Текст книги "Камень Чародея"

Автор книги: Кристофер Зухер Сташеф (Сташефф)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

Глава четвертая

– Мне кажется, или музыка действительно стала громче? – Джеффри, нахмурившись, вглядывался вглубь гулкого леса.

– Ты правильно спросил, – ответил Фесс. – Музыка теперь на самом деле звучит громче.

– Значит ли это, что местные жители верят в нее больше? – спросила Корделия.

Род остановился, пораженный этой мыслью.

– Неплохая мысль, Делия. Музыка в этих краях звучит уже не менее последних семидесяти восьми часов: местные крестьяне должны были ее услышать. Они не усомнятся в собственном слухе. Да, они наверняка верят в музыку камней, очень даже верят.

– К тому же здесь и камней больше, – заметил Грегори.

– Это только усилит общую атмосферу, – согласился Фесс.

– Особенно, если ты между двумя камнями, – добавила Гвен.

– Но как может быть иначе, если их так много? – чисто риторически поинтересовался Магнус.

Деревья расступились перед большой поляной, и дети замерли, осторожно разглядывая открывшееся их взорам зрелище.

– Фесс, – спросил Магнус, – что это за наклонный камень, который стоит рядом с опушкой?

– Угол наклона камня соответствует наклону солнца в полдень, – медленно ответил Фесс. – Может, сам скажешь, что это такое?

– Это же гномон – «стрелка» солнечных часов, которая отбрасывает тень на цифру, указывающую время.

Фесс довольно кивнул.

– Все верно.

– Тогда на земле рядом с ним должны быть цифры, – указал Грегори.

– Конечно, вот они! – изумилась Корделия. – Но они такие огромные, что их трудно узнать. И сделаны из цветов. Ой! Как красиво!

– Спасибо, – сказал кто-то.

– Не тебе, лошадиная морда, – проворчал Джеффри, бросив презрительный взгляд вбок, потом снова глянул… и повернулся с широко раскрытыми глазами. – Это лошадь-качалка!

– Она разговаривает? – удивленно спросил Род.

– Конечно, я разговариваю. А разве ты нет?

– Что-то такое я уже слышал, – пробормотал Магнус.

– Неудивительно, сын, – напомнила Гвен. – Она тоже должна быть сделана из ведьмина мха.

– Меня поражает изобретательность этих псионных творцов, – вздохнул Фесс.

Игрушечная лошадь легко раскачивалась в такт музыке камней. Или музыка исходила от самой игрушки?

– Что ты здесь делаешь? – спросила Корделия у лошадки, держа руки за спиной. Братья переглянулись: они знали ее приемы.

– Хочу вырасти, – отозвалась качающаяся лошадь. – А ты разве нет?

– Хочу, конечно, но я не знала, что деревянная вещь тоже может расти.

– Деревья ведь растут, а они тоже деревянные. Почему бы и мне не вырасти?

– Потому что у тебя нет корней, – резонно заметил Грегори.

– У тебя их тоже нет. Но под моими копытами деревянные дуги, через них я получаю питание из травы, на которой качаюсь. Чем больше качаюсь, тем больше расту.

Гвен взглянула на полозья.

– Неудивительно: под тобой ведьмин мох.

– Мне кажется, он черпает энергию также от латентных проективов поблизости, – добавил Фесс.

– Разве ты сам не говорил, что все население Грей мари может быть латентными проективами? – спросил Магнус.

– Эсперами, сын, – поправил Род. – Ты теперь достаточно вырос, чтобы воспользоваться правильным термином.

– Да, я так говорил, – подтвердил Фесс. – Я рассчитал такое насыщение, основываясь на предполагаемом количестве первоначальных колонистов, обладавших латентными пси-способностями. Но это только предположение. Нам пришлось бы проверить всех жителей, чтобы убедиться, есть ли основание для такого утверждения.

Глаза Грегори утратили сосредоточенность.

– Вещи, сделанные из ведьмина мха и способные расти, – заявил Магнус, – вот доказательство твоего предположения.

– Да, но вряд ли решающее. Я не стал бы представлять его даже как гипотезу.

– А кем ты будешь, когда вырастешь? – спросила Корделия у переросшей игрушки.

– Качающимся конем, – решительно ответила лошадь.

Джеффри нахмурился.

– Если ты хочешь стать конем, то кто ты сейчас?

– О, сейчас я всего лишь игрушка, – отозвалась лошадь-качалка. – А когда вырасту, стану профессиональной гоночной лошадью.

– Будешь бегать на своих дугах?

– Ну уж нет! Посмотрите-ка на мои ноги! Семейство посмотрело и легко увидело большие, ярко раскрашенные колеса, прикрепленные сразу над дугами.

– А я-то считал их просто украшением, – прошептал Грегори.

– Нет, это больше чем украшение. Чем больше я раскачиваюсь, тем больше расту; а чем больше расту, тем шире становятся мои колеса; когда они наконец смогут доставать до земли, стоит мне наклониться, то будут посылать меня вперед; а задняя пара будет касаться земли, когда я откидываюсь назад, и придавать мне ускорение. Вот так я и буду качаться, когда вырасту, стану взрослой и сильной и буду всех веселить!

– Небольшой экипаж? Приятно было бы в нем прокатиться, – задумчиво сказал Грегори.

– Тебе потребуется время, чтобы так сильно вырасти, – предупредила Корделия лошадь.

– Не так много, как ты думаешь: когда я смогу скакать вдоль циферблата, время пойдет быстрей.

Магнус вопросительно взглянул на Фесса.

– Она ведь на самом деле не может ускорить ход времени?

– Нет, Магнус, но может создать такую иллюзию для себя – и, возможно, передать ее людям, с которыми встретится.

– Все качалки теперь хотят вырасти, – сообщила лошадь, – поэтому я и качаюсь днем и ночью, без перерывов.

– Но они ведь остаются детскими игрушками, – сказал Грегори, – как и ты.

– Такое чудо – для взрослого-дитя! – удивленно воскликнула Корделия.

Род содрогнулся.

– Действительно, – согласилась лошадь, – поэтому я и качаюсь круглосуточно.

Фесс воскликнул:

– Взрослый человек, с физическими способностями взрослого, но с разумом и эмоциями ребенка? Какое хаотическое представление!

Магнус напрягся.

– Хаотическое? Фесс… в нем, правда, видны чужие руки?

– Может, ты и прав, сын, – медленно сказал Род. – Может, и прав.

– Развивай свое предположение, – предложил Фесс, – и попробуй создать из него гипотезу.

Магнус замолчал и задумался.

– Боюсь ошибиться… – застенчиво начала Корделия, что автоматически означало, что ее тут же попросят высказаться – и качающаяся лошадь не стала исключением.

– Что ты имеешь в виду?

– Что ты вырастешь быстрее, если будешь опираться не на деревянные дуга, а на свои копыта.

– Что! – в ужасе воскликнула лошадь. – Ты хочешь лишить меня моих замечательных полозьев? Какой стыд, девушка!

– Не очень разумный совет, – согласился Джеффри. – Какие у нее шансы против взрослой лошади?

– Отличные шансы! Разве я не вижу в вашем обществе такую же, как я, только взрослую?

Дети широко раскрытыми глазами посмотрели на Фесса.

– О чем ты говоришь? – осторожно спросил робот.

– Как о чем? Ты не более настоящий, чем я, ты только модель лошади, ты сделан мастером, как и я. Но ты вырос, и я тоже хочу вырасти!

– Мы оба созданы искусственно, – согласился Фесс, – но на этом сходство кончается. Мой «мозг» – компьютер, а твой – только записанные образцы ответов, заложенные в память твоим создателем.

– Фесс, – протянул Магнус голосом, полным ужаса, – разве ты только что не описал программу?

Большой черный конь постоял молча и неподвижно. Потом сказал:

– Такое описание есть ужасающее упрощение, Магнус.

– Хорошо сказано, – заметил Грегори. – Значит, создатели вещей из ведьмина мха предписывают своим игрушкам какую-то программу?

– Игрушкам! – оскорблено воскликнула качающаяся лошадь. – Я не игрушка, я создана своевременно и с большим значением!

– Конечно, своевременно: ведь ты связана с часами, – бросил Джеффри, поглядев на циферблат.

– Да, конечно, ты не просто игрушка – ты хороший спутник, – надул губы Грегори. – Где ты была, когда три года назад я так хотел такую же?

Качающаяся лошадь озадаченно смотрела на него.

