Текст книги "Чародей в скитаниях"

Автор книги: Кристофер Зухер Сташеф (Сташефф)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

– Возможно кое-кто другой, – предположил, ухмыляясь во весь рот, Йорик.

Молодая женщина воздела руки к небу.

– Ох уж эти продюсеры! Чего они ждут от помрежей, если постоянно заказывают то и се в обход их? Строганофф! – и устремилась прочь, рассекая толпу.

– Строганофф? – посмотрел на стол Йорик. – Немного странновато, но завтрак...

– По-моему, это чья-то фамилия, – показал на кого-то брат Джой. Видите того полного малого, с которым она разговаривает? Того, в сером фланелевом комбинезоне?

Йорик кивнул.

– Вероятно выпытывает у него, для чего он послал за монахом, когда по сценарию его не требуется.

– Ты наслаждаешься этим, – обвинила его Шорнуа.

– Почему бы и нет? – не сумел подавить смешок Йорик. – Я просто обожаю чужие ошибки!

– У вас нет такого ощущения, что мы забрели на съемочную площадку 3МТ? – спросил у брата Джоя Род.

– Ну, конечно, – подтвердил монах. – Где еще покажутся такими нормальными столько странных людей?

– Что такое «съемочная площадка 3МТ»? – спросила Гвен.

– Нелепость, основанная на фантазии, происходящей от никогда не существующей действительности, – ответил Род. – А сокращение означает «3-мерное телевидение» – картинки, которые выглядят и двигаются как настоящие люди, но, тем не менее, абсолютно искусственные. Люди, которых ты здесь видишь, применяют 3МТ для рассказывания повестей. Ну, нет, – тут же поправился он. – На самом-то деле, не для рассказывания, а для показывания. Они показывают повесть так, словно ты находишься прямо там, наблюдая, как она разворачивается.

– Да, но вот эта повесть куда интереснее, – просиял брат Джой, наблюдая за мельтешащими актерами. – Я уже три-четыре дня наблюдаю за этими людьми. Это просто завораживает, они тратят столько времени, чтобы сделать что-то, кажущееся таким простым!

– Ну, если они заставляют сделанное казаться простым, значит они делают его действительно хорошо, – у Рода хватало опыта с попытками командовать армией, чтобы уверенно считать управление даже сотней людей небольшим кошмаром.

– Милорд, – поинтересовалась Гвен, – а кто те люди с таким пристегнутыми к плечам штуками?

– Операторы, дорогая. Эти маленькие пластиковые выпуклости ничто иное как 3МТ-камеры. Когда они снимают, операторы надевают специальные очки, чувствующие каждое движение их глазных мускулов и передающие их камерам. И тогда камеры автоматически «смотрят» туда же, куда и операторы.

Шорнуа нахмурилась.

– А я думала, что все эти 3МТ-боевики снимают на Луне.

Брат Джой удивленно поднял взгляд.

– О, нет! С тех пор, как на Земле утвердился режим ПЕСТ и порвал связи с бесприбыльными планетами, это прекратилось. Те, кто по-прежнему торгует, приспособились, и быстро к тому же! И раз уж они взялись за это, то изобрели способы самим поставлять себе развлечения. Неужели вы действительно не знали об этом?

– Я на время вышла из обращения, – покраснела Шорнуа.

– Пребывала, выражаясь по-вашему, в затворе, – вставил Йорик.

Шорнуа пронзила его жгучим кинжальным взглядом, но брат Джой кивнул, вполне поняв собеседника.

– А, ушли от мира? Ну, тогда позвольте мне объяснить вам. Видите ли, некоторые из этих людей оказались действительно любезны и объяснили мне все это. Конечно, не юная леди в платке и с компьютерным блокнотом – она всегда занята и никогда не вспоминает меня, увидев на следующий день. Но вот «статисты» помнят, те, что просто переодеваются крестьянами и маячат на заднем плане в качестве зевак.

– Им за это платят?

Брат Джой кивнул.

– Поэтому у них всегда имеется в избытке свободного времени, и они рады поболтать.

– Но как телекомпания может позволить себе такое? – Род нахмурился, оглядываясь кругом. – Судя по всему, это очень дорогое удовольствие.

– О, да, определенно дорогое! Поэтому, когда ПЕСТ порвал с ними, им пришлось изыскать способы сократить стоимость поставки. Главным из них кажется специализация: каждая 3МТ-компания работает только в одном жанре, и устраивается на той планете наслаждений, где есть нужная ей обстановка.

