Текст книги "Чародей в скитаниях"

Автор книги: Кристофер Зухер Сташеф (Сташефф)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

– Мы были Номером Один. Значит, они устроили подобное племенное собрание, чтобы лучше бороться с солдатами.

– Вы точно повидали всякое. Но это было общенациональное собрание – все племена объединились для всеобщей войны.

– Имеет смысл, – согласился Йорик. – В конце концов, это ведь, вероятно, был первый случай в их истории, когда им требовалось драться с кем-то еще, кроме как друг с другом.

Гвен вздохнула:

– Ужель тогда мужчины вечно должны драться?

– Разумеется. А как же еще мы заставим вас, дам, замечать нас, а не других парней? – Йорик снова повернулся к Шорнуа. – Это случайно был не первый раз, когда они объединились для чего бы то ни было, а?

Шорнуа уставилась на него, а затем медленно кивнула.

– Да. Вплоть до прибытия осужденных они всегда дрались только друг с другом. Точно, как вы сказали.

Йорик кивнул.

– Очень мило с вашей стороны, что вы помогли в этом плане.

– Да, принеся цивилизацию бедным дикарям, – сверкнул глазами Род. – Я всегда нахожу объединение завораживающим процессом.

Что-то в его голосе заставило Шорнуа, нахмурясь, поднять взгляд.

– Не заблуждайтесь, майор. Идея соединиться для борьбы с нами принадлежала вольмакам, а не колонистам. Всего лишь фиктивный брак, вот и все.

– И, уверен, такой же непрочный, какими обычно бывают такие союзы, но который Шаклер и Чолли постоянно старались укрепить.

– О, делалось это достаточно преднамеренно, само собой. И Шаклеру определенно хочется видеть у вольмаков общенационального лидера, с которым он может иметь дело. Но выбрали Хвана все-таки они, а не он.

– На общенациональном совете.

Шорнуа кивнула.

– Собрались на него племенные вожди, поэтому они конечно же выбрали одного их их числа. Вот так и получилось, что Хван – глава пурпурных, в конечном итоге был провозглашен главным вольмаковским главарем.

– Имеет смысл, – кивнул Род. – Но почему они избрали шамана, вместо генерала – извините, «военного вождя»? Я хочу сказать, насколько же хороший тактик выйдет из колдуна – знахаря?

Шорнуа покачала головой.

– Народная медицина только часть обязанностей шамана, майор, на самом-то деле всего лишь побочный продукт. Главная его функция – духовная. Он священнослужитель.

– Не нравиться мне, как это выгладит, – содрогнулся Род. – Из религии и политики получается паршивое сочетание.

– Но оно очень полезно, когда пытаются удержать в общей упряжке все фракции своего народа, – указала Шорнуа, – именно в этом-то и заключается главная задача Хвана. Что же касается боев, когда они вели войну, то у него было четыре генерала, по одному из каждого племени, о тактике заботились они. Ему просто принадлежало последнее слово в стратегии.

– Ловко, – Род нахмурился. – Фактически, намного эффективней, чем мне по вкусу.

– Но его избиратели могут в любую минуту отозвать его, – указал Йорик.

Шорнуа бросила на него раздраженный взгляд.

– Совершенно верно. Откуда вы знаете?

– Если вы видели одну устную культуру, то видели их все, – ответил Йорик. – В действительности это не так, но у них у всех есть-таки определенные общие характеристики. Покоящееся на консенсусе правительство, одно их них, а немедленный отзыв – неотъемная часть этого.

– Да, немедленный, и самыми эффективными средствами из всех доступных, по крайней мере иногда. Мне пришло в голову, что возможно мы наблюдаем здесь импичмент.

– Вам лучше знать, чем мне, – покачал головой Йорик. – Но на мой взгляд, в это трудно поверить. В такого рода обществе не поймут подобного убийства украдкой. Если бы кто-то захотел бросить вызов главному пахану, он бы просто так и сделал. Фактически, чем больше бы у него нашлось свидетелей схватки, тем больше была бы его поддержка.

Род кивнув.

– Это кажется верным. Кроме того, вы же сами сказали, Шорнуа, что некоторые из ваших коллег отличаются нечеловеческой эффективностью. А эта работа проделана так чисто, что так и кричит «действовал профессионал».

– Да, – медленно кивнула она. – И к тому же, вероятно, хорошо вооруженный.

– Но он же не воспользовался бластером, – нахмурился Род. – Если б он применил его, то не было бы крови.

Шорнуа на мгновение задумалась.

– Профессионал не стал бы прибегать к нему, майор. Ведь это произошло прямо на рассвете, помните? Выстрел из бластера увидели бы. Он также мог вызвать пожар, и тогда народ бы действительно призадумался, – она пожала плечами. – Иногда самое древнее оружие действует лучше всего.

– Ну, одно уж тогда наверняка, – выпрямился, отряхивая руки Йорик. – Убийство это совершил не какой-нибудь больной. Я имею в виду, энтузиазма у них возможно и хватает, и умения, уверен, тоже, но если толком разобраться, то когда дело доходит до убийства людей, они, на самом то деле, дилетанты, – он кивнул в сторону Шорнуа. – Это сделал один из солдат – и солдат, обученный действиям коммандос.

– Вероятно, – Шорнуа глянула на темные пятна на камне. – Хотя не надо недооценивать вольмаков. С тех пор, как они начали воевать с этими солдатами-осужденными, они стали очень компетентными воинами, очень компетентными, а с тех пор, как командовать стал Шаклер и настало перемирие, они приобрели большое умение в общении с бластерами.

– Не понимаю, – негромко проговорила Гвен, – почему он дарит вольмакам свое оружие, когда сохранение их у его собственных ратников дало бы ему огромное преимущество.

Шорнуа пожала плечами.

– Похоже он думает, что если дело дойдет до войны, то колонистов рано или поздно сотрут в порошок. Нас настолько сильно превосходят в численности, что единственная наша настоящая надежда выжить заключается в мире с вольмаками.

– А единственный способ гарантировать его, – жестко заключил Род, – это сплавить две культуры в единое цельное общество.

Шорнуа кивнула.

– А наличие всех бластеров на стороне солдат не очень-то помогает завоевать доверие вольмаков.

– А может и нет, – Йорик огляделся кругом. – У меня такое ощущение, словно мы что-то упускаем из виду. Может быть в прилегающем районе есть следы борьбы или какие-то другие следы, которых нам ночью не найти.

– Верно, – рассудительно поддержал Род. – Пользуясь лишь фонариком, мы ограничиваемся рассматриванием того, что и так уже подозреваем. Придется нам подождать наступления дня для составления общей картины и нахождения любых улик, о которых мы не подумали.

– С этим есть одно затруднение, – указал Йорик.

– Да, милорд, – добавила Гвен. – Утром мы должны быть в большом зале у губернатора, даже раньше, чем утром, с рассветом.

– Ну и что? – пожал плечами Род. – Мы ведь уже выскользнули из города, не так ли?

– Да, однако нас освободили под честное слово.

– О чем она толкует? – посмотрел на нее Шорнуа.

– Она имеет в виду, что Шаклер отпустил нас только потому, что мы обещали утром вернуться, – уголки рта у Рода плотно сжались.

– Для нас будет бесчестием, если мы не вернемся.

– Ну, верно, но это же не Грамарий. Здесь честь совсем не так важна.

Гвен уставилась на него, шокированная его словами. «И это еще важнее», – понял с сосущим ощущением под ложечкой Род. Он и сам больше в это не верил.

– Ладно, ладно! Нам придется вернуться в город! Кроме того, ускользнуть из города это одно дело, а ускользнуть с планеты, совсем иное!

– Что такое «планета», милорд? – нахмурилась Гвен.

Шорнуа лишь уставилась на нее во все глаза, но Род сделал глубокий вдох и сказал:

– Ну, планета – это мир, милая, он, понимаешь ли, не плоский, он круглый как мяч.

– Наверняка нет! – воскликнула она.

Род пожал плечами.

– Ладно, не верь мне, просто положись на мое слово. Вспомни, я ведь прибыл на Грамарий на «падающей звезде» и должен был видеть планету с большой высоты, очень большой высоты, и она круглая. Уж поверь мне, она круглая!

– Он правду говорит, – озадаченно нахмурилась Шорнуа. – Я тоже видела планету из космоса, и она круглая, спору нет. Примерно такая вот, – она показала на единственную луну, все еще висевшую высоко в небе. – Просто это очень маленькая планета. Слово это означает, понимаете, «скиталец», а вы знаете как скитается луна, она движется по всему небу.

– Да, – Гвен нахмурила лоб, пытаясь усвоить чуждые понятия. – Есть и другие, не правда ли? Звезды тоже скитаются.

– Правильно, – кивнул Род. – Это такие миры. Но большинство звезд, те, которые остаются на своих местах, ну, они солнца точь-в-точь такие же, как то, что дает нам днем свет и тепло.

– Ужель они и впрямь могут быть ими? – вздохнула, округлив глаза, Гвен. – Нет, наверняка нет! Ибо они ведь всего лишь точечки света!

– Это потому что они настолько далеко, – объяснила Шорнуа.

– Нет, сего не может быть, – нахмурясь повернулась к ней Гвен. – Ибо они тогда должны быть столько далеко, что... – она оборвала фразу, у нее голова закружилась, насколько же далеко они должны быть.

Шорнуа следила за ней, медленно кивая:

– Да, мэм. Именно так далеко, настолько далеко, что их свету требуется немало лет, чтобы дойти сюда.

– И все же, как сие может быть? – спросила Гвен, переводя взгляд с Рода на Шорнуа и обратно. – Как может свету требоваться время дабы дойти до какого-то места?

– Ну, он движется, – пояснил Род. – Поверь нам, милая. Нет никакого легкого способа доказать это, я имею в виду, доказать-то это доказали, но сделать это было очень трудно, очень сложно. Свет движется со скоростью 186282 мили в секунду. Это примерно шесть биллионов миль в год. – Глаза у Гвен потеряли фокус, и Род доверительно добавил:

– Не пытайся, дорогая, мы не можем по-настоящему представить себе такое огромное расстояние только не по-настоящему, только не эмоционально. Но мы можем напугаться, пытаясь сделать это, – он повернулся к Шорнуа. – Ближайшая звезда здесь, она случайно не видна?

– О, да. Это третья звезда в Дуле Бластера – одного из наших доморощенных созвездий, – Шорнуа подошла к Гвен и показала. – Видите те шесть звезд, образующих грубый параллелограмм, ну, знаете, скошенный набок прямоугольник?

Гвен посмотрела в направления, указанным ей рукой.

– Да, я вижу их.

– Ну, это рукоятка. А ту линию из четырех звезд, под прямым углом к ним? Это дуло. Третья звезда от конца – наша ближайшая соседка, – Шорнуа пожала плечами. – У нее, собственно, нет названия, только номер на звездных картах. Солдаты зовут ее «Соседской девушкой».

– Сколько до нее? – спросил Род.

– Чуть меньше семи световых лет.

– Сие означает... – Гвен сглотнула, – ...что звезда, которую я вижу сейчас, совсем не звезда, то лишь свет, что покинул ее семь лет назад?

– Верно, – энергично кинул Род. – Мы видим ее не такой, какая она есть, а такой, какая она была семь лет назад. Совершенно верно, милая. При всем, что мы знаем, она может прямо сейчас взорваться, но мы узнаем об этом лишь через семь лет.

Быстрота понимания Гвен произвела на него сильное впечатление.

Его жена просто глядела во все глаза на ночное небо, заблудившись в громаде данной идеи.

– А планеты, – негромко произнес Род, – все крутятся и крутятся, описывая вокруг своего солнца круги, имеющие яйцевидную форму.

Пораженная Гвен резко повернулась, уставясь на него.

– Нет, ибо наверняка, солнце проходит вокруг Земли! Я же вижу, как оно каждый день восходит и пересекает небо!

– Так только кажется с виду, – покачал головой Род. – На самом же деле это вращается Земля, – он покрутил пальцем. – Кружит и кружит, как раскрученный волчок. Подумай над этим, не торопясь, если ты все кружишься и кружишься на месте, то кажется, будто вон Йорик вращается вокруг тебя, когда на самом деле он стоит не двигаясь, не так ли?

Гвен глянула на Йорика, а затем принялась медленно кружиться на месте. После двух оборотов она заключила:

– Все так, – остановилась и посмотрела на Рода. – Однако же, как я могу, всего лишь гладя, определить, он там движется или я?

Род с шипением втянул в легкие воздух, он знал, что Гвен умна, но его изумила быстрота, с какой ее разум перескочил к следующему вопросу. Он так и уставился на нее, пораженный скачком ее мысли. А затем слабо улыбнулся.

– Ну, тебе придется поискать другие доказательства, милая. Например, когда мы смотрим в телеск... э... поближе на другие планеты, то видим, что их луны вращаются вокруг них. Это объясняет, почему наша собственная луна бродит именно так, как она бродит, она на самом деле вращается вокруг нас, отчего можно довольно смело предположить, что и мы вращаемся вокруг нашего солнца, особенно после того как мы установили, что она чертовски больше любой из наших планет, – он пожал плечами. – А чем она больше, тем сильнее притягивает.

На долгий миг она уставилась на него во все глаза, а затем медленно произнесла:

– И именно по сей причине нам так и трудно покинуть сию «планету»?

Род затаил дыхание, уставясь в свою очередь на нее. А затем открыл рот, втянул в себя воздух и, наконец, проговорил:

– Да. Планета притягивает к себе предметы. Точно также, как солнце притягивает к себе планету.

– Тогда почему же планета не падает на солнце?

– Потому что она слишком быстро движется. Как в случае... – его осенило вдохновение, – как в случае с тобой, когда ты пытаешься схватить Джефри. Он пролетает мимо, а ты хватаешь его, но, поскольку он так быстро движется, ты не можешь притянуть его к себе. С другой стороны, держишь ты его достаточно крепко, так что оторваться он тоже не может и поэтому только описывает круг концом твоей руки. А теперь представь себе, что он отказывается остановиться и попросту продолжает вечно описывать вокруг тебе круг за кругом. И примерно такое же притяжение, какое оказываешь ты на него, и притягивает предметы к планете. Конечно, с нашей точки зрения, это притягивание выглядит «падением». Мы называем эту силу гравитацией.

Планеты притягивают объекты примерно так, – он привлек ее к себе и обнял обеими руками за талию.

Гвен улыбнулась, опуская веки.

– Разве, в таком случае, объект тоже не притягивает планету?

– Ты-таки схватываешь на лету, не так ли? Да, объект тоже притягивает, но притягивание у него очень слабое, потому что он крайне мал. А вот мы с тобой не так уж сильно отличаемся друг от друга по размерам.

– Да, – прошептала она, – мы с тобой хорошая пара.

Род определенно терял интерес к данной лекции, но присутствовали зрители.

– Так вот, твой первоначальный вопрос был о том, почему объекту так трудно оторваться от планеты.

Она улыбнулась ему.

– А с чего бы ему желать сего.

– Сам не могу придумать веской причины, – признался Род. – Но просто спора ради, давай считать, что она есть. Действуй попытайся.

– Коль ты того желаешь, – вздохнула она и оттолкнулась от него.

Он чуть разжал объятия, давая ей отодвинуться на несколько дюймов.

– Видишь, чтобы суметь оторваться от меня тебе придется отталкиваться действительно сильно. И именно так люди и покидают планету, на летающих кораблях, способных оттолкнуться от планеты действительно сильно.

– Их, кстати, называют «космическими кораблями», – вставил Йорик. – Не позволяйте ему говорить с собой как с младенцем, миледи.

– У меня такого и в мыслях быть не может, – заявила чуть резковато Гвен.

– И этот корабль, – продолжал Род, – должен отталкиваться с достаточной силой, чтобы умчаться достаточно быстро. Это называется «скорость убегания», а когда достигаешь скорости убегания... – он отпустил ее и она, споткнувшись, отступила, – ...то убегаешь. И именно так улетают с поверхности планеты, понятно?

– В самом деле, – она вернулась к нему, поправляя волосы, с блеском в глазах. – Однако, разве мы не могли бы набрать такую «скорость», милорд? Мы с тобой, вместе?

Род невольно отступил на шаг. Ему потребовалась секунда, прежде чем он понял, что она говорит о телекинезе.

– Ну...

Но Йорик наблюдал за ними с растущим опасением.

– Э... майор-милорд, не делайте никаких резких шагов!

– Такое возможно, – признался Род. – Мы могли бы суметь это сделать, если бы объединили свои силы, милая, но есть еще одна небольшая проблема, – он деликатно кашлянул и посмотрел на звезды. – Веришь ли, планета удерживает при себе не только нас, она удерживает и воздух, которым мы дышим.

Она в растерянности уставилась на него.

– Примерно на высоте миль в двадцать... – указал Род, – ты убежишь за пределы атмосферы, там лишь пустое пространство, без всякого ветра, где нет ни глотка свежего воздуха или чего бы то ни было, если уж на то пошло.

Вот потому то Шорнуа и сказала, что она видела планету из космоса, потому что никакого воздуха там нет. Только пустое пространство – космос.

Гвен снова медленно подняла глаза к звездам.

– Столько черноты между ними... Однако, как там может быть космос, как ты его называешь, без воздуха для дыхания? Разве тот не «космос»?

Род покачал головой.

– Воздух тоже материя, точно также как и вода, только легче, не такой плотный, он покрывает всю поверхность планеты, но только если его удерживает там гравитация. Чем дальше ты находишься от планеты, тем слабее ощущается притяжение, до тех пор пока оно не может даже больше удерживать воздух. И когда это происходит, тогда ты получаешь пространство без ничего в нем, мы называем его «вакуум». Это конечно означает, что дышать тоже нечем. Поэтому, даже если мы сумеем, милая, то долго там не протянем.

Гвен медленно снова опустила взгляд к нему, но звезды остались у нее в глазах.

– Чудно, – выдохнула она. – Нет, я доверюсь во всем тебе, милорд. Но я также уверена, что вместе мы можем найти способ.

Шорнуа раздраженно покачала головой.

– Разве вы не знаете, что мужчине лучше так сильно не доверять?

– Нет, – с улыбкой повернулась к ней Гвен, хватая руку Рода у себя за спиной. – И уверена, что никогда не буду сего знать.

Приятно знать, что она испытывала столь горячие чувства по этому поводу, особенно поскольку Род ощущал, как у него пробежал по спине холодок и распространился, охватив ему грудную клетку. Она так быстро все схватывала! Все услышанное понимала мгновенно, или почти мгновенно. Эти идеи были все до одной совершенно чуждыми в ее культуре. Он начинал страшиться, что она может быть поумнее его. Одно дело, когда он понимал ее культуру, но совсем иное – понять его культуру.

– Ну, как бы там все ни обстояло, космос, вакуум и убегание, – пробурчала Шорнуа, – но злободневный вопрос заключается в том, что нам надо посмотреть на это место при свете дня, а вам двоим надо до утра вернуться в город.

– Я б сказал, что это ясно как день. Вопрос сводится к тому, кто останется: вы или я, – сказал Йорик. – И вы уж простите меня за мужской шовинизм...

– Не прощу, – отрезала Шорнуа. – Я ведь вам рассказывала, что провела достаточно времени с вольмаками. Поверьте мне, я буду в полной безопасности, поскольку я никогда не скрывала, как сильно мне не нравятся обычаи колонистов. Вольмаки прослышали об этом и начали пытаться сблизиться со мной – о, не приставая ко мне или чего-нибудь в этом духе, не беспокойтесь об этом, – у них есть собственные идеалы красоты, и я не дотягиваю до их стандартов.

Род прикусил язык.

– Но они обхаживали меня как возможного союзника в лагере Шаклера. Правда я б солдат никогда не предала... – на лицо Шорнуа набежала тень, – ...надеюсь. И еще больше надеюсь, что мне никогда не придется выяснять тяжелым способом... В любом случае! – она выпрямилась, сверкая глазами. – Это достаточно гарантирует, что я буду в безопасности, пока не увижусь с вами вновь в городе.

– Странная это какая-то дипломатия, – нахмурился Род. – Я имею в виду, с их стороны. Такая хитроумная политическая прозорливость как-то не совсем вяжется с обычным представлением о неискушенном аборигене.

– Не волнуйтесь, Шаклер и Чолли очень упорно старались сделать их искушенными, – фыркнула Шорнуа. – Торговцы Чолли на самом-то деле переодетые учителя.

– О! – Род поднял голову. Некоторые факты вдруг столкнулись между собой, выдавая решения. – Так вот почему он не наживает много денег на торговле фармацевтическими товарами.

– Что-то вроде того, – кивнула Шорнуа. – Его торговцы поддерживают низкие цены и высокие выплаты так, чтоб вольмаки продолжали возвращаться поболтать с ними. Они действовали очень хорошо, давая вольмакам современное образование, включая политологию. И начали они с Макиавелли.

Род увидел, как Йорик открыл рот и быстро сказал:

– Значит они знакомы с реалиями технологической культуры, включая удары ножом в спину.

Шорнуа кивнула.

– И с многими другими вещами, знания которых от них никак не ждешь, но в этом есть преимущества. Это позволяет им проявлять дальновидность.

– Включая и заботу о защите потенциального союзника.

– Да, покуда держится перемирие, а оно продержится по крайней мере до окончания суда над вами.

– А вы вернетесь до сей поры?

Шорнуа снова кивнула.

– Я проверю этот район, как только станет светло. Вскоре после рассвета я должна вернуться на цивилизованную сторону. Если прибуду слишком поздно, чтоб перехватить вас до суда, то заскочу туда, – улыбка ее посуровела. – Не беспокойтесь, я вернусь. А теперь идите, ребята... Чего вы ждете? Давайте же! Шагайте!

Они медленно повернулись и начали спускаться по склону холма.

– Ты истинно веришь, что она в безопасности? – спросила Гвен.

– Не знаю, – пожал плечами Йорик. – Эти парни дикари, хоть и синтетические. А вы как думаете, майор?

– Я думаю, что они мужчины, – ответил Род, – и думаю, что Шорнуа точно знает, до какой степени она женщина, невзирая на все, что она сказала об их стандартах красоты.

– В сем есть доля истины, – согласилась Гвен. – И я не сомневаюсь, что она способна свалить любого воина, попытавшегося одолеть ее.

– Ну, бой этот будет, по меньшей мере, бой неравных.

– Нет, на самом деле не на равных, – не согласился Йорик, – в конце концов, она ведь все таки профессионалка.

Гвен обернулась бросить последний взгляд, озабочено морща лоб, и, ахнув, застыла.

Йорик и Род обернулись посмотреть.

Шорнуа стояла на вершине возвышенности, раздевшись донага и пылая в лунном свете. На глазах у них она обмакнула два пальца в плоский кружок и провела ими себе по руке. Кожа потемнела.

– Раскраска, – пробормотал себе под нос Йорик. – Держу пари, майор, она пурпурная.

– А я держу пари, что завтра мы выясним, – Род отвернулся, качая головой. – Вперед, воинство. У меня почему-то возникла уверенность, что она будет в полной безопасности.

* * *

– Как сказал холм пику: «Извиняюсь за тупость», – взгляд Йорика переместился с Рода на Гвен и обратно. – Но если мы можем сделать это таким способом, то зачем понадобилось та шарада с часовым при вылазке по выходе за стену?

– Как зачем? Дабы Шорнуа не узнала, что мы из ведовского племени, – Гвен еще крепче взяла Йорика под руку.

– Да, ты то знаешь, кто мы такие, – напомнил ему Род. – Но Шорнуа, вероятно даже не верит в ЭСП, не говоря уж о знании, что мы обладаем ею.

– Понимаю, – кивнул Йорик. – Не надо шокировать бедняжку, не так ли? В конце концов она ведь может решить, что должна сражаться на другой стороне.

– Ну, ее добровольная подмога была-таки огромной удачей...

– Разумеется, теперь я уловил. О, я быстро схватываю.

– Воистину, быстро, в большинстве случаев, – заверила его Гвен.

– Да, у всех у нас есть свои слепые пятна, – согласился Род. – А теперь, скажи мне, как агент агенту, ты и в самом деле думаешь, что Шорнуа узнает еще что-то помимо уже выясненного нами?

– Трудно сказать, – пожал плечами Йорик. – Я на самом деле не думаю, что на месте убийства есть еще какие-то улики, но ведь никогда нельзя знать наверняка, не правда ли?

– Правда, правда, – Род не сводил остекленевшего взгляда с верха стены. – С другой стороны, она весьма явно собиралась допросить каких-нибудь вольмаков.

– Ну, по крайней мере Хвана, – уточнил Йорик. – Я имею в виду, он же должен явиться завтра утром, встречать солнце, не так ли?

– Этот малый вызывает у меня мурашки по всему телу, – Род содрогнулся.

– Воистину, он хладен, – согласилась Гвен.

– Такого как-то не ожидаешь встретить в Гестальт-культуре, согласился Йорик. – Не совсем человека, понимаете?

– Чья б корова мычала, – хмыкнул Род.

– Нельзя ли попридержать расовые намеки, а? – с Йориком случилась редкость – он правильно употребил термин. – Кроме того, даже будь он самим мистером Бесчувственным, голову даю на отсечение, Шорнуа извлечет из него все имеющиеся у него сведения, до последней унции. Я хочу сказать, мужчина-самец есть мужчина-самец.

– Я понимаю, что ты хочешь сказать, – согласился Род, – и ни секунды не сомневаюсь в этом, просто я не ожидаю, что там будет чертовски много сведений, какие ей стоит извлекать.

– Верно, верно, – Йорик посмотрел в сторону стены. – Действительно, важные сведения по всей вероятности находятся там, если мы только сможем вычислить, где же их искать. Так вот, давайте-ка подумаем, майор, миледи: у кого, кроме вас двоих, могут быть причины желать смерти какому-то вольмаку.

– Ну, у нас-то никаких причин нет, – фыркнул Род. – Но очевидным ответом будет: ВЕТО... или БИТА.

– Или и те и другие, – хмыкнул Йорик.

– Какие-то агенты из будущего пытались убить нас с Гвен и, когда мы оказались немножко чересчур смертельными, умыкнули нас, в порядке альтернативного выбора, в далекое прошлое.

– Что тоже не слишком плохо. Я имею ввиду, без постоянной помощи ваши шансы вернуться в будущее очень невелики.

– Нет! Скорее, мы наверняка вернулись бы раньше или позже в год, из коего отбыли, – возразила Гвен. – Просто дело в том, что, вернувшись мы были бы уже пятьсот лет как умершими...

– Думаю, вы согласитесь, что тут возникает затруднение. Позабавиться в таком состоянии можно лишь в определенных пределах. Но это подымает вопрос о том, почему они отправили нас в данное конкретное место и время.

– На Вольмар, – нахмурился Род. – Сразу после государственного переворота ПЕСТ, – его глаза потеряли фокус, когда он уставился в пространство. – Хороший вопрос...

– И посему ты задал его, и я не сомневаюсь, что у тебя есть ответ.

Йорик искоса глянул на Гвен.

– И где вы только сыскали ее, майор?

– Полагаю, мне просто повезло... Каков же твой ответ?

– Чтобы облегчить новую попытку убийства, – усмехнулся Йорик, – начальные годы ПЕСТ идеально подходят для этой цели. Межзвездное тоталитарное правительство, с иголочки новенькое, в зените своей силы, со множеством агентов, оставшихся со времени переворота, но еще не привязанных к центральным планетам в качестве тайной полиции.

Род кивнул, чувствуя онемение.

– Да... это в некотором роде складывает отношение сил в их пользу... Но почему на одну из пограничных планет, почему не на Землю?

– Слишком трудно замалчивать покушение на убийство, – покачал головой Йорик. – Слишком много народу.

– Да, но стало б их это по-настоящему волновать?

– Не без того, – рассудительно заметил Йорик. – Но куда более практичен довод в том, что со всеми этими людьми, среди которых можно спрятаться, вам будет слишком легко улизнуть. А они достаточно хорошо знают вас, чтобы понимать, что удержать вас может оказаться очень трудным делом.