– Послушай, брат, – сказал Магнус. – Мы все в детстве мечтали о таких спутниках в детской.

– Кроме Корделии!

– Кроме тебя самого, если ты так говоришь! Я ездила на лошадке Магнуса больше его самого!

– И ей совсем не требовался для этого конюх, – согласился Магнус, – хотя сейчас он ей очень даже нужен.

Корделия показала ему язык.

– Значит, тебе нравится мое общество, – медленно проговорила качающаяся лошадь. – Я рада поиграть с тобой. Не хочешь ли прокатиться?

– Еще бы! – Грегори вскочил ей на спину. Удивленная лошадь с музыкальным ржанием встала на дыбы, и Грегори радостно завопил.

– Грегори! – встревожено воскликнула Гвен.

– Не стоит… – но посмотрев на мальчика, который качался, размахивая шапкой и крича от радости, прикусила язык.

– Пусть поиграет, дорогая, – улыбаясь, сказал Род.

– Не мешай ему, мама, – попросила Корделия.

– Мы не видим никакой опасности.

– Ну, хорошо, – смягчилась Гвен. – Ему так редко выпадает возможность вести себя просто по-детски.

– Мне тоже приходило это в голову, – согласился Фесс.

– Он почти никогда не ведет себя, как все дети, – напряженно сказал Джеффри. Тело его было напряжено, лицо застыло. Магнус заметил это и потянулся было к младшему брату, потом заколебался и опустил руку.

– Я уверен, лошадь позволила бы нам всем покачаться, если бы мы захотели.

– Точно! – воскликнула Корделия, у нее загорелись глаза, но Джеффри фыркнул.

– До чего нелепо ты бы выглядел, брат: семнадцатилетний парень на детской игрушке! Нет, мы, переросшие детскую, должны проявить великодушие и дать ему такую возможность.

Корделия удивленно повернулась к Джеффри. Но увидела выражение его лица и опечалилась. Ее мать тоже.

– Ты не согласна, Делия? – спросил Джеффри.

– Согласна! – быстро ответила она. – Ты верно говоришь, Джеффри. Пусть ребенок поиграет.

– И пусть немного побудет ребенком. Сейчас только он может им оставаться, – негромко сказал Род.

Корделия удивленно посмотрела на отца. Потом лицо ее прояснилось, девочка неуверенно улыбнулась.

– Хорошо, папа. Он всегда остается в нашей тени.

– Он носит мою одежду, – согласился Джеффри, – и у меня по крайней мере были игрушечный арбалет и катапульта, которые ему не нужны. Да, пусть поиграет.

Грегори закончил крут вдоль циферблата и соскочил с лошади, он раскраснелся, глаза его сверкали. Повернувшись, мальчик снял шапку и низко поклонился лошади.

– Благодарю тебя, добрый конь! Никогда не забуду этой поездки!

– Добро пожаловать, – ответила лошадь, наклоняясь вперед на полозьях. – Приходи еще и покатаешься снова.

– О! Можно?

– Может быть, на обратном пути, – сказала Гвен. – А сейчас, Грегори, нам пора.

– А не может ли лошадка пойти с нами? – расстроено спросил Грегори.

– Нет, хотя мне приятно знать, что ты этого хочешь, – ответила качающаяся лошадь. – Но я должна раскачиваться на своем циферблате, иначе не вырасту. Разве ты этого хочешь?

– Нет, – ответил Грегори, слова у него словно клещами вырывали. – Мне будет тебя не хватать, добрый конь.

– А мне тебя, – ответила лошадь, и на мгновение музыка стала громче и печальней.

– Она должна позволить тебе идти своим путем, – Корделия положила руку на плечо Грегори. – А ты должен дать ей вырасти.

– Конечно, – Грегори отвернулся и, опустив глаза, поплелся за братьями и Фессом. Глаза Корделии затуманились. А Грегори повернулся и крикнул лошади:

– Я тебя увижу, когда ты вырастешь?

– Не сомневаюсь! – воскликнула лошадь, по-прежнему качаясь по дуге. – Я превращусь в большого скакуна, но узнаю тебя!

– А я тебя, – вздохнул Грегори. – Пока! – он махнул рукой, потом повернулся, сжал руку сестры, расправил плечи и поднял подбородок. – Пошли, Делия! Я должен дать ей качаться!

