Текст книги "Грязные новости (ЛП)"
Автор книги: Л. Дж. Шен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)
– Освещение? – Селиан посмотрел на меня после того, как видео закончилось.
Покачав головой, я указала на экран.
– Это видео смотрели всего пятьсот раз или около того, но я предполагаю, что со временем его найдут больше людей. Это может стать отличной зацепкой для специального выпуска, который мы показываем на следующей неделе.
– Хорошая работа.
Может быть, его слова были бы более правдоподобными, если бы они не ощущались как град, бьющий по моей коже. Я начинала уставать от его бессердечия. Как будто его сердце было обернуто толстым слоем омертвевшей кожи – вроде той, что у вас на подошве. Её можно проткнуть иголкой, и вы ничего не почувствуете.
Я склонила голову, не смея взглянуть на реакцию, вызванную его комплиментом.
Люди начали выходить из комнаты, и Селиан тоже. Он, вероятно, знал, что я вот-вот задушу его, и не хотел бурной ссоры. Я осталась внутри, наблюдая, как Кейт с черепашьей скоростью собирает свои вещи.
Она смотрела вниз, когда говорила со мной.
– Селиан сделал единственное, что мог, чтобы убедиться, что обе ваши задницы прикрыты. Он сделал это в своем идите-вы-на-хрен манере, но он хотел как лучше. Из-за этой истории будет много шума, но помни, что лучше обсудить это здесь, чем позволить ежедневным сплетням дать людям свою версию вашей истории.
Я посмотрела вверх, сквозь стеклянную стену, и увидела, что новости распространяются, как лесной пожар – люди сгорбились и шепчутся на ухо своим коллегам, секретарши маршируют с пачками сигарет, чтобы посплетничать внизу, репортеры передают друг другу газету, которую принес Джеймс.
– Думаю, он только что угробил мою карьеру. – Я стукнулась лбом о руки, лежащие на столе.
– Угробил? Нет. – Кейт бросила свои вещи в сумку и встала. – Но он усложнил ситуацию для вас обоих. Так что тебе лучше пойти туда и начать доказывать людям то, что я уже знаю: ты родилась, чтобы быть журналистом.
Следующие несколько дней прошли как в тумане. Все как-то становилось и лучше, и хуже.
Лучше, потому что у людей было очень мало времени, чтобы наклонить головы и шептаться о нас. Селиан бегал по кабинету, вопя во все горло. У нас была жесткая нехватка персонала, и все бедствия в мире решили приземлиться к нашим ногам.
Хуже того, с тех пор как появились новые рекламные объявления, Селиан то и дело появлялся на собраниях на шестидесятом этаже и каждый раз, возвращаясь, бил кулаком в стену до ее безвременной смерти. У нас были четыре дыры, наши рейтинги падали с каждой секундой, а наши конкуренты открыто обсуждали нашу текущую ситуацию – умирающую медленной, болезненной и публичной смертью сеть.
Селиан не шутил.
Матиас хотел смерти LBC перед отставкой, и теперь, когда Селиан больше не был помолвлен с Лили и не мог отменить эти решения, он должен был смотреть, как все рушится, широко раскрыв глаза, в стиле «Заводного апельсина».
Селиан был не единственным, кто пытался подключить LBC к аппарату жизнеобеспечения.
Джеймс Таунли устроил скандал с Матиасом прямо посреди редакции на следующий день после того, как началась реклама, и пригрозил уволиться.
– Ты губишь этот бизнес и своего сына. – Он швырнул в лицо Матиасу пачку документов.
– Если тебя что-то не устраивает, Джеймс, ты точно знаешь, где находится дверь. – Матиас указал на нее для пущей убедительности.
– Да, Мэтт. Ты мне её много раз показывал. Но я никогда отсюда не уйду, и мы оба знаем, почему.
Селиан потащил нашего ведущего новостей в конференц-зал и завел с ним оживленный разговор. Они вышли, выглядя измученными, как раз вовремя, чтобы увидеть, как Матиас злобно подмигнул через закрывающиеся двери лифта.
По крайней мере, Селиан нашел союзника в лице Джеймса, одного человека, который вычеркнул его из списка дерьма, достойного «Книги рекордов Гиннесса».
