Текст книги "Закрой глаза (СИ)"

Автор книги: Ксения Кононова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 35 страниц)

Женя вздыхает и спокойно произносит:

– Эта «хренотень» называется «утка» и поскольку ты сейчас не в состоянии…

– Да мне похер как она называется! Я хочу домой. Я ненавижу больницы и никогда в них не лежал. А это, – Макс яростно указывает куда-то под кровать, – просто высаживает меня!

– Смотри, что я принес. – Отвлекает его Женя, доставая темно-синюю чашку Макса и электрочайник. – Чай заварить?

Но это не срабатывает.

– Ты издеваешься? Я говорю, мне поссать нормально нельзя, а ты чай предлагаешь? – Не веря переспрашивает тот. На лице застывает выражение близкое к шоку.

– Макс, – терпеливо начинает Евгений, – тебе все равно никто не разрешит встать на ноги и бродить в поисках унитазов, так что выбора у тебя нет. Придется набраться мужества и совершить геройский подвиг – справлять естественные нужды не покидая кровати. – Женя видит, как Макс бесится, но в этом случае он ничем ему помочь не может. – Или ты вообще не будешь теперь есть и пить?

Нужно срочно его отвлечь, иначе сейчас будет еще один взрыв.

– Я вчера оставил твоему отцу адрес и номер палаты, так что, возможно, у тебя будет еще один посетитель.

– Я курить хочу.

Логичная реакция.

– И как ты себе это представляешь?

– Жень, у меня уже уши в трубочку свернулись несколько раз. Не знаю. Ну я ж тут все равно один лежу. Потом проветрим. Ну пожалуйста.

– Макс, я не курю. – Напоминает ему Женя. – Так что ничем тебе сейчас помочь не могу в любом случае.

У Макса становится такое выражение лица, будто его только что забросали камнями, а Женя бросил последний. Он откидывается на подушку и демонстративно накрывает глаза здоровой рукой.

– Хорошо. – Через какое-то время произносит Евгений. – Если ты откажешься от голодовки, переступишь через свое ущемленное мужское эго, и больше не будешь впадать в психоз по поводу «утки», я завтра принесу тебе сигареты.

Макс убирает руку и, подозрительно сощурив глаза, смотрит на Женю.

– Знаешь, как это называется?

– Знаю, шантаж. Но решать тебе. – Пожимает плечами Евгений, продолжая извлекать из пакета пачку чая, сахар и лимон.

Максим наблюдает за его действиями и, наконец, спрашивает:

– А какой чай?

– Заварить?

Макс несколько секунд колеблется, но все-таки кивает, и Женя подходит к умывальнику, набирая в чайник воду. Господи, каким же ребенком он иногда бывает. И как выяснилось, особо остро это проявляется в период болезни. А впереди еще целый месяц.

– Как там отец? – Немного успокоившись, спрашивает он. Очевидно все, что накопилось, мы уже успели выплеснуть.

– Ну, мне не с чем сравнивать, но, по-моему, на момент моего визита еще не пил.

– А дома вообще? Я имею в виду мусор, бутылки, толпа…

– Я ограничился только твоей комнатой, поэтому, что в других не видел. Хотя мне несколько раз настойчиво предлагали приобщиться к процессу и ремонт, конечно, не помешал бы.

– А толку? – Макс вздыхает, уставившись в потолок и легонько постукивая себя кулаком по лбу, будто решает какую-то сложнейшую задачу. – Мать откладывала на ремонт, все собирались сделать. А потом получилось, что эти деньги пошли на ее похороны и оплату за квартиру. Отец почти все пропивал, пока его не уволили. Да и потом тоже. Я деньги ныкал по всей квартире, а он рано или поздно находил и все спускал. В общем, я уже давно на это не реагирую. А теперь квартира наверняка в таверну превратится окончательно.

Женя мысленно делает несколько очередных пометок у себя в голове, ставит чайник на тумбочку и включает его. Решив сменить тему, чтобы Макс не зацикливался на проблемах, достает из другого пакета одежду.

