываю на дуэль.

Дуэлянтов в группе не нашлось.

– Окей, всё лабаббас.

Он соскочил с парты, и выбежал из класса.

– Ты куда? – слабым голос крикнула ХIинд ему вслед. Он не расслышал.

Едва за ним захлопнулась дверь, как воздух наполнился галдением. Кто-то предлагал вызвать милицию кто-то – поскорее смыться «от греха подальше» . Две высокорослые девицы встали со своих мест и направились к ХIинд.

– И давно ты знаешь этого красавчика? – тянула, присев туда, где только что сидел Шахин, первая.

– А кто он вообще? – вторила ей другая.

– И многих он так убил? – они обе таинственно понизили голос.

– Не знаю, не знаю, я вообще его почти не знаю. – скороговоркой отвечала она на все вопросы.

– Врааки, – недовольно скуксилась первая.

– Ты не хочешь быть коммуникабельной, – вторая встала, и, обращаясь к первой сказала, – пошли, Вера, эта мусульманка тупая нам всё равно ничего не скажет. Придурка исламская с небритыми ногами. У вас у всех ноги небритые. – И они обе противно захихикали.

– Фу, какая гадость. – подумала ХIинд, утыкаясь в дурно пахнущую тетрадь с неправильными глаголами.

Через пару минут вернулся Шахин с чёрным полиэтиленовым мешком в руках.

– А вот и я, чё, соскучились? Мумия возвращается, терминатор в главной роли – Шахин Давудбеков. – он не боялся прилюдно называть свои имя и фамилию.

«Ну даёт» – ХIинд с интересом следила за его действиями, стараясь закрывать глаза, когда картина перед ними становилась особенно неприглядной.

Интересно, что сейчас думает Ксения? Гога трансформировался в Шахина.. Она заметила или нет?

Шахин споро, быстро и ловко запихнул тело в пакет, головой вниз, и закрутил узел. Потащил мешок за собой пару метров, но остановился, оттёр пот со лба и ещё пару раз потужившись, видимо, решил передохнуть.

– Перевести дух, надо, да. – Подтверждая её предположения, произнёс он, подойдя и сев на край её парты. – Дышнусь и продолжу.

– А что ты собираешься сделать с..? – Она не решилась назвать вещи своими именами, просто кивнула в ту сторону.

– С трупиком? – Он нервно рассмеялся. – Самое лучшее, конечно, растворить в солярке, но где взять столько солярки? – И он обвёл аудиторию каким-то блуждающе-безумным взглядом, который она у него никогда в жизни до этого не видела. Взгляд произвёл впечатление – не на неё одну. В аудитории несмело захихикали и посмотрели на него уже без опаски – видимо, решили, что просто так стрелять не будет. Странно, но она тоже почувствовала, как напряжённые до предела нервы расслабились и захотелось плакать – и одновременно с этим кольнула сердце злость за то, что он нравился и, кажется, любая из этих девушек сейчас готова бежать с ним на край света и смотреть, не уставая, как он будет убивать бывших любовниц. Странно, но эта злость называлась не иначе, как ревность.

«Если он решит предпочесть мне другую, то я без шансов» – подумала она, скашивая на него левый глаза – правым смотрела в тетрадь, чтобы хоть чуть-чуть, зачем-то, повторить урок.

– Вугага, ты читаешь. – Шахин заглянул ей через плечо, перелистал тетрадь с глаголами в конец и теперь, перебирая губами, пытался прочесть. – эудаумо-ия-рия, чё за бред?

– Это я греческие буквы транскрибирую. – ответила она смущённо.

– Ты это учишь? – ошарашенно спросил он, намного более эмоциональным голосом, чем когда без чувств и выражения забивал бывшую – хоть только по шариату – но жену. Не дождавшись ответа, обратился к классу:

– Что вы тут проходите, ау, студенты.

– Классическую фила-алогию. – Ответила, кажется, Инна, и ХIинд по одному только голосу догадалась, что отвечая, она улыбалась – открыто, многообещающе, выпятив вперёд утиные – силикон – губы.

– Чё за зверь? Чё за зверь, ээй? – осторожно толкнул он ХIинд, локтём в локоть.

