Текст книги "Грязные новости (ЛП)"
Автор книги: Л. Дж. Шен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 18 страниц)
Мы снова вместе. И на этот раз я не собирался отпускать её.
– Селиан? – Блю, он же моя так называемая замена на посту директора новостей, почесал свои кудрявые, покрытые перхотью волосы.
Он стоял в моем кабинете, перекладывая полные коробки с места на место. Я влетел в комнату, неся свой кофе «Старбакс» и бросая в рот два кусочка мятной жвачки. При всем моем уважении – и давайте признаем, что у меня его не так уж много, парень был бывшим помощником продюсера на канале кабельных новостей в Небраске, – я не должен был ему больше, чем краткое объяснение.
– Проницателен в понедельник утром. Мне это нравится, Блю. А теперь убирайся к черту из моего кабинета. – Я бросил кожаный портфель под стол и включил ноутбук.
Брианна прибежала из коридора, задыхаясь и выкрикивая мое имя.
– Сэр! Селиан! Сэр! Что вы здесь делаете?
Бедняжка думала, что избавилась от меня. Какая незадача. Я цокнул языком.
Решил быть с ней помягче, так как ради Джуд мне придется вести себя немного терпимее, особенно после того, как я так называемо публично бросил ее.
– Брианна. Доброе утро. Не стесняйся сдавать мои вещи в обычную химчистку. И можешь использовать время ожидания, чтобы расслабиться. – Я ненавидел это слово, но оно должно было быть произнесено. Кроме того, все еще ненавидел сам ходить в химчистку, и действительно думал, что Брианна могла бы использовать немного времени простоя в личных целях. – Но не стоит больше выпивать на работе, если не хочешь отправиться на реабилитацию.
– Реабилитацию? – захрипела она. Я взмахнул рукой, отпивая спиртное из невидимой бутылочки. Она кивнула и склонила голову. – Да, сэр.
Мы с Блю снова остались в комнате одни. Я скрестил ноги на столе и откинулся на спинку стула.
– Ну, Блю, есть хорошие новости и плохие. С чего бы ты хотел начать?
Мужчина средних лет, с пивным животом, сидевший передо мной, смотрел на свои ботинки, его грудь дрожала от неровного дыхания.
– С плохой.
– Плохая новость в том, что ты не займешь мое место, во всяком случае, в ближайшие несколько месяцев. Хорошая в том, что ты все равно получишь работу, если захочешь. А знаешь, какая самая лучшая новость?
Он поднял взгляд, и, черт возьми, улыбка на его лице сказала мне, что он был на борту. Что, наконец-то, все встало на свои места.
– Какая? – спросил Блю.
– Новости, которые я собираюсь сделать сегодня в этой редакции.
Я ожидал, что Матиас ворвется на наш этаж и устроит спектакль. Тот факт, что он хранил молчание, предполагал, что он обдумывает стратегию, как справиться с проклятием своего существования, он же ваш покорный слуга. Я дал ему время, потому что у меня действительно было полно работы.
Жители Лос-Анджелеса были потрясены, узнав, что не присоединюсь к ним, но я предложил им отправить своих сотрудников в Нью-Йорк и пообещал обучить их. Джудит с пылающими щеками бегала туда-сюда по редакции. Кейт, Джессика и Элайджа, казалось, были в восторге, что я не ушел, а Брианна виновато улыбалась и махала рукой каждый раз, когда я переводил взгляд, чтобы убедиться, что она не тянется к своему верхнему ящику, чтобы вытащить мини-бутылку.
Через пять часов нашего рабочего дня, когда я был по уши в делах редакции, мне позвонили с шестидесятого этажа.
– Это твой отец. – Брианна подошла как можно ближе, держа в руке проводную трубку.
«Нет, не отец, и спасибо, бл*дь, за это».
Вместо того, чтобы позвонить мне на мобильный, он устроил целое гребаное шоу, как я и предполагал.
– Он хочет поговорить с тобой, – сказала она.
– Он знает, где меня найти.
– Он спрашивает, можешь ли ты прийти в его офис?
– Не могу. Но он может спуститься. Или нет. Разбираться с его дерьмом не входит в мою сегодняшнюю повестку дня.
– Он сказал, что вызовет охрану. – Лицо Брианны было таким красным, что на мгновение я испугался, как бы она не взорвалась.
