355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Ксения Татьмянина » Связующие нити (СИ) » Текст книги (страница 4)
Связующие нити (СИ)
  • Текст добавлен: 5 октября 2016, 02:07

Текст книги "Связующие нити (СИ)"


Автор книги: Ксения Татьмянина



сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 25 страниц)

Глава 10.Поиски

– Да, но куда это годится? – шептал Вельтон.

– Ой, да кончай, не верю я, что всё так и было. Слушать противно, – в тон ему отвечала Зарина и, подтверждая свои слова, вернулась к своему столу.

Вельтон сегодня затравил уж совсем необычную историю о том, как когда‑то он, будучи в походе, пошёл в сосновую рощу хворост собирать. Там его град настиг, пришлось под ветками очень старой и раскидистой сосны прятаться, а сверху вдруг женский смех раздался. Поднял Вельтон голову и увидел, что на нижних ветвях черноволосая девушка сидит, и рукой его манит… что дальше было, ему рассказать не удалось. Слушательница ушла, да и другие оставшиеся в холле, повернули головы, как один в сторону второй каморки. Там стихли звуки печатной машинки.

Работала Пуля. Летописец. Наши с ней должности в агентстве были схожи, только я рисовала, а она писала, подчиняясь воспоминаниям того, кто обратился к нам за помощью. Ещё минуту спустя она и Анна вышли, и у Пули в руках рулончиком скрутились несколько печатных листов.

– Спасибо…

Вельтон помог Анне одеть пальто и вызвался проводить до парадной, чтобы не так было страшно по тёмной лестнице спускаться. А когда вернулся, на столе у него уже лежали и мои рисунки, и история самой Анны, осталось только всё подшить к одной папочке и передавать Сыщику.

– Ну? И где же Тристан со своим обещанным другом? – воззрился на меня Архивариус, хотя я не раз уже за сегодняшнюю ночь успела повторить, что придут они, как только поговорят.

– Завтра уже нужно идти на поиски, завтра. Анне я сказал, чтобы приходила через два дня. Должны успеть.

Через полчаса, закончив составлять папку с историей Анны, Вельтон пытался возобновить рассказ своей истории, но Зарина и я попросили его прочитать какой‑нибудь отрывок из напечатанного Пулей. Вельтон пообещал, что больше никогда и рта не раскроет, и мы его ещё вспомним, когда придет время сидеть по ночам без дела и слушать скучную старую радио волну.

– "В больничной палате все железные сетки кровати были жутко скрипучими, и потому вскоре мы придумали игру…"… О – о-о! Добрый вечер!

Незнакомец возник в дверях, и за ним замаячила более высокая фигура Тристана. Мужчина поздоровался, а Трис представил:

– Знакомьтесь, – Нил. Мой старый друг и, возможно, наш новый коллега по цеху.

– Очень приятно.

Пока знакомились, я придирчиво всматривалась в новенького, пытаясь проверить свою проницательность и с ходу определить, – Сыщик он или нет. Русоволосый, подтянутый, с открытым лицом. На первый взгляд, ровесник Триса, но впечатление создавал более моложавое, наверное, из‑за молодёжного стиля одежды и какой‑то беззаботности и веселости в улыбке. Стрижка короткая, еле заметное колечко серьги в ухе, байковая рубашка на выпуск подолом торчит из под куртки. Мне Нил понравился. Его ничего не смутило здесь, – Вельтону он пожал руку, дамам, в том числе и мне, тоже, только ладонь обхватив двумя руками.

– Ну, всё, теперь я верю, что наш завсегдатай чертёжник женился. Решил, что пока собственными глазами супругу не увижу, верить не стану.

– Это почему?

– Трис такой, может и разыграть.

– А про то, чем мы в агентстве занимаемся, ты поверил ему сразу?

– Не сразу, – честно признался тот и присел на диван, – но когда стал объяснять, я понял, что это слишком обоснованно и не смешно для розыгрыша. Попробовать бы поработать.

– Самое время, – Вельтон подал ему папку, – прямо сейчас и попробуешь. Только если что, пойми, – не получится у тебя, значит не судьба соратником стать. Собеседование и испытательный срок тебе не мы устраиваем, а дело.

– Ну, так, а что надо? Я готов.

– Прочти для начала.

