Текст книги "Ловушка для потерянной души(СИ)"
Автор книги: Ксения Герцик (Гаврилова)
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)
Чем ближе к столице, тем меньше свободных номеров и выше цены за пребывание. Ночевать предстояло в одной комнате с тетей, а она вряд ли оценит мое рвение уступить ей кровать и лечь на плащ у окна.
Замираю на неудобной перине, дышу через раз, давясь пыльным воздухом и неприятным запахом от одеяла. Когда не двигаешься – грязи меньше. Сон медленно крутится рядом, касается сознания липкими пальцами, будто дразнит. Сжимаю веки, зову его. Почти получилось, когда тихий шорох у дверей отпугнул сон. Тетя или так крепко спит или просто не слышит. А звук все громче, настойчивее, словно мышь скребет, пытается проковырять дыру во внутрь нагретой комнаты.
Поднимаюсь, не выдержав этого звука. Крадусь к двери, затаив дыхание, прислушиваюсь.
– Кто там? – глупо, но это единственное, что пришло в голову. Раньше уже случалось так, что кто-то путал комнаты, пытался открыть дверь другим ключом. Может и теперь так?
– Госпожа Ка Тор? – приглушенный голос, как из-под маски, что носил Хорх в сером пепле бесполезных земель. Слов не разобрать толком, о смысле лишь догадываешься.
– Да? – открываю дверь, на мгновение, ослепнув от яркого света коридора. В лицо летит какая-то пыль. Забивается в нос и глаза, въедается в кожу, как песчаный вихрь, заставляет теряться. Скрывает яркий свет, гасит звуки ночной жизни гостиницы, что стали почти привычны.
Почему-то вокруг все темнее и тише. Невозможно сопротивляться этой темноте. Падаю, чувствую твердые доски пола под ладонями, даже пытаюсь ползти, позвать на помощь. Но из горла вырывается лишь хрип. Опять темнота. На этот раз она не спокойная, как раньше, обхватывает липкими пальцами тревоги.
В этот раз все иначе. Нет больше сияющих повозок, что оглушают своим грохотом, нет зеркал окон, что теряются на недосягаемой высоте каменных зданий. Темно и тихо. Только редкие лучи каких-то огней ползают по темному потолку. Я знаю, что это тот же мир. Теперь не такой ослепляющий и страшный. Спокойствие ночной темноты, его почти невозможно почувствовать в реальном мире. Странные повторяющиеся узоры на тонкой бумаге, что чудом держится на стенах. Глаза неохотно привыкают к темноте. Даже мебель здесь необычная, оттого кажется опасной и непонятной.
Медленно светлеет небо за окном, просвечивает сквозь тонкую сетку с множеством дырочек и бахромой по краю.
Уютную тишину разрывает резкий писк. Он звучит все громче, над самым ухом, даже внутри все дрожит от него. Поворачиваю голову, ищу взглядом то, что нарушило предрассветное спокойствие. Маленький брусочек из непонятного материала продолжает кричать, светит в глаза цветным квадратом.
– Да выруби ты уже будильник! – чужой голос глухо звучит из-за толстой стены. Кажется, он напугал меня больше, чем этот непонятный предмет с громким звуком. Сердце заколотилось, как сумасшедшее. Темнота вокруг снова накинулась на меня, скрыла светлеющее небо за тонкой тканью с бахромой. Расплылись очертания непонятной мебели.
Тело растворилось в этой темноте. Не желает слушаться. Пытаюсь шевелить рукой, но отчего-то даже попытка это сделать вызывает боль. Не чувствую пальцев. Мир медленно светлеет, проступает пятнами сквозь темноту.
Низкий потолок из кривых досок грозится обрушиться на голову. Неяркий свет свечи ослепляет не хуже дневного солнца. Перед глазами все плывет, чешется лицо от той пыли, что намертво въелась в кожу. Воздух колючий, холодный, застревает в горле и не хочет двигаться дальше.
– И что теперь, Ракс? – тихий шепот смутно знакомого голоса. Справляюсь с тяжестью собственных век, стараюсь быстрее вернуться в реальный мир из спокойствия вымышленного.
