Текст книги "Ловушка для потерянной души(СИ)"

Дворец не меняется. Те же разговоры, звонкий смех и горькие слезы. Те же люди со своими страхами и извращенными желаниями. Время меняет лишь лица. Словно маски, где скрывается одинаковая сущность. Брат всегда говорил, что это отдельный город внутри города. То, что и являет собой империю. Ведь все, что происходит за толстыми стенами дворца, меняет целый мир.

Темные сады летнего дворца встретили меня непривычной тишиной. Уныло опущенные к самой земле ветви голых кустов, жухлая трава совсем скоро раствориться, смешается с темной землей. Под ногами хрустят разноцветные, но кажущиеся серыми в окружающей темноте камушки. Летний дворец сейчас похож на старый склеп. Это место засыпает на зиму, дожидаясь первых теплых дней весны. Сколько здесь таких дворцов, что когда-то уснули, в надежде на скорое пробуждение, но так и умерли вместе со своими владельцами. Целый город, который заселен едва ли наполовину.

Протяжно заскрипели ступени на широком крыльце, укрытом толстым слоем песка. Никто не приходит сюда в начале зимы. Лишь тонкая тропинка чужих следов осторожно прячется у самых перил, словно боясь быть замеченной. Маги странные люди. Они похожи на детей, к которым случайно попал отцовский меч. Обидчивые, наглые хвастуны, гордо демонстрируют всем окружающим свое сокровище, но сами толком не знают, как им пользоваться. Древняя война хранит много тайн. Страшных и столь желанных. Особенно для тех, кто когда-то правил миром, знал секрет великой силы, а теперь лишь подбирает крохи воспоминаний.

– Миссар, – словно из ниоткуда, в темноте главного зала раздался голос.

– Приветствую тебя, сильнейший,– опускаюсь на колено, сжимая рукоять меча, что накрепко привязана алой лентой к ножнам. Таковы законы дворца. Здесь другое оружие. Слово подчас бьет сильнее стали, а яд убивает куда мучительнее любых пыток.

– Что привело тебя ко мне? – голос уже не казался пугающим. Темнота всегда делает наши страхи больше. Вспыхнула небольшая свеча у широкой лестницы, освещая серые кучи мебели, укрытой тканью от пыли. На фоне общей темноты и серости ярким пятном сияло белое платье мага.

– Сфера, – поднимаюсь с колен и достаю из мешка небольшую коробку. С круговоротом событий чуть не забыл того, о чем стоило позаботиться в первую очередь. То, что с таким трудом удалось найти в серой пыли бесполезных земель. За эту маленькую вещь многие заплатили не только кровью, но и целой жизнью.

– Сфера безликих? – вижу, как в свете свечи алчно сверкнули его блеклые старческие глаза, задрожали тонкие губы.

– Да, – опускаю коробку на пол и отступаю с поклоном. Маг, словно заколдованный стоит напротив, смотрит на простой футляр с вязью непонятных символов по бокам.

– Вы убили всех? – с трудом отрывает взгляд, смотрит на меня.

– Да, – повторяю, глядя в его глаза. Он молчит, сердце вздрогнуло, словно от испуга чужого прикосновения.

– Не врешь, – хмыкнул старик.

– Я бы не посмел. – Качаю головой, жду, пока маг заберет находку. Но он не спешит. Стоит и смотрит, словно пытаясь разглядеть сферу сквозь футляр. Маги самые непонятные люди. Да и люди ли? У них своя жизнь, другая. Они соблюдают свои собственные законы подчас противоречащие человеческим. Могут то, что другим сложно представить. Страшно думать о том, что было, когда эти люди правили миром.

Наконец, он будто справился с непонятной силой, что удерживала его на месте. Осторожными шагами, по спирали, приблизился к футляру. Его губы беспрестанно шевелились, пронзая тишину покинутого дворца непонятными тягучими словами. Они застревали в воздухе, звенели в ушах. Сильнее сжимаю рукоять меча, завороженно смотрю на мертвенно-бледное сияние, что узкими лучиками вырывается из щелей футляра.

Слова заклинания стихли. Лишь звон в воздухе повисел пару мгновений, словно далекое эхо колокола и тоже исчезло. Пропало сияние. Пляшет на сквозняке незакрытых дверей огонек свечи.

