Текст книги "Грязные новости (ЛП)"

Автор книги: Л. Дж. Шен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

Мама кивнула.

– Ты можешь спасти LBC?

– Но не ценой того, чтобы быть несчастным всю оставшуюся жизнь. – Я вздернул подбородок. Все эти чертовы манеры бессердечного придурка были подхвачены мной дома, так что мама вряд ли могла винить меня за них.

Сердечные приступы в пятьдесят.

Безымянные девушки в бикини каждые выходные.

Бывшая жена, которая хотела бы видеть меня в гробу.

Нет уж, спасибо. Мне не нужна была жизнь моего отца. Каждый день в течение всей жизни я бы предпочел есть дерьмовые макароны и смотреть игру «Янки» в бруклинской квартире с двумя спальнями вместо одинокого пентхауса за шестнадцать миллионов долларов.

Однако, видя, как умирает бизнес моей семьи, я становился несчастным. Независимо от того, какой бы путь не выбрал, он вел к катастрофе.

Мама встала, осторожно подошла ко мне, встала на цыпочки и поцеловала в щеку.

– Ты совсем не похож на Матиаса, – прошептала она, – клянусь тебе.

«Абсолютная правда».

Я тащила чемодан вверх по лестнице в свою квартиру, издавая дикий стон. Зачем я упаковала всю свою комнату перед отъездом во Флориду? О, совершенно верно. Потому что хотела ослепить своего эмоционально закрытого босса, демонстрируя свой соблазнительный гардероб, состоящий из консервативных платьев восьмидесятилетней библиотекарши и нездорового количества конверсов.

Селиан предложил помочь мне с чемоданом, но я вежливо отказалась, и, думаю, он почувствовал облегчение. Он знал, что папа все еще думает, что я с Милтоном. Как бы мой босс ни нравился моему отцу, он ударил бы нас обоих по репродуктивным органам, если бы подумал, что я обманываю своего давнего бойфренда.

Наше флоридское бегство обернулось не так, как планировалось после того, как мы покинули дом его матери. Пускание «блинчиков» по воде и покупки пластинок сменились обычным трахом, в котором мы терялись в торнаде чувств и оцепенения. Мы шли по главной улице в тяжелом молчании, пока Селиан не затащил меня в кубинский танцевальный клуб. Мы пили текилу и смотрели, как другие танцуют и трутся друг о друга.

– Твой отец, кажется, думает, что ты влюбился в меня, – попыталась отшутиться я.

Селиан прижал большой палец к моей нижней губе, заставляя замолчать.

– Мой отец считает, что женщины должны оставаться на кухне, а глобальное потепление – это мистификация. Давай постараемся не воспринимать его слишком серьезно.

– Селиан…

– Я не ненавижу тебя, Джудит, – сказал он. – И это больше, чем я могу сказать об остальном мире прямо сейчас.

Мы, спотыкаясь, вернулись в наш гостиничный номер, и у нас было достаточно секса, чтобы заселить целый континент – если секс так работает. Это было сердито, грустно и интимно. Казалось, мы вместе поднялись в воздух и испарились где-то в другом месте, более безопасном и лучшем. Но в глубине души я все еще помнила, что являюсь препятствием для Селиана.

Если я выйду из игры, то все его профессиональные проблемы могут исчезнуть.

Он мог бы жениться на Лили. Или, по крайней мере, остаться помолвленным навсегда.

Мог бы спасти LBC.

И мог бы иметь все, ради чего работал много-много лет, и все еще быть отстраненным ублюдком, который подбирал незнакомок в барах, чтобы удовлетворить свою физическую потребность.

Незамысловато. Понятно. Просто. Именно так, как ему нравилось.

В тот воскресный день я толкнула дверь своей квартиры и застыла на пороге, чувствуя, как сердце сжимается. Мой чемодан с глухим стуком упал на пол.

Отец сидел за обеденным столом и, судя по всему, вел приятную беседу с Милтоном за моими любимыми манхэттенскими пончиками и чашками кофе. Мой бывший парень от души рассмеялся и подтолкнул что-то через стол, и тогда я заметила, что они играют в «Скрабл».

«Фантастически, черт возьми».

– А, вот и ты! – Милтон хлопнул в ладоши и повернулся ко мне всем телом, его лицо сияло искренней улыбкой.