– Хочешь переодеться? – Евгений бросает взгляд на синюю толстовку на молнии с одним продетым рукавом, вторая рука спрятана где-то в ее недрах.

– А что ты принес?

– Футболки, рубашку…

Макс замечает среди вещей пару своих боксеров и его опять пронизывает ощущение беспомощности и инвалидности. Отвратительное, раздражающее и заставляющее снова балансировать между злостью и депрессией.

– Макс?

– Нормально все. – Пересилив себя, бросает тот. – Только я сам не смогу…наверное…

– Давай помогу.

Макс расстегивает молнию и приподнимается, стягивая с себя толстовку и являя миру перебинтованную руку с пострадавшим плечом. И россыпи родинок. Женя был прав, их у Макса много, от совсем светлых и маленьких до пары темных и провоцирующих к несбыточным фантазиям. На миг Евгений вспоминает, как Макс спал на его плече, и он мог к нему прикоснуться так, как хотелось, сейчас же ему придется контролировать себя. Но отнюдь не бинты и родинки привлекают Женино внимание. Бицепс на правой руке Макса, которую он впервые видит без одежды, оплетает замысловатая вязь татуировки и для Жени это становится откровением.

– Я не знал, что у тебя есть татуировка. – Замечает он.

Макс поворачивает к нему голову, выпутываясь из рукава.

– А? Да. Две вообще-то. – Чуть рассеянно.

Зря он это сказал. Теперь либо остается поинтересоваться, где вторая, причем как бы невзначай, либо провести бессонную ночь, представляя ее местонахождение самому. Но Макс решает сжалиться.

– Вторая на спине. Показать? – Как всегда непосредственно.

Макс, что же ты делаешь, чудовище? Женю хватает только на кивок и чтобы удержать себя от желания облизнуть губы. Максим слегка поворачивается, но пространства для маневра у него не так много, поэтому Жене приходится подняться и подойти ближе.

На светлой коже спины между лопатками красуется какой-то иероглиф размером с большой палец. Перевязь мешает рассмотреть его полностью и Женя, пользуясь возможностью, слегка касается кожи Макса, проводя по ней подушечками пальцев и сдвигая повязку чуть в сторону.

Женя наклоняется ниже… Проводит кончиком носа по коже, вдыхая ее запах… Касается татуировки губами… Обрисовывает кончиком языка линии, слыша выдох Макса… Тот приглушенно стонет, а на его коже появляются миллионы крохотных мурашек и бисеринок пота…

– Красиво. – Женя чуть встряхивает головой, отгоняя свое слишком богатое воображение и ощущение тянущего огня внизу живота. – Что он значит? – Его голос звучит абсолютно невозмутимо, никак не выдавая тот узел возбуждения, образовавшийся внутри в ответ на картины в его голове.

– Это иероглиф ли. – Что-то неприятно колет Женю и ощущение разрушается. – Означает «удача».

– Ли? – Все-таки уточняет Евгений. – Для Полины делал?

Мышцы спины Макса слегка напрягаются, и Женя тянется за футболкой, чтобы отвлечься окончательно. Он никогда не думал, что татуировка способна на него так подействовать, но в сочетании с Максом на него так действует абсолютно все и отрицать это самому себе уже бессмысленно.

– Нет, так совпало. Но она считала, что в честь нее.

От Жени не укрывается тот факт, что о Полине Макс говорит в прошедшем времени. Евгений помогает продеть ему футболку через голову, натягивая поверх привязанной к телу левой руки, и тянется за теплой рубашкой. Если Макс захочет рассказать, его никто не остановит, а если не хочет, то вопрос напрямую может быть опять встречен очередным бзиком.

– У тебя сейчас кто-нибудь есть? – Вдруг интересуется Макс, продевая правую руку в рукав темно-зеленой рубашки в большую черную клетку. Женя поправляет ее на нем, задерживаясь прикосновениями чуть дольше, чем требуется, но меньше, чем хотелось бы, и стараясь, чтобы эти прикосновения не вызвали никаких неподходящих ассоциаций.

