Текст книги "Человек с одним из многих лиц"

Автор книги: Куив Макдоннелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)

Стюарт вздохнул и бросил ему «трубу».

– Выходит, ты не крыса. Ты политикан. Наверное, это в крови. Впрочем, какая разница? – Стюарт указал на лестницу. – Ты и только ты виновен в том, что там произошло.

Уилсон опустил глаза.

– Я понимаю.

– Вот так оно и случается, – сказал Стюарт. – Услуга за услугу. Не успеешь моргнуть – и ты уже у кого-нибудь на крючке.

– И что же мне теперь делать?

Стюарт стоял и смотрел, как светофоры на перекрестке меняют цвет с красного на зеленый. Двое молодых парней бросились поперек не успевшего разогнаться потока машин, и в этот раз им повезло… Эх, молодость. Неуязвимость.

– Что делать? Усваивать урок. Вчера вечером ты был героем, а сегодня… уже нет. Запомни оба этих чувства.

Уилсон кивнул.

– Я останусь здесь на случай, если Малкроун и Конрой вдруг снова позвонят.

– Я могу этим заняться.

– О нет, – ответил Стюарт с легкой улыбкой. – Для тебя у меня имеется работка получше. Ты обеспечишь беременной женщине круглосуточную охрану, пока ситуация не разрешится. – Стюарт повернулся и шагнул к лестнице. – И на твоем месте я бы не стал ее злить. Видал, что случилось с тем парнем?

Глава сорок третья

– В смысле «он ничем не может помочь»? – спросил Пол у Бриджит.

– В прямом, – она отвела глаза в сторону и остановила их на девушке, мывшей пол. – Прости, я… Это была глупая идея. Я думала, смогу объяснить ему, в какую беду мы попали; смогу воззвать к его добрым ангелам, – Бриджит покачала головой. – Но этот жирный хер, должно быть, их уже сожрал!

Очевидно, запрет на шутки о лишнем весе уже не действовал.

Взглянув на Бриджит, Пол почувствовал себя еще хуже. Он видел, как она перешла дорогу и «стрельнула» сигарету у Брофи. После этого она завела разговор с ним и его друзьями. Пол мог поклясться, что отчетливо заметил тот момент, когда Бриджит притворилась, будто узнала Брофи, и стала взволнованно рассказывать, что она его большая поклонница. Лицо толстяка, хорошо заметное с противоположной стороны улицы, просветлело, как лицо ребенка в Рождество. Затем она, должно быть, заявила, что обожает «Убийственную красотку». Пол был уверен, что такого Брофи не слышал никогда и ни от кого – даже от собственных родственников. Оставив их наедине, приятели Брофи вернулись обратно в бар, спотыкаясь, подмигивая и пихая друг друга локтями. Пол не знал, что беспокоило его больше: то ли что они решат, будто Брофи популярен, то ли что писатель возомнит это сам.

Наблюдая за работой Бриджит, Пол не мог не впечатлиться. Она подцепила и отсекла объект в рекордные сроки – практически по-шпионски. Но ему не очень нравилось, что она все дальше и дальше уводила его в переулок, чтобы изолировать от выходящих из бара курильщиков. Конечно, это был не совсем темный переулок в опасной части города. Пол совершенно точно знал, что он вел к служебному входу театра «Олимпия» и там скорее можно было попасться кому-нибудь на глаза, чем столкнуться с реальной опасностью. Но все же… Пол подумывал о том, чтобы выйти из «Мака» и присоединиться к ней или хотя бы встать так, чтобы они находились в поле его зрения, но потом решил этого не делать. Нельзя допустить еще один проеб.

Оставаясь на месте и прихлебывая воду от тающего льда из большого стакана диетической колы, Пол получил возможность немного подумать. Бриджит была права. Он слишком много стенал и жалел себя. Конечно, она втянула его в неприятности, но она же была единственной, кто пытался его из них вытащить. Полиции было плевать. Даже семейство Неллис, его старые друзья, повернулись к нему спиной. И только медсестра Бриджит Конрой, которую он едва знал, пришла к нему на помощь. Она подвергла себя опасности лишь потому, что пыталась исправить результат неудачной попытки утешить умирающего старика. Проигнорировав указания полиции, она рассказала Полу, кем был на самом деле Макнейр, именно ей пришло в голову встретиться с Крюгером и прямо сейчас она пыталась раскрутить Брофи на информацию. А Пол все это время только плакался, ныл и чуть не убил ее бывшего жениха. Ну ладно, ее бывший тот еще мудила, но само по себе это не заслуживает смерти.