Он хорошо выглядел в рубашке поло и с новой стрижкой, но все же не шел ни в какое сравнение с Селианом. Не то чтобы красота имела какое-то отношение к тому факту, что мой завтрак в номер угрожал подняться в горло для очередного блевотного раунда. Еще одна вещь, в которой Милтон глотал пыль Селиана, была верность – даже когда мы формально не были вместе.

– Привет. – Я бросила ключи в уродливую миску, которую подарила миссис Хоторн, у входной двери, глядя между ними.

Папа отложил буквы и повернулся на стуле.

– Жожо! Милтон рассказал о вашем уик-энде в Хэмптоне. Тебе не следовало сразу возвращаться в офис, когда вы вернулись. Ты могла бы, по крайней мере, вернуться сюда и оставить чемодан.

Милтон садистски ухмыльнулся, раскладывая буквы на доске перед собой.

– Обманщица. О-Б-М-А-Н-Щ-И-Ц-А, – произнес он слово по буквам.

По рукам побежали мурашки, отчего волоски встали дыбом.

– Отлично. – Отец захлопал в ладоши. – Чертовски умен, сынок.

– Благодарю вас, сэр. Детка, могу я предложить тебе сердце с дыркой? – Он схватил пончик в форме сердца из открытой белой коробки на столе, жестом предлагая мне взять его.

Он называл меня деткой, хотя я провела выходные, занимаясь взрослыми делами с кем-то другим, и парень это знал. Милтон также знал, когда сюда приехать, и это вызвало срабатывание сигнализации во всех моих внутренних системах. Во рту пересохло.

«Это плохо».

– Все в порядке. Я действительно наелась, пока была в отпуске.

Улыбка на моих губах была натянутой. Я больше не собиралась рассказывать папе о Селиане, когда вернусь. После катастрофического конференц-звонка я чувствовала себя так, словно иду по натянутому канату, вот-вот потеряю благодать и попаду в объятия разбитого сердца.

Я знала, что освободит моего любовника от когтей его отца. Но мысль о том, чтобы отпустить его, чтобы спасти единственную вещь, которую он любил, причиняла адскую боль.

Но разве не в этом суть заботы о ком-то другом? Забрать их боль, чтобы не пришлось страдать им?

– Тогда как насчет прогулки? – Милтон оживился, как любящая бабуля. – Погода хорошая. Мы давно не гуляли в вашем районе.

«Это потому, что ты решил трахнуть своего босса, пока я бегала по Манхэттену в поисках работы».

Что угодно. Вытащить его отсюда было неплохой идеей. Я дернула плечом.

– Конечно.

После короткой остановки в ванной, во время которой я смотрела в зеркало и обещала себе, что на самом деле не собираюсь душить своего бывшего парня, вышла и поцеловала отца на прощание.

– Я вернусь через несколько минут, – заверила его.

Я. Не мы. Дьявол кроется в деталях, и я надеялась, что мой собственный мини-Сатана услышал это, когда махал на прощание моему отцу.

Мы с Милтоном вышли из здания и свернули направо, к главной дороге, как делали уже много раз. Я ждала, что он заговорит, потому что не была полностью уверена в том, насколько он осведомлен о моей личной жизни.

– Всегда пожалуйста за спасение. – Милтон ткнул большим пальцем за плечо.

Я сделала вид, что от облегчения вытираю лоб.

– Спасибо, капитан Спаси-Стерву. Хочешь, я пошью тебе костюм? В чем твоя суперсила? В продвижении по служебной лестнице?

Парень стукнул своим плечом по моему, улыбаясь.

– Слишком много слов от девушки, которая была в пяти минутах от потери дома и чудесным образом нашла мужчину, который оплатит её долг в обмен на сексуальные услуги.

Откуда, черт возьми, он знает? Я поперхнулась слюной и закашлялась, а Милтон продолжал неторопливо идти рядом.

– «Сердце – одинокий охотник», – сказал он, срывая пучок листьев с деревьев, склонившихся над нами.

Я съежилась. Я ненавидела, когда он так делал. Это было издевательством над природой.

