Текст книги "Туманная радуга. Том 2 (СИ)"

Автор книги: Ксения Бугрим

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 38 страниц)

Сумбурный понедельник

В понедельник утром Вероника впервые зашла в школьную раздевалку вместе с Витей, ничего не боясь. Теперь, когда Ира была в курсе всего, им уже не было нужды скрываться. Это было очень приятное чувство, сродни освобождению из тюрьмы. Первое, что увидела Вероника, зайдя в раздевалку, был темно-синий рюкзак с логотипом «Umbro». Следом за этим в нос ударил знакомый запах. Девушка задержала дыхание, но это мало помогло. Всего один вдох – и она уже была одурманена, как и тысячи раз до этого. Ее сердце тут же предательски подскочило в груди и принялось отбивать сто ударов в секунду.

– Ладно, увидимся, – попрощался Витя и направился в сторону вешалок десятого «А».

Тимур обернулся на знакомый голос и встретился глазами с Вероникой, которая зачем-то продолжала стоять возле входа.

– Привет, Ника, – сказал он. – Поговорим?

«Если ты родился красивым, стройным, сексуальным, и от тебя пахнет лучше всех в мире, то это еще не гарантирует, что с тобой захотят разговаривать», – наконец очнувшись, подумала девушка и молча двинулась в противоположную сторону. Она вообще мало понимала, о чем он собирается с ней беседовать, учитывая, что в параллельном классе учится его беременная невеста.

Парень последовал за Вероникой, но в то же самое время в дверях показалась Зинаида. Мигом оценив ситуацию, та прибавила ходу. Затем, встав впереди своей подруги, перегородила Тимуру путь костылем. Ей уже сняли гипс, но ее нога еще не до конца восстановилась, так что пока девушка не рисковала передвигаться без страховки.

– Чего-то хотел, Ханин?

– Не чего-то, а кого-то, Чумакова, – ухмыльнулся тот, мотнув головой в сторону Вероники.

– Еще одного ребеночка захотелось? Так здесь тебе ничего не светит, иди ищи инкубатор в другом месте.

Проигнорировав Зинаиду, Тимур заглянул за ее плечо, где переобувалась Вероника. Вид у нее был отрешенный. Похоже, это его позабавило, потому как он помахал ей рукой, а затем игриво подмигнул. Его тут же отпихнула Зинаида, которая была изрядно раздосадована тем, что ее небольшой рост не позволял ей выглядеть достаточно угрожающе.

– Ханин, я тебя щас ударю, Христом Богом клянусь, – пригрозила она.

– Тогда я буду вынужден обратиться с соответствующей жалобой в вышестоящие инстанции, и тебя исключат из школы.

– А чего это ты вдруг такой веселый с утра пораньше? Неужто вы с Мальцевой ждете тройню?

– А что, разве Анхелито не держит тебя в курсе событий? – Тимур изобразил комичную гримасу и притворно округлил глаза. – Я лично просил его об этом, чтобы ты потом могла передавать все новости своей подруге. Знаешь, в последнее время он стал таким рассеянным! Ты бы купила ему таблетки для улучшения концентрации, а, Чумакова? Как-никак это твоя вина, что он постоянно все забывает.

– Постоянно все забываешь только ты, Ханин. Я тебе тыщу раз говорила, что она, – Зинаида указала на Веронику, – любит твоего одноклассника Игорька Старкова. А на подробности твоей личной драмы ей теперь пофигу. Так что шел бы ты отсюдова, а.

Тимур бесцеремонно перегнулся через ее плечо и обратился к Веронике, которая все так же сидела на скамейке, глядя вникуда:

– Интересно, а что по этому поводу думает сам Игорек? Постараюсь сегодня уточнить у него. А то вдруг он еще не в курсе. – Издав смешок, Тимур скрылся из вида.

– Этот скот как-то догадался, что мы все наврали про Старкова, – провожая его взглядом, с досадой проговорила Зинаида. – Эй, Каспраныч, ты вообще тут?

Воздух вокруг успел очиститься от парфюма Тимура, и Вероника почувствовала, что снова может мыслить ясно.

– Не мы наврали, а ты, – заметила она.

– Я действовала в твоих же интересах! – возмутилась Зинаида. – И что я получаю за все мои старания и многочисленные лишения?? Одни лишь упреки!

– Зин, тише, вся школа скоро будет знать о том, что я люблю Старкова, – пытаясь скрыть улыбку, взмолилась Вероника.