Пуля по – тихому перебралась в большое кресло к Зарине, и за разворотом журнала они скрывали никому не слышное обсуждение гостя. Трис сел за свой стол, но через минуту подкатил ко мне:

– Анна уже приходила?

– Да, ты же видишь, что пулина рукопись готова. Хотел её повидать?

– Да, хотел посмотреть с каким лицом она выйдет от Летописца.

Мы разговаривали в полголоса, чтобы не мешать чтению.

– Зачем?

– Мне показалось на какое‑то время, что Зарина ошиблась. Когда я тогда провожал Анну, она слишком легко разговаривала, и была весела. Будто и знать забыла о цели визита. А не мне тебе рассказывать какими сюда люди приходят, и как они ждут исхода. Судьба на кону, счастье, все мысли в одной надежде, а Анна пересказывала мне все шутки, которые успела услышать на своей встрече.

– Может, это она так реагирует? Защитная реакция.

Трис плечом повёл, а я нехорошо позлорадствовала в адрес Анны.

– Занятная история…

– Трис, проводишь новичка? – предложил Вельтон.

– Конечно.

– Можно мне с вами, – я вцепилась в руку Тристана, пока он не поднялся, – мешать не буду.

– Пошли.

За дверью, оказавшись в темноте, Нил нервозно хохотнул.

– Жутко у вас, ребята. Куда идти, на какой этаж?

– Кто бы знал… это и есть твоя работа.

– Найди её дверь.

– А зачем тогда меня провожать?

– Чтобы ты себе здесь шею не свернул. Учти, кое – где перила иногда пропадают и всякие предметы под ноги кидаются.

– Кидаются?

– Я тебя в такие детали не посвящал, чтобы ты не струсил раньше времени.

– Я струсил?

И в финале этого разговора двух друзей я расслышала мальчишеский отголосок подначивания. В результате Нил практически на ощупь стал спускаться вниз.

– Когда сюда поднимались, казалось, что светлее.

– Это потому что мы с улицы зашли, а теперь со света, – насмешливо пояснял Трис. – Ладно, давай серьёзно. Нужна дверь, за которой живёт эта девушка.

– Кто бы мне ещё два дня назад сказал про такое…

– Каждый из нас так думал.

Мы следовали за ним, и перестали ему мешать. Да и Нил перестал подавать голос, сосредоточившись на своей цели. Слава богу, что он положительно подошёл к этому с первой минуты, ничего не высмеивая и не говоря, – хорошо, я понял, в чем вы меня накололи. Сколько было шансов, что он человек именно такого склада, чтобы справиться с работой?

На втором этаже Нил подал голос:

– Не уверен, но здесь должно быть.

– Почему?

Кусок площадки освещала луна, в разбитое окно задувал весенний прохладный ветер. Дверь, на которую было указано, подпирала картонная коробка, а поверхность вся сплошь была в трещинах и облупившейся краске. Номера квартиры видно не было, только колокольчик.

– Да здесь рядом на стене нацарапано "Маки", – лучшая группа!".

– Где связь?

– Я в деле прочитал, что однажды они ночью пели шёпотом хит того времени "Ветер с моря", а его исполнял дуэт Маки. Если не это, то не знаю что.

А может он и талант…

Тристан довольно хмыкнул:

– Тогда стоит рискнуть. Если квартира та, то вопрос работать здесь или нет, остается только в твоём желании. Давай папку.

Нил отдал. Язычок колокольчика здесь был оборван, так что Трис спросил:

– Грэтт, стучимся?

Я набрала побольше воздуха в лёгкие, выдохнула и сказала:

– Конечно.

Три коротких удара в деревянную высокую дверь, как над нами постепенно набрал силу свет подъездного фонаря, проём двери уменьшился и обтянулся клеёнкой, посередине которой на уровне глаз возникла железная табличка с номером квартиры "176". Нил моргал не только от внезапно возникшего света, но и от подобных перемен.

– Кто?

– Здравствуйте, мы из агентства "Сожжённый мост". Это вы Ирен?

– Да. А что надо?

Обладательница голоса открывать не спешила. В нашем Здании была глубокая ночь, но у неё это могло быть какое угодно дневное время в диапазоне недели, с единственным условием присутствия дома.