Полу следует перед ней извиниться. Говоря откровенно, он обязан ей гораздо большим. Хватит изображать из себя обиженного на весь мир. Пора самому вступать в эту чертову игру…

Потянувшись через весь стол, Пол взял ее за руку.

– Все в порядке, ты сделала все, что могла. Как он отреагировал, когда ты упомянула Фэллона?

Бриджит с подозрением покосилась на Пола, ожидая подвоха.

– Он чуть не обделался, когда я произнесла это имя. Он боится Фэллона, но, кажется, его боятся вообще все.

– Отлично!

Пол встал, снял с себя перевязь и бросил ее на стол.

– Куда ты, черт возьми, собрался?

– Помнишь, что произошло между мной и Макнейром в больничной палате?

Бриджит закатила глаза.

– Ради бога, Пол! Я уже сто раз просила прощения.

– Нет-нет-нет! – перебил он ее. – Я про то, что было до удара ножом.

Бриджит посмотрела на него с недоумением.

– Он сказал, что я похож на своего папашу – некоего Герри Фэллона. Проверим, заметит ли еще кто-нибудь семейное сходство…

Войдя в паб, Пол огляделся. Почти сразу он заметил Брофи, сидевшего за столиком в углу и пребывавшего в центре внимания. Судя по возбужденным лицам его спутников, этот идиот вовсю рассказывал похабную сказку о том, как он провел последние пятнадцать минут. Пол протиснулся к бару, оказавшись позади женщины, покачивающей довольно внушительным розовым ирокезом. Бросив взгляд на группу в углу, он увидел, как Уолли исполняет узнаваемую во всем мире пантомиму, намекающую на минет. Сделав шаг в их сторону, Пол вдруг осознал, что адреналин, возможно, берет над ним верх. К счастью, в этот момент двинулась женщина с ирокезом, и подсознательное перемещение Пола выглядело так, будто он уступил ей дорогу, чтобы она могла беспрепятственно донести коварный треугольник из трех напитков до своего столика. Женщина кивнула в знак благодарности и ушла, а Пол скользнул в просвет, оставленный ею у барной стойки.

Он терпеливо подождал, пока барменша закончит обслуживать трех других посетителей, после чего заказал себе пинту «Гиннесса». Ожидая, пока осядет пена в стакане, он заметил краем глаза, что Брофи с трудом поднимается со своего места. Пол старался не смотреть слишком пристально, пока его цель передвигала свою внушительную тушу через бар, поминутно извиняясь и благодаря, если толпа перед ним расступалась. Судя по всему, он направлялся к лестнице, ведущей в подвал с туалетами. Пол отчаянно замахал рукой, чтобы привлечь взгляд барменши, затем кивнул на стакан с почти осевшей пеной.

– Уже осело, – сказал он как можно спокойнее.

Барменша бросила на него неодобрительный взгляд, но долила, как он просил.

– Четыре девяносто пять.

«Господи!» – подумал Пол.

За такую цену он мог купить целую упаковку стандартной дряни, к которой привык. Давненько он не пил настоящее пиво в настоящем пабе. Пол протянул барменше банкноту в пять евро и взял стакан.

– Сдачу оставь себе, – сказал он.

– Фига ты щедрый! Кажется, я все-таки куплю себе яхту.

Пол не стал ничего отвечать. Он уже направлялся к лестнице, по которой с минуту назад спустился Брофи. Он шел так быстро, насколько можно было идти в переполненном баре, не вызывая подозрений. Затем спустился по лестнице и повернул направо. Возле двери в мужской туалет ему пришлось остановиться, чтобы пропустить выходившего оттуда крупного бритоголового парня. Парень как-то странно посмотрел на Пола, который вдруг осознал, что в спешке не подумал, где оставить стакан.

– Не хочу, чтобы в него чего-нибудь подсыпали, – пояснил он.

Парень поднял брови и кивнул, как человек, который уже сталкивался с подобным.

Толкнув дверь, Пол вошел внутрь и осмотрелся. Удача все еще была на его стороне.

