Текст книги "Ловушка для потерянной души(СИ)"
Автор книги: Ксения Герцик (Гаврилова)
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)
– Тихоня, докладывай, – оттолкнул от себя успокоившегося Красавчика Хитрый.
– Он все съел, – маленький пальчик осуждающе ткнулся в сторону Арри.
– Что съел? – хмурится рыжий. Тут его взгляд останавливается на открытой яме, потом переползает на Арри, под ногами которого валяется темная тряпка, в которую еще утром был завернут хлеб. Я внимательно слежу за ним. Вчера он четко сказал, что это все, что осталось. На нас всех. Общак для трех команд. Одна неполная буханка на десять человек.
– Он правду говорит? – не поворачиваюсь к Арри. Смотрю на плачущего мелкого и в глазах темнеет от злости. Не знаю почему, но чувствую, стоит повернуться, увидеть как всегда надменное лицо Арри и я тоже брошусь на него с кулаками.
– Какой-то огрызок пожалели, – вместо внятного ответа пробубнил он. Медленно закрываю глаза и считаю до десяти. Кажется, когда-то давно это помогало мне успокоиться.
– Да я тебе сейчас... – дернулся было вперед Красавчик, но я успеваю его перехватить. Я больше и сильнее. – Твой друг. Сам и разбирайся, – поднял он руки вверх.
– Хитрый, – подхожу к рыжему и протягиваю ту большую блестящую монету, что дал мне миссар. – Этого хватит на еду? – по нервному кивку и дрожащим рукам понимаю, что хватит. – Арри, выйдем, – не оборачиваясь, иду на улицу.
Сзади слышаться неуверенные шаги парня, который нехотя плетется следом. Останавливаюсь у той разбитой стены, где говорили в прошлый раз, и сажусь на камни, хлопая ладонью рядом с собой. Арри послушно садиться, смотрит на меня исподлобья. Сижу, молчу, подбираю слова, но они все разбегаются, не поймать. Опять дождь, льет все сильнее.
– Почему молчишь? – не выдержал Арри. – Хотел же ругать, да?!
– Нет, – качаю головой.
– Как? – спросил он удивленно, явно, прежде чем подумал. – Я думал, ты тоже злиться будешь за то, что какую-то горбушку съел.
– Нет, – качаю головой. Возможно, мои мысли не правильные. Сложно судить. Мне не понятны люди. У меня свои понятия о том, что правильно. Что те богачи сегодня, что Арри. Странные. Не понимают простых вещей. Не думаю, совсем, ни о чем, кроме себя.
– Почему? – коснулся он моей руки. Редко так делал. Мне казалось, что он меня боится. Шарахается, отдергивает руку, если я достаточно близко. Всегда делаю вид, что не замечаю, но от этого не менее обидно.
– А почему надо злиться? – поворачиваюсь к нему, вглядываюсь в темные глаза. Такие черные, что даже не разобрать, где радужка, а где зрачок. Красивые, бездонные. Вот бы и мне такие.
– Я съел единственную еду, – опустил он голову. – Теперь тебе будет нечего есть. А ты молчишь, говоришь, что не злишься... Я тебе не верю.
– Не только мне. Всем, кто живет в доме. Они так же хотят есть, как и ты. Даже Тихоня, хоть еще совсем ребенок не трогал, а ведь прекрасно знал, где лежит. Думаешь, он хочет есть меньше тебя? – отворачиваюсь, глядя под ноги, где расползается грязная лужа размытой земли.
– Прости, – опять едва слышно, на выдохе. Молчу, делаю вид, что не слышу. – Я не прав. Прости, – вскакивает он. – Слышишь?! Я ошибся. Мне стыдно. Я не хотел. Только бы немного взял, а получилось... – он зло топнул ногой, разбрызгивая грязь, по щекам текут слезы.
– Идем, – встаю, протягивая ему руку. Он удивленно смотрит на меня, вытирая глаза.
– И, – запнулся, вглядывается в мое лицо под капюшоном, – ругаться не будешь?
– А зачем? – пожимаю плечами. – Ты сам знаешь, что сделал не так. Этого достаточно. Разве крики и драка что-то изменят? – беру его за руку и веду обратно в дом.
– Ты очень странный, – шепчет себе под нос.
– Извинись перед всеми, – останавливаюсь у двери, пропуская его вперед.