– Лекции по древнегреческому в нагрузку бывают. – Она ощущала себя безмерно усталой, и человек рядом с нею, тоже, кажется почувствовал это. А возможно, не только это, но и всю странность, двусмысленность – необычайную опасность – создавшегося положения.

– Раз-два взяли, – скомандовал Шахин сам себе, слезая на пол, принимаясь снова за мешок. Выволок его из класса и зашуршал в коридоре – вначале у двери, затем всё дальше и дальше, пока вовсе не затих.

Прошло десять минут, а он всё ещё не вернулся.

– Его не сцапали?

Ксения встала у дверей, то и дело выглядывая, не идёт ли кто.

– Нету. – шептала она каждые тридцать секунд и пять девушек старались дышать тише.

Преподавательница собрала свои вещи.

– Я пойду, пожалуй. У меня стресс. Не каждый же день.. такое. – Сморщилась, словно таракана увидела. – Не бойтесь, не скажу никому, только нам КГБ не хватало.

И ушла.

– Да не, она не скажет, она баба нормальная. – Донеслось до ХIинд из первых рядов.

«Очень нормально – покрывать убийцу» – подумала про себя, – «ведь только она, она одна не знает – догадывается – почему он так легко решился на это. А другие? А если он маньяк?» . Она попыталась представить себе, чтобы чувствовала на месте той же Ксении – какие мысли, какая реакция. Получалось – испуг, залезание под стол. И – молчание.

«В милицию после его угроз я бы точно заявлять не стала. А если я не стала б, то стоит ли их осуждать? Стоит. Если сама плохая и другие плохие, это не повод оправдывать и себя, и их. А если бы я донесла? То посадили бы хорошего человека. Но если б я была б не я, я б не знала, что он хороший! Лежала бы тогда на мне ответственность? Лежала б. Не знание законов не освобождает от ответственности. Стоп! Причём тут закон? Мысли путаются – собрать бы. Как отличить хорошего преступника от плохого приступника? Если б я, была б не я, отличила бы я? Вопрос.. Правосудие и то не может с этим справится, сажают кого не надо, а кого надо не сажают. Хотя, конечно, и кого надо сажают. Но слишком маленький срок, слишком большой срок. Если целая государственная машина – машины почти всех государств мира не могут разобрать, что такое хорошо, а что такое плохо, то может ли человек? Человек – индивидуум – личность – может, но всё будет субъективно для него. А субъективность будет обусловлена личностным воззрением – религия, воспитание, психика. Интересно, какая у меня субъективность? И человек ли я? Вообще, человек ли женщина? Существо женского пола? Или..»

– Эу, ты.. Дыши, да. Не дохни – энивейно не подохнешь. Дыши.

ХIинд поморщилась, открывая глаза.

– Где я?

– Блин, а? Ты завтра-то в универ иди, а то пойдут говорить, что я и тебя того. – сказал такой дорогой голос – нарочито весёлый и бодрый.

– Не щипь мне глаза нашатырем. – Попросила тихо.

– У меня его бутылка. Видишь? – похвастался. – Подарок. Нюхай сколько в кайф.

– Мне этой гадости в кайф не быва..

– Ты чего? Ты сама вообще как? – перебил он. – На тебе минералки.

Теперь ХIинд огляделась – раскидистые деревья бежали прямо на неё, ударяя в лицо воздушными брёвнами.

« Это машина едет по аллее, а в салоне включена вентиляция» .

– Шукран. – попыталась улыбнуться, но не получилось.

– Хорошо, когда есть денег, много денег у меня.

– Что?..

– ГАИ на дороге. Откупаться будем, вот что.

Машина затормозила.

– Документы предъявите удостоверяющие личность и владение транспортным средством.

– Вот. – Шахин сунул в щель приоткрытого окна две смятые бумажки, на документы не похожие даже отдалённо.

– Гражданин.. – начали за окном в замешательстве.

– Гражданин Соединённого Королевства Великобритания Шахин Давудбеков уверяет вас, что документы при нём, но по карманам шарить лень.

– Великобритании? Не Республики Беларусь?

– Не, не Белоруссии.

