Текст книги "Камень Чародея"

Автор книги: Кристофер Зухер Сташеф (Сташефф)

Глава девятая

Род и Гвен путешествовали очень и очень неторопливо, так как им каждый раз приходилось ждать, пока музыкальные камни не поглотят достаточно ведьмина мха, чтобы расколоться. Несколько раз они сами подбрасывали осколки камня в ближайшие заросли ведьмина мха. Дети ушли уже совсем далеко, прежде чем родители преодолели первые несколько сотен ярдов.

Солнце почти достигло горизонта, когда они проследили очередной перелет камня из небольшого перелеска на луг. Впереди, едва видимая в сумерках, темнела следующая опушка.

– Надо дать бедняге шанс, – Гвен подтолкнула камень к полоске ведьмина мха.

Но Род услышал какой-то новый, странный звук и повернулся, чтобы посмотреть.

– Гвен…

– Да, милорд?

– Нас… гм… преследуют.

Гвен тоже оглянулась и еле сдержала вскрик. Зверь размером с пони, но с длинным густым хвостом и мохнатой серой шерстью.

– Бабушка, а бабушка, какие у тебя большие зубки, – процитировал Род.

Это был волк с лапами размером в хорошие блюдца.

– Сразимся или улетим? – Гвен приготовила метлу – пока в качестве дубинки.

– Пойдем дальше, думаю, мы вполне можем оставаться на земле, – Род кивнул в сторону громадного зверюги: – Таким образом быстро не побегаешь.

Лапы волка двигались в рисунке какого-то сложного танца. Весьма грациозный танец, но каждые три шага вперед сопровождались двумя назад.

– И то правда, – согласилась Гвен. – Но лучше направиться к тому далекому лесу, милорд, потому что там мы легко сможем его обмануть, если захотим.

– Хорошая мысль, – Род бодро зашагал вперед, но вскоре оглянулся через плечо. – Нет, не получится.

Гвен повернулась, чтобы посмотреть, и увидела, что волк ускорил свой танец. И все быстрее приближался к ним.

– Поспешим: в лесу все равно лучше.

– Как скажешь, – Род уже начинал испытывать атавистический страх перед острыми зубами в ночи. Чтобы успокоиться, он проворчал: – Конечно, мы можем покончить с ним в любое время дня и ночи.

– Само собой, – Гвен нахмурилась. – Но мне не хочется делать этого, потому что он живое существо как и мы.

– Живое, – хмуро согласился Род, – и весьма опасное для овец и маленьких крестьян. Мы не можем позволить ему бродить по окрестностям, Гвен.

– А вдруг его можно приручить, – предложила она.

Род покачал головой.

– Создан ли он воображением или генами, он рожден, чтобы быть диким. Так что стоит постараться найти способ укоротить ему зубки.

А эти зубки неумолимо приближались. Между ними болтался шершавый волчий язык. Волк чуть ли не улыбался, и его большие глаза прямо-таки светились в темноте.

– Теперь я думаю, – пробормотал Род, почти не разжимая губ, – нам лучше полететь. Готова?

Что-то пронеслось у них над головами, захлопали крылья, раздался длинный печальный гулкий крик. Танцующий волк завыл и отскочил, потом прыгнул, щелкнув челюстями, но гигантская птица легко увернулась. Сделав круг, тут же вернулась, и у танцора не стало времени следить еще и за добычей. Ночной летун развел крылья и, вытянув их, приземлился между людьми и волком. Это была сова ростом в восемь футов. Казалось, она стремится закрыть крыльями тех, кто у нее за спиной. Род разглядел клюв размером с руку и глаза, как тарелки, которые тупо уставились на хищника. Долгий крик снова прозвучал в ночи.

– Ху-у-у-у-у, – кричала большая птица. – Ху-у-у-у-у!

– Она угрожает? – спросила Гвен.

– Угроза или уговор – для моих ушей это музыка. Но ведь птица не сможет удержать волка.

Четвероногий танцор, по-видимому, пришел к такому же заключению. Он с рычанием присел, готовясь к прыжку.

– Ху-у-у! – еще раз воскликнула птица, всплеснув крыльями, и волк от неожиданности отпрыгнул назад.

