Текст книги "Камень Чародея"

Автор книги: Кристофер Зухер Сташеф (Сташефф)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

Глава третья

Гэллоугласы осторожно продвигались вперед, Фесс следовал за ними. Некоторое время шли молча. Затем заговорил Магнус.

– Но как камень может играть музыку? Это не в его природе: камни тверды и ничего не чувствуют.

– Для камней так же неестественно становиться мягкими, – напомнила Корделия.

– Только если камень не сделан из ведьмина мха, – фыркнул Джеффри.

– Точно. А чего не может ведьмин мох? – спросил Грегори.

Гвен улыбнулась.

– Почему бы не спросить, что в его природе?

– Все и ничего, – ответил Род. – Верно, Фесс?

– Правильно, – подтвердил робот. – Сам по себе гриб не имеет других свойств, кроме цвета, текстуры, состава, массы и способности реагировать на проецируемую мысль. Его «сущность» полностью потенциальна.

– Вообще-то, я понимаю, как из него можно что-нибудь создавать: я сама не раз это делала, – нахмурилась Корделия. – Но как ему удается сохранять форму, что я ему придала, когда я далеко?

Род пожал плечами.

– Не знаю – но он может. Если я правильно считаю, первые эльфы были созданы из ведьмина мха людьми, которые и не догадывались о том, что они делают: возможно, бабушками-сказочницами, которые были проективными телепатами, но и не подозревали об этом. Они любили рассказывать сказки внукам. А ближайшие поросли ведьмина мха воспринимали эти сказки и превращались в их героев.

– Значит, по-твоему, Пак вылеплен из ведьмина мха?

– Да, я могу сказать это, когда он не слышит. Но, вероятно, так оно и есть.

– Но ведь тот, кто его создал, должен уже пять столетий лежать в могиле! – возразил Магнус. – Каким образом Пак до сих пор сохранился?

– Я думаю, его поддерживает вера других людей, – вмешался Фесс. – Можно сказать, что на Грей-мари сверхъестественное живет в климате веры.

– Значит, и другие люди, способные проецировать мысли, постоянно поддерживают его? – Магнус медленно кивнул. – В это я могу поверить. Но как он сам может мыслить?

– А мыслит ли он по-настоящему? – спросил Грегори.

Род содрогнулся.

– Это философский вопрос, который я бы не стал поднимать в настоящих условиях, Грегори, – на самом деле он не хотел поднимать его уже больше десяти лет. – В данный момент достаточно сказать, что Пак и все остальные эльфы проявляют симптомы подлинного мышления.

– А то, что квохчет и скребется, должно быть курицей, – пробормотал Джеффри.

– Чем-чем? – переспросила Корделия.

– Курицей! Курицей!

– Не кричи: повредишь голосовые связки…

– Неужели они настолько реальны, что могут… гм… – Магнус оглянулся на сестру и покраснел, – иметь детей?

– Мне нетрудно было принять такую мысль, – сказал Фесс, – как только я освоился с концепцией существования ведьмина мха. Вопрос в том, каким делают эльфа из ведьмина мха.

– И если мы допускаем для эльфа возможность мыслить, – продолжила Гвен, – почему бы не допустить, что камни могут создавать музыку?

– Но ведь нет никаких сказок о поющих камнях, мама! – возразил Джеффри.

– Какая разница? – ухмыльнулся Род. – Если местные жители верят в волшебство, они могут поверить во все, что способны вообразить.

– Но ведь настоящий камень не может создавать музыку? – с тревогой спросил Джеффри.

– Настоящий камень – нет, – медленно проговорил Фесс, – хотя он может определенным образом вибрировать и резонировать…

– Тогда и камень может играть музыку.

– В некотором виде – да; но сам по себе создавать музыку он не может. Зато человек может создать предмет, который будет выглядеть точно как камень.

– Ты говоришь о молекулярных контурах, – заметил Магнус, радуясь возвращению на привычную почву физики.

– Естественно. Вы все видели кольцо, которое носит ваш отец. В камне находится молекулярный контур, а в оправе – другой.

– А может оно создавать музыку?

– Кольцо твоего отца? Нет, но оно может «слышать» музыку и посылать ее в приемник за ухом. Но можно создать и контур такого размера, который окажется способен производить простейшую музыку. А это все, что мы здесь слышали.

– И он может выглядеть как камень?

– Может, – подтвердил Фесс, а Род объяснил:

– По-своему такие контуры и есть камни, поскольку обычно их делают из кремния, но делают очень тщательно.

– Ага! – Магнус поднял голову, наконец связав отдельные факты. – Этим ты и занимался, создавая амулет, который потом отдал маме!

– А она очень благоразумно отдала его аббату. Да!

Корделия озорно посмотрела на коня-робота.

– Ты доволен плодами своего обучения, Фесс?

– Не могу отрицать, Корделия: мальчик усвоил все очень хорошо, несмотря на помехи. Он не только усвоил информацию, но и научился думать, что совершенно другое дело, хотя и связано с предыдущим. Он даже начал находить удовольствие в учении и постепенно понял, что это источник радости. И теперь ищет новую информацию для отдыха.

Род постарался не покраснеть. Джеффри содрогнулся.

– Как можно находить удовольствие в учении?

Это спасло Рода.

– Можешь мне не поверить, сын, но такое бывает.

– Я видел, как ты читаешь о знаменитых полководцах прошлого, Джеффри, – вставил Фесс. – Когда ты поймешь, что даже установление мира исходит из того же источника, что и войны, ты узнаешь, что буквально любая информация способна принести радость.

– Молю Небо, чтобы я этого не узнал! – воскликнул Джеффри.

– Но если тебе так нравилось учиться, папа, почему ты так редко ищешь новых знаний? – спросила Корделия.

– Вовсе не редко, – возразил Род. – У меня всегда находится время прочесть пару-другую лишних книг.

– Иногда очень лишних, – добавила Гвен.

– А что касается исследований, – пояснил Фесс, – то у вашего отца просто никогда не хватает времени для такого удовольствия.

– В этом году он нашел такое время, – заметила Корделия.

– Нашел, и это было большим облегчением, – сказал Род, потягиваясь. – Последние десять месяцев на Греймари царит мир. И когда ваша мать вежливо замечает, что я начинаю мешать ей в доме…

– О, я помню, как вы говорили, что папа уже давно не бывал в замке…

– Да, примерно, как в том случае. Поэтому я отправляюсь в космический корабль и приятно провожу время в лаборатории. Она маленькая, но очень вместительная…

– Неужели ты так никогда и не пустишь нас туда? – спросил Джеффри.

А Грегори ничего не сказал: он уже догадался о том, где помещается космический корабль, но еще боялся навещать его.

– Тебе там будет неинтересно, – заверил мальчика Фесс, пока Род искал достаточно тактичный ответ, – поскольку в лаборатории нет оружия. Лаборатория, однако, приспособлена для самых различных исследований, и ваш отец попытался вырастить молекулярный контур, который можно было бы использовать как псионный передатчик.

– Ну, ладно, полного успеха я не добился, – быстро признался Род, чтобы опередить критику. – Но все же как преобразователь кристалл приобрел некую ценность. Я бы поставил эксперимент на себе самом, если бы не… – он замолчал, покосившись на Фесса.

– Незачем скрывать от детей, – мягко сказала Гвен, – потому что они не проговорятся.

– Что-что? – озадаченно воскликнул Магнус. – У него есть свойства, о которых ты нам не говорил?

– Скорее не свойства, а побочные последствия, – вздохнув, ответил Род. – Он не только переключается с одной формы пси-энергии на другую, но может и обратить силу эспера против него самого.

– Ты хочешь сказать, что если я его надену и попробую мысленно поднять камень, то вместо камня подниму самого себя? – спросил Грегори, широко распахнув глаза.

– Мы и так можем поднимать себя, – фыркнул Джеффри.

– Я не могу, – вставила Корделия.

– Тебе и не захочется, – заверил ее Род. – Импульс мысли забирает энергию у окружающего и возвращается к тебе десятикратно усиленный.

Грегори внимательно смотрел на него.

– Ты говоришь, что моя собственная мысль вернется ко мне сильней, чем я ее посылал?

– Ого! Какое удивительное приспособление! – воскликнул Джеффри. – С его помощью я мог бы двигать горы, заставил бы дрожать стены!

– Конечно, – кисло заметил Род, – если бы можно было установить, какая энергия превращается в телекинез, и направить ее на стену. Но она ударит не по стене, а по тебе.

– Если бы ты попробовал пробить стену, Джеффри, – объяснил Фесс, – энергия обратилась бы против тебя и пробила бы тебя.

Джеффри остановился.

– Наверное, я действительно не нуждаюсь в этом, – медленно проговорил он.

– Только «наверное»? – в ужасе спросила Корделия, следя за братом краем глаза.

– Но дело еще хуже, – голос Фесса звучал ровно и однообразно. – Ты снова пошлешь десятикратно усиленную мысль, и она вернется к тебе в мозг, усиленная еще в десять раз…

– В сто раз сильнее? – ахнула Корделия.

– Совершенно верно. И этот сигнал снова улетит и усилится еще в десять раз.

– В тысячу раз! – Джеффри начал понимать весь ужас такого происшествия.

– Вот именно, Джеффри. Такой феномен можно назвать «петлей обратной связи". И если он вышел из-под контроля…

– Он сожжет мозг, – прошептал Магнус.

– Неминуемо, если ты почти мгновенно не прекратишь посылать мысль. К счастью, твой отец знает, что такое обратная связь, и прекратил эксперимент, как только почувствовал, что энергия его мысли возвращается к нему. Но даже и так у него сильно болела голова, и я двадцать четыре часа не сводил с него глаз, опасаясь повреждения мозга.

– Это было, когда он вовремя не вернулся домой! – воскликнул Джеффри.

– Неудивительно, что ты так расстроилась, – пожалела Корделия маму.

– Да, я была встревожена, – призналась Гвен, – хотя Фесс постарался успокоить меня.

– Я немедленно сообщил ей, что с Родом все в порядке, но он должен отдохнуть ночью в космическом корабле. Он подсоединил меня к системам корабля, как делает всегда, так что я мог через аппаратуру лазарета следить за его состоянием. Но он пришел в себя без всяких следов повреждения мозга.

– А он не пробовал использовать камень еще раз?

– Мне не нравится, как у тебя блестят глаза, Джеффри. Пожалуйста, оставь всякую мысль об использовании этого изобретения. Оно просто слишком мощно.

– Но безопасно ли оставлять его там? – спросил Грегори.

Братья из ордена святого Видикона занимаются такими делами пятьсот лет, – заверила детей Гвен.

– А пятьсот лет исследований в области псионики сделали их весьма компетентными, – заметил Род. – Отец Ал заверил меня, что они лучшие специалисты во всей Земной сфере, лучше даже ученых с самой Земли.

– Так что если они не смогут обращаться с прибором, не подвергая себя опасности, – сказал Фесс, – то и никто не сможет. А у них хватит здравого смысла сразу понять это.

– Значит, они могут его уничтожить? – в голосе Джеффри прозвучало такое разочарование, что Фесс интерпретировал его, как опасный сигнал, но программа не разрешала ему лгать.

– Не могу сказать точно, Джеффри, потому что твой отец просил не говорить ему, если они это сделают.

– Я им гордился, – признался Род.

– Следовательно, они могут его уничтожить, – сказал Фесс, – или использовать как исследовательское орудие. Мы просто не знаем.

– Но мы точно знаем, что больше никогда не увидим его здесь, – с отвращением бросил Джеффри.

– Совершенно верно, Джеффри, – Фесс почувствовал облегчение: его самый упрямый ученик отказался от соблазнительной мысли. – Уничтоженное или нет, оно не опасно больше.

Джеффри неожиданно подскочил, наступив на что-то в листве.

– Ой!

Все застыли, потому что возглас сопровождался очень необычным эхом.

В тишине послышалась музыка.

– Здесь громче, – заметил Грегори.

– И сильнее ритм, – голова Джеффри задергалась в такт ритму.

– Джеффри, – приказал Фесс, – остановись!

Мальчик обиженно посмотрел на него.

– Я не двигался, Фесс.

– Нет, двигался, – заверил брата Грегори и широко раскрытыми глазами посмотрел на Фесса.

– Это очень заразительная музыка. Она заставляет плясать, даже когда сам этого не чувствуешь.

– Это музыка камня, Грегори, – ответил Фесс.

– Посмотрим, обо что споткнулся Джеффри.

Развернувшись назад, компания зашарила в листьях. И конечно, там лежал двойник первого камня, точь-в-точь как они нашли.

– Мы были правы! – воскликнула Корделия, сжимая кулаки и подпрыгивая от радости. – Ох! Значит, наш эксперимент удался, Фесс?

– Да, Корделия: наша гипотеза подтвердилась. Теперь нужны новые данные.

– Хорошо! – Корделия наклонилась и подобрала камень. Тот хихикнул. – Ой! – сказала девочка удивленно. – Этот тверже!

– Но все равно поддается, – Джеффри нажал на камень пальцем, и тот прямо-таки закатился хохотом.

– Дай мне! Дай мне! – Джеффри в свою очередь принялся тыкать пальцем в камень, который хохотал так сильно, что даже закашлялся – в ритме музыки, конечно.

– Прекрати! – завизжал он. – Ох! Я умру от щекотки!

Корделия выронила камень и вытерла руку об юбку.

– Значит, ты живой? – спросил Грегори.

– Еще бы! Я вовсе не окаменелость, – камень вновь захихикал. – Не смеялся так с тех пор, как раскололся в последний раз!

– В последний раз? – Maгнyc поднял голову. – Ты делишься пополам?

– Делюсь как?.. Ох! – камень фыркнул. – Ну конечно, глупый парень! Когда достаточно вырастаю.

– Ты делился сегодня?

– Делился сегодня на что? А! Утром и в полдень, конечно! Нет, это не я, это солнце сделало.

– Солнце? Ты говоришь о небесном шаре? Ты раскалываешься, когда оно достигает высшей точки?

– Да, парень, ежедневно! Здесь, под листьями, плодородная почва. И я пользуюсь этим, когда могу.

– Значит, ты никогда не работаешь?

– Нет, я существую только для того, чтобы играть музыку. Это замечательно веселая жизнь!

– Пока рядом есть ведьмин мох, – сказала Корделия. – Но почему ты затвердел?

– Как почему? Потому что состарился. Все твердеет, когда старится.

– Не все, – быстро сказал Род, бросив взгляд на Гвен.

– Это не совсем верно, – согласился Фесс. – Но все же должен признать, что это обычное явление.

– Но если он затвердел до такой степени, то его предок… – Магнус стоял, задумчиво глядя на деревья.

– Точно! – подхватил Грегори. – Ты продолжил вектор нашего движения, брат?

– Еще одна гипотеза? – Фесс оживился, уловив возможность обучения.

– Нет, еще одно доказательство того, что мы уже проверили. Если пройдем дальше в том же направлении, Фесс, найдем родителя этого камня.

Фесс рассудительно кивнул.

– Это разумное предположение, мальчики. Но у нас мало времени: пошлем лучше глаз-шпион, – лука его седла приподнялась, и оттуда выскользнуло металлическое яйцо.

– Здорово! – воскликнула Корделия, и все дети собрались у холки коня. Там часть шкуры соскользнула в сторону, обнажив видеоэкран, который вскоре ожил, показывая вид окружающей местности с высоты птичьего полета.

Дети увидели на экране голову Фесса и свои четыре головы, которые становились все меньше и меньше и уходили влево.

– Я об этом не знала, – шепнула Гвен Роду.

– Не успел тебе сказать, – признался он. – Напомни показать тебе его спецификацию.

Камень, обиженный тем, что на него перестали обращать внимание, усилил музыку.

– Корделия, – позвала Гвен, – перестань притопывать.

Корделия сердито оглянулась, но перестала.

А по экрану все стремительней проносилась зелень, глаз-шпион летел на запад. Неожиданно он остановился.

– Триста метров, – пояснил Фесс, – такое же расстояние, как от первого камня. Вот звук, дети.

Из решетки под экраном вырвалась музыка, быстрее и с более тяжелым ритмом. Фазы мелодии с экрана и от местного музыканта не совпали; дети поморщились, и Фесс убрал звук.

– Несомненно, там другой музыкальный камень. Пусть глаз спустится, Фесс.

Листва на экране словно подпрыгнула, вышла за края, и все поле зрения заполнили коричневые опавшие листья. Изображение увеличилось, так что дети смогли разглядеть каждую веточку.

– Вот он! – воскликнул Джеффри.

– Точно там, где мы и ожидали, – с гордостью заявил Магнус.

– Он еще темней, – Корделия поджала губы. – А вот тверже ли он, Фесс?

– Так как этот камень тверже первого и так как он утверждает, что твердеет с возрастом, я сказал бы, что это вполне возможно, Корделия. У кого есть еще предложения?

Дети молчали, удивленные вопросом. Потом Магнус медленно проговорил:

– Ты хочешь сказать, что если мы пойдем дальше в этом направлении, то найдем и другие камни?

– Это вполне вероятно.

– И чем они дальше, тем тверже? – спросил Джеффри.

– Я высказал бы такое предположение, хотя глаз не может его подтвердить.

– Но он может проверить, так ли это. Пошли его дальше! – Магнус посмотрел на солнце, пробивавшееся сквозь листву. – Дальше на запад, Фесс.

Глаз начал подниматься, и картина на экране быстро уменьшилась, превратилась в смазанное пятно.

– Сформулируем гипотезу: чем дальше на запад мы пройдем, тем больше камней обнаружим, через интервалы примерно в триста метров, – подытожил Фесс, – и каждый следующий камень будет тверже предыдущего, хотя мы не сможем это проверить…

– И темнее! – воскликнула Корделия.

– И с более громкой и неистовой музыкой! – добавил Грегори.

– Тверже, темнее и с более резкой музыкой, – подвел итог Фесс. – А почему мы так экстраполируем?

– Как почему? Потому что чем дальше на запад, тем старше камни! – торжествующе объявил Магнус.

– Правильное предположение, Магнус! Но из него следует и кое-что еще.

Дети молча смотрели на экран.

– Хотела бы я, чтобы у меня был такой же учитель, – тихонько шепнула мужу Гвен.

– Ну, самые первые камни… они должны были прийти с запада, – медленно сказал Магнус.

– Совершенно верно, Магнус! А что это, в свою очередь, нам говорит?

– Что тот, кто создал самый первый камень, тоже должен находиться на западе, – выдохнул Грегори. – Я совсем забыл: должен же быть человек, который сделал первый камень.

Картинка на экране остановилась, и прямо в центре ее застыл темно-серый камень. Фесс включил прием звука, и на них обрушился лязг музыки с тяжелым жестким ритмом. Все поморщились, и звук моментально исчез.

– Гипотеза подтверждена, – с ноткой самодовольства заключил Фесс.

– Я мог бы использовать такую форму рассуждения, чтобы обнаружить вражеский лагерь, – прошептал Джеффри.

– Это могучее оружие, – согласился Фесс.

– Но ведь это не единственная гипотеза, – заметил Грегори. Его маленькое лицо выражало крайнюю степень задумчивости.

– Правда? – в голосе Фесса прозвучало предчувствие.

– Мы проследили путь только этого камня, – произнес Грегори, – но откуда следует, что создатель сделал только один камень?

Братья и сестра удивленно посмотрели на него, а Род и Гвен с гордостью переглянулись. Затем Корделия медленно проговорила:

– Возможно… Даже если человек сделал камень ради удовольствия, разве не мог он сделать их много, гордясь своим умением?

– Это вполне вероятно, – Фесс не стал упоминать о море, напавшем на певчих птиц весной возле дома Гэллоугласов. – Но как мы можем ответить на этот вопрос?

– Если есть и другие камни, – размеренно заговорил Магнус, – они тоже должны раскалываться и улетать каждый раз на триста метров, как и первый.

– Это разумно, если предположить, что другие камни идентичны тому, что мы нашли первым.

Магнус раздраженно пожал плечами.

– Нет причин считать по-другому. Камни должны лежать к северу и к югу, но на равных расстояниях с востока и запада.

– Как это? – спросил Джеффри.

– Смотри, брат! – раздраженно пояснил Магнус. Он взял веточку, размел опавшие листья, обнажив землю, и принялся чертить. – Все камни происходят от одного создателя на западе. Пусть он обозначается этой точкой. Камень, который мы нашли, отпрыгивал от этого места по триста метров за раз… вот сюда… и сюда… сюда… и так далее, – Магнус нарисовал ряд точек, уходящих на восток. – Но если другой камень тоже расколется и пошлет свое потомство дальше, то он либо ударится о первый, либо попадет куда-то в сторону на некотором расстоянии… вот так… и сюда… и сюда… – он начертил другую линию точек дальше на север. И застыл, глядя на собственный чертеж.

Его родители тоже.

Грегори мягко взял другую ветку и начертил еще одну линию южнее первой, потом еще одну – еще южнее, и еще одну, и еще…

– Получается ряд кругов, – ахнула Корделия.

– С общим центром, – согласился Джеффри.

– Для таких окружностей существует особый термин – концентрические, – вставил Фесс.

Магнус задумчиво взглянул на него.

– Нет никаких причин, почему этого не могло произойти, Фесс.

– Согласен, – негромко ответил робот. – Давайте пошлем глаз-шпион на север и на юг. Хотя, как вы должны были заметить, дети, он должен будет искать по дуге, а не прямо на север или юг.

– Но откуда мне знать, какова должны быть дуга? – спросил Джеффри.

– По расстоянию от центра окружности, брат! – сказал Магнус. – Разве ты не помнишь, что длина окружности равна пи, умноженному на диаметр?

Джеффри сердито посмотрел на него.

– Но в данном случае мы не знаем точно, где находится центр, – напомнил Фесс.

Магнус выглядел озадаченным.

– К счастью, камни, которые мы ищем, издают звуки, – добавил Фесс. – Я усилю до максимума прием звука, дети. И если глаз-шпион окажется вблизи камня, мы услышим его музыку.

Дети молча ждали, пытаясь не обращать внимание на гудение камня поблизости.

С экрана донесся тонкий бренчащий звук.

– Вот он! – выдохнул Джеффри.

Мы двинемся в направлении максимального усиления сигнала, – объявил детям решение Фесс. Картина на экране приблизилась, покачалась и остановилась…

– Еще один камень! – воскликнул Магнус, а Корделия захлопала в ладоши. Грегори только улыбнулся, глядя на экран; глаза его сверкали.

Камень в центре экрана был относительно серым и испускал целые каскады тяжелых металлических звуков.

– Поищи еще, – попросил Магнус.

– Ищу, – ответил Фесс, и картина снова расплылась.

Дети затаили дыхание: звук исчез, потом послышался другой…

– Он здесь! – показал Магнус, и все дети радостно закричали.

Камень лежал в центре экрана, почти такой же, как остальные два, и по внешности, и по звуку. Звук стих, и Грегори спросил:

– Фесс, а можно определить дугу по трем точкам?

Робот немного помолчал, потом ответил:

– Если считать, что это дуга, то да, Грегори.

– Сделай это, пожалуйста! И покажи нам на карте Греймари.

Род заинтересованно смотрел на сына: он понял, к чему ведет мальчик.

– Помните, – медленно сказал Фесс, – это только гипотеза.

– Гипотеза! Гипотеза! – возразил Джеффри. – Неужели одна гипотеза всегда обязательно ведет к другой?

– Да, Джеффри. Так развивается человеческое познание.

Экран замигал, и дети увидели на нем общий вид острова Греймари. Потом на карте по кругу побежала линия: разрезав восточный край территории Романовых, потом пройдя по западному краю Тюдоров и по западному углу Раннимеда и Стюартов, лучик пересек реку Флорин в середине леса Геллорн и через западный участок Логайров разрезал территорию Борджиа на две части с севера на юг.

Дети молча смотрели на экран. Затем Магнус шепотом спросил:

– А где его центр, Фесс?

– Там, где встречаются радиусы, – ответил робот, и на западной границе Глостеров появилась большая красная точка.

– Центр музыкальных камней на побережье запада, – выдохнул Грегори.

– Гипотетический центр, – напомнил им Фесс, – и лучше сказать «на западном побережье», с прилагательным.

– Какая разница? – проворчал Джеффри. – Мы ищем центр. Он на берегу или нет?

– Помните, мы сделали несколько предположений, которые могут оказаться неверными, – предупредил Фесс. – На самом деле нужно иметь больше данных, прежде чем мы уверенно сможем утверждать, что наша гипотеза превратилась в теорию.

– А теория опирается на факты? – спросил Магнус.

– Да, Магнус, при этом следует понимать, что наше утверждение может оказаться лишь частью гораздо большей схемы. Не допускайте ошибки, какую допускали многие: не говорите «теория», когда речь идет только о гипотезе.

– Тогда давайте высказывать дальнейшие гипотезы, – Джеффри сложил руки, глядя на экран. – Спросим, что произойдет, если мы оказались правы и развитие музыкальных камней беспрепятственно продолжится и дальше.

– Хороший вопрос, – одобрил Фесс, пока братья и сестра Джеффри (не говоря уже о родителях) заинтересованно смотрели на него. – Экстраполируй…

– Твоя дуга расширяется со скоростью триста ярдов в день.

– В таком случае мы можем рассчитать, сколько времени потребуется, чтобы они дошли до крайнего востока, – заключил Грегори с горящими глазами.

– А как нам это сделать, Грегори?

– Разделить расстояние от западного побережья на триста ярдов!

Синие цифры ответа появились на экране.

– Два года и три четверти? – Магнус смотрел на экран. – Почему мы не слышали об этом раньше?

– Это всего лишь развлечение, – ответил ему камень. Магнус раздраженно оглянулся на него. Фесс же сказал:

– Вероятно, это правильный ответ, Магнус. Никто не подумал, что феномен достоин изучения: люди посчитали его слишком тривиальным.

Сколько времени пройдет, прежде чем вся страна заполнится поющими камнями? – спросил Джеффри.

– Хороший вопрос, – прошептал Род. – Экстраполируя теперешнюю скорость разбегания в триста ярдов и предполагая, что изменений не будет?

– Да-да! – нетерпеливо бросил Джеффри. – Скоро эта соперничающая армия завоюет нас, Фесс?

Робот немного помолчал, потом сказал:

– Я предпочел бы, чтобы ты не думал об этих камнях, как о вражеской армии, Джеффри…

Любая схема может означать вражеские действия, Фесс!

– Нет! – в тревоге огляделся Грегори. – Любая схема должна иметь значение, но это значение не обязательно враждебное!

– Интересуйся знаниями, брат, а мне позволь интересоваться оружием. Часовой не бывает причиной войны. Сколько, Фесс?

– Четыре года и месяц, Джеффри, – робот вздохнул. – И позволь поздравить тебя с правильным применением научного метода.

Джеффри с воплем торжества аж подскочил, размахивая руками.

Музыкальный камень, рассердившись, увеличил громкость.

– Однако я сомневаюсь в цели, для которой ты воспользовался этим методом, – не замедлил охолодить ученика робот. – Тем не менее я радуюсь тому, как ты усвоил сегодняшний урок.

– Я усвоил?.. – Джеффри уставился на робота. – Фесс! Ты не говорил мне, что это урок!

– Время занятий еще не кончилось, Джеффри. Впрочем, часы показывают 15–00. На сегодня уроки закончены.

Дети радостно загалдели, разом развернулись и нырнули в лес, точно на запад.

Род встревожено посмотрел им вслед.

– Что они делают?

– Дети! Вернитесь! – позвала Гвен.

– Фесс только что сказал, что уроки закончены, – возмущенно повернулась к ним Корделия. – Мы свободны делать, что хотим, разве не так?

– Так, – согласилась Гвен. – А что же вы хотите делать?

– Как что? – удивился Магнус. – Проверить нашу гипотезу.

– Мы ведь должны собирать информацию, – объяснил Грегори. – Фесс сказал, что ее у нас недостаточно.

– Если подумать, то это верно, – медленно подтвердил Род.

– Но это не было приказом, – запротестовал Фесс.

– А разве не за этим мы пришли сюда? – спросил Джеффри.

– Не совсем так, – возразил Род, чтобы справиться не только с их путаницей, но и со своей собственной. – Мы должны узнать, кто послал зомби в Раннимед с целью запугать налогоплательщиков.

Джеффри наклонил голову набок.

– И где мы будем это узнавать? Род открыл рот и застыл.

– Здесь-то по крайней мере есть ясный след, – заметил Грегори, – а два феномена скорее всего связаны друг с другом.

– В этом утверждении скрыто искусительное опровержение логики… – начал было Фесс.

– Да ладно, в конце концов, все к этому сводится: когда не знаешь, куда идти, одно направление ничем не хуже другого, – Род поднял руки. – Хорошо! Почему бы и не запад?

Молодежь весело загалдела и двинулась в лес.