– Скажи ему, что это очень хорошая идея. Я уже давно подумываю о том, чтобы избавиться от его задницы.
В редакции воцарилась тишина, все уставились на меня. Я кивнул подбородком в сторону телефона.
– Скажи ему это, Брианна. Ты просто выполняешь мои приказы. Слово в слово, пожалуйста.
Она слово в слово повторила мое сообщение отцу, все время морщась.
Джуд появился рядом со мной, сжимая мой бицепс и глядя на меня с улыбкой. Я обнял ее и поцеловал в лоб. Мне нужно было многое исправить, когда дело доходило до того, как люди воспринимали нас в качестве пары в этом месте.
Когда Брианна закончила разговор, наступила пауза, после которой весь отдел новостей разразился продолжительными овациями. Она рассмеялась. Я ухмыльнулся.
Спустя время, когда я возвращался в свой кабинет, Матиас стоял в дверях, ожидая меня. Рядом с ним стояла моя мать, только что сошедшая со своего частного самолета, судя по ее повседневной одежде.
В ее глазах застыл ужас.
Я знал, что мои были мертвы.
«Время начать шоу».
– Могу я вам что-нибудь предложить? Бурбон? Виски? Вода? Может быть, детектор лжи? – Я указал на мини-бар в своем кабинете, моя улыбка была небрежной и очаровательной – так меня учили в швейцарской летней школе, куда родители засовывали меня каждый год.
Мама сидела на диване перед моим столом, уставившись на свои руки, сложенные на коленях, а Матиас ходил взад и вперед, нервно дергая себя за ухо. Я был единственным человеком в комнате, чье сердце, казалось, не билось со скоростью мили в минуту, и это потому, что я знал кое-что, чего не знали они.
– Я так зла на Джеймса за то, что он рассказал тебе, – пробормотала мама. – Я всего лишь пыталась защитить тебя, Селиан. Подумай о том, как это было бы воспринято в нашем круге. В любом круге, на самом деле. Ты был бы незаконнорождённым ублюдком. В тебе голубая кровь. Ты Лоран.
– Моя кровь красная, и быть ублюдком лучше, чем быть его сыном. – Подойдя к столу, я прислонился к нему.
– Послушай, Селиан. – Матиас поднял руку.
– Ни слова, Матиас, – предупредил я, выгнув бровь. – Ни. Единого. Слова.
– Не знаю, что у тебя на меня есть…
– О, конечно, не знаешь. Именно поэтому прямо сейчас ты наложил в штаны.
– Ты не можешь использовать это в суде. Дэн не должен был записывать те личные разговоры, – подчеркнул Матиас, его левый глаз дернулся.
Он прав. После того, как я покинул квартиру Джеймса прошлой ночью, он отправил Айрис и Матиасу по электронной почте файл с записью вместе с кратким письмом о том, что он во всем мне признался.
Не обращая внимания на его слова, я бросил на Матиаса многозначительный взгляд.
– Ты откажешься от рекламы, расторгнешь сомнительные контракты и к концу дня наймешь обратно всех, кого уволил из моей команды. И если кто-то из них окажется недоступен, то найдешь мне первоклассную замену. На твоем месте я бы начал работать прямо сейчас. Работа – это чуждое понятие, поэтому тебе потребуется время, чтобы понять его суть.
Матиас рассмеялся.
– Почему ты думаешь, что я сделаю что-нибудь для тебя? Ничего не изменилось, кроме того, что теперь ты знаешь, почему я с первого дня не мог выносить твоего лица. Ты не был моим. Твоя мать все изгадила. Единственными хорошими вещами в нашем с ней браке были LBC и Камилла. И ты забираешь их у меня.
Мама вскочила с дивана, подошла к нему и сильно ударила по лицу.
Я бесстрастно наблюдал за ними. Господи Иисусе, какой бардак. Конечно, я мог свалить часть ответственности за то, что я был бессердечным придурком, на тот факт, что эти два клоуна вырастили меня.
Матиас ошеломленно уставился на нее и потер покрасневшую щеку. Он сузил глаза и хотел было поднять на нее руку, но передумал, когда я встал между ними и покачал головой.
– Я так подпорчу тебе лицо, что у тебя будет шесть новых дырок, чтобы чихать, – сухо сказал я.
Матиас сделал шаг назад, откашлялся и снова уставился на нее.
– Ты всегда любила его больше, чем Камиллу.
– Ты всегда обращался с ним, как с мусором, – возразила она. – И то, что случилось с Камиллой, было твоей виной, а не его. Ты солгал мне, потому что хотел изолировать его от семьи.
– И ты была невежественной вертихвосткой, которая была слишком занята погоней за тренерами по фитнесу, чтобы пойти к своему сыну и спросить его самого. – Матиас ухмыльнулся, склонив голову набок с дьявольским блеском в глазах.
Он был прав, и она это знала. Я много раз навещал маму после того, что случилось с Камиллой, но мы никогда даже не ели вместе, не говоря уже о разговоре. Я пытался, и каждый воскресный вечер, возвращаясь из аэропорта Кеннеди в свою квартиру, задавался вопросом, почему вообще поступал так с собой.
– Теперь он погряз с бруклинской девчонкой, и ему приходится ждать, пока я не упаду замертво. – Матиас махнул рукой в мою сторону.
– Кстати, спасибо, что привел ее сюда, – вставил я, одобрительно прищелкнув языком. – Она стала ответом и решением.
– А? – Он развернулся на каблуках, сверля меня взглядом.
Я получал нездоровое удовольствие, медленно наливая себе стакан чего-то, чего никогда не выпью, размышляя о белых конверсах – из всех гребаных вещей в мире, – и о том, как чертовски хорошо они будут смотреться с белым свадебным платьем, а еще лучше – вообще без ничего.
– Все обернулось к лучшему, – объяснил я. – Я познакомился с Джудит, и мы нашли то, чего у вас, двух несчастных придурков, никогда не будет.
Я покрутил жидкость в стакане, поднял взгляд и отсалютовал родителям. Моя мать выглядела на грани обморока, и, несмотря ни на что, я все еще сочувствовал ей.
– И я не потеряю LBC, – добавил я.
– Как так? – Матиас положил руки на талию и нахмурился.
Вена на шее мужчины начала заметно пульсировать.
Отвечая, я провел пальцем по ободку стакана, пристально уставившись на него. Боялся, что если подниму взгляд, у меня будет стояк просто от того, что я увижу, как Матиас поймет, что его надежды рухнули.
– Жизнь устроена таинственным образом. Когда Лили приехала сюда пару месяцев назад и сказала, что Маделин умерла, я был раздавлен. Поспешил в дом Дэвисов и был рядом с ними. Вы, вероятно, не знали, но у меня были очень близкие отношения с Маделин. Просто я жаждал человеческого общения, чего у нас дома никогда не было. – Я потер подбородок. – Так что представьте мое удивление, когда через несколько недель после ее кончины мне позвонили и подтвердили, что она оставила своим внучкам миллионы долларов и поместье, ну а мне десять процентов LBC.
Я не стал рассказывать им о письме, которое оставила мне Маделин. На самом деле, это была скорее записка. Но это резко облегчило мою ситуацию с Джудит.
Когда бизнес не стоит на пути, есть время прислушаться к своему сердцу.
Не запирай мою внучку в браке без любви.
И себя, мой любимый мальчик, тоже не запирай. Это довольно жалкое место. Я была там с дедушкой Лили, и не хочу, чтобы мои близкие попали в такую ситуацию.
Заставь меня гордиться тобой.
С любовью,
Мадлен.
Краем глаза я наблюдал, как их глаза расширились, и в них воцарилась реальность.
Моя мать чувствовала себя виноватой и была на моей стороне с пятьюдесятью пятью процентами акций LBC. У меня было еще десять. Теперь я мог с легкостью отклонить любое решение Матиаса.
– Нет, – выдохнул Матиас и, отшатнувшись назад, рухнул на диван.
– Да, – подтвердил я, для верности растянув «а». – Ты получал все, что хотел, переступая через людей и устраивая чертов беспорядок, Матиас, в то время как мне удалось спасти свою компанию, установив добрые отношения с пожилой, немного одинокой женщиной, которой просто нужно было, чтобы кто-то был рядом с ней. Карма – та еще сука, и я верю, что она только что оправдала свою репутацию, засунув тебе в задницу десятифутовый шест.
Мать помчалась в мою сторону, обнимая меня за шею. И я позволил ей. Не потому, что не злился на нее. Не потому, что не был в ярости, и не потому, что считал ее поведение хотя бы отдаленно приемлемым.
Нет. Я позволил ей, потому что если уж моя малышка Конверс смогла простить меня за то, что я был бесславным ублюдком, может быть, мог бы простить маму за то, что она лгала мне, чтобы защитить, даже если это была правда, которая в конечном итоге освободила меня.
Может быть, мне удастся разорвать порочный круг ненависти.
Может быть, у меня больше не будет недоразумений, которые привели бы к ненужной смерти людей, которых я любил и о которых заботился.
Может быть, я смогу прожить достойную жизнь. Рядом с Джудит.
С хорошей музыкой и плохими бывшими.
И с таким большим количеством секса, чтобы она не могла ясно мыслить.
Делая новости грязными между простынями.
– Мне нужно, чтобы ты превратила мое «может быть» в «непременно». – Селиан забрался ко мне в постель в конце того изнурительного понедельника в офисе.
Я не выгнала его, хотя маленькая, мстительная часть меня хотела этого. Жизнь слишком коротка, чтобы лишать себя возможности проводить время с теми, кого любишь – я поняла это на собственном горьком опыте.
Его тело, казалось, втиснулось в мой маленький матрас. Каким-то образом он вписался. Если и было что-то, что я поняла в этом году, так это то, что иногда мы вписываемся в то место, где, как думали, никогда не будем.
– Как я могу это сделать? – Я положила книгу на колени и позволила ему рукой обвиться вокруг моей талии, притягивая меня к изгибу его плеча. Его губы скользили вдоль моей шеи.
– Оставайся в LBC, чем бы это дерьмо ни обернулось. Я не справлюсь без тебя.
– Не справишься с чем? – я рассмеялась. – С новостями?
Селиан казался пьяным, но выглядел трезвым, почти мрачным. Я непроизвольно обвилась руками вокруг него. Мы погрузились в объятия и долго не поднимались на воздух.
– С чувствами, – сказал он через минуту-другую, а может и больше. – Очень мало смысла, когда тебя нет рядом. Это та часть, где я должен сказать что-то романтическое и глубокое – что ты мое начало, середина и конец. Но я даже не знаю, что эта хрень значит. Все, что я знаю, это то, что одной мысли о переезде на другой конец страны было достаточно, чтобы мне захотелось похитить твою задницу и не в сладкой, шутливой манере. Ты храбрая, сексуальная и красивая, и нет ни одной женщины на этой земле, которая могла бы нажать на мои кнопки так, как ты.
– Пожалуйста, скажи, что ты предлагаешь мне пульт, чтобы сделать это супер банальным. – Я подавила улыбку.
Селиан закатил глаза, вонзая свой пах мне в живот.
– Только если ты согласишься переключать каналы. Итак, что ты скажешь, если мы сделаем это официально?
– Это очень похоже на предложение, – фыркнула я и рассмеялась.
– Так и есть.
– Тогда нет, – серьезно ответила я.
– Нет? – Он недоверчиво моргнул, как если бы я не понимала значение слова «предложение».
– Иисус, конечно, нет. Я хочу, чтобы ты стоял на одном колене, униженный и с кольцом.
Иисус: «Впервые ты взываешь ко мне с хорошими вещами, и ты собираешься отказаться от его предложения?»
Селиан скатился с кровати, подошел к своей спортивной сумке и бросил что-то мне в руки. Коробка от айпода. Я рассмеялась, открывая ее. Но вместо айпода нашла кольцо с разноцветными драгоценными камнями – с желтым, синим, розовым, серебряным, красным и фиолетовым. Оно было больше похоже на кольцо королевы, чем на обручальное.
Селиан опустился на одно колено рядом с кроватью и склонил голову.
– Сделай меня счастливым ублюдком, Джудит. Ты единственная, кто может.
Не вопрос, а приказ.
И вот так просто, впервые с тех пор, как мы встретились, я беспрекословно ему подчинилась.
Шесть месяцев спустя…
– Ты выглядишь восхитительно.
Мы с Джуд только что поженились в художественной комнате отеля «Лоран Тауэрс», на церемонии, на организацию которой у нас ушло около четырех дней.