– Значит, эта телекомпания снимает готические боевики, фильмы ужасов, – заметил Род. – Но разве ПЕСТ не захотел сохранить планеты-курорты?

– Нет. Наслаждения стоят денег, значит они не выгодны.

– По крайней мере, для клиентов, – сухо улыбнулся ему Род. – Не важно, сколько денег они приносят продавцам.

– ПЕСТ – да. Нравы у них там довольно пуританские.

– Как и в большинстве диктатур в начальные годы.

– ПЕСТ видел лишь гигантские суммы, растрачиваемые гражданами Земли на этих «иностранных» планетах, и поэтому прервал торговлю с курортами. Рассудили, что если этот беспутный народ не сможет отправиться на планеты наслаждений, то деньги останутся дома.

Улыбка Рода сделалась по-настоящему теплой:

– Как я понимаю, это лишь подняло цену на перевозки?

– Правильно. Что довольно-таки сильно снизило число людей, имеющих возможность прибыть сюда с Земли.

– Дайте я сам догадаюсь: большинство тех, кто все таки прибывают, принадлежат к бюрократам ПЕСТ.

– Вот это да, как вы догадались? Вы правы, конечно, действительно богатые всегда сохраняют свои привилегии, кто б там ни сидел на троне. Но живущим здесь людям пришлось довольно трудно, они пережили несколько довольно тощих лет.

– Но не умирали с голоду, – заметил Род.

Брат Джой покачал головой.

– Нет, они сумели выкрутиться, благодаря кучке клиентов с Земли и тех немногих, которые прибывали с других пограничных планет.

– Что делает их связующим звеном, – негромко произнес Род, – одним из немногих уцелевших звеньев между периферийными планетами и сузившейся Земной Сферой.

– Да, – брат Джой посмотрел ему прямо в глаза. – Кое-какая торговля уцелела. Возможно лишь тоненькая струйка, но она есть. В обоих направлениях.

– Неудивительно, что наш фрахтер летел на Отранто, – усмехнулся Йорик.

– Курорты становятся торговыми центрами, – медленно кивнул Род, постепенно начиная понимать. Он-то всегда думал, что курортные планеты его родной эпохи стали Городами Греха для обслуживания купцов. Он и не представлял, что вначале дело могло обстоять совсем наоборот.

– Вот потому-то, – продолжал Йорик, – мы и находимся здесь.

– О, – брат Джой в удивлении поднял взгляд. – Вы хотели отправится на Землю?

Род открыл было рот, собираясь ответить, но тут невысокий худощавый седоволосый мужчина с не очень морщинистым лицом заорал во всю глотку:

– Мирейни!

– Здесь, Бел! – отозвалась девушка с компьютерным блокнотом, и, нырнув в толпу, пробороздила себе путь к нему.

Когда она подошла к нему, он сказал:

– Скоро пора снимать, не так ли?

– Восемь часов, – подтвердила Мирейни. – И все на месте или отсутствуют по уважительной причине.

– «По уважительной причине»? – поднял брови Бел. – Сколько же у нас отсутствует?

– Всего пара статистов, – Мирейни нажала несколько клавиш на своем блокноте. – Крестьянин среднего возраста и мамаша в косынке.

– Не такие, без кого нам нельзя снимать, – Бел хмуро посмотрел на небо. – Но мы не можем начинать съемку, пока тучи не проявят охоты сотрудничать. Что такое с тем метеорологом? Он обещал нам низкую облачность, с угрожающими грозовыми тучами, а получили мы всего лишь дымку до небес!

– Заплатили мы достаточно, – присоединился к ним хмурый Строганофф, тот полный мужчина, с которым прежде разговаривала Мирейни. – Проверь и выясни, что стряслось с погодой, хорошо, Мирейни?

Молодая женщина принялась нажимать кнопки на компьютерном блокноте, а потом достала из сумки у себя на поясе микротелефонную трубку и что-то произнесла в нее, хмуро глядя на небо.

Полный принялся расхаживать взад-вперед.

– Проклятье, у нас здесь завязано три звезды, пять актеров второго плана и сотня статистов! Мы не можем позволить себе зря терять время из-за метеоролога, который не способен выполнять заказ!

– Так подай на него в суд, – Бел прислонился спиной к фасаду лавки, сунув руки в карманы пиджака. – Ты слишком много беспокоишься, Дэйв.

– Кто-то ж должен, – Дэйв пронзил его огненным взглядом. – Тебе хорошо говорить, ты всего лишь режиссер!

– А также спонсор, – напомнил ему Бел. – Деньги-то мы транжирим мои. Брось, Дэйв, расслабься.

Дэйв тяжело вздохнул.

– Послушать тебя, Бел, так все кажется распрекрасным. Но, черт побери, мы должны выдерживать график! Если мы будем каждый день понемногу отставать, то нам очень скоро понадобится дополнительный съемочный день, а это обойдется тебе в пару термов. Кроме того, после двадцать седьмого мы потеряем Гавейна.

– Ну что такое исполнитель главной роли? – пожал плечами Бел. – Нам придется просто гарантировать, что все сцены с ним сняты до этого числа.

– Ладно, ладно! Поэтому гарантируй это, хорошо?

– Ну, ладно, – Бел со вздохом отклеился от стены и подошел к женщине лет пятидесяти, сидящего за сложным с виду пультом. Он тихо переговорил с ней с минутку, а затем повернулся и позвал:

– О'кей, Гавейн, Герман, Клайд! Покуда мы ждем, давайте прогоним первую часть сцены, до того как толпа набрасывается на вампира.

– Где я бросаю носовой платок? – спросил человек в синем балахоне и островерхом колпаке, усыпанном знаками зодиака.

Бел кивнул.

– Давайте немного отступим, до туда, где Гавейн только что вышел из гостиницы и увидел ждущего его на другой стороне площади Германа.

– Хорошо, – к Белу подошел молодой блондин в твидовом костюме. – Я только что проснулся и обнаружил, что завтрак еще даже не приготовили, верно?

– Именно так, Гавейн. А такому милому молодому парню, как д-р Вайлин, даже присниться не может разбудить кого-то, только для того, чтобы ему сварили чашечку кофе.

– Поэтому я выхожу в зарю и даю утреннему холодку разбудить меня.

Бел согласился.

– Совершенно верно. Ты входишь в кадр слева, делаешь глубокий вдох, оглядываешься по сторонам и видишь графа Дракулу.

– Вон там, – молодой человек показал на вампира и нахмурился. – Да хватит тебе, Герман! Ты же всю ночь проторчал над этим сценарием!

– Всего лишь удостоверяюсь, малыш, – вампир закрыл обложку маленького компьютерного блокнота и отдал его брюнетке в комбинезоне. Повернувшись вновь к Гавейну, он поправил ворот своего плаща. – Итак, значит: «Он приятен, не правда ли? Воздух моей Трансильвании».

– Близящийся рассвет очищает воздух, – согласился Гавейн. – Но не становитесь ли вы беззаботным, сударь? Вас вот-вот коснутся первые лучи восходящего солнца.

– Что такое существование без риска? – риторически спросил вампир. – Всего лишь скучная, бесконечная череда нелепостей. И все же, рискую я не сильно, у меня есть еще немного времени.

– Тринадцать с половиной минут, – отрезал человечек в синем балахоне.

– А, мой коллега как всегда точен, – промурлыкал Дракула. – По-моему, вы не знакомы друг с другом. Доктор Вайлин, позвольте мне представить вам достопочтенного колдуна, Ванескина Плохаета.

– Очарован, – отвесил легкий поклон Гавейн.

– Пока еще нет, – негромко рассмеялся колдун, – пока еще нет.

– И вообще нет, – лицо Гавейна стало строгим. – Слова Аристотеля защитят меня от ваших иллюзий, герр Плохает.

Плюгавый колдун захихикал, а Дракула презрительно фыркнул:

– Ну не верите же вы и в самом деле, молодой человек, будто ваша жалкая наука способна пригодиться против нашего могущества! Вы сейчас не в своей родной Германии, оставшейся так далеко на северо-западе! И не в Италии, стране Веры, и не в Греции, стране Разума! Нет, обе эти... – он оборвал фразу, повернувшись к режиссеру. – Черт возьми. Бел! Мне полагается заставить все это показаться реалистичным?

– Конечно нет, – не полез за словом в карман Бел. – Это фантазия. Сделай ее всего лишь достоверной. Давай, давай! «Греции, стране Разума...»

Герман вздохнул и снова повернулся к Гавейну.

– Нет! Обе эти страны – мои соседки, и соседки эти, надо сказать, беспокойные. Ибо вы сейчас пребываете в Трансильвании, родине колдовства и ужаса. Мы пребываем юго-восточнее Австрии и юго-западнее России, балансируя между странами разума и страной феодальной тьмы, где ваша наука не имеет никакого влияния!

– Отнюдь, – улыбнулся доктор Вайлин, почти позабавленный его словами. – Наука правит всей Вселенной, даже этим маленьким, забытым уголком, ибо наука есть разновидность Порядка, а Порядок происходит от Добра. И никакое порождение Зла не устоит перед его символом, – он выхватил из нагрудного кармана распятие и поднял его перед собой.

Граф пронзительно закричал и съежился, вскинув руки в попытке оградить себя от лицезрения святости. Но его союзник-колдун одним прыжком очутился перед ним и что-то швырнул, выкликнув заклинание.

Это была шелковая косынка, и она, заколыхавшись, упала на мостовую у его ног.

– Стоп! – заорал Бел, и повернулся к женщине за пультом. – Ну! Провал получился отличный. Что случилось, Хильда? Этому платку полагалось перелететь и накрыть собой распятие!

Хильда с обиженным видом нажимала кнопки:

– Сожалею, Бел. Это генератор статических разрядов. Готова поклясться, десять минут назад он работал!

– Не надо никого клясть, – посоветовал Бел. – Ругаться некультурно. Выкури из него гремлинов, хорошо?

– Тучи! – хлопнул по плечу Бела Дэйв, показывая на небо.

К ним плыли во всем своем величии зловещие грозовые тучи угольного цвета.

Бел, просияв, повернулся к Мирейни.

– Ты пробилась!

Та кивнула:

– Просто какой-то клерк что-то напортачил. Обещали, что через пятнадцать минут небо приобретет милый зловещий вид.

– Отлично! – усмехнулся Бел. – Теперь мы можем приступить к работе, он повернулся к Хильде. – Скоро ли ты сможешь починить этот статический генератор?

Челюсти у Хильды сжались.

– Я мастер по спецэффектам. Бел, а не ремонтник!

– Ох уж мне эти специалисты! – закатил глаза к небу Бел. – Спаси и сохрани меня от них. Господи или Дэвид. Ты ближе. Поговори с ней, хорошо? – он снова повернулся к Мирейни. – Что еще мы можем отснять?

Дэйв тяжело вздохнул и потопал к Хильде.

– Неужели ты не знаешь, как действует это устройство?

Та с миг поглядела на него, а потом покраснела и покачала головой.

– Извини, Дэйв. Я только нажимаю кнопки.

Бел отвернулся от Мирейни, крича:

– Где тут ближайший электротехник?

– На этой планете есть всякие, – ответила та. – Должен же кто-то поддерживать работу всех этих голографических эффектов. Но они все на жаловании, Дэйв, и у них у всех есть постоянные участки. Думаю, нам не удастся достать спеца, не уведомив о надобности меньше чем за сутки.

– Проклятье! – нахмурился Дэйв. – А я-то надеялся, что сегодня мы сможем закончить с Клайдом и Германом. Ну, ничего не поделаешь. Придется нам просто вычеркнуть эту сцену и отснять ее завтра.

Мирейни побарабанила по клавишам и, нахмурясь, посмотрела на блокнот.

– Еще один день Клайда и Германа обойдется вам по полтора терма каждому. А минимальная съемочная группа на лишний день в восемьсот сорок три квача.

Дэйв побледнел.

– Это заставляет нас превысить бюджет.

– Э, простите, пожалуйста, – подошел к ним брат Джой. – Боюсь, что я невольно подслушал.

– Не так уж трудно, – хмыкнул Дэйв. – Мы не совсем чтобы ходим на цыпочках.

– Возможно, я смогу помочь, – брат Джой достал свою отвертку. – Я большой мастер по части возни со всякими приборами и штуковинами.

Дэйв на миг уставился на него, а затем улыбнулся со снисходительным терпением.

– Эта работа в общем-то не для любителя, приятель.

– Я зарабатывал ей на жизнь, – отозвался с невозмутимым видом брат Джой. – Чинил бывало оборудование на космолайнерах.

Теперь Дэйв действительно уставился на него. И губы у него раздвинулись в улыбке.

– Но вы же не член профсоюза! – взвыла Хильда.

– Ему и незачем им быть, мы теперь не на Луне, – озорно улыбнулся Дэйв. – И вообще, не в Земной Сфере, если уж на то пошло, поэтому у нас нет еще профсоюзов.

– Ну так следовало бы их создать, – пробурчала Хильда.

– Зачем, Хильди? – поинтересовался один из операторов. – Если б мы обзавелись ими, ты бы не смогла в них попасть, ровно как и любой из нас, кроме Харви. Он единственный, у кого состоял в профсоюзе дядя.

Харви кивнул.

– Кроме того, профсоюзный максимум заработной платы на двадцать квачей в день меньше того, что нам платят здесь.

– Подкупалы, – отрезала Хильда. – Паршивые гонители профсоюзов.

– Нет, жертвы, – озорно усмехнулся Харви. – Нас здесь не слишком много, Хильда. Мы можем требовать себе самые большие деньги.

– Она прямо здесь, по-моему, – крикнул брат Джой, забравшийся по плечи в смотровой люк. – Я имею в виду неисправность. Слабый чип.

– А откуда вы узнали? – опустившись на колени рядом с люком, Гвен с живым интересом заглядывала внутрь.

Род с нарастающим трепетом слушал, как брат Джой объяснял Гвен принцип действия измерительных приборов. Внезапно прорезавшееся у Гвен страстное увлечение технологией начинало действительно угнетать.

– Параноик? – спросила стоявшая рядом с ним Шорнуа.

– Всегда, – заверил ее Род.

– Отключите его, пожалуйста, – брат Джой вылез из люка и поднял взгляд на Хильду. – Пусть остынет.

Плотно сжав губы, она нажала кнопку, и сигнальные огоньки погасли.

Брат Джой встал, отряхивая руки, и повернулся к продюсеру.

– Этот чип отказывает, когда перегревается. Просто доставьте его к ремонтнику и попросите вставить новый.

Дэйв прижал ладонь ко лбу.

– Вы хотите сказать, что нам в конце концов, все-таки придется вычеркнуть эту сцену?

– Нет, конечно, нет, просто поручите кому-нибудь сбегать в магазин тысячи мелочей и купить фризер. Ну, знаете, одну из этих вставных палочек для охлаждения мартини? Как раз перед тем как вы прогоните сцену, я заморожу вам этот чип. День вы с этим протяните.

– Спаситель вы наш, – схватил его за плечи Дэйв.

– Нет, это мой босс, – предостерегающе поднял указательный палец брат Джой. – Но оплату я, знаете ли, получаю. В моем деле каждый должен тащить свой груз. Капитул слишком далеко, чтобы присылать мне жалование.

– По профсоюзной ставке с доплатой, – Дэйв повернулся к Мирейни. – Пошли кого-нибудь в «пойди-подай» за фризером, хорошо?

– Он уже в пути.

– Вот о такой девушке я и мечтал! – Дэйв повернулся слишком стремительно и не заметил, как залилась румянцем Мирейни. – Нам придется просто подождать со съемкой этой сцены, Бел.

– Я так и так собирался это сделать, – Бел изучил взглядом толпу эрзац-крестьян. – Эй, минуточку, кто подсунул к фермерам монаха?

Мирейни, нахмурясь, подошла к нему.

– Он переодет как положено, и этот костюм подойдет к любой эпохе, конечно после тысяча сотого года нашей эры.

– Да, но при священнике в толпе у бедного вампира не было бы никаких шансов, кроме того, взгляни на эту маленькую желтую отвертку у него в кармане. В Трансильвании девятнадцатого века таких никогда не было, – он повернулся к Дэйву. – Кто нанял его для съемки в этой сцене?

Дэйв открыл было рот, но ответил брат Джой:

– Никто.

Мирейни снова стучала по клавишам.

– Он прав. Я проверила всех статистов, и он не включен в их число, – она, нахмурясь, подняла взгляд на Рода. – И никто из вас тоже.

– Никогда и не претендовали на это, – подтвердил Род.

– Э, – нахмурился Дэйв. – Подойдите-ка на секундочку сюда, ладно?

Род и Гвен переглянулись, а затем подошли к продюсеру.

– Мне очень не хотелось бы показаться грубым, – негромко сказал Дэйв. – Но если вас не нанимали для съемок в этой сцене, то что же вы здесь делаете?

– Просто смотрим, – пожал плечами Род.

– Туристы! – испустил мученический вздох Дэйв. – Как удержать их подальше от площадки? Слушайте, ребята, я ценю ваш интерес, но мы не можем допустить, чтобы вы смешивались с массовкой. Возникнет просто напросто чересчур много юридических проблем.

– Ну, таков уж шоу-бизнес, – вздохнул Йорик.

– Очень короткая карьера, – согласился Род.

– Она была приятной, пока продолжалась, – поддержала их Гвен.

– Мгм, я не хочу выкидывать вас как каких-то бродяг, особенно раз мы наняли вашего друга, – Дэйв кивнул на брата Джоя. – Если вы хотите, смотрите, пожалуйста, на здоровье, только держитесь позади операторов, хорошо?

– Уж я-то обязательно посмотрю! – Гвен подошла к брату Джою и опустилась на колени изучить, что он делает. Род почувствовал укол опасения.

– Придумал? – спросил подходя Бел.

– Да, я назначил их гостями, – Дэйв махнул рукой в сторону Бела. – Это режиссер, ребята. Его зовут Тод Тамбурин.

Шорнуа уставилась на него во все глаза. Также как и Род. Даже на Йорика слова Дэйва, похоже, произвели впечатление.

– Да, – вздохнул Дэйв, – тот самый Тод Тамбурин.

– Поэт, лауреат Земной Сферы? – ахнула Шорнуа.

– Теперь уже нет, – заверил ее Бел. – ПЕСТ отобрал у меня лавры. Им не нравятся мои стихи, решили, что слишком горячо отстаиваю индивидуализм. Всякие ужасные, безнравственные идеи, ну, такие как «свобода» и «права человека».

Шорнуа побледнела.

– ПЕСТ учинил такое?

– Эй! – сжал ей плечо Йорик. – Не надо воспринимать это так лично. Ведь не вы же это сделали.

– Как раз я, – вздохнула она. – Я.

– Также как и все, кто голосовал за предоставление Ответственному Исполнительному Секретарю дополнительных полномочий, – фыркнул Бел. – Но я не намерен винить их всех, – он пожал плечами. – Кроме того, они и так расплачиваются за это. Они всего-навсего компания несчастных сосунков, вот и все.

– Да, – прошептала Шорнуа. – Мы были жалкими сосунками.

– Эй, не убивайтесь вы так из-за этого! Если тратить слишком много времени, кляня себя за сделанное тобой вчера, то сам себя стреножишь на завтрашний день! Кроме того... – Бел пожал плечами. – Все равно я никогда не чувствовал себя уютно, пребывая «Тодом Тамбурином». Всегда предпочитал быть «Беллом Винным».

Шорнуа уставилась на него, а затем выпрямилась, и рот у нее сжался, выражая твердую решимость.

– Ну, всегда рад видеть вокруг поклонников, – Бел повернулся пожать руку Роду. – Что вы думаете о моем представлении?

– Э... – Род бросил призывный взгляд в сторону Гвен. – Вы и написали сценарий этого боевика?

– Да, я автор, – нахмурился Бел. – А что такое, что вам не нравится?

Род сделал глубокий вдох и бухнул, как в омут головой:

– Небольшой словесный перебор, не правда ли?

– Хм, – Бел поглядел на него нахмуря лоб, а затем повернулся к Мирейни. – Позови сюда Гавейна, идет? И Клайда с Германом.

Они отрешенно уставились в пространство.

Род повернулся было к Дэйву со словами извинений на устах, но Дэйв поднял ладонь:

– Ш-ш-ш! Он работает.

Подошли актеры, и Бел обратился к Дракуле:

– Герман, начни со слов «Вы сейчас не в своей родной Германии», хорошо?

Герман нахмурился.

– Вы сейчас не в своей родной Германии, оставшейся так далеко на северо-западе! И не в...

– Ладно, стоп! – рассек ладонью воздух Бел. – Скажи все это сжато, Герман. Как сказал бы твой персонаж?

Герман на миг уставился на него, а затем улыбнулся и сказал:

– Ну не верите же вы и в самом деле, молодой человек, будто жалкая наука способна одержать победу надо мной!

Мирейни подняла на него внимательный взгляд, ее палец переключил компьютерный блокнот на режим диктовки.

– Вы сейчас в моей Трансильвании, а не в своей родной Германии, где господствует логика! – продолжал Герман. – Нет, вы угодили в уголок между Верой и Разумом на западе, и Колдовством и Суеверием на востоке...

– Достаточно, – рассек горизонтально ладонью воздух Бел. – Намек понял. Я попытался втиснуть в один присест слишком много географии. Ладно, давайте попробуем так. Э... «вы угодили здесь в западню, в западню Трансильвании, в западню между логикой Германии на западе и суеверием России на востоке».

– Дракула оставил бы «моей Трансильвании», – негромко подсказал Герман.

– Правильно, – кивнул Бел, – да, он сказал бы именно так, – и сверкнул глазами в сторону Рода. – Всегда прислушивайтесь к актерам, потому что они знают персонажей лучше самого автора.

– Но ведь писатель создал этих персонажей, – возразила Шорнуа.

– Но актер воссоздает персонаж на собственный лад, – поправил ее Бел. – Если я поручаю актеру сыграть моего героя, он уже перестает быть только моим. Он становится героем актера еще больше чем моим, иначе актер паршиво справится со своей задачей, – он с усмешкой повернулся обратно к Герману.

– Но последнее слово остается за мной.

– Только потому, что вы наняли себе продюсера, – фыркнул Клайд. – Это аморально, молодой человек. Чтобы начальник производства сам занимался режиссурой.

– Деньги мои, как хочу так и трачу, старик. Итак, «вы угодили в западню Трансильвании, моей Трансильвании, страны суеверия... нет Страны суеверия и колдовства... нет. Суеверия и Черной Магии... где Наука не имеет никакого влияния».

Они продолжили, реконструируя отрезок диалога. Когда они закончили, Мирейни напомнила:

– Нам предстоит снять сцену с крестьянами.

– Конечно! – стукнул себя по лбу основанием ладони Бел. – Сколько времени мы потратили впустую?

– Ни секунды, – заверил его Дэйв. – Мы все вернем, потому что боевик получится лучше. Но нам следует отснять все древние сцены, Бел.

– Верно! Все по местам, – Бел круто повернулся к операторам. – Джордж, ты проходишь к южной стене. Харви, пройди сюда, рядом со мной!

– Вот одно из преимуществ положения, когда писатель сам выступает в качестве режиссера, – доверительно сказал Роду Дэйв. – Отдельный режиссер мог бы отснять иную сцену, тогда как он рекомендует эту.

– Но как он может? – воскликнула Шорнуа. – Как он может допускать подобное насилие над своей бессмертной прозой?

Бел ее услышал и снова повернулся к ним, подымая руку.

– Виноват. Признаю, пишу иной раз бессмертную прозу, а время от времени даже бессмертные стихи. Но когда я этим занимаюсь, то занимаюсь этим один, в обществе лишь бутылочки vin ordinaire, и занимаюсь этим только лишь для себя лично. Это, конечно же, чистейшее потакание своим желаниям: «искусство для искусства» означает на самом деле искусство для художника. Мне доставляет чисто личное удовлетворение сделать что-нибудь настолько хорошо, насколько я вообще способен, выразить свои чувства, свои взгляды на бытие своего «я» – и доставляет именно мне одному. О, я не возражаю, если прочтут и другие люди, и приятно, если им понравится.

Разумеется, я люблю похвалу, я ведь тоже человек. Но это всего лишь побочный продукт, второстепенный итог, – он оглядел толпу актеров и техников. – А это это другое дело. Совершенно иное положение. Этот сценарий я написал для других людей, и ставлю я его с помощью множества других людей. Если его никто больше никогда не увидит и не услышит, то он потерпит провал. Хуже того, он будет нелепым, лишенным смысла. Без зрителей он неполон.

Он снова повернулся к Герману и Гавейну.

– Ладно, Мирейни приведет его в порядок и раздаст вам распечатанный. Ну, давайте на всякий случай запишем сцену так, как предполагалось по первоначальному сценарию.

Вампир и герой счастливо кивнули и вернулись на свое место. За ними последовал, довольно ворча, и коротышка колдун.

– По местам! – распорядилась Мирейни, обращаясь к кольцу у себя на указательном пальце. Ее голос загремел из громкоговорителей. – Тихо, идет съемка.

– Туман, – тихо скомандовал Бел.

Туман, казалось вырос из-под земли, подымаясь и окутывая Клайда с Германом.

– Свет, – приказал Бел.

Высоко в воздухе внезапно запылал в шести местах свет. Сбоку вышли два оператора и повернулись к актерам. На мгновение все умолкли, а затем Харви доложил:

– Расставлены.

– То же самое, – откликнулся Джордж.

Бел кивнул.

– Камера.

– Есть камера, – ответили операторы.

– Подтверждаю, – сказал человек за пультом позади Бела.

– Мотор! – крикнул Бел.

На съемочной площадке стало тихо. Затем из гостиницы вышел Гавейн, огляделся с мечтательной улыбкой кругом и глубоко вздохнул.

– Он приятен, не правда ли? – произнес замогильный голос с сильным акцентом. – Воздух моей. Трансильвании.

Туман поредел, постепенно открывая взору высокую фигуру в плаще и сутулый, ревматический силуэт позади нее.

– Близящийся рассвет очищает воздух, – согласился Гавейн, и сцена пошла дальше.

Бел стоял, наблюдая за ней, одобрительно и спокойно.

Наконец, Клайд выступил вперед, швырнул шелковый платок. Хильда бдительно следила, замыкая контакты и поворачивая ручку, и платок, заколыхавшись, полетел прямо к Гавейну, накрывая распятие, Гавейн усмехнулся, показывая клыки, но на этот раз все застыли. На съемочной площадке снова воцарилась тишина.

Затем Бел вздохнул и скомандовал:

– Стоп.

Все расслабились, а Герман вышел широким шагом из тумана, усмехаясь и болтая с Клайдом. Гавейн усмехнулся и повернулся переброситься парой слов с одной юной леди. Шум усилился, когда все принялись тараторить, освобожденные от уз безмолвия.

Бел поднял бровь и повернулся к Роду.

– На этот раз немного лучше?

– Э... да! – пораженный Род уставился на него. – Э... помогает, когда делаешь все взаправду, а?

– Да, помогает, – Бел повернулся и огляделся кругом. – Но новый диалог будет воздействовать лучше, – он с улыбкой снова повернулся к Роду.

– Понимаете, кажется вполне естественным не развевать чары.

Род на миг поглядел на него остекленелым взором, а затем:

– Да, думаю, это ни к чему. Вы хотите сказать, что старый диалог мог заставить зрителей понять, что они всего лишь смотрят представление?

– Мог, – подтвердил Бел. – Если он режет вам слух, то, значит, он может отвлечь их. Тогда мы могли бы с таким же успехом вообще сюда не приезжать. Наша работа здесь была бы напрасной, – он вдруг улыбнулся. – Но новая версия никого не отвлечет. Нет. Она удержит их внимание.

– Почему вас так сильно волнует это? – нахмурился Род. – Разве не достаточно знать, что задача выполнена правильно?

Бел покачал головой.

– Если зрители заскучают, то распространят слух об этом, и никто не купит для просмотра кубик, а если никто не купит ни одной копии, мы не наживем денег, а если мы не наживем денег, то не сможем больше снимать никаких боевиков.

– Но это ведь не главная причина.

– Ну, конечно, нет, – усмехнулся Бел. – Давайте зреть в корень – если никто не смотрит фильм, то нет смысла его снимать.

– Какой смысл? – недоумевал Род. – Вы были лучшим поэтом своего времени! Вам гарантировано место в истории, равно как и счет в банке, если вы можете позволить себе снимать подобный боевик. Зачем же вам марать свою репутацию, снимая боевики для 3МТ?

– Потому что людям нужно многому учиться, – ответил Бел. – Иначе они будут позволять себе становиться добычей для рабовладельцев, так как земляне сами проголосовали за режим ПЕСТ. А меня это ранит, потому что я хочу, чтобы всякий был волен прочесть написанное мной. Я не хочу сталкиваться с риском, что какой-нибудь цензор упрячет мою рукопись в спецхран и не позволит всякому читать ее. Поэтому я намерен научить их тому, что им надо знать, чтобы отстаивать свою свободу.

– С помощью фильма ужасов? Дракулы-каракулы? – воскликнул Род.

– Вы уловили, – подтвердил Бел. – Даже он – всего лишь дешевое развлекательное произведение – может этого добиться. Что они узнают? О, всего лишь несколько случайных обрывков земной географии. В конце концов, большинство людей не знает, ни где собственно располагалась Трансильвания, ни как возникла легенда о Дракуле, и потому мы даем им всего лишь несколько фактов об этом. А наряду с этим всего лишь очерк истории земной Европы и борьбы крестьян за освобождение от оков феодализма. Всего лишь несколько фактов, прошу заметить, всего дюжина на целых два часа. Но если они просмотрят два часа и двенадцать фактов каждый день жизни своей, то могут усвоить вполне достаточно, чтобы закричать: «Нет!», когда заявится очередной спаситель на белом коне.