Текст книги "Камень Чародея"

Автор книги: Кристофер Зухер Сташеф (Сташефф)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

Глава шестая

Однако не успели они отойти, как Корделия остановилась, пристально глядя в траву.

– Что это такое?

– Дай-ка взглянуть! – Джеффри подскочил к ней, да и Грегори свернул к ним. Гвен оглянулась, заинтересовавшись, и тоже подошла.

В густой траве пробиралось насекомое, и так целеустремленно, что Джеффри даже прошептал:

– А это не клоп-воин?

– Это вовсе не клоп, – над людьми нависла большая голова Фесса. – На самом деле это жук, дети. Но странно…

Род сразу встревожился.

– Что странно?

– Я думал, они вымерли.

– Кто? – спросил Грегори.

– Этот вид насекомых. Это скарабей, такие представлены в искусстве Древнего Египта.

– А вот еще один, – сообщил Магнус, отойдя на десять футов в сторону. – Он ползет… точно, к папе!

– Ко мне? – Род глянул вниз и заметил еще одного скарабея, пробирающегося сквозь траву. – Эй, я тоже вижу одного! Только он направляется к тебе!

– Ко мне? – Магнус нагнулся. Корделия захлопала в ладоши.

– Они, наверное, ищут друг друга!

– Вряд ли, – возразила Гвен. – Они направляются к волшебному кольцу.

Все подняли взор и увидели на полпути между Магнусом и Родом круг примятой травы – и в самой его середине гудящий камень, больше среднего по размерам.

Род нахмурился.

– Что это? Малый народец помогает разбрасывать камни?

– Ну уж, нет! – не согласилась Гвен, насмешливо посмотрев на мужа. – Ты ведь знаешь, что когда малый народец танцует кругами, то оставляет похожие кольца – но здесь-то примято все, а не только окружность.

– Кто же тогда это сделал? – спросил Грегори.

– Может быть, сам камень, – медленно предположил Фесс. Он подошел ближе, стараясь не наступить на скарабеев, и опустил голову к самому кругу. – Смотрите, тут небольшое углубление, нечто вроде природной чаши. Если камень сохранил под конец достаточно инерции, он мог, упав, кататься по кругу, пока…

На дальней стороне круга из травы выбрался скарабей, покачался на краю и упал в углубление.

– Ух ты! – Корделия захлопала в ладоши. – Вот и четвертый!

– Наши тоже подползли, – заметил Грегори.

Магнус подошел к чаше, шагая осторожно и пристально глядя в траву.

– Мой приближается.

– Мой тоже, – Род стоял только в шаге от края. – Их всех притягивает камень.

– Даже скарабеев! – воскликнула Гвен. Грегори присмотрелся внимательней.

– У них какая-то странная расцветка, мама, синевато-серая. Можно подумать, что они сами из камня.

Род нахмурился.

– Тогда возникает вопрос, привлекает ли камень жуков или он сам их создал.

– Это не важно: они всего лишь ищут своих, – указал Фесс. – Вопрос чисто академический. А важно то, что все они движутся к камню.

Четыре скарабея приблизились к камню, вытянули свои антенны, коснулись его практически одновременно – и застыли, засверкали, изменили цвет.

– Они стали серебряными! – восхитилась Корделия.

– Значит, камень преобразовал их? – спросил Джеффри.

– Или они преобразовали камень! – возразил Грегори. – Смотрите!

Камень заблестел, зазвенел, и его музыка перешла в легкую скользящую мелодию. Но басовые удары ритма по-прежнему не стихали.

– Что же это за чудо? – выдохнул Грегори. Магнус нахмурился.

– Камень сделан из ведьмина мха – иными словами, это воображение, ставшее материальным. Может, эти жуки – тоже чей-то каприз?

– Каков бы ни был их источник, у них есть определенная цель! – заключила Корделия. – Смотрите, куда они ползут!

Четыре скарабея соединились в один отряд и разом повернули в одну сторону. Затем решительно отправились навстречу миру.