Другим недостатком надвигающейся кончины LBC было то, что у нас с Селианом не было времени поговорить друг с другом с тех пор, как появилась новость о том, что мы вместе.
Я все еще злилась на него, но было трудно противостоять ему должным образом, когда он работал на кофе и энергетиках, отчаянно пытаясь спасти свою умирающую сеть. По моим догадкам, на этой неделе мужчина спал не больше десяти часов.
Поэтому, когда наступил вечер пятницы, я была удивлена, увидев, как он подошел к моему столу, на глазах у всех, и прислонился бедром к моему картотечному шкафу, с руками, засунутыми в карманы, и фирменной дьявольской ухмылкой на лице.
– Конверс.
Я подняла взгляд. У него были темные круги под глазами и трехдневная щетина. Мне отчаянно хотелось поделиться с ним своими мыслями, но не было смысла пинать лежачего.
– Придурок.
Селиан выгнул бровь, и я пожала плечами.
– Думала, мы даем прозвища друг друга по принципу того, что нас олицетворяет.
Мужчина наклонился и целомудренно поцеловал меня в висок. Все в комнате замерли и уставились на нас, и я почувствовала, что краснею. Воздух в комнате застыл. Он был бензином. Я была под стать.
– Ужин и извинения, – сказал Селиан (не предложил) перед всеми, такой дерзкий и уверенный, что я прыгну ему в объятия.
– Вероятно, тебе следует начать со второго, чтобы получить первое. – Я откинулась на спинку стула и тупо уставилась на него.
Мужчина опустил голову и покачал ею, смеясь.
– Приношу свои извинения за то, что объявил о нас не очень дипломатично. Но не за то, что убедился, что все знают, что ты трахаешься со мной. – Он наклонился, его губы коснулись моего уха. – Держись за этот гнев, Конверс. Я буду счастлив поработать с твоей сумасшедшей задницей в постели и вы*бать все сомнения и жалобы из твоей тугой киски.
Если бы я была эмодзи, то пускала бы слюни в маленькую лужицу под ногами.
– Думаю, ты мог бы угостить меня ужином. – Я старалась сохранять невозмутимое выражение лица, и он потянул мою куртку, накинутую на спинку сиденья, помогая мне одеться.
– Гадание – азартная игра. Я определенно угощу тебя сегодня ужином.
– У нас будет долгий разговор, – сказала я, чувствуя, что Джессика и Кейт смотрят на нас с ужасом и восхищением. Не думаю, что они когда-либо видели, чтобы кто-то так разговаривал с их боссом.
– И даже дольше, чем секс, – ухмыльнулся он.
Через полчаса мы сидели в китайском ресторане на Бродвее. Селиан пил бутылочное пиво, пока я заказывала все, что было в меню.
– Прости. – Я протянула официанту красное бархатное меню. – Я не могу есть, когда у меня стресс, и это первый раз, когда мы разговариваем с понедельника, так что наверстываю упущенное.
Селиан развернул салфетку и нахмурился, словно она его в чем-то обвинила, обдумывая мои слова.
– Мы тонем, – сказала я ему. – Твой отец на самоубийственной миссии, и он взял всех нас в заложники. Единственный способ остановить его – отменить его решение, что ты можешь сделать, объединившись с семьей Дэвис. Ты можешь хотя бы спросить отца Лили? Пойти прямо к нему?
Каждое слово было словно меч, пронзающий мой рот. Я отправляла его туда, куда меньше всего хотела. К его бывшей.
Мужчина потрогал краешек бутылки.
– У них сейчас полно своего дерьма, в котором нужно разобраться, и последнее, что им нужно, чтобы появился ублюдок, который обманул их дочь, и просил об услуге.
– Но ты же не изменял Лили. – Я в отчаянии потерла нос. – Почему ты согласился с этим утверждением?
Если бы взгляд мог дать тебе по заднице, думаю, что выражение его лица только что сделало бы это.
– Я люблю ее семью, – коротко ответил Селиан.
– И что?
– И мне бы очень не хотелось говорить им, что их дочь – тяжелый случай.
– Но… почему?
– Они относились ко мне, как к сыну, когда у меня не было других родственников, кроме Камиллы.