– Ладно. – ХIинд скорчилась на сидении, чтобы рассмотреть инспектора, после чего ей удалось увидеть как он чешет затылок. – Проезжайте.

Машина тронулась.

– И не Белоруссия говорить надо, а Беларусь. Бе-ла-русь. – донеслось вослед.

– По-русски правильно – Белоруссия. – заметила ХIинд.

– Беларусь, Белоруссия, Беларусия, Беларуссия – один фиг. Назвали бы честно – картофельстан.

– Как?.

– А чё, чё, им правду слабо сказать, а? Стоп.

– По-моему, здесь знак остановка запрещена.

– Не остановка же есть, стоянка. Жди меня и я вернусь. – Дверь хлопнула оглущительно, заставив инстинктивно зажмурить глаза.

Сидеть скучно, к тому же подташнивало.

Она посмотерела – через метров пять газона виднелось здание, горевшее огнями, почему-то без вывесок . Не сообразив, для чего здание предназначено, полезла в бардачок, понимая, что поступает не хорошо, но не в силах сдержать приступ любопытства.

Приоткрыла – на колени посыпались крошки, ворох бумажек и счетов. Последним сверху выпал пистолет – она испугалась было, но быстро взяла себя в руки – точь в точь такой же видела у Заурчика:

– Не бойся, газовый. – Сказал он тогда ей и выстрелил куда-то вбок – хорошо, окна в доме были открыты настежь, почти ничего и не почувствовалось.

– Чё ты в мои вещи залезла? – спросил Шахин, залезая обратно в машину. – Держи. Хорошее, вчера тут питался – опробовал.

Она взяла из его рук подогретую пиццу, принялась жевать.

– Да не залезала я..

– Брешешь. У меня там нитка воткнута, между дверцей и корпусом.. Ах-ахаха. Смешно я тебя поймал?

– Смешно.

– Типа сыщик. – Он наклонил голову вправо, мимо неё – ХIинд испуганно вжалась в кресло.

– Ты чего?

– Вуга-ага-га, испугалась?? Гляди, – Шахин ткнул указательным пальцем в стекло, – правая фара отливала солнечными лучами.

Она не сразу сообразила, что он смотрелся туда вместо зеркала. Сообразив, спросила:

– Но вот же висит прямо в салоне… Тоже отражает.

– Это.. – Шахин мотнул головой. – Я не люблю. Вертеть неудобно. Ты того, знаешь, туда – он постучал пальцами по бардачку – не лазь. Там заряжённый пистолет, стрельнёшь в себя ещё.

– А он не газовый? Похож ведь..

– Не похож. Газовый. Переделан под боевые патроны. А огнестрельный у меня вот этот – он задрал майку. – Видно?

– Я думала. Ты от него разве не должен избавиться?

– Че-его? – Шахин засмеялся. – Тот, из которого я Ляму стукнул, я его утилизовал давно. Этот другой.

ХIинд закрыла глаза.

К кому я попала? С кем связалась? У кого в машине сижу? Сколько у него вообще пистолетов?

Тьфу, какие дурацкие мысли.

Она любит его и ей всё равно; к тому же Ляман заслужила своё, долго к этому шла.

А впрочем, мысли совсем не дурацкие – сшиб же он её в Петербурге, даже особо и не извинился. Вообще, она мало знает его.

– Что? – спросил он.

Машина уже ехала, быстро, но, кажется, на допустимой скорости.

– Я наговорила девушке, с которой снимаю квартиру такого.. Теперь слухи пойдут.

– Ахахааах, что ты могла ей сказать?

ХIинд пересказала.

– Почему ты вообще представился ей Гогой? Кто такой Гога?

– Одна сука. Найду – зарежу.

– Так зарежь.

– Найти надо. Затаился где-то, трусливый шакал.

– В Лондоне, сейчас все бегут в Лондон.

– В Лондоне ему небезопасно. Нет.

– Почему?

– Потому что я – держатель паспорта ЮК. Понимаешь? Реально. Тому служителю волшебной полосатой палочки правду сказал.

У ХIинд отвисла челюсть.

– Так значит, мы граждане одного государство?

– Если Евросоюз одно государство, то так точно, ахааахах. Нравится?