Грегори вскочил.

– Мы должны пойти за ними. Не спрашивайте, откуда я это знаю. Но я знаю!

– Они повернули на юг, – Джеффри внимательно наблюдал за скарабеями.

– Корделия, – позвала Гвен, – перестань танцевать и иди за нами.

– Они коснулись другого камня! – тем временем воскликнул Джеффри.

Неуловимая скользящая мелодия усилилась.

– Они ползут дальше! – Магнус с интересом следовал за серебряными скарабеями.

Позади с пушечным выстрелом взорвался первый камень.

– Ложись! – закричал Род, и дети бросились наземь. Камень пролетел у них над головами. И почти сразу скользящая музыка камней снова усилилась.

– Он передает свое напряжение другим камням, – пробормотал Магнус.

Но Род уже встал и смотрел на северо-запад.

– И забирает с собой лучшую музыку. Корделия сердито спросила:

– Почему ты говоришь «лучшую»? Разве может быть музыка лучше этой?

– Та, которую создает его брат, – Род пошел к другому камню. Постоял недолго, прислушиваясь, потом утверждающе кивнул: – Эта музыка богаче, полнее.

– Дай-ка послушаю, – Гвен подошла и удивленно склонила голову. – В самом деле, в ней прослеживаются какие-то дополнительные мелодии.

– Еще и еще! – крикнул Магнус через луг. – Они оставляют за собой все более широкую полосу музыки.

– Оставь их и иди сюда! – позвал Род. – Что бы ни делали жуки, это не так важно, как создание камней!

Корделия нахмурилась, подбородок ее затвердел.

– Нет! Я их не оставлю! Пойду за ними, куда они ползут!

Род повернулся к ней, удивленный неожиданным восстанием.

– Они очень интересны, папа, – вмешался Магнус. – Кто-то хочет, чтобы эти скарабеи заполнили всю землю.

– Они очень важны, – подтвердил Грегори, внимательно глядя на отца. – Мы должны последовать за ними, папа!

Джеффри ничего не сказал, но его взгляд не отрывался от серебряных скарабеев.

Род покраснел, он уже начинал сердиться. Но собственные эмоции встревожили его, и он попытался их подавить. И в то же время чувствовал праведное негодование из-за того, что дети отказались ему повиноваться.

Гвен коснулась руки мужа и прошептала:

– Пора дать им свободу. Род стушевался.

Фесс безобидно заметил:

– Как будто они никогда ни на шаг не отходили от вас.

Род обрел дар речи – без крика.

– Бывало, но в тот раз они получили не очень хорошие отметки за послушание.

– Может быть, и так, – улыбнулась Гвен, – но Корона рухнула бы без их вмешательства.

Род постоял неподвижно.

– Я послежу за их безопасностью, – заверил хозяина Фесс, – хотя должен признать, что допуск бывает небольшим.

Род смотрел на удаляющихся детей. Ему было страшно, но он знал, что Гвен права.

– Ну, хорошо. Вы, дети, идите за скарабеями, а мы проследим за созданием камней.

Корделия облегченно засмеялась.

– Хорошо, папа!

– Но держитесь вместе!

– Само собой!

– Я не выпущу их из виду, – пообещал Магнус.

– Доверюсь тебе, – Род посмотрел на Фесса. – Ты уверен, что проследишь за их безопасностью?

– Конечно, Род.

Корделия выглядела разочарованной, но Грегори воскликнул:

– Как хорошо! Фесс пойдет с нами! Джеффри тоже повеселел.

– Ну, ладно, – Род отвернулся. – Вы пойдете нижней дорогой, мы верхней, – он умудрился даже улыбнуться и помахать рукой. – Осторожней там!

– Не сомневайся, папа!

– Удачи, мама!

– Да пребудет с вами бог!

– Бог… – только и успел пробормотать Джеффри, как весь ушел в преследование добычи.

Род вздохнул и отвернулся.