Корделия стиснула руку брата и отстала на полшага, надеясь, что брат не заметит нежности в ее взгляде.

Гвен несколько раз мигнула, взяла Рода под руку и пошла за детьми.

Глава пятая

Такой поток звуков может стать серьезной помехой, – Грегори поморщился, вслушиваясь в беспрестанный шум вокруг себя. Постепенно музыка оставалась позади, но не успевала она стихнуть совсем, как праздный ветерок доносил игру следующего камня.

– Он еще не заглушает все на свете, Грегори, – заметил Фесс. – Тебя раздражает не громкость.

– Корделия, – сказал Род, – перестань кивать.

– Может быть, – с несчастным видом согласился Грегори. – Но эти грубые звуки прямо-таки бьют меня по ушам.

– Ты прав, сын, – согласилась Гвен.

– Но тебя беспокоит тембр, качество звука, не так ли? – спросил Фесс у Грегори.

– Корделия, – велел Род, – перестань подпрыгивать!

– Качество? – Грегори нахмурился, прислушался к музыке. – Да, что-то в этом роде. Очень жесткий звук, почти скрип.

– Возможно, тебя тревожат низкие ноты, басовый ритм.

– Магнус! – рявкнул Род. – Ты можешь идти, не прищелкивая пальцами?

– Может быть, – Грегори склонил голову набок, прислушиваясь. – Да, каждый третий ритм усиливается, хотя не должен бы… Фесс! – глаза мальчика расширились. – Я больше не слышу скрежета!

– Я надеялся, что так и произойдет.

– Но как ты… Ох! Когда я начинаю анализировать, музыка перестает раздражать, она зачаровывает! Или не сама музыка, а ее композиция!

– Совершенно верно, Грегори. По правде говоря, существует не так уж много раздражителей, которые не могли бы стать источником удовольствия, если сделать их объектом изучения.

– Фесс! Музыка стала гораздо громче! – воскликнул Магнус.

– Верно, – конь-робот поднял голову. – И в чем причина этого явления?

Тропа неожиданно расширилась, и они мимо последних деревьев вышли на широкий луг с текущим посредине ручьем; по другую сторону ручья вдоль берега медленно перекатывалась какая-то неопределенная масса.

– Ну, что у нас здесь? – проворчал Джеффри.

– Ничего, кроме кучи детей. – Магнус посмотрел, слегка нахмурившись, потом вгляделся внимательней. – Куча детей?

– Дети не менее чем из трех деревень! – поразилась Гвен.

– Каждая порода зверей собирается в группы по-своему, – принялся размышлять Грегори. – Овцы ходят стадами, птицы стаями, а львы прайдами. А вот волки идут сворами, братья.

– А как же дети? – ехидно поинтересовался Джеффри.

– Школами, – подытожил Грегори. Джеффри с содроганием отвернулся.

– Уж лучше помолчи, брат! Если хочешь быть как все, я тебе не попутчик!

– Я ничего подобного не хочу! – возразил Грегори.

– Как бы ни называлась их компания, мы должны узнать, что им здесь нужно, – Магнус поднялся в воздух и перелетел через ручей к тесно толпившимся детям. – Пошли! Проверим!

Встревоженный Род хотел было позвать его назад, но Гвен взяла мужа за руку.

– Опасности нет, а мы должны узнать, почему там собрались эти дети.

Род, кивнув, подчинился.

– Ты права. Пусть младшее поколение позаботится о своих сверстниках.

Корделия, Джеффри и Грегори, вопя от радости, полетели вслед за Магнусом.

– Однако, – пробормотал Род, – я хотел бы подстраховаться. Фесс, не можешь ли…

– Конечно, Род, – большой черный конь попятился от берега ручья, затем рванул вперед, ускорившись за пятьдесят футов до ста миль в час, прыгнул, пролетел над водой и с грохотом приземлился на другом берегу в десяти футах от края. Конечно, он не боялся промокнуть: его лошадиное тело не пропускает воду через швы. Но прыгать быстрее, а вода в реке мутная, и было бы так скучно прочищать все суставы искусственного тела. Хотя, конечно, дети могли и подождать.

– Смотри-ка, лодка. – Гвен указала вниз по течению.

Род посмотрел и кивнул.

– Осторожней, дорогая. Тут слишком топко, – он галантно предложил супруге руку, и они начали пробираться сквозь заросли рогоза.

К тому времени как Фесс догнал младших Гэллоугласов, они уже приземлились и медленно шли вдоль края сборища, зачарованно глядя на непрерывное движение детей; толпа вздымалась и опадала, словно гигантская амеба. При ближайшем изучении оказалось, что толпа состоит из более мелких частей, и каждая группа делает что-то свое: прыгает, пляшет, играет в мяч, но все дети двигались точно в такт музыке, которая плотно окутывала их, так же вздымаясь и опадая.

– Почему они так слаженно движутся? – удивилась Корделия, незаметно для себя тоже кивая головой в такт музыке.

– По правде говоря, не знаю, – отозвался Джеффри, отбивая рукой ритм.

– Тогда давайте спросим их, – Магнус тронул шестилетнего ребенка за плечо, но глаза того казались невидящими. Ребенок повернулся и бросил мяч другому шестилетке в десяти футах от себя.

– Подожди! Я хочу поговорить с тобой! – крикнул Магнус, разворачивая мальчишку, но тот только снова похлопал невидящими глазами.

– Кто ты?

Магнус повернулся и увидел десятилетнего парнишку, показавшегося за малышом.

– Я хочу поговорить с ним.

Десятилетка пожал плечами, качая головой в такт музыке, и проговорил – тоже в такт:

– Он мал и еще не овладел хитростями речи.

– Хитростями речи? – Джеффри несказанно Удивился. – Как это? Ребенок учится говорить к двум годам!

– Обычно, но не в ритм, – ответил кивающий мальчик. – Он не сможет говорить, пока не уловит ритм.

– Это не может быть причиной! Нет, тогда ты скажи нам: почему вы все собрались тут и пляшете все вместе?

– Вместе? – мальчик нахмурился и оглянулся. – Мы не пляшем все вместе. Я двигаюсь, как хочу, и они тоже, как хотят.

– Но вы все каждое движение совершаете одновременно, в одно и то же мгновение!

– А как еще можно? – удивился мальчик.

– Не понимаю.

– Тогда ты слабоумный, – заявил, подойдя к ним, двенадцатилетний подросток. – Перестань приставать к моему брату, не мешай ему собирать бирюльки.

Дети изумленно наблюдали, как десятилетний парень тремя отдельными движениями в ритме музыки снял с пояса две бирюльки, сложил их и положил на третью.

– А он не может двигаться между ритмом?

– Каким ритмом? – переспросил двенадцатилетний.

Лицо Джеффри омрачилось.

– Ты смеешься над нами?

Лицо мальчика отвердело.

– Считай, как хочешь.

Рука Джеффри дернулась, но он не ударил – только потому, что его удержал Магнус.

– Он не слышит ритма ударов.

Джеффри пребывал в полном недоумении.

– Ну, а музыку-то ты слышишь?

– Конечно! Иначе зачем бы мы пришли сюда?

– А разве музыка здесь не повсюду?

Мальчик покачал головой – снова в ритме музыки. Но тут что-то отвлекло его и он отошел. Джеффри хотел удержать собеседника, но Магнус успел раньше схватить самого Джеффри. Перед ними с улыбкой остановилась двенадцатилетняя девочка.

– Что ты ищешь?

Улыбалась она прямо-таки ослепительно, и Джеффри застыл, глядя на нее.

И лишь когда Корделия тихонько хихикнула, Джеффри покраснел и буркнул:

– Мы только спросили у того парня, разве музыка тут не повсюду?

– О, нет! – девочка рассмеялась. – Наши взрослые собрали все камни в округе и свалили их здесь! Они не переносят этих звуков!

– Не могу винить их, – пробормотал Грегори, а Джеффри вновь поинтересовался:

– И взрослые сюда больше не приходят?

– Нет – и поэтому мы можем делать здесь, что захотим.

– Они тебе разрешили?

Девочка отвлеченно пожала плечами.

– А мы и не спрашивали… – но тут она вспомнила о своей цели и снова повернулась к Джеффри.

– Не хочешь потанцевать? – Джеффри в ужасе отшатнулся, тогда она как-то странно посмотрела на него и снова пожала плечами: – Ты не в ритме, и ушла, пританцовывая, раскачиваясь всем телом в такт музыке.

– Итак, они пошли за музыкой, забыв о родителях, – Джеффри нахмурился, глядя на детские хороводы и качая головой.

– А музыка заставляет их постоянно находиться в движении, – Магнус внимательно осмотрел шевелящуюся толпу. – Тут нет никого старше двенадцати, судя по виду. И никто моложе десяти не разговаривает.

– Я последила за двумя играющими в мяч, – поделилась Корделия. – Они ни на мгновение не останавливаются.

– Чем они моложе, тем крепче их удерживают низкие тона, – размышлял Магнус. – Но почему и самые старшие не понимают наших вопросов?

– Как можно думать, когда ритм так бьет по ушам? – ответил Грегори.

– Пошли! – выскочивший как чертик из табакерки четырнадцатилетний парнишка подхватил Корделию за руку. – Потанцуй со мной!

Корделия вскрикнула, и братья прыгнули было к ней, но толпа сомкнулась вокруг похищенной, и братья столкнулись с телами, которые поворачивались с одним ударом ритма и отталкивали их с другим. Магнус закрыл собой Грегори и блокировал танцующих, а у Джеффри хватило здравого смысла нарушить ритм, и его кулак сразу же нашел цель. Голова его противника дернулась, тот упал; а его товарищи до следующего удара ритма даже не шевельнулись, так что оглушенный медленно уселся, удивленно глядя на Джеффри.

– Как ты это сделал?

– Время между ударами ритма для них словно не существует! – воскликнул догадавшийся Грегори.

– Тогда между ударами музыки мы сможем протиснуться между ними! Пошли, братья! – Магнус кивнул. – И раз – и два – и три! Пора!

Они проскользнули в хоровод тел и сразу заметили танцующую Корделию, она от всей души подпрыгивала и раскачивалась, на лице блуждала блаженная улыбка, глаза остекленели, и она смотрела только на паренька, утащившего ее.

– Он красивый? – с интересом спросил Грегори.

– Как все парни, наверное, – хмыкнул Джеффри. – Не больно-то стоящий парень, если хочет танцевать с девчонкой!

– Эй! – окликнула юного скептика хорошенькая двенадцатилетняя девочка, схватив его за руку. – Не потанцуешь ли со мной?

Джеффри отскочил, как будто его ужалила змея. Девочка обиженно покраснела, и Джеффри постарался загладить свою вину, быстро спросив:

– А разве тебе не мешает эта теснота?

– Нет, – девочка улыбнулась. – Как она может мешать? Ведь это только развлечение, – она с тягучей улыбкой разглядывала Джеффри, но он уже пришел в себя и выпрямился, поджав губы. Девочка заметила это, надула губки при первом ударе ритма, пожала плечами при втором и отскочила при третьем.

Мальчики тем временем внимательно следили за танцующей сестрой.

– Какие-то слова! – воскликнул Грегори, широко раскрыв глаза.

Они прислушались, и звуки музыки начали складываться в слова:

 
Чью боп, чью боп!
Би би юм хоп!
Юм чью сип соп!
Мальчики и девочки, хлоп!
 

– Что за вздор? – Джеффри даже передернуло от отвращения.

– Что это значит? – удивился Грегори.

– Ничего, я надеюсь, – Магнус нахмурился. – Пошли, братья! Надо вытащить сестру отсюда.

– Но как?

– Схватить за руки и полететь.

– Они захотят помешать нам, – предупредил Грегори.

– Хорошо бы! – Джеффри сжал кулаки, глаза его сверкнули. – На счет, братья!

– И раз, И два, И… – считал Магнус. – к НЕЙ, хватай ЕЕ руку, И поднялись, И полетели! Пора!

Они с Джеффри стремительно взлетели, Грегори за ними. Корделия исчезла так внезапно, что ее партнер только удивленно огляделся – посмотрел направо и налево, но не вверх.

Корделия дергалась и извивалась в руках братьев.

– Ох! Отпустите меня! Вы, брюзги!

– Сестра, проснись! – окликнул ее Maгнyc, но девочка продолжала дергаться, пока Грегори не завис перед ней, отбивая руками ритм, а потом неожиданно хлопнул у нее под самым носом, нарушив ритм. Корделия отдернула голову, глаза у нее расширились.

– Ох! Что…

– Ты была зачарована, – сообщил ей младший брат.

– Нет, – она покраснела и отвела взгляд. – Я только… попробовала…

– Наверное, ты захотела изучить феномен изнутри?

Все удивленно посмотрели вниз и увидели, что на них с края пляшущей толпы смотрит Фесс.

Корделия не могла выдумывать под проницательным взглядом этих пластиковых оптических приборов.

– Да, вообще-то, меня захватило, – неохотно призналась она. – Но как! Как это захватывает!

– Не сомневаюсь, – отозвался Фесс. – На лугу слишком высокая концентрация музыки камней. Идемте, дети, иначе мы не услышим слов друг друга.

Он развернулся и пошел к опушке леса. Мальчики переглянулись, кивнули и полетели за ним.

Примерно через пятьдесят футов Магнус поднял голову, встревоженный, и заложил вираж к сестре.

– Что тебя задерживает?

– Моя метла, – напомнила ему Корделия. – Мог бы и подождать, Магнус! Мне нужно лишь секунды, чтобы вскочить на нее, но за это время ты улетаешь на сто футов.

– Прошу прощения, – виновато проговорил Магнус.

«Немедленно вниз!» – послышался у них в головах голос Гвен.

Они смущенно огляделись и увидели родителей, выходящих из лодки на берег.

«Идем, мама», – послал ответную мысль Магнус, и все четверо детей аккуратно приземлились перед Родом и Гвен.

– Что вы узнали? – спросила Гвендолен. Корделия покраснела, а Магнус только начал отвечать, как их внимание отвлекло сильное шипение. Все посмотрели вверх.

Неожиданно ударила волна жара, шипение перешло в рев и стало гораздо выше.

– Падайте! – крикнул Род и отпрыгнул, сбивая детей, как кегли. Огромная огненная масса пролетела у них над головами и скрылась вдали, рев постепенно стих.

– Дети? Как вы?

– Все в порядке, мама, – потрясенно сообщила Корделия, а братья хором повторили за ней.

– Что это? – воскликнул Магнус.

– Допплеров эффект, – послушно отозвался Фесс. – Когда объект приближается, звук становится выше, а когда удаляется…

– Нет, не звук! – нетерпеливо перебил Род. – Объект! Что это такое?

– Как, разве никто из вас его не узнал? В своей жизни вы немало таких видели, я точно знаю.

– Ну так скажи нам!

– Это огненный шар, – сказала Гвен, – какие бросают друг в друга ведьмы и колдуны! Вы только что его видели.

– Это был огненный шар… – Корделия смотрела на дымный след.

– Это? Если это – огненный шар, тогда гора – это кочка.

– Разница только в масштабе, – заметил Фесс.

– С таким справится разве что рыба-кит!

– Кит не рыба, ты, тупица!

– Тише! – рявкнул Род. – Еще один!

– Еще два!

– Три!

Семейство застыло, глядя на появившиеся над головами огромные огненные шары.

– Действительно большие шары из пламени, – удивился Грегори.

Фесс поднял голову.

– Но у них траектория значительно ниже, чем у первого! Бегите! Летите! Или вас сожжет! Быстрей!

Вся семья взмыла в воздух, мальчики устремились в сторону луга, Гвен и Корделия летели на метлах. Род замыкал строй.

Но огненные шары тоже увеличили скорость.

– Разошлись! – приказала Гвен. – Прочь с их дороги!

Семейство развернуло строй веером: Корделия и Грегори налево вместе с матерью, Магнус и Джеффри направо вместе с отцом. Огненные шары пролетели над ними.

– Они нацелены в вас! – крикнул Фесс. – Поднимитесь выше! Может, вы сумеете подняться над ними!

Семья выполнила этот совет, поднявшись под облака так быстро, что животы решили, будто их забыли прихватить. Однако огненные шары неуклонно преследовали Гэллоугласов.

– Они летают не хуже нас! – в отчаянии воскликнул Магнус. – Как нам от них уйти?

– Я вижу реку! – крикнул Род. – Ныряйте, дети! Ныряйте как можно глубже и держитесь, пока хватит дыхания! Может, огненные шары не полетят к воде!

Как один, дети набрали в грудь побольше воздуха и понеслись вниз, словно с Пизанской башни. Нырнули они, как на соревнованиях по прыжкам в воду, Род и Гвен последовали за ними.