– Когда вам было тринадцать, – продолжал Трис, – вы лежали в больнице с бронхитом. Там вы познакомились с Анной, помните? Вы ещё придумали игру про сказочных докторов…

Несколько секунд тишины, но потом замок щёлкнул, и в проёме возникло удивлённое лицо.

– Теперь она разыскивает вас. Можно поговорить?

– Она меня? – недоумение возросло, но женщина открыла дверь полностью и пропустила нас в коридор.

Через кухню и зал прихожая освещалась дневным светом, а Ирен сама была в домашнем халате, длинных шерстяных чулках и тапках. Кажется, в квартире больше никого не было, и было воскресение. Телевизор иногда доносил вспышки аплодисментов и характерные звуки какого‑то знакомого шоу.

– Значит, вы помните о ком идёт речь?

– Да, смутно, но это очень давно было, – она напрягла память, – лет двадцать…

– Это вам.

Трис отдал ей дело, и мы, столпотворившись вчетвером на маленьком пространстве, ждали либо приглашения, либо выдворения вон. Ирен открыла папку с середины, пробежалась глазами, перевернула до иллюстрации, потом приложила кончики пальцев к губам и проговорила: "невероятно".

– Проходите, – махнула в сторону зала рукой.

Квартира однокомнатная, ухоженная. На журнальном столике возле кресла стояла чашка кофе и газета с программой на выходные. В углу недовольно зачирикал маленький попугай и стал метаться по клетке. Таким количеством к ней друзья не ходят, подумала я, и окинула взглядом ряд плюшевых игрушек на верхушке книжного шкафа.

– Нам нужно только знать, хотите ли вы восстановить отношения?

– Да, я думала тогда, что мы подружимся… а как же вы меня нашли?

– Нашли.

– А как вы это сделали? Это же я! – она показала мне тот рисунок, где я нарисовала их перед зеркалом.

– Это секрет фирмы. Вы подумайте и ответьте, только да или нет.

– А ведь я помню, что её Анька зовут. Чудеса. А что это она вдруг обо всей этой истории вспомнила? Да ещё сейчас, когда четвёртый десяток пошёл?

– Значит, вы не хотите?

– Почему, забавно, – она снова склонила голову к папке и стала читать урывками, – больно скоро переворачивала страницы. – Забавно.

– Вы часто вспоминали о том времени? Жалели когда‑нибудь, что не вышло из вас подруг?

– Странно, что вы именно так спрашиваете… Я детство очень редко вспоминаю, почти никогда. Но знаете, было пару раз так, что я вспоминала больницу, и Аньку эту вспоминала. Но если честно, вы думаете что мы, две взрослые тётки, подружимся по старой памяти?

– Всё зависит от того, хотите ли вы, чтобы тогда всё пошло иначе?

– Я подумаю.

– Мы подождём.

– Я хотела несколько дней подумать. Срочно что ли?

Тристан очень мягко ей улыбнулся:

– Люди быстро чувствуют, осталась между ними связующая нить, или нет. И вы тоже уже почувствовали.

Во взгляде Ирен и в том жесте, с каким она захлопнула и приобняла папку, проскользнуло нечто решительное.

– Хорошо. Пусть приходит в гости.

– Это мы должны забрать.

Конечно, Анна никуда не придёт. И не вышло бы у них подружиться, встреться они действительно спустя столько времени. Всё чудо Здания и всё чудо нашей работы заключалось в том, что мы могли возвращать тот единственный момент из прошлого, когда кто‑то сделал что‑то не так.

– До свидания.

С щелчком закрывающегося замка, темнота подъезда рухнула сверху лавиной и мы вновь оказались там, откуда пришли. На втором этаже, на захламленном лестничном марше. Ни коробки, ни надписи. И на самом деле за этой дверью была заброшенная пустая квартира с несколькими высокими комнатами и заколоченными окнами, где никто не жил, кроме пыли и брошенной мебели.

Нил негромко помянул святых. Принял боевое крещение, что называется.

– Эта твоя работа и есть. Только в следующий раз всё придётся делать одному и разговаривать с человеком тоже тет – а-тет. А как только с десяток случаев наберётся, научишься уже и без ответов разбираться, – хочет ли человек "реставрировать мост" или нет, и жива ли связующая ниточка.

– Ну, ты и втянул меня, дружище, в историю… – в голосе Нила мешалось удивление, восхищение и боязнь.

