355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Ксения Татьмянина » Связующие нити (СИ) » Текст книги (страница 24)
Связующие нити (СИ)
  • Текст добавлен: 5 октября 2016, 02:07

Текст книги "Связующие нити (СИ)"


Автор книги: Ксения Татьмянина



сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)

Глава 51.Смерть

Бра было включено. Я села на свой пуфик и взялась за альбом и карандаш. До возвращения Гелены и Нила было время, и я решила, что лучше проведу его в одиночестве, со своими мыслями, чем со всеми там, в атмосфере «не по себе». Хаотично водя графитом по бумаге, я не знала, что я хочу нарисовать, – да что угодно. Пусть мне никогда больше не придётся заниматься в каморке своей работой, и это была последняя ночь, жизнь не кончалась, а начинала новый виток. По крайней мере, для меня и для Триса…

Подумав о Тристане, я подумала и обо всём том, что он мне говорил. Правда ли то, что все наши усилия за многие годы не принесли счастья людям? Нет, быть может не всем, но принесли, и их не единицы. Разве Томас не нашёл свою семью? Он исправил поворотный момент и не рос в детдоме, а был усыновлён ещё в детстве после убийства матери. Наверняка так и произошло. А Виола? К ней вернулась её куколка. Дина с Нилом разве не пример? Эвелина? И это только последние случаи, а сколько их было в прошлом году и в позапрошлом? Тристан не мог сомневаться в этом, он лишь защищался подобной ложью от чувства утраты, – со Зданием нужно проститься. Я не знала, что мне ему нужно было сказать, чтобы стало легче. Возможно, как раз сейчас я сделала лучшее, – оставила его одного, а не стояла над душой с пристальным взглядом. До меня ли ему сейчас, не смотря на то, что он меня любит? Здание ему тоже дорого, и оно живое существо, к которому можно быть привязанным.

Как Геле два дня назад, я тоже ласково провела по стене рукой.

– Ты хорошее… ты многое мне сказало и показало. Я благодарна тебе, и никогда тебя не забуду. И твою каморку.

В рисунке из линий я стала угадывать очертания каких‑то предметов. Любопытства ради, я даже закрыла глаза, и рисовала не глядя. Через минуту открыла и узнала кипу книг, стоящей у двери. А рядом рулоны обоев. Закрыв глаза снова, я продолжала водить карандашом, как мне казалось, без всякой цели, я даже не держала в голове картинки. А когда снова взглянула на лист, увидела уже готовое изображение перспективы этой же каморки, пуфики, горящее бра, светом направленное слева от меня. И свою собственную сидящую с альбомом фигуру. Взгляд от двери вовнутрь.

– Ты на меня смотришь, да? – спросила я, обращаясь в сторону стены с дверью.

Раздался резкий звук, и на левом косяке возникла длинная продольная трещина. Я испуганно встала со своего места и ожидала, что дальше что‑то произойдёт. Так и было, – дальний угол был затемнён, но я могла заметить оседающую пыль с потолка, потом откололся кусочек побелки. Электричество моргнуло перебоем меньше чем на секунду, но это дало мне такой импульс страха, что я подскочила к двери и дёрнула за ручку. Дверь не открывалась.

Ещё через мгновение трещина возникла рядом с косяком прямо на стене, она возникла вся сразу, – как чёрная молния. В комнате тоже что‑то происходило, потому что я услышала взволнованные голоса Пули и Зарины, и даже лёгкий вскрик кого‑то из них. И возглас Триса:

– Гретт!

Шум, и он стукнулся об дверь, ожидая, что, открыв, оттолкнёт её плечом, но дверь не открылась.

– Гретт, открывай, нам нужно сейчас же уходить!