Все писсуары были свободны, как и две из трех кабинок. Пол подошел к раковинам и посмотрел в длинное горизонтальное зеркало, убедившись, что в одной из кабинок действительно стоял Брофи и, судя по всему, изливал чудовищный поток мочи. Пол не обдумывал эту часть плана в деталях, но заметил, что Брофи оставил сиденье унитаза опущенным. Вот грязное животное! Благодаря этому штриху Пол почувствовал себя вправе сделать то, что он собирался сделать. По мнению Пола, за ссанье на сиденье унитаза следовало карать смертью.

Он сделал большой глоток из стакана, поставил его на выступ возле раковин и двинулся прямо в кабинку, которую занимал Брофи.

Затем он толкнул толстяка вперед.

– Какого хуя?! – воскликнул Брофи.

Пол ухватил его за ворот пиджака, прежде чем он успел обернуться. В идеале ему хотелось бы закрыть дверь кабинки, но места в ней едва хватало для самого Брофи, не говоря уже о них обоих.

– Да это никак знаменитый писатель Марк Брофи!

– Ты кто, блядь, такой?

Голос Брофи прозвучал испуганно – то есть так, как требовалось Полу.

– Разве так следует разговаривать с сыном старого друга?

Брофи повернул голову, насколько это было возможно в замкнутом пространстве. Пол наклонился вперед, чтобы не дать ему обернуться, и прошептал на ухо:

– Мой папаша Герри Фэллон – старший просил передать тебе свои наилучшие пожелания.

Брофи повернулся еще немного, пытаясь разглядеть нападавшего. Нельзя давать ему время подумать. Надо вывести его из равновесия.

– Мы слышали, ты до хрена болтаешь.

– О чем?

Пол ударил его правой рукой в почку, в награду получив укол боли в раненое плечо. Вероятно, удар вышел болезненнее для него самого, чем для Брофи, но ведь главное – эффект.

– Не беси меня, – сказал Пол.

– А… она сама ко мне подкатила. Я ее послал. Честно!

– Что-то ты долго ее посылал. Минут двадцать, не меньше.

– Я не…

Пол снова толкнул его вперед.

– Заткни ебало! Ты сказал ей, что лодка не отходила от Керри?

Пол ляпнул наугад – в надежде, что сыщики Крюгера хотя бы в этом не ошиблись.

– Я ничего ей не говорил, клянусь!

– Не лги мне! Мы знаем, что они в курсе.

– Точно не от меня. О господи, блядь!

Голос Брофи звучал так, будто он вот-вот расплачется. Сейчас самый подходящий момент.

– Они знают место?

– Что?

Брофи попытался пошевелиться, но Пол навалился на него всем телом, прижав к унитазу.

– Говори правду, жирный хуй!

– Я бы ни за что им не сказал, клянусь!

Ну давай-давай, сболтни хоть что-нибудь.

– Ты знаешь слово, которое никогда не должен произносить? Ну-ка, напомни мне его.

– Да что за хуйня?

Мозг Пола лихорадочно работал. Должен быть какой-то способ вытянуть из него информацию, но это было лучшее, что он сумел придумать. Нужно найти что-то еще. Дай только время…

Вспышка боли пронзила голову Пола. Зрение затуманилось, глаза закрылись. Он почувствовал, как оторвался от толстой задницы Брофи и неуклюже упал на мокрую плитку. Чьи-то руки схватили его и подняли на ноги. В тумане вокруг раздались возбужденные голоса.

– Кто это такой, блядь?

– Неважно. Просто держи.

– Ты видел, Даг? Я пизданул его прямо по башке – вот этой бутылкой. Бум! Один удар – и на пол!

– Заткнись и помогай ему, Клайв. Держи пиздюка.

Последний голос принадлежал Брофи, и он больше не звучал испуганно. Он звучал злобно. Пол почувствовал, как что-то потекло у него по затылку.

Затем ему в лицо вылили почти целую пинту «Гиннесса». Он ощутил его вкус на губах.

Пол открыл глаза. Перед ним стоял Брофи. Толстяк ударил его в лицо. Рефлекторно Пол дернул руками, чтобы защититься, но их держали. Уолли и черный парень, догадался он.

Брофи наклонился к нему поближе.

