Текст книги "Верховные судороги"

Автор книги: Кристофер Тэйлор Бакли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

Глава 14

Сенатор Декстер Митчелл проводил на Капитолийском холме официально-неофициальную беседу со старым другом, сенатором от великого штата Миссисипи Клементом Кранчем. Кранч был председателем сенатского Комитета по этике, который почти никогда не называли «могущественным сенатским Комитетом по этике».

Беседа протекала неудовлетворительным для Декстера образом. Кранч все время ерзал в кресле и кривил губы – так, точно ему совсем недавно что-то такое прооперировали в полости рта.

– Честное слово, Клем, и не понимаю, в чем тут загвоздка, – сказал наконец Декстер. – Я же не пытаюсь, скажем, утаить доходы.

– Декстер, чтобы утаить такиедоходы, тебе придется шахту вырыть.

Декстер нетерпеливо отмахнулся от него:

–  Такиеу меня появятся лишь в самом лучшем случае, – если сериал начнут покупать другие сети. А поначалу я буду получать знаешь сколько? – пятьдесят косых, – он понизил голос, – за эпизод. Самое большее.

Кранч фыркнул:

– Это же треть годового жалованья сенатора, Декс. Как это будет выглядеть на первой странице «Вашингтон пост»? И что скажут в Хартфорде? Об этом ты подумал?

– Разумеется, Клем, и я считаю, что население штата Коннектикут только обрадуется, увидев своего сенатора на экранах телевизоров.

– Там оно тебя уже видело.

– Господи, я же не о кабельной трансляции заседаний палаты представителей говорю. О настоящей большой сети, о прайм-тайме. Послушай, Клем, у этой идеи целая куча выгодных сторон.

– Каждый раз, когда человек говорит «у этой идеи целая куча выгодных сторон», все сводится только к одному – к деньгам.

– Слушай, Клем… но это строго между нами. Я могу тебе доверять?

– Я председатель сенатского Комитета по этике, Декс. Так что доверять мне ты, наверное, можешь.

– Хорошо. На сами деньги мне плевать с высокой горки. Ты думаешь, я лезу в это, чтобы переселиться в какой-нибудь Маклин и построить себе особняк площадью в сорок тысяч квадратных футов? Нет, эти деньги – все эти деньги – пойдут в мой боевой фонд.

– Какой еще боевой фонд?

– Тот, который понадобится мне, когда я буду баллотироваться снова, Клем. На известный тебе высокий пост.

Кранч покачал головой:

– Декс, мне все едино, на что ты их потратишь – на Маклин, на «Макдоналдсы», на шлюх Лас-Вегаса или на хирургическое избавление детишек какого-нибудь вшивого Конго от заячьей губы. Правила есть правила.

– В гробу я видал ваши правила.

– А вот такие слова говорить человеку, который занимает кресло председателя Комитета по этике, не следует.

– Вот именно, Клем. Кресло. А не трон.

– Ну чем бы оно ни было, это, во всяком случае, не ночной горшок, и гадить в него не надо.

– Напишите новые правила, – сказал Декстер. – Господи боже. Да и вообще никто никакой этичности от конгресса не ждет. Введи в «Гугл» слова «конгресс» и «этика», увидишь, сколько ты получишь совпадений.

– Как бы там ни было, Декстер, это моя работа.

– В мире вот прямо сию минуту происходит черт знает что. Экономика трещит по швам. Техас того и гляди заминирует мексиканскую границу, русские подлодки шныряют у наших берегов, что твои большие белые акулы, телевизионный судьязаседает в Верховном суде… а вы поднимаете вой только из-за того, что сенатор США хочет укрепить престиж правительства и, может быть, заработать немного денег на карманные расходы…

– Я уже устал от этого разговора, Декс. В правилах сказано – никакого постоянного жалованья на стороне. И все. Конец связи.

– Так это же не жалованье.

Кранч стукнул кулаком по столу:

– А что же это, к дьяволу, такое? Только не говори мне, что это «гонорар». Мы с этими «гонорарами» знаешь сколько дерьма нахлебались!

Декстер постоял немного у окна, вглядываясь в свое отраженное стеклом президентское – да, вот именно, – лицо. Потом философски вздохнул.