– Трис! – Я нервно дёргала ручку и тянула к себе, но даже сдвига не чувствовалось. – Это не я! Я не закрывалась…

Воздух наполнился гулом, сдавленным и идущим откуда‑то извне комнаты, – сверху или снизу, было не разобрать, но свет замерцал, выровнялся, а на стенах с обоями появились такие трещины, что они порвали полотнища. Я вырывала ручку ещё сильнее, поддаваясь панике. Сквозь шум в ушах я слышала, как Трис препирался с Вельтоном и говорил, что тот должен вывести Зарину и Пулю, что они должны торопиться, и Геле и Нилом где‑то на этаже… Пуля кричала "Господи!", а Трис орал, что справится сам.

– Её зажало! – Поняла я. – Стена осела, здесь на косяке трещина! Тристан!

Снова был шум, Трис ударился в дверь, вслед за этим гул повторился, и меня засыпало белой крошкой с потолка. Скрежет был тяжёлый, как стон. Он вдруг хлопнул эхом, раскатистым, как гром, запертый и вырвавшийся, и пол, стены, всё вокруг закачало вибрацией. Дрожь была такой сильной, что я присела, чтобы не упасть. Или ноги сами подкосились от страха.

– Гретт, отойди от двери!

Я попятилась, пытаясь дышать ровнее и унять страх, но меня колотило так, что не могла поймать равновесие и стояла, только опираясь на книги. В воздухе было столько меловой пыли, что свет показался молочным. Дверь стояла намертво, удары в неё сливались с гулом. Закашлявшись, я заорала насколько было силы:

– Иди вниз!!!

Если оно рухнет, то сразу, и счёт шёл на мгновения. Сколько времени он потратит на то, чтобы освободить меня, даже если у него это получится, мы можем не успеть выбраться. А если сейчас, то ещё был шанс.

– Тристан, уходи отсюда! Уходи отсюда!!!

Мне казалось, что моя каморка сузилась и уменьшилась ещё больше. Было жутко осознавать, что вот – вот эта каменная коробочка сомнётся и раздавит тебя. Ловушка, настоящая ловушка, – и сколько я не металась, натыкаясь на хлам, я чувствовала всё меньше пространства и воздуха. Вся моя одежда мгновенно прилипла ко мне.

Тристан был здесь, – я различила его кашель, и, приструнив свой собственный страх, я ужаснулась того, что он меня не послушал. Когда я закричала, он перестал вышибать дверь. Но он не ушёл.

– Спу… с… кайся… вниз!!! – голос меня подводил и срывался.

Свет стал снова мерцать и потрескивать. Если я окажусь в темноте, я сойду с ума прежде, чем погибну.

– Отойди от двери! – донеслось как издалека, через слои ваты, – назад!

И опять этот жалобный тяжёлый стон сквозь стены, шершавые звуки, дрожь, отдающая в ноги через пол. И через секунду что‑то взорвалось треском, визгом и металлическим звоном. Я не могла понять, что случилось, как взрыв повторился с теми же звуками.

– Сюда!

Я вскинула голову и увидела, что Трис пробил дверное полотнище, в щепки разнеся верхнюю панель. Плакали и металлически звенели разбитые напольные часы – ратуша. Они послужили тараном, и в два удара проделали дыру. Я кинулась к протянутым рукам, как окончательно погас свет. Трис вытаскивал меня уже в темноте, я ранилась о что‑то острое животом и ногами, но боль была гораздо слабее страха, и я, не обращая на неё внимания, старалась скорее выбраться. У Триса были холодные руки, я чувствовала только их, не видя самого Тристана, и слышала тяжёлое дыхание.

Как мы могли выбраться сейчас? На голову слоями спадало что‑то, лопалось стекло, свет не проникал из‑за плотных штор, и темнота была сплошной и липкой. Трис не дал мне выпрямиться, он навалился мне на спину, пригибая ладонью голову, а другой рукой, обхватив поперёк живота, повлёк меня куда‑то быстро и уверенно. То он, то я натыкались на вещи и останавливались на доли секунды, но потом он опять вёл меня или тащил почти волоком, если я запиналась и сбивалась, не успевая за ним на полусогнутых ногах. Сверху падало уже что‑то тяжёлое. Мне казалось, что мы двигались быстро, но комната не кончалась, и лестницы всё не было. С каждым мгновением я ожидала, что пол уйдёт вниз, откроется бездна и один удар всё поглотит. Я вцепилась в руку Триса с такой силой, будто он единственный кто мог удержать меня. Я понимала, что мы упадём вместе, но в то же время хваталась за него, не понимая этого.