И прежде чем он успел вернуться на место, звучные удары гонга заполнили тишину ночи, и перед гигантской совой появилась неуклюжая фигура, покачиваясь и размахивая для равновесия длинными рукавами. Фигуру венчала высокая заостренная шляпа со спиралями из звезд и полумесяцев, а тело было задрапировано в лоскутную мантию на пять размеров больше нужного.

– Ну-ну-ну, что это у нас здесь такое? – поинтересовался маленький человечек капризным тоном. Он взглянул на большую сову сквозь огромные круглые очки. – Зачем ты меня позвала, Хут?

Королева ночи вновь крикнула «Ху-ут!» и кивком указала на волка. Лоскутный маг повернулся, поправляя очки.

– А это что такое? Танцующий волк, говоришь? Ну, так пусть себе танцует!

Сова снова крикнула.

– Люди? – маг удивленно посмотрел на Рода и Гвен. – О! Добрый вечер. Позвольте представиться – Спинболл, колдун.

– Гм… рад познакомиться, – Род надеялся, что глазеет не слишком откровенно. – Я Род Гэллоуглас, а это моя жена Гвен.

– Верховный Чародей? – Спинболл удивленно распрямился. – А также превосходная ведьма! Тогда я вам совершенно не нужен! Вы можете освежевать и выпотрошить этого зверя так, что он даже не заметит!

– Ну, в общем, да, – согласился Род, – но видите ли, нам не хотелось этого делать. Я хочу сказать, что он ведь делает только то, для чего рожден, а мы не желаем прерывать жизнь невинных, если этого можно избежать.

Спинболл поднял голову и с уважением посмотрел на Рода.

– Да. Это я понимаю. Конечно, это так.

– А нельзя ли приручить зверя? – мягко спросила Гвен.

– О! – Спинболл свел брови. – Ты не очень знакома с дрессурой? В этом-то вся разница. Сейчас посмотрим, что здесь можно сделать, – неожиданно он улыбнулся. – По правде говоря, приятно иметь причину для работы, – и он повернулся к волку.

– Он очень хороший маг, – осторожно заметила Гвен.

– Определенно, – подтвердил Род. – Но кажется, немного свихнувшийся.

– Послушай, Танцор, – тем временем говорил колдун. – Ты не должен причинять вред этим людям.

Волк заворчал.

– Да, я знаю, ты голоден, – продолжил Спинболл, – но у них тоже есть право на жизнь, знаешь ли. Я могу разрешить овцу, ну еще изредка теленка, но люди – это абсолютно запрещено!

Ворчание волка поднялось до более злобного.

– Нет! – решительно приказал Спинболл. – Это вне обсуждения! Ты должен ограничиваться кроликами и оленями, можешь иногда поохотиться на кабанов. А если будешь задирать скот, придут охотники с волкодавами, вот и все.

Волк, услышав это, откинул голову на спину и горестно завыл. Род и Гвен пораженно глазели на него, но еще больше удивились, когда вой начал подниматься и опадать и явно приобрел какую-то определенную языковую структуру. Каким-то образом он идеально синхронизировался с ударами музыки камней, усеивавших луг. Закончил волк длинным, высоким, печальным воем, который постепенно стих в ночи. Стало совсем тихо, покой нарушал только треск цикад и где-то далеко – кваканье лягушек. Или это тоже была музыка камней?

Спинболл удовлетворенно покивал. Потом он достал из рукава что-то длинное.

– Волшебная палочка? – спросил Род.

Но Спинболл поднес палочку к губам и заиграл. Приятная мелодия прозвучала в ночи, полетела к волку, поднимаясь и опадая в такт с музыкой камней. Спинболл отнял дудочку от губ и запел:

 
Один есть один, совсем один,
И будет так вовек!
Но два есть два, и во все дни
Другого ищет человек!
 
 
Как больно попусту тянуться;
И как тепло – все оке коснуться.
Быть рядом может утомить,
Но чаще – жажду утолит!
 
 
Кто убивает, тот не в силах
Осуществить себя в других.
Кто ненавидит – Бог помилуй
Насытить пустоту внутри!
 
 
Тянись и трогай, чувствуй и лечи!
Смятение изгоним сообща!
Будь добрым и внимательным, ищи!
Найдешь себя в заботе о врагах!
 

Волк сидел, склонив голову набок, разглядывая колдуна, который напоследок картинно поднес дудочку к губам, извлек легкую скользящую трель, потом убрал инструмент и поклонился волку. Выпрямился после поклона и наклонил голову точно так же, как и волк.

Огромный волк встал, протанцевал к колдуну и протянул тому лапу.

Спинболл с самым серьезным поклоном пожал гигантскую подушечку папы, посмотрел волку в глаза и кивнул. Волк вернул кивок, крутнулся на задних лапах и степенно удалился в лес, из которого недавно вышел.

Гвен наконец-то восстановила давным-давно сдерживаемое дыхание, а Род сказал только:

– Поразительно! Он правда понял то, что ты ему говорил?

– Не сомневайтесь, конечно! То, что невозможно передать в словах, я сказал мелодией! В конце концов, у танцующего волка музыка должна быть в сердце, знаете ли.

– Теперь знаю, – усмехнулся Род, а Гвен добавила:

– Ты уверен, что он больше не причинит вреда людям?

– Совершенно уверен, – твердо ответил Спинболл, – потому что музыка на короткое мгновение привела наши разумы в гармоническое соответствие. Но обещаю вам, что буду ежедневно в течение нескольких недель проверять его мысли, просто чтобы быть абсолютно уверенным.

– Благодарю тебя, – медленно проговорила Гвен. – Такая дружба с диким зверем превосходит все мои способности.

Спинболл даже покраснел от удовольствия, но отозвался:

– Ох, нет, миледи, вовсе нет! Я даже близко не подхожу к твоим способностям, если правдива хотя бы половина слухов о тебе. Ты гораздо более великая волшебница, чем я.

Это вызвало улыбку Гвен.

– Не говори так, добрый сэр. Я должна также поблагодарить твоего друга, который призвал тебя к нам в час нашей нужды.

– Кого, Хут? – Спинболл удивленно оглянулся. – Но она не позвала меня, видите ли, она меня сделала!

Хут гневно крикнула.

– Но это правда, Хут, и ты это знаешь! – решительно заявил Спинболл и повернулся, чтобы объяснить. – Она говорит, что это я ее сделал, однако, конечно же, мы все знаем, что это вздор. Да как мог такой рассеянный человек, как я, создать такую удивительную птицу, как Хут?

– Ху-у-у-у-у! – убежденно ответила гигантская сова.

– О, это глупо! – насмехался Спинболл. – И никогда не называй себя птичьими мозгами! Ты мой близкий друг, мой ближайший друг во всей вселенной, по крайней мере, в той ее части, где есть жизнь!

– Ху! – сказала сова и удовлетворенно замолкла.

– Это старый спор, – Спинболл снова повернулся к Роду и Гвен. – Она настаивает, что я сделал ее, а я утверждаю, что она сделала меня. Не думаю, чтобы мы когда-нибудь пришли к согласию. Впрочем, это единственное, в чем мы не соглашаемся.

– Удивительный выбор предмета для спора, – с улыбкой заключила Гвен, – если друзья вообще должны не соглашаться в чем-то.

– Конечно, должны, – негромко хмыкнул Род. – Время от времени они должны спорить. Иначе станешь слишком близок.

Это вызвало странные взгляды и со стороны колдуна, и со стороны жены, но тут большая сова громко и отчетливо сказала «Ху-у-у!» Судя по всему, версия Рода ее вполне удовлетворила.

Род поднял голову, уловив неожиданную смену в характере музыки.

– Знаешь, мне кажется, ты здорово воздействуешь на окружение.

– На что, на музыку камней? – Спинболл небрежно отмахнулся. – Это всегда делает Хут. Каждый раз как она здесь показывается, они меняют музыку. Само собой, мы не возражаем, вы понимаете. Когда все вокруг дружественно настроены.

– Но мы хотим узнать, каково происхождение этих камней! – повернулась к нему Гвен. – Нам нужно выяснить, откуда они взялись. Мы хотим понять, что эта новая сила стремится сделать – укрепить нашу землю или уничтожить ее?

И снова Спинболл беспечно отмахнулся от вопроса.

– Не будь такой беспокойной. В конце концов, это ведь всего лишь развлечение.

– Где-то я такое уже слышал, – пробормотал Род, – и начинаю слегка опасаться этого утверждения. Кстати, ты не знаешь, кто все это начал?

Спинболл покачал головой.

– Не знаю. Кажется, я и сам начался вместе со всей этой музыкой и Хут тоже. Но мы думаем, что причина где-то на юге. На юге и, конечно, на западе.

Гвен с сомнением посмотрела на Рода. Тот кивнул и подытожил:

– Ну, тогда, думаю, нам лучше продолжать следовать за камнями. Странно, но этот, кажется, направляется на север.

– Мне тоже так показалось, – признал Спинболл. – Кажется, они растут, как деревья, разветвляются от общего ствола. Но корень на западе. Да, на западе и на юге. А когда ветвь становится старше, музыка тоже изменяется. И, конечно, раз мелодии варьируются, то легко можно найти рядом два камня с совершенно различной музыкой.

– Надо было наклеивать на них ярлычки, – хмыкнул Род. – Именно так мы и пошли по этой ветви: нашли два камня, один возле другого. Ну, спасибо за помощь. Пойдем на запад.

– Милорд, – заметила Гвен, – мы говорим ни с кем.

Род удивленно осмотрелся и понял, что Спинболл исчез.

– Ну и ну! Не очень вежливо с его стороны уходить не попрощавшись!

– До свидания! – послышалось из пустоты, и вслед за тем прозвучал долгий совиный крик.

Род и Гвен обменялись взглядами и поспешили к темным деревьям впереди. Через плечо Род крикнул:

– Пока!

Глава десятая

Во многих милях от них дети следовали за проводником, которого им выделил Пак.

– А кто такой вампир? – спросила Корделия.

– Осторожней, – послышался впереди высокий пронзительный голос. – Здесь выпячивается корень. Можно споткнуться.

– О! Благодарю тебя, эльф! – Корделия приподняла юбки и осторожно перешагнула через корень, следуя за карликом в фут ростом, который их вел.

– Как не просто идти по лесу в темноте.

– Скоро ночь, – указал Фесс, – а вампиры активны по ночам. Мы должны уйти домой, а сюда вернуться днем, когда вампир спит в своей пещере.

Магнус нахмурился.

– Почему он так поступает?

– Потому что если на него упадут лучи солнца, он распадется в пыль, – Фесс резко поднял голову.

– О чем я говорю? Вампиры – это миф!

– Любой миф может стать материальным на Греймари, – напомнил ему Магнус. – Но ты не ответил Делии, Фесс. Кто такой вампир?

Фесс испустил поток белого шума и сообщил:

– Вампир, дети, это человек, который питается кровью других людей.

Корделия в ужасе застыла. Джеффри издал такой звук, словно его тошнит.

– Отвратительно, – еле-еле выдавил из себя Грегори, чуть позеленев.

– А почему другие позволяют ему жить? – спросил Магнус.

– Они не позволяют, Магнус. Когда люди узнают о существовании вампира, они обычно пытаются убить его – но чудовище нельзя убить по-настоящему, потому что оно уже не живет полной жизнью.

– Вампиры бессмертны? – спросил Магнус.

– Пока от них не избавятся – да. Вампира можно убить, вколотив ему в сердце деревянный кол и похоронив на перекрестке дорог. Или его нужно сжечь.

– А как же их души? – прошептала Корделия.

– Моя программа не разрешает строить гипотезы на духовные темы, Корделия.

– Значит, точного знания нет?

– Конечно, их души погибли! – воскликнул Джеффри. – Иначе как бы они стали убивать невинных людей?

– Не совсем убивать. Обычно за один прием вампир выпивает недостаточно крови, чтобы человек умер. Но после нескольких посещений вампира его жертва сама в свою очередь становится вампиром.

– Не может быть! – ахнула Корделия. – Значит, эта Арахна осудила девушку на то, чтобы та стала вампиром?

– Мы должны спасти ее! – решительно заявил Джеффри. – Или она уже стала подобной ему?

– Откуда нам знать? – задумчиво отозвался Магнус.

– Судя по литературе, по ее жизненной силе. Если она вяла и апатична, вампир еще питается ее кровью; но если она энергична и пылает алчностью, то сама наверняка стала вампиром.

– Тогда мы узнаем, когда увидим ее, – Магнус нахмурился. – Если сможем хоть что-нибудь увидеть при таком свете.

– Света будет достаточно, – буркнул эльф. Он развел папоротник и выдохнул: – Смотрите!

В сумерках показалась поляна перед утесом. В основании скалы зияла широкая трещина, образуя вход в пещеру семи футов высотой и четырех шириной, с полукруглой утоптанной площадкой перед входом и грудой мусора сбоку. Мусор в основном состоял из музыкальных камней, и поэтому по всей поляне разносились звуки музыки. Тяжелые басовые удары словно дергали за ноги девушки, которая танцевала перед пещерой. Она явно ступала не по своей воле, потому что лицо у нее было осунувшееся и бледное, а расслабленное и вялое тело еле шевелилось, слабо покачиваясь в ритме музыки. Ей было около шестнадцати лет, самый расцвет молодой жизни, но сейчас полузакрытые глаза выдавали ее слабость.

– Смотрите, – выдохнул Джеффри. – Ее горло! Дети смотрели, как зачарованные, испытывая жуткое отвращение, на несколько двойных ранок на горле девушки.

– Она апатична, – прошептал Фесс.

– Правда! – Корделия подняла голову. – Ей все безразлично! Она еще не стала вампиром!

– Значит, мы успеем ее спасти, – Магнус встал, целеустремленность окутала его словно плащом. – Пошли, братья, – и он сделал первый шаг на поляну.

– Осторожней, – предупредил эльф возле его лодыжки. – Когда совсем стемнеет, вампир выйдет.

– Я жду его с не меньшим голодом, – кровожадно отозвался Джеффри.

– Спрячься, эльф, – посоветовал Грегори, торопясь за братьями и сестрой.

– Само собой, спрячусь, – буркнул эльф. – Но будьте уверены, за вами следят не меньше двух десятков глаз из малого народца. И мы выйдем, как только вам потребуется помощь, – он попятился в траву и исчез.

Магнус подошел к девушке и склонил голову.

– Приветствую тебя, девушка. Меня зовут Магнус, и я хочу поговорить с тобой.

Девушка безразлично посмотрела на него и отвела взгляд. Больше она никак не показала, что заметила его.

– Дай мне попробовать, – Корделия встала перед Магнусом, в упор глядя на девушку. – Я Корделия. Подожди, поговори со мной!

Девушка слегка нахмурилась, взгляд ее чуть-чуть задержался на Корделии. Но тут же лицо ее снова разгладилось до полной безмятежности, и остекленелые глаза вновь уставились куда-то поверх головы Корделии.

– Ай-яй-яй! – пожурила Корделия. – Как невежливо! Неужели ты не можешь перестать танцевать хоть на несколько мгновений, чтобы поговорить?

– Сомневаюсь в этом, – Магнус подозвал Джеффри и Грегори. – Идите сюда, братья! Мы должны схватить ее и удержать на месте, только тогда сможем поговорить.

– Сделано! – бодро воскликнул Джеффри и, нырнув, уронил девушку.

– Не так! – Магнус подхватил девушку под руки и поднял ее. Наконец-то она осмысленно посмотрела ему в глаза, веки ее почти полностью раскрылись.

– Держу ее за ноги! – крикнул снизу Джеффри.

– А я за руки, – Магнус слегка наклонился вперед. – Ну, девушка! Как тебя зовут?

Девушка, не понимая, смотрела на него.

– Твое имя, – настаивал Магнус. – Как тебя зовут?

Она помигала и пробормотала:

– А что?

– Как это что! – взвилась Корделия. – Ты и это забыла?

Девушка недоуменно посмотрела на молодую колдунью. Снова помигала и ответила:

– Может быть. Это ничего.

– Ничего! – буквально взорвался Джеффри. – Твое имя – Ничего? Мы так и будем называть тебя – Ничего? «Эй, Ничего! Как дела?» «Отличный день, Ничего, не правда ли?» «Послушай, Ничего, давай…»

Джеффри! – Корделия пригвоздила его взглядом. – У бедной девушки хватает горя и без твоих…

– Никак нет, у меня нет горя, – девушка наморщила лоб. – Но ты очень грубый парень. И если хочешь знать, меня зовут Нан.

Джеффри ответил Корделии таким же сердитым взглядом.

– Бывают времена, когда грубость быстрее приводит к цели, сестра.

– Еще бы, лишь когда она рассердилась, то смогла на мгновение выйти из апатии, – Грегори внимательно разглядывал Нан, ее лицо снова стало гладким и невыразительным. – Но только на мгновение.

– Неужели тебе все равно, как тебя называют, девушка?

– Я уже сказала, что это ничего не значит, – прошептала девушка.

– А твоя жизнь? – тоже прошептал Грегори.

Наконец Нан вздохнула.

– А что жизнь? Дни проходят. Засыпаешь, а когда просыпаешься, уже другой день.

– Ты не хочешь умереть?

– Мне все равно, – она несколько раз мигнула и зевнула.

– Но кто-то тебе не безразличен! – настаивал Джеффри.

Однако Нан только пожала плечами, ресницы ее задрожали, закрываясь. Она свесила голову набок.

– Она спит, – удивленно сказал Грегори.

– Конечно! – Корделия подняла голову. – В ней осталось так мало жизни, что когда она перестает двигаться, сразу засыпает! Брат, разбуди ее!

– Разбудить? – возразил Магнус. – Я едва удерживаю ее!

– Это твое дело, сестра, – объяснил Грегори. – Ты искуснее всех нас в чужих мыслях.

– Ты немногим хуже меня, – раздраженно бросила Корделия, но все-таки сосредоточенно посмотрела на Нан, наморщив лоб. Немного погодя старшая девушка вздохнула, веки ее снова задрожали, она подняла голову, замигала и осмотрелась. Начала было что-то говорить, но слова сменились зевком. Она провела кончиком языка по губам и снова огляделась.

– Что?.. О! Значит, вы не мой сон?

– Ну уж нет, – заверил ее Магнус, – но если не пойдешь с нами, сама превратишься в сон.

– Пойти с вами? – наконец Нан полностью раскрыла глаза. – А зачем?

– Потому что если останешься, превратишься в злое существо!

Нан нахмурилась, задумавшись, потом пожала плечами.

– Какая разница, кем я стану? У меня внутри сухая теплая комната. Стены ее увешаны шпалерами, а пол покрыт толстыми коврами. Там столы и стулья сверкают дорогим деревом, и есть большой диван с пуховой периной. Я не одинока, потому что мое общество составляет благородный джентльмен. По правде говоря, он меня любит до безумия, приносит мне вкусную еду и дорогие вина, танцует со мной и разговаривает, пока я не засыпаю.

– А потом пьет твою кровь, – сообщил ей Магнус с самым мрачным видом. – Поэтому ты такая безжизненная, поэтому у тебя следы на горле.

Нан подняла руку, потрогала горло.

– Это… да, но… – она смущенно смолкла.

– Он вампир, – мягко сказала Корделия. – Он питается твой кровью и лишь для этого держит тебя.

Нан поежилась.

– Ой! Правда?

– Уверяю тебя, он это делает, – заверила потрясенная Корделия. – Разве тебе и это все равно?

Взгляд Нан дрогнул.

– Кажется, да. Когда-то мне было не все равно, но теперь…

– Но тебе не должно быть все равно! – воскликнула Корделия. – Пойдем с нами! Мы еще можем тебя спасти!

– Спасти меня? – Нан, мигая, нахмурилась. – От чего?

– От того, что ты и сама станешь вампиром! Если он и дальше продолжит пить из тебя кровь, ты станешь такой же, как он!

– Ого! – Нан поджала губы и задумалась. – А это плохо?

– Ужасно! – настаивала Корделия. – Неужели ты хочешь сделать другому то, что он сделал тебе? Хочешь забирать жизнь человека из его вен?

Нан сосредоточилась, думая…

– Не слишком-то волнуйся, – саркастически вставил Джеффри. – Ну что, ты за добро или за зло? Это очень просто.

Нан мигала, совершенно запутавшись, и Корделия сердито посмотрела на брата.

– Ей действительно все равно, – задумчиво проговорил Грегори. – Надо сформулировать вопрос по-другому… Нан, почему бы тебе не пойти с нами?

– Да! – подхватила Корделия. – Почему бы не пойти?

Нан сосредоточенно наморщила лоб. Наконец лицо ее снова прояснилось.

– Действительно, почему бы не пойти? – она подняла руку и даже чуть улыбнулась. Магнус осторожно отпустил ее и отступил, но она сама взяла его за руку. – А куда мы пойдем?

– В ближайшую деревню, – с огромным облегчением ответил Магнус. – Джеффри, ступай вперед.

Джеффри не нужно было уговаривать. Он обнажил меч и зашагал впереди всех по тропе. За ним следовал Магнус, поддерживая Нан, дальше Корделия и Грегори, а тылы прикрывал Фесс.

Джеффри прошел поворот тропы и уже миновал большой дуб, когда Магнус попятился.

– Подожди! Что-то в этом дубе…

Среди множества теней одна шевельнулась, отделилась и с улыбкой вышла навстречу процессии. Одежда черная, обтягивающая фигуру; лицо белое, словно вымазанное мелом, глаза затенены, и только губы очень, очень и очень красные.

– Только поцелуй, – сказал он и потянулся к Корделии. – Поцелуй. Один лишь поцелуй.

Но Корделия ударила его по руке и резво отскочила, а Джеффри встал между ними и ударил вампира мечом – но вампир только раздраженно глянул на свою грудь.

– Ты порвал мне рубашку.

Грегори удивленно присмотрелся. Ни пятна на одежде, ни крови на мече.

Заметив его недоумение, вампир улыбнулся, показав длинные заостренные клыки.

– Нет, сталь не может повредить мне, а я проголодался. И если не хочешь дать мне попить, верни мою девушку, – и он потянулся в Нан.

– Прочь! – Магнус ударил его по руке, вопреки отвращению. – Она не твоя вещь, она женщина со своими правами, а не раба.

– Ты не понимаешь, о чем говоришь, мальчик, – усмехнулся вампир. – Скажи, Нан, чья ты?

– Конечно, твоя, – Нан попыталась было подойти к нему, но Магнус ее удержал. – Отпусти! – закричала одурманенная девушка, вырываясь из его рук.

– По какому праву ты ее удерживаешь, если она хочет уйти? – ехидно спросил вампир.

– А по какому праву ты держишь ее, если она хочет уйти туда, где ее разум восстановится? спросил в ответ Грегори.

– А это что за отродье? – рявкнул вампир. – Убирайся, ты мне мешаешь! – и он протянул к Грегори когти.

Джеффри вскрикнул и снова бросился на кровопийцу, но на этот раз вампир неуловимо увернулся, схватил мальчишку и потащил к своей пасти.

– Нежненький, – приговаривал он. – Сочненький!

Магнус выпустил Нан и, бросившись на вампира, вырвал из его рук Джеффри. Бледный мужчина взлетел в воздух и продолжил полет, сморщившись и превратившись в летучую мышь. Заложив крутой вираж в воздухе, он снова спикировал к Грегори.

– Да у него птичьи мозги! – рассмеялся Джеффри. – Давай, курица! Какая на очереди грязная выходка? Нелепая птица!

Летучая мышь развернулась, глаза ее полыхали пламенем, она напала, но Джеффри благоразумно юркнул за Фесса. Мышь даже не попыталась преследовать мальчишку, она устремилась прямо к шее Фесса, блеснули ее острые, как иглы, зубы, – и вампир со звоном врезался в металл. Оглушенная мышь кубарем полетела вниз и лишь у самой земли сумела выровнять падение, беспорядочно размахивая крыльями.