– Надеюсь, мы приняли правильное решение.

– Будь уверен, супруг, – Гвен сжала ему руку. – А если что-нибудь случится, мы сразу окажемся рядом с ними.

У самых их ног с пушечным выстрелом раскололся камень, осколки полетели во все стороны.

– Пойдем за северным осколком, – предложила Гвен.

Род кивнул, и они зашагали вслед за камнем.

Глава седьмая

Топая за скарабеями, Магнус поинтересовался у сестры:

– Теперь я понимаю, что музыка зачаровала детей, но как она могла овладеть тобой?

– И не поймешь, пока сам не начнешь танцевать, – Корделия содрогнулась. – Не спрашивай, брат, но когда начинаешь двигаться в такт музыке, кажется, что по-другому жить просто невозможно.

– Это неправильно – так бессмысленно использовать свое тело, – с отвращением сказал Джеффри. – Нужно всегда двигаться с целью, руководствуясь разумом и тренировкой, а не дергаться без всякого толку под какие-то ритмы.

– Ужасно видеть, как такие маленькие дети становятся жертвами, – Магнусу пришлось крепче сжать рукой кинжал, чтобы она не дрожала. – Могу понять, когда попытаются одурманить человека моего возраста, хотя и это плохо. Но детей!

– Ага, семнадцатилетний дедушка, – саркастически пропела Корделия. В конце концов она почти с него ростом.

А Грегори только сказал:

– Как простая музыка может так подчинять себе?

– А как она может становиться все громче и громче? – спросил Джеффри. – Можно согласиться, что она заставляет тело двигаться, потому что мои собственные конечности отвечают на ее ритм, словно удары сердца…

– Удары сердца! У тебя есть сердце?

– Надеюсь, иначе я был бы мертв, – Джеффри нахмурился. – В чем дело, маленький брат?

– Твое тело привыкло все делать в ритме сердца! Разве ты не измеряешь силу своих чувств по его биениям? Если музыка совпадает с твоим пульсом, конечности просто должны будут реагировать!

– Отличная мысль, брат, – согласился Магнус. – Но ритм музыки не мой сердечный ритм, если, конечно, случайно у моего сердца не слишком странный ритм.

– Так бывает, когда мимо проходит хорошенькая девчонка, – лукаво заметила Корделия.

Магнус мрачно взглянул на сестру, но Грегори невозмутимо продолжил:

– Но поэтому твои конечности и движутся в такт музыке. Твое тело отвечает на внешний ритм, приспосабливается к нему.

– Грегори, возможно, прав, – медленно подтвердил догадку Фесс. – У тела есть свои природные ритмы, и ритм сердцебиения только один из них. И, как заметил Джеффри, когда музыка становится слишком громкой, такой, что ее нельзя больше игнорировать, тело стремится подстроиться под нее.

– Думаю, ни один врач не поддержит это утверждение, – пробормотал Магнус.

– Несомненно, но я не врач, – заметил Фесс. – И должен подчеркнуть, Магнус, что идея, которую мы сейчас обсуждаем, – только предположение; она даже еще не настольно научно оснащена, чтобы называться гипотезой.

– Но что делает музыку такой громкой? – спросил Джеффри.

– Как что? Конечно, взрослые, брат, – объяснила Корделия. – Когда они набросали в одно место множество камней, музыка стала громче!

– Это объяснило бы громкость музыки на том поле, – возразил Джеффри, – но не объясняет, почему вокруг нас музыка тоже становится все громче и громче.

Корделия остановилась и осмотрелась.

– И правда, она усилилась! Я слышу ее повсюду! Почему я не замечала этого раньше, Фесс?

Робот начал было отвечать, но голос его заглушил неожиданный крик с луга. Спереди донеслось «Хо!», потом «Ха!», и голоса подростков все повторяли и повторяли: «Хо! Ха! Хо! Ха!» И потом в том же ритме послышалось девичье пение:

 
Я искала любовь, и любовь искала меня,
И нашла под этим деревом.
Прикосновение, и поцелуй, и мягкая ласка
Научили меня сладкому принуждению любви.
 
 
Долгие шепоты, сладкие любовные стоны.
Слова о том, что я никогда больше не буду одна.
Губы к губам и сердце к сердцу,
Они хотят встретиться, чтобы никогда не расставаться!
 

– Что это за песня? – спросил Джеффри, вытаращив глаза.

Корделия наморщила нос.

– Фу! Она плохая! Разве любовь – это только соприкосновение тел?

– Но кто это поет? – спросил Магнус, нахмурившись.

Из-за поворота тропы появилась целая цепочка тринадцати– и четырнадцатилетних подростков, держащихся за руки. Ноги их притоптывали в ритме танца, тела и головы раскачивались в такт музыке.

Гэллоугласы пораженно уставились на процессию.

– Кто это? – тихо спросил Джеффри.

Цепочка юношей и девушек приблизилась, окружила их отряд, и Гэллоугласы почувствовали, что их мягко отделяют друг от друга.

– Идем, ты не должен стоять, – со смехом щебетала хорошенькая девушка. – Ты должен танцевать или падать!

– Правда? – спросил Магнус.

– Я не хочу танцевать! – рявкнул Джеффри.

– Тогда отойди, – легко ответил ему неуклюжий подросток. – Но что с тобой? Почему ты не хочешь танцевать?

– А что с тобой? Почему ты хочешь?

Но парень словно не услышал его: он повернулся и посмотрел в глаза девушке за ним.

– Что это за музыка, которая так командует вашими ногами? – спросил его Джеффри, пытаясь не отстать.

– Как что? Это наша музыка! – ответила соседняя девушка. – Она играет только для нашего возраста!

– Ты не можешь управлять своими ногами?

– Зачем? – девушка рассмеялась. – Мне нравится то, что они делают.

– Сопротивляйся, – посоветовала Корделия. – Ты должна быть хозяйкой себя самой.

Девушка посмотрела на нее, как на какое-то чудище.

– Что ты за девчонка, если не хочешь, чтобы тебя кто-нибудь вел?

– Я принадлежу только себе! Я девушка, а не рабыня! Разве ты не понимаешь, что эти песни лишают тебя самостоятельности?

– Нет! Как это возможно? – возразила другая девушка, тоже со смехом. – Это всего лишь развлечение!

– Кто тебе это сказал? – яростно спросила Корделия.

– Да ведь сами камни кричат об этом!

– Их биение удивительно! – добавила третья девушка, сверкая глазами. – Оно отражается в крови! От него поет все тело!

Глаза Корделии расширились от ужаса.

– Ты ведь не веришь их подлой лжи?

Первая девушка сердито посмотрела на нее.

– Какая это ложь?

– В них не ложь, а правда! – вставила еще одна девушка, дальше по цепочке, – чуть выше остальных, полногрудая и очень красивая. Девушка улыбнулась Магнусу и опустила ресницы. – Разве ты не слышишь, как это прекрасно? Любовь!

Очарованные глаза Магнуса какое-то время не отрывались от нее, но он все-таки набрался сил для ответа:

– Эти слова не о любви, а о горячей необузданной плотской страсти.

– Какая разница? – удивленно спросила девушка. Потом снова улыбнулась, наклонилась вперед, губы ее словно стали еще полнее, она приблизила лицо к Магнусу. – Почему ты не танцуешь? Разве наше общество тебе не нравится?

– Нет, – еле-еле сумел ответить Магнус, хотя и знал, что говорит неправду.

Она тоже знала это.

– Меня зовут Лалайна. Не хочешь потанцевать со мной?

– То, что ты делаешь, неправильно, – однако ноги Магнуса сами собой стали ступать в ритм с ее шагами, и он никак не мог оторвать взгляд от ее лица.

– Чего тут неправильного? – спросила Лалайна. – Мы молоды, у нас возраст радости. И если мы сейчас не получим удовольствия, то когда же?

– Танцуй, – приказал юноша за ним, – или отходи в сторону! Потому что мы поднимаем ветви своим пением, а ты пригибаешь их к земле!

– Неужели ты не умеешь танцевать? – насмехался другой юноша, почти что возраста Магнуса.

– Ты не станешь нашим другом, если не пройдешь с нами под небом, – с улыбкой объявил третий.

Лалайна плавно скользнула вбок, проведя губами по губам Магнуса. Он остановился, словно его ударило электричеством, и все танцующие остановились вместе с ним. Команда плясунов с улыбками смотрела на него, сдерживая дыхание, настороженная…

И тут Корделия возмущенно завопила:

– Эти девки! Эти злобные грязные Лилит! Неужели они утащат тебя за собой?

– Конечно, – подтвердила высокая девушка, – от всего сердца.

– И тела, – Лалайна заглянула в глаза Магнусу.

– Он не будет танцевать с вами! – в ужасе вскричал Джеффри.

– Он в нерешительности, – Грегори вырвался из рук какой-то девушки и нырнул к старшему брату. – Магнус! Проснись! Они зачаровывают тебя, окутывают заклинанием!

– Это не заклинание, – возразил один из юношей. – Это всего лишь развлечение.

– Ты бессердечный негодяй! – бушевала Корделия. – По-твоему, женщина – это только игрушка?

– Не верь им! – внушал Магнусу Грегори. – Они хотят околдовать тебя, втянуть тебя в свой водоворот топанья и раскачивания, в котором сами с головой по грязли!

– Отступись от них, – уговаривал с другой стороны приплясывающий юноша. – Ты не поверишь, какое это удовольствие, какое необыкновенное ощущение!

– Держись! – Грегори схватил старшего брата за руку. – Ты человек с разумом, а не безмозглая марионетка!

– Музыка велика, музыка – это все! – возразил другой юноша. – Покорись ей, пусть она перекатится через тебя! Потом найди руку другого, прикасайся к ней, гладь ее!

– Ты же умеешь отличать хорошее от плохого! – настаивал Грегори. – Ты сам мне об этом часто говорил! Плохо, говорил ты, позволять другому думать за тебя! Но насколько хуже, когда музыка лишает тебя рассудка?

– Это так, – лицо Магнуса затвердело. С огромными усилиями он закрыл глаза, покачал головой и отвернулся от Лалайны. – Я по-прежнему принадлежу себе.

– Тогда ты не наш! – выкрикнул неуклюжий юноша. – Убирайся! Прочь отсюда!

– Ты говоришь, что мы только игрушки? – насмешливо спросила девушка, чуть старше Корделии. – А чего нам еще желать? Ты ревнуешь, потому что с тобой никто не играет!

– То, что есть у меня, принадлежит только мне! – горячо ответила Корделия. – Что? Ты хочешь отдаться мальчишкам, которые видят в тебе только игрушку?

Все танцующие возмущенно ахнули. Затем лица девушек застыли, и они шагнули вперед.

– Какой у тебя грязный рот! – крикнул самый младший мальчик в адрес Грегори. – Мы должны тебя остановить! – и он набрал полную горсть грязи.

– Отойди! – Джеффри сердито встал перед младшим братом. – Не трогай его!

– Тогда мы погребем тебя! – воскликнул неуклюжий юноша, и несколько человек с криками подскочили к Джеффри.

– И ты слишком разговорилась! – бросила Лалайна Корделии. – Получай, девчонка!

Магнус встал перед братьями, схватил двоих подскочивших подростков и бросил их на неуклюжего юношу, в то время как Джеффри расправился с третьим напавшим ударом слева и быстрым крюком справа.

– Пока я здесь, вы не тронете моих братьев! – выпалил Магнус.

– Тогда мы тебя уложим! – закричал неуклюжий. – Хватайте его, парни!

С громкими криками они набросились на Магнуса.