Пол ещё был на месте, а потолок уже нет. Позади нас обвалилось. Я оглохла и задохнулась. Мне так хотелось вскинуть голову, словно вынырнуть из воды к воздуху, но Трис тоже кашлял, воздуха не было нигде, и он не дал мне вскинуться, железно держа мою голову и спину под собой. Я чувствовала, как осколки бьют по ногам, впиваясь в кожу мелкими крошками.

– Сюда…

Ударившись обо что‑то твёрдое боком, я оказалась на коленях. Трис втолкнул меня в тесное пространство.

– Сожмись… закройся руками…

Он больше не давил сверху, мне казалось, что он меня отпускает и исчезает куда‑то. Это было страшнее всего, я не разжимала его запястья и пыталась выбраться обратно.

И опять грохот… Мощные удары пришлись по этому укрытию. Тристан вывернул руку, с силой вжал меня в глубину, и не исчез. Он закрывал меня теперь со стороны, зажав между собой и гладкой стенкой. В темноте, глубоко дыша густой пылью, я сделала так, как он сказал – скрючилась, поджав ноги и обхватив голову. Пол дрожал. Ничего не спасёт, если Здание рухнет полностью. Если крыша, то может быть… но даже надежды не оставалось, – мы умрём под руинами.

Я заорала, почувствовав приступ тошноты от невесомости. Уже ничего не слыша, только телом осознавала, что вокруг чудовищная сила всё сминает. Мы падали. Вниз. И в сторону. Стенка наехала на меня, пол накренился. Тристан, держась за что‑то, не дал мне выпасть…

И снова грохот, и приступ ужаса от невесомости. Мне разрывало лёгкие от удушья и горло от жжения. Мы переворачивались или только скользили – я не знала, я знала, что всё дрожит, скользит, шевелится и летит вниз. За секунды всё замирало, давая передышку в крике, а потом снова и снова рывки падения, и холод в голове, пронзающий мозг и отдающийся всему телу по позвоночнику.

Я готовилась к последнему удару, к тому, что сомнёт и раздавит. Но один из лёгких толчков оказался последним, после которого всё затихло вместе с шумом. Дыша полной грудью, вскоре, стала понимать, что звук моего дыхания и хриплого дыхания Триса – единственные здесь, что обрушение остановилось, и мы довольно прочно застряли в маленьком и крепком пространстве своего укрытия.

– Живая? – прошептал он.

– Да… а ты цел?

– Да, всё хорошо. Не шевелись, не делай резких движений…

– Ладно.

Какое‑то время мы дышали и не двигались. Звуков извне никаких не доносилось, было тихо.

– Хорошо, если остальные успели выбраться, и никто не пошёл обратно за нами… Не бойся, Гретт, даже если мы глубоко, нас вытащат.

– Где мы?

– Под столом Вельтона…

Настоящий крейсер, сделанный из цельного дуба. Ничего прочнее невозможно было и представить.

– Мы бы всё равно не успели спуститься?

– Нет. Дыши ровнее, Гретт, успокойся, – Тристан сам следовал своему совету, и его дыхание уже не было таким громким. – И помолчим. Поэкономим воздух.

Судя по звукам, Трис ощупывал со своей стороны пространство, которое было – его тело сдвинулось от меня, он переместился, и я смогла лечь на бок, отдыхая от навалившегося напряжения. Мне показалось на миг, что я слышу далёкие голоса, и ещё через мгновение я уверилась, что это был не обман – снаружи кричали. Я хотела заорать, что мы здесь, но Трис, как угадал моё намерение:

– Подожди… никаких громких звуков… я должен проверить.

