Текст книги "Ловцы снов (СИ)"

Автор книги: Ксения Ангел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)

Глава 21

Напрасны уловки, капканы и сети.

Не целься мне в сердце, я в бронежилете

Флер

Во сне Мышь выглядела… другой.

Вроде те же синие волосы, пестрая челка, густо подведенные глазища. Ярко-синие линзы. Фенечки на запястьях. Однако здесь она была будто бы выше. Сильнее. И смотрелась увереннее, что ли.

Мы оказались в некой пустой комнате, маленькой и тесной, с серыми стенами и небольшим окном почти под самым потолком. В окне обнаружился квадратный кусок неба с нереально крупными жирными звездами, освещающими пространство не хуже луны. Из приоткрытой двери настойчиво тянуло прохладой и свежескошенной травой, неудержимо захотелось наружу – в лето.

Лето я любила. Легкие касания солнечных лучей к коже и равномерные следы этих касаний в виде золотистого загара. Жар, который не проходил до утра, после нескольких часов лежания в шезлонге. Умиротворение. Буйная зелень, пахнущий озоном воздух после грозы. Изящная одежда, легкая, как перышко, открывающая плечи и коленки. Жадные взгляды мужчин и стойкий флер их восхищения, впитывающийся в кожу.

Теперь я подобного уже не испытаю, но вспоминать-то можно.

– Сомневаюсь, что он придет, – скептически заметила Мышь, возвращая меня с небес на землю. – Маньяк. Ты не одна. – Она обвела взглядом пространство. – А это, похоже, все мое.

Пустая комната и дверь в лето? Интересно…

– Тут… миленько, – сказала я и обняла себя за плечи, понимая, что дрожу. Сны меня дико пугали, что неудивительно, если учесть предыдущие несколько попыток маньяка меня убить. Или же он хотел просто помучить?

– Символизм, – ответила Мышь и пояснила, обводя рукой комнату: – Серая жизнь. – Затем ткнула пальцем в направлении двери. – Яркий мир.

– Понятно…

У каждого свои тараканы, Мышь, походу панически боится слиться с толпой. Отсюда и образ нелепый, и синие волосы, и резкость в общении. Думает, что вырывается из обыденности, а на самом деле поймала себя в ловушку собственных страхов. Как и я. Наверное, из нас троих только почившая с миром Алиса не волновалась, что о ней подумают в обществе. Если судить о гардеробе и полном наплевательстве на внешность…

– Может быть, ты увидишь что-то, – пожала я плечами. – Что-то необычное, например, темное пятно у меня над головой. Как проклятие. Или метку. Он ведь меня как-то находит на расстоянии. Должна быть связь.

– Я и вижу, – насупилась она. – Ту глянцевую куклу с фотографии. Губы и грудь настоящие или?..

Я усмехнулась, а Мышь, казалось, едва подавила порыв потрогать.

– Здесь все ненастоящее, – напомнила я. – Кроме сногсшибательной красоты что-то видишь? Должна быть метка, маячок, по которому он меня находит. Что-то явно нефизического свойства. Возможно…

– Нить! – воскликнула Мышь и указала рукой мне на шею и прищурилась. – Вот же она, как та, для выхода из сна, только… тоньше. И едва заметная. Похожа на золотую цепочку. Отличная маскировка!

Да уж, отличная, ничего не скажешь.

– Поводок ведет наружу.

Поводок?! Я что, овца или собака?!

Но Мышь будто не заметила моего возмущения, бросилась к двери, по дороге останавливаясь и присматриваясь к чему-то, похоже, видимому только ей одной. Я осторожно пошла за ней, тщетно стараясь увидеть то, что и она.

За дверью обосновалась степь. Кожу под коленками щекотала высокая трава, ее ласково трепал ветер, и она изгибалась волнами, льнула к земле. Небо нависало низко, пахло костром, горячей землей и сеном, хотя я могла поклясться, что на много километров вокруг нет ни единой души, ни одного признака цивилизации. Рай для социопата. Довольно миленький рай, если учитывать, кто именно его создал. Оказывается, Лесе тоже не чужда романтика, м-да…

– Она ведет туда. – Мышь указала рукой на линию горизонта. – Довольно далеко. Скорее всего, там граница, где смешиваются наши сны.