С такими же криками девушки напали на Корделию.

– Отталкивайте их! – приказал Магнус, схватил братьев за руки, а Грегори подхватил за руку Корделию. Лица их окаменели от напряжения, воздух перед ними засветился, свора юношей и девушек с волчьим воем набросилась на них…

…и ударилась о невидимую стену. Плясуны отскочили, с криками удивления и страха попадали на землю – а Лалайна закричала:

– Они колдуны!

– Пора сматывать удочки, – выдохнул Магнус сквозь туго сжатые губы. – Прочь отсюда, братья и сестра!

Слово пробежало по толпе, как вспышка пороха:

– Колдуны! Колдуны! Колдуны!

– Сожжем их! – завопил неуклюжий юноша, и толпа ответила ревом согласия.

Но Гэллоугласы уже исчезли за поворотом тропы, а кучка преследователей налетела на выросшего как из-под земли большого черного коня и посыпалась со стуком, как гвозди с колокольни. Разъяренные подростки отскочили и попытались обогнуть коня, а тот по мере сил мешал им, но все же нескольким каким-то образом удалось прорваться, и они снова понеслись за добычей, истошно выкрикивая проклятия.

– Надо лететь, – Магнус уже тяжело дышал.

– Нет места! – ответила Корделия со слезами на глазах. – Слишком много ветвей, они слишком низко!

Преследователи выскочили из-за поворота, увидели их и разразились дикими криками.

Но тут из кустарника на дорогу выпрыгнули широко распахнутые челюсти с яростным рыком, с красными глазами выше и острыми когтями ниже, и юнцы с паническими криками от неожиданности чуть не попадали.

– Бросай! – выкрикнула Корделия.

Братья на всем бегу затормозили, развернулись, только посмотрели на растерявшуюся толпу преследователей, и все палки по соседству поднялись с земли, завертелись и устремились на пустоголовых плясунов. Толпа дрогнула, через какой-то миг несколько особо слабонервных не устояли, а потом и все остальные повернули и с воплями ударились в бегство.

Магнус и Джеффри напряженно и недоверчиво следили за последними беглецами, но Корделия и Грегори со вздохом опустились на землю.

– Никогда больше не доверюсь толпе, – прохрипел Грегори.

– Клянусь, я тоже, – отозвался Джеффри. – Ты совершенно прав, младший.

Пес повернулся и подошел к ним, помахивая хвостом. Это был высокий поджарый зверь с длинными ушами, большими глазами и крупной пастью; однако невинные глаза теперь горели одним лишь дружелюбием. Собака села перед Джеффри, наклонила голову набок и пару раз гавкнула.

Вопреки себе третий Гэллоуглас заулыбался.

– Кто ты такой, так вовремя пришедший нам на помощь? – Магнус шагнул вперед, по-прежнему настороженно, и раскрыл свой мозг перед псом.

Собака снова залаяла, и оба мальчика прочли ее чувства.

– Мы ему сразу понравились, как только он нас увидел, – довольно сказал Грегори, широко улыбаясь. – Что? Хочешь быть моим другом?

Пес что-то пролаял и вильнул хвостом.

– Мама никогда не позволит, – предупредила Корделия.

– А будешь спать в конюшне? – спросил Магнус.

Пес кивнул, тяжело дыша и по-прежнему виляя хвостом.

– Там есть еще один жилец, – напомнил Грегори.

Как раз кстати из-за поворота вышел большой черный конь. Корделия встала.

– Они нападут снова, Фесс?

– Нет, – безапелляционно ответил конь. – И вообще, как только вы скрылись, они о вас как будто позабыли. Успокоившись за одну-две минуты, они снова принялись танцевать и пошли своим путем, и можно подумать, будто вы никогда им не встречались.

– Хвала Небу за это! – вздохнула Корделия. – Иногда такое музыкальное забвение бывает и полезно!

– Но как вы остановили их, дети? Надеюсь, вы не причинили непоправимого вреда…

– Мы только бросали палки, – заверил его Магнус, – и из них очень мало попало. Но самое главное чудо сотвори вот этот храбрец, – и старший Гэллоуглас осторожно положил руку на голову пса. – Он набросился на них так неожиданно, что они чуть не попадали от страха.

– Тогда это действительно друг, – Фесс подошел ближе, и пес принюхался к нему. Потом фыркнул и возмущенно посмотрел на робота.

– Его нюх не обманешь, – вздохнул конь. – Он знает, что я не настоящая лошадь.

– Можно взять его домой, Фесс? – робко спросил Джеффри.

Робот постоял неподвижно несколько мгновений, потом сказал:

– Ты можешь привести его, Джеффри, но вот сможешь ли оставить – это должны решить твои родители.

Пес забил хвостом.

– Папа не решится прогнать такого доблестного союзника, – возразил Джеффри.

– Полагаю, что ты прав, хотя и отказываюсь вмешиваться в это дело. А пока оставьте его здесь, он может присоединиться к нам, когда мы будем возвращаться домой.

Джеффри, опустившись на колено, взял пса за голову и поглядел ему прямо в глаза. Собака дружелюбно дышала ему в лицо. Сосредоточившись, Джеффри послал ей в мозг картину: пес смотрит вслед четверым детям и коню. Они уходят. Собака закрыла пасть. Потом Джеффри заставил изображение потемнеть, снова посветлеть – с рассветом, снова потемнеть ночью. Потом, во время второго рассвета, дети и конь снова показались. Джеффри на картине наклонился и потрепал пса, и наконец в последнем действии четверо детей, конь и пес ушли все вместе.

Пес заскулил, и Джеффри прочел в его мозгу другую последовательность образов: вначале пес прыгает и щелкает зубами, сражаясь с пятью волками и прогоняя их, а четверо детей в это время прячутся за конем; потом пес яростно лает на банду грабителей, которые бегут от него; наконец он в одиночку сражается с огромным медведем, кусает его, рвет клыками и завывает, пока медведь не падает мертвый, а дети собираются вокруг, гладят пса и кричат от восторга.

– Братцы, – пробормотал Джеффри, – он…

– Я видел: он хочет защищать нас от всех опасностей леса, потому что считает себя в двадцать раз сильнее любой собаки, – Магнус склонился ко псу, печально качая головой. – Ты не можешь совершить такие великие деяния, потому что ты только пес, собака. А мы не можем сейчас взять тебя с собой: мы сами не знаем, куда идем, и не можем останавливаться.

Зверь опустил голову, хвост его застыл.

– Нет, все совсем не так плохо, – возразил Джеффри, гладя пса по голове и почесывая у него за ухом. – Ты замечательный зверь, и мне очень хочется, чтобы ты стал моим товарищем на все годы юности.

Пес с надеждой поднял голову.

– Ты не можешь терпеливо подождать здесь? – спросил Джеффри. – Когда мы вернемся, то обязательно возьмем тебя домой. Ты будешь служить мне?

Пес смотрел на него. Потом снова раскрыл пасть и несколько раз ударил по земле хвостом.

– Хороший парень! – Джеффри потрепал его за уши и вскочил. – Жди нас в готовности и станешь конюшенным псом… Хорошо, Фесс? – и мальчик с затаенным страхом посмотрел на коня.

– Для меня будет большой честью разделить конюшню с таким верным спутником, Джеффри, но ты понимаешь, что решение все равно остается за твоими родителями.

– О, конечно, Фесс! Но если ты разрешишь ему жить в конюшне, я думаю, мама не станет возражать!

– Ну, пошли! – Корделия смотрела на эту сцену с плохо скрываемым нетерпением. – Запад ждет!

– Пошли! Иду с радостью! – Джеффри повернулся и пошел. Он лишь дважды обернулся, чтобы помахать рукой. И даже не слышал, как Корделия что-то прошептала о большом дурно пахнущем слюнявом псе.