Текст книги "Ловцы снов (СИ)"

Автор книги: Ксения Ангел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц)

Глава 8

Порядочный человек – это тот, кто делает гадости без удовольствия.

С. Довлатов «Избранное»

Платье было настолько же изумительным, насколько и провокационным. Классический красный, юбка в пол, струящаяся ткань. Строгость лифа и огромный, до самых ягодиц вырез на спине. Оно будто шилось для этого несуразного тела, скрывая остроту углов и подчеркивая округлости. А как изумительно смотрелись в вырезе острые лопатки! И ненавистная рыжина, оттеняясь цветом ткани, будто вспыхивала огнем, оживала. С макияжем и соответствующей прической получится образ коварной соблазнительницы, замаскировавшейся под невинность.

Все-таки любые, даже сильные девочки, хотят красивое платье. Я не была исключением. Еще в юности научилась спасаться от стресса шоппингом. Сегодня степень стресса тянула на пару таких платьев, потому я резко зарулила в ближайший бутик, пока Мышь не успела возмутиться.

– Вам так идет! – восхитилась продавщица, хлопая искусственными ресницами. Что идет, я и без нее видела. И вообще видела себя… иной. Прежней. Где-то там, за скованностью угловатого тела, за покрытой ржавчиной веснушек кожей, за узким и несуразным лицом проглядывала прежняя Яна. Скроенная по отменным выкройкам, аккуратно сшитая и отшлифованная до блеска. Та, которую я сделала сама. Идеальными не рождаются, ими становятся. Через боль, кровь и массу усилий. Через «не могу». Преодолевая любые, даже самые въедливые слабости.

Я смотрела на платье и думала, что смогу выбраться из всего этого дерьма. Просто нужны время и усилия. А еще небольшие радости в виде покупок.

– Беру, – уверенно сказала я, отвернувшись от зеркала. Подберите, пожалуйста, туфли и клатч. Серебро, золото, беж… Пожалуй, беж. Платье и без того яркое.

– Лиса, ты чего? – К стоявщей все время примерки с опешившим видом Мыши все-таки вернулась речь. И, наверное, я слишком нетипично себя вела… нетипично для Алисы. Но я устала изображать и подражать. Устала быть марионеткой. – Ты видела, сколько оно стоит?!

– Я его беру, – повторила я твердо, будто этими словами могла отвоевать свое собственное право на безрассудные, но такие нужные сердцу покупки.

– А как же Израиль? Земля Обетованная? Ты же два года копила, так мечтала поехать…

– Егор свозить обещал, – нагло соврала я. Впрочем, еще пару таких платьев, и найти того, кто действительно отвезет, куда захочу, станет проще простого. Я еще раз бросила довольный взгляд на собственное отражение в зеркале. Оказывается, в этой худощавости, в этой излишней на первый взгляд щуплости есть своя прелесть, стоит лишь подобрать нужный наряд.

– И ты поедешь?! – возмутилась Леся, отвлекая меня от созерцания этого пока еще несовершенного, но близкого к тому рыжеволосого существа, которое намеревалось стать мной. – С ним? За его деньги? Это же… это…

– Ты против проституции, я помню, – я поморщилась, скрывая нарастающий зуд раздражения. Наивная принципиальность в сочетании с резкостью и четким желанием говорить только правду и только в лицо смешивались в этой девушке и делали ее личность многогранной и остроугольной. Что ни фраза – то возможность напороться на мину возмущения. – Но, на мой взгляд, ты слишком зациклена на деньгах. На том, кто и кому сколько должен. Что за все в жизни нужно платить. Это, к слову, почти всегда так, но есть ведь и бескорыстные вещи, правда? Желание сделать приятно. Чувства, отношения.

– Секс, ага, – кивнула она. – И ты собираешься продать его за билет на самолет.

– Я собираюсь в желаемое место с любимым мужчиной, – поправила я. – Видишь, любую ситуацию можно трактовать по-разному. Например, это платье – мой способ сказать ему: смотри, я сегодня красива для тебя. Мужчинам это нравится. Попробуй как-нибудь со своим этим… красноглазым.

– То есть ты его того… любишь, что ли? Егорку? На полном серьезе?

Я пожала плечами, сохраняя невозмутимый вид. Тему наших с Егором отношений лучше не затрагивать вовсе, но, если вдруг будет задан вопрос, у меня есть легенда. Придуманная им самим, к слову. Прикрываться ею удобно… пока. А там видно будет. Сначала нужно разобраться с маньяком.

– Вот это да! – восторженно завершила Мышь нестройный ряд своих восклицаний.

Вернулась продавщица, нагруженная ворохом коробок, принялась щебетать что-то о великолепной итальянской коже, совать мне под нос одну пару туфель ужаснее другой, но была остановлена строгим взглядом. Она потупилась и отошла в сторону, предоставив мне возможность самой разбираться. Ненавижу, когда втюхивают то, что с прошлого года не продалось. Я уже почти утвердилась в намерении взять только платье, а обувь и аксессуары подобрать в другом магазине, когда мне на глаза попались они. Идеальные туфли к этому платью. Высокий подъем, шпилька, но при этом устойчивые даже для непривычной к такой обуви ноги Алисы. Тонкий ремешок, золотая пряжка в виде бабочки. Под них нашелся изящный клатч с точно такой же пряжкой, будто под заказ.

– Упакуйте, – кивнула я продавщице.

Мышь молчала до самого выхода из магазина. Шла и смотрела себе под ноги, думала о чем-то своем, а на улице вдруг обернулась и посмотрела на меня очень пристально.

– Ты изменилась, – произнесла глухим голосом. Дернула огрызок шарфа и как-то остервенело добавила: – Какие-то шпионские игры, помешанность на шмотках, транжирство, подозрительные связи со всякими толстосумами. Ты точно ни во что не вляпалась? Криминал? Наркотики?

– Тьфу на тебя. Какие к черту наркотики?

– Я не узнаю тебя. Смотрю и думаю: вот где моя Лиса? Еще неделю назад была, а сейчас какая-то левая девица. Верила бы в бредни про инопланетян, точно заподозрила бы подмену.

Про подмену она в точку. Оказывается, инопланетяне для этого дела – необязательное условие.

– Если проблемы какие…

– Скажу, – пообещала я. – Обязательно.

Я знала, какое значение иногда имеют тактильные ощущения, потому взяла ее за руку, слегка сжала. Заглянула в лицо и, улыбнувшись, уверила:

– Все хорошо. Я просто взрослею.

– Немедленно прекрати это делать!

С ней было на удивление легко. Я даже похвалила себя, что не сдала ее Виктору. В тот день как-то из головы вылетело из-за выходки Оленьки, а сейчас поняла – и к лучшему. Все-таки поддержка – полезная вещь.

– Прекращу, когда приведешь в порядок волосы, – пошутила я.

– Тебе на свидание не пора? – огрызнулась она и ткнула экраном мобильника мне в лицо.

До семи оставалось ровно полчаса. Точно не вложусь по времени со сборами, а еще домой доехать нужно. Но… у меня все-таки свидание, так что подождет кавалер. Мужчинам сам бог велел ждать.

Такси я поймала за углом, водитель домчал меня быстро, несмотря на час пик, поэтому дома я была за десять минут до прихода Егора. Быстро приняла душ и встретила дикого в халате и с мокрыми волосами. В конце концов, мокрой он меня уже видел, так что хуже точно не будет.

Егор гримасой показал, как он ценит мою пунктуальность, но я проигнорировала его кислую мину и улыбнулась, пообещав справиться за полчаса. Это я, конечно, погорячилась, но ссориться не хотелось, а полчаса Егор мне пожертвовал с барской руки.

Пока я приводила себя в порядок, он гремел на кухне посудой, а в скором времени коридор заполнил восхитительный аромат кофе. Не пойти на запах было выше моих сил. Остановилась в дверном проеме и невольно залюбовалась. Все-таки мужчина на кухне – это мило. К сожалению, отважные рыцари, осмеливающиеся ступить в эти исконно женские владения – вымирающий вид. И раз уж один из них забрел ко мне в квартиру, нужно схватить, привязать к батарее и присвоить навсегда.

Тьфу ты, что за мысли!

– Угостишь кофе?

Егор обернулся. Застыл. И глаза вытаращил, будто увидел живого бабайку. Подумаешь, женщина в платье. Ну накрашенная, ну с прической, хотя с ней и пришлось изрядно помучиться. Каблуки. Сумочка, в которую влезает лишь самое необходимое, а именно – пара купюр, ключи, телефон и кредитка. Жаль, с украшениями не сложилось, но не все сразу. Будут и украшения, и шмотки, и другие атрибуты успешности. Рано или поздно я верну себе прежнюю жизнь, а ублюдка, который сделал это со мной, уничтожу.

