Текст книги "Ловцы снов (СИ)"

Автор книги: Ксения Ангел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)

Дальше – темнота. Провал. Отключка, и, что радовало больше всего – никаких сновидений. Только покой. И отчетливое понимание: теперь все будет хорошо.

Разве бывает иначе после искупления?

Глава 30

У меня, её лицо, её имя.

Никто не заметил подмены

Флёр

Проснулась я оттого, что было жарко. И светло. Свет проникал в комнату через огромное панорамное окно, стелился по паркету и нахально заползал на кровать. Белая наволочка, белая же простыня, которой меня заботливо укрыли под самый подбородок, черный прямоугольник плазмы на стене.

Комнату эту я не знала, потому, проснувшись, резко подорвалась, отчего в висок тут же стрельнуло, а из горла вырвался непроизвольный стон. Голова закружилась, во рту было сухо, и не покидало ощущение, что там нагадили бродячие коты. Одежда пропиталась потом и противно липла к телу. Хотелось пить и вымыться. А затем снова уснуть.

Я осмотрелась. Кроме кровати, в углу комнаты притаилось небольшое светлое кресло, у окна – фикус в большой кадке. Огромная комната, почти полностью лишенная мебели, выглядела пустой. Стерильной.

Где я, черт возьми, нахожусь?!

Переборов слабость, я все же села на кровати.

– Егор! – позвала я, но из горла вырвался глухой сип. Я закашлялась, давя предательские слезы.

Дверь аккуратно приотворилась, и в комнату заглянула большая блондинистая голова. Игорь?

– Привет, – улыбнулся он и вошел. – Как себя чувствуешь?

– Пить хочу, – поморщилась я. – И штормит жутко. А в целом – неплохо.

Игорь кивнул и скрылся за дверью. Появился, спустя несколько минут с бутылкой минералки и мокрым полотенцем.

– От таблеток пока лучше воздержаться, – сказал он, присаживаясь около меня на кровати и протягивая воду. – Тебя несколько дней пичкали антидепрессантами. Удар по печени некислый, нужно будет пройти курс реабилитации. Сегодня придет доктор, все расскажет и назначит лечение.

– Где я? – спросила я, с трудом отрываясь от горлышка бутылки. – Что произошло?

– В квартире Виктора. Ты потеряла сознание в здании клуба сновидцев, тебя отвезли в больницу, оттуда – сюда. Не помнишь?

Я покачала головой.

– Где Егор?

Игорь отвел взгляд, улыбка сползла с его лица. В груди противно заскреблась тревога.

– Говори!

– Он под следствием.

– Чего?!

– Ну а чего ты хотела? – меня удостоили все-таки взглядом – резким и непоколебимым. – Дикий твой покрывал убийцу.

– Егор?! Да ты совсем уже? Он помогал мне все это время, он…

– Скрыл, что Варвара Довлатова была в сговоре с Альбиной, – перебили меня. – Именно поэтому ты пострадала. Возьми мы ее раньше, Морозко с Альбиной не подобрались бы к тебе.

– Тогда и меня посади, что уж, – не унималась я. – Я тоже знала про Варю.

Игорь поморщился, но промолчал.

– Послушай… Егор растерялся тогда. Она же его жена, он любит ее. Что бы сделал ты, если бы узнал такое? Ему нужно было время, чтобы осознать. Я его не виню, никаких претензий не имею. Почему нельзя его отпустить?

– Твои претензии тут уже роли не играют. Дело приняло международный масштаб, американцы рвут и мечут, снисхождения не жди. Думаешь, Виктору сейчас легко? Его жена тоже замешана.

– Его жена все спланировала, – поправила я. – Она подговорила Варю, втравила в это собственного сына. Обещала Морозко грант за то, что тот уберет Бородину. Ну и меня, хотя ко мне у него было личное. Морозко считает, я убила Алису.

– Никто тебя не винит, – нахмурился Игорь. – Тебе лучше в это не лезть больше. И оставить в секрете тот факт, что ты – Яна.

– Думаешь, Альбина оставит в секрете? Или Морозко?

– Альбина не станет усугублять свою участь, – усмехнулся он. – Она женщина неглупая, не будет вмешивать в свои показания ревность к женщине. Она стоит на том, что хотела спасти сына – это, согласись, вызывает сочувствие. Морозко уже никому ничего не скажет. Когда его брали, он попытался одного из наших спихнуть в сон, пришлось принять меры. Теперь Морозко похож больше на овощ, чем на человека. Так что он о тебе трепаться не станет. Только вот не уверен насчет твоего дикого и его подружки.

– Оля тоже под следствием? – удивилась я. – Ты вообще в курсе, что их с Егором хотели убить, заменив Варей и Гошей? Они жертвы вообще-то!

– Ну да, дикие вообще безгрешны!

– Кто занимается делом? – резко спросила я. – С нашей стороны? Кто помогает американцам?

– Виктор. Его реабилитировали и восстановили в должности.

– Где он? Мне нужно с ним поговорить.

– Обещал приехать ближе к обеду. Проведать тебя…

– Отлично.

– Яна… – Теплая рука накрыла мою ладонь. Глаза Игоря светились участием, и я могла поверить, что он действительно считал Егора виновным. Только вот… Я больше не позволю отнять у меня хоть кого-то. Хватит! Я и так слишком много потеряла. А Виктор мне кое-что должен – пора платить по счетам. – Все уладится, вот увидишь.

Уладится. Если не само, то я помогу.

К приходу Виктора я успела принять душ и позавтракать. Есть особо не хотелось, но Игорь настоял, да и сама я понимала: чем скорее восстановлю силы, тем быстрее смогу помочь Егору. Пока я приводила себя в порядок, Игорь съездил ко мне на квартиру и собрал кое-какие вещи. Я была рада переодеться и снова почувствовать себя человеком.

Виктора я встретила в прихожей. Как только щелкнул замок, вышла к двери и тут же натолкнулась на его внимательный взгляд. Мне показалось, на лице его мелькнуло облегчение.

– Рад, что ты в порядке, – устало улыбнулся он и потер переносицу. Выглядел Виктор значительно потрепанным. Похудел, кожа лица потускнела, на лбу залегли глубокие продольные морщины. Но нужно отдать ему должное – держался он хорошо.

– Поговорим? – сухо предложила я и покосилась на Игоря. – Оставишь нас?

Игорь скрылся в комнате, Виктор кивнул мне в сторону гостиной. Той самой, в которой я совсем недавно пила бренди и думала, что спасена.

Я уселась на диван, подтянула колени к подбородку. Виктор наблюдал за мной со странным выражением лица со стороны дверного прохода.

– Ну, – наконец, не выдержала я. – Может, расскажешь все?

Он вздохнул и все же приблизился. Положил сумку для ноутбука на журнальный столик. Сел на другой части дивана, будто старался быть как можно дальше от меня. Словно боялся напугать. Хотя… повод был, не спорю.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил бесцветно.

– Жить буду, это главное. Расскажи о расследовании. Я хочу знать, каковы шансы у Егора спастись.

– За дикого переживаешь? – усмехнулся он. – Какая невероятная способность привязываться не к тем людям.

– Точно, – кивнула я. – К тебе вот тоже когда-то привязалась.

– Я не желал тебе зла.

– Ты почти убил меня! – возмущенно выдохнула я.

– Серьезно думаешь, – смерили меня насмешливым взглядом, – что пожелай я тебя убить, не довел бы дело до конца?

– Тогда… зачем?

– Я подозревал Жоржа, – вздохнул Виктор и отвернулся к окну. – С того самого дня, когда ты сказала, что он знает о тебе. Потому и привел его с собой в клуб – хотел поймать на живца. Я понимал, что ходил он туда не ради Алисы. Ты говорила об интересе к дикой, и я сразу понял, что она как-то замешана. Плюс Морозко рекламировал мне практики раскрытия сознания, когда человек погружается в себя самого и рассказывает свои секреты как на духу. До сих пор не уверен, что он не врал, но рисковать не мог. Я очень долго общался с этим неудачником, даже организовал ему поездку в Амстердам.

– И все, чтобы вычислить маньяка? – удивилась я.

– Именно.

– А представителей совета ты взял для подстраховки?

– Они должны были взять Жоржа с поличным. Альбина никогда не простила бы мне предательства сына, все должно было выглядеть случайностью.

– А я чем мешала? Проводил бы свои эксперименты на здоровье. Зачем было меня калечить?

– Не ной, не калечил я тебя. Взял немного, но лишь для того, чтобы успокоить. И увез подальше во избежание. Окажись Жорж стриксом, убивающим доноров, во время дознания вполне мог указать на тебя. И растрезвонить, что ты совсем не Алиса, а Яна. Что бы тебя тогда ждало?

– Игорь неплохо себя чувствует, – напомнила я. – Никто его не прибил.

– Я не был уверен тогда, что так будет.

– Ты не за меня боялся, – усмехнулась я. – Расскажи обо мне Гоша, меня бы и так нашли. Мое присутствие в клубе в тот день и наш разговор бросили бы тень на тебя, и ты это знал. Ты страховался, Виктор.

– Не без этого, – не стал отпираться он. – Но и тебе вреда я не желал. Была вероятность, что Жорж расскажет, но в таком случае совету пришлось бы постараться, чтобы тебя отыскать. Я бы не позволил причинить тебе вред, Яна. Ты мне как дочь.

– Что-то не фартит мне с отцами, – мрачно подытожила я. – Без обид.

– Какие уж тут обиды…

– И что теперь?

Виктор вздохнул.

– Алю не спасет уже ничто. Скорее всего, мне самому придется привести приговор в исполнение, но для начала нам нужно узнать, как много людей были посвящены. Морозко проведет остаток жизни в психушке, какой-то идиот на задержании перестарался… Морозко пытался связать свое сознание с сознанием нападавшего, в этот момент его энергию и вытянули.

– А Егор и Ольга? Что будет с ними?

Виктор усмехнулся.

– Она же тебе не нравилась.

– Я тогда просто не рассмотрела всю глубину ее прекрасной души, – съязвила я. – Теперь мы лучшие подружки. Хочу ее спасти.

– Они соучастники, Яна. Варвара Довлатова помогала Але, пыталась вселиться в тело дикой, ее муж покрывал ее.

– Не покрывал, а пытался разобраться, – поправила я. – Он не был уверен, вот и не сообщил. Варя все же не чужой ему человек, он хотел быть уверен. Готова подтвердить это следствию. Как и все остальное. Как думаешь, американцам понравится, что ты скрывал тот факт, что я – Яна?

– Ты меня… шантажируешь?! – удивился Виктор.

Я пожала плечами.

– Просто проговариваю варианты.

– Вот уж не думал, что пойдешь против меня…

– Он мне дорог. Ты однажды уже заставил меня забыть про Свету. Слить Егора я не позволю.

Виктор вздохнул и ответил мне кивком.

– Посмотрим, что смогу сделать для него. Но ничего не обещаю.

– Нет, – покачала я головой. – Так не пойдет. Мне нужны гарантии. И жену его пусть оставят в покое, ей недолго осталось.

– Варвара Довлатова мертва. Сердце не выдержало прошлой ночью.

– Ты…

– Я ничего не делал, – покачал он головой. – Сама сказала, она была больна.

Отчего-то стало душно, я встала и подошла к открытому на проветривание окну. Распахнула занавески, уткнулась носом в кристально-чистое стекло. Ослепительно светило солнце, по улице сновали по-весеннему одетые прохожие, блестели округлыми боками проезжающие по дороге автомобили и одуряюще пахло весной. Будто с поимкой убийцы холода отступили, дали дорогу желанному теплу.

И мне бы радоваться, только вот… Тошно. И ощущение неправильности не покидает ни на секунду.

– Я не способен повлиять на расследование, Яна, – как-то слишком тихо и будто бы оправдываясь, произнес Виктор.

– На дело Светы однажды повлиял, – усмехнулась я. Прикрыла глаза, подавляя тошноту и головокружение. Накатила апатия и желание забраться под одеяло и проспать неделю. А лучше две. Не думать о том, что потеряла. Жизнь, Егора, работу…

Черт, я ведь в салоне не появлялась с того самого дня, как… Я развернулась к Виктору, сжимая кулаки. У Альбины все-таки получилось лишить меня работы. Вот дрянь!

– Сколько я здесь?

– Два дня, – бесцветно сообщил он. – Тебя выжали, как губку, даже у стрикса не получилось бы лучше. Мне жаль, что тебе пришлось…

– Мне нужно позвонить, – перебила я. – Где мой телефон?

– Когда дикий вынес тебя из здания клуба, при тебе не было вещей. Ты потеряла сознание, потому спросить не представлялось возможным.

– Егор, – поправила я резко. – Его зовут Егор.

– Конечно, – примирительно кивнул Виктор. Вздохнул, поднялся и приблизился ко мне. Осторожно, будто боялся напугать. Остановился где-то в шаге от меня и странно покосился на окно, будто боялся, что я выпрыгну от одного неосторожного движения. Фигушки. Теперь только я до конца осознала, насколько хочу жить. Не просто избежать смерти, а жить. Дышать, ощущать на коже поцелуи солнечных лучей, смотреть на просыпающийся после зимней спячки мир. Ловить улыбки прохожих. Верить в то, что…

– Все будет хорошо, – произнес Виктор, будто прочитав мои мысли. – Я действительно постараюсь помочь Егору. – Поймав мой подозрительный взгляд, добавил: – Мне не все равно, Яна.

Хорошо, если так. Помощь мне сейчас не помешает.

– Я смогу сделать больше, если буду знать все, до мельчайших подробностей. А то твои ди… друзья молчат, как партизаны, – усмехнулся он.

Я неохотно кивнула, пытаясь высмотреть на его лице отголоски лжи. Не получилось. Все же жаль, что я теперь не стрикс. Был бы Егор рядом…

– Только сначала мне нужно позвонить Руслану. Я работу прогуляла, а ведь только так могла вернуть «Фрейю». Теперь он точно меня пошлет…

– Не пошлет, – уверенно возразил Виктор. – «Фрейя» твоя.

– То есть как… моя? – опешила я.

Вместо ответа Виктор подошел к сумке, потянул молнию и, выудив папку с документами, протянул мне. Я недоверчиво раскрыла, вчиталась в ряды ровных буковок. Подняла на него удивленный взгляд.

– Перед приездом сюда заскочили с Русланом к нотариусу, уладили детали.

– Ты… купил салон, что ли?! – возмутилась я. – Купил «Фрейю»?

Виктор кивнул.

– Для тебя.

– Какого черта?! Кто тебя просил? Я хотела сама его выкупить. У нас был договор с Русланом, я…

– Верю, – кивнул Виктор и усмехнулся, ничуть не раскаявшись. – Выкупила бы. Года через два-три работы без выходных и полного отказа от жизни.

– Жизни меня и без этого лишили. Я впервые хотела все сделать сама, а ты…

– Ну так сделай, – пожал плечами Виктор. – Оставь бизнес на плаву, подними на новый уровень качества, подумай о расширении и создании сети салонов. Все в твоих руках.

В моих ли? Сомнительно. Особенно рядом с Виктором, который стремится во всем меня контролировать.

– Я не буду лезть в твои дела, – без труда прочтя мои эмоции, обиженно сказал он. – Как никогда не лез. Этим, – он кивнул на бумаги, – я лишь хотел показать, что ты не одна. Мне, знаешь ли, тоже неплохо было бы это понимать. Особенно в свете последних событий…

– Я хотела пойти в совет, – сказала я устало, положила документы на барную стойку и опустилась на стул. – Сказать им, что у нас с тобой в тот вечер все было добровольно. Игорь отговорил.

– И ты поступила мудро, что послушалась. Как и Игорь. Вы меня не подвели. А теперь расскажи-ка мне о Варваре, желательно все, что знаешь. Мне нужны факты, которыми я смогу апеллировать в суде, потому что Довлатов твой встрял еще похлеще, чем в прошлый раз. Смирнову получится вытащить, думаю, без особых проблем, несмотря на ее… кхм… прошлое, а вот с Егором придется повозиться.

Я вздохнула и сдалась. В конце концов, Виктор прав, моя горячность может лишь навредить Егору, себя подставлю, а ему не помогу. Запрут еще вместе с ним – за соучастие. Только хуже сделаю.

Виктор может многое, если захочет. Буду надеяться, он действительно хочет помочь.

Я рассказала все в подробностях, начиная со дня, когда Егор нашел меня в своей спальне в теле Алисы, и заканчивая моей попыткой убиться, сбросившись с крыши многоэтажки. Разговор вымотал меня окончательно, потому я с радостью приняла ромашковый чай, заботливо принесенный Игорем, и отключилась, как только голова коснулась подушки.

Ближе к вечеру пришел доктор, уверил, что мой организм не сильно пострадал от вливаемых лекарств, выписал кучу препаратов, чтобы вывести остатки дряни и пожелал скорого выздоровления. Несмотря на заверения врача, я была, как в тумане, еще несколько дней. Несколько часов бодрствования выматывали так, что я еле добиралась до кровати.

На следующий день после передачи мне документов на салон я съездила во «Фрейю» убедиться, что без меня работа не остановилась, и девочки старательно выполняют обязанности. Вера уверила, что все в порядке, вместе мы посмотрели отчеты, и я пришла к выводу, что пора бы повысить ее с должности офис-менеджера до HR-директора. Пока меня не было, именно она держала девчонок в узде, а преданность я научилась ценить.

Через несколько дней я съехала обратно на квартиру Алисы и постаралась войти в привычное русло. Виктор не возражал и ограничился редкими визитами в мое убогое жилище, и то лишь ради того, чтобы поделиться сведениями о деле Егора. Спецгруппа из Штатов взялась за дело маньяка-сновидца основательно, ее члены выводами делились неохотно, а наших вообще не считали в праве заниматься расследованием. Логично, все же именно Виктор упустил убийцу. Однако, у Виктора в совете Нью-Йорка были связи, и приезжие отмахнуться от него так не смогли.

Виктор сильно сдал, но держался. Даже если в начале я злилась и даже пыталась уколоть, то через пару дней это желание сошло на нет. Жизнь и так достаточно его наказала. Кто я такая, чтобы добивать?

Несмотря на совершенное Альбиной, она все еще была его женой. В отличие от приемного сына, ее он действительно любил. Наверное, именно из-за Альбины Виктор тогда и согласился усыновить ребенка. Он рассказывал мне когда-то. Гоше было пять, когда его взяли. Альбине поставили какой-то мудреный диагноз, четко обозначающий, что ребенка она ни зачать, ни выносить не сможет. Тогда-то и возникла идея с усыновлением. Виктор тогда пробовался как политический деятель, ребенок из детдома дал бы значительный скачок в рейтингах. Ему тогда понравилась девочка – темноволосая, боевая, острая на язык, а Альбина приметила мальчика, забитого в угол и тихо играющего в кубики. Я не верила в судьбу, однако, следовало признать, сложившаяся ситуация была весьма ироничной. Впору было бы посмеяться, если бы она не завершилась трагично.

Я лелеяла в себе надежду, что у Виктора получится. Старалась не думать, как там Егор – один, без поддержки и совершенно истощенный. Без веры в то, что выйдет избежать наказания. С пониманием, что ничем не может помочь жене. Виктор упомянул, что о смерти Вари ему не сообщили…

Телефон свой я так и не нашла. Скорее всего, Альбина приказала от него избавиться, как от улики. С ним канули в небытие все нужные мне номера, и я не могла связаться ни с Мышью, ни с Ромой. Поэтому я отправилась искать подругу там, где она могла быть. А именно – в университете. В конце концов, документы мне оттуда пора было забрать и покончить с еще одной эпохой жизни Алисы. Даже странно, что я когда-то боялась, что она меня вытеснит. Думала, что кроет ее эмоциями, а по факту все было мое. Я тоже умею, оказывается. Запирала себя, благо, дар стрикса позволяет, а вот фон донора наоборот – проявляет самые незначительные слабости. Обнажает их перед миром.

Я научилась не бояться слабостей. И позволять себе некоторые.

После весьма выматывающего посещения деканата и тщетной попытки выяснить, где учится «Леся с синими волосами», я ушла ни с чем. Оставалось надеяться, что Леся сама меня найдет.

Виктор от меня больше не крылся. Не знаю, то ли этому поспособствовали мои не совсем выгодные для него действия в прошлом, то ли он действительно нуждался в поддержке. Я не представляла, насколько ему тяжело, ведь сложись у меня необходимость допрашивать и убить Свету, я бы точно не смогла. Он же держался. Исправно ездил в совет, проводил время с Альбиной, допрашивал ее – безуспешно, правда. И привозил мне крохи желанных новостей.

Альбина по-прежнему упрямствовала и держалась версии спасения сына. Не то, что для совета подобный мотив мог бы стать оправданием, но во всяком случае образ стервозной психички к ней намертво не прилип. К тому же, скорбящим матерям всегда сочувствуют. А надежда, пусть и крохотная, порой единственное, что помогает не сдаваться.

Виктор считал, что именно вызвав сочувствие у следственной группы, мы сможем вытащить Егора. Ведь он проходит по делу, хоть и соучастником, но значится отчаявшимся спасти любимую жену мужем, сознание которого затуманилось страхом за Варю. В этой ситуации сведения обо мне действительно могли бы испортить дело. Наверное, только из опасения навредить Егору я и не предпринимала никаких действий. Ждала. И надеялась на лучшее.

Виктор уверил, что Альбина не станет вмешивать меня, поскольку это испортит образ скорбящей по погибшему сыну матери. О том, насколько Виктор не знал жену, я поняла в понедельник утром.

Их было трое. В серых плащах и черных шляпах, несмотря на тепло, принесенное солнечным маем. В начищенных до блеска туфлях и с отличительными особенностями международной полиции стриксов в виде массивных перстней с темным камнем. Солнцезащитные очки скрывали глаза, а лица были абсолютно непроницаемыми. Один из них, представившийся Джеком Уилмором, сидел в кресле напротив моего стола и невозмутимо потягивал кофе, заботливо принесенный Верочкой. Другие обступили его с двух сторон, будто средневековая стража.

– Вы знаете, зачем мы здесь? – спросил он на английском, ставя чашку на блюдце без единого звука. В его голосе слышались отголоски не выводимого британского акцента. Скверно. Британцы, по слухам, совершенно не умеют сочувствовать…

– Догадываюсь, – кивнула я. Нет смысла препираться, когда «интерпол» стриксов заявился к тебе на чашечку кофе. Ложь эти ищейки чуют за версту, выдержку тренируют годами, а жалости не знают совсем. В моем положении, с мерцающим за несколько кварталов фоном донора врать – величайшая глупость.

Впрочем, подробной правды от меня пока никто не требовал.

Главный дознаватель кивнул и поставил кофе на стол – также без единого звука.

– Вам придется проехать с нами для уточнения некоторых подробностей. Предупредите персонал, совершите необходимые звонки, после чего передайте нам мобильный телефон и документы.

– Надолго меня… забирают? – спросила я и с неудовольствием заметила, что голос дрогнул. Этот факт не укрылся от Джека, и он усмехнулся. Как мне показалось, моим состоянием он был полностью удовлетворен. Гад!

– Все зависит от вас, госпожа Валевская.

Что ж, понятно, изображать Алису не придется. И хорошо. Наверное… Все же, я безумно устала притворяться и юлить. Я не сделала ничего плохого, а в сложившейся ситуации всего лишь жертва. Единственная моя оплошность в том, что не явилась в совет сама, но это решение вполне можно списать на страх быть «съеденной», ведь Белецкий в последнюю нашу встречу меня чуть не угробил.

Я сдержанно кивнула и вышла из кабинета, оставляя американцам возможность осмотреться и сделать выводы. Мне же нужно было уладить важные вопросы, дознаватели явно не собирались давать мне много времени, поэтому следовало поторопиться.

Я оставила Верочке необходимые инструкции, ключи от клиент-банка и план закупок на месяц. Хорошо бы еще составить доверенность, но такой возможности не представлялось, поэтому оставалось только надеяться, что в совете меня продержат недолго, и салон не пойдет ко дну к радости Альбины. В том, что она задумала утопить меня и Виктора, я практически не сомневалась. Поэтому готовиться нужно к самому скверному исходу. Ничего, выкарабкаюсь. В деле смерти Светы мое положение было куда хуже. Теперь же на моей стороне правда. К тому же, у меня появился явный шанс повлиять на судьбу Егора.

После передачи Вере дел я набрала номер Виктора. Он взял трубку почти сразу, услышанному почти не удивился. Посоветовал рассказать о нашей якобы любовной связи, и тогда версию Альбины можно было вполне списать на ревность.

От этой версии я категорически отказалась. Играть в игры с международной полицией – себе дороже. Да и не смогла бы я правдиво соврать о подобном. Тогда Виктор попросил не трепаться до приезда в совет. С этим я вполне могла справиться: до начала официального допроса я имела право хранить молчание и все такое.

Впрочем, меня ни о чем не спрашивали в дороге. Водитель вез нас по расцветающему весеннему городу, я сидела на заднем сиденье, зажатая с двух сторон молчаливыми представителями закона, а главный дознаватель бросал на меня подозрительные взгляды в зеркало заднего вида.

Мне удалось подавить страх. Не знаю даже, как получилось, ведь происходящее напоминало тот случай перед судом по делу смерти Светы. Темный глянцевый бок старенького «Форда», колотящееся в груди сердце, невозмутимые лица местных следователей. Они старательно отводили глаза, а я отчего-то вспоминала, что с каждым из них хорошо знакома, мы пили вместе кофе, подшучивали над коллегами, интересовались личной жизнью друг друга. Порой давали друг другу советы. Тогда они не выглядели больше дружелюбными. Как и совет старейшин, бросающих мне в лицо обидные обвинения.

Я старалась не думать, что ждет меня теперь. Просто ехала. Смотрела на вымытые до блеска улицы, на зелень деревьев, по-весеннему сочную, яркую. На прохожих, которые понятия не имели о тайной жизни города, об угрозе их собственным судьбам от подобных мне. На глянцевые рекламные борды и проезжающие мимо машины.

Наверное, мне удалось взять себя в руки от понимания того, что смерть не так уж страшна. Я уже видела себя в гробу, просыпалась ночами, задыхаясь от страха быть пойманной и убитой. От подобного быстро устаешь, а некоторые вещи в жизни оказываются неизбежными.

С трудом помню, как мы приехали. Как входили в здание совета, поднимались на лифте, шли через опенспейс к митинг румам. Я старалась не вспоминать, что этот офис когда-то был мне чуть ли не домом, а люди, работающие в нем – хорошими знакомыми.

Уилмор открыл передо мной дверь в переговорную, заботливо поддерживая за локоть. И я тут же натолкнулась на ненавидящий взгляд Альбины, сидящей на стуле за овальным столом.

Очная ставка, понятно. Я глубоко вдохнула и шагнул внутрь, глядя прямо на Альбину, стараясь держать себя в руках. Меня окатило ненавистью, как только я вошла. Едкой, колючей, ядовитой. Уилмор явно это заметил и поморщился. Что ж, будем считать это фактом в мою пользу.

Я постаралась сохранить невозмутимый вид и присела за стол, аккурат напротив Альбины. И взгляд ее – злой, убийственный – выдержала. Хотелось бы верить, что держалась я достойно.

– Назовите себя, – бесстрастно произнес дознаватель, без труда переходя на русский, и покосился на стоящих у дверей секьюрити.

– Валевская Яна Антоновна, – без запинок ответила я и медленно перевела взгляд с Альбины на него. Игра в гляделки, бесспорно, очень увлекательна, но с точки зрения психологии обращать внимание нужно в первую очередь на того, кто в комнате главный. В этой комнате главным был Джек. Он диктовал правила, ограничивал свободу и выносил вердикты. Мне тоже вынесет, совсем скоро.

– В документах указано иное, – возразил он.

– По документам Соколова Алиса Павловна, – кивнула я.

– И давно?

– Пару недель.

Альбина победно усмехнулась и сложила руки на груди. Мне показалось, жест этот совсем не понравился Уилмору. Впрочем, как любой уважающий себя стрикс, эмоций он совершенно не выразил. Или он не способен на эмоции в принципе?

– Вы знаете эту женщину, госпожа Валевская? – Он устало кивнул на Альбину, не сводя с меня пытливого взгляда.

Я кивнула.

– Это Альбина Алмазова, жена Виктора, главы городского совета стриксов.

– Насколько я знаю, с Виктором вы… близки.

Пауза была намеренной и рассчитанной на красноречивую реакцию. Мне показалось, я понимаю, чего он от меня ждет. Понимание это обнадеживало, теперь главное – не оступиться.

– Так и есть, – без запинки ответила я, и с удовольствием отметила, что лицо Альбины покрылось красными пятнами злости. Она была человеком и, пусть и знала о стриксах, никогда не сможет понять мотивацию их поступков. И категорий, которыми они мыслят. Сейчас ее можно было читать, как открытую книгу, даже без дара.

– Вы могли бы описать характер ваших взаимоотношений?

– Виктор помог мне, когда дар проснулся. Опекал меня много лет, заменил отца, которого…

Я все же запнулась, но взгляда не отвела. Джек усмехнулся, опустил глаза на бумаги, лежащие перед ним аккуратной стопкой. Переложил несколько вправо и вчитался в ровные темные сточки. Мое досье? Наверняка.

– Который насиловал вас, – удовлетворенно кивнул он, поднимая на меня глаза. – И которого вы убили, верно?

Я сглотнула. Этого же нет в архивах! Откуда он?..

– Это моя работа, Яна, – кивнул он, явно удовлетворившись моей реакцией. – Все обо всем знать.

– Тогда вам, пожалуй, известно больше, чем мне, – пожала я плечами. – Об этом деле.

– И все же мне бы хотелось услышать вашу версию событий.

Я кивнула и вкратце пересказала ему свою историю. Наверняка, эта версия была в его бумагах, так как несколько раз он удовлетворенно кивал и хмыкал, делая какие-то пометки на полях. Альбина все это время молчала и смотрела на свои руки, и лишь при упоминании Гоши вскинулась и хотела, видимо, сказать что-то резкое, но дознаватель властно остановил ее взмахом руки. Я закончила рассказ и замолчала, уставившись на Джека, стараясь понять, что же он вынес из моего рассказа. Тщетно. Он читал меня, как раскрытую книгу, оставаясь при этом наглухо захлопнутым, как чертов огнеупорный сейф.

– Итак, вы утверждаете, что очнулись в теле госпожи Соколовой, не подозревая и не помня, что именно случилось с вами накануне ночью, верно?

– Так и есть, – кивнула я.

– Отчего же вы не пришли в совет стриксов и не доложили о происшествии? Вы ведь знали, что здесь вам помогут. Вы ведь сотрудничали с советом около пятнадцати лет.

Я молчала. Не знала, что сказать, не навредив при этом Виктору. Упомяни я, что сообщила ему о переселении, проблем он не оберется. Не хотелось топить его – в очередной раз. Нужно было осторожно подбирать слова, но, как назло, они никак не хотели подбираться. Под пытливым взглядом следователя я снова превратилась в растерянную девчонку, и понимание этого жутко бесило.

– Вы пришли, – спокойно сказал он. – И сообщили. Виктору Алмазову, стало быть.

Я опустила глаза. Руки предательски тряслись, и я спрятала их на коленях под столом.

– Только вот он велел вам не высовываться, верно?

– Он покрывал ее! – истерично выкрикнула Альбина. – И себя. Чертов ублюдок! Угробил моего мальчика…

– Виктор боялся, – тихо ответила я.

– Боялся? – удивился Уилмор. – Чего?

– Что совет уберет меня, как доказательство возможности продлить себе жизнь, прыгая из тела в тело.

Казалось, мой ответ обескуражил дознавателя. Он около минуты смотрел на меня, не отрываясь, будто пытался обнаружить глубоко спрятанную ложь, а точнее, глубоко зарытую правду, которую пытались от него скрыть. Я не мешала. Он прав, это его работа. Мне остается лишь надеяться, что он профессионал.

– Версия господина Алмазова звучит иначе, – наконец, выдал он.

– Возможно, он и сейчас боится, – пожала я плечами и, набравшись смелости, снова взглянула Уилмору в лицо. – Вас.

– Если Виктор невиновен, ему нечего бояться, – бесстрастно, но несколько скованно ответил он.

– Случается, что и невиновных судят.