Текст книги "Грязные новости (ЛП)"
Автор книги: Л. Дж. Шен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)
– Ему придется серьезно объясниться, когда он, наконец, появится.
Двери лифта скользнули в сторону, и я шагнула внутрь, показывая Кейт большой палец. И впервые подумала:
«Он может объяснить, но я больше не буду его слушать».
Я уже собиралась завернуть за угол на свою улицу, когда у тротуара остановился лимузин и распахнулась пассажирская дверь. Мои глаза расширились, и я мгновенно остановилась. Мой отец не был Лиамом Нисоном, и если меня похитят, очень сомневалась, что смогу спастись. Я уставилась на человека, выходящего из машины. Это была Лили, одетая, чтобы произвести впечатление, в нечто похожее на коктейльное платье. Казалось, она была одна.
– Чем могу помочь? – Я склонила голову набок.
Мне хотелось быть сильной, но я устала, проголодалась и была раздражена. И злилась на себя – так злилась, что позволила себе увлечься таким мужчиной, как Селиан Лоран. Обычно я принимала разумные решения. Была салатницей, а он – пирогом.
– Мне? Ничем, хотя уверена, что сможешь помочь в какой-то момент, когда тебя уволят и тебе придется стать официанткой, чтобы поддерживать свои распутные манеры.
Она подошла ко мне на высоких каблуках. Водитель лимузина смотрел в другую сторону, как будто не мог наблюдать за происходящим. Ее предложение даже не имело смысла. Я скрестила руки на груди.
– Почему ты здесь?
– Сказать тебе, чтобы ты отвалила.
– Если Селиан не хочет меня видеть, пусть сам скажет.
Я не была согласна ни с одной частью этого предложения. В любом случае, я уже не была уверена, что хочу его, и при любом раскладе не совсем ясно, были ли мы вообще вместе. Но будь я проклята, если позволю ей так мной командовать.
Лили продолжала приближаться, пока не оказалась рядом со мной. Она была намного выше и немного стройнее. А главное, она была злее.
– Ты губишь свою жизнь, Джейд.
– Джуд, – поправила я.
Казалось, она полюбила мое уникальное имя еще до того, как узнала, что ее ненастоящий жених спит со мной.
Лили закатила глаза, как будто я была идиоткой, даже указав на это.
– Как скажешь. Твое вмешательство в его жизнь означает, что он теряет все, что ему дорого. У него нет собственной семьи. Мы были его семьей – не говоря уже о сети. Ты ядовита для него, и он изо всех сил старается не задеть твои чувства, но всякий раз, когда я звоню ему, Селиан возвращается.
Мое лицо вспыхнуло, но промолчала. Я ей не поверила – во всяком случае, не до конца. И все же ее слова меня задели. Я направилась к своему дому, обойдя женщину на тротуаре и чувствуя, как она оборачивается позади меня.
– Он вернется в мои объятия к концу этой недели.
– Удачи, – крикнула я в ответ, не оборачиваясь.
– Ты всегда была лишь интрижкой! Бессмысленный секс на одну ночь, который растянулся чуть дольше из-за обстоятельств.
Я горько улыбнулась. Да. Вот в это я верю.
Дома я готовила папе овощной суп на завтра, следуя рецепту, который дали в его программе. Резала морковку на удручающе маленькие кусочки, когда из гостиной раздался крик отца.
– Ты только посмотри на это! Твой парень знаменит.
Первое, что пришло в голову – то, что Милтона арестовали за убийство проститутки. Он был таким аккуратненьким и патологическим середнячком, что, казалось, был способен на это. А когда в моей голове возникла мысль о Селиане, я порезала мизинец,
У него были неприятности? И что еще важнее – должна ли я так сильно волноваться?
– Что ты имеешь в виду, пап? – спросила я, очень стараясь, чтобы мой голос звучал непринужденно.
– Он хорошо смотрится в смокинге, надо отдать ему должное. Конечно, если бы я был таким же высоким, как Леброн Джеймс, то носил бы дизайнерский костюм как никто другой. Ты должна на это посмотреть, Жожо.
Я положила нож на разделочную доску, вытерла руки о джинсы и пошла в гостиную. Встала за диваном, чтобы папа не видел мою реакцию. Хорошее решение, учитывая ужас, который, как я знала, отразился на моем ничего не подозревающем лице, когда поняла, на что смотрю.
Это был повтор передачи сплетен. Какая-то нью-йоркская светская львица праздновала свой день рождения и сняла в аренду половину левого крыла какого-то шикарного отеля. Она заказала торт размером с дом – в буквальном смысле, настоящий дом, – и кто-то из Книги рекордов Гиннесса пришел, чтобы измерить его. Пока камера крутилась вокруг ужасного предлога для бисквита («потребовалось более пятисот мешков сахара и шестьсот фунтов муки, чтобы сделать торт…»), она поймала некоторых гостей на вечеринке. И там был мой собственный Уолли (прим. Уолли – персонаж детских книг «Где Уолли?»), который пропадал без вести последние три дня.
Лили рукой обвилась вокруг руки Селиана.
Он улыбнулся.
Она захлопала.
Они выглядели счастливыми.
Он был таким счастливым, каким ни магазины пластинок, ни игра в «блинчики», ни украденные айподы, никогда бы его не сделали. Таким счастливым, как будто его невеста только что помогла ему спасти канал новостей.
– А кто эта девушка? – Папа почесал лысину.
– Его невеста. – Это признание было похоже на глотание камней.
Папа, нахмурившись, повернул голову.
– Жожо?
Я кивнула, крепко зажмурив глаза, чтобы он не видел боли, бурлящей в них. Мне хотелось побежать на кладбище, где похоронена мама, броситься на ее надгробие и сказать ей, что мне бы очень хотелось, чтобы она действительно прокляла меня – чтобы мое сердце было одиноким и голодным, чтобы оно, как воздушный шар, не было связано невидимой нитью с человеком, который слишком хорошо высасывает из него воздух.
– Я думал, вы вместе. – Папа провел пальцами по моей руке.
– Я тоже так думала, пап. Он решил вернуться к ней в начале этой недели.
– Идиот.
Я знала, что он имел в виду Селиана, но то же самое можно было сказать и обо мне.
Весь мир предупреждал меня о нем, а я предпочла вставить в уши наушники и не обращать на них внимания.
– Ну, я устала. Доделаю твой суп завтра утром, прежде чем пойду на работу. – Я поцеловала его в макушку, убегая в свою комнату.
Проверила сообщения на телефоне. Их не было.
Поставив будильник на шесть утра, зарылась под одеяло.
Лили провела с ним вечер, а потом нанесла мне визит, чтобы предупредить, что собирается забрать его обратно.
Пусть оставит его себе.
Я вошел в свой кабинет с чашкой кофе и еще одним костюмом из химчистки, который стоит черт знает сколько, так что Брианне не пришлось двигать свою драгоценную задницу ни на дюйм. Кейт сидела за моим столом в моем кабинете, но у меня не было сил пинать ее задницу назад в редакцию.
Она не подняла взгляд от ноутбука, когда я подошел.
– Собачья будка внизу, слева, в ближайшем магазине «Петко».
Кейт потерла глаза, отчего по щекам размазалась черная подводка. Она выглядела так, словно сосала член двадцать лет подряд без перерыва – изможденная, с взлохмаченными волосами, с красными пятнами, покрывающими большую часть ее кожи. На ее серой рубашке было, по крайней мере, три разных неидентифицируемых пятен.
– Кстати, ты выглядишь потрясающе. – Я подвинул ей свою чашку кофе.
– Ну, ты выглядишь как придурок, которого вот-вот бросят и уволят в один и тот же день, так что я бы не стала отпускать саркастические комплименты. – Кейт закрыла ноутбук, сунула его под мышку и встала.
Я провожал ее взглядом, пока она шла к двери. Если она думала, что уйдет, не объяснив своего поведения, то глубоко ошибалась.
– Стой, – скомандовал я.
Она так и сделала, остановившись ко мне спиной.
– О чем, черт возьми, ты говоришь? – Я прислонился к столу.
Кейт даже не обернулась.
– Я пробыла здесь всю ночь.
– Почему?
– Ты разве не проверял новости за последние пятнадцать часов?