– Там начинается мой? – спросила я, и Леся кивнула.

– Дай руку. – Не дожидаясь, она схватила меня за запястье. – Будет быстрее, если подумаешь о чем-то личном. Во сне расстояния – не помеха, а мысли открывают двери в любые места.

– Личное для меня тут опасно, – возразила я, но послушно зажмурилась и сосредоточилась.

Личное – всегда сложно для меня. Я отгораживалась от него так тщательно, что теперь и не найти ничего, что меня трогает, разве что воспоминания о Свете, но ее образ сейчас точно будет неуместным. Да и не нужно это, ведь мы ищем не ее призрак, а маньяка, который наверняка где-то в городе, выжидает, пока я споткнусь. Позволю ему снова поиграть.

– Офигеть! – восхищенно выдохнула Мышь и отпустила меня так резко, что я вздрогнула. И открыла глаза.

Город был прекрасен. Раскинувшаяся у наших ног сеть огней с большой высоты выглядела волшебным покрывалом, накрывшим серые улицы. Воздух – иссиня-черный, прохладный и резкий – дрожал. Небо смотрелось огромным зеркалом, отражающим город, и огни его походили на некую карту, зная секреты которой наверняка можно было отыскать сокровища Вселенной.

– Здесь высоко, – сказала Мышь и, крепко ухватившись за перила, осторожно посмотрела вниз.

– И красиво, – кивнула я. – Люблю это место.

– А где мы? – спросила Леся, с интересом вглядываясь мне в лицо.

– Торговый центр «City Tower». Здесь находится офис совета стриксов. На террасе я любила посидеть, особенно по вечерам, с чашкой кофе и журналом. Очень умиротворяет.

– Нить ведет туда, – пропустив мимо ушей мои ностальгические фразы, она указала рукой на восток. В самую неосвещенную часть города. Туда, где заканчивались промышленные районы и сухими язвами раскинулись пустыри. Именно в том районе находилось здание бывшей психушки, где Андрей Морозко собирал свой клуб сновидцев.

Кто бы сомневался, что маньяк бывает там…

– Теперь нам нужно туда? – спросила я, и голос дрогнул.

– Если хотим узнать, кто тебя привязал, – кивнула Мышь. – Мы ведь для этого здесь.

Для этого. Более того, я сама настояла, выдержала напор возмущения Егора и поборола неуверенность Леси. Заставила ее спихнуть меня в сон и самой отправиться для подстраховки, хотя Егор три раза настоятельно повторил, насколько это опасно. И лучше бы остаться там, с ним, в тепле и мнимой безопасности уютной квартиры, но… Мне надоело прятаться! И убегать. Дрожать и бояться уснуть, полагаясь на помощь Егора, от которой однажды сама и погибну. Игорь прав, подобные практики никогда не заканчиваются хорошо, а, балансируя над бездной, сильно рискуешь в эту бездну свалиться.

Нет уж, пора возвращать себе полноценную жизнь.

– Как мы туда доберемся? Метро?

Вопрос вызвал у Мышь приступ неудержимого смеха. Она хохотала самозабвенно, уперев ладони в колени и мотая головой, а когда справилась с собой, покачала головой и утерла слезы.

– Ну ты даешь! Это ж сон. Да тут хоть телепортироваться можно!

– Только с фантазией у меня не очень, – скептически заметила я. – Если не поверю, не получится, а в телепортацию я не верю…

– А я тебе на что? У меня с фантазией все в порядке, впору фантастические книжки писать.

– А разве ты можешь влиять? – удивилась я. – Оленька в прошлый раз утверждала, что только я могу, раз это мой сон.

– Но это-то наш общий, – подмигнула она и протянула мне открытую ладонь. – Держись крепче.

Я взяла ее за руку, и нас окутала дымка – полупрозрачная и легкая, ярко-сиреневая с розовыми сгустками, которые пульсировали и плавно перетекали друг в друга, растворяясь и возникая снова. Когда дымка рассеялась, мы стояли у здания клуба. Из окон зала собраний лился свет, пятнами ложился на асфальт у наших ног, и темнота плескалась у нас за спиной.