– Ты любишь Старкова?? – тут же поинтересовался Кирилл Туманов, который в это время вешал куртку на крючок.

– Кто тут любит Старкова? – раздался голос Оли Мартьяновой, только что появившейся в поле зрения.

С соседнего ряда перегородок, которые отделяли гардеробные по классам, выглянула голова. Она принадлежала Павлову, который невесть как там оказался.

– Вы про нашего Старкова что ли?

– Павлов, а ты-то чего ухо греешь? – поинтересовалась Зинаида.

– Ниче я не грею. Просто удивился, что Каспранская втюрилась в Старкова. У него ведь любовь с Алиевой из одиннадцатого «Б», это все знают.

– Да не люблю я его, – возмутилась Вероника, – это просто шутка такая! Зин, ну хоть ты скажи им!

– Да, все так и есть, – подтвердила та, – мы просто шуткуем, дураку ж понятно.

– Ага, ну конечно, – бросил напоследок Павлов перед тем, как его голова скрылась из виду.

– Вы бы потише шутили, – покосившись в ту сторону, проговорила Оля. – У Павлова язык без костей, он сейчас на всю школу растрезвонит, что ты, – она кивнула Веронике, – спишь и видишь, как бы отбить Старкова у его девушки.

Вероника бросила на Зинаиду испепеляющий взгляд.

– Каспраныч, не смотри на меня так! – виновато пробормотала та. – Ты ж сама видела: я сделала, что могла!

Оля оказалась права. К началу большой перемены только ленивый не был в курсе того, что Каспранская по уши влюблена в Старкова и теперь мечтает разлучить его с Лерой Алиевой. А когда выяснилось, что Игорь и Лера уже не вместе, ни у кого не было сомнений, что это дело рук Каспранской. Впрочем, Веронику не сильно беспокоили эти слухи. Впервые за долгое время она снова обедала в компании своих подруг. Сегодня их старая добрая троица наконец воссоединилась после долгого перерыва, и это было важнее всего прочего.

– За воссоединение! – подняла Зинаида стакан с компотом, и все трое торжественно чокнулись. – Приходько, ты себе не представляешь, как я рада, что ты снова с нами. Так рада, что даже готова пообещать никогда не упоминать о твоем временном помешательстве.

– Девочки, простите меня, – в сотый раз за перемену повторила Ира. – Особенно ты, Верон. Чувствую себя той самой предательницей, которую раньше видела в тебе. Как я вообще могла подумать, что ты и Егай… Боже, какая же я была дура! И ведь знала, что ты никогда бы так не поступила… Кто угодно, только не ты… Знала, но как будто заставляла себя верить в то, чего нет. В общем, как верно выразилась Зина, со мной произошло самое настоящее помешательство. Но больше такого не повторится, даю вам слово.

– У тебя просто было эмоциональное выгорание. Я читала об этом в интернете, когда по симптомам пыталась узнать, что с тобой творится. Ты просто слишком много на себя взвалила, вот идеальная система под названием «Приходько» и дала сбой. Наша школа из кого угодно сделает невростеника и параноика, особенно это грозит бедолагам из «А» классов. Так что ничего удивительного, что ты малость поехала башкой. – Зинаида постучала себе пальцем по виску. – Но Каспраныч все понимает и потому не шибко обижается. Правда ведь?

– Вообще ни капельки не обижаюсь, – подтвердила Вероника. – Главное, что мы снова вместе, а все остальное неважно.

– И то верно. Слышишь, Ирина? Каспраныч дело говорит, все остальное неважно. Так что забудь об этом придурке Арсении. И, кстати, я тебе раньше не говорила, но имя у него идиотское. Арсений, блин. Похоже, родители его не очень-то хотели. Желанного ребенка Арсением не назовут.

Вероника не смогла сдержать смех, а вместе с ней рассмеялась Ира. Приятно было снова видеть ее беззаботной, пускай даже всего на пару секунд. Через мгновение ее глаза снова заволокла дымка грусти, но, по крайней мере, она не утратила способность смеяться. Это давало надежду, что через время Ира придет в норму.

Зинаида выразила желание отведать горячих булочек, поднос с которыми буфетчица только что вынесла из кухни. За ними она отправилась сама, не слушая возражений подруг. По ее словам, ей нужно больше ходить, чтобы нога побыстрее восстанавливалась. Когда она удалилась на значительное расстояние, Ира локтями пододвинулась вперед, поближе к Веронике и сказала:

– Сегодня на второй перемене я спускалась по лестнице и увидела Костю. Представляешь, он улыбался мне, как будто ничего не случилось! Говорил на какие-то отвлеченные темы и даже ни разу не упомянул о моем побеге в тот день. Сказал как-нибудь заглянуть к нему на чай, хотя нам обоим было понятно, что все кончено. Я просто стояла и кивала, не подавая виду, что мне отвратителен один его вид. Ненавижу себя за это, но, знаешь, мне так спокойнее. Он настолько меня пугает, что я даже готова выдавливать из себя улыбку при виде него. Я еще никогда не встречала таких двуличных людей. Не понимаю, как я могла думать, что люблю его. Фу. А еще у него во рту была дурацкая зубочистка, которая ходила туда-сюда. До чего же мерзко это было!

– Надеюсь, этот псих тебя не трогал. Ведь не трогал?

– Слава богу, нет. Мне кажется, если бы он меня тронул, я бы воткнула эту зубочистку ему в сонную артерию, а потом стояла бы рядом, наблюдая, как он истекает кровью. Ой, кажется, Зина идет. Делаем вид, что говорили об Арсении.

Ира попросила ничего не рассказывать Зинаиде. Невозможно было предугадать, как бы та отреагировала на случившееся. Обеим девушкам было не по себе от мысли, что они намеренно перевирают различные факты последних событий, но другого выхода у них не было. Ира как огня боялась возможной огласки, реши Зинаида обратиться в милицию. А Вероника не могла идти против воли Иры, считая, что просто не имеет на это права. Пришлось придумать дурацкую историю о разрыве с Арсением из-за его флирта с одноклассницей. А следом еще одну не менее дурацкую: о том, как Ира, отдохнув на каникулах, внезапно поняла, что Вероника никакая не предательница. К счастью, Зинаида была так рада воссоединению их троицы, что даже не стала задавать свои излюбленные дополнительные вопросы.

Казалось, все наконец начало налаживаться, но Веронику никак не отпускала мысль, что она делает все неправильно. Умалчивая о Селоустьеве, она тем самым покрывала преступника, который ужасно обошелся с ее подругой. Но что с этим делать, она не имела ни малейшего понятия. Ира взяла с нее слово, что об этой истории никто никогда не узнает, и его приходилось держать, несмотря ни на что.

В течение дня Тимур активно предпринимал попытки поговорить с Вероникой, но она просто игнорировала его. Поняв, что по-хорошему не получится, он решил применить силу и после четвертого урока просто схватил девушку за запястье и потащил за собой. Она пыталась освободить руку, кричала ему в спину, чтобы он оставил ее в покое, но это не принесло результата. Тимуру повезло, что рядом не оказалось Зинаиды, иначе бы ему не удалось избежать удара костылем.

Отыскав уединенное место в полуподвальном помещении, где технички хранили ведра со швабрами, он наконец отпустил Веронику. Сбежать она все равно не могла – он отрезал ей все пути к отступлению.

– Ханин, а мне вот даже интересно, что такого должно произойти, чтобы ты от меня отстал? Я смотрю, наличие твоего ребенка в животе у Мальцевой и ваша с ней предстоящая свадьба ничуть тебя не смущают. По-твоему, это недостаточно веские причины, чтобы перестать приставать ко всем подряд?

Полностью проигнорировав ее слова, Тимур не без торжества в голосе заявил:

– У меня две новости, – сходу начал он. – Обе хорошие. Первая: я нашел настоящего отца ребенка Мальцевой. И вторая: на каникулах ее родители забрали документы из секретариата и перевели ее в другую школу. Здорово, правда?

– И теперь ты решил похвастаться, как ловко избавился от очередной своей девушки?

– Я от нее не избавлялся. Она сама решила уйти. Не удерживать же мне ее!

Тимур пожал плечами и улыбнулся своей лучшей улыбкой. В такие моменты все внутри Вероники кричало о любви к нему и как магнитом тянулось в его сторону. Иногда ей казалось, что эти порывы сильнее нее.

– Здорово, что ты не забываешь делиться со мной всеми подробностями своей личной жизни, – уставившись в угол, где паук плел паутину, сказала девушка. Чтобы сохранить остатки самообладания, она старалась смотреть куда угодно, только не на Тимура. – Это все, или ты хотел что-то еще?

– Хорошо, что напомнила, а то я бы забыл самое главное: у нас с Мальцевой ничего не было с прошлого года. «Ничего» – значит совсем ничего.

Вероника не верила ни единому его слову. Она была более чем уверена, что Тимур ни за что бы не удержался, если бы Мальцева предложила ему себя. А уж она-то наверняка не стеснялась предлагать. Так что ее беременность от другого ничего существенно не меняла. Тимур так и оставался подлым предателем, который не заслуживает ни прощения, ни уж тем более любви. С последним пунктом у Вероники все никак не ладилось, но она надеялась, что со временем сможет обуздать свои чувства.

– Окей, – сказала она, – завтра подарю тебе воздушный шарик по этому случаю.

Прозвенел звонок, но Тимур никак на это не отреагировал.

– Так что там с Игорьком Старковым? – спросил он. – Любовь, говоришь? И давно?

Вероника с вызовом приняла его взгляд:

– Может, и давно, тебе-то какое дело?

Тимур сделал шаг вперед, сократив расстояние между ними до пары сантиметров. Вероника могла чувствовать его горячее дыхание с запахом ментоловой жвачки и уже начала забывать обо всех обещаниях, которые себе давала. Он не пододвигался ближе, просто стоял и смотрел на нее сверху вниз, видя, как она растекается под его взглядом словно восковая свеча.

– Я так и думал, – удовлетворенно сказал он и отстранился.

Захлопнувшаяся за ним дверь привела девушку в чувство. Не успев как следует все обдумать, она помчалась на урок.

Машинально записывая слова учительницы, Вероника размышляла о словах Тимура. Ему не было нужды врать насчет перевода Мальцевой в другую школу. Значит, все это правда, и она действительно забеременела от другого, а когда Тимур узнал всю правду, ей ничего больше не оставалось кроме как сбежать.

Интересно, знают ли ее подруги, почему она перевелась? Те сохраняли молчание на протяжении всего времени, пока длилась эта история. Никто в школе так и не узнал, что Мальцева была беременна, и что они с Тимуром собирались пожениться. Кто знает, возможно Влада была не таким уж плохим человеком, раз Беляева и Рожкова оставались ей преданы до самого последнего момента.

В какой-то степени Веронике даже было жаль свою бывшую соперницу. Кто знает, что теперь будет с ней и ее ребенком? Оставит ли она его или решится на аборт? На эти вопросы теперь вряд ли было возможно найти ответы.

***

Одним из самых приятных событий за этот сумбурный понедельник, стало появление в школе Лены. Она знала, что выглядит потрясно, и вовсю наслаждалась реакцией окружающих. Ей даже было все равно, что реакция эта была весьма неоднозначной. Когда она только зашла в класс, все разговоры на мгновение стихли. Никто не был готов к тому, что увидит. К этому невозможно было подготовиться. У всех Лена Попова всегда ассоциировалась с чем-то неряшливым, нелепым, немодным, с тем, на что просто неприятно смотреть. А тут вдруг в класс вошло нечто совершенно прекрасное. Разумеется, все сразу узнали Лену, но к подобному диссонансу еще нужно было привыкнуть.

Первыми в себя пришли парни. Некоторые из них сразу забыли обо всем, что думали до этого. Для них было важнее, что они видят в данный момент. А видели они красивую и стройную девушку с классной прической и в модных шмотках.

– Жопа, а мы и не подозревали, что у тебя такая классная жопа, – заржал Юра Брагин. – Если дашь посмотреть, как это выглядит в купальнике, я даже начну называть тебя Еленой. Но поспеши – предложение ограничено по времени!

Лена молча села на свое место, не реагируя на его слова. Когда-то давно ей нравился Брагин, но сейчас она ненавидела его за все те издевательства, что ей пришлось перенести.

– Фу, Брагин, это же Жопа! – воскликнула Лада Кириллюк, одна из сплетниц-близняшек. – Тебе уже, походу, все равно, с кем. Не ожидала от тебя.

– Подзавали, Кириллюк, у нее объективно классная задница. И, кстати, я бы тебе советовал спросить у нее, на какой диете она сидела, чтобы так похудеть. Тебе бы тоже не помешало, уже на свиноматку похожа. – Юра снова заржал. Вероятно, его новое мнение о Лене стало своеобразным зеленым светом для других парней в классе, которые были с ним согласны, но боялись это высказать. В адрес Лены полетели разные сальные комментарии, от которых ее тут же затошнило.