– Значит, тебе нравится быть плохим парнем? – Я моргнула, челюсть отпала.
– Мы что, живем на разных планетах? Я и есть плохой парень.
Селиан был прав, и я понимала, к чему он клонит, даже если мне было неприятно, что он защищал Лили.
– А как насчет LBC?
Он так крепко сжимал свое пиво, что мне показалось, будто стекло вот-вот треснет, не обращая внимания на дымящиеся тарелки, которые официант поставил на наш столик. Я и сама уже не чувствовала себя такой голодной.
– Я слушаю предложения о работе от других сетей.
– Что? – вспылила я шепотом. – Но LBC твоя сеть.
– Нет. В обозримом будущем сеть принадлежит отцу. В отличие от девяноста девяти процентов населения, я хорошо справляюсь со своей работой и люблю ее. Не хочу рисковать своей репутацией и предпочел бы работать где-нибудь в другом месте.
– А как же твои сотрудники?
Это было скорее обвинение, чем вопрос. Как бы люди ни боялись Селиана, они уважали его и были ему верны. Он не мог просто встать и уйти. Во всяком случае, теоретически. На практике я лучше, чем кто-либо, знала, каким он может быть молчаливым и отстраненным.
– Если дело дойдет до этого, я заключу пакетную сделку, чтобы взять Кейт и Элайджу с собой.
Мужчина потянулся в своем кресле, и я наблюдала, как мышцы его рук обвиваются вокруг костей, как плющ, каждый изгиб невероятно мужественны. Потом подумала о мышце в его груди. Той, которая стучала, но не справлялась с рекомендованной нагрузкой.
Отец убивал его медленно и с удовольствием. Его мать была в основном равнодушна ко всему, что ее окружало. У Селиана не было другого шанса, кроме семьи Дэвисов, и мы оба это знали.
– А как же мы? – тихо спросила я.
Его глаза были холодными, но рот красным и горячим, живым.
– А что мы? – Его ледяной тенор скользнул, как кубик льда, по моему позвоночнику.
Селиан помахал пустой бутылкой пива официанту, жестом прося еще одну.
– Ты объяснишь мне, что произошло в редакции, когда Джеймс показал нам ту заметку?
– Скорее всего, нет. Мы согласились, что нам лучше раскрыться. Так я и сделал.
– Не посоветовавшись со мной.
– Ложь. Я советовался с тобой накануне вечером. У меня есть текстовые сообщения, доказывающие это.
– Мы согласились открыться, но не говорили о стратегии. – Я отказывалась отступать.
– Стратегия? – он усмехнулся. – Мы не баллотируемся, Джудит, а просто трахаемся.
Селиан бросил наш роман всем в лицо, а теперь ведет себя, как придурок, потому что не знает, как этого не делать. Но мне надоело – надоело подбирать крошки внимания, которые он бросал в мою сторону.
Я знала, что должна встать и уйти, пока не расплакалась.
С самого начала мы все делали наоборот.
Сначала секс, потом чувства. Мы бросили вызов нашему рабочему месту, нашим коллегам и нашим этическим нормам. Мы разрушили совершенно неудачную помолвку, которая поддерживала жизнь его компании. Но главное – мы сами себя погубили.
Не успела я опомниться, как ноги сами понесли меня к выходу. Никаких объяснений. Никаких извинений. Я чувствовала, как его тяжелые шаги отдавались в моей полой груди, когда мужчина последовал за мной. На улице шел дождь, прерывая пульсацию летней жары. Это напомнило мне о том дне, когда мы встретились, о плотском отчаянии, которое пожирало меня тогда, о том, что я все еще была одна.
Я почувствовала его руку на своем плече, когда Селиан резко развернул меня и рывком заключил в свои объятия.
Мне не хотелось, чтобы он меня отпускал.
Но я так же не хотела, чтобы он держал меня в своих объятиях.
– Лучше бы я никогда тебя не встречала. – Я кулаками колотила его в грудь, а он смиренно принимал удары.
Возможно, потому что знал, что заслужил их. Его рот, прижатый к моей щеке, ощущался как ржавое раскаленное лезвие. Мне казалось, что наступил конец света, хотя я знала, что этого не может быть.
Звук его дыхания резанул меня по уху.
– Мне бы тоже этого хотелось.
В ту ночь секс был другим.
Медленным, напряженным и сердитым. Каждый толчок был наказанием, каждое прикосновение моих ногтей к его коже – напоминанием о том, что я тоже могу причинить ему боль. Мы не говорили. Даже когда слезы катились по моим щекам, и он целовал их, потом лизал, потом жадно пил, потому что они были его.
Ночь закончилась тоже по-другому.
Селиан крепко спал, когда я собрала свои немногочисленные пожитки и вызвала такси. Это обойдется в кругленькую сумму, но я не хотела быть там, когда он проснется. Мы были за много миль от Флориды, в прямом и переносном смысле. И это тоже напомнило мне о той дождливой ночи, когда мы встретились.
Позже той же ночью на меня снизошло странное, мрачное озарение.
Милтон был прав. Я была смертной, играющей с божеством, и теперь мне было больно, в то время как он оставался нетронутым. С моим сердцем все было в порядке. Оно не было одиноким и определенно не было охотником. На него охотились. Мое сердце было таким ужасным, неожиданно нормальным, и в этом была только одна проблема – где-то на этом пути оно перестало быть моим.
Нет ничего лучше, чем чашка кофе утром и увольнение бывшего парня Конверс с работы.
Я протянул Брианне свой ежедневник.
– Отмени сегодняшние встречи. Мне нужно кое-что сделать. – Это был точный, хотя и непрофессиональный приказ.
Если говорить конкретнее, то нужно пойти к каждому толстосуму, которые отклонили мою просьбу отменить новую рекламную кампанию и показать им резко падающую таблицу рейтингов, которую я распечатал как последнюю попытку спасти этот тонущий корабль.
Возможно, в прошлую пятницу вечером, когда я разговаривал с Джудит, я был немного драматичен.
Уход из LBC не был в моих планах в ближайшее время, с новой рекламой или без нее. Но я также не хотел лгать ей. И слушал другие предложения, главным образом для того, чтобы большие боссы получили звоночки от своих кротов и поняли, что я серьезно намерен уйти, если мы не приведем все в порядок.
Уволить Милтона, поговорив с моей старой подругой Элизой и сказав ей, что этот ублюдок пытался вернуть мою девушку, было необязательно, но это определенно был приятный бонус. Элиза, тоже выпускница Гарварда, не была впечатлена выходками своего нового бойфренда. Кроме того, Роберт, отец Джудит, очевидно, был в моей команде, потому что решил поделиться со мной этой информацией.
Что касается Джудит, мне нужно было вытащить голову из задницы, пригласить ее на ланч и извиниться за то, что я был таким ублюдком. В очередной раз. Она взяла такси посреди ночи, после того как мы оставили дела – но не оргазмы – незавершенными.
– Да, сэр. О, и сэр, мисс Дэвис здесь, – сказала Брианна записав мои распоряжения на утро.
Я сделал глоток кофе и собрал статистику за эту неделю в большую толстую папку.
– Лили Дэвис? – Я выгнул бровь.
– Нет, сэр, Джина Дэвис. Она спрашивала, не могли бы вы стать Луизой для ее Тельмы.
Я поднял взгляд и увидел, как девушка покусывает нижнюю губу, стараясь скрыть огромную улыбку. Я ухмыльнулся. Туше. Она начала бороться, чего никогда бы не сделала, если бы не Джудит.
Что же касается рассматриваемого вопроса, то Лили, должно быть, сильно пьяна, потому что ни за что в аду и прилегающих к нему районов у нее не хватило бы духу прийти сюда. Дерьмо. Только девять утра.
– Это невозможно. Она знает, что находится в шаге от судебного запрета. – К тому же очень сомневаюсь, что Лили встанет раньше полудня. Если бы гедонизм был работой, эта сука была бы Марком Цукербергом.
– Ну, она здесь и вся в слезах.
– Меня больше интересует, одета ли она. – Я сунул папку в кожаный портфель.
Брианна удивленно моргнула, склонив голову набок.
– Да, сэр, она одета.
Я щелкнул пальцами в сторону двери.
– Впусти ее.
Минуту спустя Лили уже стояла в моем кабинете.
Она появилась в моем кабинете все еще в своей ночной сорочке и жакете. Лили шмыгнула носом, слезы вытекали из глаз, как из сломанного крана. Она вытерла щеки и нос рукавом жакета и выглядела ужасно, но не так, чтобы это меня волновало.
– Что происходит?
– Бабушка умерла. – Лили подавила рыдания.
Встав с места, я бросился к ней. Несмотря на все дерьмо, через которое она заставила меня пройти, мне было больно видеть, как кто-то проходит через потерю кого-то важного. Я глубоко заботился о Маделин, и мне не удалось с ней попрощаться. Женщина даже не знала, что я приходил к ней.
Скрывался от всей семьи Дэвисов, потому что ненавидел их дочь и был слишком занят зализыванием своих ран.
Притянул Лили в объятия, и она, уткнувшись лицом мне в грудь, безудержно зарыдала. Я притянул её ближе и стал раскачивать из стороны в сторону.
– Черт, мне так жаль, – прошептал я, имея это в виду. И это заставило меня почувствовать себя странным образом человеком.
– Я не знаю, что делать, – всхлипнула она, и проблески старой Лили – той, что мне действительно нравилась – просочились сквозь трещины ее покрытой ботоксом кожи. – Ты придешь на похороны?
– Конечно.
Ее бедро прижималось к моему, и я ненавидел это, но не мог остановить, и ненавидел еще больше. Потому что, если это движение было не намеренным, то я бы никогда не простил себя за то, что оттолкнул ее в такой ситуации.
– Все, что нужно твоей семье, я всегда рядом.
– Ты придешь сегодня? Поговоришь с папой? Он реально вне себя. И мама тоже. Мы чувствуем, что ты часть нашей семьи. Потому что в течение очень долгого времени так и было. Бабушка так тебя любила…
– Не очень хорошая идея, учитывая все обстоятельства.
Лили посмотрела на меня и непонимающе моргнула.
– Статья в газете, – отрезал я.
Я не стал добавлять: «та, которую ты слила». Если заговорю об этом, мне придется сказать ей, что думаю о ее версии нашей истории, а сейчас не место и, конечно, не время.
– О, я говорила с ними. Они готовы простить тебя. – Лили отстранилась от меня, быстро вытирая слезы.
«И эта сука с ботоксом возвращается».
– Как мило с их стороны. – Мой сарказм буквально капал на пол.
Я взглянул на часы за ее спиной. Мне нужно было донести эти отчеты до боссов. В то же время я не мог заниматься своими обычными делами.
Может быть, потому, что пытался сделать это, когда умерла Камилла.
После ее похорон я вернулся в офис.
Погрузился в работу.
Ни с кем об этом не говорил.
Построил более высокую, прочную, толстую стену между собой и миром, убедившись, что никто не сможет пройти через нее.
Камилла этого не заслужила. Черт, и Маделин тоже. В конце концов, она была той, кто дала мне самый лучший совет, которому я не потрудился следовать.
Это было после того, как мы рука об руку вышли с «Призрака Оперы». Мы зашли в наш любимый итальянский ресторан, и Маделин спросила, собираюсь ли я жениться на ее внучке.
– Наверное. Именно этого от меня и ждут.
– Но чего хочешь ты сам?
– Сделать Лили счастливой.
«И отца, который, возможно, наконец, примет меня за то, что я принял правильное решение. И мать, которой обычно было все равно».
– А ты сам? Будешь ли ты счастлив?
– Не думаю, что смогу. – И реально так думал. И тогда, и сейчас.
Лицо Маделин вытянулось, она сжала мой бицепс своими хрупкими пальцами и сказала: – Тогда тебе нужно продолжать поиски, потому что моя внучка не та самая.
– Я приду, – сказал я Лили, отступая на шаг.
К черту воротил и к черту сеть. Мне нужно отдать дань уважения женщине, которая поставила мое счастье выше счастья своей семьи.
Лили впилась в мою кожу красными когтями и притянула меня в объятия осьминога.
– Спасибо.
По дороге на работу Леонард Коэн пропел мне в наушниках, что мы растрачиваем сокровище, которое любовь не может себе позволить, и я кивала не только ритму, но и чувству. Мои конверсы сегодня были кроваво-красными, и я провела поездку в поезде, окрашивая их шнурки в черный цвет с помощью маркера.
Войдя в редакцию, я не знала, чего ожидать. Профессиональная сторона, очевидно, будет особенно удручающей. Но прошлой ночью мы с Селианом демонстрировали наши сердца, словно они были выставлены на витрине, когда касались друг друга – вползали и просачивались в души друг друга. А потом я ушла, не оставив ни сообщения, ни телефонного звонка. Не самый зрелый момент, но я была уверена, что ему тоже нужно время подумать.
Я шла по коридору, не обращая внимания на осуждающие взгляды и поднятые брови окружающих. Джессика прошла мимо меня и поморщилась. Она ничего не сказала, но один взгляд на ее лицо сказал мне, что меня ждет неприятный сюрприз.
«Хм. Странно».
Мой телефон дважды пискнул, прежде чем я добралась до своего рабочего места. Бросив рюкзак под сиденье, провела пальцем по сенсорному экрану.
Грейсон: Девочка. Мы любим тебя. Мы здесь для тебя. И просто помни – он может забрать твою радость (временно), но никогда не сможет забрать твои хорошие волосы.
Эйва: Я слышала, что у него слишком большой член. Шутки в сторону, эти штуки хорошо смотрятся только в порно.
«Что, черт возьми, происходит?»
Я решила обсудить это с Селианом, который, очевидно, был причиной этого странного поведения по отношению ко мне. Вылетев из редакции, остановилась, когда подошла к его открытой двери. Мужчина стоял ко мне спиной и обнимал Лили, которая выглянула из-за его руки. Она улыбнулась мне, торжествующе сверкая глазами, вцепившись в ткань его рубашки и уткнувшись носом в его руку.
Селиан взял ее лицо обеими руками и наклонился, спрашивая о чем-то интимном.
Она кивнула, шмыгнула носом и снова уткнулась ему в грудь.
Его руки на ней.
Ее руки на нем.
Красный. Мои конверсы красные. Мое сердце черное. Мой разум белый, густой туман.
Какая же я дура. Идиотка. Я была другой женщиной, которую только что очень публично бросили и, как обычно, без предупреждения.
Я отчетливо слышала их через открытую дверь.
– Теперь мы можем идти? Я не хочу ждать ни минуты, – захныкала Лили, разглаживая ладонями его рубашку.
Это выглядело так естественно. Как будто они делали это уже тысячу раз.
«Наверное, так оно и есть, Джуд».
– Да, – сказал Селиан. – Конечно.
Я прокралась в комнату рядом с его кабинетом, прежде чем Селиан успел меня заметить. Последнее, чего хотела – это публичное выяснение отношений с кошачьей дракой, достойной корейской драмы. У LBC уже были большие неприятности, и все смотрели на меня так, будто я вломилась в королевскую семью Лоранов. Нет причин давать еще больше патронов против меня. Кроме того, может быть, все не так плохо, как кажется. Разблокировав телефон, послала ему короткое сообщение.
Джуд: всё в порядке?
Подойдя к своему столу, включила монитор, не обращая внимания на тошноту, которая нахлынула из ниоткуда. В комнате, которая расплывалась в уголках моего зрения, было жутко тихо, и я знала, почему. Если Селиан и был прав в чем-то, так это в том, что он никогда ни к чему меня не принуждал. Я охотно переспала с ним. В своем отчаянном, печальном тумане сама затеяла этот роман. Я застелила постель, и то, что теперь она кишит слизистыми тварями, разъедающими мою репутацию и чувства, было моей виной, и только моей.
Он ответил в полдень, спустя много времени после того, как покинул офис.
Селиан: кое-что случилось.
Джуд: Подробности?
Селиан: Семья.
Конечно. Лили была его семьей.
И, конечно же, я была ошибкой, которую он оставил позади.
Селиан не пришел на работу ни на следующий день, ни через день.
Мельница слухов была в самом разгаре, Матиас высунул голову с верхнего этажа и болтался в редакции, как будто это был его второй дом. Он похлопывал Кейт по плечу и делал ей предложения, подходил к Элайдже, отдавал ему приказы и пытался уговорить Джессику пообедать с ним. Было ясно, что он пытается изо всех сил поиметь нас, прежде чем вернется Селиан, что заставило меня поверить, что он знал что-то, чего не знали мы – возможно, что его сын вернулся к своей бывшей невесте.
Это была настоящая катастрофа, и у меня были VIP-билеты. С другой стороны, Матиас игнорировал меня, как мог, и я старалась исчезнуть в своем мониторе и не поднимать головы от клавиатуры, пока не приходило время идти домой.
Когда у меня появилась секунда, чтобы перевести дух, я побежала на пятый этаж к столу Эйвы или Грейсона. Феникс, который был фрилансером, не должен был появляться на работе каждый день, но делал это, потому что я была в режиме срыва.
– Ты еще не знаешь, что происходит, – попытался он урезонить меня.
– А что тут знать? Лораны делают то, что хотят.
– Вот именно. И он не хочет Лили. Уже какое-то время нет.
– Ему нужна его сеть, и он ее получит. Я стану пятнышком в его истории. Всего лишь пятном.
– Пятно! – фыркнул Грейсон, хлопнув ладонью по столу. – Надеюсь, ты запятнала всю его жизнь.
По словам Грея, за последние сорок восемь часов Селиана дважды видели входящим и выходящим из дома Лили. В этот момент я перестала пытаться общаться с ним и получила общее представление. Сообщение, наконец, попало в цель.
Я была одноразовой. Может быть, не на одну ночь, но определенно на короткий период. Срок истек, и меня отбросили в сторону, чтобы освободить место для Лили. Селиан улаживал дела с ее семьей и проводил с ней время.
Феникс, как никто другой, оставался беспристрастным.
– Селиан Лоран – это воплощение всего плохого, что есть под солнцем, но он не слабак. Если бы он хотел вернуться к Лили, он бы так тебе и сказал.
Грейсон подпилил ногти и закатил глаза.
– Тогда как назвать то, что он промолчал о своей помолвке в тот вечер, когда они познакомились.
– Он ведь не думал, что увидит ее снова, – заметила Эйва.
– Но потом он узнал, что они работают вместе, – подчеркнул Грей, не желая давать Селиану слабину. Я не могла его винить. Он работал здесь уже четыре года, и Селиан до сих пор не знал его имени. – Достаточно времени, чтобы прояснить ситуацию.
– Это не имеет никакого значения. Они не были вместе, и он пытался установить границы с сотрудником, зная, что его отец – первоклассный придурок с размытыми линиями, когда дело доходит до женщин-коллег, – парировал Феникс, ковыряясь в своей еде на вынос набором очень коротких палочек.
– Почему ты его защищаешь? – удивилась я. – Он вел себя с тобой просто отвратительно.
Феникс пожал плечами.
– Потому что он сожалеет.
– О чем? – спросила Эйва.
– Обо всем. О том, что случилось с Камиллой. О том, чтобы держать нас порознь. Чувство вины буквально льется с его лица, когда он проходит мимо меня в коридоре. Селиан знает, что облажался, и даже не он нанес реальный ущерб. Он мне не нравится – даже близко, – но опять же… – Феникс бросил коробку с едой в мусорное ведро, хотя она все еще было наполовину заполнена. Затем покачал головой, со вздохом сцепив пальцы за шеей. – Камилла любила его. Селиан яростно защищал ее. Он давал ей любовь и наставления, которых не давали их родители. И я отказываюсь верить, что это тот же самый человек, который вытворяет такое дерьмо.
– Я не получала от него вестей почти три дня, – я откашлялась, глядя на коробку с едой, лежащую у меня на коленях.
Что, черт возьми, заказала? Я думала, что это была курица с соусом и лапшой, но теперь, когда посмотрела, это оказались жареные морепродукты и рис. Я съела четверть, даже не распробовав. Вот в каком сумбуре я была.
«Мое сердце не одинокий охотник».
«Мое сердце чувствует. Бьется. Любит. И разбивается».
«Оно разбивается. О, боже. Сейчас оно разлетается на куски, и я ничего не могу сделать, чтобы снова собрать его воедино. Я разваливаюсь на части вместе с ним».
Зазвонил мой телефон. Я отказалась смотреть вниз, чтобы все видели, как мое лицо искажается от боли и разочарования, когда снова узнаю, что это не Селиан.
Я сделала глоток воды.
Еще один звонок.
Потом еще один.
Потом еще один.
Телефон Феникса тоже запищал, но он не был трусом. Он вытащил его из кармана и нахмурился.
– Джуд?
– Да?
– Это Кейт. В Мексиканском заливе произошел разлив нефти. Управление океанических и атмосферных исследований сходит с ума, и через несколько минут будет официальное заявление. Нам нужно подняться наверх прямо сейчас.
Мы оба одновременно вскочили со своих мест. Адреналин закачался в моих венах. Феникс взял меня за руку и потащил к лифту. Он не отпустил меня, даже когда мы оказались внутри. Когда наши взгляды встретились, Феникс сжал мою ладонь.
– Хочешь правду? – спросил он.
Я поморщился.
– Устала ото лжи, это точно.
– В тот день, когда мы встретились в библиотеке, мне захотелось приударить за тобой. Впервые после Камиллы я подумал, что нашел что-то хорошее.
Мои ресницы затрепетали, дыхание сбилось.
– О?
– А на следующий день я увидел тебя за письменным столом. Селиан подошел к тебе и посмотрел вниз. Ты подняла взгляд. Ваши глаза встретились. Он с трудом сдержал улыбку. У меня был момент дежа вю. Потому что в последний раз его лицо так светилось, когда Камилла пинала его задницу за то или другое. Никто другой никогда не заставлял его улыбаться. Поэтому я не мог так поступить с ним. Или с тобой. Или с собой.
Феникс отпустил мою руку, когда мы вошли в редакцию. Кейт вела людей в конференц-зал на экстренное совещание.
Селиана там не было.
Был Матиас.
В итоге половина моих коллег провела ночь в редакции новостей, освещая разлив нефти. Весь вечер люди бегали вокруг, спрашивая, где Селиан, но ни у кого не было ответа. Я слышала сплетни от тех же людей, которые так любезно дали ложные оценки моим мотивам и личности, когда мой босс объявил, что мы встречаемся.
Они говорили, что Селиан никогда в жизни не пропускал ни одной важной вещи, что однажды он даже пришел на работу с лихорадкой и легочной инфекцией, чтобы осветить дело Майкла Флинна с русскими, и что он, вероятно, действительно хочет вернуться к своей красивой, хотя и сумасшедшей невесте.
Когда часы пробили одиннадцать, Кейт отправила меня домой. Наверное, она сжалилась надо мной, потому что я была новичком. А еще она была в курсе о болезни отца, и мне очень хотелось бы, чтобы она не знала, потому что не хотела быть объектом благотворительности.
– Джуд, собирай свои вещи. Увидимся завтра утром.
– Я могу остаться, – сказала я, и это было правдой.
Я не возражала против того, чтобы поработать всю ночь. В первый год учебы в колледже почти не спала, работая на двух работах и поддерживая хорошие оценки.
Кейт на мгновение оторвала взгляд от монитора, на который смотрела.
– Нет. Ты уже собрала всю необходимую мне информацию. Я хочу, чтобы ты поехала домой.
Спорить с ней означало просто отнимать у нее драгоценное время, и, кроме того, мне и правда нужно было проверить, как там папа. Схватив сумку, направилась к лифту, чувствуя, как укол вины пронзает мою совесть, когда я наблюдала, как все остальные все еще усердно работают.
Я ждала лифт, когда чья-то рука схватила меня за плечо и развернула. Это была Кейт. Ее обычно белоснежные щеки были красными, и она выглядела взволнованной и расстроенной.
– Если бы я знала, где он, то сказала бы тебе, – произнесла она, тяжело дыша от бега.
– Я знаю, – мягко улыбнулась в ответ. – Но не жду этого от тебя. Что бы Селиан ни делал со своей жизнью, это не мое дело, и это никак не повлияет на мою работу здесь.
Кейт прижалась лбом к прохладной стене рядом с нами, зажмурив глаза. Она выглядела усталой. И это понятно. Селиан отсутствовал, и нам не хватало персонала.