– Привыкнет, вот увидишь, – Трис шепнул мне это прямо в ухо, – я в нём не ошибся.

Глава 11.Строитель

Был уже конец марта, а дело мы всё никак закрыть не могли. Переживали за Сыщика, а загвоздка вышла с Тристаном. И Вельтон, и Зарина и Пуля недоумевали, почему же наш Строитель медлит, когда столь очевиден тот самый пункт, после которого люди разошлись раз и навсегда.

– Ты уже сколько раз подряд эту историю читаешь, а? – возмущался Вельтон. – Нет там ничего другого, кроме телефонного звонка!

Половина нашего агентства была на стороне того, что работать нужно именно с тем самым случаем, когда Ирен позвонила Анне и разговаривала с ней про шоколадки. Вторая половина не примыкала к первой по разным причинам, – сам Трис нутром чуял подвох и выискивал что‑то, что ему мешало. Нил придерживался нейтралитета, потому что, как новичок, только вникал в специфику нашей работы и не решался делать выводы, а я поддерживала Тристана, потому что была в нем уверена. Он никогда ничего просто так не говорил.

На реплику Вельтона Трис не отреагировал. Сидел за своим столом, застряв на одной странице и молчал, целиком и полностью погружённый в размышления. Видя, что убеждать его бесполезно, Вельтон посмотрел на часы и вздохнул:

– Чуть не забыл… Нил, я тебе сегодня дежурство поставил первый раз. Через десять минут у нас обеденный перерыв, так что вперёд.

Тот не возражал, даже за дело взялся с энтузиазмом, – записывая гастрономические пожелания, ретиво присел на край стола у Пули и Зарины, детально опросил Архивариуса, получил недовольную молчаливую отмашку от Триса, и на финише оказался у моего стола.

– Один апельсин, – я загнула палец…

– Давай сходим вместе, а то я дороги не знаю.

– Заблудиться боишься?

– С тобой получится быстрее. И мне веселей.

– Первый и последний раз.

Ночь с воскресения на понедельник, двадцать третье марта, а погода как в апреле. Совсем тёплая. Правда, синоптики обещали возвращение циклонов. С этого Нил начал беседу, когда мы вышли на улицу и двинулись по направлению к круглосуточному магазину.

– Как тебе здесь, не жалеешь?

– Нет. Я всегда готов к приключениям.

– Большая часть времени в агентстве проходит в ожидании. Мы сидим в комнате наверху и ждём появления посетителя. Бывает, в течение недель.

– Хорошая у вас компания. У Вельтона не кончаются истории. Но я готов, как очень храбрый человек, терпеть даже скуку.

Я для порядка порасспрашивала его о том, откуда он приехал и нашёл ли работу, а Нил умудрился уклончиво ответить и сменить тему.

– А что Трис тянет?

– Он работает.

– Всегда так?

– На моей истории впервые.

– А давно ты в агентстве?

– Не очень, – отчего‑то мне тоже захотелось отвечать уклончиво.

– Здесь познакомились?

– Нет.

– А где?

Я хмыкнула. Историю нашего знакомства никто не знал, ни я, ни Трис, не сговариваясь, ни с кем деталями не делились, предпочитая отвечать "на улице", а если вопрос звучал "кто вас познакомил?", отвечали "никто". Я человек не суеверный, но внутренне мне хотелось свой счастливый случай уберечь от любых комментариев. Так, словно если про него прознают, то растащат по кусочкам, разберут на составные, и не останется никакого волшебства и необычайности дождливого летнего дня. Это семейная тайна.

– На улице.

– Как это?

– Очень просто. Ты дорогу запоминаешь? После этого дома нужно свернуть.

– Конечно, запоминаю.

В магазине работников агентства знали уже в лицо. Каждую ночь в строго определённый отрезок времени кто‑нибудь один обязательно появлялся в дверях, и говорил "Доброй ночи". Я пошла за апельсинами, предоставив Нилу самому ориентироваться в отделах для закупки всего, что он записал на листочке. Мы встретились на кассе, пошли обратно в агентство, и я спросила:

– Нил, а Трис изменился со времён студенчества?

– Постарел, конечно.

– А что это значит?

– Стал более скучным… хотя сейчас я вижу, что многие его воздушные замки оказались действительностью. Я бы никогда не поверил, что сам буду в этом участвовать, во всём этом паранормальном явлении вашего Здания.