– Не хочу. – остановился он, замотал головой.
– Если ты не прав, то нужно извиниться, – отступаю в сторону, открывая перед ним дверь.
Он секунду смотрит на меня, а затем с тяжким вздохом заходит внутрь. Захожу следом, по стеночке пробираюсь к своему лежаку. В доме все те же. Хитрый, Красавчик и Тихоня. Сидят у пустой ямы и о чем-то тихо разговаривают. Мелкий перестал плакать, жмется к боку Красвчика.
– Извините, – опустив голову, говорит Арри.
– Чего? Не слышим. – поднимается Хитрый.
– Извините. – Вскидывает он голову. – Я был не прав. Не удержался.
– Слабак, – фыркнул Красавчик.
– Да, я слабый! – часто заморгал Арри, сдерживая слезы. – Я не привык к такому!
– Ладно, замяли, – вздыхает Хитрый, положив ладонь на плечо Красавчика. – Твой друг сегодня заработал нам на еду. Надолго хватит и с долгом рассчитаемся.
– Еще Лысому отдать часть надо, – напомнил Красавчик, взъерошив темные волосы, которые отросли до лопаток. Здесь почти все темноволосые. Отчего-то кажется, что это не правильно. Единственный, кто выделяется – Хитрый. Остальные все, как на подбор с черными или просто очень темными волосами. Даже светлые глаза – редкость. В книжках тоже все были такими. Странно, кажется, что бывает по-другому. Я даже представляю себе таких людей. Со светлой кожей, яркими и разными глазами и волосами. А тут все одинаковые.
– Чего застыл? – толкнул меня в плечо Хитрый. – Идем, надо добычу разменять. Еды купим и к Лысому зайдем, долю отдадим.
Я лишь киваю. В последнее время все чаще в голове странные мысли. О том, чего нет. Видения, которых быть не может. Что это за города, люди? Откуда? Есть ли здесь что-то подобное? Посмотреть бы. Может я оттуда родом? Именно поэтому все такой чужое и непонятное вокруг.
Тьяра Ка Тор.
Дочь рода наместников третьего полного ранга ныне бесполезных земель.
Перед глазами проносятся грустные воспоминания беззаботного детства. Смех мамы, громкий и задорный голос отца. Я была счастлива, не жалела о том, что родилась в обедневшей семье. Деньги обесценивают счастье.
Эти счастливые моменты, оставаясь далеко позади, всегда приносят с собой грусть. Стираются под напором бешеного течения жизни, превращаясь в размытые образы, отрывки тусклых эмоций. Постепенно забываются, становятся блеклыми. Как те серые тучи, что ползут по небу. Или это у меня в глазах так темно. Шутка ли, плакать всю ночь. Вместо теплой постели теперь куча мусора в грязной подворотне. Вместо шумных веселых соседей – крысы. О том, что я буду есть на завтрак даже думать не хочется. Свобода. Вот она какая. У нее не пьянящий, а до отвращения горький вкус.
Раньше я дрожала лишь от холода, теперь же трясусь от страха. За свою жизнь, возможное будущее. А будет ли оно? Мимо проходят люди, месят грязь ногами, подметают мостовую краями длинных плащей. А вчера казалось, что это место волшебное и люди здесь особенные. В ушах гудит от этого монотонного звука городской жизни.
– Горячие пирожки! – звонкий голос проходящего мимо мальчишки. Рот наполнился вязкой слюной. Сажусь, провожая его взглядом. До носа долетает удивительно сладкий запах свежего хлеба. Сглатываю, царапая горло колючим комком голода.
Шарю по карманам в поисках хоть одной монетки, но ничего нет. На глаза опять выступают слезы. Казалось, что они давно должны были кончиться, но нет. То и дело появляются, размазывая мир перед глазами. Несмело выбираюсь из темного угла, где провела ночь, отряхиваю грязную одежду, принюхиваюсь. Да какая разница. Здесь каждый камень насквозь пропах сточными канавами, которые того и гляди перельются, затопят весь город.
Под ногой что-то звякнуло. Наклоняюсь, не веря в свое счастье. Монетка. Боги не забыли меня. Выхожу на шумную улицу, оглядываюсь. Ищу взглядом того мальчишку с пирожками. Живот протяжно завыл, предвкушая самый долгожданный завтрак за всю свою жизнь. Вон там, на углу мелькнула спина разносчика. Спешу следом, сжимая во вспотевшей ладони серебрушку.
Горячий жир стекает по пальцам, обжигает губы. Давлюсь, заглатывая целые куски. Как же вкусно. Первый голод отступил. Постепенно начинаю замечать, что происходит вокруг. Совсем забыла натянуть на голову капюшон. А ведь меня наверняка ищут. Хотя, в таком виде вряд ли заметят. Достаю второй пирожок с мясом, вдыхаю аромат. Жизнь уже не кажется такой ужасной. Все наладится. Я справлюсь.
Мое внимание привлекает громкий крик толпы и задорный смех. Так хочется получить и свой кусочек короткого счастья. Невольно иду на звуки, выглядываю из-за голов людей, что собрались на представление бродячих артистов. Интересно, у них есть маг? Хотелось бы хоть раз увидеть настоящего. Но они все только в столице, или сидят в своих особняках, колдуют в лабораториях. Мурашки по коже, как вспомню все то, что описано в старых книгах о времени до великой войны. У нас дома их много. Вместо сказок читала на ночь. Были и добрые и злые, но неизменно очень интересные.
Удалось протолкнуться к самой сцене. Стою, завороженно глядя на красивых девушек, что танцуют в легких, полупрозрачных платьях. Смеются, словно не чувствуют холода, парят, не касаясь земли.
Я ждала мага. Он, как и положено вышел только к концу представления. Как и представляла, в длинном балахоне и серьезным взглядом. Он бормотал что-то, лениво двигал пальцами. А на почерневшей от вечных дождей сцене распускались цветы, парили бабочки, порхали маленькие птицы из далеких стран, которые так быстро машут крыльями, что не разглядеть. Впервые за последнее время мне стало так хорошо на душе. Вспомнились детские глупости о чудесах. Я всегда в них верила.
– Нравится? – мягкий голос.
– Да, – киваю, улыбаясь. Полноватый мужчина лет сорока пяти. Приятное лицо с теплыми ореховыми глазами. Стоит рядом, улыбается. Тепло на душе от его улыбки. Такие люди редко встречаются. Смотришь на них и ощущение, будто давно знаешь.
– А чего одна на представление пришла? К нам с семьей обычно ходят, – переводит он взгляд на сцену. Снова выбежали те красивые девушки и спрыгнули в толпу. Извиваются, звенят браслетами, что одеты на руках и ногах, протягивают расшитые бисером колпачки, собирают деньги.
– Нет у меня никого, – моя улыбка помрачнела. Снова вспомнилась тетя. Тогда меня впервые выпороли. И это в таком-то возрасте? А главное за что? За то, что не наступила своей гордости на горло, не захотела продавать себя императорскому двору за горсть золотых. Я знаю свой долг, я готова выйти замуж за того, кого выберут. Смирилась бы. Но не наложницей.
– Ну, не расстраивайся, – похлопал он меня по плечу. – Красивые девушки должны улыбаться.
– Да не выходит что-то, – криво усмехаюсь я. Именно из-за того, что красивая все так вышло. Опять вспоминаются все эти "если". Нужно же было крысам с бесполезных земель разграбить деревню... А потом приехал сборщик, требовал налоги. А я так не вовремя вышла, попалась ему на глаза.
– Хочешь с артистами познакомиться? – шепнул он мне на ухо и подмигнул. – Посмотреть на настоящего мага?
– А... – я замерла. – Как?
– Я хозяин цирка. Что бы поднять тебе настроение, так и быть проведу. – протягивает мне руку. Нерешительно подаю свою. В душе снова оживают детские мечты, надежды, вера в сказку.
Мы пробираемся сквозь гудящую толпу. Обходим сцену, петляем меж плотно придвинутых друг к другу повозок бродячих артистов. Кручу головой во все стороны. Заглядываю в приоткрытые повозки. Яркие одежды, бутафорные мечи, коробки с непонятными надписями. Словно в другой мир попала.
– Заходи, – отворяет он небольшую дверцу самого большого фургона. Несмело поднимаюсь по узкой лесенке и заглядываю внутрь. Голова взрывается дикой болью. Крик застревает в горле. Последнее, что успеваю заметить это пушистый ковер с золотой вязью непонятных символов, который приближается к моему лицу. Сказкам нет места в жизни.