– Он здесь, – произнесла я зачем-то очевидную вещь.

Мышь хмурилась и смотрела в черный провал двери. Явно не хотела входить, и я с ней была солидарна. Однако… Мы проделали весь этот путь с определенной целью. Мне нужно знать, кто это делает со мной. Кто сделал это со Светой… А Егор и Леся имеют право выяснить, кто убил Алису.

– Идем, – решительно заявила я и шагнула к двери.

Я не очень-то задумывалась, последует ли за мной Мышь. Гулко билось сердце, в такт ему стучали каблуки по гладкой плитке пола. Лестничный пролет, коридор, распахнутое настежь окно и запах сигаретного дыма. Полуоткрытая дверь в комнату, где я совсем недавно почти самостоятельно вышла в осознанный сон и увидела темное пятно вокруг Гоши.

Сопение сзади – Мышь меня все же догнала.

– Стой тут! – велела шепотом, обогнула меня и осторожно заглянула внутрь. Замерла и… кажется, мое сердце все же пропустило несколько ударов.

Мышь отпрянула от входа и жутко побледнела. Вытаращила на меня глаза, а губы сжала в тонкую линию.

– Что?! – хотела я спросить, но из горла вырвался невнятный хрип.

– Уходим, – велела она, и мне почудился в ее голосе страха. – Быстро.

Уходим? Но ведь я же… мы же… и он… там?! Если да, мне нужно его видеть. Нужно посмотреть в глаза собственным страхам, ведь только так можно победить их…

Не обращая внимания на немые протесты Мыши, я шагнула к проему двери и заглянула внутрь.

Стандартное сборище сновидцев. Расстеленные на полу коврики, люди в позах лотоса на полу, умиротворенные лица. Прохаживающийся между рядами Морозко с удивительно надменным лицом с прописавшимся на нем превосходством. И тонкая золотая ниточка, привязанная к его запястью… Ниточка тянулась к двери и заканчивалась, видать, у меня на шее.

Вот ведь…

Словно почувствовав что-то, Морозко повернул голову в нашу сторону.

Меня с остервенением рванули от двери и потащили к лестнице, а оттуда – к выходу из здания. Я не сопротивлялась. Мысли текли лениво, плавно, никак не желая складываться в какие-либо выводы. Стучали каблуки по асфальту, громко сопела Мышь. Пальцы левой руки слегка ныли от жесткого захвата ее небольшой ладони. Будто она боялась потерять меня по дороге, потому и держала крепко.

Остановились мы через несколько кварталов, в небольшом, но густо освещенном парке. Мышь присела на лавочку и спрятала лицо в ладонях. Мое же лицо горело, а руки тряслись.

– Это Андрей, – озвучила Леся мои мысли, когда все-таки распрямилась. Вопреки ожиданиям, глаза ее были сухими и горели лихорадочным огнем.

Ожидаемо, наверное, когда узнаешь, что твою лучшую подружку прибил твой же гуру.

Она подняла на меня глаза и спросила строго:

– Вы были знакомы?

Я покачала головой. Зачем я Морозко? Если мотив прибить Алису вполне мог быть, то я… я его совсем не знала! На кой было совать меня в ее тело? Даже если он – тот самый, кто собирается перепрыгнуть в другое тело, чтобы выбрать меня для собственных экспериментов, ему нужно было обо мне хотя бы знать…

– Скверно, – сообщила Мышь, ощупывая тонкую нить, ведущую к клубу. Теперь и я могла видеть ее. Она пережимала горло и мешала дышать. Хотелось сорвать ее, но что-то подсказывало: попытайся я, и меня первую же этой нитью придушит. – Он сильнее меня в ментальных практиках.

– И опытнее, – кивнула я. – Так что от слежки будет не так просто избавиться…

– Ага. Но нас двое, а он один.

– Что ты задумала? – спросила я с надеждой, и Мышь ответила мне воинственным взглядом.

– Разрушим связь, больше он привязаться не сумеет. Это как иммунитет, если победил болезнь однажды, в следующий раз организм станет сопротивляться, и у заразы не будет шансов.

– Хочешь сказать, если избавлюсь от него сейчас…

– Огромная вероятность, что он больше не сумеет привязаться.