Но и этого времени Магнусу хватило, чтобы найти длинную палку.

– Одна дубина заслуживает другой,[2]2
  Игра слов. По-английски одно и то же слово bat означает и «летучая мышь» и «дубина».


[Закрыть] – усмехнулся он и от души врезал той по крыльям.

Дубина хлопнула вампира по макушке. Тот хлопнулся на землю.

Дети ошеломленно застыли.

Нан беззвучно вскрикнула и рванулась к упавшему существу.

Джеффри встал на ее пути.

– Нет! Ты теперь свободна от него и навсегда останешься свободной!

– Пройдет немало времени, прежде чем она перестанет тосковать по нему, – заметил Фесс. Джеффри кивнул, схватил Нан за руки и оттащил подальше в сторону.

– Что теперь? – спросила Корделия. – Не можем же мы оставить его так: он оживет и снова начнет пить кровь.

– Ну, на этот случай у нас есть тут один поджидающий, – напомнил Грегори. – Магнус, зови.

Магнус распрямился, улыбнулся и позвал:

– Малый народец! Мы сделали, что смогли! Приходите и помогите нам!

– Идем, и с радостью! – со всех сторон из травы посыпались эльфы. – Не зря мы надеялись, что такой юный чародей, как ты, остановит этот злой рок, и мы наконец-то от него избавимся.

– Мы можем оставить его вам? – с облегчением спросил Магнус.

– Конечно, – ответил эльф. – Обещаю тебе, что больше он не будет беспокоить жителей этой земли.

– И то правда, – согласился домовой. – Год назад его здесь не было. И больше не будет.

– Большое спасибо, – Корделия тем не менее все еще беспокоилась. – А что нам делать с Нан? Мы не можем взять ее с собой. А сама о себе она еще не способна позаботиться.

– Успокойся, – обнадежила ее женщина-эльф. – Мы присмотрим за ней, пока ее тело снова не наполнится кровью, потом мы сотрем из ее памяти все воспоминания о земле эльфов и вернем в родную деревню.

Эльфы окружили вампира, а их предводитель приказал:

– Теперь уходите, молодые люди. Мы сделаем все, что нужно, а вам не стоит на это смотреть.

– Мы уходим, с вашего позволения, – попрощалась Корделия. – Добра вам, малый народец! И будьте добры к Нан.

– Не сомневайся, – заверила ее маленькая женщина, и дети пошли прочь.

Не прошло и пятнадцати минут, как на тропе перед ними показался другой эльф. Заметив его, дети остановились.

– Как там дела? – спросил Грегори.

– Все в порядке, – ответил эльф. – Девушка спит и выздоравливает. Вампир же будет спать вечно – если, конечно, на него не набредет какой-нибудь придурок, не понимающий, с чем имеет дело.

– Значит, вы похоронили его на перекрестке дорог?

– Нет, если там когда-нибудь захотят построить дом, то могут его найти. Мы спрятали его в темной глубокой пещере.

Магнус нахмурился.

– Есть люди, которые бродят и по таким глубоким местам.

– Ты прав, – согласился эльф, – но мы протащили его по тайным путям, слишком узким для смертных. По ним может пройти только эльф или летучая мышь.

– Это хорошо, – но Магнус по-прежнему не улыбался. – Однако, добрый эльф, всегда найдутся люди, у которых энтузиазма больше, чем здравого смысла.

– И так будет всегда, – подтвердил эльф. – И что бы мы ни делали, от них нет защиты, молодой чародей.

Магнус наклонил голову, глядя в пространство. Его раньше никогда не называли «молодым чародеем», и это заставило его задуматься.

– А с Нан все будет хорошо? – с тревогой спросила Корделия.

– Само собой, – заверил ее эльф, – хотя она никогда больше не будет так полна жизнью, как раньше.

– Жаль, – Грегори печально улыбнулся. – Но разве не такова судьба всякого человека, раньше или позже?

– Не всегда, – возразил эльф.

– Действительно, и не нужно, чтоб так всегда было, – подхватила Корделия.

Это привело Магнуса в себя. Он встревожено посмотрел на сестру, но сказал только:

– Пошли! – и снова зашагал по тропе.