– Делай, что хочешь, – пугающий своим безразличием другой голос. Дышать по-прежнему трудно, но мир постепенно становится четким, приобретает объем. Тело, словно коконом, обмотано веревкой. Именно она так давит на грудь, не дает дышать, режет руки, которых уже не чувствую. Кажется, если бы у этих людей были цепи, то и они бы сжимали меня.
– Она очнулась, – скрип ссохшихся досок пола все ближе. Чье-то лицо темным пятном зависло перед глазами. – Эй, слышишь меня, красавица? – пытаюсь рассмотреть его, но не получается.
– Отойди. – Страшный голос тоже близко. Пытаюсь повернуть голову, но шея не слушается. – Как тебя зовут? Кто ты? Расскажи, тогда отпустим. – Сладкое обещание, которое так далеко от правды. Они не отпустят, я знаю.
– Тьяра Ка Тор, – язык с трудом произносит незнакомое имя, что теперь принадлежит мне.
– Умница, – улыбается голос. – А то существо, которое помогло тебе бежать где?
– Существо? – переспрашиваю, кажется, даже пытаюсь нахмуриться, что бы вспомнить ответ на вопрос, которого не понимаю.
– Как ты избавилась от моей печати? – следующий вопрос, который дает мне все ответы. Вздрагиваю, дергаюсь в путах, пытаюсь почувствовать тело.
– О, это ты, значит, помнишь? – снова улыбается голос. Свет свечи ближе, больше не прячется за спинами этих людей. Мерцает в руках того, кто называет себя торговцем мыслями.
Страх, который ушел в ту ночь в лесу, вновь вернулся. От него не избавиться до конца. Он лишь притворился, спрятался на время, выжидая нужного момента. А теперь вцепился в сердце холодными пальцами. Вместо лиц этих людей – клетка перед глазами. Лязг цепи и холод ошейника, что тянет к полу своей тяжестью.
– Так что, девочка, – ко мне наклоняется маг. Тот, что любит наблюдать, как свистят палки, похожие на весла. – Про печать скажешь?
– Я не помню, – хрип вместо ответа. Тетя всегда верила и они поверят. Должны поверить. Иначе снова закроется с протяжным скрипом дверь стальной клетки.
– Не помнишь? – щурит глаза, впивается в меня взглядом, словно в душу заглядывает. Холод пробежал по позвоночнику, разлетелся по всему телу колючими мурашками.
– Не помню. Кто вы? – взгляд мечется с одного лица на другое, как и мысли в моей голове.
– Она врет? – нахмурился Салих.
– Нет. – качает головой маг. – Если это действительно она. Людей читать легко, но вот таких, как то существо...
– Что ты имеешь в виду? – складка на лбу торговца мыслями стала еще глубже от сомнений, что рождаются в его голове.
– То существо, помнишь? – маг внимательно следит за мной, ловит каждый взгляд, пытается докопаться до самого сердца.
– И? – Салих отступает. Не режет больше глаза свет от почти прогоревшей свечи.
– Знаешь, кто такие безликие? – вижу, как вздрогнул Салих, выронил из рук новую свечу, что собирался подпалить от старой. – То существо... Оно было слишком похоже. И одновременно нет. Именно поэтому я так долго ходил вокруг. Боялся приблизиться, поговорить. Да, друг, я боялся. Впервые в жизни что-то заставило меня не спать ночью. – Он коснулся холодными пальцами моего лица, провел по спутанным волосам. – Оно соответствовало описанию из старых свитков, но вело себя иначе. Оно выглядело долгое время одинаково безлико. Оно могло убить вас всех в ту ночь, но не стало. Почему? Не знаю. Может, это лишь мои мечты, желание хоть на миг прикоснуться к древним тайнам. А может просто оно чей-то неудачный эксперимент.
– А при чем тут эта девка? – справился с дрожью в руках Салих. Затанцевали два огонька на столе. Один лишь только разгорался, другой почти исчез, сдался под напором света новой свечи.
– А что ты знаешь о безликих? – он наконец убрал от меня пальцы. Отошел на пару шагов, изучает взглядом, щупает с ног до головы.
– Они те, кто приходили и убивали. Их никто не мог поймать. И у них не было лиц. – пожал плечами Салих. – Это сказки для непослушных детей. Неужели ты веришь в это? – скорее он сам пытался убедить себя в том, что в сказках нет правды. Трудно жить, когда твои кошмары оживают.