Что проверить? Он на ощупь продвигался куда‑то, очень медленно. А я ждала под столом до тех пор, пока не услышала шёпот:

– Гретт, сюда. Только потихоньку…

Я выползла, нашарив над головой подобие потолка. То ли перекрытие, то ли ещё что‑то подпирало под углом стол. Создался похожий на треугольник тоннель, ведущий в стороны. В продвижении слева воздух казался чуть свежее, чем прежде, и голоса слышались громче. Меня уже захлёстывала радость, – это значило, что мы в двух шагах от свободы. Мы выжили, и сейчас выберемся!

Тристан впереди меня ударил по металлу и оттолкнул лист, засыпанный побитой кирпичной кладкой. К нам ворвался воздух и туча пыли. Он вылез первым, помог мне.

– Мы здесь!

Высота была этажа на три, и мы стояли на краю самой верхушки руин. И прекрасное звёздное небо было над головой.

Нил карабкался к нам, и ещё ниже был виден следующий за ним Вельтон.

Все были живы. Пуля и Зарина, в слезах, щупали нас, когда мы спустились. У подножия бывшего Здания мы все шестеро приходили в себя, и только Геле, стоящая немного в сторонке, повторяла:

– Здание никому не могло причинить вреда, уж я‑то знаю.

В её сухих руках покоился старый цветочный горшок. Я не стала говорить, что если бы не стол Вельтона, нас бы это Здание сплющило в лепёшку. Нил рассказывал, что всё началось сразу же, как они с Геле вынесли за порог этот засохший сорняк, и "чёртова старуха", как он резко выразился, не пустила его обратно. Она не держала его, но Нил объяснял, что не мог даже подступиться к входной двери, – его отшвыривало на несколько метров. И остальные, когда появились, тоже не могли – Вельтон рвался за Трисом и мной, чтобы помочь и нам выбраться.

– Оно не падало, оно складывалось! Первый этаж смялся, как бумажный, – быстро говорила Пуля, – потом второй! Мы убежали подальше… а оно сгибалось, как старик… стены складывались, будто в карточном домике.

– Мы думали, что вы погибли! – Зарина растирала мокрые щёки. – Боже мой, что же вы пережили!

– Здание не убило бы ни одного человека, – повторила Гелена, – даже если бы все мы там остались.

– Ну да…

– Я знаю!

Мы с Трисом были грязные и пораненные. У меня саднили ноги, он держался за плечо. Но всё было не так уж и плохо, врачей не требовалось, переломов не было. Несколько ушибов и нервное потрясение это ничто по сравнению с тем, чем всё могло кончиться.

Я всё же поверила словам Геле, и посмотрела в сторону погибшего Здания с теплотой и прощанием в мыслях. Больше нам сюда не вернуться никогда.

– Давайте по домам…

– Да, соберёмся завтра вместе где‑нибудь?

Мы договорились, что созвонимся. От провожатых мы с Трисом отказались, сказали, что всё нормально, и мы в состоянии добраться сами. Гелена отправилась с Нилом к его Дине, чтобы вызвать от неё такси до дома. Зарина и Пуля решили побыть вместе день, дома у каждой из них никого не было, а оставаться в одиночестве после такого не хотелось.

Глава 52.Вместе

Мы разошлись с пустынного Вишнёвого переулка каждый в свою сторону. Весь путь домой мы прошли пешком. Машин не было, поймать попутку не представлялось возможности, и мы добрались уже к половине пятого до квартиры, – молча и без сил.

Когда я вошла в прихожую, всё оказалось таким знакомым и привычным, что было даже странно вспоминать и верить в то, что ещё час назад пережила такой ужас. И только отражение в зеркале показывало мне пыльную серую фигуру с блуждающим взглядом. Тристан выглядел не лучше. Он сел у телефонной будки и закрыл глаза:

– Иди первая… а я с места не сдвинусь, пока не отдохну полчаса.