– Да как ты, блядь, смеешь? Приходишь сюда, пытаешься меня запугивать. Меня уже тошнит от этой херни!

– Точно, – донесся голос сзади.

– Заткнись, Клайв! – сказал второй.

Брофи схватил Пола за подбородок и слегка приподнял.

– Передай отцу, что я ни разу не нарушил наш договор и никогда не нарушу. Я могу потерять не меньше, чем вы. Не надо мне капать на мозги.

Брофи бросил тревожный взгляд на мужчин, державших Пола, затем наклонился к самому его уху и прошептал:

– И да, я знаю слово, которое не должен произносить, – голос Брофи почти превратился в шипение: – Бандон…

Брофи отстранился, чтобы взглянуть прямо в глаза Полу.

– А еще передай ему вот что: это слово, как и многое другое, имеется у нескольких людей в разных частях земного шара. Если со мной хоть что-то случится – хоть что-нибудь, – то все, что я знаю, выплывет наружу. А теперь почему бы не…

Брофи умолк, поскольку дверь в туалет распахнулась.

– Какого черта здесь происходит?

Брофи отступил на шаг. Руки, державшие Пола, его отпустили, а затем снова схватили, чтобы он не упал. В дверях стоял мужчина лет тридцати в белой рубашке и черных брюках. Должно быть, кто-то из персонала паба.

– Он поскользнулся и разбил себе голову, – объяснил Брофи, безуспешно стараясь, чтобы голос не звучал фальшиво. – Пьяный в хлам, Десси. Ни хрена не соображает.

– Я видел, как он входил сюда двадцать минут назад, – ответил мужчина. – По-моему, он был трезв.

– Может, наркоман какой-то? – раздался голос за спиной Пола, который, судя по всему, принадлежал чернокожему парню.

– Ага, конечно. Сказки мне не рассказывай! Вешай лапшу кому-нибудь другому.

Пол увидел подозрение в глазах Десси, когда он подошел поближе. Мужчина повернул голову Пола и наклонился, чтобы взглянуть на его затылок. Пол почувствовал запах лосьона после бритья, которым пользовался Десси. Черт возьми, он был чудесен.

– Ну ни хрена себе! – произнес новый любимый бармен Пола. – Ладно, я его забираю, – он закинул левую руку Пола себе на плечо, приняв на себя его вес. – Можешь идти?

Пол кивнул, отчего его чуть не стошнило.

– Тогда пошли.

Десси вывел его из туалета и прислонил к стене коридора. Затем проговорил тихим голосом:

– Может, вызвать полицию?

– Не-не, я справлюсь, – ответил Пол.

– Уверен? «Поскользнулся», блин. По мне это – трое напали на одного.

– Все в порядке.

– Тогда хотя бы вызовем скорую.

– Нет, нет. Не надо…

Пол поднялся по лестнице, продолжая отбиваться от очередных попыток Десси ему помочь. Весь паб смотрел, как он, пошатываясь, идет к входной двери, всем своим видом излучая «великолепное» здоровье.

В двойных дверях Пол едва не сбил какую-то женщину, протискиваясь на улицу. Вечерний воздух принес благословенное облегчение. Тяжело дыша, он прислонился к стене. Его начало подташнивать, и он прикрыл глаза в надежде, что мир перестанет вращаться. С закрытыми глазами он слышал неодобрительное цоканье людей, проходивших мимо. «Вот алкаш!» – раздался чей-то голос.

Потом он почувствовал, как его обняли чьи-то руки.

– Господи! Что с тобой?

Бриджит. Боже, от нее пахнет еще лучше, чем от Десси.

Пол открыл глаза и после нескольких головокружительных мгновений сумел сосредоточиться. Широко улыбнувшись, он произнес одно слово:

– Бандон.

А потом потерял сознание.

Глава сорок четвертая

Помощник комиссара Финтан О’Рурк хлопнул дверцей машины и посмотрел на окна верхнего этажа своего дома. Еще подъезжая, он издали увидел в них свет. Дом стоял на холме, вдали от главной прибрежной дороги. После затянувшегося утомительного ужина в Торговой палате он с нетерпением ждал возможности побыть одному. Неделя выдалась долгой, а подменять Саму на подобных мероприятиях входило в число его наименее любимых служебных обязанностей. Но он все же приходил и улыбался одним и тем же старческим лицам и смеялся над одними и теми же «бородатыми» анекдотами. Что поделать, надо общаться с людьми, чтобы с ними ладить.