– Один, – хриплый голос мага заставляет вздрогнуть.

– Что? – хмурюсь, ожидаю продолжения.

– Один из безликих, – маг растягивает слова, которые теряются в хриплом дыхании.

– Что один из безликих? – перед глазами бесконечная серая земля, укрытая холодным пеплом. Яркое пламя замка и множество тел одинаковых созданий, что лежат вперемешку с моими солдатами.

– Один из безликих жив, миссар, – маг поднимает на меня тусклые глаза, но словно и не видит. Буравит взглядом темноту за моей спиной.

– Я лично проверял, сильнейший, – по спине пробежал холодок. Кажется, он видит что-то или кого-то за моей спиной. Держусь из последних сил, чтобы не сдернуть ленту с рукояти и не обернуться.

– Проверял плохо, миссар. – улыбается маг. Страшная улыбка, холоднее серой пыли бесполезных земель. – Я не могу уничтожить сферу до тех пор, пока ты не убьешь последнего безликого. Активную сферу трогать опасно для жизни. Лучше уж договориться с безликим.

– Значит, сейчас он свободен и мы ничего не можем сделать? – мысли мечутся в голове. Один безликий. Иголка в стоге сена. Тот, кто может раствориться. Как его искать?

– Не совсем. Сфера притянет его. Рано или поздно оно появится здесь. – старик устало прикрыл глаза, прислонился к груде сваленной мебели.

– Здесь? Во дворце? – оглядываю темноту дальних углов, где может скрываться оживший кошмар. Теперь даже стены не кажутся безопасными.

– Да, миссар, да, – в этот раз улыбка старика напугала еще больше. Маги. Они ничего не бояться, кажется, даже смерть веселит их. – Это будет интересно. Оно придет сюда.

– Я понял вас, сильнейший, – с трудом скрываю дрожь. Поклон вышел неуклюжим. Пячусь к дверям. Скорей бы покинуть это место. Но, как бы далеко я не ушел, а слова старика надежно въелись в голову, звенят эхом в ушах. Оно придет.

Никто.

Рассвет разбудил меня, обжег веки холодным светом восходящего солнца. Ухожу все дальше, не оборачиваюсь на небольшой холм земли, который еще можно рассмотреть сквозь стволы деревьев. Хрустит промерзший мох под ногами, осыпается стеклянной пылью. Все дальше от страхов, все ближе к новой жизни.

Мир изменился, стал больше, выше, давит со всех сторон, заставляет чувствовать свою незначительность и слабость. Играет новыми красками и звуками. Собственные руки кажутся тоньше и слабее, ноги короче, а дыхание чаще. Сбиваюсь с шага, запинаюсь, путаясь в собственных конечностях, будто тело забыло, каково это ходить, за то время заточения в клетке.

Странно, толи я становлюсь меньше, толи лес вырос за одну ночь, ставит преграды на пути в виде высоких кустов, а ветками не дотягивается. Не хватает больше за плечи, не бьет в лицо.

Время мстит мне за свои моменты слабости, крутится рядом, не желает отсчитывать секунды. Долго солнце светило в глаза, неохотно ползло по удивительно чистому небу, касалось макушки едва заметным теплом. А я все иду, жду, когда закончится день. Люди заразили меня своей уверенность в волшебстве смены времени суток. Теперь мне тоже кажется, что с новым днем в жизни что-то изменится. Разбавит новый рассвет темноту ночного неба, и я проснусь, словно рождаясь заново. На самом деле ведь все останется по-прежнему, и я и мысли и мир, но появится в груди новое теплое чувство, которое толкнет вперед. Как солнце сейчас толкает в спину, подгоняет, торопит поскорее покинуть холодный мир темного леса. Наверное, это и есть надежда. То, что появляется в душе с рассветом и заставляет верить в лучшее будущее.

Расступаются высокие деревья, прячут все выше свои колючие ветки, выгоняют меня из своего одинокого мира, который тревожат мои громкие шаги.

Город. Такой же, как раньше. Высится над землей серой громадой обшарпанных стен, заманивает темными провалами открытых ворот. Оборачиваюсь в последний раз, что бы вспомнить и навсегда вычеркнуть из своей жизни. Оставляю свою боль там, в темноте закатного леса, прячу под колючими голыми кустами. Так будет лучше.