– Ты хочешь сказать, – я даже сбавила шаг, чтобы мы не слишком быстро вернулись, и я смогла бы расспросить его, – он уже тогда говорил об агентстве?

– Нет, – Нил качнул пакетом с продуктами и выдержал паузу, вспоминая, – я не скажу дословно, что он говорил в те времена, когда мы сидели на скучных парах, но общий смысл сводился к тому, что он хотел чуда. Это сейчас звучит по – детски, но его словами это выглядело не так, это было серьёзно… но не научно обоснованно и не религиозно, а как‑то…

Нил не нашёл слов для продолжения, только покрутил пальцами в воздухе.

– Я потому и поверил ему про "Сожжённый мост", он когда мне стал объяснять об этой работе, это было по – настоящему и нешуточно. И тогда он мне про чудеса объяснял точно так же. Никогда не подумаешь, что это бредни или ребячество. Или безумие. Я не поверил сразу лишь про одно, – что он теперь женат.

– Он говорил, что никогда не женится?

– Не то чтобы. Трис был и, наверное, остался идеалистом, и слишком привередничал. Он никогда не предъявлял никаких требований девушкам вообще, но я знаю, что рядом с собой он мог видеть только идеал. Так что ты, Гретт, совершенство!

– Как же.

Прекрасная мы пара – он идеальный мужчина, а я, выходит, идеальная женщина. Я‑то знала, что женился он на мне вовсе не из‑за того, что решил, будто нашёл идеал, а совсем по другой причине. Мне стало грустно, и то, что Нил стал рассказывать ещё об их общем студенческом прошлом, я уже пропускала мимо ушей.

Мы с Трисом условились об одной вещи, – если кто‑то из нас полюбит и захочет создать настоящую семью с другим человеком, то мы отпустим друг друга. Мы останемся друзьями, конечно, как прежде. Сейчас мне стало тревожно от представления, что вдруг это произойдет, – Трис найдет леди безупречность, полюбит её и навсегда меня оставит. Он станет делить себя между мной и ей, между дружбой и любовью, и есть уверенность, что доля, выпадающая мне, будет очень и очень маленькой. Неизмеримой с тем, что сейчас Трис принадлежит только мне. Даже когда у него были небольшие увлечения, я знала, что это не грозит нам разлукой. Я знаю, в моём чувстве было что‑то ненормальное на посторонний взгляд, но сердцу не прикажешь. Так же и он понимал, что я привязана к нему. Это было родство такого рода, такая привязанность, что я обретала веру в единство. Духовное единство. Созданное где‑то не на земле ещё до нашего рождения. За оставшиеся минуты до возвращения, я успела решить, что Трису идеала никогда не сыскать, а значит, мне можно не волноваться.

За обеденным перерывом все, жуя, заняли себя разговорами. Пуля с Зариной, Вельтон расспрашивал Нила, а я подсела поближе к Тристану и протянула ему очищенный апельсин. От его аромата у любого бы слюнки потекли, а он отмахнулся:

– Не хочу.

– Ищешь ответ?

– Вот – вот поймаю. Кажется, что разгадаю, а эта истина уходит у меня из рук, как приятный сон от памяти. Я не могу здесь сосредоточиться, – он окинул комнату раздражённым взглядом, – мне нужна тишина.

– Но ты не можешь уйти с этим из Здания. И ты не можешь войти ни в одну из пустующих квартир, ты же знаешь.

– И попросить помолчать всех тоже не могу.

– Иди в мою каморку.

– Там всё твое, для Реставратора.

– А ты попробуй.

– У меня путаются мысли, Гретт. Логикой я вижу очевидный поворот, – если бы этот телефонный разговор состоялся иначе, если бы эта Анна зацепилась за этот дурацкий повод с шоколадками, и сказала, что обязательно к ней приедет, или пригласила бы к себе, или просто договорились встретиться на улице, то всё бы наладилось. И дружба бы не прервалась. А внутри меня всё против этой логики.

– В чём сомнения? – тихо спросила я, стараясь своим разговором не привлекать внимания.

– Я просто вижу. Как Строитель вижу, что рухнет этот мост от первого на него шага, не выдержит. Словно он склеен из бумаги, всего лишь модель, видимость. Вся его схожесть с настоящим мостом из дерева лишь в том, что оба могут сгореть. А бумажный – сгореть моментально.

– Посиди у меня, в тишине. И съешь апельсин, – я опять сунула ему апельсин под самый нос, и Трис не удержался, неуклюже откусил прямо с руки, забрал оставшееся и пошёл в каморку.

Через пять минут прямо из‑за двери раздалось:

– Гретт, как это называется?!

В комнате все стихли, а я даже вжала голову в плечи, когда через мгновение из каморки Тристан выскочил с листом в руках.

– Как ты могла потерять это? Вот он, тот самый рисунок!

Все всполошились. Зарина и Пуля первыми подскочили к рисунку, чтобы посмотреть на изображение, Нил легко подлетел и заглянул через плечо Зарины, и только я с Вельтоном остались сидеть на своих местах. Я была ошеломлена.

– А что, что здесь такого?

Он повернул лист ко мне. Обе девочки были нарисованы стоящими в дверях палаты. Коридор освещён, а в палате уже не горел свет, так что оба силуэта получились по – разному. Ирен была освещена, а Анна вся как тень. Выражение лица у маленькой Ирен было грустное. Даже обиженное.

Никто ничего не понимал, как бы не смотрели.

– В чём смысл? – подал голос Нил, а Тристан неотрывно смотрел на меня укоризненными глазами.

– Этого не написано в тексте, – наконец произнес он, – потому что в словах "не помнить" правду легче.

Как я могла объяснить всем, что была сама не своя после своей работы. Мне выбил из равновесия отображённый Тристан, целующий эту Анну! Я и не помнила, как я отбирала настоящие рисунки от фальшивых и смутных воспоминаний, как могла ошибиться и пропустить один. Никогда прежде со мной не было таких ошибок и такой халатности.

– Ребята, простите.

– Объясни же нам!

Пуля не выдержала, взяла в руки уже сшитое дело и стала пролистывать, быстро пробегая глазами напечатанное.

– Рассказывай, Тристан!

– Она обидела её.

– Кто кого?

– Анна Ирен…

– И?

Он вдруг замолк и его взгляд уперся в стену. Меньше чем за секунду, я успела заметить, что он сделал новое открытие, и что он вновь в тупике. Но это не возвращение на круги своя, всё к тем же воротам, это какая‑то новая проблема. Никто другой этих перемен не увидел, все также вопросительно смотря то на него, то на рисунок, а сам Трис встряхнулся и очень спокойно произнёс:

– Мне нужно ещё подумать.

Вздох усталости и разочарования мягко потряс стены. Все разошлись за свои столы, а Тристан опять уткнулся в папку, аккуратно вложил иллюстрацию между листами и сделал вид, что углублённо читает. Я сидела с боку, я видела, что это обманка, – он был погружён в свои мысли. Как же мне было стыдно за свою невнимательность.

В работе агентства всё было сплетено из тончайших связей материального и чего‑то недоступного ни разуму, ни наукам. Игры со временем и с судьбой. Чем лучше раскрепостит человека Настройщик, тем легче он раскроется со мной, Реставратором, и с Летописцем. Сыщик по собранным материалом находит потерянного и определяет – есть ли ещё обоюдная связь. А Строитель, самый последний из звеньев, выстраивает утраченное. Одна моя такая потеря, всего лишь рисунок, на первый взгляд, могла обернуться провалом в лучшем случае, и катастрофой в худшем. Как если бы хирургу дали пациента с неправильным диагнозом, а он, доверившись показаниям в мед карте, анализам и утверждениям диагностов стал проводить операцию. А какой‑то олух проглядел аллергию на вводимый медикамент.

К Строителю всё это дело должно попасть таким, чтоб не было и соринки недосказанности или тайны. Только тогда он мог выстроить мост, – и изменить жизнь.

К концу рабочего дня я заметила, что он давно уже забыл, что на меня нужно сердиться. Он был полностью и целиком сосредоточен над новыми открывшимися обстоятельствами.

Мне так нетерпелось спросить, что же это за обстоятельства, что я мучительно переживала свои классы в мастерской. В этот раз я не стала экспериментировать с уроком, и работала по старой схеме анализа чужих произведений. Всем было скучно, мне самой было очень скучно.

Заехала к родителям, как всегда, потом к старой Гелене, и только потом домой. А Тристан ещё не вернулся.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю