Текст книги "Чародей поневоле. Возвращение Короля Коболда"

Автор книги: Кристофер Зухер Сташеф (Сташефф)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 35 страниц)

Именно Логайр огласил вопрос за всех своих вассалов, и Род, рассудив, что у герцога имелись очень личные причины жаждать услышать о Доме Хлодвига, ответил, что покамест на севере все тихо. О, разговоры ходят и знаки Дома видели, но это были разговоры и только разговоры – пока.

Затем они с Томом принялись с притопыванием исполнять «Эддистоун Лайт». С минуту собрание стояло в пораженном молчании, потом по лицам расползлись улыбки, а руки начали хлопать в ритме песни.

Получив такое поощрение, Большой Том набрал и громкость и темп, Род старался не отставать от него, одновременно сканируя лица зрителей.

Старый герцог попытался глядеть строго и неодобрительно, без особого успеха, впрочем. Позади правого плеча старика стоял высокий молодой человек примерно того же возраста, что и Род. Пока он слушал песню, на губах у него появилась улыбка, а в глазах – блеск, сменив гримасу недовольства, жалости к себе и злости. Старший сын, догадался Род, с сонмом слабостей, на которых мог играть Дюрер.

Было легко выделить вассальных лордов Логайра: все были богато одетыми и сопровождались даже более богато разодетыми жилистыми людьми – советниками, молодчиками Дюрера.

Род испытывал странную уверенность, что все предложенное Дюрером будет поддержано всем югом, с одним несогласным – Логайром.

Но Логайр, конечно, имел на один голос больше, чем все вассальные лорды вместе взятые. Род вспомнил непрошенное обещание Логайра Катарине:

«Пока я жив, королеве не будет учинено никакого вреда…»

Пока я жив…

Представление имело буквально громовой эффект. Род сумел удержать его скорее на фривольном, чем на политическом уровне, идя по тонкой грани между рискованным и порнографическим.

Зрителям это очень понравилось. Род решил, что немузыкальный слух был, должно быть, генетической доминантой на Грамарие. Он заметил также, что взоры всех служанок были прикованы к нему и Большому Тому, и он все еще пытался понять, почему.

Однако это, кажется, не причиняло никакого вреда эго Большого Тома.

Но время от времени один из советников задавал вопрос, от которого нельзя было отделаться, и когда Род отвечал слухами, что Дом Хлодвига поднимается против королевы, в их глазах вспыхивала бешеная радость.

Это-то он, по крайней мере, понимал. В революции важно начать ее, контроль над ней всегда можно захватить позже.

Понимать-то он понимал, но теперь, по окончании пения, когда он шел на сеновал, временно предоставленный в его с Томом распоряжение, он все еще размышлял о выражении лиц служанок, когда они смотрели на Тома. Он был совершенно уверен, что сие что-то значило – он ожидал обнаружить полностью занятый сеновал к тому времени, когда прибудет туда, поскольку Большой Том пошел первым.

Но такой взгляд не мог означать то же самое, когда относился к нему самому – если занятие менестреля не имело куда большего престижа, чем он ожидал.

Поэтому, в общем и целом, он был скорее смущен, чем удивлен, когда одна из служанок перехватила его с чашей для пива.

– Мазь для пересохшего горла, мастер менестрель, – предложила она, с сияющим взором протягивая ему чашу.

Он посмотрел на нее уголком глаза и неохотно принял чашу: не было нужды в плохих манерах, не так ли?

– И, – тихонько произнесла она, когда он выпил, – тепло для вашей постели, если вам угодно.

Род поперхнулся, опустил чашу и прожег ее взглядом, потом быстро оглядел ее с ног до головы.

Она была пышной, с высокими грудями и широким полногубым ртом – очень похожа на Гвендайлон в некоторых отношениях…

Охваченный вдруг подозрением, Род посмотрел на нее внимательнее, но нет, наружные углы глаз у этой девушки смотрели вверх, и нос был прямым и длинным, а не курносым, кроме того глаза и волосы у нее были черными.

Он криво улыбнулся, выпил то, что было в чаше, и вернул ее.

– Спасибо тебе, девушка, премного благодарен.

Показательно, что она обратилась к нему, а не к Большому Тому, подумал он. Том был, безусловно, более привлекательным образчиком мужчины, но Род явно был тем, кто обладал определенным статусом. Сука, как и все они, подумал он, ей наплевать, кто он, лишь бы его положение – то, чем он является – было выше, чем у нее.

– Спасибо тебе, – снова поблагодарил он. – Но я слишком долго был в дороге и едва не валюсь с ног от усталости.

Очень хорошая речь, подумал он. И на здоровье, пусть себе будет невысокого мнения о моей мужественности. По крайней мере, оставит меня в покое.

Служанка опустила глаза, закусив губу:

– Как угодно, добрый мастер, – и повернулась прочь, оставив Рода пялиться ей вслед.

Ну, не потребовалось долго отвязываться. Если подумать, он был немножко унижен… но не было ли легкого намека на торжество в ее глазах, искорки радости?

Род продолжил свой путь, гадая, не ступил ли он непредумышленно на страницы макиавеллиевского учебника.

Дверь на сеновал, как и предполагал Род, была закрыта, приглушенный женский визг, а затем басовитый смех Тома еще больше подтвердили его догадки.

Поэтому он философски пожал плечами, перекинул лютню через плечо и снова свернул на длинную винтовую лестницу. В любом случае, он мог хорошо воспользоваться временем. Замок столь явно был построен параноиком, что наверняка должен иметь тайные ходы.

Насвистывая, он фланировал по главному коридору. Гранитные стены были выкрашены охрой, украшены то тут, то там доспехами и гобеленами, некоторые из коих были огромными и тянулись от пола до потолка. Род старательно отметил в уме их местоположение. Они очень легко могли скрывать потайные двери.

Главный коридор пересекали под прямым углам двенадцать коридоров поменьше. Когда он приблизился к седьмому, то заметил, что его шаги, кажется, приобрели эхо – очень любопытное эхо, делавшее два шага на каждый его. Он остановился посмотреть на гобелен, эхо сделало еще два шага и тоже остановилось. Поглядев уголком глаза, Род уловил мелькнувшее богато разодетое чучело, ему подумалось, что он узнал Дюрера, но по периферийному зрению судить было трудно.

Он отвернулся и прошествовал дальше, насвистывая под нос «Я и моя тень». Эхо тронулось снова.

Ну, Род был умеренно общительным, он вообще-то не возражал против компании. Но можно спокойно держать пари, что ему не узнать слишком много с Дюрером на хвосте. Следовательно, он должен вычислить какой-то способ оторваться от своего спутника. Это будет нелегко, поскольку Дюрер наверняка знает весь замок вдоль и поперек, в то время как Род не знал его вовсе.

Но девятый коридор казался вроде бы самым пригодным для этой цели – он был неосвещенным. Странно, подумал Род. Во всех других коридорах факелы горели через каждые несколько шагов. Но в этом было темно, как в Карлсбаде до приезда туристов, в нем также лежал густой покров пыли без единого отпечатка следов. С потолка густо свисала паутина, по стенам тянулись влажные дорожки, питающие водой пятна мха.

Но главной чертой была тьма. Он оставил премилый след в пыли, но тьма давала шанс нырнуть в какую-нибудь комнату или боковой коридор, к тому же Дюрер не сможет удачно притворяться, что он просто случайно шел той же дорогой.

Род свернул по коридору, зачихав в поднятой им туче пыли, и услышал за спиной неожиданные торопливые шаги. В плечо ему впились когти, он повернулся к человеку, готовый к удару.

Да, это был Дюрер, прожигающий Рода взглядом с его обычной смесью ненависти и подозрения.

– Что ты здесь ищешь? – прохрипел он.

Род стряхнул с плеча костлявую руку и прислонился к стене.

– Ничего в особенности, просто осматриваюсь. У меня в данный момент не слишком много занятий, если ты не хочешь песню.

– Черт бы подрал твои кошачьи концерты! – огрызнулся Дюрер. – И можешь бросить прикидываться менестрелем, я признал в тебе то, что ты есть.

– Вот как? – поднял бровь Род. – Почему ты так считаешь, может, я и в самом деле менестрель?

– Я слышал твое пение. А теперь ступай в свою комнату, если у тебя нигде больше нет дела.

Род почесал нос.

– А – насчет этой комнаты, – деликатно сказал он. – Мой спутник, кажется, нашел, э, лучшее употребление для нее, чем спальня. Так что я, своего рода, э, оставлен на холодке, если ты меня понимаешь.

– Разложение! – прошипел советник.

– Нет, я подозреваю, что Большой Том занимается этим в очень здоровой манере. А поскольку мне в данный момент негде остановиться, то я подумал, что никто не будет возражать, если я прогуляюсь.

Дюрер прожег его взглядом, словно лучом лазера. Затем, очень нехотя, отступил на шаг-другой.

– Верно, – сказал он, – здесь нет никакой тайны, чтобы ты совал свой нос.

Род сумел ограничить свой смех умеренными конвульсиями в глубинах живота.

– Но разве ты не знаешь, – продолжало чучело, – что эта часть замка населена привидениями?

Род вскинул брови.

– Да что вы говорите. – Он дернул себя за нижнюю губу, задумчиво глядя на Дюрера. – Ты, кажется, весьма хорошо знаешь замок.

Глаза Дюрера вспыхнули, словно вольтова дуга.

– Любой в замке может сказать тебе это. Но я – Дюрер, советник лорда Логайра! Это мое дело – хорошо знать, точно так же как не твое!

Но Род отвернулся, глядя в темный коридор.

– Знаешь, – задумчиво произнес он, – я никогда раньше не видел духа.

– Никто не видел, или не дожил до того, чтобы рассказать об этом! Вступить туда – шаг дурака!

Род обернулся, весело улыбаясь.

– Но я удовлетворяю требованиям, кроме того, встреча с духом послужит материалом для баллады.

Человечишка уставился на него, затем его лицо искривилось в презрительной усмешке. Он начал смеяться странным дребезжащим смехом, словно шарикоподшипник, катящийся по ржавому железу.

– Тогда ступай, дурак! Мне следовало бы понять, что без разницы, пойдешь ты туда или нет.

Род усмехнулся, пожал плечами и шагнул в темный коридор.

– Минуточку, – окликнул Дюрер.

Род вздохнул и обернулся.

– Что ты теперь хочешь?

– Прежде чем ты отправишься на смерть, – сказал Дюрер с лихорадочно горящими глазами, – скажи мне, что ты?

По спине Рода пробежал холодок. Этот человечек разоблачил его легенду и видел его насквозь.

Он прислонился к стене, излучая скуку.

– Менестрель, конечно, чем же еще мне быть?

– Нет, дурак! Ты думаешь, я настолько слеп? Ты шпион!

Рука Рода прокралась к рукоятке кинжала. Он был сбалансирован для метания.

– Шпион из Дома Хлодвига! – взвыл Дюрер.

Рука Рода расслабилась, он выпустил дыхание, про которое совсем забыл.

– Угадай еще раз, малыш!

Дюрер нахмурился.

– Не из Дома Хлодвига? Но тогда… Нет, ты их шпион! Даже теперь ты не признаешься в этом!

В мозгу Рода сработал сигнал.

Он привалился к стене, сложив руки на груди и ухмыляясь.

– Эй, что у тебя за интерес к Дому Хлодвига, советник? Зачем бы Хлодвигу желать узнать о ваших делах?

– Нет! – прошипел Дюрер, расширив глаза. – Дурак, неужели ты думаешь, что я отвечу на такой… Ой! Проклятие на мой старческий разум, не подумавший об этом! Ты шпион королевы!

Род шагнул от стены, вынимая кинжал из ножен. Его не особенно волновало, знает ли Дюрер, что его послала Катарина, но он хотел получить ответ.

– Я задал тебе вопрос, – спокойно произнес он.

В глазах человечишки появился ужас.

Он отпрыгнул к противоположной стене.

– Стой! По моему зову явятся десять солдат!

Род подарил ему выражение лица где-то между усмешкой и улыбкой.

– Это принесет тебе мало хорошего, если ты будешь мертв к тому времени, как они прибудут сюда. – Он жестко указал на темный коридор. – К тому же я, вероятно, исчезну, когда они явятся.

Человечишка в ужасе уставился на него и начал дрожать.

Но этот маленький ублюдок был не робкого десятка, вынужден был признать Род. Голос его сломался, как у цикады, но он продолжал говорить:

– Может быть… может быть, дело обстоит как раз именно так, как ты говоришь, и ты не от Хлодвига! Но если ты прибыл от королевы, ты же тогда для нас желанный гость!

Род полуобернулся, бросив на человечишку намеренно косой взгляд.

– Я расскажу тебе все, что ты желаешь узнать! – Советник воздел руки в патетическом энтузиазме. – Да, я все тебе расскажу, даже день, когда мы выступим с походом на столицу королевы, тогда ты сможешь сказать ей, и она выступит на юг, чтобы встретить нас на полдороге! Даже это я тебе скажу!

Он прыгнул вперед, согнув пальцы, словно когти.

– Только не ходи в этот коридор! Если ты явился от королевы, я не дам тебе умереть.

Лицо Рода превратилось в камень.

– Нет. У вас там что-то спрятано, у меня есть странное ощущение, что это может оказаться намного важнее, чем установленная вами дата мятежа. Я думаю, что все-таки посмотрю. – Он повернулся обратно в сторону пыльного коридора.

Дюрер пробежал за ним несколько шагов, чуть ли не воя.

– Нет! Нет! Ты должен донести весть на север! Не ходи, дурак!

Род продолжал идти.

За его спиной человечек в гневе завизжал:

– Тогда отправляйся на смерть! Ты и не понадобишься! Я сам отнесу весть на север! Умри же, как дурак, каковым ты и являешься!

Его визгливый истерический смех разносился и хлопал по стенам, стуча в уши Рода, пока тот шагал в заплесневелые, лишенные света глубины замка Логайра.

Он завернул за угол, и смех замер, с ним умер и свет факелов из главного коридора: здесь тьма была полной.

Род шел сквозь нее, пережевывая щеку. Очевидно, этот человечек и впрямь ждал, что он умрет… что было странно, поскольку он собирался удержать Рода от захода сюда, а это означало, что он и в самом деле хотел донести весть о мятеже до Катарины. Но почему он захотел вести двойную игру с мятежниками?

Если это не было каким-то образом тройной игрой…

Кроме того, он также, очевидно, прятал что-то в этих коридорах и мог бояться, что Род это обнаружит и сможет выйти живым.

Однако он ожидал, что Род умрет, что означало автоматическую защиту… окружавшую Большой Секрет Дюрера.

Если, конечно, не…

Род остановился, осознав вдруг, что он не знает, где находится. У него было смутное впечатление, что он поворачивал за несколько углов, пока предавался размышлениям, но не мог вспомнить, за какие именно и за сколько… и в какую сторону.

Он заметил, что голос его несколько дрожит, когда он прошептал:

– Векс!

– Да, Род, – немедля ответил у него за ухом голос. Он сильно успокаивал.

– Векс, я нахожусь в части замка, населенной призраками.

– Призраками?

– Да, такова ее репутация.

Возникла пауза, затем робот сказал:

– Род, анализ рисунка твоего голоса указывает на слабый страх. Ты ведь, наверняка, не веришь в духов.

– Да, не верю. Но я только что вспомнил, Векс, я ведь и в эльфов не верил. Ни в баньши, ни…

– Эльфы, – ответил ровным голосом Векс, – это миф.

– Э, Векс…

– Да, Род?

– Я видел немало эльфов с тех пор, как мы приземлились.

– Свершившийся факт, – неохотно признался робот, – который я вынужден признать. У меня пока еще недостаточно данных, чтобы объяснить кажущийся конфликт с известными принципами.

– Ты ничем не лучше католика, – проворчал Род. – Но это, по крайней мере, не вызывает больше у тебя припадков?

– Н-е-т, – задумчиво протянул робот. – Первоначальные данные вызывали перегрузку, но с тех пор эти данные были усвоены.

– Покуда ты уверен, что есть разумное объяснение.

– Именно.

– Значит, ты способен управиться с практическими делами?

– Вполне.

– Потому что ты уверен, что сумеешь в конечном счете подогнать под все это законы науки.

– Очень логично с твоей стороны, Род.

– Похоже на иезуитство, – проворчал Род. – Но непосредственное практическое дело в том, что я вправду боюсь. И по очень веской причине, Векс…

– Да, Род?

– Если на этой сумасшедшей планете могут существовать эльфы, то почему бы не существовать и духам?

Возникла пауза, затем Векс признал:

– Нет никаких данных, прямо противоречащих этой гипотезе.

Стон, настолько глухой, что Род едва расслышал его, и настолько громкий, что он содрогнулся от боли, потряс стены коридора.

– Что это? – ахнул Род.

– Сложный пакет волн низкой частоты и высокой амплитуды, – услужливо ответил Векс.

– Благодарю вас, доктор Слипкэм. Чем он вызван?

– Пока еще недостаточно данных для… – Стон раздался снова, и туманный призрак с глубокими черными глазницами и черным же провалом рта устремился прямо к голове Рода, начав с размера не больше булавки в противоположном конце коридора и возвышаясь над ним секунду спустя.

Род пронзительно закричал и распластался у стены. Страх завязал узлом внутренности у него в животе, страх полупарализовал его конечности, страх заледенил его мозг и стиснул сердце.

Раздался еще один стон на полтона выше первого, Род дернул головой направо и увидел еще одного вырисовывающегося над ним духа.

Третий стон, и глаза Рода распахнулись, перед ним вырос третий призрак.

Три гигантских призрака окружили его полукольцом у каменной стены. Их рты имели вид огромных бесцветных «О», холодные костлявые пальцы потянулись к нему. Сквозь беспорядочную панику его мозга пробилась одна единственная мысль: Векс не верил в духов!

– Духи! – закричал он. – Духи, Векс, духи!

– Духи, – прогудел робот, – нематериальны, даже если они существуют. Они не являются проявлениями ни энергии, ни материи и не способны причинить вреда реальному объекту.

– Скажи им! Скажи им! – завизжал Род.

Охватывающая его сердце рука стиснула пальцы. Он ахнул и закашлялся. Что-то сдавливало его легкие стальным обручем вокруг груди, все теснее и теснее… Страх был физическим существом, неясным призраком, вооруженным, ненавидящим. Страх этот мог парализовать, мог убить…

– Род, закрой уши.

Род попытался подчиниться приказу робота и не смог.

– Векс! – завизжал он. – Векс, я не могу двигаться!

Его череп затрясло громкое глубокое гудение, забивающее стоны. Оно смодулировалось в монотонный гул:

– З-А-К-Р-О-Й-У-Ш-И.

И страх исчез, пропал или почти пропал, по крайней мере, уменьшившись до знакомого холодного кома в глубине живота. Род снова мог двигаться столь же легко, как всегда. Он заткнул уши пальцами. Гудение прекратилось, и он опять смог услышать духов. Их стоны стали приглушенными и отдаленными, пробиваясь сквозь пальцы. Страх снова поднялся к его горлу, но он не был больше парализующим.

– Ты слышишь их, Род?

– Да, но теперь это не так худо. Что ты сделал, Векс?

– Ничего, Род. Их стоны имеют гармоническую частоту в субзвуковом диапазоне, способную вызвать страх в особях твоего вида.

– О.

– Вызывающий страх тон – это частота пульсации, производимая одновременным испусканием инфразвуковой гармонии в трех тонах.

– Так значит, требуются трое, чтобы испугать меня?

– Точно, Род.

– И они, на самом деле, не пугают меня, а просто заставляют испытывать страх?

– Опять правильно.

– Ну, это облегчение. На минуту я испугался, что вдруг совершенно неожиданно превратился в полноценного труса.

– Все люди испытывают страх, Род.

– Да, но только трус позволяет ему остановить его.

– Это преувеличенное утверждение.

– И черт с ней, с теорией! Извини меня, пока я применю ее на практике.

Род шагнул от стены, вынудив себя двигаться. Он продолжал идти прямо сквозь духа перед ним. Стоны вдруг прекратились, затем с воем отчаяния духи исчезли.

– Они пропали, – прохрипел Род.

– Конечно. Раз ты продемонстрировал их неспособность контролировать тебя, они сами начали страшиться тебя.

– Д-д-да, – выдохнул Род. Он широко расставил ноги, уперев кулаки в бедра, откинув голову назад и ухмыляясь.

– О'кей, привидения! Есть какие-нибудь сомнения насчет того, кто здесь хозяин?

Он стоял, слушая эхо своего голоса, замурованного в пустых коридорах.

Громкая речь могла быть здесь весьма впечатляющей.

Траурный погребальный голос ответил ему из разреженного воздуха, простонав:

– Оставь нас, смертный. Оставь нас в покое в наших могилах Мы никому здесь не вредим в наших холодных старых коридорах.

– Никому, кроме тех людей, что заходят сюда, – отрезал Род. – Их вы убиваете, как убили бы меня, одним тяжким страхом.

– Немногих, – погоревал дух. – Очень, очень немногих, смертный. Только сумасшедших и дураков.

– Если вы убили здесь, в коридорах, хоть одного человека, вы убили одного лишнего! – обвинил в ответ Род.

– Разве ты не убил бы, человек, защищая свой дом?

– Какое ты имеешь право на эти коридоры? – фыркнул Род.

Дух вдруг очутился рядом, возвышаясь над ним.

– Я некогда был Горацио, первым лордом Логайром! – в гневе прогремел он. – Именно я и построил этот замок! Ужель я не имею права на самую бедную и холодную часть его коридоров?

Страх пронзил живот Рода, он сделал шаг назад, затем стиснул зубы и снова шагнул вперед.

– Тут у тебя есть аргумент, – признал он, – и владения эти, как ни крути, девять десятых права. Но сколько тебе пришлось убить, чтобы приобрести эти владения?

– Никого. – Дух, казалось, был очень опечален этим. – Все в страхе бежали.

Род кивнул, пересматривая свою оценку духа. Горацио явно не убивал, когда мог без этого обойтись. Однако, вероятно, был в восторге, когда это становилось необходимостью…

– Я не собираюсь причинять тебе никакого вреда, Горацио. – Он вдруг сардонически усмехнулся. – Какой вред я мог бы тебе причинить, даже если бы захотел?

Дух вскинул голову, уставившись пустыми глазницами на Рода.

– Разве ты не знаешь, смертный?

– Духам, – поспешно произнес за ухом у Рода голос Векса, – как и всем сверхъестественным существам, можно причинить вред холодным железом или серебром или любым другим средством хорошей проводимости, хотя золото обычно расценивалось, как слишком дорогое для такого употребления.

Дух все выше вырисовывался над Родом, наступая на него.

Род шагнул вперед с кинжалом наготове.

– Стой, где стоишь, – резко приказал он. – Холодное железо, помнишь?

– Тогда, значит, – прошептал Векс, – ты знаешь секрет их силы. Ты можешь привести целую армию с затычками в ушах.

– Тогда, значит, – произнес Род, – зная секрет вашей силы, я могу привести сюда целую армию с затычками в ушах.

Дух остановился, углы его губ опустились.

– Я думал, ты сказал, что не знаешь.

– Теперь знаю. Один шаг назад, будьте любезны.

Дух неохотно отступил, простонав.

– Что за призрак стоит рядом с тобой, советуя тебе?

Род оскалил зубы в усмешке.

– Черный конь, сделанный из холодного железа. Он в конюшне замка, но может говорить со мной оттуда.

– Пука, – прорычал Горацио. – Конь-призрак, предавший мир духов.

– Нет, – мрачно покачал головой Род. – Это совсем не призрак. Я ведь сказал, что он сделан из холодного железа, не так ли?

Дух решительно замотал головой.

– Никакого такого существа быть не может.

Род вздохнул.

– Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам. Но это не по существу. Для тебя важно лишь, что я не собираюсь учинять здесь никакого вреда. Я просто кое-что ищу. Я найду это и уйду. Идет?

– Ты – хозяин. Зачем спрашиваешь? – с горечью произнес дух.

– Вежливость, – объяснил Род. Затем в голове его промелькнула нестойкая и неясная надежда. – Да, кстати, я менестрель…

Челюсть духа отвисла, затем он кинулся вперед, вытянув руки.

– Музыка! О, сладкие звуки музыки! Сыграй нам человек, и мы в твоем распоряжении!

– Секундочку! – поднял руку Род. – Ты построил эти коридоры, Горацио Логайр, и поэтому я прошу у тебя дара спокойно ходить по этим коридорам. Дозволь мне это, и я вам сыграю.

– Ты можешь ходить, можешь ходить, где тебе угодно! – дрожа, согласился дух. – Только сыграй нам, человек!

Очень ловко, подумал Род. Столь же хорошая работа по спасению лица, как и вся, когда-либо проделанная мною… В конце концов, нет смысла наживать себе врагов, если ты можешь избежать этого.

Он поднял взгляд, вздрогнул и в потрясении уставился на окружившую его плотную стену духов, по меньшей мере, в три ряда глубиной, – все глядящие на него так, как голодный на фабрике спагетти.

Он с трудом сглотнул и снял с плеча лютню, произнеся мысленно благодарственную молитву, что не имел возможности оставить ее в спальне-сеновале.

Он коснулся струн, и по рядам духов прокатился стон экстаза, словно далекий отзвук погребальных колоколов, донесенный полуночным ветром.

Тут Роду пришло в голову, что он приобрел отличнейшую позицию для заключения сделки.

– Э, лорд Горацио, за две песни не скажете ли, где находятся тайные ходы?

– Да, да! – откровенно завизжал дух. – Замок – твой, и мой домен, и все, чем я владею! Хоть королевство, если пожелаешь, только сыграй нам, человек! Ибо десять сотен лет мы не слыхали ни звука человеческой музыки! Только сыграй, и весь мир – твой!

Тогда Род принялся щипать струны, и духи задрожали, словно школьница, получившая первый поцелуй.

Он сыграл им «Гринслив» и «Пьяного матроса» – это были самые древние из известных ему песен. От них он перешел к песне «Полдень духа» и «Несчастная мисс Бейли». Он собирался вдарить «Призрачных всадников в небе», когда ему пришло в голову, что духам могли не особенно нравиться песни о духах. В конце концов, смертные рассказывали истории о духах ради эскапизма; по тому же критерию призракам хотелось услышать о жизни скучной, ординарной, обыденной, о чем-то мирном и утешающем: воспоминания о зеленых пастбищах и журчащих ручейках, мычащем стаде, медленно поворачивающемся в подветренную сторону.

Поэтому он сыграл все, что мог вспомнить из шестой симфонии Бетховена, что было нелегко сделать, играя на ирландской лютне.

Последние аккорды замерли среди пустых коридоров. С миг духи хранили молчание, потом по их рядам пронесся благодарственный удовлетворенный вздох.

Могучий голос Горацио Логайра тихо проговорил рядом с Родом:

– Воистину, самое прекрасное пение. – Потом он сказал очень осторожно: – Подари нам еще одну, человек.

Род с печальной улыбкой покачал головой.

– Часы ночные поджимают нас, милорд, а я должен многое сделать до рассвета. В другой раз я вернусь и сыграю вам вновь, но теперь я должен уходить.

– И верно, – сказал Горацио с еще одним вздохом. – Ну, ты вел себя с нами честно, человек, и показал нам учтивость без принуждения к оной. Так неужто мы позволим гостю превзойти нас в гостеприимстве? Нет, но идем, и я покажу тебе двери и ходы внутри стен своего замка, я расскажу тебе обо всех его изгибах и поворотах.

Все духи, за исключением Горацио, исчезли со звуком топота мышиных лапок по сухим листьям. Горацио внезапно свернул и полетел впереди прочь от Рода, который метнулся следом за ним.

Род на бегу считал шаги, после пятидесяти дух сделал поворот под прямым углом с замечательным пренебрежением к инерции и прошел через дверной проем. Род сделал мужественную попытку совершить безынерционный поворот, но сумел только слегка притормозить.

Голос духа усилился гулким эхом пещероподобного зала.

– Это и в самом деле пещера, созданная Богом за много веков до моего прихода. Не желая скупиться с дарами Его, я превратил ее в большой пиршественный зал.

Помещение забурлило голосами тысяч людей – это когда патриарх духов испустил тяжелый вздох.

– Шумны и многочисленны были устраиваемые в сем огромном зале пиры, человек. Прекрасны девы и доблестны рыцари. – Голос его поднялся до экзальтации. – Ярким от света и музыки был мой пиршественный зал в те минувшие дни, повести и саги древнее и жизненнее, чем пение сего более позднего мира. Вино текло по усам моих придворных, и жизнь била с силой сквозь макушки, наполняя умы своим барабанным призывом!

Призывом жизни…

Голос духа растаял, эхо его растворялось среди холодных камней пещеры, пока огромный зал не застыл в молчании своей вечной полуночи.

Где-то упала капля воды, раздробив молчание на сотню эхо.

– Теперь они исчезли, о человек! – мрачно произнес дух. – Исчезли и умерли, пока трижды двунадесять моей крови сынов правили вместо меня этими болотами и потом являлись жить со мной в эти коридоры. Исчезли все мои храбрые товарищи, все мои податливые девы, исчезли и стали прахом под моими ногами.

Плечи у Рода выпрямились, словно холодный ветер коснулся его между лопаток. Он старался легче ступать по ковру пыли в старом пиршественном зале.

– А ныне! – Голос духа посуровел в мрачном гневе. – Ныне другие правят этими коридорами, раса шакалов, гиен, оскверняющих моих старых товарищей, разгуливая в образе людей.

Род навострил уши.

– Э, что вы сказали, милорд! Кто-то украл у вас этот зал?

– Кривые чахлые людишки, – проскрежетал призрак. – Раса низких, лишенных благородства трусов – и лорд их всех выступает, как советник отпрыска рода моего, герцога Логайра!

– Дюрер! – выдохнул Род.

– Называется таким именем, – прорычал дух. – Хорошо, значит, он назван, ибо сердце у него твердое, а душа хрупкая. [20]Но заметь себе, человек, – и дух обратил свои бездонные глаза к Роду; волосы на затылке Рода чуть приподнялись и отделились от черепа при виде углей, горящих в глубине глазниц призрака, – заметь себе хорошенько, – нараспев произнес он, вытягивая руку к Роду и тыча в него указательным пальцем, – что твердая и хрупкая сталь сломается от одного удара кованного железа. И также эти злые ходячие насмешки над человеческим родом могут быть сломлены мужем, коего действительно можно назвать мужем!

Рука духа упала, плечи его поникли, голова опустилась.

– Если бы, – мрачно проговорил он, – если бы в сии темные дни жил кто-либо, кто воистину может назвать себя мужем…

Глаза Рода оторвались от духа и медленно проползли по огромному залу. Там была только чернота, тесная и густая. Он моргнул и мотнул головой, стараясь избавиться от чувства, что тьма давит ему на глаза.

– Милорд Логайр, – начал он, остановился и произнес снова: – милорд Логайр, может, я и буду твоим куском железа – все равно, меня называли и похуже. Но если я должен сломить советников, я должен узнать о них как можно больше. Поэтому скажи мне, чем они занимаются в этих залах?

– Колдовством, – проворчал призрак. – Черной магией! Хотя о манере ее я едва ли могу рассказать…

– Ну, расскажи мне все, что можешь, – не отставал Род. – Все, что ты сможешь сказать, будет принято с благодарностью.

– Ты говоришь, словно приходской поп, собирающий десятину, – фыркнул дух. – Тем не менее, я расскажу тебе все, что могу. Знай же тогда, человек, что эти кривые людишки построили себе здесь великий алтарь из сверкающего металла, что есть не сталь, не серебро, не золото, ни любой другой ведомый мне металл – здесь, в центре зала, где некогда танцевали мои придворные!

– О. – Род поджал губы. – Э, каким образом они поклоняются перед этим алтарем?

– Как поклоняются? – поднял голову дух. – Да я бы поручился, что принося себя в жертву, ибо они шагают внутрь той злой поделки, а потом исчезают и снова – хлоп – они тут, целые! Я могу только думать, что они, должно быть, отдают свою кровь темному демону внутри этого сверкающего ящика, ибо они входят тощие и трясущиеся. И в самом деле, – сказал он задумчиво, – почему бы они иначе были такими иссохшими, эти людишки?

В основании черепа Рода снова началось беспокойное покалывание; оно проползло вниз по шее и распространилось по плечам.