– Грустно все это, – сказал он. – Человек отдает жизнь служению обществу… всю свою жизнь… а когда ему подворачивается возможность сделать что-то хорошее для его семьи, принести в нее немножко денег…

– Ты вроде бы говорил, что деньги пойдут в твой боевой фонд.

– А я считаю мою семью частью боевого фонда, Клем. Так вот, когда ему подворачивается такая возможность, его тут же вбивают по маковку в землю все четыре всадника вашего Этикалипсиса. Чего же тогда удивляться тому, что нынешние молодые люди не хотят идти в политику?

– Прекрасная речь. Цицерон обзавидуется. Ты закончил?

– Ты поддержишь меня, Клем? Выступишь на моей стороне?

Сенатор Кранч вздохнул:

– Проклятье, Декс, дело же не только во мне.

– Это может пойти на пользу всем нам. Действующий сенатор США появляется в популярном телешоу, динамично исполняя роль президента Соединенных Штатов…

– Постой. Постой. Каким это образом исполнение тобой роли голливудского президентаможет оказаться спасательным кругом для сената США?

– Ты результаты последних опросов видел? Тебе известно, сколько процентов американских граждан, цитирую, «относятся к сенату с большим доверием»?

Кранч тихо застонал.

– Двенадцать, Клем, – сообщил Декстер. – Двенадцать процентов. Даже у Дональда Вандердампа, который позорит своей некомпетентностью саму должность президента, этот показатель лучше.

– Ну уж если на то пошло, – сказал Кранч, – я тоже не питаю особого, цитирую, «доверия к американским гражданам». Что касается Дона Вето, меня его показатели популярности не колышут. Может, они и подскочили немного после истории с Картрайт, однако до победы в каком угодно конкурсе красоты ему еще далеко. Черт, да наш комитет только что проголосовал за поправку об ограничении срока президентского правления. Басси Филбрик говорит, что она проскочит через палату быстрее, чем дерьмо сквозь гуся. По моим прикидкам, она наберет в сенате больше шестидесяти восьми голосов. [52]52
  Для того чтобы поправка к Конституции США была ратифицирована, за нее должны проголосовать две трети членов палаты представителей и сената, а затем три четверти законодательных собраний всех штатов. (Прим. авт)


[Закрыть]Я даже жалею о том, что не могу проголосовать за нее дважды. Этот самодовольный хреносос только что зарубил мое предложение о строительстве в Паскагуле судов для ловли креветок.

– Но какой смысл отнимать у него второй срок? – сказал Декстер. – Я слышал, он и сам не хочет на него баллотироваться.

– А тебе хотелось бы войти в историю президентом, из-за которого была принята конституционная поправка, не позволяющая его преемникам избираться на второй срок? Я бы назвал это серьезным унижением, которое так навсегда с ним и останется.

– Не проще ли было устроить ему импичмент? – спросил Декстер.

–  Проще всего, – ответил Кранч, – было бы пристрелить сукина сына. Но, как мне говорили, закон такие штуки не одобряет.

Некоторое время двое мужчин молча смотрели друг на друга.

– Я этого не говорил, – сказал наконец Кранч. – Так вот, Декс, я был бы рад помочь тебе. Уж ты мне поверь. Я люблю тебя как своего родного брата.

– У тебя нет брата, Клем.

– Ну, если бы он у меня был, я любил бы его как тебя. Но я не могу соорудить для тебя в законе лазейку размером с Большой каньон. Если я сделаю это, то вылечу отсюда быстрее, чем какая-нибудь ядерная частица из ускорителя. Прости, дружище, но тебе придется выбирать между сенатом США и этим телешоу.

А вот в нескольких кварталах от мраморного дворца на Капитолийском холме все выглядело очень мило. Пеппер внутренне приготовилась к недоуменно наморщенным лбам и холодно-высокомерным улыбкам новых коллег. Они же встретили ее пышками с сахарной пудрой и горячим шоколадом. Пэги Плимптон, принадлежавшая, по-видимому, к числу поклонниц «Шестого зала», даже слегка обняла ее. Пэги была далеко не твердокаменной янки из штата Мэн, занимавшей некогда пост председателя Верховного суда этого штата. Ее предки приплыли на американский континент вторым после «Мейфлауэра» кораблем. «Мы послали вперед слуг».

Только у двух новых соратников Пеппер рукопожатия оказались холодноватыми: у Сантамарии и у Рихтер.

Пеппер решила, что Сильвио испытывает некоторое неудобство из-за того, что после выдвижения ее кандидатуры назвал это событие «очередным нелепым кунштюком Ван-дер-Дурня».

Что же касается Рут «Рутинерши» Рихтер, открытой враждебности она не выказывала, однако источала флюиды из разряда «а вы-то как сюда попали?». Впрочем, Рут, подобно председателю суда Хардвизеру, переживала сейчас трудное время – и все из-за неудачно поданного ею голоса. Голос Рут стал решающим при рассмотрении дела «Аль-Муктар против Соединенных Штатов», и в результате «предположительного террориста», как пресса именовала в то время шейха Мохаммеда аль-Муктара, выпустили из военной тюрьмы США в Гуантанамо. Два месяца спустя шейх аль-Муктар был повышен в звании до «отъявленного террориста», – после того, как он взорвал себя на автобусной стоянке «Мира Диснея» вместе с двадцатью тремя другими посетителями «Волшебного царства».

Мнение судьи Рихтер имело серьезные конституционные основания, однако в итоге рейтинг ее популярности упал так низко, что по городу ей теперь приходилось перемещаться в бронетранспортере, за которым следовал по небу боевой армейский вертолет. Понятно, что в последнее время она немного нервничала. Однажды утром – во время устных прений – кто-то из клерков, проходя коридором мимо совещательной комнаты, уронил на его мраморный пол увесистый том «Юнайтед стейтс рипортс». [53]53
  «Юнайтед стейтс рипортс» – официальное издание отчетов Верховного суда США.


[Закрыть]Хлопок получился громкий, и Рут мигом нырнула под стол.

Ишигуро Майк Харо был первым в Верховном суде японцем американского происхождения, убедительным свидетельством того, что азиаты и вправду превосходят интеллектом все прочие расы. Хобби у него было такое: он решал головоломные кроссворды лондонской «Таймс» с завязанными глазами. Юридический факультет Стэнфордского университета он закончил в двадцать лет. К двадцати четырем стал адвокатом новых миллиардеров Силиконовой долины; в двадцать восемь – самым молодым членом федерального суда (Девятый округ). Подобно многим обладателям незаурядного ума, он проявлял некоторую нетерпимость по отношению к людям не столь блестящим и, не обинуясь, высказывал свои мнения: так, например, президента Трумэна, сбросившего атомную бомбу в том числе и на нескольких родственников Харо, он назвал (что было несколько опрометчиво ввиду присутствия рядом с ним человека с сотовым телефоном, снабженным видеокамерой) «помешанным на геноциде коротышкой-галантерейщиком». У судейских клерков Харо большой популярностью не пользовался – они изощрялись в каламбурах, построенных на сходстве его фамилии с азиатским произношением слова «хелло».

Судья Моррис «Мо» Готбаум был, прежде чем оказаться в Верховном суде, старшим сенатором от штата Нью-Йорк. Он славился мягкостью в том, что касалось отсрочек приведения смертного приговора в исполнение, – к настоящему времени за ним числилось таковых семьдесят восемь. И это породило некоторую натянутость в отношениях между ним и Сильвио, который был всегда рьяным приверженцем высшей меры наказания. Сильвио держал на своем рабочем столе приспособление для обрезки сигар, выполненное в виде маленькой гильотины, – чтобы детям посетителей, если они явятся с детьми, было во что поиграть (так он говорил). Мо не упускал ни одной возможности поддеть его. Однажды во время прений по делу об увольнении учителя бесплатной средней школы, позволившего себе одобрительно отозваться о теории Разумного замысла, [54]54
  Разумный замысел – теория, согласно которой дарвиновская эволюция была изначально задумана Высшим разумом.


[Закрыть]Мо спросил у адвоката учителя: «Если Разумный замысел и вправду имел место, чем вы можете объяснить существование Налогового кодекса США?»