– Довод, – признал Род, – а здесь в степи нам трудно просто исчезнуть, не так ли?

– Или даже в городе, – согласился Йорик. – Том, какой тут есть.

– Однако они уже попытались убить нас, – указала Гвен. – И потерпели неудачу. Разве они не предпримут что-нибудь похитрее?

– Такое как попытка пришить нам убийство? – кивнул Род. – Да, я думаю, ты неплохо все обобщила, милая.

– Небольшой смертный приговорчик их вполне бы устроил, – задумчиво произнес Йорик. – Особенно, не подлежащий замене чем-нибудь гуманным, таким, как пожизненное заключение.

Род фыркнул.

– Как скажете, – вежливо согласился Йорик, – но это самая лучшая теория, какую я способен выдать. У вас есть на уме какие-то иные кандидаты, майор? Кто еще мог хотеть создать удобный маленький инцидент с убийством?

Род уставился сердитым взглядом на верх стены, обдумывая этот вопрос.

И наконец сказал:

– Шаклер.

Часовой мерил шагами стену – темный силуэт на фоне звезд.

Они умолкли, впившись в него взглядами, пока он не прошел и изгиб стены не скрыл его от их взоров.

Род прошипел: «Давай!» и закрыл глаза, сосредотачиваясь на ощущении легкости. И начал медленно подыматься из тени вверх. Гвен не отставала от него, возносясь верхом на помеле. Они набрали скорость, двигаясь все быстрей и быстрей. Йорик с трудом сглотнул и крепко стиснул челюсти.

Вверх, через стену и спланировали к земле по другую сторону, с висящим между ними Йориком. Его ноги ударились оземь, и он отпустил Рода с Гвен так, словно их руки были раскаленным металлом. Он встряхнулся, сделал глубокий вдох и повернулся с яркой улыбкой к Роду.

– Итак! Почему вы собственно заподозрили генерала Шаклера?

– Давай поговорим об этом, когда будем чуть подальше от стены. – Род метнул обеспокоенный взгляд на верх стены. – Давай, пошли!

Они стремглав пересекли пятьдесят ярдов открытого пространства, скрывшись в тени уборной, и затормозили, прислонившись к этому строению и тяжело дыша.

– В конце концов, – пропыхтел Йорик, – это маленькое убийство вполне может привести к краху все труды Шаклера за последние десять лет. Он сумел довести обе стороны до грани объединения в общем правительстве. Зачем ему идти на риск взорвать все это?

– Чтобы закончить работу, – усмехнулся Род.

Йорик и Гвен уставились на него во все глаза.

– Подумайте, – Род был очень доволен собой. – Мы с Гвен предоставили ему идеальную возможность осуществить вынашиваемый им план объединенного правительства. Мы тут совершенно новые, и поэтому никто особенно не разозлится, если нас просто передадут вольмакам. Это породит в наших дружелюбных туземцах чертовски больше доверия к Шаклеру, с дополнительным преимуществом в виде принуждения вольмаков вести переговоры с Шаклером на общенациональной основе, всем вместе. Поэтому генералу надо всего-навсего дать понять, что вольмаки участвуют в принятии решения по этому делу в такой же мере, что и колонисты, и это может стать первым действием того объединенного правительства, которое он пытается создать!

– Отлично, покуда все идет как задумано, – кивнул поджав губы Йорик. – Но что если эта игра не удастся? Что произойдет, если вы исчезнете или если окажитесь настолько несознательными, что докажите свою невиновность или что-нибудь в этом духе? Тогда у него окажется на руках гражданская война.

– Не такая уж и гражданская, – нахмурился Род. – Думаю, он мог бы, если б понадобилось, успокоить страсти по поводу вердикта «не виновен». На данную минуту он добился того, что обе стороны довольно неплохо ладят друг с другом. Они даже немного нуждаются друг в друге. Обе стороны, безусловно, хотят того, что способна предложить другая сторона. Ему всего-навсего надо найти удобный предлог забыть обо всем этом деле.

– Всего лишь дать возможность спасти лицо, – задумчиво проговорил Йорик. – Вы никогда не думали о дипломатической карьере, майор?