– Егай, а ты бы вдул Жопе? – поинтересовался Брагин, повернувшись к Вите, который как обычно был погружен в происходящее на экране планшета. – Мы тут с пацанами собираем статистику, а ты молчишь, как педик.

Витя лениво поднял на него глаза и ответил:

– Максимум, что вам светит, это унылая мастурбация перед сном. Берите чуть ниже уровнем, с Поповой – ноу ченс.

– Егай, ты когда-нибудь договоришься, что тебе сломают челюсть.

– Это никак не повысит твои шансы на нормальных телок, приятель. Все они пойдут со мной, даже если при этом у меня будет сломана челюсть.

В этот момент в класс зашла учительница, и Брагину ничего не оставалось, кроме как в очередной раз пытаться молча обуздать свою ярость. Судя по всему, его так задело высказывание Вити, что весь день он оказывал Лене знаки внимания. И чем больше та его игнорировала, тем больше он загорался. Это было неожиданно для всех, но в первую очередь для него самого.

Так, Лена Попова из изгоя класса в одночасье превратилась в желанный объект. Несмотря на то, что ей были отвратительны все поползновения в ее сторону, она чувствовала некое удовлетворение от всего происходящего. Теперь у нее был стимул всегда выглядеть на миллион, чтобы упиваться тем, как ее бывшие обидчики из кожи вон лезут, лишь бы она обратила на них свое внимание.

– Никто не забыл о моем дневнике, и мне до сих пор за это прилетает, – делилась она с Вероникой на одной из перемен. – Некоторые продолжают меня обзывать и даже называют меня жирной, но я по глазам вижу, что они так не думают. И они знают, что я это вижу, а потому затыкаются. Похоже, в нашем мире достаточно просто быть симпатичной, чтобы люди сразу начали проявлять к тебе уважение. Это немыслимо. Но знаешь, сейчас я кайфую от всего происходящего.

– И правильно, – улыбнулась ей Вероника. – Но будь осторожна: сейчас всякие козлы начнут стайками собираться вокруг тебя. Не ведись на их сладкие речи, они готовы сказать что угодно, лишь бы получить желаемое. Я в свое время верила каждому слову, и это чуть не довело до беды. Не хочу, чтобы с тобой произошло нечто подобное.

– Мне кажется, или речь идет о Ханине?

– И о нем тоже. В этом плане один не сильно отличается от другого.

– Буду иметь в виду. Но не думаю, что после всего, что было, мне сможет понравиться кто-то из нашей школы. Как ни странно, но именно Ханин в итоге оказался самым достойным из всех, пусть я к нему и перегорела.

– Хотела бы и я так же…

– Если он и правда такой козел, как ты говоришь, то рано или поздно у тебя все к нему пройдет. Это не может длиться вечно.

– Надеюсь. Но не будем портить твое триумфальное возвращение разговорами о всяких придурках. Ты сегодня утерла нос своим обидчикам, так что лучше давай наслаждаться этим прекрасным моментом. А то скоро привыкнешь, и это станет очередной обыденностью.

– Ты права. Надо выжать из сегодняшнего дня максимум, завтра уже будет не так весело. Буду наслаждаться, несмотря ни на что. И даже взбесившиеся предки не испортят моего настроения.

Вероника удивилась:

– А из-за чего они вдруг взбесились, если всю прошлую неделю были каникулы? Или звезды предсказали, что сегодня ты получишь четверку?

– Как ни странно, ты не далека от истины, – усмехнулась Лена. – Знаешь, что сегодня утром выдал отчим? Цитирую: «Сегодня она выряжается, как проститутка, а завтра ее уже исключают из школы за двояки!». Именно так он и сказал моей матери. Потом увидел, как я крашу ресницы, и заявил, что вместо школы мне нужно сразу ехать на трассу. В общем, за одно утро меня назвали проституткой более десяти раз.

– Я даже не знаю, что сказать. Мне просто очень жаль, что твоя мама выбрала в мужья такого человека, как он, и что тебе приходится выслушивать его бредни.

