Текст книги "Грязные новости (ЛП)"
Автор книги: Л. Дж. Шен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)
Л. Дж. Шен
Грязные новости
Переводчик: Светлана П
Редактор: Виктория К
Вычитка: Больной психиатр
Обложка: Виктория К
“Promiscuous”– Nelly Furtado and Timbaland.
“How Soon is Now?”– The Smiths.
“Le Chemin”– Kyo feat. Sita
“Makes Me Wonder”– Maroon 5
“Anybody Seen My Baby”– The Rolling Stones
“Bloodstream”– Stateless
“Hey Jude”– The Beatles
“Down”– Jason Walker
“Moi Lolita”– Alizée
«Любовь слепа, лишь разум служит ей наукой,
незрячий Купидон тому является порукой».
«Сон в летнюю ночь» Уильям Шекспир
На смертном одре моя мама сказала, что наше сердце – одинокий охотник.
– Наши органы, Джуд, как люди. Им нужна компания, поддержка, на которую можно положиться. Вот почему у нас есть легкие, миндалины, руки, ноги, пальцы, глаза, ноздри, зубы и губы. И только сердце трудится в одиночку. Подобно Атласу, оно стойко несет на своих плечах тяжесть нашего существования, бунтуя лишь встревоженное любовью.
Мама сказала, что одинокое сердце – такое, как мое – никогда не влюбится, и до сих пор она не ошибалась.
Может именно поэтому сегодня случилось то, что случилось.
Может поэтому я и перестала пытаться.
Кремовые простыни обвились вокруг моих ног, как корни, когда я выскользнула из огромной кровати в шикарном гостиничном номере, который занимала последние несколько часов. Я поднялась с плюшевого матраса, повернувшись спиной к незнакомцу, которого встретила только сегодня днем.
Если даже украдкой взгляну на него, моя совесть взбунтуется, и я недоведу все до конца.
Я предпочла его деньги своей честности.
Наличные мне очень нужны.
Деньги, которыми можно оплатить счет за электричество и лекарство по рецепту для папы в этом месяце.
Я на цыпочках прошла через комнату к брюкам мужчины на полу, чувствуя пустоту во всех местах, которые он заполнял предыдущие часы. Это был первый раз, когда я что-то крала, и безвыходность ситуации вызвала у меня тошноту. Я не воровка. И все же была близка к тому, чтобы обокрасть этого совершенного незнакомца. И я даже не собираюсь касаться вопроса о свидании на одну ночь, опасаясь, что моя голова взорвется, разлетаясь прямо по этому шикарному ковру. Обычно я не занималась сексом на одну ночь.
Но сегодня была сама не своя.
Сегодня утром я проснулась от звука своего почтового ящика, рушащегося под тяжестью писем и счетов, набитых в него. Потом так неудачно прошла собеседование, что они прервали встречу, чтобы посмотреть игру янки. (Когда указала, что сегодня нет никакой игры – потому что, да, я была в таком отчаянии – они объяснили, что это повтор.)
Побежденная, я, спотыкаясь, пробиралась по беспощадным улицам Манхэттена под проливным ранневесенним дождем. Решив, что лучше всего будет заскочить в квартиру моего парня Милтона, чтобы обсохнуть, я направилась туда. У меня был запасной ключ, а он, вероятно, был на работе, подчищая свою статью об иммиграционном здравоохранении. Он работал в «Человек мыслящий», в одном из самых престижных журналов Нью-Йорка. Сказать, что я была горда, было бы преуменьшением века.
Остаток дня прошел как в плохом фильме, наполненном клише и пропахшем невезением. Я толкнула дверь в квартиру Милтона, стряхивая капли дождя с куртки и волос. Сначала до моих ушей донеслись низкие гортанные стоны. Недвусмысленное изображение последовало сразу же после.
Редактор Милтона, Элиза, с которой я однажды познакомилась за выпивкой, склонилась над диваном, который мы вместе выбрали на моем любимом блошином рынке, а мой парень безжалостно в нее врезался.
Толчок.
Толчок.
Толчок.
Толчок.
«Сердце – одинокий, жестокий охотник».
Я почувствовала, как мое сердце выстреливает стрелой с ядом прямо в покрытую потом грудь Милтона, а затем услышала, как оно треснуло, угрожая расколоться надвое.
Мы были вместе пять лет. Познакомились в Колумбийском университете. Он сын бывшего ведущего NBC, а я была на полной стипендии. Единственная причина, по которой мы не жили вместе, заключалась в том, что мой папа был болен, и я не хотела оставлять его. Но это не помешало нам с Милтоном связать наши планы одними и теми же цветами и узорами, вплетая в нашу жизнь одну мечту за другой.
Побывать в Африке.
Получить назначение на Ближний Восток.
Посмотреть на закат в Ки-Уэсте.
Попробовать настоящий макарон в Париже.
Наш список был выгравирован в блокноте, который я назвала Киплингом, и прямо сейчас он прожигал дыру в моей сумке.
Я не собиралась блевать на пороге квартиры Милтона, но не удивилась этому, учитывая то, что только что увидела. Этот ублюдок поскользнулся на моем завтраке, когда гнался за мной по коридору, но я толкнула дверь аварийной лестницы и понеслась вниз через две ступеньки. Милтон был голый, с презервативом, все еще болтающимся на его полутвердом члене, и в какой-то момент видимо решил, что вырваться на улицу в чем мать родила – не лучший план.
Я бежала до тех пор, пока мои легкие не стали гореть, а конверсы не промокли и не превратились в сплошную грязь. Натыкалась на плечи, зонты и уличных торговцев под проливным дождем.
Я была зла, в отчаянии и шоке, но не была опустошена. Мое сердце треснуло, но не разбилось.
«Сердце – одинокий охотник, Джуд».
Мне нужно было забыться – забыть о Милтоне, о пачках счетов и о досадном отсутствии работы последние несколько месяцев. Мне нужно было утонуть в алкоголе и горячей коже.
Незнакомец в номере дал мне именно это, и теперь собирался дать мне то, о чем мы никогда не договаривались.
«Хотя, судя по этому номеру, ему не составит труда заплатить за такси до аэропорта».
Я уставилась на изогнутую кованую лестницу, которая стоила больше, чем вся моя квартира, и которая вела к джакузи размером с мою комнату. Плюшевые, обитые красным бархатом, диваны дразнили меня. Окна от пола до потолка позволяли глазам бедняка упиваться видом богатого Манхэттена. А хрусталь, свисающий с люстры, выглядел ужасно напоминающим маленькие капли спермы.
«И чтобы пережить следующую неделю, Джудит Пенелопа Хамфри, ты перестанешь думать о сперме и продолжишь воплощать свой план».
Потянувшись к заднему карману брюк от «Тома Форда», куда мужчина сунул свой бумажник вскоре после того, как вытащил ленту презервативов, осмотрела его дрожащими руками. Черное кожаное творение «Боттега Венета». Мой рот приоткрылся, но я все еще не могла проглотить свои нервы.
Открыв бумажник, вытащила пачку наличных. Оказалось, что Незнакомец-младший был здесь не единственной толстой штуковиной. Я торопливо пересчитала наличность, и мои глаза вспыхнули.
Сто… двести… триста… шестьсот… восемьсот… Полторы тысячи.
«Спасибо тебе, Иисус».
Я практически слышала, как Иисус ругает меня: «Не благодари меня. Почти уверен, что «не укради» – одна из заповедей».
Вытащив телефон из сумки, я погуглила марку бумажника в руке. Оказалось, что он стоит чуть меньше семисот баксов. С камнем на сердце я начала вытаскивать из него пластиковые карты, даже не взглянув на них. Бумажник можно было продать, и, как оказалось, мою мораль тоже.
Внутренности скрутило от стыда, и я почувствовала, как лицо становится горячим. Незнакомец проснется и возненавидит меня, пожалеет о той минуте, когда подошел ко мне в баре. Меня не должно было это волновать. Завтра утром он уедет из Нью-Йорка, и я больше никогда его не увижу.
Как только его бумажник опустел, а все карточки и удостоверения были аккуратно разложены на тумбочке, я снова надела платье и ярко-розовые, хотя и покрытые коркой грязи, конверсы, и бросила на незнакомца последний взгляд.
Мужчина был совершенно голый, хотя пах был небрежно прикрыт простыней. С каждым вздохом шесть кубиков его пресса сжимались. Даже во сне незнакомец не выглядел уязвимым. Подобно греческому богу, он словно поднялся над восприимчивостью. Такие люди, как он, слишком самонадеянны, чтобы играть ими. И я рада, что скоро нас будет разделять океан.
Открыв дверь, схватилась за косяк.
– Прости, – прошептала я, целуя кончики пальцев и проводя ими по воздуху между нами.
Я подождала, пока выйду из отеля, прежде чем позволить пролиться первой слезинке.
Пятью часами ранее.
Я ввалилась в бар, буркнув бармену заказ на виски между шмыганьем носом и стряхиванием каплей дождя с длинных светло-русых волос.
Дернув за воротник своего черного платья, застонала в стакан, который парень пододвинул ко мне через стойку. Мои конверсы – сегодня утром я выбрала розовые с низким верхом, так как все еще была глупо оптимистична, когда выходила из дома – болтались в воздухе, в то время как мое тело ростом в 5 футов 2 дюйма (прим. 157 см) сидело на табурете. Наушники плотно заткнуты в уши, но я не хотела портить свой плейлист идеальных песен сегодняшним дерьмовым настроением. Если бы сейчас слушала песню, которая мне нравилась, то навсегда связала бы ее с этим днем, когда узнала, что Милтону все-таки нравится по-собачьи, но только не со мной.
Я попыталась внутренне подбодрить себя, глотая виски, которое не могла себе позволить, как воду.
Мое собеседование прошло ужасно плохо, но в любом случае сердце никогда не было настроено на работу в христианском журнале.
Милтон изменил мне. Но я всегда сомневалась в нем. Его улыбка всегда исчезала слишком быстро после того, как мы тусовались с моим отцом или встречались с кем-нибудь на улице. Его правая бровь всегда выгибалась, когда кто-то не соглашался с ним.
Что касается растущих медицинских счетов, я найду способ справиться с ними. У нас с папой была своя квартира в Бруклине. В худшем случае мы продадим дом или сдадим его в аренду. Кроме того, мне не нужны были обе почки.
Шмыгнула носом в свой напиток, когда запах кедра, шалфея и надвигающегося греха проник в мои ноздри. Я не потрудилась поднять голову, даже когда он сказал:
– Полупьяная и красивая: влажная мечта хищника.
У него был сильный французский акцент. Плавный и скрипучий. Но мой взгляд был прикован к янтарной жидкости, кружащейся в стакане. Сегодня я не в настроении для светской беседы. Обычно я была человеком, способным подружиться с кирпичом, но прямо сейчас могла пнуть парня по яйцам просто за то, что он дышит в мою сторону. Или в любом другом направлении, если уж на то пошло.
– Или худший кошмар похотливого мужчины, – ответила я. – Как следствие, я не заинтересована.
– Это ложь, а я не имею дел с лжецами, – сказал мужчина, перекатывая палочку для размешивания коктейлей между зубами у меня на периферии и стреляя в меня волчьей ухмылкой. – Но для тебя сделаю исключение.
– Дерзкий и самоуверенный? – Я мысленно ударила себя по лицу за то, что вообще ответила ему. У меня в ушах были наушники. Почему он вообще заговорил со мной? Это же был международный сигнал, чтобы меня оставили в покое. И неважно, что я на самом деле ничего не слушала, просто хотела оттолкнуть потенциальных собеседников. – Хорошо, что ты не сказал: «Эй, малышка, я слышал, что ты ищешь жеребца, и хоть у меня ЗППП, не прочь тебя трахнуть».
– Я так понимаю, что к тебе приставали крайне неискушенные мужчины. Тяжелый день? – Незнакомец стер оставшуюся часть расстояния между нами, и теперь я могла почувствовать тепло его тела, исходящее из-под сшитого на заказ костюма.
У меня было чувство, что, если я повернусь и посмотрю на него – действительно посмотрю, – он украдет дыхание из моих легких. Мое сердце, сердитое и раненое сегодняшним днем, глухо стучало в груди.
«Нам не нужны назойливые, непрошеные собеседники, Джуд».
Высокий, красивый француз сунул стодолларовую купюру бармену, стоявшему передо мной. Его взгляд ласкал мой профиль, когда он спросил:
– Сколько она выпила?
– Это уже второй, сэр, – коротко ответил бармен, вытирая деревянную поверхность перед собой влажной тряпкой.
– Принеси ей сэндвич.
– Мне не нужен сэндвич. – Я выдернула наушники из ушей и швырнула их на стойку, наконец, подняв взгляд и повернувшись на табурете, чтобы посмотреть на незнакомца.
Поистине колоссальная ошибка с моей стороны. Первые несколько секунд я даже не могла понять, что вижу. Он был великолепен на том уровне, на который большинство людей не было запрограммировано. Я говорю о совершенстве Криса Пайна, грандиозности Криса Хемсворта и очаровании Криса Прэтта. Он представлял собой угрозу тройного «К», и я ПРОПАЛА.
– Тебе придется съесть один. – Незнакомец даже не удостоил меня взглядом, бросив телефон на стойку. Он светился, как сумасшедший, от приходящих каждую минуту десятков электронных писем.
– Почему?
– Потому что я выше того, чтобы трахать пьяную девушку, а я бы очень хотел трахнуть тебя сегодня вечером, – спокойно сказал он, приправляя свое небрежное заявление очаровательной улыбкой с ямочками, которая превратила мои внутренности в теплую жижу.
Я попыталась сморгнуть шок, все еще пристально вглядываясь в его лицо. Бездонные темно-синие глаза; взъерошенные каштановые волосы; линия подбородка, прикоснувшись к которой легко можно порезаться; и губы, созданные для того, чтобы говорить грязные вещи на сексуальном языке. Он был образцом, с которым мне еще не приходилось сталкиваться. Я прожила в Нью-Йорке всю свою жизнь. Для меня иностранцы не были чуждым понятием. И все же этот мужчина выглядел как невероятная смесь мужчины-модели и главы корпорации.
В своем темно-синем костюме он выглядел сурово. Изгибы и углы его лица были безжалостны. Между этими беспощадными скулами и квадратным подбородком разместились пухлые губы и прямой нос.
Я перевела взгляд на его пальцы, чтобы проверить, нет ли обручального кольца. Все чисто.
– Прошу прощения?
Я выпрямила спину. То, что он выглядел как бог, не означало, что мужчина имел право вести себя как бог. Бармен поставил передо мной тарелку с ростбифом, майонезом, помидорами и сэндвичем с сыром чеддер. Мне ужасно хотелось оставаться дерзкой и жесткой, но, к сожалению, не хотелось блевать чистым виски примерно через час.
Горячий незнакомец прислонился к стойке бара, возвышаясь во все свои – шесть и один? шесть и два фута? – и склонил голову набок.
– Ешь.
– Это свободная страна, – пошутила я.
– И все же ты, кажется, прикована к мысли, что трахаться с незнакомцем – это как-то неправильно.
– Простите, я не расслышала вашего имени, мистер Не-понимаю-намека, – сказала я зевая.
– Сила Воли. Приятно познакомиться. Слушай, у тебя явно плохой день. Мне нужно убить ночь. Завтра утром я улетаю домой, но до тех пор… – Он дернул рукой, позволяя рукаву блейзера скользнуть вверх, и взглянул на свой винтажный «Ролекс». – Я позабочусь о том, чтобы все, что у тебя на уме, было забыто на ночь. Мисс…?
К черту все. И его. Он такой сексуальный, и очень сомневаюсь, что встречу его снова.
Я могла бы свалить всю вину на Милтона.
И медицинские счета.
И виски.
Черт, я могла бы обвинить весь штат Нью-Йорк после того дня, который у меня был.
– Спирс. – Я прищурилась и откусила от бутерброда.
«Черт побери!»
Перевернула салфетку, прилагавшуюся к сэндвичу, чтобы проверить название бара.
«Le Coq Tail».
Сделала мысленную пометку вернуться лет через двадцать, когда наконец-то оплачу папины медицинские счета и перестану питаться лапшой быстрого приготовления.
– Как Бритни Спирс? – Он недоверчиво выгнул бровь.
– Точно. А ты?
– Мистер Тимберлейк.
Я откусила еще кусок бутерброда, чуть не застонав. Когда ела в последний раз? Наверное, сегодня утром перед тем, как пошла на собеседование.
– Ты действуешь мне на нервы, мистер Тимберлейк. И я думала тебя зовут «Сила Воли».
– Лей по мне слезы, детка. Я Селиан. – Парень протянул мне руку.
Его самообладание нервировало и завораживало одновременно. Он был вырезан как бог, но выглядел живым и теплым на ощупь, как смертный. Это затуманило мой разум, спутало чувства и заставило ощутить горячие языки похоти у себя в животе.
– Джудит, но все зовут меня Джуд.
– Я так понимаю, ты фанатка The Beatles.
– Самонадеянный. Твой список отрицательных качеств бесконечен.
– Не единственная длинная вещь во мне. Ешь, Джудит.
– Джуд.
– Я – не все. – Мужчина бросил нетерпеливую улыбку в мою сторону, как будто закончил наш разговор.
«Властный ублюдок».
Откусила еще кусочек.
– Это ничего не значит.
Я почти уверена, что лгу, но была слишком эмоционально истощена, чтобы отказывать себе сегодня.
Селиан наклонился ко мне, вторгаясь в мое личное пространство, как Наполеон вторгся в Москву, с гордостью и благоразумием языческого воина. Он провел большим пальцем по моей шее. Простое прикосновение, и все мое тело покрылось мурашками. Это была комбинация его дикой, мужской суровости, акцента и всего остального: костюма, запаха и черт лица.
Я была беззащитна.
И мне хотелось быть беззащитной.
«Сердце – одинокий охотник».
Но сегодня мое тело нуждалось в компании.
Он наклонился вперед, приблизив губы к моему уху, и прошептал:
– О, но это так.
– Ты не в моем вкусе, – усмехнулась я, допивая виски.
– Я во вкусе любой женщины, – сказал Селиан как ни в чем не бывало. – И сделаю так, чтобы тебе было хорошо.
– Ты не знаешь, что мне нравится, – огрызнулась я.
Играть с ним в пинг-понг было довольно весело. Он был сдержан, резок и невозмутим, но, как ни странно, я не находила его грубым.
– Держу пари на все наличные деньги, которые у меня есть, что доставлю тебе удовольствие.
«Очень интересно».
– А что, если я буду притворяться каждый раз, когда испытываю оргазм, и делать вид, что это не так? – Я сунула айпод и наушники в сумку. Этот разговор не мог быть более странным.
Улыбка заиграла на его губах, и я никогда раньше не видела ничего подобного на человеческом лице, – такой хищной, что мои внутренности сжались, а трусики стали влажными.
– Очевидно, что у тебя никогда не было настоящего оргазма. Когда я заставлю тебя кончить, повезет, если твои гребаные коленные чашечки не лопнут.
– Довольно самоуверенное…
– Избавь меня от дерзости, Спирс.
Через десять минут мы уже переходили улицу, направляясь к его отелю. Я изо всех сил старалась не терять хладнокровия, когда мы вошли в сверкающий вестибюль. Отель «Лоран Тауэрс» расположен напротив небоскреба компании LBC, где размещался один из крупнейших новостных каналов в мире. Здесь было полно народу, но лифт ждали только мы. Оба молча смотрели на него, в то время как мое сердце бешено колотилось, почти вырываясь из груди. Колени дрожали под дешевым черным платьем. Я собиралась это сделать. У меня действительно будет секс на одну ночь. Конечно, мне двадцать три, я снова свободна и только что стала мстительной. Знала, что нет ничего аморального в том, чтобы переспать с ним. Но также знала, что это будет единственный случай, над которым, вероятно, буду смеяться через много лет.
– Обычно я так не делаю, – сказала я, когда двери лифта открылись, и мы вошли внутрь.
Селиан не ответил. Когда двери плавно закрылись, он направился ко мне, глаза холодные и отстраненные, губы сжаты. Мужчина прижал меня к стене, с каждым движением становясь все более ненасытным. Мой пульс бился в горле. Он посмотрел на меня своим самоуверенным взглядом, и я вздернула подбородок, чувствуя, как раздуваются ноздри.
Селиан накрыл ладонью мою киску через юбку, и я захныкала, выгибаясь всем телом от стены позади меня. Его большой палец нашел мой клитор, сильно надавливая и массируя его ленивыми кругами через ткань.
– Не пытайся убедить меня, что ты хорошая девочка, – прошипел он, и его мятное-кофейное дыхание скользнуло по моему горлу. – Мне плевать.
– Твой английский довольно хорош для туриста, – заметила я.
У него был сильный акцент, но мужчина использовал слова как оружие. Стратегически небрежно. Каждый слог – жестокий удар.
Селиан сделал шаг назад, наблюдая за мной сквозь завесу безразличия.
– Я довольно хорош во многих вещах, в чем очень скоро убедишься.
Лифт звякнул, и он отстранился от меня.
Двери открылись, и пожилая пара улыбнулась нам, ожидая, когда мы выйдем из лифта. Селиан взял меня под руку, как будто мы были парой, и небрежно отпустил ее, как только они скрылись из виду.
Путь к его апартаментам был тихим, но я чуть не погрязла от шума в голове. Я убедила себя, что все делаю правильно. Ночь наслаждения без всяких условий с нечеловечески великолепным туристом унесет боль. Я плелась за ним, наблюдая за его широкой спиной и худощавой фигурой. Он выглядел так, словно день и ночь тренировался, но одет так, будто у него не было времени на спортзал. Однако его профессия так и останется неразгаданной тайной. Завтра он улетает во Францию, и мне все равно, кто он: адвокат или убийца.
Как только мы оказались в его номере, он протянул мне бутылку воды.
– Пей.
– Перестань мне приказывать.
– Тогда перестань пялиться на меня глазами лани, ожидая указаний.
Мужчина снял пиджак и скинул ботинки. Номер был шикарным и опрятным – слишком опрятным для занятого номера. Комната была огромной, но я не могла заметить никаких чемоданов, зарядных устройств для телефонов, брошенной рубашки, лежащей на полу, или каких-либо других косвенных улик.
С одной стороны, это выглядело подозрительно. С другой мужчина выглядел в точности как псих, не оставляющий после себя никаких следов. И я была в его комнате. Фантастически.
«Примечание для себя: после твоих сегодняшних действий постарайся основывать все свои будущие решения на советах печенья с предсказанием. У тебя получится лучше».
Выпила воду, которую он протянул мне, не осознавая, что делаю это, затем бросила бутылку в мусорное ведро, как будто она была в огне; моя мятежная душа немного умирала.
«Еще не поздно сбежать. Скажи ему, что плохо себя чувствуешь, и уходи».
– Думаю, мне следует… – начала я, но так и не смогла закончить фразу.
Селиан прижал меня к стене, его губы слились с моими, заставляя меня замолчать. Мои глаза закатились от внезапного удовольствия, и звезды взорвались за веками. Я вцепилась в воротник его рубашки, когда мужчина поднял меня на руки и впился пальцами в мой зад. Мгновенно обвила ноги вокруг его талии. Селиан прижался ко мне, разжигая похоть в нижней части живота, и когда я застонала, он ущипнул меня за бедро так сильно, что попыталась отстраниться от него, обнаружив, что впилась ногтями в его кожу, а затем снова утонула в бесконечном поцелуе. Его губы словно гладкий шелк. Его тело везде твердое, как мрамор.
Селиан скользнул языком мне в рот, и я позволила.
Мужчина покачал бедрами, его твердый – очень твердый – член прижался к моей промежности, и я снова позволила.
Он сильнее прикусил мою нижнюю губу и зарычал, а затем поглотил боль. Я хныкала, требуя большего.
Затем Селиан просунул руку, между нами, отодвинул мои трусики в сторону и погрузил в меня два пальца.
Я была до неприличия влажной.
Сексуальный незнакомец оторвал свой рот от моего, глядя на меня сверху вниз.
– Пора заканчивать фразу, мисс Спирс.
– Я… я… – Растерянно заморгала.
Он начал вводить и выводить из меня пальцы – медленно, так насмешливо медленно, – его лицо все еще было предельно серьезным.
Кто этот парень? Он выглядел таким невозмутимым, даже когда невольный стон срывался с моих губ каждый раз, когда Селиан погружался в меня все глубже и глубже, сгибая пальцы и ударяя по моей точке G. В то время как другой рукой грубо скручивал мой сосок.
– Ты говорила, что должна что-то сделать. – Его рука на мгновение покинула мое лоно, чтобы обрисовать мои губы моим собственным желанием к нему, прежде чем вернуться в свое новое любимое место между моих ног. Он попробовал меня на моих губах. – Так что это было, Джудит?
Джудит. То, как он перекатывал «Дж» между зубами, вызывало у меня желание умереть в его объятиях. Горячий язык был на моей шее, подбородке, губах, а затем снова между ними. Мы переплелись, как будто нуждались друг в друге, чтобы выжить. Я знала, что это всего лишь на одну ночь, но мне казалось, что это намного больше.
– Я… э-э… ничего, – сказала я, нащупывая его ширинку между нами.
Селиан прижал одну руку к моей, прикладывая мою ладонь к своему огромному стояку. Теперь у меня была совсем другая причина для паники. Эта штука могла бы поместиться в моей спортивной сумке. Точно не в моей вагине.
– Я задаю темп, – сказал он.
Отрицательно покачала головой. Он не был главным. Но когда мужчина просунул в меня еще два пальца – большую часть своей руки, – и я была так заполнена, что, казалось, вот-вот задохнусь, рычание сорвалось с моих губ. Селиан проглотил его в нашем грязном поцелуе, и я мгновенно кончила на его пальцы.
Удовольствие было настолько сильным, что я превратилась в кашу у стены, скользя по ней, как спагетти. Селиан поднял меня обратно, впиваясь пальцами в мои щеки, удерживая мою челюсть на месте и сужая глаза.
– Вкус у тебя такой же хороший, как и вид?
Одним быстрым движением он опустился на колени, задрал мое платье и закинул одну из моих ног себе на плечо. Его язык вошел в меня, а мои трусики все еще были сдвинуты в сторону, и вместо того, чтобы лизать и сосать, он начал трахать меня своим языком. Я запустила пальцы в его волосы, отметив, что они мягче моих, и откинула голову к стене, пока мужчина награждал меня таким невероятным оральным сексом, что я даже не думала, что такое возможно.
Милтон был щедрым, хотя и механическим любовником. А этот мужчина был ходячим говорящим оргазмом. Я почти уверена, что кончу, если он просто чихнет в мою сторону. Меня одолело сильное желание обхватить бедрами его лицо и удержать его там навсегда. Вторая кульминация взлетела от пальцев ног до головы, как электрический разряд, отправляя меня на небеса, и когда Селиан сомкнул губы на моем набухшем клиторе и с силой всосал его, я была почти уверена, что каждый ангел в моей близости получил свои крылья. К тому времени, как мужчина встал, стянул с себя брюки и рубашку и разорвал зубами обертку от презерватива, я уже знала, что, независимо от того, смогу ли приспособиться к его размеру или нет, готова рискнуть и оказаться в реанимации.
Селиан сразу врезался в меня, прижав к шкафу позади нас, переплел наши пальцы и, по сути, приковал меня наручниками к поверхности. Удовольствие было таким пронизывающим, что я извивалась между его руками, борясь с захватом, чтобы могла царапаться, касаться и трогать, чтобы соответствовать ему, толчок за толчком.
– Черт, – прошипел он. – Джудит.
– Селиан. – Это было последнее, что я сказала ему, прежде чем мы оба утонули в горячем сексе.
На полу, как два дикаря.
По-собачьи на кровати, пока он смотрел по телевизору Си-Эн-Эн.
Потом, когда я сказала ему, что он отстойный джентльмен (он тихо выругался, когда Андерсон Купер представлял эксклюзивный сюжет о фальсификациях на выборах, которым даже я наполовину заинтересовалась), мы пошли в душ, и он снова съел меня, на этот раз уделяя особое внимание моему клитору.
Потом мы снова принялись за дело у раковины.
Наконец, когда я рухнула на кровать, Селиан протянул мне еще одну бутылку воды и сказал:
– Выезд в десять, в «Лоран Тауэрс» не любят опозданий.
Я хотела сказать ему: во-первых, отвалить, и во-вторых, что для меня было очень плохой идеей остаться на ночь. Но я не была полностью уверена, что смогу смотреть в лицо своему больному отцу после всего секса, который у меня был, и не с моим новоявленным бывшим парнем. Мне даже не нужно смотреть в зеркало, чтобы понять, что я выгляжу совершенно оттраханой, с потрескавшимися, опухшими губами, следами щетины, покрывающими каждый дюйм моей красной кожи, и тремя следами укусов на шее – не говоря уже о том, что мои глаза были безумно пьяными, и не от виски, которое я выпила несколько часов назад.
Неохотно написав папе, что переночую у Милтона, забралась на кровать Селиана и закрыла глаза. Чувствовала себя сиротой в этом мире. Никто не знал, где я, и единственный человек, который заботился обо мне – папа, – не мог мне особо помочь, так как почти не выходил из дома.
Тогда-то я и решила, что не стану рассказывать Роберту Хамфри о своем разрыве с Милтоном Хейсом. Папа поставил все свои надежды на моего парня, рассчитывая, что он позаботится обо мне, как только его не станет. Все нуждались в ком-то, а кроме папы у меня никого не было.
Селиан скользнул в постель позади меня, его набухший член прижался между моих бедер.
Он провел пальцем с огрубевшей подушечкой по моей грудной клетке, вдоль татуировки, которую я сделала в день, когда мне исполнилось восемнадцать.
«Если я кажусь немного странным, это потому, что такой уж я есть».
– Значит, не любишь The Beatles, но тебе нравятся The Smiths. – Его дыхание ласкало мою лопатку.
Я росла с отцом-одиночкой, который работал строителем в Нью-Йорке. С деньгами было туго, и сидеть на полу, слушая его виниловые пластинки, было нашим любимым занятием. Мы читали книги о Джонни Роттене (прим. Джонни Роттен (Джон Лайтон) – экс-солист Sex Pistols) и придумывали заведомо вводящие в заблуждение музыкальные викторины, чтобы скоротать время.
– Осторожнее, ты можешь привязаться, если узнаешь меня получше, – тихо сказала я, глядя в панорамное окно, выходящее на Нью-Йорк.
Селиан начал молча входить в меня сзади.
– Я рискну, черт возьми.
Эта поза напомнила мне место в первом ряду, которое я занимала во время прелюбодеяния Милтона и Элизы. Мои чувства перепутались и завязались узлом. Мое тело ликовало, но в уголках глаз собрались слезы. Я была рада, что парень на одну ночь не мог их видеть, хотя они определенно были смесью счастья от всех пережитых оргазмов и грусти от перспективы вернуться домой завтра утром, чтобы встретиться лицом к лицу с реальностью.
Нет парня.
Нет работы.
Умирающий отец и куча счетов, которые я не знала, как оплатить.
После того, как мы оба кончили, Селиан поцеловал меня в затылок, повернулся на другой бок и заснул. А я? Мне были видны его брюки и очертания толстого бумажника, который, казалось, смотрел прямо на меня.
Мое сердце было одиноким охотником.
И сегодня я позволю ему пировать.
Три недели спустя.
– Как я выгляжу?
– Нервно. Взволновано. Привлекательно. Мило. Одно из них должен быть правильным ответом, верно? – папа усмехнулся, потирая мои руки.
Я надела белое платье и черные кеды. Элегантно. Сдержано. К тому же сегодня я должна выглядеть серьезно и профессионально. Уложила волосы в свободный пучок, а карие глаза эффектно подвела подводкой. Это не мой обычный наряд – фланелевые рубашки, узкие джинсы и куртки из искусственной кожи. С другой стороны, сегодня мой первый день на новой работе, так что не выглядеть как одна из «Tokio Hotel» было моим приоритетом.
Я погладила папу по лысой голове – разбросанные клочки седых волос рассыпались по ней, как грустные одуванчики – и поцеловала в щеку, где сквозь бледную синеватую кожу проступали вены.
– Ты можешь позвонить мне в любое время, – напомнила я ему.
– О да. Моя любимая песня «Блонди», – он ухмыльнулся.