Никто.
Снова дождь и пустые улицы с редкими прохожими. Кутаюсь в промокший плащ. Лицо сильно болит. Один глаз заплыл так, что почти ничего им не вижу, как через щель. Нос опух, дышать трудно, приходится ртом помогать. Не хотелось бы каждое утро получать такую подготовку к работе.
В этот раз Хитрый ведет меня особо темными и узкими путями. Замирает на каждом углу, выглядывает, прижимает руку к нагрудному карману, где лежит полученная мной монета. Не выходим в богатые районы. Он остановился у неприметной двери с просевшим крыльцом. Еще раз оглядел пустой переулок и забарабанил в дверь ногой.
– Жди здесь, – кивнул мне и нырнул внутрь, дверь захлопнулась.
Прижимаюсь к стене, стараясь укрыться под узким козырьком от дождя. Неуютно. Такое странное поведение рыжего настораживает. Кажется, что кто-то за мной наблюдает, прячется, то там, то здесь, выглядывает из-за угла. Ежусь, потирая плечи озябшими руками. Минуты тянутся, а его все нет. Начинаю нервничать. Вокруг темнеет, приближается вечер.
– Идем, – вздрагиваю от легкого прикосновения Хитрого. Когда только успел выйти.
Снова переулки, грязь, дождь и пустота. Мертвый город. Изредка слышу какие-то звуки за стенами домов. Крики, смех. На лужах пляшут отражения огней из мутных окон.
Мне приходилось ждать Хитрого под дождем еще дважды. Он скрывался в одинаковых неприметных дверях серых домов. Из одного из них вынес объемный мешок, всучив его мне. Теплый и вкусно пахнет хлебом. На душе потеплело. Сегодня у нас будет хороший ужин.
Усталость накатывала волнами. Вроде и не делали сегодня ничего такого, а спать хочется, прямо на ходу глаза закрываются. Не сразу замечаю, что Хитрый остановился, ухватив меня за руку. Замираю рядом, озираясь по сторонам. Совсем стемнело, ничего не вижу. В монотонном шуме дождя и далеких разговоров за стенами различаю шаги. Будто крадется кто-то сзади. Оборачиваемся одновременно. Хитрый достает откуда-то короткий нож, сжимает его в руке. Преследователи поняли, что их заметили и не торопясь вышли на свет, отделившись от густых теней вдоль стен. Трое. Напрягаю глаза, пытаясь рассмотреть. Один из них знаком. Сидит на пару ступеней выше моего места на лестнице на площади.
– Беги, – тихо шепчет Хитрый, отпуская мой локоть. Непонимающе смотрю на него.
– Что? – стою на месте, смотрю, как приближаются тени.
– Беги. – Повторяет он, толкает в плечо, едва не падаю.
Делаю пару неуверенных шагов в сторону. Страх сковывает тело, изо всех сил прижимаю к груди ароматный мешок с едой, боюсь уронить. Тени все ближе, расходятся в стороны, окружают Хитрого. Тихо. Только дождь по крышам, шаги по лужам и мое хриплое дыхание.
– Беги, же! – заметил мое замешательство рыжий. Вздрагиваю от громкого крика в этой тишине. Шарахаюсь в сторону, падаю в один из переулков, запутавшись в плаще.
Как по команде к нему кинулись три тени, я только и успеваю, что моргнуть, а они уже превратились в одну большую кляксу, что мечется по переулку. Пячусь, не спуская глаз с драки. Ноги дрожат. Вот одна из теней, самая маленькая, отлетает в сторону, ударяется головой о стену и сползает на землю. Три другие, большие и какие-то сутулые, уродливые, похожие на чудовищ, подбираются ближе.
Сердце бешено бьется в груди, ноги словно приросли к земле, глаза заливает дождь, мешает смотреть. Забываю, как моргать. С ужасом вижу, как блеснул нож в руке одной из теней. Сердце замирает, кажется, что весь мир остановился. Мимо со скоростью улитки пролетают мелкие капли дождя, расходятся волнами круги на лужах. Собственный вдох растягивается на целую минуту. Удар и сердце снова замирает, чувствую, как кровь медленно пробивается по венам. Сжимаю зубы от бессильной ярости. Из рук выпадает мешок, летит так медленно, касается земли, ползут по ткани темные разводы грязи.