– Ты прав лишь отчасти. – Улыбается маг. Достает из-за пояса кинжал с волнообразным лезвием.
Сердце вновь пустилось в пляс. Я не хочу умирать. Только не снова. А он все ближе, будто крадется ко мне. Отмеривает секунды короткими шагами. Блестит лезвие, почти чувствую его холод. Закрываю глаза не в силах видеть, как приближается смерть. Цепляюсь за непослушные спирали времени, но они упираются, вырываются из пальцев, заставляют паниковать еще больше. Страх не исчезнет никогда. Будет вот так прятаться, внушать уверенность в своих силах и бить исподтишка в те моменты, когда встречи с ним ждешь меньше всего. Он путает мысли, рвет слова и забирает жизни. Делаю последний вдох, упираюсь грудью в веревки, которые неожиданно расползаются, опадают на пол с глухим стуком.
– Безликими их назвали потому, что они могут стать кем угодно. Мужчиной, женщиной, ребенком и даже зверем. Подбираются под маской лучшего друга, родственника или даже самой жертвы. И бьют в сердце. А потом исчезают, растворившись в толпе, скидывают маску убийцы, что бы одеть лицо кого-нибудь другого. – Распахиваю глаза, смотрю в спину мага. Тело больше не держат тугие путы, но двигаться по-прежнему не могу.
– Ты хочешь сказать, что она, – Салих кивает в мою сторону, – может быть безликим?
– Я хочу сказать очень много. Но она слишком эмоциональная, живая, что бы быть безликим. А как их можно отличать от настоящих людей – не знаю. Я искал тогда мага, которому оно подчиняется. Почти неделю проторчал в том городе, но так и не нашел того, кто мог бы попытаться создать ужас времен войны магов. – Снова поворачивается ко мне, сжимает в руках кинжал, словно ожидает чьего-то нападения. Моего? Возможно. Но я ведь не безликий. Или...
– Заморочил ты мне голову Ракс, – морщится Салих, вздыхает облегченно, вытирает холодную испарину со лба. Прервал затянувшееся молчание.
Они оба стояли, замерев, смотрели на меня, не сводя глаз. Долго, по-моему, вечность. В темной тишине комнаты слышно было биение их сердец, что не уступали по скорости моему страху.
Салих подошел к неприметной двери, что пряталась за выцветшим ковром на стене, стукнул по доскам три раза. Две темные фигуры зашли в комнату, принесли с собой свежесть морозной ночи. Подхватили меня под руки. Непослушные ноги отсчитывали их шаги, цепляясь за широкие щели в неровном полу. Все темнее вокруг, сбиваюсь со счета шагов своих пленителей. Запах затхлости и сырости все отчетливее. Кажется, что темный коридор уводит вниз, глубоко под землю, где никогда не увидеть солнца.
Лязг железного засова звучит, как приговор в той тюрьме. Каменный пол обжигает ладони, касается тела сквозь тонкий шелк ночного платья. Опять темная клетка, но в этот раз без тонких полосок света, что раньше дарил надежду.
Аррианлис Ван Сахэ.
Наследный принц империи Сантор.
Мне удалось прогнать ожившие кошмары, закрыть обратно в голову, запереть рамками недолгого сна. Больше не боюсь глубоких теней, не вздрагиваю от каждого скрипа. Вино – лучшее лекарство. Оно обжигает горло, спускается теплой волной по груди и сворачивается горячим комком в животе. Дарит спокойную негу и храбрость. Теперь я смело смотрю туда, куда раньше боялся поднять взгляд.
Эти недолгие мгновения пьяного сна стали моим спасение. Надеждой, что грела изнутри в течение холодного дня. Я считаю часы и минуты до момента, когда смогу забыться. Пусть плохо с утра, гудит в голове и мутит от еды. Но и это состояние к лучшему. В пустой голове нет мыслей, нет воспоминаний. Ничего нет. Теперь я словно живу во сне, наблюдаю за неторопливым течением жизни. Мир кажется таким простым, намного лучше прежнего.
– Поставь сюда. – Откидываюсь на мягких подушках, смотрю в мутные стекла витражей. Без солнца они кажутся блеклыми и унылыми. Чем больше выпью, тем легче уснуть. В голове шумит, как будто море близко.
Слуга опускает поднос, раздражает звоном вздрогнувшей посуды. Морщусь, наблюдая, как расплескалась часть драгоценной жидкости.
– Выпей со мной, – останавливаю слугу, который уже почти достиг дверей. Мне одиноко. Ужасно одиноко и горько. Даже пью в одиночестве. Готов разделить вино даже со слугой. После третьего кувшина это не кажется глупым.
– Что вы, ваше высочество, – запинаясь, мотает головой, продолжает пятиться к дверям.
– Пей! – со звоном опускается обратно на узкий столик чарка, холодит пальцы разлитым вином. – Иди сюда! – даже слуги не хотят пить с будущим императором.
Подходит, медленно, спотыкаясь о неровности ковра. Смотрит завороженно на столик. Похож на смертника, которого толкают в объятия к палачу. Раздражение, что жило внутри весь день, рвалось наружу, превращалось в злость.
Он уже совсем рядом, стоит, бледнее мертвеца и не сводит глаз с чарки.
– Я долго буду ждать? – склоняю голову на бок, пытаюсь ударить взглядом.
– Пощадите, ваше высочество, – бледность его лица достигла предела. Падает у моих ног, впивается в ковер пальцами, тянет на себя покрывало с моего ложа, скидывает на пол поднос с вином.
– Что за... – вскакиваю, раскидывая подушки, отталкиваю скулящего слугу ногой.
– Я не хотел, мне приказали, ваше высочество, – невнятный крик, больше похожий на вой.
– Что здесь происходит? – высокий, чуть истеричный голос матери. Как всегда блистательна, ослепляет золотом своих украшений, оглушает шелестом шелков.
– Я не хотел, – уже не кричит, скорее стонет.
Перевожу взгляд с него на разлитое вино, что темным, бордовым пятном растекается моему халату, капает на ковер и подушки. Словно кровь из невидимой раны. Мысли закрутили в голове хоровод, затопали оглушительно в ушах, смешали все голоса, которых вдруг стало так много в комнате.
Люди, много людей, одинаковые, как тени друг друга. Суетятся, бегают. Рядом императрица, обнимает за плечи, трясет, кричит что-то прямо в лицо. Отмахиваюсь от нее. Только сейчас понимаю, что мое одиночество убивает не только душу. Отравленное вино для того, кто всегда пьет один. Такой легкий способ избавиться от ненужного человека, который посмел бросить свою тень на трон целой империи.
– Кто? – расталкиваю стражу, воины окружили по-прежнему стонущего слугу, не пробиться. – Кто?! – дотягиваюсь до него, хватаю за грубую ткань рубахи.
– Я не знаю, – взгляд полный ужаса. В нем его больше, чем во мне. Злость прогнала все другие чувства. – Пришел человек, я не видел лица. Дал это, сказал, что моя семья не будет больше голодать... – сам хватает меня за руки, притягивает еще ближе к себе, заглядывает в глаза. – Не убивайте, прошу вас, не надо, мой принц...
– Казнить! – отдираю его пальцы от своих рук. – Всех казнить!
– Кого, ваше высочество? – несмело переминается с ноги на ногу один из стражников. Лица воинов не знакомы. В последнее время меня охраняли люди из отряда миссара, их я успел выучить до малейшей черточки, запомнить каждый седой волос на голове.
– Кто вы? – пячусь, теперь уже от незнакомого отряда стражи. Люди, много незнакомых людей с оружием. Они совсем рядом. Откуда мне знать, есть ли среди них предатель? Вот сейчас, возможно, тихо тянет кинжал, сжимает во вспотевших руках, примеривается, готовится.
– Арри, – чье-то прикосновение к плечу. Разворачиваюсь, отталкиваю от себя того, кто подкрался со спины, нашептывает этим именем воспоминания.
– Ваше высочество, – передо мной встает тот самый стражник, что посмел уточнять мои приказы. Закрывает своей широкой спиной испуганную императрицу.
– Вы, – оборачиваюсь, вглядываюсь в лица, которые расплываются, смазываются настолько, что становятся близнецами. Ноги запинаются о смятый ковер на полу, хватаюсь за колонну, отхожу все дальше от толпы одинаковых лиц. – Вы все заодно.
А они смотрят осуждающе одинаковыми глазами с одинаковых лиц, которые совсем уже не похожи на человеческие. Шевелят губами тихо, словно шепчут одно единственное слово, что складывается в столь знакомое короткое имя, мое. И кружат вокруг, как стервятники, извиваются, как темные тени в глубоких углах. Они все ближе, касаются меня, гладят холодными пальцами лицо, дергают за волосы. И все шепчут, зовут по имени, которое стало мне ненавистно. Пытаюсь оттолкнуть их, ударить, но попадаю лишь в пустоту. Тени набрасываются, хватают, сжимают, не дают дышать. Закрывают собой весь мир.
Никто.
Невидимый бой. Он идет в душе каждого. Глубоко внутри смешиваются чувства и мысли, делят между собой душу. Это хуже пытки. Отталкиваю страх, разгоняю по углам. А он выползает вновь, стелиться по холодным камням пола камеры, шепчет что-то, вытаскивает самые ужасные мысли. Он не устает, не сдается. Он везде. А у меня нет больше сил. Я снова в клетке. Вот, каково быть человеком. Каждый миг боишься за свою хрупкую жизнь. Цепляюсь за решетку, смотрю в темный коридор, вдыхаю затхлый воздух в надежде почувствовать запах свободы. Она так далеко, что не дотянутся.
– Перестань уже, – внезапно у страха прорезался новый голос. Настоящий, звонкий, реальный. Поселился в одном из темных углов и шевелится. До этого пугал тихим шепотом.
– Кто ты? – прислоняюсь спиной к решетке, устав от бесконечных попыток сломать прутья. Это тело, кажется, намного слабее прежнего.
– Будешь так себя мучить – вид не товарный будет, – продолжил голос. Мотаю головой, вглядываюсь в темноту. – Меня Линсан зовут, – зашевелилась темнота в углу, стала действительно реальной, подползла к решетке. Ее силуэт едва угадывался от тусклого света в самом конце коридора, где начиналась лестница.
– Тьяра, – со второго раза удается поймать ее узкую ладонь.
– Перестань уже это. Не выбраться отсюда, пока Салих не разрешит. – Она постучала пальцами по решетке. Дышать стало легче, видя, что здесь есть кто-то еще.
Молчу. Очень много вопросов, но задать не могу, не удается поймать ни один из них. Боюсь выглядеть еще глупее.
– Нас тут много, – улыбается тень. – Да, девочки? – темный коридор ответил ей тишиной. Вглядываюсь в него, пытаюсь рассмотреть другие тени в камерах напротив. – Это они стесняются просто, – тень передернула плечами. – Мне так одиноко, а они молчат. Открывают рот только чтобы еще больше напугать меня. Никто не хочет со мной разговаривать. Ты ведь будешь со мной говорить? – пододвигается вплотную, ощущаю тепло ее тела.
– Буду, – киваю, хоть меня и не видно. Когда кто-то есть рядом не так страшно. Сжимаюсь в углу, обнимаю себя руками. Шелк тонкого платья совсем не греет. Кажется, впитывает в себя окружающий холод. – Как ты здесь оказалась? – спрашиваю, пытаюсь угадать ее лицо в темноте. – Тебе не страшно? – ее голос не кажется испуганным.
– Не помню, – опять шевелится. – Кажется, это было очень давно. А страх... Он устал. Да и не так плохо, когда я тут не одна. Да, девочки? – приникла темным пятном к решетке, обвила прутья пальцами, просовывая самый кончик острого носа в коридор. А в ответ снова гнетущая тишина, в которой слышно лишь наше дыхание. – Опять молчат, – вздыхает, отползает от решетки в свой темный угол в дальнем конце камеры.
Затихла там, слившись с тенями, будто и не было никого. Может, я схожу с ума? Живот скрутило болезненной судорогой. Сжимаюсь, давлю на него холодными руками, а он, будто бунтует, ворчит, как живой, просит чего-то. Отползаю от решетки, тоже забиваюсь в угол, противоположный тому, где сидит Линсан. Темнота обступает со всех сторон, убаюкивает тишиной. Почти поддаюсь ее уговорам о сладком сне с видениями чудного мира.
Шаги. Они гулким эхом пролетают мимо, теряются в глубине темного коридора, прячутся в пустоте камер. Все ближе. Уже слышны обрывки слов. Металлический звон ключей дразнит свободой.
Сердце забилось чаще. Сгустился мрак, снова стал пугающим. Сжимаюсь, забиваюсь в угол в надежде слиться с каменной стеной. Звон ключей совсем рядом. Сверкнул холодными бликами металла в далеком свете мутного фонаря. Царапает непослушный замок нашей камеры. Перед глазами снова та тюрьма. Темные фигуры Арри и миссара за решеткой. Они так похожи на эти, что сейчас копаются в замке. Страх все сильнее набрасывается, стремиться поглотить бурным потоком. Лишает сил. Даже руки дрожат так, что срываются с острых коленей, которые обнимаю, спасаясь от холода.
– Нет, пожалуйста, – всхлип звонкого голоса, который недавно спас меня от страха. Теперь он ранит, заставляет дрожать еще больше.
– Заткнись, блаженная, – рычит одна из теней. Рывком открывает дверь. Жалобно гудит решетка от ее удара.
– А вторую точно нельзя? – уточняет другая тень.
– Даже не вздумай! А то Салих тебя в евнуха превратит, – отталкивает его в сторону первый. Входит в камеру, рушит хрупкую тишину громкими шагами. – Сюда иди, солнышко, – слышу улыбку, которая вызывает отвращение. – Не заставляй нас доставать тебя силой.
Зашевелилась темнота в углу, распалась на две тени. Густую, широкую и узкую, маленькую, что несмело выползала в полумрак у решетки. Ему надоело ждать. Хватает Линсан за волосы, тащит прочь их клетки. Сердце заходится, рвется прочь из груди.
– Нет! – не помню как. Всего секунда замершего по моей воле времени. Оказываюсь между ним и маленькой тенью, перехватываю руки, сжимаю изо всех сил тонкими пальцами. Страх царапает изнутри, но сдается под напором неожиданной злости. Манит свободой полумрак коридора за его спиной, притягивает взгляд.
– Пошла прочь, – тычок в грудь от второй тени. Больно, сбивает дыхание, но я продолжаю стоять, прячу за своей узкой спиной всхлипывающую тень.
– Нет. – Повторяю твердо, пугаюсь собственного голоса, похожего на рычание. Тени тоже вздрагивают, переглядываются между собой одинаково темными провалами глаз.
– Салих хоть и приказал тебя не трогать, но ведь и мы не железные, – взял себя в руки первый, пытается вырвать руку из моего захвата. А я сжимаю все сильнее, почти не чувствую пальцев, заставляю их впиваться все глубже в мясистую ладонь. – Что творишь, дура? – его голос превратился в шипение. Дергает руку, тянет меня за собой к узкому входу. А я держу. Изо всех сил своих маленьких рук.
– Отпусти ее, – опять рычу. Он по-прежнему держит волосы Линсан в своем кулаке. Сжимаю еще сильнее. Чувствую, как тонкие струйки горячей крови стекают по моим пальцам. Я не отпущу, даже когда услышу хруст его костей.
– Сумасшедшая! – рычит он, бьет по лицу наотмашь, заставляя разжать пальцы. За спиной падает на каменный пол Линсан, отползает в свой темный угол.
Почти не чувствую боли. Только пощипывает жаром кожу на щеке, расплывается темнота перед глазами. А я все стою, смотрю туда, где у его тени должны быть глаза. Я больше не испугаюсь. Невидимый бой. Бесконечность, в которой вновь и вновь отбрасываю страх прочь.
Они ушли. Захлопнулась железная дверь клетки, замерцал далекий тусклый свет, съедая тяжелые шаги двух теней.
– Ты как? – поворачиваюсь в угол, ищу ее взглядом.
– Все хорошо, Тьяра. – голос дрожит.
Сажусь обратно в свой угол, прячусь в темноте. Злость проходит, дергает тело в последней попытке задержаться, заставляет трястись больше, чем от холода. Страх снова высунул голову, напомнил о своем присутствии и тоже скрылся. Пусто внутри.
– И почему они всегда выбирают именно меня? – тихий шепот из соседнего угла. – Нас здесь так много, но почему же именно я?
Снова смотрю в темные провалы клеток напротив. Темно и тихо. Нет ни чужого дыхания, ни шороха одежды. Там живет лишь пустота и страх. Они рисуют причудливые картины в голове, заставляют видеть то, чего нет.
– Бояться легче, когда ты не одинок. – смотрю в пустые камеры напротив. – Да, девочки?
Сорин Ван Сахэ.
Вдовствующая императрица.
Дворец оживает всякий раз, когда за его стены пробирается смерть. Отряхивается от вековой пыли, скалится позолоченными клыками арок множества дверей. Смерть влечет за собой ураган. Набрасывается в одно мгновение, треплет чужие жизни, играет душами. А ты пытаешься удержаться на земле, цепляешься за все, что есть рядом, заставляешь себя из последних сил. И никто не предугадает, кого снесет в этот раз, кто окажется слаб, что бы сорваться. Одни строят надежную опору в преддверии урагана, другие надеются на собственные силы.
Сейчас настало затишье. Краткий миг, когда все вокруг в разрухе, перепутаны вещи, разбросанные злым ветром чужой смерти. Но все знают, что вскоре он ударит снова. Подбирают обрывки того, что уцелело, прячут свои богатства или же освобождают место в закромах в надежде, что туда надует новое сокровище.
Вот и я так же, стою посреди разрухи и не знаю, за что хвататься. Смотрю, как другие растаскивают мое по праву, и не могу ничего с этим поделать, словно ноги к земле приросли. Не знаешь кто друг, а кто враг. Когда вокруг столько возможностей изменить свою жизнь – дружбы не существует. Блеск золота и сила власти хоронит другие чувства под мусором от урагана. Он становится намного важнее.
Двадцать лет я держалась. Улыбалась тогда, когда стоило бы плакать. Кланялась тем, кто много раз вонзал нож в спину. Я сделала все, чтобы мой сын не жил в таком мире. Отправила так далеко, как только было возможно. Наверное, я совершила ошибку. Он не готов. Даже когда я говорю о том, куда смотреть он поворачивается, но не видит. Не хочет видеть. Мой мальчик умрет, и я отправлюсь вслед за ним. Эта страшная мысль все чаще посещала меня, мешала сдвинуться с места.
Я отправила десятки людей по следам его пути сюда, в надежде понять, что же все-таки случилось. Все можно исправить, стоит только захотеть. А самое страшное в том, что он не хочет. Просто сидит и ждет смерти. Он хоть и наивен, но не так глуп. Все понимает и видит, только смотрит сквозь пальцы. Смирился с тем, что приготовила ему судьба. Плывет по бурному течению реки, даже не пытаясь зацепиться за камни, отсрочить свою встречу с пропастью.
– Вдовствующая императрица, – так задумалась, глядя на далекие огни столицы, что не заметила приближение слуги.
– Вы хоть что-то узнали? – не хочу поворачиваться. Каждый раз натыкаюсь на виноватые взгляды тех, кто пришел с пустыми руками.
– Да, – неуверенный тихий голос. Это короткое слово пронзило сердце, словно клинок.
– Что? – резко оборачиваюсь, впиваясь взглядом в испуганное лицо одного из младших чиновников.
– Во время пути кто-то похитил принца с неизвестной целью. Миссар нашел его, освободил наследника и отдал приказ о казни. – Запинаясь сообщил он.
– Это я и без тебя знаю! – раздражение против воли вырвалось на волю.
– Говорят... – упал на колени чиновник, накрыв голову руками. Пусть боится. Посмел дать мне ложную надежду. Сколь сильно ожидание чего-то, столь же и больно разочарование.
– Ну что? Что? – бросаю в его спину одну из подушек. Время сейчас тянется бесконечно долго. – Мне тебя в пыточную отправить?!
– Нищие, у которых держали принца, – поднял он глаза. – Некоторые выжили. Сказали, что тот человек был вовсе не похитителем. Принц сам держался за него. И...
– Что же, – сердце колотится в груди, словно я снова влюбилась.
– Тела казненных... – чиновник под моим взглядом еще больше съежился, глотает слова, что не разобрать.
– Я сейчас позову палача, – шиплю, как тысяча разъяренных змей.
– Нищие сказали, что это не тот человек, что был с принцем, – выдохнул чиновник.
Слова застряли у меня в горле. Свернулись колючкой, царапают горло так, что хочется хрипеть. Сердце забилось еще быстрее, хотя, казалось, это невозможно.
– Найдите его. – голос и правда похож на хрип. – Не знаю как, но найдите и привезите сюда. – Смотрю на застывшего у моих ног человека, который по-прежнему боится поднять голову.
– Это будет трудно, – опускает голову еще ниже.
– С каких пор найти человека стало проблемой? – это какая-то шутка. Словно весь дворец сговорился.
– Найти можно почти любого человека, вдовствующая императрица, – осмеливается поднять глаза. Молчу, стараюсь убить взглядом того, кто смеет перечить. – Но как найти того, чье имя – Никто?
– Что? – вздергиваю брови. У всех есть имена, пусть даже те, что спрятаны под кличкой. У всех есть семьи, города, даже захудалые деревни, которые многие гордо зовут домом.
– О нем нет ничего. Он даже на человека не похож. Потому и имя – Никто. Так сказали нищие. – К концу фразы голос его почти пропал. Сжимаю зубы, шумно вдыхаю воздух, почти со свистом.
– Значит, найди того, кого не существует! Вон! – хрип превращается в рык.
Я загрызу любого за своего сына. Я хочу жить. Я столько всего сделала в жизни. Не имею больше права проигрывать. Здесь и сейчас начинается настоящая война. И пусть я буду улыбаться какому-то грязному нищему, у которого даже имени нет, но верну принца к жизни. Если умрет он – умру и я. Дворец не терпит слабости.
– Вдовствующая императрица, – снова голос позади.
– Что ты хотела? – одна из служанок поставила небольшой столик с горячим настоем, отодвинув в сторону подушки.
– Вам следует отдохнуть, госпожа. – Налила настой в кружку. Приятный мятный запах поплыл по холодным покоям.
– У меня нет на это права, – вздыхаю, принимаю отвар.
– Утвердили список наложниц, что прибудут в дар от наместников и министров. – дождавшись, когда я почти допью отвар сообщила она. Хорошее настроение практически сразу улетучилось.
Это сложный выбор. Та, что в будущем займет мое место, может быть среди них. Я тоже не была первой женой. За свое место боролось с отчаянием загнанного в угол зверя. Женщин у императора много, но императрица всегда лишь одна. А главы Управлений уж точно постарались подсунуть в этот список своих родственниц. Остается только выбрать ту семью, которая наиболее лояльна к законному наследнику или же наоборот, опасна. В моих руках сейчас ключ к должности первого советника. Посмотрим, какую цену они готовы предложить. Я не могу ошибиться.
Никто.
С каждым часом темные стены давили все сильнее. Кажется, они медленно двигаются, сжимают свой каменный капкан. Заставляют глубже забиваться в угол. Как и мысли. От них тоже не сбежать. Не спрятаться. Они запирают обратно в клетку. Что я делаю не правильно? Где дорога свернула не туда. Желание быть человеком изменило меня. С телом поменялось и что-то внутри. Чувства, которые раньше были непонятны, занимают все больше места во мне.
– Тьяра, – Линсан, наконец, избавилась от своих кошмаров, что не давали ей говорить. – Слышишь?
– Что? – поднимаю голову от коленей, смотрю в тот угол, ловлю тишину вокруг.
– Они говорят, что ты сильная. Они боятся, но просят не сдаваться, – подбирается ко мне. Садится рядом. Снова чувствую тепло и запах давно немытого тела.
– Они? – теряюсь в собственных мыслях. С трудом вспоминаю о том, что видит Линсан.
– Девочки. Разве ты не слышишь их? Их голоса стали тише с твоим появление. Боятся почему-то, шепчут, когда раньше кричали. Они поддерживают тебя. – Уверенно заявляет она, слышу несмелую улыбку в ее голосе. – Я тоже в тебя верю.
– Спасибо, девочки, – перевожу взгляд в темноту пустых клеток напротив. – Спасибо, Линсан, – прислоняюсь плечом к ее плечу. Холод отпускает руку.
– А еще, – прервала она затянувшееся молчание. Заерзала рядом, взяла меня за руку. – Девочки иногда кажутся мне странными.