– Ничего себе. Так нас в любом ЗАГСе распишут?

– А ты думала?

– А я думала, никях сделаем и всё..

Шахин покачал головой:

– Нормальная свадьба держится на трёх китах – росписи в ЗАГСе, никяхе и динамичности. Слова мозговитого человека, то бишь меня.

И тут зазвонил телефон.

Взглянув на номер звонящего, Шахин срулил на обочину и вышел из машины.

Апрель, 2010-го года.

– Едут. – Доложил Эльвин глядя в окно. – Я слышу бам-бам-бам от ихняя мигалки.

Вюгяр оторвался от сейфа, измученный и злобный:

– Не умею вскрыть. Он очень хитрый, этот Артур.

– Класс. – Эльвину это понравилось. – Давай его похитим, мощный мужик, возьмём заложник, как Басаев и нас покажут по телевизор. И деньги дадут. А мы его палец отрежем.

Вюгяр в бессилии не стал ему возражать. Тем более не было времени разбирать планы Эльвина – то продать Ляман на органы, то захватить отца Шахина.

Грабёж дома же был его собственной идеей – у них просто обнулились деньги. Ляман, после того, как закрутила любовь со Давудбековым-старшим обнаглела и забыв, кому обязана, подкидывать стала мало и неохотно. Надежды на собственный бизнес развеялись – если Шахин, пока работал в офисе что-то и давал, то Ляман за его спиной шипела и потом не стеснялась приходить к ним и требовать назад отданное.

В конце произошло самое страшное – лох сбежал. Что-то понял, или Ляман неграмотные подходы к нему использовала. Из подсмотренного в окне – охран поставлена плохо, через забор перезли только так – следовало, что Ляман удалось крепко заманить Артура – но ни брату, ни Эльвину она ничего не сказала, начав вести собственную игру. Забыла, кому обязана, кто её вытащил в Нерезиновск. Вюгяр был старше сестры на 10 лет, образован, рано уехал в Россию, многое повидал, перепробовал, но ничего у него не ладилось и ни копейки не водилось, пока он не обнаружил, что в родной деревни прозябает жадная, наивная и на всё готовая родственница. Поженить их с закадычным приятелем Эльвином было делом одно приезда в гости. А дальше – куда муж, туда жена. Бабушка и другая родня против отъезда не возражали.

Потом поиски подходящего идиота. В одном из ночных клубов увидели выступление, решили – то, что надо. Знакомство. Аудиоверсия Корана через наушники Монстер. Кто не с нами – тот под нами. Никях. С документами оказались проблемы, не удалось сходить в ЗАГС, пришлось изображать праведных муслимов. Всё на мази. Работал там, куда его поставили. Начали трясти. И первый обвал – сбережений никаких, заработанное тратил и вообще, деньги к нему идут от друзей, которые погнали его.

– Пока ты живёшь с этой, про реп – забудь. И про нас забудь. Тебя поставили на табуретку, воткнули голову в петлю и ты радостно собираешься дать затянуть её на шее. Пересобираешься – приходи. – так сказал один из них, с узкими глазами, но европеоидным типом лица.

Вюгяр сидел неподалёку в кустах. Слушал.

Понял, что игра проиграна, но не хотел признавать. Выжидал чего-то. Теперь вот.

– Подъезжают. – голос Эльвина.

Вюгяр кинул тяжёлый сейф, лихорадочно бросился шарить по углам. Золотая статуэтка, цепь, яйцо типа фаберже, золотая оправа зеркала.

– Йардым эт! – крикнул он Эльвину, быстрее.

Соображение было – оправу разделить на кусочки, перетереть, продать.

Они налегли и неожиданно зеркало вместе с оправой и стеклом отделилось от прямоугольной доски красного дерева. Посыпались банкноты.

– Блин.

Они случайно напоролись на тайник, но не имея лишней секунды порадоваться данному обстоятельству, как попало хватали деньги, пихали в карманы, за пазуху, в штаны, скручивая, запихивали в обувь.

– Заправь штаны в носки, а то выпадут. – велел Вюгяр.

Внизу громыхнула входная дверь.

Выпрыгнули из окна второго этажа, перелезли обратно через забор. Эльвин, хромая, отставал, жалуясь на вывихнутую в ходе прыжка ногу. Вюгяр отмахивался – высота небольшая, первый этаж у отца Шахина наполовину утоплен в землю и потолки не высокие. Не то что на втором или третьем.

Добрались до машины, отъехали подальше от чужих глаз в какую-то рощу и, вытряхнув одежду, кинулись считать награбленное, складывая деньги в пакет. Набралось немного. Всего 10 тысяч долларов – ожидания не оправдались, они вновь были в дураках.

За редкими деревьями просматривалась дорога – одна за другой понеслись сигналящие машины.

– Артура дела. – Эльвин казался на грани срыва. – Что делать? – спросил он тупо.

Вюгяр старался держаться оптимистично.

– Мотать. А деньги в тайник..

– Где найдёшь?

– Тут было одно место в одни времена, я тут не в первый раз, – сказал Вюгяр, заглядывая Эльвину прямо глаза. – За мной. Не можешь идти – я тебя понесу. Чтобы ты видел, куда я спрячу. Чтобы честно.

Прошли рощицу, с другой стороны её показались развалины производственных зданий.

Когда оставили позади ряд кирпичных, частью недостроенных, часть разрушенных временем и заброшенностью стен, исписанных матными словами, героиновыми галлюцинациями, когда сузилось в геометрическую форму мелькающего квадрата зажатое этажами небо, как будто бы став выше, дальше, а впереди показалась наполненная водой яма котлована, а Эльвин, преисполненный надежды, что всё обойдётся, казалось забыл, про свой вывих, Вюгяр, нёсший его на закортках, напевая вполголоса воровскую долю, скинул тяжёлую ношу на землю и достал пистолет.

Всё произошло быстро – потонули, разводя грязно-серые круги, долговязые ноги в кроссовках. Голова, к которой снятой с бывшего друга курткой, были примотаны кирпичи, ушла под воду – слишком грязную, чтобы увидеть, что там, на дне, раньше.

– И никто не узнает, где могилка твоя.. – услышанная в людях фраза слетела на язык словно ниоткуда, и пронеслась в воздухе сверху вниз, исчезая в никудашнюю темноту, из которой люди входят в этот мир, и выходят лишь по велению Того, для которого мироздание – одна из забавных попыток скоротать вечность.

Вюгяр был рад удачной концовке дела – обжигающее умиротворение жадности от пакета в руках, рискующий быть не найденным до пришествия Мессии, а приход его в ближайшее время – гипотеза маловероятная, труп Эльвина – удачная середина.

Середина не случайно – начало всей истории, разумеется, сестра – глупо несумевшая растрясти лоха, до того, как его компания дала задний в делёжке бабла.

Через два дня поезд уносил Вюгяра из столицы одной из стран бышего Соцсодружества в Вену. Он сидел в общем вагоне, зажатый навьюченными аромынами, яркоглазыми цыганами и вперив в глаза в плохопропечатанную бумагу листал книжку, имя автора которой загораживали его узловатые пальцы – чтобы не привлекать внимания кириллическим шрифтом. “Зулай Хамидова. Русско-чеченский разговорник.” Не привыкшие к напряжению мозг плохо усваивал информацию, а ему надо было любой ценой запомнить хотя бы по трети каждого раздела. Любой ценой.

На одном долгом перегоне, когда за окном почти двадцать минут не мелькало ничего, кроме зелёного буйства хвои, он, воровато оглядевшись протиснулся к окну и опустил вниз руку – якобы смахнуть пепел с сигареты. Кажется, никто не заметил, как в мелькавшую вплотную к рельсам речку упала тонкая красная книжка, превращая Вюгяра Ганидова в человека без паспорта.

Поезд подходил к Вене. Узнав это из трескучего щебета пассажиров, Вюгяр вышел в тамбур и несколько раз, старательно, приложился к железным подпоркам, одновременно косясь по сторонам – нету ли где камеры али наблюдателя.

Больно.

Об опасности заражения крови по-настоящему он старался не думать, о столбняке же не слышал вообще – поэтому без опаски вымазал уже разбитое лицо приперонной грязью, а пакет с 10-ью тысячами, уповая, что европейцам нету дела до его грошей, решил оставить при себе.

После этого всё было просто:

” Вере из ан иммигрэйшен офис?” – спрашивал он у всех, кого встречал на улице. Люди шарахались и только один полицейский наконец подошёл к нему, указал дорогу.

Вошёл он нагловато, боясь лишь одного – наткнуться на кого-либо настоящего. Но никого настоящего пока видно не было.

Чёрт их знает, я не отличу итальянца от кавказца, – подумал со злостью и воткнувшись же в первый кабинет произнёс заранее заготовленную фразу.

– I have escaped from Russia, I am a Сhechen, I am opressed, I am afraid of my safety, the one I can do – is to hope for protection from the European Union.

На этих словах он пустил слезу, прижав к сердцу руку, принялся толковать что-то про больную маму, аккуратно заваливаясь на бок.

Те, кто находились в комнате, кажется, приняли его симулянство всерьёз и заслышав, как интонации голос сменились с деловых на обеспокоенные, Вюгяр с успокоенным сердцем закрыл глаза за секунду перед тем, как спина его соприкоснулась с полом.

Апрель, 2010-го года.

– К папе в дом кто-то влез. – Весело сказал Шахин, возвращаясь. – Он думает, что я позарился на его непосильным трудом захапанное. Попрыгунчик-стрекоза – сегодня здесь, завтра там. Прикинь, знает, что я в Белоруссии.

– Его что, ограбили?

– Да позаимствовали какие-то копейки. Я думаю, он под кайфом, сам всё разнёс, а теперь не помнит. Сегодня тогда не поедем в Москву, а то он встретит. Поедем позже – и всё станет лабаббас.

– Чем он вообще занимается у тебя?

– Торгует оптом китайскими товарами. Ещё типа в политике, баллотирование в государственную думу.

Машина тронулась.

Дни, прошедшие потом, мучали Хинд. Ночью она просыпалась в холодном поту, боясь, чтобы чудная, дивная мечта, вдруг оказавшаяся так близко, не исчезла, не превратилась в сон. Её мучила одна-единственная мысль “А вдруг они поругаются?” и даже мама в телефонных разговорах отметила её нервозность.

Она успокаивала саму себя, говорила, что никаких предпосылок к этому нет, что всё будет хорошо, а после динамичной свадьбы ещё лучше, но, разумеется, они поругались.

Тот день был одним из первых майских, по-настоящему, весенних дней, когда зима уже ушла, а лето только маячит на горизонте. Такое радостное и короткое время ожидания будущего счастья – ХIинд улыбалась всему, что видела на улице, а Шахин шёл рядом и в сотый раз рассказывал про своих друзей.

– Настоящий Боря такой – если тебя увидит, захочет драться. Он со всеми дерётся, меня особенно достал. Хватает за ухо, как ребёнка, вообще беспонтово. Я не ребёнок. Ребёнок – это Фаррух. У него есть сестра..

– Слышала. А у вас вообще много друзей? Ну, за пределами вас самих?

– Ну.. Нет. Никто с нами не дружит, никто не общается. Потому что полукровки.

– Девушки красивые вас не любят.

– Да, и девушки.. Знаешь, такая муть – чё-то происходит, разбегаются по национальным углам, сидят там. Вот я в офисе работал – или ты как русский, или ты как твой народ – и атас. Кавказ налево, Центразия направо. Полукровки словно чумные – фью-ю, – он присвистнул. – На нашем уровне не так, а пипл – таакое хавает.

– Что, например? – спросила она, не ожидая услышать ничего умного.

– Ну, – Шахин скорчил гримасу, припоминая, – например, в офисе армяне кучкуются и такую тему ведут – мы лучшая нация, ведь мы похожи на Давида, победившего Голиафа. Вайнахи там тоже отдельно про то, типа, чеченский – самый древний язык всех людей, прямо из Ноева ковчега. Русские вообще чуть не на ножах между собой – одни неоязычники, вторые имперцы, через одного – дворяне. Свалку устраивают. Блин, даже нерусская сестра – арийкой себя вообразила.