– Нам нужно порвать нить, – сказала я, и Мышь кивнула.

– Порвать, перерезать, перепилить. Неважно. Главное, разрушить связь.

– Я могу сотворить ножницы, – предложила я.

– Да тут и пассатижи не помогут – прочная. Все, что сотворено во сне, основано на силе духа творца, а также на его мастерстве. На этом деле Андрей собаку съел, он практикует много лет, я еще не встречала кого-то столь искусного в осознанных снах. Он, конечно, сноб, но…

– Он убийца, Леся, – напомнила я и поморщилась. Убийца… В это легко поверить, но зачем ему я? Что я ему сделала? И откуда он столько знает обо мне, чтобы настолько умело копаться в грязном белье? Неужели… Виктор? Что, если Егор был прав, и он действительно… Впрочем, сейчас не до выяснения мотивов. Вот разорву связь и накостыляю Морозко. Пока же он держит меня на поводке, и это не метафора.

– Я… не знаю… – растерялась Мышь и потупилась. – Я, конечно, не уверена, но всегда казалось, что неплохо разбираюсь в людях.

– Мне тоже так казалось, – уже мягче ответила я. – Но вот поводок, и вот я. Он мучает меня во сне, и не уверена, что переживу еще одно подобное погружение. Не хотелось бы признавать, но в прошлый раз меня спасла Оленька. Скорее всего, по просьбе Егора. Он отличный парень, но с Оленькой у меня исторически не сложилось, уверена, в следующий раз она не полезет меня выручать. У меня есть только ты и Егор. Знаю, что не нравлюсь тебе, но Алиса была твоей подругой, а Морозко скорее всего причастен к ее смерти.

– Кто сказал, что ты мне не нравишься? – совершенно искренне удивилась она.

Что-о-о-о? Подобных признаний я точно не ожидала! Я даже не нашлась, что ответить, только и могла, что стоять и моргать. Выглядела наверняка преглупо.

– Ты зазнайка, – безапелляционно выдала Мышь. – Зацикленная на внешности и том, какой тебя увидят люди, что нелепо, потому что посторонним людям обычно на тебя плевать. И это подражание безмозглым куклам из Виктория Сикрет невероятно бесит!

– Ого! Ты знаешь о Виктория Сикрет. А ты не так безнадежна, как казалось.

– Вот! – Она вскочила и уперла руки в бока, вставая в излюбленную свою воинственную позу. И я отметила про себя, что в позе этой есть некий шарм. – В этом ты вся. Критика и еще раз критика. Всего на свете. Да ты даже пива, как нормальные люди, выпить не можешь! Запах, калории… Фу!

– Обещаю, если избавимся от поводка, буду пить пиво, пока не упаду. Ты, кажется, целый ящик приволокла.

– И есть чипсы, – добавила Мышь.

– И чипсы, – сдалась я и улыбнулась.

– Заметано, – довольно ухмыльнулась Мышь.

– Я просто думала, раз ты дружила с Алисой… – Я запнулась, понимая, что каждое мое слово сейчас может ранить. Это для меня, кажется, целая жизнь прошла с момента переселения, но Мышь потеряла подругу всего неделю назад.

– Стану тебя ненавидеть? – закончила она. – Так ты ведь ее не убивала.

– Я на нее не похожа, – пояснила я. – Совсем.

– И не нужно. Ты бы мне точно не понравилась, если бы пыталась косить под Лису. В жизни всегда нужно придерживаться одного правила: быть как буква «С» на клавиатуре.

– Быть гибкой? – скептически уточнила я.

– Да нет же, дурочка, – снисходительно улыбнулась Мышь. – При любом раскладе всегда оставаться собой. Ладно, Барби, давай избавлять тебя от поводка. А то там твой Кен заскучал небось.

Он не мой, но… Вернуться в реальность, к Егору, очень хотелось. Все же, несмотря на чудеса и возможности осознанных снов, я чувствовала себя здесь неуютно. И вообще теперь до конца жизни, наверное, полюблю сны без сновидений. Как будет прекрасно просто уснуть, проснуться и не помнить ничего из происходящего ночью.

– Предлагаю сосредоточиться на способах разрушить то, что разрушить почти невозможно. Это наш с тобой сон, совместный, так что и план должен быть совместным. Смотри, вот в фантастике, например, на каждое супер-оружие всегда находится оружие посильнее. Именно с помощью него хорошие парни побеждают плохих крутышей. Андрей сейчас наш крутыш, мы – хорошие парни. Идеи есть?

– Я не читаю и не смотрю фантастику, – призналась я.

– Неважно. Возьмем, например, химию. Какой самый прочный металл в мире?

– Сталь? – предположила я.

– Сталь легко разрушить. Переплавил, разрезал специальными ножницами для железа, перекусил – и проблема решена. А вот иридий…

Что? Я даже названия такого не слышала!

– Чтобы разрушить его, нам понадобится расплавленная щелочь и перекись натрия.

– Всего-то? – хмыкнула я. – Всегда с собой в сумочке ношу щелочь и перекись… чего там ты сказала?

– Натрия. А еще нужна высокая температура. Очень высокая, где-то под три тысячи градусов по Цельсию.

– Разведем костер? – пошутила я.

Ну почему нельзя просто щелкнуть пальцами и порвать проклятый поводок? Это же сон, здесь же все возможно. И нитка эта – ненастоящая. Ольга говорила, достаточно поверить во что-то и сбудется! В прошлый раз мы ушли от маньяка по мосту, пусть и не такому прочному, как хотелось бы. Но я сделала это, сама. Но только потому что имела представление, что такое – мост. Как мне представить все эти химические вещества, если все, что я помню из курса химии – формула этилового спирта?

Был бы это волос, а не сплав самого прочного металла в мире…

Повинуясь порыву ярости, я схватила чертов поводок и что есть силы дернула. В руках у меня остался пучок волос – светло-русых и тусклых, с посеченными кончиками. Подобные мне уже доводилось выдирать. В шестом классе, у Людки-стукачки, которая донесла на нас с соседкой по парте учителю истории. Мы отпросились на репетицию представления к зимнему балу, а сами нагло прогуляли урок. В тот день я впервые узнала о степени людского коварства и глубине человеческой зависти. А еще навсегда возненавидела заучек.

Дышать стало в разы легче, а еще показалось, за спиной выросли крылья. Да я же… я же все могу здесь! Перекроить мир, разрушить город, построить собственный. Научиться летать. Заняться дайвингом на дне океана. Стать супергероем.

Голова закружилась от возникающих идей, каждая следующая из которых была безумнее предыдущей.

– Ого! – восхищенно воскликнула Мышь. – Ого-го! Ты порвала его, превратив в… волосы?

– Это и мой сон тоже, – пожала я плечами, не смея поверить в собственную удачу. Видимо, с воображением у меня получше, чем казалось на первый взгляд. Но я ведь ничего толком не представляла, просто подумала, что волосы порвать будет проще…

– Да у тебя талант управлять энергией сна! – восторженно похвалила Мышь и тут же нахмурилась. – Даже обидно немного…

Она помолчала немного и вздохнула.

– У Лисы был талант. Она была лучшей в группе.

Постойте-ка… У Алисы были способности легко входить в осознанный сон и управлять его энергией, а теперь они есть у меня. Не думаю, что это совпадение. В файлах голландцев часто делается упор на энергию донора, на ее гибкость и полезность именно в процессе осознанного сна.

– Это не талант, – озвучила я собственный вывод. – Это особенности организма донора. Всего лишь врожденная способность.

– Ааа… – разочарованно протянула Мышь. Кажется, я разрушила ее веру в человеческие таланты. – Читерство.

– Зато нам не нужно искать щелочь натрия, – подмигнула я. Присела на лавочку, уставившись на собственные ладони, в которых рассыпались прахом клочки разорванного поводка. – Я… свободна.

И что теперь? Морозко перестанет на меня охотиться? Я буду жить? Опасность миновала?

– Нам нужно уходить! – уверено заявила Мышь и схватила меня за руку. Я вопросительно посмотрела на нее, и она пояснила: – Ты порвала поводок, и теперь Андрей знает, где мы. Он почувствовал, зуб даю. Придет, не отобьемся, несмотря на твои таланты. Я слабее, а ты пока не знаешь, как управлять своим даром.

В ее словах был смысл. Встречаться с Морозко во сне совсем не хотелось, лучше сделать это в реальности и уже там припереть к стенке. Думаю, у меня даже получится выбить из него признание – настолько я зла. Но все – потом. Сейчас выбираться.

– Нам нужно умереть, так ведь?

– Верно. И мне кажется, терраса в твоем торговом центре вполне подойдет, чтобы полетать.

И все-таки замечательная у меня Мышь. Верная, веселая, отзывчивая. И синие волосы ей определенно идут. Даже манера одеваться больше не раздражает, а скорее умиляет. И заставляет гордиться ее смелостью и индивидуальностью.

Крепкий захват ладони, пестрая дымка, окутавшая нас с головы до ног, и через секунду мы уже снова на террасе офиса совета. Перед нашими глазами панорама города – яркого и живого. Не захочешь – залюбуешься.

Любоваться времени не было, потому мы, не сговариваясь, шагнули к перилам, ловко перемахнули через них на карниз.

– Готова? – с решимостью спросила Мышь. – Не боишься?

– С тобой точно нечего бояться, – улыбнулась я.

Мы снова взялись за руки и на счет три сделали шаг вперед.

В пустоту.

Глава 22

У нее был муж, у него была жена.

Их город был мал, они слышали, как

на другой стороне мешают ложечкой чай

Наутилус Помпилиус

Весна ворвалась в город ранним субботним утром.

Лучистая. Яркая. Она принесла запахи прелых листьев и влажной земли, нагретого солнцем асфальта и древесного клея. На аккуратно подстриженных ветвях деревьев из липких почек вылупилась первая листва.

Весна плескалась светом, и я жмурилась у открытого настежь окна. Голова, казалось, раскололась на миллиарды маленьких кусочков, и соединить их никак не получалось. Не помог ни аспирин, ни чашка ароматного кофе, от которого, к слову, мутило. Зато развеяла миф о том, что у доноров не бывает похмелья.

Прошлая ночь помнилась смутно, разве что первые полчаса после выхода из осознанного сна. Облегчение на лице Егора, возбуждение Мыши, которая совершенно искренне восхищалась моими способностями влиять на неустойчивую реальность сна, хоть и добавляла, что это – жульничество. Егор удивился новости о Морозко, но быстро собрался и удалился в спальню кому-то там звонить. Надеюсь, не Белому. Совету я по-прежнему не доверяла. Более того, скорее всего они и приказали Морозко убрать меня.

Этой мыслью я поделилась с Мышью после третьего глотка пива, которое она с ехидной улыбочкой сунула мне в руки. Что ж, обещала, пришлось выполнять. И я честно пила, хрустела чипсами, стараясь не думать, как все эти вредности повлияют на фигуру и состояние кожи. После второй бутылки я окончательно наплевала на внутреннего критика, клятвенно пообещав себе, что запишусь в спортзал. И к косметологу. Вот прямо на следующей неделе, как только с положением в салоне немного устаканится.

Напомнила себе, что свободна. Что теперь могу спать спокойно, во всяком случае, некоторое время. Мышь уверила, что повторную попытку Андрея привязаться я обязательно почувствую.

Егор в наших бесчинствах не участвовал, мягко напомнил, что ему-то утром за руль. Я вспомнила о визите к родителям в пригород и отчего-то начала названивать им, отыскав в телефонной книжке номера. Папа Алисы, кажется, был рад меня слышать, а вот в голосе матери мне почудилось недовольство. Я не стала грузиться, сказав себе, что в живую разобраться будет проще. А вот с Ромой получилось проболтать больше получаса. У него оказался очень мягкий и приятный голос, а еще он сильно интересовался положением моих дел. Удивительно располагающий к себе человек, особенно если учесть, что звонила я ему около двух ночи.

Пиво на меня определенно плохо влияет. А еще развязывает язык.

Я выболтала все, что не опасно было выбалтывать, а именно – о новой работе и желании бросить учебу. В голосе Ромы скользнула обеспокоенность, но осуждения, к счастью, не было. Значит, поддержит. Что-то подсказывало мне, что с матерью Алисы мы не поладим…

Утром же навалилось. И сожаление, и осознание. А еще вернулась тревога. Поселилась где-то в районе затылка и настойчиво зудела.

– Легче? – сочувственно поинтересовался Егор, присаживаясь рядом с ноутбуком.

Я прикрыла глаза и покачала головой. Наверное, нужно еще таблеток. Горсти эдак две.

– Никогда не позволяй мне пить пиво, – пробормотала мучительно. – И эту, с синими волосами больше к нам не пускай. Она плохо на меня влияет.

– Боюсь, если ее не пускать, она выбьет дверь и прорвется с боем, – пошутил Егор. – У нас около двух часов, чтобы привести тебя в чувство и кое-как подготовить.

– Я не уверена, что стоит ехать, – с сомнением возразила я. – Особенно сейчас, когда мы знаем, что Морозко убивал… Виктор все еще в беде, помочь ему некому. Кроме меня.

– И ты не сможешь помочь. Ты больше ни на что не влияешь в совете, Яна.

Не влияю, верно. Однако…

– У нас нет доказательств, – добил Егор. – Никаких, кроме твоих слов. Против Алмазова показания сына и масса косвенных улик. Он засветился по полной, водил любовниц в тайную квартиру, с Юлей Бородиной там практически сожительствовал. Присутствовал в городах, где после были обнаружены жертвы, замял дело Светланы, уводя следствие со следа. Он встрял, Яна, и вряд ли связь Морозко с осознанными снами как-то повлияет на мнение совета. Нам нужны железные доказательства, а не слова некой девицы, которая сначала заявила, а после решила пощадить насильника. Было освидетельствование, на твоей коже зафиксирован его след.

– Но он не убивал…

– Тебя – не убивал. Но знаешь, что скажет на это Белецкий? Виктор просто не успел. Мы его взяли раньше, чем он успел навредить.

– Белому это выгодно! – со злостью выдохнула я, сжимая кулаки. В висок стрельнуло болью, и я зажмурилась. Егор налил воды в стакан, бросил туда таблетку шипучего аспирина, поставил передо мной. Аспирин бурлил, растворяясь, выбрасывая на поверхность воды сотни мелких пузырьков.

– Именно, Яна. Скорее всего Морозко и правда в сговоре с кем-то из совета, ведь не зря убрали именно тебя и Глинского.

Скверно. Очень скверно. Получается, мы ни на шаг не продвинулись. А вчера все казалось таким радужным. И будущее, и расплата.

– Заявимся сейчас с обвинениями, спугнем Морозко. А Белецкому дадим возможность подготовится и придумать легенду.

– И что теперь? Сидеть и ничего не делать? Они не прекратят, Егор! Они же…

– Знаю, – мягко перебил он и накрыл мою ладонь своей. – И мы это остановим. Пока нас не будет, делом займется мой хороший знакомый.

– Тот, который разочаровался в совете, – догадалась я.

– Именно. У него доступ к архивам и записям совета, он давно присматривается к Белецкому, а выходные – это фора для нас. Судить Виктора в выходные все равно никто не станет, и у Валеры есть время нарыть что-то, найти зацепки и улики. А тебе сейчас действительно лучше быть подальше. Что-то мне подсказывает, что Белецкий не потерпит вмешательства.

– Думаешь, совет меня пасет?

– Теперь да. Ты фигурируешь в деле, к тому же… – Егор запнулся и опустил глаза.

– К тому же?

– Он недвусмысленно дал понять, что хочет тебя себе.

А вот это и правда может стать проблемой. Больше встрять ты не могла, Яна…

– Я же твой донор, – с надеждой произнесла я.

– Ты забыла? – горько откликнулся Егор. – Это же совет. Когда они считались с дикими?

Он в чем-то прав. Брали и не жалели. Многих доноров просто сманивали, конечно, байками о защите, но некоторых вынуждали. Я не практиковала, но слышала кое-что. О Белом в том числе. Этот так вообще не стеснялся давить. И вот теперь… А что теперь?

– Давай подождем понедельника, – обнадежил Егор. – У меня большие надежды на Валеру.

Теперь это все, что у нас осталось – надежда на Валеру. Понятия не имею, кто это. А ведь должна знать, он же был моим соратником. Мы были на одной стороне, пока он не засомневался. Пока сторона диких не показалась ему лучше, чем организованность и прикрытие законами. Почему? И, главное, как я могла не заметить, насколько прогнило то, что я боготворила? Неужели я тоже?..

Головная боль отступила лишь в машине, когда город остался позади. Я смотрела в окно на раскинувшиеся до горизонта вспаханные поля, на черных грачей, скачущих по волглой и жирной земле в поисках пропитания, и еще раз проговаривала про себя информацию о семье. Егор показал мне фото и вкратце обрисовал черты родственников Алисы. То, что знал сам из ее рассказов – с ее семьей он также встречался впервые.

Главой семьи, вопреки патриархальным предрассудкам общества, у Алисы была мать. Властная, жесткая, принципиальная и жутко авторитарная особа, насколько я поняла из рассказа Егора и своего ночного звонка. Кажется, она сразу вычислила, что я пьяна, и обещала долгий и основательный разговор по этому поводу при встрече. Неудивительно, что рыжая сбежала из-под ее крылышка. Судя по всему, Алиса была весьма мягкой и уступчивой, и мать точно сломала бы ее однажды. Подмяла по себя и дело с концом.

Отец, как и принято в таких семьях, отличался покладистостью и добротой, во всем слушался тираншу-жену, но за ее спиной всегда находил слова утешения для своих отпрысков. Для себя же отыскал отдушину в любимом деле – Павел Анатольевич Соколов по утверждению Алисы был художником от бога. От плохой погоды в семье он сбегал в большую комнату-студию на мансарде и творил, творил, творил… Согласна, раздражение от постоянного контроля нужно сбрасывать, хотя я вот считаю, что лучше сбрасывать на того, кто пытается контролировать.

О брате Алисы, Романе, у Егора сложилось смутная картина. Алиса его боготворила, называла Братцем Лисом, отзывалась всегда тепло и восторженно, а оттого – невнятно. Он действительно выглядел весьма симпатичным на фото рядом с невысокой и тусклого вида девушкой, которая оказалась его невестой. С этой самой невестой был связан огромный скандал в семействе Соколовых. Жесткая Татьяна Игоревна терпеть не могла тихую Алину и была против их с Ромой отношений практически с самого начала. Однако Рома, видать, характером пошел в мать и отвоевал главную любовь своей жизни и право на свидания.

Хотя отвоевал – сильно сказано. Он просто свалил из дома, что логично для его возраста и положения – в свои тридцать Рома неплохо укрепился и твердо стоял на ногах. У него была своя клининговая компания, судя по рейтингу гугла – лучшая в городе, с обширной базой постоянных клиентов и кристальной репутацией. Если учесть, что начинал он с низов, Алисе следовало гордиться братом.

Интересно, он приедет к родителям сегодня? Поддержка от такого бунтаря мне точно пригодилась бы, особенно учитывая, что я собираюсь рассказать…

Егор вел машину молча, оставив мне возможность разобраться в собственных мыслях, которые невольно возвращались к Виктору и все еще шаткому моему положению. Жека Белый – человек жалкий, но в данной ситуации очень опасный для меня. Если он и правда захотел меня как донора, как я смогу защититься? Я была уверена, что Егор не бросит, но что может дикий против совета? А сейчас, когда Виктор больше не влияет на решения… Может, мне стоит остаться в пригороде, под крылом у авторитарной мамочки Алисы?

Эту мысль я сразу же отмела. Во-первых, скорее всего мы с ней не поладим, и, при всех моих стараниях быть няшей, я сорвусь на третий день. Во-вторых, я не оставлю Виктора гнить в ожидании суда за преступления, которые он не совершал. В-третьих, у меня есть счета к Морозко. Ну и последнее, не менее важное «но»: в понедельник у меня первый рабочий день в салоне. Я не откажусь от своего так просто, не профукаю шанс.

А с Белым как-нибудь разберусь. Я не забитая девочка, кое-что могу. Захочет взять без разрешения – захлебнется!

Родной городок Алисы был небольшим. Я бы даже сказала, что это не городок, а поселок, разросшийся вширь, сосредоточив массовое скопление строений в центре, вокруг белокаменной церквушки, и раскидавший дома горстями по обе стороны узкой речушки, огибающей холм.