В прочих же отношениях Мо был далеко не типичным нью-йоркским евреем-либералом. Главная страсть его жизни состояла в том, чтобы облачиться в черную кожу и понестись по стране на мотоцикле «Сузуки Рокет» – который он в частных разговорах именовал «Паховой ракетой» – вместе с женой Беллой, отчаянно цеплявшейся на заднем сиденье мотоцикла за жизнь. Он исправно посещал ежегодные съезды байкеров, происходившие в городе Стурджис, Южная Дакота, на которых что ни год произносил перед собравшимися пламенные, хорошо аргументированные речи, содержавшие призыв отменить для мотоциклов общегосударственные ограничения скорости. Когда ему случалось заскучать во время судебных прений, что бывало довольно часто, он начинал негромко напевать песню «Рожденный жить на воле». [55]55
  «Рожденный жить на воле» – считающаяся родоначальницей стиля «хеви-метал» песня, нередко звучащая в американских фильмах при появлении на экране байкеров.


[Закрыть]

Криспус Галавантер был самым молодым, если не считать Пеппер, членом Верховного суда. Он занимал в суде «место для черных», впрочем, вслух это место так называли редко. Известности он достиг довольно необычным способом – взяв в качестве клиента лозунг веб-сайта, созданного в Интернете ку-клукс-кланом: «Нести белым христианам Америки послание надежды и избавления! Любви, а НЕ ненависти!»

Клан пожелал открыть магазинчик в пригородном торговом центре города Бойсе, штат Айдахо, где он мог бы продавать разного рода убранство и сувениры – мужские и женские церемониальные мантии и головные уборы, настольные подсвечники в виде горящего распятия, электрические выключатели в виде петли-удавки, памятные вещицы времен Третьего рейха – плюс новые выпуски «Протоколов сионских мудрецов», руководств по воспитанию питбулей и немецких овчарок и прочие греющие душу пустячки. Однако владельцы торгового центра, имевшие, по-видимому, завышенные представления о приличиях, в аренде помещения клану отказали.

Криспус, в ту пору молодой местный адвокат, вызвался помочь клану – разумеется, «не задаром». Предложение его клан поначалу ошеломило, однако, потратив некоторое время на почесывание затылков и перебранки, его руководители решили – какого черта? Если они наймут смышленого «цветного» законника, то произведут неплохое впечатление на суд, – и сказали: ладно, при условии, конечно, что им не придется есть с ним за одним столом и пользоваться одной уборной, ну и разумеется, он должен забыть о свиданиях с их дочерьми. «Это мне труда не составит, – ответил Криспус. – Можете не волноваться. Несите себе белым христианам Америки послание любви, не отвлекайтесь, а мне предоставьте заниматься узколобыми владельцами торгового центра».

Пресса пригвоздила его за старания помочь клану штата Айдахо к позорному столбу, она обвиняла Криспуса в возмутительной «игре на публику» и уж какие только ярлыки на него не вешала – самым мягким из них был «Черный Иуда». Криспус только улыбался, в споры не ввязывался и прилежно отстаивал правоту своего клиента. Он подал иск о нарушении гражданских прав и довел дело до Верховного суда штата Айдахо.

Выступая перед высшим судом штата, Криспус с изрядным красноречием защищал взгляды своего клиента на превосходство белой расы, говорил о контроле евреев над средствами массовой информации, международной банковской системой и расфасовкой питьевой воды по бутылкам; говорил о тайной сделке Ватикана и НАСА, цель которой состояла в том, чтобы высадить на Марсе католика; о введенных Управлением охраны труда правилах, требующих заполнения бесконечных анкет и никчемной бумажной возни, без которой невозможно запалить на государственной земле самый простенький крест. К тому времени, когда Криспус завершил свою речь, все члены суда стонали, скрючившись, от смеха. Решение было принято в пользу торгового центра, кроме того, суд обязал клан оплатить владельцам центра судебные издержки. После чего Криспус улыбнулся еще раз и представил клану счет, сумма которого по странному совпадению была в точности, до доллара, равна той, что лежала на банковском счете клана. И клану пришлось объявить себя банкротом.

Когда Криспуса спрашивали, было ли представление им интересов клана совместимым с обязанностью адвоката всеми силами добиваться победы своего клиента, Криспус отвечал, что предъявил суду точь-в-точь те аргументы, какие желал предъявить клан, и что запрошенный им гонорар был вполне разумным. Что же касается клана, ему следовало трезво оценить свои «права требования», поскольку погубило его прежде всего «юридически действительное встречное удовлетворение».