Разошедшиеся веером шары устремились к центральному, и все три пролетели над головой робота. Фесс знал, что он ошибается: в гудении шаров не может быть разочарования.

– Они улетели! Можете вынырнуть!

Дети вынырнули, выпустив четыре фонтана не хуже китов; какое-то время они жадно глотали воздух, словно выброшенная на берег рыба. Потом с облегченными криками упали назад в воду. Род и Гвен с большим достоинством последовали за ними.

– Они нас преследовали! – теперь, когда кризис миновал, Джеффри позволил себе рассердиться. – Они и вправду нас преследовали!

– Поди отругай их, братец, – бросил с отвращением Магнус.

– Кто мог их наслать на нас? – задумался Грегори.

Четверо юных Гэллоугласов замолчали, глядя друг на друга.

– У нас есть враги, – признал Фесс.

– И эти огненные шары, как и музыкальные камни, сотворил один из них! – Джеффри хлопнул по воде. – Разве я не говорил, что за ними стоит враг?

– Мы этого не знаем и… Прочь из воды!

– Почему? – спросил Джеффри, оглядываясь. – Я не вижу, чего нам опасаться.

– Да, – согласился Магнус. – Всего лишь четыре бугра на поверхности воды.

– К нам приближаются четыре волны, – нервно заметила Корделия, – и еще с нашей стороны подплывают бревна!

– Прочь отсюда! – закричала Гвен и подтолкнула детей телекинезом, а Фесс тем временем объяснил:

– Это не бревна, а гигантские земноводные! И они голодны! Давайте, дети! Быстрей из воды!

Семейство вылетело из реки, как пули из духового ружья. После всех этих гонок выглядели все теперь далеко не лучшим образом. Метлы женской половины со своей промокшей соломой давно потеряли свою форму. Волны и бревна повернули друг к другу, столкнулись и наполовину выскочили из воды в крещендо оскаленных зубов и извивающихся змеиных тел. Но огромные челюсти хлопнули на ярд от самых нижних пяток, и две большие ящерицы упали друг на друга и застыли, глядя на детей.

– Чего расселась, как багор на бревне, – проворчала нижняя. – Гонись за ними!

– У меня нет крыльев, рыбья харя!

– Рыбья харя? Кого это ты называешь рыбьей харей, змеиный хвост?

– Кто они, Фесс? – Корделия со страхом смотрела на страшилищ.

– Я их знаю! – крикнул Магнус, тоже посмотрев вниз. – Ты показывал их мне в альбоме, хотя я считал их мифом! Это крокодилы с Земли!

– Очень хорошо, Магнус, – заметил Род. На него это произвело впечатление.

– Однако только один из них крокодил, – добавил Фесс. – Второй – аллигатор.

– Откуда ты знаешь? – спросил Грегори.

– У аллигатора более закругленная на конце морда, у крокодила она более заостренная. Есть и другие отличия, но эти самые очевидные.

– Они уходят, – ворчал крокодил, сердито глядя на детей.

– Во всем виновата инфляция, – ответил аллигатор. – В наши дни все поднимается, даже еда.

– Ну, неплохая была попытка, – крокодил вздохнул и отвернулся.

– Скорее всего, они все равно невкусные, – аллигатор тоже отвернулся.

– Фу! Какая наглость! – вскипела Корделия, упираясь кулаками в бока. – Я тебе покажу, какая я ммффпффмпт! – последнее слово было вызвано тем, что Магнус зажал ей рот и прошипел на ухо:

– Замолчи! Мы меньше всего хотим, чтобы они знали, какая ты сладкая и нежная!

Корделия убийственно посмотрела на брата через запястье, но прикусила язычок.

– Пойду поохочусь на гуппи, – завершил крокодил.

– Ага, – аллигатор взмахнул хвостом, – а я на раков.

– Тоже неплохо, – согласился крокодил. – Пока, аллигатор.

– С приветом, крокодил.

Они уплыли и исчезли в мутных водах реки.

– Ух! Хвала небу, мы это пережили! – Корделия посмотрела вслед двум рептилиям и снова вспыхнула: – Как они посмели называть меня невкусной!

– Ты бы не захотела, чтобы они узнали правду, сестра, – заверил ее Магнус.

– Пошли, – приказала своим чадам Гвен. – И побыстрей: я не хочу дать им время передумать.