Город все ближе, подмигивает светом факелов на стенах в руках невидимых издали стражей. Разбавляет вечернюю тишину далекими звуками чужих жизней. Шаги все уверенней, иду, ставлю ноги в ровную линию от колес недавно проехавшей повозки. Вливаюсь в скудный поток изможденных лиц людей, которые поглядывают на небо, торопятся попасть за стены до наступления ночи. Прячусь за их спинами, опускаю голову. Теперь это легко. Мир действительно изменился, даже люди теперь стали больше.

Чем ближе стены города, тем настойчивее поднимает голову страх. Шепчет в голове, подсовывает картинки недавних событий, что сейчас кажутся полузабытым кошмаром. Арри и его последние слова, темная фигура миссара и те тела на виселице, что так похожи на меня и Красавчика. Постепенно картинка складывалась все четче. Страх хороший помощник, пойдет на все, что бы добиться своего. Теперь, благодаря ему я понимаю. Меня предали. Как и многие в этом мире я – разменная монета в чужой жизни. Так отчаянно не хотелось верить в это раньше, но теперь я понимаю. Нет больше глупых надежд и ожиданий. Жизнь совсем не такая, как мне хочется ее видеть.

– Стоять, – знакомый по тюремной камере тычок в грудь древком копья одного из стражников на воротах. Не такой сильный, как тогда, едва заметный, но заставляющий снова мысленно пережить ту боль. Сжимаю зубы, загоняю страх подальше. – Оборванцев нам и своих хватает. Пшел отсюда!

– Мне... нужно в город, – после первого же слова на мгновение пугаюсь собственного голоса. Изменилось не только тело. Голос тоже стал другим. Или... мне все это только кажется?

– Девка? – стражник опускает копье и удивленно наклоняется ко мне, сдвинув великоватый шлем на затылок. Только сейчас замечаю, что он намного больше меня. Выше, шире в плечах, оттого кажется, что намного сильнее. Это снова мой страх. Пытается обмануть и запутать.

Подошел второй стражник, снял со стены факел и поднес к лицу. Холодный ветер снова набросился на меня, затрепал обрывки одежды, что еще чудом держались на истощенном теле. Обхватываю себя руками, щурюсь от жара факела, что дыхнул в лицо. Опускаю голову к груди, и словно тонкое покрывало отделяет меня от мира. Закрывает темной волной от удивленных взглядом стражников, лезет в глаза, щекочет руки, что не спрятать в обрывках рукавов.

– Точно девка, – выдыхает первый. – Глянь. – кивает напарнику. – Что делать-то с ней?

– Почему в такой одежде, да еще одна? Потерялись? Напали на вас? – отнес чуть в сторону факел второй стражник. Удивленно поднимаю голову, оглядываюсь по сторонам в поисках неизвестной девушки, но никого нет, кроме меня. А глаза по-прежнему закрывает неясная черная ткань. Дергаю ее раздраженно в сторону, едва не вскрикнув от острой боли в голове. Пальцы застряли в спутанных темных волосах. Моих... волосах? Вздрагиваю от этой мысли. Более осторожно провожу по ним руками. Непривычное ощущение.

– А ничего девка, если отмыть, как следует, – усмехается первый, хватает меня за руку. Его ладонь такая большая, что полностью обхватывает тонкое запястье.

– Дурак, – отвешивает ему подзатыльник второй, что с факелом. Захват ослаб. Вырываю руку и на всякий случай отступаю на шаг, запахиваю плотнее рубашку, которую можно дважды обернуть вокруг тощего тела.

– Ты чего? – обиженно поворачивается к товарищу стражник.

– Ты думай сначала. – Склонился к его уху второй, понизив голос. – На руки посмотри, да на волосы. И печати рабской не видно.

– И чего? – первый по-прежнему не понимает, как и я. Смотрю то на них, то на видимую часть своего тела. Как так вышло?

– А того, что руки у нее тонкие, пальцы не мозолистые. Ни дня в своей жизни она не работала, не сравнить с нашими бабами, даже городскими, что уж про деревни говорить. Помнишь, на доске портрет девушки, похожа она. – задвигает задумчиво разглядывающего меня товарища за спину. – Вам помощь нужна? – снимает плащ, накидывает мне на плечи. Едва не падаю от его тяжести. Холод в последний раз разочарованно коснулся кожи. Запахиваю полы, отбрасываю спутанные волосы за спину. Не знаю, что сказать.

– Я старшего позову, – буркнул первый стражник и торопливо зашагал в сторону неприметной дверцы у ворот.

– Проходите, не бойтесь, вас не тронут, – он протянул было мне руку, но отдернул, разглядев что-то на моем лице. Лишь махнул приглашающе в сторону той двери, где скрылся его напарник.

Несмело шагаю за ним, подметаю мерзлую землю полами длинного плаща. Сердце так сильно колотится, что, кажется, сейчас выпрыгнет из груди.

Полумрак небольшой комнаты усыпляет. Тепло медленно забирается под кожу, успокаивает. Пар от горячего настоя трав в кружке щекочет нос. Глаза сами по себе закрываются. Темнота манит, затягивает. Уже почти вижу перед собой такую знакомую улицу с сияющими повозками, слышу грохот, что теперь кажется родным и понятным. Там намного лучше, чем здесь.

– Тьяра! – громкий крик разрывает объятия сна, заставляет встрепенуться и вернуться к реальности.

Оглядываюсь по сторонам. Двое знакомых стражников, еще один, постарше, явно их командир и какия-то разодетая в яркое платье женщина, мнется на пороге, ломает пальцы и смотрит на меня глазами полными слез. Оглядываюсь по сторонам на всякий случай, вдруг не ко мне обращаются.

– Тьяра, девочка моя! – наконец, женщина срывается с места, падает на колени у моих ног, хватает за руки в попытке поцеловать. От неожиданности вскакиваю, толкая женщину на пол, прячу руки за спину.

– Что вам надо? – незнакомый дрожащий голос. Только спустя пару секунд понимаю, что он мой.

– Ты не узнаешь меня? – с помощью стражников поднимается женщина, вглядывается в мои глаза.

– Нет, я не знаю вас, – мотаю головой, волосы снова закрывают лицо.

– Как же так... – всхлипывает она. Почему-то кажется, что все это представление, для одного зрителя – меня. Может, это сон? Еще сильнее мотаю головой, жмурюсь изо всех сил.

– Госпожа, возможно у девушки шок. Она в рваной одежде с чужого плеча, вся в грязи и мелких царапинах. Возможно, на нее напали... – попытался вмешаться начальник стражи, задумчиво потирает подбородок, заросший седой щетиной.

– Молчать! – резко разворачивается к ним женщина, обжигая взглядом. – Вы ее никогда не видели. И меня тоже здесь не было. – На покосившийся стол у небольшого окна, звонко упал плотный мешочек, затерявшись среди разного хлама и остатков еды.

– Поняли, не дураки, – кивнул старший и показал стражникам на дверь. Спустя мгновение мы остались одни в ставшей теперь очень неуютной комнатке. Кутаюсь в плащ в попытке спрятаться от всего мира.

– И дальше будешь душевнобольную изображать, гадина? – не успеваю заметить, как женщина оказывается совсем рядом. Схватила меня за волосы, подняла голову, наклонилась к самому моему лица, обжигая злым взглядом таких знакомых синих глаз. Как у той, которая теперь навсегда в моем сердце.

– Я... – пытаюсь вырваться, но она держит сильно. Кажется, кожу с головы сдирают. На глаза навернулись слезы. – Я правда вас не знаю.

– Да ну? – она резко отпускает меня, толкает в сторону. Падаю на жесткий стул, едва не перевернувшись вместе с ним на пол. – Значит, есть в мире справедливость.

– Что вам надо? – глажу свои волосы, скручиваю в жгут, прячу за воротник плаща. И зачем только они нужны? Со стороны выглядят красиво, но вот пользы от них никакой, вред один.

– Я твоя любимая тетя, дорогая. – Она опустилась напротив меня на табурет, чуть прикрыла глаза, переводя дыхание. – Ты ехала в столицу, а потом внезапно пропала. Прости, думала, что сама сбежала от переизбытка чувств. А тут вот так... – оглядела меня притворно ласковым взглядом. Едва сдерживаюсь, чтобы не передернуть плечами от отвращения к ее приторно-сладкому голосу.