Криспуса назначили федеральным судьей, а через несколько лет перевели в суд более высокий. Время от времени он играл в гольф с «Тигром» Вудсом. [56]56
  Вудс Элдрик Тонт «Тигр» (р. 1975) – профессиональный игрок в гольф, считающийся сейчас первым игроком мира (играть начал в возрасте двух лет, с восьми лет участвовал в юношеском чемпионате мира, шесть раз становясь его победителем). В жилах Вудса течет кровь африканцев, китайцев, индейцев, тайцев и голландцев.


[Закрыть]

Глава 15

За три года до описываемых здесь событий некто по имени Джимми Джеймс Суэйл вошел в сберегательный и трастовый банк «Бурная река» (город Хотбридж, Южная Дакота) и протянул кассиру записку, составленную в несуразно вежливых выражениях. «Пожалуста, дайте ДЕСЯТЬ ТЫСЯЧ ДОЛЛАРОВ, а то мне придетца пострелять бедных клиентов. Прастите за неудобства. Торопитесь ладно».

Кассир, как и следовало, нажал на кнопку тревожной сигнализации и начал набирать требуемую сумму бумажками достоинством в один и пять долларов, извинившись с не меньшей, чем продемонстрированная мистером Суэйлом, вежливостью за то, что купюрами более крупными он не располагает. В скором времени в банк вошел, держа в руке револьвер, помощник шерифа Эдвард Фогарти, потребовавший, чтобы мистер Суэйл бросил оружие и лег лицом вниз на пол. Мистер Суэйл наставил пистолет на помощника шерифа Фогарти и нажал на курок. Пистолет – девятимиллиметровый, полуавтоматический, производства компании «Римский», – дал осечку. Помощник шерифа Фогарти приблизился к мистеру Суэйлу, с вполне понятным ожесточением двинул его револьвером по физиономии и оттащил, обеспамятевшего, в тюрягу.

В ходе непродолжительного судебного разбирательства Джимми Джеймс Суэйл был признан виновным в попытках вооруженного ограбления и убийства и получил двадцать пять лет. И если бы не гениальная изощренность американской системы правосудия, мы могли бы с уверенностью сказать, что его малопримечательная преступная карьера пришла к тихому завершению. Однако…

…студент-второкурсник, писавший курсовую работу о пенитенциарной системе штата, посоветовал мистеру Суэйлу подать против «Корпорации огнестрельного оружия Римского» иск, основанный на том, что изготовленный ею продукт, который он самым законным образом приобрел в магазине, отказался должным образом функционировать «во время деловой транзакции», что повлекло за собой не только финансовый ущерб, но и значительные физические и моральные страдания, а это по законам штата Южная Дакота также приравнивается к ущербу. Поскольку мистер Суэйл был гражданином Южной Дакоты, а «Корпорация Римского» базировалась в Коннектикуте, иск его подлежал рассмотрению в федеральном суде. Дело Суэйла постепенно поднималось по юридической лестнице – окружной суд, затем апелляционный, – и наконец добралось до ступеней, ведущих в здание Верховного суда США.

Ходатайство мистера Суэйла о рассмотрении его иска Верховным судом было всего лишь одним из семи тысяч ежегодно поступавших в него аналогичных прошений, из которых судьи принимали к рассмотрению всего лишь семьдесят. А для того, чтобы это произошло, на прошении должны были поставить свои подписи четыре члена Верховного суда. Как правило, суд берется рассматривать только те дела, которые представляются ему интересными, однако порой в игру вступает элемент из разряда «а какого черта?». Судьи выглядят в их черных мантиях людьми солидными, важными, но ведь и на них иногда нападает желание порезвиться, приняв к рассмотрению какое-либо дело почуднее или объявив недействительными результаты президентских выборов – что-нибудь в этом роде.

Один из клерков Харо, зная, с каким удовольствием тот портит жизнь производителям огнестрельного оружия, вытянул прошение Суэйла из общей кучи и показал его своему боссу. Харо, недолго думая, подписал прошение. Судья Галавантер, также любивший попроказничать, добавил к подписи Харо свою. Дело «Суэйл против „Огнестрельного оружия Римского“» показалось, хоть оно и шло вразрез с ее инстинктами чистокровной американки, привлекательным и судье Плимптон. Причина тут была в том, что ее голос оказался недавно решающим при рассмотрении дела «Лестрепо против компании „Инжекторы сжатого воздуха Томпкинса“», привлекшего к себе внимание широкой общественности. В принятом Верховном судом решении по этому делу постанавливалось, что базирующаяся на севере штата Нью-Йорк компания Томпкинса не может нести ответственность за то, что произведенный ею воздушный компрессор привел при использовании его одним из деловых предприятий штата Алабама к перекачке десяти тысяч пляжных мячей, произведенных в штате Орегон. Компания Томпкинса, решил суд, не должна отвечать за то, что мистер Лестрепо, рабочий, надувавший пляжные мячи на одном из предприятий штата Алабама, был незаконно принятым на работу иностранцем, не способным прочитать составленную на английском языке инструкцию по обращению с инжектором сжатого воздуха. Решение это было, конечно, немного спорным, поскольку пляжные мячи взрывались по всей стране, превращая черт знает во что пикники и порождая детские слезы – они привели даже к четырнадцати сердечным приступам. Короче говоря, Плимптон ходатайство Суэйла подписала. Четвертую подпись поставил заклятый враг производителей оружия Барри Якоби, и вскоре Джимми Джеймс Суэйл получил известие о том, что дело его будет рассмотрено Верховным судом США. Для Суэйла это был большой день, да он стал бы большим для любого человека, все дни которого – каждый из 9125 – скроены на одну колодку: подъем с утра пораньше, старания не оказаться зарезанным за выдаваемую тебе на завтрак порцию студня, работа в тюремной прачечной и предпринимаемые под вечерним душем попытки уклониться от анального полового контакта.

– Мне придется съездить в Вашингтон, начальник?

– Нет, Суэйл. Ехать тебе никуда не придется.

– А если я выиграю дело?

– Тогда я выбью из тебя все дерьмо без остатка. А теперь пошел вон из моего кабинета.

Новость о том, что суд принял к рассмотрению дело «Суэйл против Римского», немедленно наделала шума. Бдительная вашингтонская «Коалиция противников неподконтрольности судебной системы» отнеслась к ней с крикливым неодобрением.

«Согласившись рассмотреть это дело, – заявил ее исполнительный директор Фортинбрас П. Фескью, – суд подал сигнал, от которого по спине каждого сотрудника правоохранительных органов страны пробежал холодок». Осудила его и еще одна организация – «Полицейское братство». С другой стороны, «Американский фонд обанкротившихся производителей оружия» издавал некие невнятные, но одобрительные шумы. Прежде у членов суда было принято пожимать – перед началом прений сторон – руки друг другу, однако при тех раздорах и трениях, что воцарились в суде Хардвизера, этот симпатичный обычай вышел из употребления. Пэги Плимптон постаралась было воскресить его, но безуспешно.

Сильвио Сантамария и разговаривать-то с Мо Готбаумом не желал, какие уж тут рукопожатия. Во время совещаний Сильвио в его сторону даже и не смотрел. Майка Харо разного рода любезности вообще нимало не волновали. Да и, судя по устремленному в дальние дали взгляду председателя суда Хардвизера и сопровождавшему его повсюду облачку мятного аромата, голову председателя занимали вещи совсем иные. Пеппер испытывала жалость к нему. Вглядываясь в Хардвизера через Большой зал – пока судьи разбивались на группки по трое и гуськом направлялись к своим местам за огромным красного дерева столом, – Пеппер думала: «Судя по его виду, ему очень не помешала бы простая женская ласка». Впрочем, она и сама сильно нервничала сегодня, в день своих первых прений. Да и не могла же она так вот взять да и хлопнуть Хардвизера по спине, сказав при этом: «Держись, дружище».

Поймав устремленный на нее взгляд Рутинерши, Пеппер приказала себе не называть ее так даже мысленно. Не хватало еще, чтобы это прозвище сорвалось с ее губ в разговоре: «Привет, Рутинерша, как дела?» Рутинерша – то есть судья Рихтер – улыбнулась ей, словно поморщилась. Пеппер подвигалась к своему месту следом за судьей Криспусом Галавантером – точно самый последний, как то и приличествовало ее положению младшего члена суда, вагончик игрушечного поезда, – и как раз Криспус-то сострадающе подмигнул ей и улыбнулся, словно говоря: «Ну зачем ты, бедная, в это впуталась?»

Ровно в десять часов маршал суда покивал его членам, отвел в сторону красного бархата портьеру и произнес освященные временем французские слова:

–  Oyez! [57]57
  Слушайте! (ст. – фр.)


[Закрыть] Oyez! Oyez!Всем, у кого имеется дело до Высокочтимого Верховного суда Соединенных Штатов, должно приблизиться и проникнуться вниманием, ибо совещание суда начинается. Боже, храни Соединенные Штаты и Высокочтимый суд!

У Пеппер свело желудок. «Главное – не опозориться», – сказала она себе.

Кресло ее было последним в ряду прочих. Лишь обретая статус старшинства, судья постепенно перемещается к середине стола. Прошлым вечером она пришла в Большой зал и отрепетировала простую процедуру усаживания, чтобы не промазать в первый же день мимо кресла или не слишком уж отвалиться на его спинку.

Сделав глубокий вдох, она оглядела собравшихся в зале. Справа от нее располагались разного рода репортеры. Слева – гости и всяческие…

…О дьявол!Джи-Джи с Хуанитой. Не иначе как прилетели сюда, желая преподнести ей сюрприз. Джи-Джи лучезарно улыбался, словно говоря: «Ты же не думала, что я пропущу первый день моей малышки в суде, верно?»

Интересно, подумала Пеппер, знает ли он, что разбирательство будет посвящено уголовнику, который попытался застрелить помощника шерифа, а теперь подал в суд жалобу на то, что его оружие дало осечку?

Судья Сантамария вглядывался в поверенных Джимми Джеймса Суэйла. Их было трое, в том числе и известный нью-йоркский адвокат с собранными в конский хвостик волосами, часто бравшийся за дела, способные досадить органам охраны правопорядка. Сантамария взирал на них, точно на обед из трех блюд, которые он намеревался проглотить без остатка.

– Итак, вы ссылаетесь на дело «Норберт против „Автомобильных запчастей Стиглинга“», – произнес Сантамария. Прения сторон принято было начинать без каких-либо преамбул. – В чем заключается связь между двумя этими делами? Я ее не усматриваю.

Адвокат с хвостиком ответил:

– Верховный суд штата Южная Дакота постановил, что карбюратор, изготовленный компанией «Стиглинг»…

– Минутку. Вы сравниваете карбюратор с огнестрельным оружием?

– И то и другое…

– Изготовлено из металла? Готов это допустить.

– Со всем должным уважением, судья Сантамария, я лишь собирался указать, sub specie aeternitatis… [58]58
  Под видом вечности, с точки зрения вечности (лат.).


[Закрыть]

–  Sub specie infernalitatis… [59]59
  С точки зрения злодея (лат.).


[Закрыть]я бы выразился так, – парировал Сантамария.

«О чем они, черт побери, говорят?» – подумала Пеппер. Уж не телепортировал ли ее кто-то на ростру Римского форума?

Однако адвокат твердо стоял на своем:

– …указать, что карбюратор и огнестрельное оружие, как бы ни различались они в отношении механического устройства, являются тем не менее приспособлениями, к которым прилагается безоговорочная гарантия их функциональности.

– Примерно таким же, как, скажем, электрический стул?

По залу суда прокатился смешок. Судья Сантамария был сегодня в ударе.

Адвокат вяло улыбнулся:

– Если угодно. Связь между двумя этими делами состоит в том, что мистер Норберт лишился победы в автомобильных гонках НАСКАР по той причине, что его карбюратор отказал на предпоследнем круге. Он лишился не только призовых денег, но и значительного дохода от индоссамента продукта. Именно этот аспект Верховный суд штата счел…

– А что произошло бы, если бы на предпоследнем круге у мистера Норберта отказали почки? Стал бы он требовать возмещения ущерба от своего уролога?

Еще одна вспышка смеха.

– Собственно говоря, я рад тому, что вы подняли этот вопрос, – ответил адвокат. – Разумеется, в отсутствие инвазивности оснований для такого рода требования не имелось бы. Однако, как вы, несомненно, знаете, в деле «Боско против „Ворчестерских протезов“» суд признал компанию «Ворчестерские протезы» ответственной за то, что один из ее сосудистых протезов, имплантированных в левое бедро мистера Боско, сместился в тот момент, когда он исполнял песню  O mio babbino caro [60]60
  «О моя милая деточка» (ит.).


[Закрыть]на сцене оперного театра города Пирр…

– Да-да-да, – брюзгливо произнес Сантамария. – Однако это было сделано лишь на основаниях sub tecto. [61]61
  Здесь и далее псевдолатынь не переводится.


[Закрыть]

Еле слышные смешки зрителей, похожие на звук, который издает десяток пчел, обнаруживших многообещающую розу.

– Верно, – спокойно подтвердил адвокат, – но, как вы помните, в деле «Норберт» суд постановил, что контракт между организацией гонщиков, к которой принадлежал Норберт, и компанией «Стиглинг», подлежит юрисдикции законов штата Делавэр. Параграфа 7.23, если не ошибаюсь. Именно этастатья и…

– Вы хотите сказать, – поинтересовался Сантамария тоном человека, разуму которого только что было нанесено серьезное оскорбление, – что деньги, получаемые вследствие индоссамента продукта, ничем, qua pecunia, [62]62
  Как деньги (лат.).


[Закрыть]не отличаются от тех, которые могут быть получены вооруженным грабителем банка по его первому требованию?

– В смысле передаточном – нет, судья, не хочу, однако с точки зрения pro tanto [63]63
  Соответственность (лат.).


[Закрыть]я сказал бы, что…

– Угу. Не пройдет. Только не в Делавэре, – пробурчал судья Сантамария. – И на случай, если вы намереваетесь процитировать закон штата Миннесота, мой вам совет, сэр, не связывайтесь. Восьмой округ едва ли не реактивный самолет нанял, чтобы он раз и навсегда начертал это для всеобщего сведения прямо на небесах.

И Сантамария откинулся на спинку кресла, которое авторитетно скрипнуло, подтверждая его слова.

– На Миннесоту я ссылаться не собирался, – сказал адвокат, на лице которого уже появились все признаки гипервентиляции. – Однако вы не можете не согласиться с тем, что в деле «Аркрайт против „Гэдмюнстер“»…

Судья Плимптон, по горло сытая манерничаньем Сантамарии, решилась вступить в эти мутные воды.

– Меня несколько смущает, – сказала она, – а возможно, и отчасти тревожит ваша ссылка на дело «Гринокс против „Гидравлики Петерсона“»…

Пеппер вдруг обнаружила, что у нее горят щеки. Она ощущала себя синицей, опустившейся на ветку, на которой уже сидят восемь филинов. Больших и клювастых. О чем идет разговор, она более-менее понимала – клерки Пеппер подготовили для нее детальную памятную записку, – но все это было чертовски… скучным, по правде сказать.

«У нас на руках идиот, попытавшийся ограбить банк, а теперь затеявший судиться с изготовителем своего оружия, – думала она. – Как бы я поступила с этим делом в „Шестом зале суда“?»

Она оглянулась на Джи-Джи. Ясно было, что он и малейшего представления не имеет, о чем тут идет разговор. Да и откуда бы оно у него взялось? Может быть, ей стоит высказаться? В первый же день? Некоторые из судей-новичков ждали неделями, месяцами, годами,прежде чем решались вставить хоть слово.

А в прения уже встрял судья Харо.

– Я никаких проблем в связи с «Гринокс» не вижу, – сообщил он адвокату. Во время прений судьи редко обращаются друг к другу, а то и не обращаются вообще. – Я, собственно говоря, не уверен даже в том, что мистер Суэйл навел пистолет на помощника шерифа Фогарти. Следовательно, в отсутствие mens rea [64]64
  Виновная воля (лат.).


[Закрыть]вам следовало бы иметь сопутствующее diminuendo [65]65
  Музыкальный термин «постепенно ослабевая» (ит.).


[Закрыть] ballistico ad hominem.Если, конечно, – и судья Харо с откровенным кокетством пожал плечами, – я не отупел окончательно.