После предложения в спальне Джуд я опустился перед ней на одно колено на глазах у всей редакции – в тот день, когда Матиас ушел с поста президента LBC – и подарил ей настоящее кольцо, которое стоило достаточно, чтобы купить две квартиры, подобные той, в которой она жила.
Это случилось через двадцать четыре часа после разборок с родителями в моем кабинете. Причина, по которой мы не стали планировать свадьбу до этой недели, заключалась в том, что нам было все равно.
Мы были вместе.
Не скрываясь.
А мир может трахнуть себя и кончить на мой новый костюм. Мне на это наплевать.
– Ты и сам неплохо выглядишь, – возражает Джудит.
Моя невеста надела мои любимые белые конверсы под свое доступное по цене, черт-знает-где-она-его-нашла платье.
Последние два часа диджей играл The Smiths, The Strokes и The Shins, и почти никто не танцевал, кроме Грейсона, Эйвы, Феникса, Кейт и Далилы, Элайджи, Джессики, Брианны и нас.
Когда сегодня Феникс сказал, что рад за меня, я ему поверил. Все черты его лица все еще нетронуты, так что это должно сказать вам все, что нужно знать о наших с ним отношениях в эти дни.
В начале этой недели, когда Элайджа, Феникс и Джеймс (да, черт возьми, я ни за что не назову его словом на «п», если только не имею в виду то, что у меня в штанах) настояли на том, чтобы я устроил мальчишник, и почти не хмурился весь вечер.
Джудит сказала, что гордится мной за то, что я старался и что моя выдержка достойна спортсмена. Я ответил, что сегодня вечером мне нужно поработать над кардиотренировкой, так что ей, черт возьми, лучше составить мне компанию.
– Думаешь, я неплохо выгляжу? – Я приподнимаю бровь, глядя на нее.
– Определенно красавчик. Но можешь выглядеть еще лучше.
Я склонил голову набок, зная, к чему это приведет.
– Расскажи-ка мне.
Она кивает.
– Голым. С головой между моих бедер.
Мы не подписывали брачный контракт. Моя мать и Матиас подписали, и посмотрите, чем все закончилось. Есть какой-то глубокий смысл в том, чтобы посвятить себя кому-то, не прикрывая свою задницу, на случай, если все закончится. Джуд Хамфри – единственный человек, которого я хочу видеть каждое утро и целовать на ночь перед сном, а признание поражения, когда дело доходит до нашего брака, прежде чем он даже начнется, не для меня.
Почетный гость, наш щенок лабрадора, Чарльз «Чак» Хамфри-Лоран, бегает у всех под ногами, лает и дергает за платья.
«Воин» наблюдал за нами, пока мы обменивались клятвами, а теперь мы начали резать торт. Наш свадебный торт – гигантский красный блокнот, как Киплинг, украшенный словами «Поздравляю мистера Тимберлейка и мисс Спирс».
Идея Грейсона, естественно.
Я кормлю свою невесту куском торта размером с ее лицо, и она хихикает в глазурь. Пользуюсь случаем и, наклонившись, шепчу: «Глубокая глотка, детка», так что только она может слышать, и ее лицо становится алым, даже под слоями профессионального макияжа.
Мама подкрадывается сзади и обнимает нас двоих. Вряд ли подходящее время, учитывая, что я скрываю огромной стояк за этим гигантским тортом со вкусом кислых мармеладок.
– Спасибо, что пригласили меня, – говорит мама. Ее глаза цвета ледяной воды сверкают разными оттенками синего.
Не успеваем мы опомниться, как Роб робко присоединяется к нам перед тортом, потирая руку дочери, его улыбка такая ослепительно счастливая, что кажется сном. Миссис Хоторн стоит у него за спиной, смотрит вниз и теребит губу.
Джуд оборачивается и жестом приглашает ее подойти поближе.
– Энн, иди сюда и присоединяйся к объятиям.
Я снова хочу жениться на Конверс из-за ее огромного сердца. Одиночество не для неё. Она всех впускает.
– Конечно, мы пригласили тебя, мама, – наконец отвечаю я. – Ты член семьи. – И думаю, когда дело доходит до того, что имеет значение, она является таковой.
После того как стало известно, что Джеймс Таунли – мой отец, мама удивила меня, объявив, что остается в Нью-Йорке на неопределенное время, чтобы попытаться спасти то, что осталось от ее семьи. А именно, отношения с сыном. Она разорвала связь со своим очередным мальчиком во Флориде и сосредоточилась на реконструкции правления LBC.
Мы заставили некоторых инвесторов, которым не терпелось поцеловать Матиаса в зад, уйти в отставку и отказаться от своих акций, пригрозив рассказать обо всем дерьме, которое они натворили по пути, и я, наконец, вернул своих сотрудников. Теперь на LBC вы можете найти рекламу программ и гаджетов в сфере здравоохранения. Никаких презервативов или казино.
В течение последних шести месяцев мы с Джуд устраивали семейные ужины с мамой, Робертом, миссис Хоторн, Джеймсом Таунли и его «переделанной» хирургами женой, Фениксом, Эйвой – которая, кстати, начала встречаться с Фениксом – и Грейсоном. Мы готовим по очереди, а-ля программа «Званый ужин». И пока мы сходимся во мнении, что никто из нас не умеет готовить, и раз речь зашла о кулинарных способностях людей, я беру торт. И откусываю кусочек.
Сказать, что это странно – быть частью семьи, было бы преуменьшением века, но мы пытаемся заставить это работать.
Особенно сейчас, когда у Роберта все так хорошо. Его опухоль едва достигает нескольких сантиметров в длину, и врачи прогнозируют полное выздоровление. Он недавно переехал к миссис Хоторн наверх, и мы с Джуд заняли его квартиру. В данный момент мы ремонтируем ее.
В следующем месяце мы едем в Сирию на несколько недель. Джуд хочет помочь освещать то, что там происходит. А я хочу быть рядом с Джуд.
Если бы год назад мне кто-нибудь сказал, что я буду жить в Бруклине, то рассмеялся бы.
И если бы год назад кто-нибудь сказал мне, что я буду безумно влюблен, то поместил бы его в ближайшую психиатрическую лечебницу и выбросил ключ в океан.
Тем не менее, обе эти вещи случились, и, как ни странно, они не разрушили мою жизнь. Они спасли её.
Джеймс появляется позади меня и хлопает по плечу, шепча на ухо: «Горжусь тобой, сынок. Новобранец – чертовски хорошая добыча».
Я ухмыляюсь, мой взгляд все еще сосредоточен на моей невесте, которая одета в самое нелепое свадебное платье. Подол платья выкрашен в бледно-желтый цвет, что создает впечатление, будто его окунули в мочу Чака. Джуд говорит, что это напоминает ей мои записки – те, которые продолжаю писать ей сейчас, чтобы она никогда не забыла, как я к ней отношусь, даже когда плохо произношу эти слова вслух.
– Еще раз назови меня сыном… – шиплю я Джеймсу, как всегда. – И я переведу тебя в отдел маркетинга и попрошу обзвонить малый бизнес, чтобы убедить его разместить рекламу сантехники на LBC.
Он смеется.
– Позвони нам из свадебного путешествия.
– Только если ты пообещаешь не брать трубку, – поддразниваю я.
Джеймс сжимает мое плечо.
Почему этот жест кажется более реальным, чем любой момент, который я когда-либо делил с Матиасом?
Я смотрю через заполненную комнату, ища того, кто мог бы испортить момент. Я все жду встречи с ним, хотя он и не был приглашен. Если верить слухам, Матиаса нет в Штатах больше четырех месяцев. Хотя я никогда не утруждал себя проверкой этой информации. Нужно наплевать и не беспокоиться о злобных людях, лишающих тебя силы и цели – иначе они могут причинить тебе вред.
Берег чист.
Я беру свою невесту на руки и несу ее к лифту, в стиле медового месяца, по сути, бросая всех остальных. Она обвивает руки вокруг моей шеи, и мурлычет, говоря:
– Я слышала, что здесь повсюду камеры видеонаблюдения, так что не делай глупостей.
Поднимаю руку и показываю одно из камер средний палец, все еще держа Джуд, затем целую ее так глубоко и напористо, что у неё нет возможности сделать передышку до следующего утра.
На юге Франции.
В моей постели.
– Кажется, вы только что вернули свою сексуальность, мистер Тимберлейк.
Год спустя…
– Розовые конверсы, да? – Селиан ухмыляется, беря меня под руку, и мы шагаем к лифтам.
Теперь он на шестидесятом этаже – новый президент LBC, а я на шестом, помощник продюсера рядом с Блю. Кейт теперь директор новостей, должность, которую она заработала тяжелым трудом и полностью заслуживает.
Каждый вечер мой муж забирает меня из редакции, запечатывает мой ухмыляющийся рот горячим поцелуем на всеобщее обозрение и уводит к лифтам, где мы делимся всеми нашими мыслями и секретами, потому что с самого первого дня лифт – место, где все происходит между нами.
Зачем отказываться от привычки сейчас?
Двери открываются, и мы входим. Как только они закрываются, я шевелю пальцами ног в своих кедах.
– Давай остановимся «Le Coq Tail», прежде чем отправимся домой, – предлагает Селиан, уже приближаясь ко мне в крошечном пространстве.
– Конечно, я бы съела сэндвич с ростбифом, – говорю я, когда он прижимает меня к стене и поднимает за задницу, обхватив моими ногами свою талию.
– И что-нибудь выпьем в завершение долгого дня. – Селиан прикусывает мою нижнюю губу и втягивает ее в рот.
Стону не разрывая поцелуй и бесстыдно трусь о него. В последнее время я стала очень нуждающейся.
– Мне только еду.
– Хорошая мысль. Ты мне нравишься трезвой, когда я тебя трахаю.
– И когда я беременна, – говорю я.
– И когда ты… – он продолжает фразу, просовывая руку мне между ног и отодвигая трусики в сторону под юбкой.
Затем замирает и хмурится.
– Погоди, что?
– Розовые конверсы. – Я сдерживаю улыбку, перемещая взгляд к животу.
Селиан делает то же самое. Его глаза немного расширяются, а затем он сжимает мою задницу, по-видимому, для подтверждения того, что он все еще дышит.
Хорошо.
Мы говорили о детях только один раз, через несколько дней после того, как он сделал мне предложение.
– Думаю, что из меня выйдет неважный отец, но если ты хочешь детей, у нас будут дети, – сказал он мне тогда. – Черт возьми, если ты хочешь бешенства, мы заразимся им вместе. Повеселимся.
Я хотела подождать еще немного, прежде чем мы станем родителями, и принимала таблетки каждый день. Но потом, прошлой зимой, я совершила основную ошибку и начала принимать антибиотики для лечения синусита, не прибегая к дополнительной защите. Я была так поглощена работой, Селианом и папой, что даже не заметила, как пропустила три менструальных цикла.
Когда я, наконец, купила тест – Эйва даже шлепнула меня им по голове, прежде чем мы открыли его в туалете на пятом этаже – он дал положительный результат. В тот же день я пошла к гинекологу. Тот день был вчера.
Мой муж смотрит на меня с таким выражением, какого я никогда не видела на его лице. Взгляд искупления, благоговения и надежды. От того факта, что я тому причина, мне хочется пуститься в пляс и петь во всю глотку – хотя никто вокруг не заслуживает такого наказания.
– У меня будет дочь? – Селиан удивленно моргает.
– Технически, у меня. Но я могу согласиться на «у нас». Как бы ты отнесся к тому, чтобы назвать ее Камиллой?
Селиан откидывает голову назад и смеется, и это самое прекрасное, что я когда-либо видела. Его голубые глаза мерцают, как звезды в темноте, и он опускает меня вниз, обнимает и хихикает мне в ухо, овевая его горячим воздухом и заставляя меня дрожать от удовольствия.
Я могу к этому привыкнуть.
Кажется, я только что это сделала.
– Я люблю тебя, Джудит Пенелопа Хамфри, воровка бумажников, фанатка «Смитс».
– Я тоже люблю тебя, Селиан Джеймс Лоран, секс-партнер на одну ночь, бессердечный ублюдок.
На случай, если вам интересно, мы уже вычеркнули все пункты из списка, который я составила с Милтоном.
Побывать в Африке.
Получить назначение на Ближний Восток.
Посмотреть на закат в Ки-Уэсте.
Попробовать настоящий макарон в Париже.
Мое сердце не одиноко.
Оно заполнено, счастливо и исцелено.
И самое главное – оно принадлежит Селиану.
***КОНЕЦ***