– Что? – усмехнулась я в ответ на удивление Егора. – Ты же сам сказал, я могу одеваться и краситься, как хочу.

– И ты решила… вот так? – Он ткнул в мою сторону пальцем, будто на мне было не платье надето, а чешуя дракона.

Я пожала плечами и победила в нашей схватке взглядов – он моргнул. И даже, кажется, сглотнул комок в горле.

Есть в мужчинах нечто забавное, когда они искренне восхищены.

– Не нравится? – Я повернулась спиной, усиливая эффект от своего образа.

Некоторое время Егор размышлял о чем-то сугубо личном, и я очередной раз пожалела, что не могу считывать эмоции. Намного проще жить, когда знаешь, какие чувства вызываешь у человека… Впрочем, об отношении Егора к моей скромной персоне я была прекрасно осведомлена, так что ничуть не удивилась, когда на его лице мелькнула тень злорадства.

– Что ж, так даже интереснее, – усмехнулся он, и я поняла, что этот вечер станет для меня еще одним испытанием.

Как там было в «Коньке-горбунке»? Три котла: с молоком, кипятком и студеной водой. И в каждый нужно окунуться, чтобы вернуть красоту. Похоже, сегодня меня ждет очередной.

По дороге я поделилась с Егором выводами из его досье. Он отметил, что тех диких из списка он пробил, и они точно не при делах. Впрочем, интуиция подсказывала мне этот факт еще дома. А теперь я и вовсе склонялась к мысли, что версия Егора не такая уж и идиотская.

Виктор… Как же так? Когда я проморгала это чудовищное изменение? Или же не было никакого изменения, и он всегда был хладнокровным убийцей?

Небо хмурилось. Плевалось на лобовое стекло мелким бисером дождя, и дворники методично елозили вправо-влево, сметая плывущие капли. Зажглись фонари, разбавляя сизые сумерки желтым светом, отбрасывая брызги бликов на мокрую мостовую.

– Бородина действительно была донором Виктора, – зачем-то сказала я. Боковым зрением заметила заинтересованный взгляд Егора, который он тут же переместил обратно на дорогу. Он промолчал, видимо, подчеркивая очевидность причастности Виктора, а мои собственные слова имели горькое послевкусие. Однако горько было в принципе, потому что я всегда радела за исключительную честность перед собой, а, оказывается, все равно жила во лжи. Верила в другого человека, а верить никому нельзя. Иногда даже себе самому. – Доноры из твоего списка – не единственные жертвы маньяка, ведь так? Ты говорил, их было двадцать.

– Некоторые из них погибли не здесь, – уклончиво ответил он, а затем, видно, заметив, что сдаваться я не настроена, нехотя добавил: – В Европе.

– Их тоже на Виктора повесишь? – усмехнулась я, хотя сама почти уверилась в его вине. В его причастности. Во всяком случае, в том, что произошло со мной и Алисой. Сомнений быть не могло – я ездила туда, в его квартиру. Интересно, кто та женщина, которая мне звонила?

– Думаю, это связано с осознанными сновидениями и тем, что ваши хотят узаконить этот способ брать энергию.

– Исследования… – догадалась я. – Только не говори, что остальные погибшие доноры из Амстердама.

– Пятеро. И да, почерк один: их находят утром в постели с размытым остаточным следом на кончиках пальцев, по которому стрикса не определить. Представляешь, насколько это развязывает руки?

Либеральный закон. Слишком либеральный для совета. Нужно действовать осторожно, чтобы его протащить. И погибшие доноры – не лучший способ добиться понимания у консервативно настроенных членов совета. Получается, Виктор против использования снов для получения энергии?

– Виктор рассказывал об исследованиях. Думаю, в офисе есть данные по этому делу.

– Сможешь выяснить? – деловито поинтересовался Егор.

– Нужен доступ в архив, а его можно получить лишь у Виктора.

– Опасно. Не думаю, что тебе стоит снова с ним встречаться.

– Только не нужно делать вид, что тебя волнует моя безопасность. – Я отвернулась к окну, проводила взглядом вереницу светящихся вывесок. Спереди взвизгнули шины – кто-то экстренно затормозил на красный. Егор среагировал сразу, перестраиваясь в соседний ряд. Затормозил. Повернулся ко мне.

– Думаешь, я желаю тебе смерти? – спросил очень серьезно.

– Думаю, тебе все равно.

Он снова отвернулся. Помолчал несколько секунд, а потом сказал на удивление спокойно:

– У меня был наставник. Из ваших. Нашел меня, когда мне стукнуло пятнадцать, долго говорил об осторожности, о законах, которые нельзя нарушать. О чувстве меры. – Егор криво усмехнулся и надавил на педаль газа в тот самый момент, когда на светофоре вспыхнул зеленый. – А потом убил свою любовницу. Спрятал тело у себя на даче, в здании бани. Думал, никто не найдет, а там и следы затрутся. Я случайно ее обнаружил, забыл там свое полотенце. Вошел, а там она. Мне было пятнадцать, Яна, а он пытался повесить это дело на меня. Нашел козла отпущения.

– Тебя спасли дикие?

– Сам себя спас. Доказал, что это он сделал. Было три заседания, бессонные ночи в ожидании приговора. Облегчение в итоге. И пустота. Но ты и сама знаешь, верно?

– Знаю. Не нужно напоминать.

– Убийцу той женщины наказали, а вот виновный в гибели Светланы еще на свободе…

– А не пошел бы ты! – сорвалась я, резко оборачиваясь и усилием воли сдерживая себя, чтобы ему не врезать. – Манипулятор хренов. Еще одно слово о Свете, и я больше не стану участвовать в твоем балагане.

– Это называется «чувствовать», Валевская, – усмехнулся он. – Привыкай. Говорят, иногда даже приятно.

То есть до этого он считал меня бесчувственным роботом, что ли? Очаровательно!

Егор припарковался у входа заведения с провокационным названием «Парадиз». На удивление галантно открыл мне дверцу и даже помог выбраться. Это его мое проявление чувств так изменило? Пожалуй, стоит попрактиковать, авось еще каких плюшек прилетит.

На входе охранник сверился с пригласительным листом, нашел фамилию Егора, окинул нас подозрительным взглядом и впустил внутрь.

Просторный холл встретил приглушенным светом, из коридора слева громыхала музыка. Мимо нас протиснулись двое мужчин в значительной стадии опьянения, один из них при виде меня присвистнул, сально улыбнулся и нагло подмигнул. А потом, напоровшись на строгий взгляд Егора, тут же сник и нырнул вслед за приятелем в проем входной двери.

– Тут миленько, – кисло обронила я, пока Егор сдавал наши вещи вежливому гардеробщику.

– Это прелюдия, дорогая, – язвительно парировал он. – По-настоящему миленько внутри. Тебе понравится!

И он не ошибся. Широкий зал, два ряда столиков у стенки, нетрезвые мужчины за этими столиками, лениво попивающие напитки из широких стаканов. Барная стойка в углу и длинный танцпол белого цвета с блестящим шестом посредине, вокруг которого вилась гибкая, как лоза, и практически голая брюнетка.

Неожиданно. Я покосилась на Егора, но он невозмутимо вел меня к одному из пустующих столиков у сцены – как раз напротив шеста. Это он меня клубом для мальчиков смутить хотел? Да я в подобных заведениях была побольше, чем он сам!

К нам подплыла улыбающаяся официантка в короткой юбке и с таким глубоким декольте, что ее колыхающиеся при каждом движении прелести норовили выпрыгнуть и закатиться под сцену.

Я не стала стесняться, заказала один из самых дорогих коктейлей и фруктовую нарезку. Жаль, устриц у них не подавали, ну да ладно. Егор ограничился порцией виски и проводил официантку оценивающим взглядом. Ну вот, нормальный мужик, если судить по реакциям. А строил из себя недотрогу!

– Ты прав, здесь действительно миленько, – сообщила я весело.

– То ли еще будет, – радостно поведал Егор. Тут-то я и почувствовала неладное. Рано расслабилась.

Когда нам принесли напитки, брюнетка, поклонилась и, колыхая упругой попкой, покинула сцену. Сменилось освещение – добавилось больше багряных тонов, а музыка стала эротичнее, глубже.

А потом на сцену вышла она. Плавная, текучая, в открытом белом платье с широкой юбкой. Ретро-прическа, яркие глаза, красная помада. Мушка на щеке.

По этой щеке безумно хотелось врезать.

Мужчины вокруг нас оживились, прилипли влажными взглядами к сцене, а Егор посмотрел на меня в упор и заявил:

– Это Мерилин. Лучшая танцовщица клуба.

Дрянь эта твоя Мерилин. И ты не лучше, если притащил меня сюда. Защитник хренов! Моралист, тоже мне. Борец за справедливость.

– Поглядим на эту твою… лучшую, – огрызнулась я и отвернулась к сцене. Поймала слегка растерянный взгляд Оленьки, который по всей видимости заблудился где-то между мной и Егором, запутался в наших бокалах и пару мгновений метался из стороны в сторону. Но нужно отдать ей должное, Ольга быстро собралась. Улыбнулась. Качнулась в такт с музыкой.

И началось.

Номер был сработан неплохо. Струя воздуха из решетки в полу, наигранно-испуганный взгляд, руки, старающиеся удержать рвущуюся к потолку юбку. Легкое, почти незаметное касание пальцами шеста, и вот Ольга уже висит вниз головой, выстраивая в воздухе идеально-ровный поперечный шпагат.

Кто-то сбоку засвистел, у барной стойки дружно зааплодировали. Она спустилась на пол и послала в зал воздушный поцелуй. Затем весело посмотрела на меня в упор и подмигнула. Вот стерва!

Руки сами потянулись к сумочке, на лице появилась злорадная усмешка.

Раздевалась она красиво. Наверное, мне бы даже понравилось, не будь я настолько зла. Оказывается, если сконцентрироваться на одной – самой важной в этот миг эмоции – остальные выжигает. Злость была холодной, резкой. Почти ослепительной. И на удивление отрезвляющей.

Щелчок застежки клатча, быстрый поиск необходимого реквизита. Тут же так принято, да?

Ольга продефилировала мимо в практически ничего не скрывающем бикини, присела передо мной на корточки. Сладко улыбнулась Егору. Да они изначально были в сговоре, гады! И сейчас просто издеваются надо мной.

Так тебе и надо, Яна. Нечего доверять всяким подозрительным типам. Дикие – они и в Африке дикие, тут чуда ждать не приходится.

Ольга прошлась по краю сцены, призывно виляя бедрами и заводя толпу. Завела – мужики уже буквально из штанов выпрыгивали. Неистовствовала толпа, аплодисменты переросли в невнятный гул. У меня буквально закружилась голова от бурлящих вокруг чужих эмоций. Или это от злости?

Похоть сладка…

Наконец, Ольга поравнялась с нашим столиком, изящно опустилась на колени и прогнулась, открывая нам вид на ее бесспорно аппетитные прелести. Я невозмутимо поднялась, смяла самую мелкую купюру из тех, что были у меня в сумочке, и сунула ей за резинку стрингов. А затем смачно, что было сил, шлепнула по ее упругой злодейской заднице.

Ольга взвизгнула, охранник у входа дернулся, и я жестом извинилась перед ним: мол, знаю, у вас тут не принято прикасаться, но не сдержалась, уж очень красиво танцует малышка. Адекватным клиентам прощают мелкие шалости.

Поймала недоумевающий взгляд Егора, швырнула еще одну купюру на стол.

– Твоей шалаве на чай, – сказала спокойно и быстро направилась к выходу.

Вечер явно не удался.

Весенняя прохлада отрезвила, но руки все еще тряслись, упорно не желая разблокировать телефон. Я судорожно вспоминала номера такси, которые знала, но память растеклась, расплавившись жаром заведенного Ольгой зала.

Получается, Егор знал о том случае в клубе. Знал и молчал, а сейчас привел меня сюда намеренно. Наверное, чтобы Ольга окончательно доела… Сам побрезговал?

Трясло все сильнее. Эмоции накатывали волнами, перед глазами плыло, и явно не от недопитого коктейля. Обнаженную спину бессовестно овевал апрельский влажный ветер. Опрометчиво я выбежала на улицу… Впрочем, номерок из гардероба все равно у Егора, а его я видеть сейчас явно не хочу.

Мимо проковылял весьма нетрезвого вида расхлябанный мужик. Остановился, повернул ко мне лицо, на котором расплылась похотливая улыбка, но я ответила таким злым взглядом, что он тут же развернулся и пошел прочь.

Вот же вляпалась, а.

Раньше в подобном случае я немедленно позвонила бы Виктору, а теперь… Теперь и звонить-то некому, разве что Лесе, но ее я мягко отшила, а объяснять, почему не сложился вечер с Егором, совершенно не хотелось.

Ничего, справлюсь сама.

Всплывший в памяти номер такси набрать удалось со второго раза – руки тряслись то ли от холода, то ли от злости. Короткие гудки, как приговор. Не страшно, поймаю за углом.

– Если решила уйти по-английски, хотя бы верхнюю одежду захвати.

От насмешливо-спокойного голоса Егора даже затрясло. Я обернулась, выхватила свою куртку у него из рук и прошипела:

– Отвали!

– Да чего ты взъелась-то? Снова передоз? К Виктору пора?

– Да лучше уж к нему, чем к твоей этой… Оленьке! Что, привел меня покормить подружку?

– Чего? – опешил он. – Ты что несешь, Валевская?

– А разве Оленька тебе не поведала о нашем знакомстве? О том, как она чуть не слопала меня всю?

– Егор!

Оля стояла на ступенях, ведущих ко входу в клуб, и куталась в пушистый белый полушубок. Прическу растрепал ветер, голые коленки жались друг к другу, словно сиротливые котята, потерявшие мать.

– Егор, идем внутрь. Да оставь ты ее, бога ради!

– Слушай подругу, – согласилась я. – Советую вам отвязаться, обоим.

– Уйди, – тихо, но властно велел он Ольге, не сводя с меня злого взгляда. На удивление она послушалась, мгновенно скрывшись за массивной дубовой дверью. Ишь ты, дрессированная. – Что она сделала?

– Будто ты не в курсе. – Я сунула руки в рукава куртки, запахнула ее и обняла себя за плечи. Спину не сильно спасло, но стало значительно теплее.

– Я в курсе, что у нее теперь проблемы с вашим советом. И что в этом виновата ты.

– А о причинах поинтересоваться было слабо, да?

– А тебе разве нужны причины? Было бы за что, ты бы и меня сдала.

– Но тебя-то не за что. А вот ей, – я указала рукой в сторону клуба, – буду рада, если добавят проблем. Она напала на меня в людном месте, еле ноги унесла. Еще задвигала про то, какая я вкусная. Да она убить меня хотела!

– Та-а-ак…

Егор вдохнул. Затем выдохнул. Затем снова. Вообще-то это моя методика успокаивать нервы, и нечего тут плагиатом заниматься.

– Идем. – За локоть меня взяли основательно. И снова потащили ко входу в клуб.

– Фигушки! – Я вырвалась и сложила руки на груди. – Видеть не хочу эту стерву.

– Да ты и сама недалеко от стервы ушла, – возразил он, но как-то не зло, скорее, устало. – Послушай, ты замерзла, перенервничала. Не знаю, что у вас с Олей случилось, но я хочу понять. Обещаю проследить, чтобы тебя не съели.

– Паршивая гарантия, – возразила я.

– Согласен. Однако ты все еще хочешь выяснить, что с тобой произошло. Как и я хочу узнать, кто виновен в смерти Алисы.

– Виктор, – выдохнула я и отвернулась. Непросто признавать собственную неправоту. Еще сложнее – разочаровываться в людях. Как же чертовски противно все это. Тошно. И хочется плакать впервые за много лет.

– Это лишь версия, – тихо сказал Егор.

– Уже нет. Я сегодня узнала, что в тот вечер ездила к нему, а потом мне память потерли. К слову, не уверена, что не сама твою Алису… того. Если они умеют внушать все забыть, то могли внушить и ее съесть.

– Тогда и судили бы тебя. Вообще вся эта канитель с переселением выглядит каким-то абсурдом.

– В ней нет смысла, – согласилась я и чуть не прикусила язык – зубы уже стучали со скоростью бормашины. Нарядилась на свою голову.

– Идем, – мягко сказал Егор и обнял меня за плечи. Вообще я не люблю обниматься. А тут… Тепло стало. Уютно. Да и в конце концов, вечер и так окончательно испорчен, так что я теряю? А Оленька, похоже, сейчас получит не только от меня.