Это меня встревожило. Если у мэра остановилось сердце в первый же день, когда я решил отключиться от работы, меня поместят в палату рядом с ним.
– Ближе к делу, – отрезал я.
– Не проверял телефон? – Кейт медленно повернулась на каблуках, покровительственно выгнув бровь.
Я покачал головой, глядя на нее сквозь полуприкрытые веки.
– Эта твоя игра может стоить тебе работы, так что чертовски надеюсь, что она тебе нравится.
– О, совсем не нравиться. Поверь мне. А теперь давай посмотрим. – Кейт демонстративно повернулась ко мне, постукивая по губе. – Все началось с того, что весь отдел новостей увидел, как ты уходишь со своей бывшей невестой через секунду после того, как объявил, что Джуд – твоя девушка, что поставило ее в положение официальной офисной шутки – отставной любовницы, брошенной боссом. Спойлер: ей это не нравится. Затем, где-то прошлой ночью, выяснилось, что разлив нефти угрожает убить тысячи млекопитающих и птиц. Люди остались ночевать здесь. Кроме Джуд, потому что ей нужно было заботиться об отце после сверхурочной работы. Так что не волнуйся, уверена, что она увидела повтор шоу сплетен о том, как ты тусуешься с Лили. Боже… – Она хлопнула себя ладонью по груди. – Какая многозадачность. Трахать свою бывшую и свою жизнь одновременно.
Стерев пространство между нами, вздернул подбородок, чтобы посмотреть на нее сверху вниз. Кейт не сказала мне ничего, чего бы уже не знал – ну, хорошо, кроме разлива нефти, – и я не был идиотом, так что, очевидно, имел хорошее представление о том, как все это выглядело со стороны. План состоял в том, чтобы держать Джуд в неведении. Цель – оттолкнуть ее.
Но мне не понравилось то, на что намекнула Кейт.
– Я не трахался с Лили. Ее бабушка умерла.
Об этом точно не кричали на каждом угу. Семья Дэвис не была публичной. Ее сестры были непреклонны в этом, что касалось их частной жизни.
– А Джуд знает?
– Она поймет. – Я играл с огнем, но программирование будущего не будет лишним.
На самом деле я не стремлюсь завести подружку, а ситуация с Конверс начинает выходить из-под контроля.
– Ты не слушаешь, Селиан. Она не собирается слушать твою чушь. Как ты объяснишь, что тусовался в доме Лили? Ходил с ней на день рождения? Исчез для всех нас?
Я протиснулся мимо нее, и Кейт ахнула, сделала шаг назад, уклоняясь. Надвигающееся бедствие, в которое я ввязался с широко открытыми глазами, должно было обрушиться на меня дождем. Дождь пока не лил как из ведра, но уже стекал тонкими струями. Дерьмо. Я был по уши в дерьме.
– Я присутствовал на всех этих приемах для ее семьи, – сказал я Кейт, все еще не в силах дотянуться до ручки двери своего кабинета. – Включая дурацкий день рождения кузины Лили. Я дважды приходил к ней в квартиру, когда ее там не было, потому что мне нужно было принести ей свежую одежду и туалетные принадлежности. Мы никогда не оставались наедине, и тем более без одежды. На вечеринке она попыталась взять меня за руку, и я чуть не откусил ей голову за это. Между нами все кончено, но это не значит, что я должен быть задницей. Я хотел быть рядом с Дэвисами, потому что, когда Камилла умирала и моя жизнь рушилась, они были рядом со мной.
Лили не появлялась в те ужасные дни, но я все еще помнил цветы и пирожные, которые её семья присылала каждое утро, её мать проверяла меня, её бабушка звонила мне три раза в день, чтобы убедиться, что я ем, принимаю душ и дышу.
Кейт повернулась и потянулась к дверной ручке. Я сохранял невозмутимое выражение лица.
– Удачи в объяснении всем, Селиан. Потому что позволь мне сказать тебе кое-что – в тот момент, когда здесь появилась Джуд, она изменила тебя. Перемены не были кардинальными и происходили постепенно, но они были. В том, как ты начал улыбаться, как ты смягчился по отношению к своим сотрудникам – совсем чуть-чуть – и начал делать правильные вещи для себя и Лили. Но сейчас, стоя здесь? – Кейт покачала головой. – Понимаю, что тот человек просто бросил нас, и это меня печалит, потому что я с нетерпением ждала возможности работать с новым Селианом и подружиться с ним.
Она вышла и закрыла за собой дверь, а я посмотрел сквозь стеклянную стену, заметив, как Джуд распаковывает свой обед и бросает сумку рядом со стулом. Она подняла голову и встретилась со мной взглядом, как я и ожидал. Мы чувствовали друг друга за много миль. Я выгнул бровь, бросая вызов прийти за объяснениями. Лицо Джудит осталось невозмутимым, как будто она на самом деле не видела меня. Затем девушка подсоединила наушники к своему айподу, включая компьютер.
«Сохраняй спокойствие».
«Оставайся на месте».
«Подумай хорошенько. Это то, чего ты хотел».
На хрен. Мне не нужно было думать.
Оттолкнувшись от стола, я направился в редакцию. Все были с головой погружены в работу, потому что, очевидно, мы были на грани экологической катастрофы, и ни у кого из сотрудников не было времени поразиться тому, что я, наконец, вытащил голову из задницы и появился на работе.
Знаю, что последние три дня я был идиотом, пытаясь отрицать свои чувства к Джуд и заставить их исчезнуть.
Подойдя прямо к ее столу, хлопнул ладонью по Киплингу, который был открыт рядом с ее клавиатурой.
Джуд подняла взгляд.
– Сэр? – В этом голосе не было ничего. На ее лице ничего не отразилось. Никакого огня, потрескивающего в воздухе между нами. Как будто ее просто выключили.
– Ты мне нужна на минутку.
– Слушаю.
– Внизу.
– Нет, – спокойно сказала Джуд, и теперь все смотрели на нее, потому что это сущность Джудит Хамфри – чертова задира в разноцветных конверсах и странном, слишком взрослом костюме. – Если вам что-то от меня нужно в профессиональном плане, сэр, пожалуйста, скажите это прямо сейчас, потому что я собираюсь отправиться в конференц-зал для срочного разговора с сотрудником по связям с общественностью Национального управления океанических и атмосферных исследований.
Единственная причина, по которой я не сжал челюсти, была в том, что знал, что от силы сжатия она сломается. Будь на ее месте любой другой сотрудник, я бы вышвырнул ее из здания, все еще сжимающую в руке телефонный шнур и трубку. Но только не Джудит. Не после всего, через что мы прошли.
По правде говоря, я не хотел словесно разорвать ее на куски, даже когда она публично принижала меня.
Потому что я заботился о ней.
Я влюблен в нее.
Иисус гребаный Христос. Я влюблен в неё? Сначала она забралась ко мне в постель, потом под кожу, потом в сердце. Более глубокой ткани не было, поэтому она оставалась там, занимая все больше и больше места, пока внутри меня совсем не осталось пространства. Если она отделит себя от меня, я истеку кровью.
Джуд откинула голову назад, как будто я собирался откусить ей лицо.
– Это все, мистер Лоран?
– Да. Ответь на звонок и доложи. – Я сделал шаг назад, моя голова все еще кружилась от непреложного откровения.
Я любил Джуд.
Я оттолкнул Джуд.
Я мог бы рассказать ей о том, что происходило в течение этих трех дней, но не стал.
Я не хотел, чтобы она знала.
Я хотел, чтобы она предположила худшее и отказалась от меня, как и все остальные. Моя мать была равнодушна. Мой отец активно ненавидел меня. А моя бывшая невеста хотела меня так же, как хотят сумку «Гермес» ограниченного тиража – потому что я выглядел бы чертовски хорошо и дорого на ее руке.
– Конечно, сэр.
– Перестань называть меня «сэр», – огрызнулся я.
«Мой язык был в твоей заднице, черт возьми».
– Да, сэр, – прошипела Джуд, прищурившись.
«Ты кончила мне на лицо с моим членом во рту».
– Ценю это, Конверс.
«Влюблен».
Черт меня дери.
В Джудит Пенелопу Хамфри из Бруклина.
Которую встретил в дерьмовый дождливый день после очередной ссоры с отцом.
Которая украла мой бумажник, деньги, презервативы и сердце.
Которая проникла в каждую клеточку моей кожи, слой за слоем, с ее музыкой, заразительным смехом, дерзостью и каждодневной сменой конверсов, согласно настроению.
Я был влюблен, несмотря на то, что не хотел и не соглашался любить.
Поэтому оттолкнул ее. Ведь если я исчезну, мне не придется принимать решение. Все будет сделано за меня.
Решение рискнуть с кем-то.
Решение снова начать жить.
Решение отказаться от LBC и всего, ради чего я работал, потому что власти было недостаточно. Особенно если тебе не с кем этим поделиться.
Вот как я обнаружил, что проделываю всю эту хрень с цветами и шоколадом, когда пришел к ней домой в тот вечер. Люди все еще делают это? Каждая романтическая идея, которая у меня была – и, конечно же, их у меня было не так много, – была взята из глупых романтических комедий, которые Камилла заставляла меня смотреть, когда я был подростком. Лили никогда не утруждала себя этим. Она знала, что усадить меня перед фильмом с Кейт Хадсон было задачей сродни тому, чтобы заставить меня трахнуть мясорубку.
Может быть, шоколад и цветы были вещью из девяностых. Джудит молода. Возможно, до такой степени, что некоторые даже чувствовали себя некомфортно рядом с ней. Спросите меня, пофиг ли мне.
«Селиан, тебя это волнует?»
«Нет, даже наполовину. Даже на четверть. Вот уже три траха назад как не волнует».
Я несколько раз позвонил в дверь, расхаживая взад-вперед. Дверь никто не открывал, мои сообщения остались без ответа. Я старался, чтобы они были краткими и вменяемыми, но это были две черты, с которыми расстался за последние несколько часов, имея дело с разливом нефти, умирающей сетью и разбитым сердцем. Я решил послать ей последнее сообщение перед отъездом.
Селиан: нам нужно поговорить.
Селиан: короче говоря, я не вставлял член в свою бывшую невесту.
Селиан: и она все еще бывшая.
Селиан: ее бабушка умерла. Мы с ней были близки. Я не хотел выкладывать все это дерьмо в текстовом сообщении. И это чертовски иронично, потому что ВОЗЬМИ ЭТУ ЧЕРТОВУ ТРУБКУ.
Селиан: кроме того, если ты про вечеринку, то это был день рождение ее кузины. Семья была обязана поехать. Я ушел рано.
Селиан: один.
Селиан: почему я объясняюсь с коммутатором сообщений? Давай сделаем это неловким для нас обоих. Я сейчас приеду.
Селиан: открой дверь.
Селиан: я ее выбью.
Селиан: это очень сомнительный район, Конверс. Ночевать без дверей – не лучший вариант, но ты сама виновата.
Через секунду после последнего сообщения послышался щелчок открывающейся двери. Я поднял взгляд. Конверс одета в толстовку с капюшоном с группой Sonic Youth и в коротких шортах. Она смотрела на меня сквозь щель в двери, более узкую, чем анус муравья.
– Вот, – сказал я, протягивая цветы, которые выглядели такими же увядшими, как и я, и красную коробку шоколада с розовым целлофаном в ее сторону. – Для твоей упрямой задницы, которую я бы очень хотел снова съесть в ближайшем будущем.
– Это что, шутка? – Джуд удивленно уставилась на меня.
Я огляделся по сторонам. Шутка? Потому что для меня это было серьезно на жизненно важном уровне.
– Насчет задницы или извинений? Не бери в голову. Нет, в обоих случаях.
Через щель в двери я увидел, как Роб пошаркал в гостиную.
– Селиан, – выплюнул он. – Тебе повезло, что я слишком болен, чтобы надрать тебе задницу. Подожди. Я никогда не буду слишком болен, чтобы надрать тебе задницу.
– Сэр, я пытаюсь объяснить.
Он отошел к дивану, не удостоив меня больше взглядом. Я снова уставился на свою девушку. Бывшую девушку. Кем бы она ни была.
«Черт».
– Всему, что произошло за последние три дня, есть прекрасное объяснение. – Я попробовал другую тактику.
Между прочим, у меня была степень бакалавра права и степень магистра по международным отношениям. Предполагалось, что я умею обращаться со словами. Фактически я знал, что так и было. Однако это не помешало мне испоганить эту встречу.
– И все же нет никакого способа объяснить, почему ты ушел и отмахнулся от меня, когда весь мир знал, что ты со своей бывшей, – возразила Джуд. – Знаешь, Селиан, Милтон во многом ошибался. Но в одном он был прав – королевская семья и плебеи не смешиваются. Наверное, очень приятно восседать на своем троне.
Неужели я выгляжу так, будто чертовски хорошо провожу время? Что меня выдало, тот факт, что я чувствовал себя, как в аду или пах так же?
Я стиснул зубы.
Джудит распахнула дверь полностью, положив руку на бедро.
– Вообще-то мне есть что тебе сказать, так что слушай внимательно. Когда умерла моя мать, она сказала, что сердце – одинокий охотник. Я думала, она имела в виду, что я не способна влюбиться. Потому что никогда не влюблялась. Хотя мне очень нравился Милтон, и некоторые ребята в средней школе тоже… – Она замолчала.
Я надеялся, что она доберется до сути, прежде чем мне придется поубивать половину Нью-Йорка. Особенно Милтона. Этот парень был так высоко в моем дерьмовом списке, что сомневаюсь, что нам безопасно находиться в одном и том же штате.
– Но потом я поняла, что она вовсе не это имела в виду. Это было как раз перед нашим отъездом во Флориду. В тот день отец сказал мне, что мама на самом деле имела в виду книгу. Видишь ли, я никогда не рассказывала папе, что мне сказала мама. Я не хотела запятнать ее совершенство в его глазах. Потому что я люблю его, а когда любишь кого-то, то хочешь защитить его любой ценой. Я не могу позволить себе быть с тобой, Селиан, потому что я люблю тебя. Но чтобы научиться любить, тебе сначала нужно научиться жить. А ненавидеть родителей, бегать с бывшей невестой и играть в борьбу за власть – это просто не выход. Я заслуживаю большего.
Я бы прямо сейчас сказал Джуд, что люблю ее, если бы думал, что она мне поверит. Но зачем ей это? Я в течение нескольких месяцев вел себя, как осел. Черт, я бы тоже не поверил.
– Дай мне шанс.
Девушка покачала головой.
– Не могу.
– Джудит…
– Не делай этого, – сказала она умоляюще глядя на меня. На это я ничего не ответил. – Ты только докажешь то, что я только что сказала – что все дело в тебе. Если ты хоть сколько-нибудь заботишься обо мне, отпусти меня.
Черт.
Черт.
Черт.
Очень надеясь, что это не какой-то провальный тест, я провел рукой по волосам, а затем швырнул шоколад и цветы в стену ее коридора. Блестящие вишни с косточками и шоколад размазались по двери.
«А еще говорят, что французы – романтики».
– Ладно, – сказал я. – Ладно.
Мне не нравилась привычка повторять слова. Но это потому, что я никогда не был не в своей тарелке и таким беспомощным. Сейчас я чувствовал себя именно так, и это мне совсем не нравилось.
– Может, вернемся к этой теме на следующей неделе? В следующем месяце? В следующем году? – Переживу ли я вообще такое время?
– Нет, Селиан. Не думаю, что это нужно.
Дверь захлопнулась у меня перед носом. Мягко, но твердо, как и все остальное, что делала Джуд.
Я опустил голову и покачал ею, уставившись в пол.
У нее был коврик из «Игра престолов» с надписью: «держи дверь».
А я, бл*дь, отпустил Джудит. Потому что она заслуживала большего.
Сердце – одинокий охотник.
Мое сердце не было одиноким охотником.
Оно болело.
Я всегда думала, что обречена, если не смогу влюбиться, но когда влюбилась, то пожалела об этом. Теперь мне было больно, когда я дышала, когда шла по коридорам на работе, и каждый раз в промежутках, когда ловила взгляд человека в строгом костюме и с острым языком, проходящего мимо меня, отдавая приказы Брианне или подшучивая над Элайджей и Кейт.
Прошло восемь недель. Через четыре недели после того, как он появился на моем пороге с цветами и шоколадом, Селиан пригласил всех в конференц-зал и объявил, что решил занять должность в конкурирующей сети в Лос-Анджелесе и останется только на месяц.
После того как сделал это объявление, мужчина бросил на меня взгляд, изучая мое лицо. Что бы он там ни нашел, это заставило его попросить меня остаться после окончания собрания, чтобы мы могли поговорить.
Я очень хотела, но знала, что ничего не изменилось.
Я не собиралась переезжать в Лос-Анджелес, мы не смогли заставить наши отношения работать, даже когда жили в одном городе. Так что, если Селиан будет на другом конце страны, то у нас просто не было возможности это провернуть.
Кроме того, я все еще любила его больше, чем он был способен когда-либо любить меня в ответ, а неуравновешенные отношения были обречены.
– Сэр, у меня много работы. Я бы предпочла этого не делать, – сообщила я, нервно сжимая пальцы под столом.
Взгляд его голубых, как основание айсберга, глаз пробежал по моему телу, чтобы увидеть мою обувь. На мне были обычные черные туфли на плоской подошве, потому что не могла заставить себя показывать ему свои чувства каждый день. Теперь, когда Селиан знал, что означает каждый цвет, это казалось слишком интимным.
Я также отказалась разворачивать маленькие записки, которые он начал запихивать в ящик моего стола примерно через месяц после того, как все полетело в тартарары. Это случалось не каждый день, но всякий раз, когда находила их, мое настроение портилось.
Тем не менее, я знала, что Селиан больше не встречается с Лили, и это было официально. Свадьба была отменена, как однажды взволнованно сообщили мне Эйва и Грей, и после того, как Лили потеряла свою любимую бабушку и жениха в том же месяце, она решила зарегистрироваться в реабилитационном центре в Юте, чтобы лечить свою зависимость от алкоголя.
Эйва и Грейсон были одержимы моей жизнью после Селиана. Они, казалось, знали все до мельчайших подробностей, в которые я не была посвящена – например, что Милтона уволили из «Человека мыслящего», и теперь он собирал материал для какой-то местной газеты, о которой никто не слышал. Или что Селиан собирал свои вещи и готовился к отъезду. Мне была невыносима мысль о том, что не буду видеть его каждый день, но я также знала, что у меня не хватит сил снова страдать из-за него.
Тем не менее, сегодня, в пятницу, когда он отработал свой последний день в LBC и все стояли в очереди, чтобы пожать ему руку и поблагодарить за то, что многие считали службой на благо страны, я сделала то же самое.
Селиан сжал мою руку.
– Джудит.
– Сэ… – начала я, желая называть его «сэр», зная, как он это ненавидит, но решила избавить нас обоих от еще большей головной боли. – Селиан. – Я покачала головой, робко улыбнувшись ему. – Спасибо тебе за все.
– Не надо меня благодарить. В любом случае, это была лишь малая часть того, что я собирался тебе дать, – сухо сказал он, но его взгляд был полон страдания.
Мне казалось, что я тону в глубинах его глаз, не в силах подняться на воздух.
Я немного отодвинулась в сторону, освобождая место для Джессики позади меня. Селиан крепче сжал мою руку.
– Прочти записки, Джудит.
– Счастливого пути. – Я наклонила голову и пошла прямо в туалетную комнату.
Брианна ждала меня там с двумя открытыми мини-бутылками «Джека Дэниелса».
Ожог от алкоголя, едва коснувшись моего горла, скользнул прямо мне в грудь. Стоя там, в антисанитарном женском туалете, я поняла, что значит иметь хороших друзей. И я чертовски рада, что нашла хорошего друга в лице Брианны.
Это был воскресный день, когда, в конце концов, все изменилось – когда я изменилась. Я поняла, что на самом деле не имеет значения, как относился ко мне Селиан, потому что любовь – это не игра в шахматы. Это «Твистер». Ты был весь запутан и спотыкался о собственные ноги, но все это было частью его очарования.
Я, как обычно, отсиживалась в библиотеке, зная, что Селиан неизменно проводил время с папой каждое воскресенье, и как это было важно для них обоих. У папы была я и миссис Хоторн, с которой они встречались почти каждый день, но он скучал по приятелям, которые когда-то были у него на работе, а Селиан был его дозой тестостерона. Я старалась не горевать о том, как легко и быстро папа простил Селиана, но печальная правда заключалась в том, что даже не могла ненавидеть его. На самом деле, нет. Не до конца. Не так отчаянно, как хотела ненавидеть человека, который по иронии судьбы заставил меня понять, что я могу любить.
Феникс нашел меня в библиотеке. На этот раз именно он принес нам конфеты. Сегодня он выглядел веселым и озорным, и лучше, чем в последние несколько недель.
Сегодня он был похож на того парня, которого я встретила в первый раз, когда он подошел ко мне в этой самой библиотеке.
– Что с тобой? Ты выглядишь по-другому. – Я стащила у него из пакетика горсть кислых конфет.
Жуя конфету, он перелистывал страницы «Таймс».
– Как по-другому?
– Хм… – Я посмотрела налево и направо, чувствуя себя неловко. – Счастливо?
– Потому что я счастлив, – Феникс рассмеялся. – Это не чуждое понятие. Тебе тоже стоит попробовать.
– Может быть, это заразно, и я заражусь от тебя, – задумчиво произнесла я.
Но это было всего лишь принятие желаемого за действительное, и знала это. Я совершала движения на автопилоте, когда на самом деле все мои мысли были о том, что прямо сейчас Селиан, вероятно, был в моей квартире, и, возможно, в последний раз, источал свой запах, тестостерон и сексуальную ауру повсюду.
Тьфу.
– На самом деле, я очень счастлив, потому что у меня есть зацепка для тебя. – Феникс захлопнул газету, его взгляд остановился на мне.
Я закрыла свой номер The New Yorker и выгнула бровь. Мужчина перегнулся через стол между нами и сжал мою руку.
– Думаю, ты оценишь.
– Тогда почему ты отдаешь её мне?
Я хорошо общалась с Фениксом с тех пор, как он вернулся из Сирии. И отказалась принять сторону Селиана, и выбирать между ними, хотя многие женщины, вероятно, сделали бы это. Но это еще не оправдывало всей той помощи, которую он мне оказал. Я знала, что он фрилансер, и ему не особо нужны деньги, но начинала чувствовать себя неловко от того, сколько я ему задолжала за потенциальные наводки и источники. Одна из причин, по которой меня ценили и обожали в редакции, заключалась в том, что Феникс вручал мне множество ценных зацепок, которые мог оставить себе.
– Она связана с тобой, – настаивал он.
– Почему? – спросила я.
Что бы там ни говорил Селиан, Феникс был хорошим журналистом. У него повсюду были друзья. Он был очарователен и доступен. С тех пор как вернулся в Нью-Йорк, Феникс проводил каждый вечер в модных барах Манхэттена, где толпились журналисты, и заводил новые знакомства, хотя не пил ни капли алкоголя. Парень знал всех и вся – сын своего отца во всех отношениях. А Джеймс Таунли? Я почти уверена, что он имел прямую связь с самим Иисусом.
Иисус: «я все думал, когда же ты вернешься ко мне».
– Потому что, – сказал Феникс, откусив фиолетовую конфету и сверкнув мне ухмылкой, – на ней буквально написано твое имя. А теперь, ты обещаешь не волноваться, когда я покажу тебе то, что нашел мой отец?
– Твой отец? – Я удивлённо распахнула глаза. – Джеймс Таунли реально занимался журналистской работой? – Я не хотела быть грубой или что-то в этом роде, но решила, что этого не может быть, поскольку Джеймс Таунли был богом новостей.
Феникс нахмурил брови.
– Скажем так, у него кое-какие личные счеты с этим человеком, поэтому, когда он услышал эту горячую сплетню, ему не терпелось откопать кость. Оказалось, что кость мясистая.
– Хорошо. – Я зубами впились в нижнюю губу. – Расскажи мне.
Он так и сделал.
Рассказал мне всё.
Затем пододвинул ко мне папку.
Сунув её в рюкзак, помчалась на станцию метро.
Я должна была показать её Селиану.