Я стянула сандалии, взяла полотенце, свою домашнюю одежду и отправилась в ванную. Подранное платье выкинула сразу, как и всё остальное. Смыла всю свою грязь и присохшую кровь, обработала ссадины перекисью. Горячая вода вернула мне полное ощущение жизни и я, не смотря на то, что чувствовала сильную усталость, вышла, как заново рождённая. Ушло даже нервное напряжение.

Пока Трис приводил себя в порядок, я выпила на кухне около литра кипячёной воды залпом, и подогрела всё молоко, что у нас было.

Тристан тоже вышел из ванны более живой, чем когда зашёл туда, и, пройдя босиком на кухню, сразу открыл морозилку.

– У нас лёд есть?

На его спине местами виднелись красные синяки, и больше всего заплывало правое плечо.

– Садись, я сейчас достану.

Высыпав кубики в целлофановый пакет, я завернула его в тонкое кухонное полотенце и отдала ему. Он приложил компресс к плечу и блаженно охнул.

– Пить хочешь?

– Я из под крана уже напился. Ты как сама?

– Всё в норме, – я улыбнулась. – Ты мне жизнь спас…

– Здание не причинило бы никому вреда, – повторил он слова Гелены и тоже заулыбался.

– Я в это верю только на половину. Развернись, я тебе на спину тоже приложу что‑нибудь холодное.

Он послушался. Больше часа мы сидели на кухне. Есть не хотелось, только перед тем, как лечь спать, я напилась ещё вволю горячего молока, а Трис сделал только пару глотков. Лёд растаял. За окном стало солнечно и разгоралось тёплое летнее утро.

Но в комнате, разложив кресло, я не могла заснуть так быстро, как хотелось. Оказалось, что как только закрывались глаза, меня сдавливало по бокам, и я распахивала их в испуге от возникшего ощущения темноты и возвращающегося воспоминания тесного трясущегося пространства под столом. Я нервно вздрагивала, и ложилась ничком, глядя в высокий потолок, на балки, и боялась – что он вдруг опустится на меня.

Не выдержав этого, я встала и постучалась к Трису.

– Можно к тебе? – открыв дверь, я увидела, что он не спал, лежал на диване, не расстилая постели, а только кинув подушку под голову. – Я не могу там одна.

– Зачем ты спрашиваешь?

Устроившись между ним и диванной спинкой, я без всякой неловкости обняла его, положив голову на здоровое плечо, и тут же спокойно и быстро заснула.

Разбудил нас телефонный звонок. Я лениво подняла голову, а Трис пробурчал: «Пускай звонит», и я с ним согласилась, вернув голову на прежнее место. Проспали мы долго, часы на столике показывали начало четвёртого, – приблизительно то время, когда только следовало ложиться. Звонки были долгими, но потом, когда они смолкли, никто не перезванивал.

Сон прошёл, а вставать не хотелось. Тристан чуть потянулся и пошевелил затёкшим плечом, и я сдвинулась повыше под самый его подбородок. Если бы я могла не вытянуться на диване, а свернуться калачиком, я бы так и сделала, и ещё теснее прижалась бы к нему куда‑нибудь под бок в поисках тепла и защиты. Именно так я себя и чувствовала в эти минуты – хрупкой, но защищённой от всего на свете, даже если бы мир вокруг рушился, как ночью. Он вытащил меня из каморки, закрыл собой от камней, он не растерялся, зная, что делать, и смог уберечь меня, спрятав в укрытие. Глупо было кричать, чтобы он спускался вниз, бросив меня и спасая свою жизнь, – Тристан меня не оставит никогда. Как и я его. Я бы тоже без него не ушла, хоть бы Здание рухнуло и погребло нас обоих.

– Цветы жалко… столько цветов.

– Я тебе ещё подарю, – сонно ответил Трис, – хоть завтра.

– Завтра не надо. Трис?

– М?

– Расскажи мне про здание, которое чертишь. Это и есть твой личный проект, о котором ты мне говорил однажды?

– Да.

– Какое оно?

– Похожее на то, что уже было… столько же этажей, один подъезд, только для агентства я бы выделил чердак с окнами. Мне бы хотелось, чтобы оно выглядело старинным, в стиль позапрошлого века. Только что об этом говорить…

– Ты уже вычертил фасад?

– Я всё закончил, проект готов. Хочешь посмотреть?

– Да, но только не сейчас, – он дёрнулся, собираясь встать с дивана, а я дёрнулась, задержав его, – я очень хочу посмотреть, но потом. Так хорошо. Давай ещё полежим.

Если бы я захотела, то могла бы поцеловать Триса в шею, стоило мне только чуть повернуть голову. Он был так близко, что не нужно было преодолевать никаких расстояний. Он был ближе некуда. Но это была не та минута, когда хотелось поцелуя и ласки, хоть и с другой стороны ничто не мешало мне наслаждаться ощущением прикосновения к его телу. Это была та минута, когда мне не хотелось терять чувство защищённости им. Моё сердце билось тремя словами: "Ты меня уберёг". Этим я была переполнена.

Тристан остался на месте, и через какое‑то время взял меня за руку, которая в мирно покоилась у него на груди. Вернее, не взял, а коснулся пальцами. Я не видела его лица, и не могла понять – отрешённое это касание или, наоборот, сосредоточенное? Он задумался о чём‑то, непроизвольно тронув за руку? Или нарочно водил пальцами по тыльной стороне ладони, включая в своё исследование и тонкое запястье. И всё было таким, каким было – те же старые царапинки, та же сухая кожа, те же коротко обстриженные ногти, не знавшие маникюра. В моей руке не было ничего красивого, за исключением, может быть, тонкости. Но в остальном даже я видела, что это сухая, угловатая кисть, шершавая и жёсткая, привыкшая к тому, что за ней совершенно не ухаживали, но часто окунали в глину, тёрли мелом и красящими пигментами, подставляли ненарочно под нож, занозы, украшали маленькими мозолями и не страшились испачкать в едком клее.

Конечно, мои руки были чистыми, но налёт их работы оставался с ними той самой явной не холёностью и жёсткостью. Тристан говорил мне, что никогда всерьёз не упрекал меня за это. И я даже помнила, как он целовал мои пальцы, перепачканные глиной… а я? Так странно всё сошлось, что теперь моя ладонь лежала на обнажённой груди Триса, в то время как когда‑то я, ничуть не шутя, просила всякий раз одевать рубашку, если он ходил полуголый. И сейчас же, тоже ничуть не шутя, я бы провела по ней пальцами, с нежностью и любовью, даже коснулась губами, – мне этого хотелось. Но так было бы через край, потому что подобная ласка слишком чувственна, – а я сейчас парила в невесомости от счастья более душевного, чем физического.

"Ты меня уберёг" – всё тем же билось сердце, и я даже закрыла глаза.

– Я не хочу, чтобы ты становился кем‑то другим… это несправедливо. – Я подумала о новом Здании и возрождённом агентстве. – Мне нравятся твои мечты.

– Ты всех не знаешь…

– Ну и что. За то я знаю тебя. Разве они так уж и плохи?

– Нет, – он хмыкнул, – я не поэтому так сказал.

Опять раздался телефонный звонок.

– Сегодня какой день недели?

– Четверг, кажется…

– Кому мы понадобились? Ты уже не работаешь, я в отпуске. Может, это родители?

Нехотя поднявшись, я ушла в прихожую и сняла трубку.

Это звонила Геле. Она настойчивым и бодрым голос сообщила мне, что собирает всё агентство у себя через час, чтобы устроить почившему Зданию поминки. Будут все, так что отговоры не принимаются.

Как только я закончила разговор, Трис появился рядом.

– Гелена Зданию поминки устроила. Сказала, что всех обзвонила уже, явка обязательна.

– Тогда поехали.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю