Текст книги "Ловушка для потерянной души(СИ)"
Автор книги: Ксения Герцик (Гаврилова)
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)
– Мой принц, вам стоит доверять своим воинам. Пять покушений и засилье харисцев в связи с предстоящим базаром – не причина терзать себя сомнениями. – Качает головой. Но последние слова я уже не слышал. Пять покушений? Харисцы в столице? Именно они готовили покушения на меня, так сказали убийцы, которых поймал советник.
– Что... – слова застревают в горле. – Что все это значит?
– О чем вы, ваше высочество? – удивленно поднимает брови.
– Пять покушений? – губы дрожат против воли, слабость в ногах заставляет присесть на край ложа. – Харисцы?
– Императрица вам не говорила? – неподдельное изумление на пухлом лице.
– Нет, – хотелось ответить иначе, хоть перед кем-то выглядеть сильным и умным, но не могу заставить себя одеть такую же непроницаемую маску равнодушия.
– Ну, не переживайте так, мой принц. – Улыбается ободряюще, отчего его небольшие глазки почти полностью скрываются за щеками. – Мы готовы почти ко всему. – Кланяется, пятится к выходу. – Скоро за вами придут.
Опять тишина и одиночество. Кажется, стоит мне закричать, и оглохну от собственного эха. Вылетели из головы все мысли, крутятся чужие слова. Скоро за мной придут... Звучит, как угроза или обещание, но никак не обнадеживает. Смерть всегда найдет лазейку, достанет до сердца, воспользовавшись этим маленьким словом "почти". Оно засело внутри и грызет не хуже яда, лишает воли и тех остатков храбрости, что я так долго копил. Снова оживают видения прошлого, мысли, что преследовали меня с момента выезда из замка на самой границе северных земель. Я вновь и вновь падаю на землю, заливаю кровью дорогие одежды из пробитого стрелой горла.
Вскакиваю, хватаюсь за голову, рушу хрупкую конструкцию прически. Падают волосы на лицо, лезут в глаза, мешают дышать. Я не пойду туда. Ни шага не сделаю за эти двери, пусть вокруг будет хоть целая армия. Мысли людей узнать невозможно. Нельзя доверять, даже собственной тени. Меня убьют.
– Арри, – холодным порывом ветра ворвалось в комнату мое имя. Вздрагиваю, обхватываю себя руками, смотрю на едва колышущуюся ткань штор, боюсь подойти ближе. – Убегай... Спасайся...
Срываю занавеси, щурюсь от яркого солнца, что бьет в лицо. Глубокое синее небо и пустой сад. А звук барабанов все ближе, громче, заставляет дрожать саму душу.
Он прав. Я не хочу умереть. Только не сегодня. Расстегиваю непослушные пуговицы на одежде, рву ремень, раскидывая жемчуг по полу. Я подожду. Немного. Спрячусь, а потом вернусь, когда миссар и его брат поймают убийц.
Завернулся в ткань штор, наподобие южных торговцев, спрятал лицо за тонкой тканью. Собственное дыхание обжигает лицо. Сжимаю в руках кинжал, прислушиваюсь к каждому шороху, ловлю обрывки разговоров. Оборачиваюсь постоянно, слышатся чьи-то шаги за спиной. Но никого нет, словно призрак преследует меня. Снова шорох, оборачиваюсь, в этот раз намного смелее и резче, чем раньше, стремлюсь поймать свои страхи.
Холодная сталь клинка у шеи, рвет тонкую ткань самодельного тюрбана. Темная одежда неизвестного, кажется ожившей тьмой, обещают смерть его глаза в прорези маски. Вскрикиваю от испуга, шарахаюсь в сторону, отмахиваясь кинжалом. Они нашли меня. Загнали в угол одного из узких коридоров.
– Не подоходите, – тюрбан съехал на лицо, закрыл глаза, выставляю перед собой кинжал, который смотрится смешно в сравнении с длинным клинком. Слышу, как сзади ко мне приближаются чьи-то голоса. Их много, а я совсем один. Я умру.
– Ваше высочество? – смутно знакомый голос из-за спины. Наконец справляюсь с тряпками на лице, оборачиваюсь, ловлю на себе удивленные, испуганные и полные жалости взгляды всех глав Управлений.
– Это убийца! – оборачиваюсь в сторону того, кто пару секунд назад прижимал холодную сталь к моему горлу, но нахожу лишь пустоту. – Он... был здесь, – из онемевших пальцев выпадает кинжал. Оглядываюсь растерянно по сторонам, ищу хотя бы намек на оживший средь бела дня кошмар. Но коридор пуст, нет даже отголоска чужих шагов вдалеке. – Он хотел убить меня... – ноги не держат. Медленно сползаю по стене на холодный пол, обнимаю себя руками, закрываю глаза. Как раньше. Это все не со мной. Я сплю.
– Я думаю, нам стоит немного отложить коронацию из-за состояния его высочества. Сообщите людям, что ему нездоровится, и вызовите лекаря. – Каэрон Ла Карт встал рядом, закрывает меня от чужих взглядов. – Проводите его высочество в покои, – приказ подоспевшим стражам.
Кто-то поднял меня, едва удерживая на ногах, укутал в спадающие шторы и повел прочь из бесконечных коридоров дворца в знакомую темницу покоев.
Никто.
Далекий гул барабанов все ближе, заставляет вздрагивать сердце, подпевать своему ритму. Переполненные улицы столицы врываются за тонкую сетку окна громкими криками. Линсан тихо напевает какую-то веселую песню, любуясь новым платьем. Она мучила меня почти час, заматывала в шелка, обвязывала поясками и лентами, дергала за волосы в попытке создать что-то похожее на прическу. Теперь я еще красивее. Ярко-синее платье подчеркивает цвет глаз, волосы перехвачены тонкой косичкой, как обручем, пестрят множеством лент и сияют жемчугом.
– Ты боишься? – толкает меня коленкой Линсан.
– Нет, – качаю головой. Не отпускает ощущение, что все это не со мной. Возможно от того, что тело и жизнь действительно не мои.
– А я боюсь, – прерывисто вздыхает. – Боюсь ослепнуть от той красоты, которой никогда не видела и разочароваться тоже боюсь, если все не так, как я себе представляю. Так много мыслей в голове.
– Дворец – не сказка, а всего лишь чье-то место жительства. – пожимаю плечами. Нет чувства праздника и ожидания чуда, как в душе Линсан.
– Интересно, какой он, принц? – задумчиво расправляет юбку. – Говорят, что он молодой. Если еще и красивый, тогда я буду тебе завидовать.
– Почему ты будешь завидовать? Тетя сказала, что меня не выберут, оставят работать во дворце. – Удивляюсь ее словам. – А если я не выйду замуж, то отпустят домой.
– Твоя тетя, видимо, очень хотела, что бы ты оказалась во дворце, – цокает она языком. – Все не так. Ты останешься наложницей императора, даже после того, как он выберет жену. А потом, если повезет, то подарит в жены какому-нибудь советнику или миссару за особые заслуги. Хотя, это не совсем правильно называть везением. Там уж, как получится.
– Подарит, меня? – переспрашиваю. Все же правила жизни от меня ускользают. – А если я не захочу?
– Как уже сказал тебе однажды господин миссар, многие поплатились жизнью за такие ошибки, – отвечает, глядя в окно. – И все же, интересно, какой он, принц.
– Теперь мне тоже интересно, какой он на самом деле, – пожимаю плечами. Он – причина того, почему я добровольно иду за эти стены. Я хочу заглянуть в глаза тому, кто предал. Понять и освободиться. Открыть еще одну клетку в своей душе. И исчезнуть, подальше от этих стен, подальше от блистающего города и самой империи Сантор с ее неправильными законами. А руки опять сжимаются в кулаки.
– Раз, два, – глухо прозвучал изменившийся голос Линсан. Вздрагиваю, ловлю ее пустой взгляд. – А к тебе уже летит стрела. – улыбается безумно, глядя сквозь меня.
Тянусь к ней, что бы попытаться вернуть назад, избавить от плена чужой души. Дернулась карета, вместо соседнего кресла падаю на пол. И без того громкие крики на улице стали оглушительными. Ржали лошади, дергали карету, не давая подняться. Слышу лязг вынимаемого оружия. В сетке окна темная тень миссара.
Едва заметный свист воздуха над ухом, вонзается стрела в бархатную обивку кресла, в паре сантиметров от моего лица. Сдергиваю застывшую Линсан на пол, прижимаю к себе. Не тороплюсь хватать время.
Повозка замерла на мгновение, что бы сорваться с места. Подпрыгивает на вытоптанной земле, скрипит, грозя развалиться от скорости. Крики испуганных людей за окном, ржание безумных лошадей повозки. Оглушающий треск прямо под нами, карета заваливается на бок, пытается вытолкнуть в распахнутую дверь. Прижимаю Линсан еще сильнее к полу, хватаюсь когтями за все подряд в попытке удержаться. Удар, настолько сильный, что выламывает пальцы, выкидывает прочь с куском зажатого в руках кресла. Катимся по земле, путаясь в широких юбках. Хватаю время, сжимаю изо всех сил, тяну на себя, останавливая обезумевший мир. Успеваю подставить руку под голову Линсан, защищая от удара о камень. Поднимаюсь, поддерживаю Линсан, которая трясет головой, прижимается к грязной стене какого-то переулка. Лошадь видимо понесла, испугавшись криков, нырнула в узкий переулок, не подумав, что карета в него не поместиться. Цокот ее копыт потерялся где-то вдалеке, за одним из поворотов. Вокруг осколки кладки выбитого угла стены и щепки разбитой кареты. Оглядываюсь по сторонам, не отпускает сердце неясная тревога. Кто-то стрелял, а значит, нас будут искать. И почему-то нет уверенности, что первым будет миссар.
– Вставай, Линсан, вставай же, – поднимаю ее, обхватываю за талию, оглядываюсь по сторонам.
– Не могу, – всхлипывает, поджимает ногу, висит на моем плече. Опускаю ее обратно на землю, поднимаю юбку, которая уже начала пропитываться кровью. Осколок дерева кареты вошел ей в бедро, выпивает кровь, что вырывается толчками.
– Надо потерпеть, слышишь, нам нужно уйти отсюда, – рву подол своего небесного платья, перетягиваю ногу тугим жгутом чуть выше раны, с надеждой жду, когда же перестанет течь кровь. Но ее, кажется, становится все больше.
– Тьяра, – касается руки дрожащими пальцами, смотрит куда-то мне за спину.
Слышу чьи-то осторожные шаги сквозь бешеный стук собственного сердца и крики людей за стенами домов. Оборачиваюсь. Четыре фигуры в знакомой форме отряда миссара. Вздыхаю облегченно.
– Помогите мне, она ранена, – опускаюсь обратно к Линсан, зажимаю рану руками, жду, когда подойдут воины.
Но шаги стихли. Замерли в паре метров за спиной.
– Они не помогут, Тьяра, – шепчет Линсан бледными губами. Тихий шелест вынимаемого из ножен оружия за спиной.
– Что вы делаете? – встаю, закрываю собой Линсан, вытираю кровь об испорченное платье, чтобы не капала с пальцев.
Тишина в ответ и спокойные взгляды тех, кто привык не думать, а выполнять приказы. Один из них вышел вперед, держит в руках меч, смотрит безразличными глазами на меня и Линсан. Другие даже не шевелятся, не достают оружие. Одного вполне хватит, что бы оставить два тела в переулке огромной столицы. Сзади прерывисто вздохнула Линсан, так похоже на прощальное дыхание Тьяры в темноте открытой клетки.
До боли в щеках сжимаю зубы, так, что кажется, сейчас начнут крошиться. Хочется рычать от злости, рвать этот мир на части, чувствовать, как он умирает в моих руках.
Воин остановился, сильнее сжал меч, что до этого держал почти играючи. Невольно отступил на шаг, ища поддержки у своих товарищей. Только сейчас понимаю, что и правда рычу, дергаю время, останавливая жизнь. Оглушающе звучит тишина. Теперь только она и стук моего сердца. Разрываю непослушный воздух, все ближе к воинам. А в голове мелодия. Та, которую не разобрать, не напеть. Заставляет двигаться в такт ударам сердца. Я станцую смерти, для того, что бы жить.
Падают на стылую землю четыре безжизненных тела, в которых уже не найти человека. А я отпускаю время, смотрю в бесконечное небо, считаю про себя до десяти, жду, пока стихнет мелодия в голове.
Подхожу к Линсан, опускаюсь на колени рядом. Боюсь дотронуться, почувствовать холод ее кожи. Почти не вырывается из ее раны кровь, застывает безобразным рисунком.
– Линсан, – провожу по воздуху в сантиметре от ее щеки. Хочу попросить духов позаботиться о ней, но останавливаюсь. Едва заметное облачко пара вырывается из приоткрытых губ.
Оборачиваюсь на улицу, где мимо мелькают силуэты людей. Им все равно. Так же, как и тем, что были в моем сне. У них своя жизнь и свои заботы, из-за которых не видно боли других. Мы никому не нужны, кроме нас самих. Не буду больше никому верить и ни на кого надеяться.
Поднимаю Линсан, затаскиваю на спину, осторожно, словно боюсь разбудить. Нужно попытаться. Она должна выжить. Выныриваю из полумрака переулка, иду сквозь толпу людей. Они огибают меня, но никто не предлагает помощи, лишь оглядываются, провожают испуганными взглядами.
– Где я могу найти лекаря? – преграждаю дорогу стайке ярко одетых девушек. Шарахнулись от меня испуганно, рассыпались в разные стороны, словно порванные бусы.
Я задаю этот вопрос каждому, но меня словно не слышат. Обходят стороной, пугаются, делают непонятные знаки руками, будто стену перед собой рисуют. А дыхание Линсан уже едва угадывается, почти не щекочек шею, не вырывается теплым паром.
Иду все быстрее, скольжу взглядом по названиям лавок, хочется сорваться на бег, только бы знать, куда. "Целебные травы". Останавливаюсь у неприметной двери следующего дома.
– Здесь есть лекарь? – толкаю дверь ногой, врываюсь в полумрак лавки, пропитанной запахом лекарств.
– Мы закрыты! – выскакивает из неприметной двери за прилавком пожилая женщина. – Кто двери ломает?! – оглядываюсь на вход. Сорванная щеколда болтается на одном гвозде, грозит окончательно отвалиться.
– Мне нужна помощь, – опускаю Линсан на узкую скамью у прилавка. Срываю с рук браслеты, выдергиваю жемчуг украшений из прически, сваливаю это на прилавок. – Помогите, пожалуйста.
Женщина замерла на мгновение, мнет в руках заляпанный передник, смотрит на меня и на бледную Линсан, в которой все меньше жизни.
– Запри дверь, – она решила что-то для себя, бросилась к Линсан, махнув мне на распахнутую дверь.
Отрываю болтающуюся щеколду, накидываю не менее хлипкий засов, отрезая нас от громкого мира гудящей улицы. Ноги не держат больше. Опускаюсь прямо на пол, подпирая дверь, смотрю, как женщина суетиться вокруг Линсан. Щупает ее тело, осматривает перетянутую обрывком платья ногу. А крови уже совсем нет.
Смерть действительно ходит рядом. И не угадаешь, когда она придет за тобой, возьмет за руку и утащит без предупреждения за грань. Глупо просто сидеть и ждать ее.
Я ненавижу жизнь за ее уроки. Слишком велика их цена за каждое знание. Я буду жить так, как говорит Линсан, бороться за каждый вздох. Стану собой, а не кем-то другим. Жизнь слишком ценная, что бы дарить ее другим. Взлечу так высоко, чтобы смерть не смогла дотянуться. А еще... никогда больше не пущу никого в душу. Это очень больно и страшно. Хуже, чем когда нож царапает сердце.
Каэрон Ла Карт.
Чиновник первого неполного ранга Управления Императорских д ел.
Совет. Сборище богатых людей, которые продали душу жадности. Им мало всего и всегда. И они мучаются от того, что хотят больше, но не могут рискнуть тем, что у них уже есть. Огромный зал с длинными столами друг напротив друга, словно баррикады. Настолько пестрый и сияющий, что узоры на стенах кажутся безвкусной мазней.
Здесь взгляды вместо стрел, а слова острее стали. У каждого свое место, то которым он дорожит и в то же время стремиться сменить на другое. У всех одна мечта, хоть раз почувствовать мягкость кресла на возвышении. Оно так близко и в то же время недосягаемо.
Императрица сидит, наблюдая с отрешенным лицом за базаром, в который превратился Совет.
Кажется, что выиграет тот, кто кричит громче. Звучат одни и те же вопросы, одинаковые ответы, которые рождают новые вопросы. Никто не осмеливается озвучить свои мысли напрямую. Поглядывают на императрицу, что временно занимает желанное кресло на возвышении и бояться. Трясутся над своими должностями, которые и так вскоре потеряют, в особенности некоторые главы управлений, дорожат ранговыми землями. А я не боюсь. Никогда не боялся. Именно поэтому больше других достоин занять это место, почувствовать бархат обивки, сжать в руках резные подлокотники кресла во главе стола.
– Ваше величество, – поднимаюсь, едва гул голосов пошел на спад, но сохраняется недовольное роптание. Впервые говорю что-то на сегодняшнем заседании. Слишком ценны мои слова, что бы выкидывать их в кучу чужих выкриков. – Позволено ли мне будет высказаться от имени всех членов совета?
– Говорите, – махнула небрежно рукой, сверкнув драгоценными камнями перстней. Ее мысли не здесь. Наверняка размышляет о сыне. Он ее единственный шанс удержаться во дворце. Вдовствующая императрица нужна до тех пор, пока есть император. А ее сын прилагает все усилия, чтобы не взойти на рассветный престол.
– Совет обеспокоен поведением наследного принца, – обвожу замолчавших советников и чиновников взглядом. Многие из них знают, к чему ведет мое выступление, другие смотрят с подозрением и завистью. Их смелости хватает только на тихий шепот, что скроет крик толпы. – Мы закрывали на это глаза, но срыв коронации...
– Ее можно перенести. – Вздернула брови Сорин, бросила взгляд на своего верного друга. Саркал. Миссар стражи внутреннего круга дворца. Глуп, но предан. Не раз уже императрица заикалась о том, что бы повысить его до первого неполного ранга. Будь он женат или хотя бы имей ребенка, то моего плана могло и не быть. Но он посвятил всего себя служению недоступной женщине.
– А что вы скажете о покушениях на наложниц? – вздыхаю, ловлю взгляды тех, кто потерял своих дочерей в тихой столичной войне за сердце принца.
– Мы предпринимаем все необходимые меры, – выступил вперед Саркал. Он много времени провел в северных провинциях, сторожил издали стены замка, где жил принц, докладывал своей госпоже. За это время растерял хватку, забыл о том, как опасны комнаты дворца.
– Не слишком ли поздно? – качаю головой. – Две девушки мертвы, одна у лекарей. Было совершено покушение и на мою любимую племянницу, – замечаю скорбные лица тех, чьи претендентки не выжили. Они теперь на моей стороне. Человеческие чувства – страшное оружие. Они заставляют нас слушать то, что мы не хотим и делать то, что хотят другие.
– Но ваша племянница жива, – хмурится Саркал. – Вы не вправе жаловаться.
– Я считаю, что лучше беспокоиться сейчас, чем когда уже ничего исправить невозможно. – Снова качаю головой. – Что если она умрет? У меня есть еще одна племянница, не менее любимая, но где гарантии, что и ее не убьют? Я не намерен ждать такого исхода. Наследный принц был неосторожен в высказываниях. На прошлом совете заявил во всеуслышание, что жениться не намерен и желает, что бы они вовсе не добрались до дворца. Вы, ваше величество отмалчиваетесь и просто смотрите, как невест убивают. Согласитесь, это может вызвать недовольство и сомнения.
– Вы забываетесь! – удар хрупкой ладонью по столу выглядит жалко. Едва сдерживаю улыбку.
– Вместо того, что бы помочь принцу вы днями общаетесь с духами, – продолжаю. На щеках Саркала заиграли желваки, пытается убить меня взглядом. – Прошу прощения, но я поймал одного из тех, кто нападал на мою племянницу. Он пока молчит, но следы ведут во дворец. – Вижу, как побледнела императрица. Это ее ошибка. Не знаю, с какой целью она пыталась убить Тьяру Ка Тор, но своей глупостью сыграла мне на руку. Когда она умрет, я представлю доказательства причастности императрицы. Такого двор ей не простит. Покушение на одну из тех, кто мог стать матерью наследника. Стоит только пустить слух и все другие покушения тут же упадут на ее плечи. А потом ее блистательный мир, которым она так дорожит, сузится до пределов тесной кельи в одном из монастырей.
– Я слушаю духов. – Сцепила пальцы в замок, буравит меня взглядом, пытается понять, насколько много мне известно.
– Голос духов важен, – склоняю голову. – Но не в политических вопросах, ваше величество.
– В Харисе докладывают о странных передвижениях войск, они усиливают патрули на границе, – встал глава военного управления, тот, чья должность висит на волоске. Как только принц взойдет на трон, его место перейдет к Саркалу. Уж императрица об этом позаботится в первую очередь. – Но всем прекрасно известно, что учения – это лишь оправдание. Они ждут подходящего момента. Еще немного и они решаться пересечь нашу границу, а договор будет бессилен из-за отсутствия правителя.
– Нам нужен единый правитель, – слегка киваю главе военного управления в знак благодарности. Я ценю верных людей. – Тот, кто руководствуется разумом, а не слушает шепот духов. Их предсказания слишком размыты и непонятны. Нам же нужны решительные действия. Империя без императора, как муха в паутине. Сколько бы мы не дергались, а только делаем хуже.
– И что же вы предлагаете? – как бы не была Сорин искушена в дворцовых играх, а голос ее дрожит. Сейчас она думает в первую очередь о себе и сыне. Но что если ее промедление в итоге приведет к разрухе самой империи? Никому не нужен трон без государства.
– Ваше величество! – прервал меня резкий стук открываемых дверей. Эта новость должна стать той, что сдвинет нерешительность совета с мертвой точки. Я все рассчитал. Латарин не должен подвести. Друзья из Хариса тоже.
– Что случилось? – перехватил младшего у входа Саркал. По глазам вижу, что он догадывается о не случайности такого совпадения. Но все всегда упирается в доказательства, которых нет.
– Покушение на еще одну девушку. – Запинаясь, сообщил он, поклонился запоздало, вспомнив, где находится.
– Кто? – поднялась императрица. Если бы я был младше, то скрестил бы пальцы под столом. Латарин не подвел. Зря я начал списывать его со счетов.
– Тьяра Ка Тор, от рода советника первого неполного ранга Ла Карта. – выдохнул он. Зал взорвался негодующими возгласами. Как я и говорил, слишком поздно императрица вспомнила о том, что есть другие люди, кроме ее сына, которые вполне могут занять трон, стоит только появиться такой возможности.
– Господин глава! – еще один человек, которому не место в зале закрытого заседания совета высших. Миссар внешнего кольца столицы. – Харисцы замечены у границы! Они стягивают войска!
– Свободны! – поднялась императрица, сжав кулаки. Глаза метают молнии. Младшие, пятясь, покинули зал.
– Я предлагаю ускорить процесс избрания главного советника. – Это мой момент, тот, которого я ждал последние несколько лет. Сегодня решиться все. – В связи с этим предлагаю так же временно отменить или вовсе упразднить требование к кандидатам в отношении родственных связей с императорской семьей.
Устало опускаюсь в кресло. От напряжения рябит в глазах. Первый шаг сделан. Я стану советником первого полного ранга. Остается только выдать свою настоящую племянницу за принца, устранить императрицу, а там... Избранники небес тоже смертны, несмотря на все титулы. Я стану регентом. Я стану новым солнцем рассветной империи и начну новую летопись со своим именем императорского рода. Несколько шагов, тяжелых и столь долгих и я узнаю, так ли мягко на самом деле то кресло на возвышении.
– Предлагаю голосовать, господа, – сжимаю в руках дощечку голоса.
Моя судьба в моих руках. Если захотеть, то можно изменить все и мир упадет к твоим ногам.
Латарин Ла Карт.
Миссар третьего полного ранга Военного У правления.
Я не могу выбрать. Хочется разорваться. Прыгаю туда-сюда через пропасть, пора бы уже привыкнуть, но она все еще пугает меня. Мысли – мой худший враг. Они мешают выполнять приказы, но помогают их отдавать, так говорил мой учитель. Но возможно ли дожить солдату, умеющему думать, до того момента, когда на груди засверкает знак командира?
Минуты на заполненной людьми улице показались вечностью. Я все стоял и смотрел в след удаляющейся карете. С трудом поднял руку, отдавая команду к исполнению давно озвученного приказа. Убить. Как часто я решал судьбы других вот таким вот простым движением пальцев. Четыре лучших воина растворились в толпе. Я зря ломал голову все эти дни. Девушка оказалась лишь пешкой в игре брата. Никакой тайной миссии, никаких шпионских заговоров. Она просто удивительная девушка, которой не повезло встретить на своем пути род Ла Карт.
Лошадь медленно бредет, расталкивая грудью прохожих. Звучат протяжно трубы, оповещая о срыве коронации. Я не удивлен. Если брат решился на что-то, то сделает это безупречно. Теперь для меня пропасть стала еще шире, не уверен, что смогу еще раз ее перепрыгнуть, если вновь начну сомневаться.
Тихий переулок, темный и безлюдный, как отдельный мир в бурлящем потоке жизни столицы. Спрыгиваю с коня, по привычке держу рукоять меча, успокаивая мысли. Почему же так противно внутри? От самого себя, от всего этого, от собственного брата. Я не предам его, но мыслям не прикажешь считать иначе. Дыхание все чаще прерывается. Заворачиваю за угол, готовясь встретиться взглядом со своими людьми и заметить два тела девушек, чей жизненный путь оборвался по моей вине. Так надо, должно быть.
Осколки кладки разбитого угла одного из домов и щепки кареты скрипят под сапогами. Четыре тела. Неестественно вывернутые шеи, бледные лица с пустыми взглядами в небо. Холодный ветер толкает в грудь, заставляет пятиться, перехватывает дыхание. Оглядываю переулок, ищу тела тех, кто должен был умереть в первую очередь. Но их нет. Только воины, которые даже не успели достать оружие из ножен, до сих пор сжимают рукояти посиневшими пальцами и кровавые разводы покрываются инеем на грязной земле. Карета расколота надвое, изуродованы кресла глубокими бороздами неведомого оружия, вырвана подкладка, летает по переулку, словно хлопья снега.
– Миссар, – голос младшего за спиной. Я слышу, как он дрожит. Кто же мог убить лучших воинов так быстро, что они даже не успели достать оружие?
– Найди их. – Слегка поворачиваю в его сторону голову. Челка закрывает глаза, прячет мои сомнения.
– Кого? – переспрашивает он, наклоняясь над одним из воинов, закрывает пустые глаза.
– Всех. Девушек и тех, кто смог такое сделать. – сжимаю зубы. Брат будет недоволен. А его разочарование приносит много горя и боли. – Только тихо.
– Да, миссар, – склоняет голову, растворяется в по-прежнему равнодушно спешащей по своим делам толпе.
Снова завыли трубы, но иначе. Тревожный сигнал, который вселяет страх. Военное положение. Харис тоже сделал свой ход? Сжимаю до боли рукоять меча, вскакиваю в седло. Правильный ли я сделал выбор? Пропасть все шире, крошится земля под ногами, норовит утащить меня на темное дно.
Никто.
Снова отмеряю время по медленному движению солнца на стенах. Снова в клетке четырех стен добровольной темницы собственного страха и вины. Три дня. Заколдованное число.
Я не помню, как мы оказались здесь. Травница привела нас к себе, поселила в маленькой комнатушке под самой крышей. Сказала, что украшений хватит на оплату жилья и лекарств.
Линсан не просыпается. Лежит на кровати, блестят маленькие капли пота на ее бледном лице, иногда кривятся губы в болезненной гримасе, словно усмешка судьбы для меня.
На окраине города тихо, почти не слышно жизни. Здесь только я, Линсан, что чудом держится на грани и ее друзья, которые устали слушать мои просьбы. А еще зеркало. Почти такое же старое, как в подвале Хорха. Блестит мутно из-под слоя пыли, смотрит на меня чужими синими глазами с красивого лица. Глупо. Все, что я делаю – глупо. Но не могу сопротивляться желанию остаться здесь, в этом городе. Он держит меня невидимой цепью. Нестерпимо хочется ступить за высокие стены дворца, что виднелись из-за крыш множества особняков. Я гоню эти мысли, но они возвращаются, стоит только отвлечься.
Я больше не хочу быть Тьярой. Мне не нужна чужая жизнь. Подхожу к зеркалу, всматриваюсь в свое чужое лицо, запоминаю, что бы забыть навсегда. Отчего-то знаю, что если захочу, то его не будет. Вернется серое Никто. Но я хочу этого. Нельзя родиться кем-то, им можно только стать. И я собираюсь стать собой, сколько бы времени мне не осталось. Провожу дрожащей рукой по зеркалу, стираю серую пыль вместе с красивым лицом той, которая умерла там, в лесу. Ей нет места среди живых. Снова смотрю на мир серыми глазами. Не таким прозрачными, как раньше. Теперь во мне больше человеческого. Не так тонка кожа, не пугают синие сетки сосудов, лысый череп покрыт пепельными волосами, которые сверкают на солнце, словно покрыты инеем. Я как те фигуры с одинаковыми лицами в далеком сверкающем мире, которые похожи на всех одновременно.
– Ты больше не Тьяра, – тихий шепот от постели. Вздрагиваю. Подхожу к Линсан, боюсь, что мне это только показалось. – Это правильно. – губы не слушаются, коверкают слова, но я слышу, понимаю. Тепло внутри.
– Линсан, выздоравливай, пожалуйста, – осторожно беру ее руки в свои изменившиеся ладони. Теперь все, почти как раньше. Мир снова стал нормальным, не таким огромным, собственные шаги широкими, а дыхание свободным.
Снова болезненная улыбка не ее лице. Ответа я не услышу. Вздыхаю. Опускаюсь рядом с кроватью на пол, обнимаю колени руками, играю в гляделки с собственным отражением. Странно это тело смотрится в некогда красивом платье, изуродованном кровавыми разводами. Сдираю его, словно освобождаюсь от цепей, слыша звук рвущейся ткани.
– Теперь я снова Никто? – спрашиваю у невидимых друзей Линсан. Кажется, что кто-то касается моей головы, пытается погладить, успокоить. Улыбаюсь, пугая свое отражение собственным лицом.
Легкие шаги за дверью, скрип узких ступеней лестницы. Оглядываю себя, кутаюсь в обрывки платья, боюсь встретиться с хозяйкой дома. Я пугаю людей, своим взглядом, голосом, даже мыслями.
– Что... – остановилась в дверях, принесла с собой холод морозного вечера в душную комнату чердака. – Кто ты?
– Никто. Меня оставила госпожа, следить за Линсан. – Теперь я – это просто я. Я начну все с начала. Что бы стать кем-то, сначала нужно быть никем. Опускаю голову к коленям, прячу глаза за челкой серых волос.
– И где только нашла, – вздыхает женщина, качает головой. – Одежда твоя где? – хмурится. Пожимаю плечами, перебираю складки порванного платья небесного цвета. – Платьем вербовщиков не обманешь. – Заявляет она. Поднимаю голову, пытаюсь понять.
– Кого? – переспрашиваю. Снова завыли далекие трубы дворца.
– Не от них убегаешь? – стоит в дверях, все еще боится, не подходит, лишь издали поглядывает на бледную Линсан.
– Кто это? – переспрашиваю, поправляю упавшую руку Линсан, укрываю одеялом.
– Меня незачем обманывать. – Поджимает губы. – Я еще не настолько глуха, чтобы не слышать труб. От них не убежишь, только хуже себе сделаешь и ей, – кивает на кровать. – Да и мне попадет. Где твоя хозяйка?
– Ушла. – Мотаю головой. Нет больше Тьяры, даже памяти о ней не осталось. – Теперь есть только я.
– Это к лучшему, – вздыхает, обходит меня осторожно, касается лба Линсан, заглядывает в полуприкрытые глаза. – Много вопросов о ней в городе. Мне было страшно. Если вернется, скажи, что бы уезжала.
– Она не вернется, – качаю головой. – Теперь только я, – повторяю.
– А тебе следует тоже уйти. Мой дом не пристанище для беженцев. Договор был на раненую, а не на беглого пацана, – поворачивается ко мне, оглядывает тощее тело в обрывках яркого платья. – Если тебя тут найдут, то хуже будет. И тебе и мне и твоей Линсан. Мозгов у твоей госпожи немного, раз тебя тут оставила, коль не врешь.