– Твой отец рассказал мне о книге. Теперь это имеет смысл, Джуд. Ты думала, что это твоя судьба и не впускала меня. Ты была самой милой, самой теплой девушкой, которая у меня когда-либо была, но в нас всегда было что-то не так. Я всегда жаждал тебя чуть больше, чем ты меня. И это всегда сводило меня с ума. Элиза была… Элизой. Она заставила меня почувствовать себя чертовски важным, понимаешь? Умным, веселым, молодым. Все то, что не производило на тебя особого впечатления. Внезапно мне стало обидно, что ты не тот человек, который мог бы сказать мне все эти вещи.

– Мне жаль, что ты так себя чувствовал, но это звучит как оправдание, а измена – это не то, к чему ты приходишь. Это то, что ты решаешь сделать.

Я пнула маленький камешек на тротуаре. Милтон даже не посмотрел вниз, чтобы проверить цвет моих конверсов. Ему было все равно.

– И поэтому я здесь, – продолжил он. – Сказать тебе, что все понял. Я совершил ошибку, и мне очень жаль, Джуд. Чертовски жаль. Но нам пора двигаться дальше. Послушай, я знаю, что роман с Селианом Лораном заставляет тебя чувствовать себя непобедимой. Я чувствовал то же самое с Элизой. Это мощно, верно? Заставляет тебя думать, что ты на вершине своей игры. Ты наделена силой, властью и получаешь все необходимые подтверждения. Но это не реально, детка. То, что есть у нас с тобой – это реально. Мы оба перебесились, и теперь пора возвращаться. Нам.

Я остановилась, как вкопанная. Он замер рядом со мной, склонив голову набок, полуулыбаясь и щурясь на солнце.

– Подожди. Кто тебе это сказал? – Мой голос был перепелиной чашкой кофе, которую держала хрупкая рука, расплескивая через край.

– Жожо, это не важно.

– Ты потерял право считать, что для меня важно, а что нет, в тот день, когда засунул свой член в кого-то другого.

Милтон нахмурился и сделал шаг назад, а когда моргнул, выражение его лица изменилось. Как будто он впервые увидел, кто я на самом деле, и ему не понравилось то, что он видел.

– Ты что, издеваешься надо мной? Тебе только это важно? После того, как ты вернулась с уик-энда, где трахалась со своим боссом – руководителем отдела новостей LBC – я не только готов принять тебя обратно, но и прикрыть твою задницу и даже поиграть в «Скрабл» с твоим чертовым отцом.

– Прежде всего… – я подняла указательный палец, – он не мой чертов отец. А мой отец. Мой милый, заботливый папа, и играть с ним в «Скрабл» – не такая уж большая обуза. Во-вторых… – я указала на него тем же пальцем, – никто не просил тебя меня прикрывать. Я не совершала никакого преступления. Лишь хотела избавить отца от беспокойства, что порвала с тобой. И в-третьих… – я ткнула его в грудь, и Милтон отшатнулся, его глаза расширились от недоверия, – этот разговор окончен, если ты не скажешь мне, откуда тебе известно о моих предполагаемых отношениях с боссом.

– Вместо того что бы быть причиной грязных новостей, может быть, мистеру Лорану стоит научить тебя, что раскрытие источников – это большое табу в нашей отрасли, – Милтон пришел в себя, дьявольски ухмыляясь.

– Мы не грязные новости, – я нахмурилась.

– О, вы вот-вот станете ими. – Уши Милтона порозовели, как бывало всегда, когда адреналин пробегал по его телу.

Он угрожает мне?

Парень почесал подбородок, повернулся и ударил кулаком по красному кирпичному столбу ограды позади себя.

– Твою мать! Ты сошла с ума, Джуд? Селиан Лоран не твой парень. Он тебе даже не друг. Он твой богатый босс, а ты, детка… – Он покачал головой и усмехнулся. – Ты носишь конверсы. Он женится на Лили Дэвис, как того и ждет от него вся элита Нью-Йорка. Я предлагаю тебе безопасность. Я могу сделать тебя честной женщиной. Я изменил. Ты изменила. Давай считать, что мы квиты, и двигаться дальше.

Я изменила?

Я?

Я так сильно прикусила язык, что во рту появился металлический привкус крови.

– Могу я попросить тебя кое о чем, Милтон?

Он прислонился к забору, и напряженное выражение его лица сменилось снисходительной улыбкой.

– Конечно, детка.

– Держись от меня подальше. И я действительно имею в виду навсегда. Даже если бы ты не изменял мне – а ты изменял неоднократно, – я все равно не приняла бы тебя обратно. Мои отношения с Селианом Лораном – если они вообще существуют – тебя не касаются и никогда не будут касаться. Но просто для протокола: все, что я делаю или не делаю с другими людьми, было после того, как поймала тебя на том, что ты трахаешь своего босса. И прежде чем ты даже подумаешь угрожать мне, сказать правду моему отцу, не волнуйся – я сама ему все расскажу. На самом деле, прямо сейчас. Что касается остального мира – мне все равно. Это не «до свидания». Это прощание. Прощание, которое заканчивается на дерьмовой ноте, когда мы полностью разрываем связи.

Я развернулась и пошла домой, не потрудившись оглянуться и посмотреть на его реакцию. Когда вошла в дверь, папа был в душе. Тот факт, что он чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы принять его без меня в доме, заставил бабочек расправить крылья в моей груди. Я подошла к «Скраблу» на столе – они были в середине игры, когда мы ушли – поменяла буквы с «обманщица» на «непокорность» (прим. обманщица на англ. deceiver, а непокорность defiant) и улыбнулась.

Вот так-то лучше.

Жизнь полна сюрпризов.

Были хорошие сюрпризы, например, узнать, что киска Джуд на вкус как нектар и сжимает крепче моего кулака. Были и неприятные сюрпризы, вроде того, что моя бывшая совершенно голая стояла в моей квартире, мои запасные ключи триумфально болтались в ее пальцах.

Снова.

Я уронил чемодан и незамедлительно направился прямо к бару. К счастью, мы расстались до того, как у меня появился шанс стать настоящим алкоголиком. Лили определенно выглядела лучше за туманом крепкого алкоголя.

– Ты нудистка? Я давно не видел тебя в одежде, – задумчиво произнес я, расстегивая две верхние пуговицы рубашки.

– Ты забавный, – прошипела она, как предположил, в соблазнительной манере.

– А ты голая. Тебе бы не помешал новый гардероб. Откуда у тебя мои ключи?

Часть меня хотела знать, а другая боялась убить человека, который дал их ей – не то чтобы был длинный список на выбор. Но если это был кто-то из руководства, они могли попрощаться со своей работой.

– Твой отец впустил меня в квартиру твоей сестры. У нее был запасной ключ, и когда консьерж увидел меня с ними, я сказала ему, что мы снова вместе.

Что-то упало где-то в комнате, но, черт меня побери, если бы я знал, что именно. Может быть, мое сердце. Я услышал глухой удар об пол.

Камилла была единственным человеком, которого я свободно впускал в свою квартиру, и ее квартира все еще оставалась пустой, потому что ни у кого из нас не хватало духу войти внутрь. Лили была внутри. Трогала вещи. Брала их. Дышала тем же воздухом, что и Камилла. Гнев клокотал под моей кожей, и я сжал стакан так сильно, что услышал, как он тихо треснул.

Я посмотрел вниз, когда маленькие ручейки крови начали прокладывать себе путь внутри моей ладони.

– Чего ты хочешь?

– Я рассказала твоему отцу о твоем романе с маленькой белобрысой сучкой. Он очень рад за тебя.

– Держу пари, что так оно и есть, и она не сучка. Если тебе нужна точка отсчета о том, кто сучка, просто посмотри в зеркало. Я спрошу еще раз, прежде чем вызову охрану, чтобы выпроводить твою задницу отсюда голой. Почему. Ты. Здесь?

– Я хочу, чтобы мы снова были вместе, – сказала Лили после секундного молчания.

У меня даже не было сил смеяться. Что бы она ни курила, это дерьмо состояло исключительно из крысиного яда, стирального порошка и слабительных.

– Нет. Что-нибудь еще?

– У меня есть дело, – сказала она. – Выслушай меня.

Я повернулся к ней лицом. Первая капля крови из порезанной ладони упала на туфли. Я проигнорировал её.

– Дело? Ты хоть знаешь, как пишется это слово?

Она сделала шаг ко мне. Забавно, что, несмотря на всю свою наготу, Лили никогда не забывала надевать туфли на красной подошве. Я поднял руку, давая ей понять, что между нами существует невидимая грань, которую нельзя пересекать. Девушка прислонилась бедром к подставке для телевизора, не обращая внимания на мою окровавленную ладонь.

– Я долго беседовала с твоим стариком. – Она облизнула верхнюю губу.

Интересный выбор слов от женщины, которая позволила ему сунуть член себе в рот. Я поднял бровь.

– Он был в отъезде в эти выходные, но послал кого-то открыть для меня квартиру Камиллы. В итоге у нас получился довольно продолжительный разговор, в котором он высказал несколько интересных моментов. Во-первых, ты используешь свою сотрудницу, переспав с ней. И прежде чем скажешь, что это по обоюдному согласию, пожалуйста, попробуй подумать о том, как это будет выглядеть в глазах каждой конкурирующей сети, что человек, который поддерживает движение #MeToo – это ты, Селиан – не только спит со своим репортером, но и… – Она театрально ахнула, прикрыв рот рукой. – Выплатил весь её долг. И да, я рылась в твоем мусоре и нашла банковские выписки – для человека, который выступает за сохранение окружающей среды, ты действительно должен отказаться от бумаги – и это того стоило.

Довольная улыбка украсила ее губы.

– Итак, что мы имеем? Босс спит со своей бедной сотрудницей и оплачивает ее выход из неприятностей. Что еще хуже, ее перевели из дерьмового бьюти-блога в отдел новостей, а потом повысили в качестве репортера. Ты уволил другого сотрудника, чтобы освободить для нее место. Упс, Стив – сын лучшей подруги моей мамы. Он рассказал мне все о том, как ты смотрел на нее во время вашей встречи.

Стоило догадаться, прежде чем он покинул мой отдел новостей, что у Стива было припасено еще несколько залетов. Его лицо так и умоляло, чтобы его ударили, а я позволил ему уйти с неповрежденным носом. На самом деле мне некого винить, кроме себя самого.

Я пробежал своими испачканными кровью пальцами по подбородку.

– Уверена, что люди увидят это именно так. – Лили прищелкнула языком, потягиваясь, и была голой, слишком голой.

Мне захотелось прикрыть ее чем-нибудь. Может быть, крышкой гроба. Лили выглядела бы в нем чертовски хорошо.

– Мне все равно, как люди это воспримут. Я нанял Джудит Хамфри, потому что она талантливый, трудолюбивый репортер, и трахаю ее, потому что она превосходная любовница. Эти двое не имеют ничего общего друг с другом. – Я преуменьшал свою договоренность с Джуд, но не хотел, чтобы Лили свалила наш разрыв на мою сотрудницу. Это было бы несправедливо по отношению к Джудит, и далеко не правда.

– Она стоит всего, ради чего ты когда-либо работал? – Лили нервно сжала пальцами нижнюю губу.

«Да. Тысячу раз да».

Эта мысль поразила меня, как молния. Джудит реально стоит всего, и я ненавидел, что ее ценность продолжала расти, когда люди вокруг меня подводили. Джуд была трудолюбивой, веселой, дерзкой, и сексуальной в своих конверсах. Она не отставала от моего острого языка и отвечала мне тем же. Она приносила пончики на работу, когда знала, что ее коллегам предстоит долгий трудный день, и тайком приносила Брианне мини-бутылки «Джек Дэниелс» в те времена, когда я был в особенно дерьмовом настроении. Когда Джессике требовалась помощь с ее рабочей нагрузкой, Джуд всегда вызывалась помочь, но никогда не поднимала шума и не давала мне знать. Она была такой чертовски грациозной и скромной, и я знал, что даже если завтра я потеряю LBC, меня выгонят из квартиры, лишат наследства и засудят за каждый пенни, который я когда-либо заработал, это все равно не изменит мою ценность в ее глазах. А это было бесценно.

– Уходи, – рявкнул я, поднимая платье Лили с пола, намеренно используя свою окровавленную руку, чтобы испачкать ее драгоценный наряд «Прада». – И на этот раз, просто чтобы мы были на одной волне, если ты вернешься сюда, я обязательно наложу запретительный ордер на твою задницу. Это будет некрасиво, учитывая, что тебе придется уехать из Манхэттена, и ты вряд ли сможешь найти дорогу к чертовому Bloomingdale's (прим. американская сеть магазинов). Я ясно выразился?

– Я передам эту историю прессе. Слишком много людей уже знают. – Лили бросилась на меня, ее кулаки обрушились на мою грудь.

Я оттолкнул ее кровавой ладонью, надеясь, что ее безумие не заразно.

– Иди и сделай это, Лили. Но сначала оденься. Ну, чтобы произвести впечатление.

– Почему ты борешься с нами?

– Почему ты борешься, чтобы спасти нас? Мы давно перестали существовать. Ты ходишь по кругу. Мы не были вместе больше года.

Ее взгляд метнулся вниз.

– Я думала, все изменится. Думала, ты успокоишься и поймешь, что мы подходим друг другу после свадьбы.

«Господи. Это был ее мыслительный процесс? Подумать только, я чуть не женился на гении».

– Ты думала неправильно.

Через две минуты я захлопнул дверь перед ее носом (после того, как она оделась, слава Богу) и выудил из кармана телефон, чтобы написать Джудит.

Селиан: Лили знает.

Джуд: и Милтон тоже. Он был здесь, когда я вернулась домой. Сегодня вечером скажу отцу правду о том, что рассталась с ним. Нам нужен план.

Селиан: Джордж Майкл.

Джуд:?

Селиан: Джордж Майкл – это наш план. Каминг-аут. Выходим из тени.

Джуд: ты только что пошутил, как Грейсон?

Селиан: это настоящее имя Гэри?

Джуд: <прислала гифку Росса из «Друзей», стучащего кулаками и локтями>

Селиан: во всяком случае, Лили угрожает шантажировать меня, утверждая, что я домогаюсь тебя. Я трахаю тебя против воли, мисс Хамфри?

Джуд: Нет. Но я не хочу, чтобы на работе у меня было клеймо «той девушки».

Селиан: что за клеймо? Мы не собираемся жениться. Мы трахаем друг друга время от времени и по обоюдному согласию. Никто не получит повышение в ближайшее время.

Джуд: Верно.

Я хотел приуменьшить вес, который Джудит имела в моем мире, зная, что если не буду осторожен, это может раздавить меня.

Я ненавидел, как меня привлекала мысль рассказать всем, что мы тайно встречаемся, даже если это убьет мою репутацию и сделает жизнь Джудит в двадцать раз тяжелее на работе.

А больше всего я ненавидел то, что собирался причинить ей боль.

Не потому, что она это заслуживала, а потому, что не знал, как этого избежать.

Чувство вины грызло меня изнутри, пока папа радовался за меня. За нас.

Конечно, я приукрасила ситуацию до такой степени, что она выглядела, как конфетка.

Вместо того чтобы сказать ему, что я теперь блаженно одинока и трахаюсь со своим бессердечным боссом, нарисовала картину в мягких розовых и ярких голубых тонах, в которую мы с Селианом отчаянно влюбились и решили быть вместе. Папа проглотил все это, признался в экспериментальном лечении и сказал, что любит Селиана, как сына. Как. Сына.

Папа умолял меня пригласить Селиана на ужин в качестве моего бойфренда, и я уступила, в основном потому, что знала, что Селиан не откажет нам. Поскольку он решил не возвращаться к Лили, любой единый фронт, которым мы собираемся выступить, несомненно, поможет нашему делу. К тому же, кто, черт возьми, знает, кто мы друг для друга?

Иногда это похоже на отношения.

Часто на грязный секрет.

Иногда он был холоден.

Много раз пылал страстью.

В понедельник утром все пришли на первое собрание, выглядя мрачными и переутомленными. Я положила Киплинга на стол и скользнула на свое обычное место, открыв большую белую коробку пончиков.

– Привычка разорит тебя, девочка. – Кейт выбрала один с шоколадной глазурью и поприветствовала меня, ткнувшись бедром мне в плечо.

– Это все равно что угрожать монахине распятием. – Я слизнула сахарную пудру с пирожного, когда Джессика протянула нам с Кейт кофе.

– Как прошли выходные? – спросили они обе в унисон, но Кейт добавила к вопросу понимающую улыбку.

Они с Селианом были близки, но он все еще хранил секрет, поэтому я предпочла неопределенность.

– Расслабляюще?

«О, как мило. Я поставила там вопросительный знак. Это было ну совсем не подозрительно».

– Вот уж во что я не верю.

Вся комната подняла брови, когда Селиан ворвался в дверь. В бледно-сером костюме он выглядел одновременно злым и идеальным, его хмурый взгляд был таким глубоким, что я едва могла разглядеть его глаза. Брианна следила за ним по пятам, ставя стаканчик «Старбакс» и айпад на столе перед ним.

– Я бы спросил, как у всех прошли выходные, но это означало бы, что мне не все равно. А мне плевать, потому что у нас есть рыба покрупнее. Я говорю об океанских существах размером с кита. Это первый и последний раз, когда я обращаюсь к этой теме, так что не стесняйтесь никогда больше не спрашивать меня снова.

Он бросил телефон и какие-то документы на стол, прогоняя свою ассистентку.

– LBC только что заключила крупную рекламную сделку с маркетинговой фирмой, специализирующейся на алкоголе, презервативах и азартных играх. Вы услышите об этом в средствах массовой информации, в ваших местных элитных барах и в проклятом Твиттере. Не вступайте в спор. Что касается нас, то мы делаем объективные новости. Точка. Ясно?

Все торжественно кивнули. Элайджа поднял руку, чтобы что-то спросить. Селиан со вздохом опустился в кресло.

– Это о сделке?

– Да.

– Не хочу этого слышать. Давайте перейдем к делу.

Джеймс Таунли оторвался от газеты, которую держал в руках.

– Ты больше ничего не хочешь обсудить?

Селиан бросил на него быстрый взгляд.

– Ты имеешь в виду твою проблему с фальшивым загаром? Потому что я могу вмешаться, но, вероятно, не раньше следующей недели. Плотный график и все такое.

– Я говорю о слоне в комнате. – Джеймс нахмурился, на его лице отразилось беспокойство.

Он хлопнул газету тыльной стороной ладони, прежде чем бумерангом швырнуть ее директору. Селиан взял её, хмуро посмотрел на маленькую заметку, обведенную желтым маркером, и молча подвинул ко мне. Я подняла газету, сердце стучало у меня в ушах. Фотографии не было. Просто сообщение.

«Кто эта девушка: Нью-Йоркский медиамагнат Селиан Лоран брошен своей невестой, мисс Лили Дэвис, после того как последняя поймала его на измене с его сотрудницей. Говорят, что этой грязной интрижке, по меньшей мере, несколько недель. Обе стороны были недоступны для комментариев».

Селиан откинулся на спинку стула и переплел пальцы.

– Ну.

Брови Элайджи подскочили ко лбу.

– Тебе придется уточнить.

– Это правда.

Нет, это не так! Мне захотелось вскочить и закричать, когда по всей комнате разнеслись судорожные вздохи. Он не изменял Лили, и она не поймала нас с поличным. Я ошеломленно уставилась на него, чувствуя, как бьется пульс под веками. Селиан вздернул подбородок, полностью игнорируя меня, его лицо излучало вызов.

– Во всяком случае, большая часть. У меня отношения с Джудит Хамфри. Впрочем, это не грязная интрижка, вряд ли секрет, и нас никогда не ловили ни на чем. Джудит не знала о моих отношениях с Лили, когда мы начали встречаться, и поэтому не виновата. Однако ее положение здесь не имеет ничего общего с нашими отношениями, которые сложились после того, как она была назначена репортером. – Селиан был спокоен, холоден и невозмутим.

Взгляды всех присутствующих метались между нами, и моя кожа горела. Я чувствовала себя униженной и беспомощной. И больше всего меня взбесило его случайное признание. Когда мы договорились рассказать об этом всему миру, я думала, что это произойдет после обсуждения стратегии. Вместе.

– Думаю, мы все можем согласиться, что мисс Хамфри заслужила свое место в этом отделе новостей и не нуждалась в том, чтобы сексом проложить себе дорогу по служебной лестнице. – Селиан провел рукой по своей накрахмаленной рубашке.

– Согласна полностью. – Кейт протянула руку и сжала мою ладонь.

Я была слишком ошеломлена, чтобы хоть как-то реагировать.

– Согласен. – Элайджа поднял ладони, сдаваясь.

– Она самая лучшая. – Джессика посмотрела на меня, нахмурившись, вероятно, за то, что я молчала о том, что связалась с боссом.

Я поняла, почему многие чувствовали себя обманутыми.

– Новобранец. – Джеймс одарил меня зубастой улыбкой. – Ты и правда не промах. Мы все это знаем.

Знают ли? В комнате было еще, по меньшей мере, восемь человек, и их молчание говорило вместо тысячи слов. Я знала, без тени сомнения, что никто больше не видит меня в прежнем свете. А в какой степени видели, это был реальный вопрос.

– Спасибо… – Я справилась с собой, отказываясь смотреть на Селиана, который теперь пристально смотрел на меня, пытаясь прочесть между строк моего глубокого хмурого взгляда.

Он не получил от меня ответной реакции.

– С этим покончено… – Селиан провел рукой по своей квадратной челюсти. – Дайте мне что-нибудь хорошее.

– Очевидно, Джуд уже… – кто-то прокашлял в мою сторону, но я не успела быстро повернуть голову, чтобы заметить, кто это.

Не думаю, что Селиан это услышал. Он был не из тех, кто упускает возможность отругать нахального сотрудника.

Кейт заговорила о провале антинаркотической кампании, и Элайджа встрял в разговор с повышением госдолга. Селиан выглядел безумно скучающим, откинувшись на спинку стула и уставившись в никуда, скрестив ноги под столом.

– Хамфри?

По крайней мере, он все еще называл меня так, как будто я была бесполым работником, как будто ничего не изменилось. Потому что ничего не изменилось. Я все еще была карьеристкой. Просто карьеристкой, которая спала со своим боссом, потому что мы оба облажались.

Я листала Киплинга, высунув язык из уголка рта.

– Я разговаривала с одним парнем вчера вечером… – начала я.

– А Селиан знает? Он всегда казался мне собственником, – пошутил Элайджа, откидывая голову назад и с усмешкой глотая воду из бутылки.

– Вон из моей редакции, Элайджа, – рявкнул Селиан, оглядываясь на меня. – Продолжай, Джудит.

Я в молчании переводила взгляд с одного на другого. Элайджа нахмурился, собрал свои вещи и покачал головой.

– Это всего лишь шутка, – прошептал он.

– Comedy Central в конце квартала. Здесь мы делаем новости. – Селиан все еще смотрел на меня, но с измученным ожиданием, без капли сочувствия или привязанности в его ледяных голубых глазах.

Невыносимое напряжение сжало комнату с того момента, как Элайджа понял, что все испортил, и до той секунды, когда за ним закрылась дверь.

– В общем… – Мое лицо вспыхнуло, и я не сводила глаз с Киплинга. – Он сирийский журналист, живет в Германии. Его зовут Саид. Вчера поздно вечером я нашла его твиттер-аккаунт.

– Или тиндер-аккаунт… – прошептала себе под нос Брайс, один из продюсеров.

Сидя во главе стола, Селиан ничего не слышал. Но я слышала и хотела умереть на месте. Я это заслужила. Даже я понимала, почему это вызывает у моих коллег горечь. Пока они гонялись за зацепками, я гонялась за оргазмами с будущим президентом сети. Обрученным будущим президентом сети.

Я глубоко вздохнула, молча одолжила айпад Кейт и ввела веб-адрес.

– Он загрузил это видео, в котором заснял сирийских беженцев, пытающихся нелегально вернуться в Сирию…

– Обратно в Сирию? – Джессика подняла бровь.

Я кивнула.

– Им трудно интегрироваться, и они скучают по своим семьям. Сотни беженцев возвращаются в Сирию каждую неделю, в основном через Грецию. Они въезжают в свою страну нелегально, пешком, возвращаясь по тому же маршруту, по которому бежали.

Я нажала на воспроизведение и развернула экран так, чтобы все могли видеть. Но больше всего я обрадовалась, обнаружив, что люди больше не смотрят на меня, как на корень зла. Теперь они видели, как малыши плачут на руках у своих матерей, подвергающих свою жизнь огромному риску.