Еще один длинный удар сердца и я уже рядом, стою напротив теней, за спиной тихий стон. Перехватываю медленно ползущий по воздуху кинжал, вырываю из слабых рук страшной тени. Толкаю в грудь изо всех сил. Разворачиваюсь к следующему. Уклоняюсь от удара летящего в лицо кулака со сбитыми костяшками, отталкиваю ее, слышу какой-то хруст.
Удар. Чуть быстрее, чем в прошлый раз. И капли начинают быстрее приближаться к земле. Третья тень прыгает вперед, вижу, как разлетается в стороны дождь от ее движения, едва успеваю присесть, уклоняясь от удара. Тень пролетает над головой и врезается в стену, падая рядом с Хитрым.
Удар. Уже не чувствую, как кровь быстрее летит по сосудам. Бьет в лицо дождь, вязнут ноги в грязи. Оглядываюсь. Три тени лежат передо мной. Одна из них тихо подвывает, прижимая к себе странно вывернутую руку. Сердце взбесилось, колотиться, заглушая все звуки вокруг. Задыхаюсь, воздуха не хватает, падаю на ослабевших ногах в лужу рядом с рыжим.
– Вставай, – хрипло шепчет тень, тянет меня за руку. Он сам едва на ногах стоит, но пытается помочь мне. Поднимаюсь, держась за его плечо.
Опять темные улицы. Разноцветные круги перед глазами все ярче, мешают смотреть. С трудом передвигаю ноги, иду, куда ведут. В руках мокрый, остывший мешок с хлебом. Прижимаю его к себе, как самое великое сокровище.
Вокруг совсем темно. Медленно падаю в объятия длинного мгновения сна. С нетерпением жду этого тихого спокойствия, но темнота взрывается яркими картинками. Снова мимо скользят эти странные железные повозки, оглушая своим рычанием. Яркие огни мелькают над головой, заставляют жмуриться. Я стою посреди улицы, меня огибают люди. Такие непохожие не тех, кто окружает меня в реальности. Некоторые идут прямо на меня. Задерживаю дыхание, ожидая удара, но они, словно призраки, проходят сквозь меня, даже не замечая.
– Очнись, – напротив меня кто-то останавливается, поднимает голову, смотрит в лицо такими знакомыми темными глазами. – Очнись же, – хватает меня за плечи, но руки проходят сквозь тело. – Слышишь меня?! – кричит в лицо.
Вздрагиваю, мотаю головой. Пропадают яркие огни улицы, все тише шум железных повозок. Открываю глаза. Напротив встревоженное лицо Арри. Он трясет меня за плечи и плачет.
– Не тряси меня, – тихо прошу, сцепив зубы, которые стучат друг о друга.
– Живой, – выдыхает он, садясь рядом.
Лежу на своем матрасе в доме. Вокруг пять пар встревоженных глаз. Смотрят на меня, перешептываются. Рядом сидят Арри и Тихоня.
– Разошлись, не мешайте, – проталкивается сквозь толпу Хитрый и протягивает мне кружку. С жадностью пью, давясь холодной водой. В горле пересохло. Сердце постепенно успокаивается. Возвращается реальность, прогоняя видения дивного города.
Опускаюсь обратно на матрас, тяжело дыша. Мысли постоянно возвращаются к этому видению. Оно такое родное, знакомое, но не могу вспомнить. Пытаюсь до последней черточки представить ту улицу, от напряжения начинает болеть голова. Кажется, еще немного и я вспомню, пойму, где это и почему я каждый раз оказываюсь именно там. Головная боль все сильнее, она сбивает, путает мысли, утягивает воспоминания все глубже в темноту сна без сновидений.
Салих.
Торговец мыслями.
Свободный человек, не имеющий ранга.
Бродячий цирк. Идеальное прикрытие для любого дела. Будь то контрабанда или шпионаж. Дороги мира длинны и извилисты. Не знаешь, что встретишь за очередным поворотом. Слушаешь разговоры, смотришь на лица людей. Они могут многое рассказать. Тут главное успеть сделать своевременные и правильные выводы. Миром правят не деньги, а информация. Тот, кто знает, всегда сможет выгодно продать свои мысли. Золото из воздуха, удел не только волшебников.
Империя гниет, смрад распадающегося государства чувствуется все отчетливее. Слетятся скоро стервятники соседних земель, вопьются стальными когтями мечей, будут рвать на куски. Затопит улицы горячая кровь, смешается с грязной водой сточных канав. Главное не пропустить момент.
Затрещало, разрываясь, небольшое окно, затянутое кожаным пузырем. В повозку ворвался ледяной ветер. Бросил холодные капли на кипу разложенных на столе бумаг, размазывая чернила, сбрасывая листы на мягкий ковер. С надрывным стоном распахнулась незапертая дверь. Закачалась, замигала тусклая масляная лампа под потолком, угрожая в любой миг погаснуть.
– Что за погода, – суставы уже не те, что раньше. В такую погоду особенно ощущалось приближение старости.
Выбираюсь из-за стола, с трудом протискиваюсь, ступаю осторожно, боясь испортить чужие письма. Много их накопилось. А ворота по-прежнему перекрыты. Я не дурак, далеко не дурак. Если привычно продажную и ленивую стражу на воротах сменили настоящие воины, значит, что-то будет. Уж от меня-то не спрячешь хищника в старой и ржавой банке привычных овечьих доспехов.
– Доброй ночи, – этот голос холоднее ветра. Блеснул остро заточенный край меча в свете мигающей лампы. Рука остановилась, так и не дотянувшись до мокрой ручки распахнутой двери.
– Господин миссар? – уточняю скорее для того, что бы потянуть время, собраться с мыслями, взять себя в руки.
– Вы как всегда догадливы. – Он осторожно ступает по узкой лестнице, толкает меня внутрь, вынуждая пятиться. Острие меча колет грудь сквозь рубашку.
– Что вас привело в столь поздний час? – Наконец удалось совладать с собой. Улыбаюсь, скрывая свой страх под маской доброжелательности. Скорее по привычке. Этого человека я и не надеюся обмануть. – Вина? Девушку? – опускаюсь в кресло, сцепив руки в замок. Дрожь постепенно проходит, ровно настолько, насколько далеко отодвинут меч от моей груди.
– Мне нужна ваша услуга. – меч с неприятным лязгом возвращается в ножны. Устало прикрываю глаза на мгновение. Видимо пора завязывать с этой работой. Денег достаточно. Подамся на родину, на юга. Там тепло, как раз для моих суставов. Много хорошего вина и красивых женщин.
– Чем могу служить? – выныриваю из своих мыслей. Не время расслабляться. Если ему нужна услуга, то и я смогу попросить что-то взамен. В нашем мире ничего не бывает бесплатно. Я услугу, он мне свободную дорогу из города. Каждая минута простоя здесь обесценивает информацию, превращая ее из золота в пустое прошлое. Теперь я почти уверен в том, чьи именно люди стоят на воротах.
– Мне нужны люди, – Миссар нарочито медленно поворачивается спиной, подставляет лицо холодным каплям дождя, что рвутся в теплое нутро повозки сквозь дыру в окне.
– Рабы? – даже не пытаюсь скрыть удивления. Миссар закрывает глаза на многое, понимает, как крутится этот мир. Но сам ни разу не преступал закон. Очень странный человек. Да и что ему мешает купить их на рынке?
– Воины, – жесткий взгляд темных глаз и еще холоднее голос.
– Зачем? – подаюсь вперед. Все может оказаться куда как более интересно. Пожалуй, я даже готов задержаться в этом городе. Если мисср просит воинов, при этом имея целую армию в распоряжении... даже представить страшно, насколько же темна эта тайна.
– Правильнее было бы спросить "сколько", – хмурится он. Рука снова на рукояти меча. Прикусываю язык. Миссар не тот человек, с которым стоит давать волю любопытству. У его тайн есть лишь один владелец – он сам. Безгрешных не бывает, бывают лишь не пойманные. А если его до сих пор не поймали, значит... Мертвые не разговаривают.
– Сколько? – выдыхаю со свистом.
– Десятка хватит. – рука отпускает рукоять. Я снова дышу.
– Что получу взамен? – боюсь, но вопрос сам срывается с губ. Сердце на миг останавливается. Ожидаю чего угодно.
– Выйдешь из города с тем, что имеешь, плюс несколько молодых рабов, если выживут после встречи с воинами. Будут твои. – В другой ситуации я бы поторговался, но только с другим человеком. Сейчас буду довольствоваться разрешением на выход из города без досмотра.
– Хорошо. Когда? – подпираю голову рукой, задумчиво глядя на миссара. Массивные перстни давят на пальцы, всегда так, когда нервничаю, опухают и покалывают неприятно, словно сотня насекомых кровь выпивает.
– Сейчас. – невольно дергаю бровью в изумлении.
Никто.
Уютная темнота выталкивает меня из своих объятий. Сопротивляюсь, но все напрасно. Она рассеивается, тает, втягивает рваные края, пропуская яркие пятна реальности. Треск костра, неясные голоса и холод отсыревших досок старого пола. Жар огня накатывает волнами, гонит мурашки по телу. Глаза слезятся.
– Ты очнулся? – шуршание и голос. – Не пугай меня так больше, – Арри сидит рядом, как всегда обнимает колени руками. – Я без тебя не смогу.
– Не буду, – слова даются с трудом.
– Ты плохо выглядишь, – смотрит на меня своими темными глазами, в глубине которых страх. За меня? Или... из-за меня?
Вытягиваю вперед руки. Опять одни кости, обтянутые серой кожей. Прячу их в рукава, сжимаю в кулаки.
– Знаешь, – опять Арри. Поднимаю голову, смотрю внимательно. – Я так испугался. И... – он замолчал, глядя в огонь.
– Что? – очень хочу услышать. Чувствую, что после этого станет намного лучше, теплее.
– Не оставляй меня больше. Давай всегда будем вместе. – Все так же, не двигаясь, продолжает он. – Не важно, как все будет. Получиться ли у меня... то, что нужно, или нет. В любом случае вместе. Всегда. Я тебе это обещаю.
Внутрь словно искорка от костра залетела. Она намного теплее настоящего огня. Расползается по телу, словно по сухому мху, все быстрее, касается сердца, заставляет биться чаще. Хочется улыбаться. Даже слабость куда-то подевалась, скрутилась в комок, спряталась. Старые дырявые стены дома стали казаться уютными, а лица спящих ребят вокруг родными. Я хочу навсегда запомнить этот момент. Сохранить глубоко внутри и вспоминать в особенно мрачные и холодные дни.
Но, не успеваю ответить. Треск позади, разрывает тишину, разрушает такое хрупкое счастье. Разлетается острыми щепками хлипкая дверь, залетает в этот отдельный уютный мир холодный ветер. Танцует злой огонь, дергает тени в углах, облизывает лицо, ослепляя на мгновение.
Слышу крики, их отзвуки мечутся в голове, тают остатки тепла в душе. Вскакиваю, чувствуя боль во всем теле. Глаза слезятся. Только силуэты, не разглядеть ничего. Моргаю, тру глаза, шарю вокруг руками в поисках Арри.
Зрение нехотя возвращается, обретают четкость тени, не расползаются больше кляксами. Вижу людей. Страшные, молчаливые с длинными мечами, которые сверкают, словно серебристые молнии. Мир замедляется, не замирает как в прошлый раз, сопротивляется. Хитрый бросается на перерез одному из них, сжимая в руках короткое лезвие ножа. Миг и его застиранная желтая рубаха темнеет. Ткань жадно впитывает кровь. Она стекает вниз, льется ручейком по штанам, опадая тяжелыми каплями на пол. Ловлю его удивленный взгляд. Словно выдернули из него что-то. Заваливается на бок, сползает вниз, оставляя яркий мазок на стене. Смотрит на меня такими же пустыми, как у Хорха глазами.
Наваждение пропадает, время набрасывается на меня, впивается в уши криками. Хватаю застывшего рядом Арри, откидываю в сторону старую поваленную дверь, что закрывает широкую дыру в стене и ныряю туда, сдирая кожу о неровные края. Катимся по грязной мостовой. Камни больно впиваются в спину, прижимаю к себе Арри, закрываю от этой боли. Вскакиваем одновременно. Тяну его за руку в ближайшую подворотню. Неважно куда. Нужно просто бежать, как можно дальше и быстрее.
Темная фигура, словно соткана из мрака, прыгает нам наперерез, преграждает дорогу, сверкает в ее руках серебряная полоска смертоносной стали. Останавливаюсь, задвигаю дрожащего Арри за спину. Время больше не слушается, пролетает мимо, выворачивается из рук, стремясь бежать еще быстрее.
– Стража! Всем стоять! – заплясали на стенах и лужах яркие отблески света. Узкий переулок за мгновение заполнился людьми. Не разбираю лиц. Лишь одинаковая форма серого цвета. Чувствую спиной тяжелое прерывистое дыхание Арри, его пальцы до боли впиваются в плечи.
Кто-то хватает меня, бьет под колени, выкручивает руки. Скребут по плащу, срываются пальцы Арри. Пытаюсь дернуться, освободиться, удержать свое счастье, но сильный удар по спине роняет меня на мостовую, заставляет захлебываться грязью.
Куда-то тащат, не ослабляя захвата. Вижу лишь свои ноги, волочатся по мостовой, цепляются за камни, рваные сапоги разгоняют волны на частых лужах. Капюшон все ниже сползает на лицо, липнет к коже, почти задыхаюсь от него. Слышу крики, едва различая в них знакомые голоса. Арри. Кричит громче всех, значит жив.
Дождь перестал бить по голове. В лицо пахнуло теплом, запахом бумаги и затхлостью. Ноги считают ступени. Три, десять, пятнадцать. Тепло тает, снова возвращается холод. Каменный пол, стены, неровно отесанные валуны грязного цвета. Меня бросают на ком грязной соломы. Больно бьюсь о стену головой. Искры из глаз. Протяжный скрип и лязг задвигаемого засова. Тишина, лишь тихий шепот падающей где-то воды. Возвращается теплая темнота, тянет ко мне свои щупальца, опутывает, убаюкивает. Как же не вовремя в этот раз. Медленно тону в ней, карабкаюсь, пытаюсь выплыть, но захлебываюсь. Она утаскивает все дальше на темное тихое дно.
– Эй, – кто-то трясет за плечи. Горячее дыхание обжигает лицо. – Никто, проснись же.
А всплыть со дна не так просто. Оно не желает отпускать, цепляет, утягивает. Мир, как будто сошел с ума, мигает яркими пятнами, словно в прятки играет, то показывается, то пропадает в темноте.
А голос все продолжает звать. Упрямый. Разлепляю веки в очередной попытке проснуться. Красавчик. Лицо в крови, грязи и слезах. У него над головой тусклый фонарь. Бьет по глазам, щурюсь. Красавчик помогает мне сесть, кряхтит, тянет за плечи, его ноги скользят по влажному каменному полу.
– Где мы? – глаза привыкают, оглядываю тесную клетку. Три каменные стены без окон с грубой кривой решеткой вместо одной из них.
– Тюрьма, – устало садиться рядом он.
– Почему? – не могу понять.
– Не знаю, – откидывает голову, прислоняется затылком к холодным камням. Делаю так же, смотрю на тусклый фонарь, ловлю разноцветные круги от него в глазах, но они быстрее, разбегаются, как тараканы на помойке.
– Где Арри? – боюсь задать этот вопрос, но он вырывается против воли.
– Его миссар забрал куда-то, – так же равнодушно и устало отвечает он. Вздрагиваю. Сердце испуганно ударяет в ребра.
– Хитрого убили, – не замечая моего страха, продолжает он. – Тихоню не видел. Может убежать успел.
Вспоминаю пустой взгляд стеклянных глаз. Мотаю головой, до тошноты, прогоняю воспоминания. Хорошо, что мне не снятся сны.
Чьи-то шаги по лестнице. Все ближе. Уже шуршит под сапогами редкая солома, что выбилась из общей кучи в других камерах. Затаив дыхание жду, подгоняю время. Почему-то, кажется, что слышу среди чужих шагов Арри. Так и есть. Он подходит несмело, выступая из мрака коридора, обхватывает решетку тонкими пальцами, смотрит на меня. Смотрю в ответ, решая, стоит ли верить глазам.
– Прости, – шепчет он. Срываюсь с места, бросаюсь к решетке, но он медленно отступает, прячась в тени высокой фигуры, что стоит рядом.
Сильный удар отбрасывает меня обратно к стене. Напротив один из стражников, сжимает отполированное древко копья и скалится, глядя на меня. Задыхаюсь, чувствую, что ребра сломаны, скребут острые концы костей друг о друга, пытаются задеть легкие. Капюшон снова падает на лицо, закрывает от меня неясную тень Арри.
– Мой принц, – незнакомый голос. – Вы готовы к опознанию?