– В каком смысле? – Уточняет он, когда Макс вновь откидывается на подушку. Женя разворачивает стул спинкой к нему и усаживается, сложив на ней руки. К счастью для Жени, спинка у стула со сплошной вставкой посередине вплоть до сидения.

– Ну, ты рассказывал, что расстался с кем-то… после того, как застал их…

Кажется, Женя начинает улавливать ту часть айсберга, которая до сих пор была скрыта под колюче-холодной и темной водой, точно такого же цвета, как и глаза Макса. Не черные, темно-синие, с каким-то серым оттенком.

– Я не заставал. – Напоминает Женя. – Застали другие, но мне об этом стало известно.

– И что ты чувствовал?

Что Женя чувствовал? Мощный и болезненный удар по его гордости и самолюбию. Тем более на тот момент он даже не догадывался о таком положении дел.

– Предательство, разочарование и горечь. – Честно отвечает он.

Макс слегка кивает головой, делает вдох и отворачивается к окну, молчит, и Женя никак не нарушает этой затягивающейся паузы.

– Мне повезло больше. – Наконец произносит Макс. – Или меньше. Я увидел это собственными глазами.

– Что именно?

– Полину.

Других пояснений не требуется и теперь понятно, что потянуло Макса сесть на мотоцикл в снегопад, да и еще оказаться на трассе за городом. Только вместо очередной «психотерапии», он получил множественные травмы. Женя вспоминает инцидент с Полиной в туалете мотобара не далее, чем неделю назад, понимая, что лично для него это известие шокирующей новостью не стало. Но Максу об этом он не скажет.

– Ты разговаривал с ней?

– Не хотелось отвлекать от процесса. – Колюче произносит Макс. – Поэтому я и просил тебя не звонить. Я не хочу их сейчас ни видеть, ни тем более разговаривать.

– Их? – Немного удивленно уточняет Женя.

– Она была с Фоксом, – горько хмыкает Макс, – вот же сука.

Кого именно – Полину или Фокса – наделил этой красноречивой характеристикой Макс, Женя уточнять не собирается, как и развивать эту болезненную для него тему, поэтому просто отвечает на его вопрос.

– Нет. Ничего серьезного. – И когда тот поднимает на него непонимающий взгляд, поясняет: – У меня сейчас нет никаких серьезных отношений. Тем более, меньше, чем через две недели открытие, а потом вообще времени свободного практически не будет, так что пока самые прочные и серьезные отношения у меня с моим рестораном.

Макс почему-то искренне улыбается и дальше их разговор перетекает в обсуждение дел Жени и его работы. Это отвлекает Макса от тяжелых мыслей, ему всегда интересно слушать, как Женя рассказывает о своих делах. Тот любит свою работу не меньше, а то и больше, чем Макс свою, даже несмотря на такую нечеловеческую загруженность.

Ночью Макс плохо спит. Его все время мучают кошмары, с точностью видеозаписи передающие пережитое им накануне аварии. Он снова видит Ли с Фоксом в отражении зеркальной двери, снова садится на мотоцикл уже зная, что попадет в аварию и все равно мчится по трассе, не в состоянии сбавить скорость – у него просто отсутствуют тормоза. Кто-то или что-то управляет мотоциклом вместо него, не давая возможности остановиться, свернуть и, в конце концов, Максим вновь видит стремительно приближающиеся фары сквозь завесу хлопьев снега, чувствует удар, пронизывающую острыми спицами боль и просыпается в холодном поту с напряженными до боли мышцами. Чувствуя себя полностью разбитым, долго лежит, уставившись в окно, и пытаясь вернуть сбившееся дыхание в норму. Он справится. Все будет хорошо.

Но сны повторяются каждую ночь, и спустя неделю он не выдерживает, рассказывая о них Жене, а потом по его совету и врачу. Тот совершенно обыденным голосом объясняет, что это посттравматический синдром и последствия сотрясения, заверяя, что со временем – самое большее пара месяцев – все пройдет и встанет в норму, но засыпать Максу каждую ночь становится все труднее и труднее. Вскоре его ногу начинают ненадолго снимать с вытяжки, но только для того, чтобы Макс выполнял физические упражнения во избежание осложнений и улучшения кровообращения. Его заставляют напрягать и расслаблять все мышцы, начиная от бедер и заканчивая стопой его многострадальной левой ноги. Макс очень хочет встать с кровати, уже даже смирившись с мыслью о костылях, поэтому старательно и с особым усердием занимается этой гимнастикой.

Спустя полторы недели Максу начинает казаться, что еще немного и его спина просто окаменеет от постоянного лежания и невозможности сменить позу. Когда он, пожаловавшись на неприятные онемения, по «неосторожности» врача узнает что такое «пролежень», Женю вечером ждет очередной психоз. Макс успокаивается только когда Женя предлагает размять его мышцы спины, на что тот тут же соглашается. Сильные, но не болезненные сжимания, сменяющиеся более мягкими приносят невыразимое облегчение и приятно расслабляют Макса, в то время, как Женя в очередной раз погрязает в откровенно порнографических картинах своего воображения, при этом не в силах отказаться от возможности безнаказанно прикасаться к Максу, тихие постанывания которого, чередующиеся с чем-то наподобие «Да… так… сильнее…» окончательно ставят на Евгении клеймо «законченный мазохист».

Женя, как и обещал, появляется каждый вечер, хотя работы с каждым днем у него становится все больше и больше. Макс ловит себя на мысли, что если бы у него был старший брат, он хотел бы, чтобы тот был таким. С появлением Жени, в жизни Макса (а в особенности теперь) образовалось какое-то «тайное место», как бывает в детстве. Такое, о котором никто больше не знает и где всегда можно спрятаться, а еще хранить особо важные для себя вещи, хотя на самом деле они никакой ценности не представляют ни для кого, кроме их хозяина. Евгений держит все свои обещания и покупает Максу такие вожделенные сигареты – за что Максим согласился продаться в вечное рабство и когда поправится, до конца жизни ремонтировать авто Жени бесплатно – правда к сигаретам в комплект прилагался освежитель воздуха. И пока их еще ни разу не засекли за курением в палате. Макса не засекли, а на молчаливые неодобрительные взгляды Жени он не обращает внимания. Он выполнил свою часть договора и стойко сносит необходимость пользования «уткой», так что на сигареты имеет полное право. Это меньшее, что он заслужил в обмен на свои мучения.

Когда наступает ночь, Макс старается как можно дольше не засыпать, боясь вновь того, что увидит во сне. Прошло полторы недели, а кошмары никуда не пропали, правда начали немного видоизменяться.

Макс толкает незапертую дверь в квартиру и делает шаг через порог. Глаза в очередной раз застывают на отражении в зеркале. Полина выгибается, сидя верхом на Фоксе, а ладони того сжимают ее ягодицы, впиваясь в них пальцами. Громкие стоны и звук шлепков обнаженных тел друг о друга заставляет Макса испытывать одновременно ярость, отвращение и… возбуждение? Сейчас он развернется и сбежит отсюда. Сядет на свой байк, чтобы в уже неизвестно какой по счету раз встретится с горящими фарами на трассе. Испытать боль и жуткий страх от того, что не можешь этого избежать. Не может? Он может! В этот раз он не сбежит. Все будет по-другому. Макс решительно делает шаг вглубь квартиры и останавливается на пороге комнаты. Злость и желание наказать и Полину, и Фокса, отомстить, заставляют его сжать кулаки.

Вдруг Полина оборачивается и совсем не удивленно смотрит на него, сладко улыбается, застывая в руках Сергея.

– Макс, иди к нам…

Максим нервно облизывает губы и, не отдавая себе отчета, расстегивает куртку, снимая ее и бросая на пол. Подходит ближе, запуская пальцы в волосы Ли и встречаясь глазами с Фоксом. Полина разворачивается к нему, поднимаясь и начиная раздевать. Возбуждение все больше вытесняет злость, хотя она все еще клокочет внутри. Ли тянется к его губам и после поцелуя стягивает с него последние остатки одежды.

Макс никогда не хотел попробовать это втроем и почему-то сейчас во всем происходящем улавливает, что ему чего-то не хватает, какого-то ощущения, но он не знает какого именно. А потом вдруг понимает, что не ощущает прикосновений Полины. Знает, что она к нему прикасается, но… не чувствует этого. Он наблюдает, как Фокс касается Ли, как ласкает ее кожу, как целует, но уже не испытывает злости. Вновь встречается глазами с Фоксом, и тот резко дергает его на себя, впиваясь в губы. А вот это он чувствует со всей отчетливостью. Грубый поцелуй с привкусом алкоголя, рождающий гнев. Руки шарят по его телу. Максу неприятно, он пытается оттолкнуть Фокса от себя, опять больно укусить, но внезапно ощущает на коже своей спины другие прикосновения, которые совсем не соответствуют напору языка у него во рту. Когда ему, наконец, с силой и яростью удается оттолкнуть Сергея от себя, Макс застывает от неожиданности. В его глаза внимательно смотрит светло-ореховый взгляд. Кончики пальцев, поглаживающие скулы, кажутся знакомыми, но Макс уверен, что никогда не испытывал этих прикосновений, он не помнит этого.

Макс вдруг со всей четкостью осознает, что кроме них двоих больше никого здесь нет. Нет Полины, нет Фокса… Прикосновения так знакомо расслабляют и сдавливают кожу, спускаются ниже. Теплые. Макс не может пошевелиться, как загипнотизированный. Кожа вдруг становится слишком чувствительной. Будто весь организм разом стал слишком восприимчив ко всем внешним раздражителям. Так не должно быть. Это неправильно. Это все ведь должно быть неправильно, да? Но почему-то сейчас эта мысль едва улавливается за рокочущим в груди сердцем и не имеет никакого значения. Его губы вновь накрывают, вовлекая в поцелуй, и он совсем не похож на поцелуй Фокса. Он ни на что не похож, потому что Макс подобного никогда не испытывал. Тысячи огоньков пробегают по коже. Становится нестерпимо горячо, и он зачем-то начинает отвечать. Он хочет отвечать. Ладони на его коже. Ощущение будто за секунду до того, как отпустить сцепление наполняет возбуждением, сводит мышцы, рождает адреналин. Прикосновения везде. Они ласкают, надавливают, гладят, сжимают…

– Макс… – тихо где-то возле уха. Тело неожиданно находит то ощущение, которого ему не хватало и выстреливает наслаждением.

Максим задыхаясь резко открывает глаза, уставившись в темноту. Пальцы здоровой руки сжимают скомканный край простыни. Он снова в поту. Сердце снова вылетает из грудной клетки. Макс понимает, что все еще продолжает слегка вздрагивать, и когда касается чуть влажного белья, его прошивает настоящая паника. Он проснулся не от страха. Он проснулся не от ощущения боли. В этот раз все действительно было по-другому. Он проснулся от ощущения оргазма. И Макс испытал его не только во сне, но и по-настоящему.

Глава 12

Это может быть прекрасно только не для меня,

Ведь я спотыкаюсь на каждом шагу.

Мне хочется плакать, но я не могу.

Где-то есть что-то сильнее меня.

А время спешило время сбивалось,

Как будто бы знало, что мы убежим.

Знало, что нам ничего не осталось,

Что я все равно не сдамся живым.

Когда же закончится замкнутый круг?

Мне нужно придать своим мыслям ясность.

Кажется, мне угрожает опасность…

Когда же закончится замкнутый круг? Смысловые Галлюцинации – Замкнутый круг

Поллюции в двадцать два года – это не смертельно, но кончить из-за того, что к тебе во сне прикасается друг – первый сигнал о том, что у Макса поехала крыша. Уже окончательно. Эта чертова авария и больница сделали свое дело, превратив его в обездвиженного инвалида-извращенца. Он не спит весь остаток ночи, уставившись то в потолок, то в окно, боясь вновь закрыть глаза и отчаянно пытаясь не думать о том, что произошло… не вспоминать о прикосновениях, которых в последнее время было предостаточно… и еще о том, как он проснулся рядом, уткнувшись в шею… Не думать! Не думать! Не думать!

Вместо этого Макс изо всех сил пытается выудить из памяти любые воспоминания, связанные с Полиной, но они настойчиво приводят логической цепочкой к сцене с Фоксом и, как следствие, все тому же сну. Макс на одну короткую секунду натыкается в своей голове на мысль, в чем разница между Фоксом и Женей, тут же яростно мотает головой и начинает перебирать «сюжеты» просмотренных им порнофильмов с сексуальными, голыми, сладко стонущими девахами. Но в самый неожиданный момент откуда-то из темного угла сознания мелькает внимательный светло-ореховый взгляд, и все чаморошные попытки избежать мыслей о Жене издевательски стираются, будто простой карандаш ластиком. Да, слишком много «Жени» стало в его жизни в последнее время.

Макс начинает нервничать, а вместе с этим раздражаться и накручивать свою и так ослабленную после аварии нервную систему, и каждая мысль становится новым витком все больше сжимающейся пружины. Поэтому, когда в начале восьмого утра в палату открывается дверь и вместо медсестры на пороге появляется Евгений, Макс со всей отчетливостью чувствует, как эта пружина может в любой момент выстрелить, превратившись в очередной необоснованный психоз. Только Женя здесь не при чем. Он не виноват, что у Макса в конец съехала крыша. Может все дело в этом? Посттравматический синдром? Да, точно. Эта мысль немного успокаивает Макса. Врач говорил, что это пройдет. Максим пытается взять себя в руки, но у него это пока получается плохо.

– Что ты здесь делаешь? – Звучит колюче, почти как обвинение с легким паническим оттенком. Женя никогда не появлялся по утрам, кроме самого первого дня и его визит сейчас будто издевательство над состоянием Макса.

Евгений, не обращая внимания на его интонацию, поспешно проходит в палату и, подойдя ближе, извлекает из пакета и выкладывает на тумбочку очередную ветку бананов, печенье… книжки?

– Макс, у меня сегодня не будет вечером времени…

– Ага, хорошо… – Согласно кивает Максим, неосознанно отодвигаясь и пытаясь увеличить между ними расстояние, только в его случае это сделать практически невозможно. И он смотрит на него. Смотрит на руки, мелькающие, доставая что-то из пакета… бедра, которые как раз на уровне его глаз… А потом понимает, как смотрит и внутри все холодеет. Резко отворачивается, уставившись в окно и нервно сглотнув. Не хватало к одному сотрясению получить вдобавок второе. Проверять на увесистость Женин кулак совсем не улыбается.

– … послезавтра открытие и эти несколько дней я очень загружен. Постараюсь завтра с утра заскочить… Все в порядке? – Интересуется Женя, вдруг заметив отсутствующее выражение лица Макса.

– Угу…

– Ты опять плохо спал? Может, попросишь выписать тебе какое-то успокоительное?

Да! Максу нужно успокоительное. Срочно и много. Противно вспотевшая ладонь неосознанно комкает пододеяльник в кулак.

– Все нормально.

– Как спина?

– Отлично. – Слишком поспешно.

– Может…

– Ничего не нужно. Все отлично. – Уже резко.

– Ладно… – Чуть подозрительно протягивает Женя. Достает что-то из кармана брюк. Макс улавливает это движение боковым взглядом, но удерживает себя, чтобы не повернуться и не посмотреть. – Если вдруг у меня не получится приехать, а тебе что-то срочно будет нужно, позвонишь мне.

Эта фраза отвлекает Макса, и он автоматически поворачивается к Евгению.

– У меня телефона нет, забыл?

– Уже есть.

Макс прослеживает взглядом кивок головы и натыкается на мобильный телефон и зарядное устройство к нему на тумбочке.

– Сколько плюс к моему счету?

– Нисколько. Это мой старый телефон, так что пользуйся на здоровье.

Максим берет его в руки и с придирчивой внимательностью осматривает. Старый, как же.

– Жень, харе гнать, это новье. На нем даже ни одной царапины нет.

Женя действительно спешит, кроме визита к Максу у него перед работой еще несколько обязательных остановок намечено и выслушивать дотошные нудения Макса сегодня времени нет. Поэтому он просто забирает телефон из его рук, достает из кармана брюк связку ключей и одним из них прямо на глазах растерянного Максима царапает что-то на задней панели.

– Так лучше? – Протягивает телефон обратно.

– Нахрена? – Макс шокировано забирает его из Жениных рук.

– Макс, определись уже, пожалуйста. Ты хотел с царапиной, теперь он с царапиной. Мой номер в списке контактов есть. В общем, пользуйся. Если что, звони. – Быстрый взгляд на наручные часы. – Все, поправляйся и постарайся не доставать медперсонал. – Легкое прикосновение теплой ладони к здоровому плечу, но Макс даже не успевает отреагировать.

Он, все еще немного офигев, наблюдает, как Женя выходит из палаты, потом переводит взгляд на телефон в руках. Поворачивает его и проводит подушечкой большого пальца по шероховатой царапине на черном пластике. Мажор хренов, взять и поцарапать новый телефон, офонареть можно. Легкое нажатие на кнопку и дисплей загорается. Макс проверяет счет – с такой суммой можно в Китай звонить, причем каждому жителю в отдельности. Заходит в телефонную книгу, Женин номер. Откидывается на подушку, глядя в окно и делая глубокий вдох. Ну и какого хрена он в панику впал? Все нормально. Почти… Все, как и раньше. Наверное…

Макс усиленно забивает внутрь себя все сомнительные размышления, которые выносили его мозг на протяжении последних часов и вновь поворачивается к тумбочке. Взгляд задерживается на книжках, и он берет одну из них в руки. Анастасия Костромицкая «Вернувшийся из ниоткуда». Сказки для взрослых? Хмыкает, неосознанно улыбаясь, и открывает книгу. Это поможет ему отвлечься окончательно.

Женя паркует машину у подъезда и выбирается на улицу в расстегнутом черном двубортном пальто. Мороз сковывает кожу рук и лица, заставляя ее ощутимо покалывать, а изо рта вырываются клубы пара. Вытащив из салона увесистый пакет с логотипом супермаркета, захлопывает дверцу. Короткий писк сигнализации и Евгений скрывается в подъезде. Взбегает по ступенькам, на ходу бросая взгляд на наручные часы. Короткий стук в нужную дверь.

Дверь распахивается, будто его только и ждали. Женя проходит в квартиру, автоматически принюхиваясь, если и было что-то, успели хорошо проветрить. Легкий спиртовой и табачный оттенок улавливается, но, похоже, он уже все здесь насквозь собой пропитал. Снимает обувь и проходит на кухню. Бардака нет, что радует. После того, как Евгений предложил Максу помощь с его отцом, пока он в больнице, тот как всегда ощетинился и категорически запретил лезть в это, а тем более давать тому какие-либо деньги. Женя мрачно вздыхает, он и не нарушает свое обещание по большому счету.

– Этого должно хватить на неделю. – Поспешно выкладывает на стол продукты.

– Дай тебе бог здоровья, такой ты парень золотой. – Мнется рядом отец Макса. – А… может… ну в честь праздника. На чекушку всего… Мы с ребятами по пять капель буквально… за праздник… А то горит все…

Женя бросает на него беглый взгляд и отрицательно качает головой. Он приезжает раз в три дня, проверяет все ли здесь в порядке и привозит продукты. Но денег никогда не дает. Контролировать визитеров «со своим» ни времени, ни возможности нет, так что это уже от него не зависит. Ближайшую неделю он вряд ли сможет вырваться, поэтому и продуктов в этот раз привез из расчета на эти дни.

– И к Максиму съездить не могу… Ни копейки. – Как-то не особенно достоверно это звучит в свете предыдущей просьбы.

– Это все, что Вас останавливало эти две недели? – Холодно. Интонация отчетливо окрашена оттенком того, что Евгений на самом деле думает о нем и его эгоистическом отношении к сыну.

Женя дал себе зарок, что не будет поднимать эту тему ни с Максом, ни с его отцом. Адрес он оставлял, о случившемся сообщил, если тот считает не обязательным навещать прикованного к кровати сына после жуткой аварии – это его дело и вмешиваться он не собирается. Евгений и так делает все, что в его силах, чтобы поддержать Макса и собственно продукты его отцу возит по той же причине. Ему не жаль этого человека, мнущегося сейчас перед ним. Ни капли. Подобные люди просто не способны вызвать у Жени уважения при всем желании, только презрение либо холодное равнодушие. Да, Женя знает, что часто излишне нетерпим к человеческим недостаткам, правда, эта его склонность почему-то абсолютно не распространяется на Макса. И вот его-то Жене действительно жаль. Поэтому он здесь.

В прошлые выходные Женя наткнулся в палате Макса на ребят с его работы во главе с «Количем». Они даже собрали какие-то деньги для него, чтобы поддержать. Тот естественно отказался, но деньги никто не забрал. Когда они ушли Максим попытался всучить их Жене в счет своего «долга», но Евгению пришлось в очередной раз объяснять, что предлагаемую помощь всегда нужно уметь принимать и эти деньги он не возьмет. Тогда Макс попросил потратить их на оплату счетов за квартиру и купить что-нибудь из еды отцу, Женя согласился, не признавшись, что и так это уже делает. Если бы Макс узнал, Женя как минимум полчаса наблюдал бы за его очередным бзиком, который обычно сопровождается наличием не русской (в субъективном Женином восприятии) речи.

Единственными, кроме отца, с кем до сих пор не виделся и не общался Макс, остаются Полина и Фокс, но запрет сообщать им все еще в действии и в этом случае Женя слишком хорошо его понимает. Макс не хочет их видеть, не хочет, чтобы те уловили хоть какую-нибудь связь между аварией и тем, что могло стать ее причиной, а уж тем более застали его в этом «жалком состоянии». И если он не хочет, значит, не обязан, особенно учитывая то, что предшествовало аварии.

Раздражительное состояние Максима в последнее время и его проблемы со сном – лишнее доказательство тому, что новые нагрузки на нервную систему ему пока крайне не желательны. Но рано или поздно все-таки придется столкнуться лицом к лицу с тем, от чего пока удается прятаться. Женя надеется, что до того времени Максим придет в себя достаточно, чтобы решить эту ситуацию безболезненно для себя. А зная Макса, так и будет.

Евгений прячет в холодильник продукты, не дожидаясь ответа на свой вопрос.

– Как он там? Вообще…

– Вообще он сильный и крепкий парень, так что нормально. – Женя проходит мимо отца Макса и обувается в коридоре. – Я передам, что Вы интересовались. Всего доброго.

С этими словами, он поспешно выходит из квартиры, сбегая по ступенькам и извлекая из кармана пальто мобильный телефон. Набирает номер, несколько долгих гудков, пока он успевает выйти из подъезда и преодолеть расстояние до своей машины по утрамбованному слою снега. Наконец, там отвечают.

– Костя, ты уже на работе? – Дергая дверцу на себя и забираясь в салон, интересуется Евгений.

– Не поверишь, но да. Специально ради тебя на полчаса раньше приехал, а так бы хрен вам…

– Спасибо, Кость, ты просто настоящий друг.

– Ты мне должен, друг. – Добродушно хмыкает тот.

– Для вас с Игорем столик всегда найдется. – Смеется Женя. – Я уже еду. Буду рядом, наберу.

Быстрый взгляд на наручные часы – почти восемь. Лукас уже наверняка открыл ресторан, не хочется опаздывать, и успеть к девяти. Он поворачивает ключ в зажигании и выезжает из двора. Спустя еще полчаса набирает и сбрасывает Костю, так что когда его авто тормозит у здания, где работает Костик, тот уже стоит у входа, а у его ног покорно ждут четыре картонные коробки средних размеров. Женя, открыв багажник, поспешно выбирается из машины, и обменивается с ним рукопожатием.

– Чтобы я без тебя делал. – Улыбается ему.

– Ой, и не знаю даже. – Хмыкает Костик, заталкивая первый ящик в салон. – В общем, все, как мы с тобой решили. Думаю, понравится, я старался как для себя.