Свет лился из окон перестроенного чердака, что могло означать только одно: его сын Джейсон все-таки передумал и приехал домой на выходные. Он учился в Уотерфордском технологическом, потерпев до этого полный крах на языковом факультете Городского университета Дублина. Он никогда в этом не признавался, но у О’Рурка возникло отчетливое подозрение, что его сын пошел изучать языки только из-за высокого процента девушек на потоке. Быстро обнаружив, что японский язык совершенно немыслим, сын бросил учебу в пугающе короткие сроки – не дотянув даже до первых экзаменов. О’Рурк хотел преподать мальчику несколько трудных жизненных уроков, заставив его пойти поработать, но жена запаниковала – оттого, что Джейсон так и останется «неквалифицированным». Он предложил было устроить его на службу в Гарди, но краткий саркастический ответ жены привел к тому, что на пару недель внутри семьи воцарилось напряжение времен холодной войны. «Деловое администрирование» в Уотерфорде показалось куда более низко висящим и удобным для съедения плодом. Так почему бы от него не откушать даже такому балбесу, как Джейсон?

На выходные жена уехала в Дарем[85]85
  Город в Англии, в котором расположен престижный Даремский университет.


[Закрыть] – навестить младшую сестру Джейсона. О’Рурк нисколько не возражал против того, чтобы тратить деньги на образование Дженни. Результаты ее учебы свидетельствовали о том, что она не только регулярно открывает книги, но и воздерживается от того, чтобы крутить из их страниц косяки.

О’Рурк зашел в холл, бросил ключи в чашу на столике и крикнул:

– Джейсон!

Ответа не последовало. Перестроенный чердак был святилищем хозяина, маленьким убежищем для него одного. Формально это был рабочий кабинет, но на деле самые приятные его особенности заключались в большом бильярдном столе и телевизоре с большим экраном. Кроме того, здесь был устроен отдельный задний балкон, где он мог спокойно курить сигары, не провоцируя гнев супруги. Джейсон хорошо знал, что ему не следует туда входить. Чердак находился под полным запретом с тех пор, как, явившись однажды вечером, хозяин обнаружил сына на любимом бильярде – яростно совокупляющимся с какой-то девицей. Он не стал бить парня только потому, что не знал, кто эта девушка. Газетчики бы точно не упустили небольшой скандал в дополнение к их нынешней навязчивой идее разнести «Гарда Шихана» в пух и прах. Впрочем, если сын вновь взялся за старое, то в этот раз О’Рурка не остановят ни заголовки газет, ни муки, которые он претерпит от жены. Теперь он точно устроит мальчику трепку, на которую тот регулярно напрашивается на протяжении всех двадцати лет своей сверхпривилегированной жизни. В прошлый раз пришлось разориться на четыреста евро, чтобы заново перетянуть стол. Технической необходимости в этом не было – стол остался неповрежденным. Но смотреть на оскверненную ткань не было никаких сил.

– Джейсон!

Поднявшись до площадки второго этажа, О’Рурк почувствовал, как в нем закипает гнев. На работе каждое его слово было Откровением и любой приказ выполнялся точно и в срок. Но в собственном доме его же безмозглый сын плевать хотел на любые правила, грубо нарушая их с улыбкой идиота.

Приготовившись к худшему, О’Рурк распахнул дверь и окинул комнату взглядом справа налево. Бильярдный стол оказался благословенно пуст. Джейсона нигде не было видно.

– Ёб твою мать!! – воскликнул О’Рурк от неожиданности.

Банни Макгэрри, сидевший перед телевизором в кожаном кресле, поднял бокал неприлично дорогого двенадцатилетнего виски «Милтон», принадлежавшего О’Рурку.

– Комиссар, за вашу жопу!

Он чувствовал себя здесь как дома. Длинная дубленка из овчины висела на подлокотнике кресла, на коленях лежала клюшка для хёрлинга.

– Господи, Банни! Какого хуя ты забыл в моем доме?

– Просто захотелось пообщаться.

– Тогда позвонил бы моему секретарю и записался на прием, как все нормальные люди.

Опасливо оглядев комнату, О’Рурк закрыл за собой дверь.

– Я не из тех, кто записывается на прием.

О’Рурк пересек комнату и поднял бутылку с ковра возле Банни.

– Я вижу, ты и не из тех, кто ограничивается полумерами. Ты хоть представляешь, сколько он стоит?

– Запиши на мой счет.

О’Рурк подошел к бару и взял еще один бокал. Наполнив его до половины, он демонстративно поставил бутылку на место.

– Как ты вообще сюда попал? В этом доме совершенная сигнализация.

– А у меня имеется совершенный ключик.

Банни нежно похлопал по хёрлу.

В понедельник утром на охранную фирму обрушится мать всех пиздецов. Какой толк платить двенадцать «тонн», если сюда может залезть любой дикарь с клюшкой?

– Шикарное у тебя местечко. Удивлен, что ты ни разу меня сюда не пригласил.

– Я бы пригласил, Банни, но ты же ни хуя не умеешь вести себя в приличном обществе.

– Что еще за херов бред? – будто горохом посыпались слова Банни. – На званых обедах я, бля, просто душка.

Даже спустя четверть века знакомства с этим человеком О’Рурк никогда не понимал, когда Банни действительно сердится, а когда валяет дурака. Его посетило неприятное чувство дежавю – старое болезненное ощущение, что любой разговор с Банни Макгэрри может окончиться чем угодно. Это как игра в русскую рулетку.

– Помнишь мою жену, Банни? А вот она тебя хорошо запомнила – как и твой перформанс на нашей свадьбе.

– Ты про… – с губ Банни слетела слюна, когда он ожесточенно зажестикулировал. – Тот херов лебедь мог сломать руку какому-нибудь ребенку!

– Поэтому надо было ломать ему шею? Ты хоть представляешь, сколько проблем ты мне этим создал?

Банни ухмыльнулся и осушил бокал до дна.

О’Рурк воспользовался короткой паузой в разговоре, чтобы как следует рассмотреть старого друга. Лицо Банни покрылось мешаниной из злосчастных красных пятен – верный признак того, что он и не думал завязывать с пьянством. А ведь у него давно миновал тот возраст, когда тело легко восстанавливается после любого ужасного с ним обращения. Кроме того, он заметно прибавил в весе, хотя и не был никогда тем, кого традиционно можно назвать атлетом.

– Ладно, – сказал О’Рурк. – Хватит чесать языками. Почему ты здесь?

– Пол Малкроун.

– Этим делом занимается Джимми Стюарт. Поговори с ним.

– О, я бы с радостью, но он уже отстранен.

Новость застала О’Рурка врасплох.

– Какого черта?

– Он хороший коп. В наше время таких немного.

– Завтра утром сделаю пару звонов. А тебе-то что за дело? – Пристально посмотрев на Макгэрри, О’Рурк поднес бокал к губам. – Когда вы успели подружиться? Я думал, для тебя он слишком «правильный».

– Возможно, с годами я становлюсь мягче.

– И это говорит человек, который только что вломился в мой дом. Это расследование не имеет к тебе отношения, Банни. Прими мудрый совет: не влезай.

Банни качнулся вперед, показав, что его переменчивая сила никуда не делась, и заговорил низким рычащим голосом:

– Малкроун – один из моих пацанов.

О’Рурк закатил глаза.

– Ах да, черт возьми, твоя драгоценная команда по хёрлингу. А ты забыл, что именно он выставил тебя некомпетентным бараном в том деле Неллиса?

– Я бы так не сказал.

– А я бы сказал! Учитывая, что именно я был тем дурачком, который сделал все возможное, чтобы затащить тебя в специальный отдел.

– Ты был мне должен, – ответил Банни. – И я мог бы работать там до сих пор, если бы ты меня поддержал.

– Ни хрена, Банни. И хватит корчить из себя святого, задрал! – Двое мужчин встретились взглядами. – Не утруждай себя этой херней с вытаращенными глазами. Мы слишком давно друг друга знаем, чтобы на меня действовала подобная чепуха.

Банни неуверенно встал и принялся разглядывать шкафчик со спортивными трофеями, установленный в углу. Он открыл его прежде, чем О’Рурк успел придумать, как ему помешать.

– Верно, – сказал Банни с легкой запинкой, – слишком давно. Я помню тебя еще сопливым недорослем, сошедшим с автобуса из Темплмора. В большом городе ты стал похож на потерянного ребенка. Я обучил тебя всему, что ты знаешь, верно?

– Ага, обучил как следует. Еле отучился потом от некоторых из твоих трюков.

Банни взял в руки статуэтку, которую два года назад О’Рурк выиграл на турнире по ловле форели, и принялся осматривать ее, словно прекрасное произведение искусства.

– Я о тебе заботился.

– И я позаботился о тебе. Не забывай, что благодаря мне у тебя привилегированное положение. Ты единственный гард в стране, который может неделями ни перед кем не отчитываться.

– Я добиваюсь результатов.

– Ну да. Только не будем забывать, какие проблемы создают некоторые из них.

Банни поставил статуэтку на место.

– Кстати, о результатах: Полин Макнейр была невинной гражданкой, но теперь она мертва.

– К чему ты клонишь, Банни?

– Сегодня какой-то козлина пытался надавить на адвокатшу Малкроуна, беременную женщину.

– Повторяю: к чему ты клонишь?

– И не забывай про бомбу – охуенную БОМБУ на улице, где играют дети.

– Еще раз, блядь: к чему ты клонишь, Банни?

– У вас утечка.

– Возможная утечка. Мои люди уже этим занялись.

– Нисколько не сомневаюсь. Джимми Стюарт считает, что это твоя пиарщица. Вероника Дойл, кажется?

– Это очень серьезное обвинение. У тебя или у детектива-инспектора Стюарта есть какие-то доказательства?

– Об этом следует спрашивать Стюарта. Но Дойл не та лошадка, на которую я бы ставил.

– Неужели?

– Ага, – ответил Банни. Он щелкнул по ободку уотерфордской хрустальной вазы, и по комнате разнесся чистейший звук. – Я думаю, это ты.

О’Рурк расхохотался.

– Ну спасибо тебе, Банни. Изрядно повеселил.

Банни не отрывал взгляда от шкафчика с трофеями.

– Она отчитывается перед тобой, я уверен.

– Свали домой и проспись, Банни. Если тебе повезет, я притворюсь, будто этого разговора никогда не было.

– Сегодня я весь день провел за чтением. Просмотрел все твои старые дела, Финтан. Величайшие хиты О’Рурка в его стремительном восхождении к власти, – подышав на макушку золотого гольфиста, Банни протер его рукавом. – Любишь гольф, Финтан? Я недавно тоже решил заняться.

– Продолжай в том же духе, Банни, и у тебя появится много времени для тренировок.

Банни осторожно поставил трофей туда, откуда взял.

– А все эти громкие аресты на основе анализа данных? Твоя карьера получила хороший толчок после устранения конкурентов Герри Фэллона, не так ли?

– Мы серьезно ударили и по нему.

– Ну да. Ровно настолько, чтобы не вызвать подозрений. Когда грамотно сливают бой, обычно наносят сначала пару ударов.

– Не могу поверить, что стою и слушаю весь этот параноидальный бред о теории заговора. И от кого? От тебя!

– Выходит, я ошибся?

– Чертовски ошибся! – О’Рурк подошел к Банни, ухватил за плечо и развернул к себе, после чего поднял к его лицу палец. – Кем бы ты ни был, но теперь ты никто! Ты все потерял, Банни. В старые времена я слишком мягко с тобой обращался. Помнишь тот рапорт двухлетней давности, в котором написано, что ты не годен для полицейской службы? Каким дураком я был, что не дал ему ход! Но, к счастью, я это вовремя понял – до того, как ты натворишь что-нибудь непоправимое. Теперь у тебя только два варианта: или ты бросаешь пить, или через две недели уходишь из полиции. Все понятно?

– Ты этого не сделаешь.

– Поверь мне.

Банни ничего не сказал, но О’Рурк заметил, как дрогнула его рука, когда он провел ею по лицу. В глазах мужчины появился намек на влагу.

– Есть в твоей печальной ничтожной жизни еще хоть что-то, кроме работы, Банни?

Между ними повисло молчание. О’Рурк отступил на шаг и оглядел пропитанную алкоголем человеческую оболочку. Кем бы ни был Банни в свое время, но эти дни давно миновали. Его старый друг умер. Осталось только вот это.

Банни опустил взгляд на деревянный лакированный пол и сердито нахмурился, словно оскорбленный его присутствием.

– Ну? – спросил О’Рурк.

После долгой паузы мужчина кивнул. Теперь он почему-то стал казаться меньше ростом. Под пьяной бравадой и тщательно культивируемой репутацией скрывался сломленный человек. Протравленный обидой и выпивкой.

Шумно выдохнув, О’Рурк пошел к своему рабочему столу. Подняв затейливо-резную деревянную крышку сигарной коробки, он вытащил из нее одну из кубинских сигар, купленных во время прошлогодней поездки в Америку. Затем он обрезал кончик, взял зажигалку и только после этого посмотрел на Банни.

– Я выйду покурить. Когда я вернусь, тебя уже здесь не будет. И больше я тебя никогда не увижу. А если твое имя еще хоть раз мелькнет в бумагах на моем столе – неважно, по какой причине, – то потерянный рапорт немедленно найдется. Понял?

Банни кивнул и развернулся к двери. Затем он открыл ее и, не оглядываясь, вышел.

Раздвинув двойные двери, О’Рурк прошел на балкон. Его руки слегка дрожали, когда он раскуривал сигару. За правым виском нарастала напряженная головная боль. Играя в эту игру, всегда приходится идти на компромиссы. Неделя выдалась просто адская. Фэллон прищемил его яйца со всех сторон. Как он это назвал? Гарантия взаимного уничтожения. Нынешнее дело грозило катастрофой с самого начала, но еще оставался способ выпутаться. Он хорошо замел следы, подумал О’Рурк. Конечно, меньше всего бы хотелось, чтобы к сильным мира сего, решающим ответственные вопросы, настойчиво лез Банни. С другой стороны, у вечно пьяного алкаша осталось не так уж много друзей в полиции. В свое время Банни – тот, прежний Банни – производил впечатление настоящей силы природы. Он работал грязно, но у него же был и кодекс. Именно он научил О’Рурка истине, что цель оправдывает средства. Разве О’Рурк делает не то же самое? Только в гораздо большем масштабе. Проблема Банни в том, что он никогда не видит общей картины. Он даже неспособен ее разглядеть.

О’Рурк глубоко затянулся сигарой, глядя на холмы и Дублинский залив внизу. Он увидел огни в море – несомненно, приближался паром. В голову пришла мысль, что Банни забыл свою клюшку…

А потом мир перевернулся.

Для крупного мужчины Банни по-прежнему умел двигаться обманчиво тихо. О’Рурк почувствовал, как одна рука легла ему на спину, а другая схватила за ремень и швырнула за парапет. В одно ужасное мгновение он повис на высоте третьего этажа, глядя на клумбы внизу – на их смутные темные очертания. Он увидел, как закувыркалась его падающая сигара, как стала отскакивать от стен, разбрасывая искры, пока окончательно не исчезла в темноте. Он начал скрести руками о карнизы, отчаянно пытаясь найти хоть что-нибудь, за что можно ухватиться. Наконец, он закричал. Боже правый, как он закричал! Это были не слова, только чистый ужас. Ужас во всю глотку. Он кричал не для того, чтобы услышали соседи, – дом был слишком далеко от любых соседей. Он кричал из чистой физиологической потребности.

Каким-то чудом ему удалось обхватить руками одну из белых мраморных колонн балюстрады и вцепиться в нее изо всех сил. Пара сильных рук держала его за ноги, свесив головой вниз.

Откуда-то сверху донесся голос, внезапно сделавшийся гораздо трезвее, чем он казался раньше.

– В чем дело, Финтан? Разучился вдруг говорить?

– Ёб твою мать, Банни, подними меня, быстро!!

О’Рурк зажмурился, сосредоточив всю энергию на том, чтобы держаться.

– Не раньше, чем ты расскажешь мне о том, что я хочу знать.

– ТЫ, БЛЯДЬ, ПСИХ НЕНОРМАЛЬНЫЙ!

Желудок О’Рурка скрутило, когда державшие его руки слегка ослабили хватку.

– Конечно, и ты это прекрасно знаешь. У тебя есть маленький рапорт, в котором все изложено. Что там написано? «Эмоциональная нестабильность», да?