– О, поверь мне, они с моей матерью идеальная пара. Она тут давече заявила мне, что если я начну приносить больше одной четверки в неделю, то она порежет все мои новые вещи. И это притом, что сначала она полностью одобрила мой новый стиль. Иногда мне кажется, что если отчим скажет матери, что Земля плоская и стоит на трех гусях и носороге, она сразу же начнет с ним соглашаться. Но мне уже все равно. Когда в мои уши льется очередная чушь, я просто отключаюсь и начинаю представлять день своего совершеннолетия. Как только мне стукнет восемнадцать, я сразу же перееду к бабушке, матери отца. Недавно я рассказала ей обо всем, что творится дома, и она сразу же позвала меня к себе. Жаль, что до моего совершеннолетия мать по закону имеет право распоряжаться моей жизнью, и я не могу уехать к бабушке прямо сейчас.

Несмотря на все обстоятельства, Лена была полна энергии, планов и надежд на светлое будущее. Ее настрой передавался и Веронике, которая решила, что с этого дня тоже будет строить новые планы на жизнь. Планы, в которых не будет места людям, приносящим страдания, переживания и страхи.

***

В конце учебного дня, ожидая Витю на улице напротив входа в школу, Вероника увидела Селоустьева. Он медленно спускался по ступенькам и не сводил с нее глаз. Это показалось ей очень странным, ведь сегодня он вообще никак на нее не реагировал, когда они пересекались в коридорах школы. Девушка не сомневалась, что такие резкие изменения в поведении психопата означают зарождение очередного безумного плана в его голове. Она рассказала о своих подозрениях Вите.

– Тебе нечего бояться, – сказал тот, когда они шли домой, – я за ним наблюдаю.

Братец прекрасно знает, что если что-то пойдет не так, информация о нем разлетится по всей школе. Для него это смерти подобно, ведь он спит и видит, как вышагивает по красной ковровой дорожке со своей золотой медалью под неутихающие аплодисменты.

Вероника сочла это здравым аргументом. Селоустьев действительно очень дорожил своей будущей золотой медалью и местом на доске почета среди выдающихся выпускников. Вряд ли он решит что-нибудь предпринять до того момента, пока аттестат не окажется в его руках.

– Жаль только, что его невозможно будет привлечь к полноценной ответственности, продолжал Витя. – Того материала, что я на него собрал, будет недостаточно для уголовки. Максимум, что ему грозит – выговор в участке. Но ничего. Испортить ему жизнь я могу и так. Если в школе узнают о его секретах, ему вряд ли дадут доучиться до конца года. Глушко сделает все, чтобы он выпускался где угодно, только не здесь. В этой ситуации мне жалко только его мать, тетю Наташу. Она и Мона – единственные порядочные члены семьи Селоустьевых. Но я много думал об этом и пришел к выводу, что как бы она все это ни восприняла, ей все равно станет намного лучше, когда ее сын отправится жить в казенное учреждение. Но, знаешь, у меня настроение портится, когда я слишком часто вспоминаю, что Костик – мой двоюродный брат. – Он вздохнул. – Давай лучше сменим тему и поговорим о чем-нибудь более приятном.

– Мне кажется, любая другая тема будет более приятной. Так что мы можем поговорить хоть о новой прическе Цацынского, хоть о жилете Милосердова. Кстати, как тебе его жилет?

В ответ Витя состроил гримасу, отчего стал похож на Леонардо Ди Каприо в одной из сцен фильма «Остров Проклятых».

– Я, как человек с безупречным чувством стиля, испытываю почти физическую боль при упоминании таких людей, как Милосердов, с их болезненно странными предпочтениями в одежде.

– Тебе не угодишь. Отвергаешь – предлагай.

– Хорошо. Сегодня ко мне подошла Ира и подарила пряник. – Он порылся в дипломате и извлек оттуда пряничного человечка в праздничной упаковке с белой ленточкой. Человечек весело улыбался, пусть и довольно кривой улыбкой. – Сказала, что сама пекла. Будешь половину?

– Нет, как можно, это же твой пряник! Кстати, нам с Зиной она ничего не сказала ни о прянике, ни о вашем с ней разговоре.

– Потому что никакого особого разговора не было, – откусив у пряничного человечка полголовы, сказал Витя. – Она просто извинилась, что в последнее время открыто демонстрировала ко мне неприязнь, и сказала, что такой умный и красивый парень, как я, этого не заслуживал.

Вероника прищурилась:

– Ах, вон оно как. А больше она ничего не говорила?

– Еще она добавила, что я один из самых стильных людей на планете. Я просто не хотел хвастаться.

– Само собой, ты слишком скромный для этого.

– Именно. Ну и под конец она сказала, что умеет хранить тайны, и я могу быть спокоен. – Витя откусил вторую часть головы пряничного человечка. – Так что теперь я спокоен.