Текст книги "Изверги-кровососы"

Автор книги: Кристофер Мур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

ГЛАВА 6
Животные

Дневная публика звала их «Животными». Управляющий как-то утром пришел на работу и увидел, как один, полуголый, болтается на гигантской заглавной букве красной вывески «Безопасного способа»[6]6
  «Safeway» – американская сеть супермаркетов, основанная в 1912 г. Название отражало первоначальную революционную потребительскую идеологию: магазины не предлагали покупателям кредитов, тем самым не позволяя им увязать в долгах.


[Закрыть] на крыше, а остальные, пьяные, там же обстреливают его зефиринками «Костровые». Управляющий наорал на них и обозвал «Животными». Они в ответ заулюлюкали и отсалютовали ему, обильно полив друг друга пивом.

Теперь их оставалось семеро – без вожака. В магазин они ввалились около одиннадцати, и управляющий сообщил, что теперь у них будет новый начальник:

– Этот парняга вас быстро уму-разуму научит – он все умеет, у него резюме на четыре страницы.

Полночь застала Животных на кассах – они сидели у выхода из торгового зала и делились заботами за ящиком «Гото-Взбей».

– Ну его на фиг, этого фраера с Востока, – сказал Саймон Маккуин, старейшина. – Я свои полсотни коробок в час как кидал, так и буду, а если ему надо больше, пусть кидает сам. – Саймон пыхнул закисью азота из баллона взбитых сливок и прокрякал: – Он тут испарится, как пук на сковородке.

Саймону исполнилось двадцать семь – мускулистый, весь жилисто-натянутый, как струна банджо. Он был ряб и востролиц, носил гриву темно-каштановых волос, которым банданой и черным «стетсоном» не давал спадать на лицо, и полагал себя ковбоем и поэтом. К лошади или книге он ни разу в жизни не подошел ближе, чем на выстрел из шестизарядника.

Джефф Мёрри, бывшая звезда баскетбола в старших классах, вынул новый баллончик взбитых сливок из ящика и спросил:

– А почему никого из нас не повысили, когда Эдди отвалил?

– Потому что они свою жопу от камушка не отличат, – ответил Саймон и быстро добавил: – Банку вверх.

– Вероятно, они сделали то, что сочли лучшим, – сказал Клинт, близорукий христианин-возрожденец в первом триместре – его не так давно простили за десять лет злостной наркомании, и он теперь стремился прощать всех и каждого.

– Банку вверх, – повторил Саймон Джеффу, который перевернул баллон и уже давил на спуск. Мощная струя взбитых сливок ударила ему в рот и забила горло, белая масса выстрелила из ноздрей, он поперхнулся до посинения и закашлялся.

Дрю, поставщик травы в бригаде и, следовательно, бортовой врач, нанес Джеффу сокрушительный удар в солнечное сплетение, от которого бывший центровой изрыгнул ком взбитых сливок размерами с небольшое дитя. После чего рухнул на пол, хватая воздух ртом. Ком благополучно приземлился на кассу номер 6.

– Помогает лучше маневра Хаймлиха, – ухмыльнулся Дрю. – А нежелательной интимности не возникает.

– Я же сказал ему держать банку вверх, – заметил Саймон.

В стекло постучали, все обернулись и увидели щуплого темноволосого паренька в джинсах и фланелевой рубашке – он ждал у запертой двери. Справа на поясе у него болтался этикет-пистолет.

– Это будет наш фраер.

Саймон пошел отпирать дверь. Клинт зацепил ящик взбитых сливок и сунул под кассу. Остальные избавились от баллончиков, куда смогли, и выстроились у касс, словно бы на смотр. Все предощущали конец эпохи – час Животных пробил.

– Том Флад, – представился новый парнишка, протянув Саймону руку.

Тот руку не принял, но воззрился на нее и смотрел, не отрываясь, пока новый парнишка смущенно ее не убрал.

– Я Сайм; это Дрю. – Саймон поманил новенького внутрь и запер за ним дверь. – Мы тебе счас хронокарту замутим.

Новенький последовал за Саймоном в кабинет, но по дороге приостановился и осмотрел плюху взбитых сливок на кассе шесть, затем Джеффа, который до сих пор отфыркивался на полу.

– Банку вверх, – сообщил новенький Джеффу.

Саймон вздел бровь всей бригаде и завел новенького в кабинет. Пока он рылся в ящиках на предмет новой хронокарты, тот спросил:

– Что, Сайм, кегли бьешь?

Саймон поднял голову и всмотрелся в лицо новенького. Может быть ловушка. Он сделал шаг назад и весь подобрался, как стрелок ровно в полдень.[7]7
  Аллюзия на классический вестерн американского режиссера Фреда Зиннеманна «Ровно в полдень» (High Noon, 1952) с Гэри Купером в главной роли.


[Закрыть]

– Ну, бью.

– Чем?

– Мне нравятся двенадцатифунтовые «Упитаптицы».

– В сетке или без?

– Без, – ответил Саймон.

– Ага, сетки – для бабусь. Мне-то больше по душе четырнадцатифунтовые в собственном жире. – И Томми ухмыльнулся Саймону.

Тот осклабился в ответ и протянул руку.

– Добро пожаловать на борт. – Он вручил Томми карточку и вывел из кабинета. Бригада ждала снаружи. – Чуваки, – объявил Саймон. – Это Том Флад.

Бригада переминалась и пялилась на Томми.

– Он бьет кегли.

Бригада испустила коллективный вздох облегчения. Саймон представил каждого, промаркировав всех родом занятий:

– На полу Джефф, ряд сухих смесей, играет в баскетбол. Дрю, мороженые продукты и травник. Трой Ли, стеклотара, кунгфуист. – Трой Ли, низенький, крепенький, в черной атласной куртке, слегка поклонился. – Клинт, – продолжал Саймон, – каши и соки; они кореша с господом богом. – Клинт был высок и худ, весь в черных кудряшках, толстые очки и дебильная, хоть и блаженная, улыбка. – Саймон показал на коренастого мексиканца во фланелевой рубашке: – Густаво моет пол, и у него сорок детей.

– Cinco ninos, – поправил он.

– Прошу прощения, – поправился Саймон. – Пятеро. – Он передвинулся по проходу к лысоватому коротышке в вельветовых штанах. – Барри занимается мылом и собачьим кормом. Волосы у него выпали, когда он начал нырять с аквалангом.

– Ебись в рот, Сайм.

– Экономь деньжата, Барри. – Саймон двинулся дальше. – Этот смуглый – Хлёст, молочные и непищевые продукты. Говорит, учится бизнесу во Фрисковском, а на самом деле торгует стволами у Кровавых.

– А Саймон хочет стать Великим Драконом в Клане, – сообщил Хлёст.

– Веди себя, не то не помогу с магистерским высером.

– Дисером, – поправил Хлёст.

– Как скажешь.

– А ты, Сайм, чем занимаешься? – спросил Томми.

– Ищу идеальную длинноволосую блондинку. Должна работать косметологом, а звать ее надо, чтоб Арлина, Карлина или Дарлина. Габариты бюста у нее должны быть ровно вполовину меньше коэффициента интеллекта, и требуется, чтоб она видела Элвиса когда-либо после его смерти. Не встречал такую?

– Нет, довольно строгая спецификация.

Саймон сделал шаг и оказался совсем нос к носу с Томми.

– Не скрывай от меня, я предлагаю денежное вознаграждение и видеозапись того, как она пытается утопить меня в лосьоне для тела.

– Не, правда, ничем не могу тебе помочь.

– В таком разе, я работаю на банках.

– Когда фургон должен быть?

– Через полчаса, двенадцать тридцать.

– Тогда на пару фреймов время есть.

Официальных спортивных правил боулинга индейками не существует. Боулинг индейками не признается ни НАСС,[8]8
  Национальная ассоциация студенческого спорта, основана в 1906 г.


[Закрыть] ни Олимпийским комитетом. Не проводятся профессиональные турниры, спонсируемые Птицеводами Америки, и для боулинга индейками обувные компании не изготовляют спортивную обувь. Портреты даже лучших игроков никогда не оказываются на упаковках «Пшеничное», а их самих не приглашают в телепрограмму «Сегодня вечером». Вообще-то, пока «И-эс-пи-эн»[9]9
  ESPN (Entertainment and Sports Programming Network) – американская спортивно-развлекательная телевизионная сеть, основана в 1979 г.


[Закрыть] не отчаялась до того, что начала заполнять ночные слоты вещания профессиональными чемпионатами по луговым дротикам, чередуя их повторами футбола по австралийским правилам, боулинг индейками оставался совершенно секретным видом спорта и не выходил из темного атлетического подполья – наравне с бейсболом почтовыми ящиками и переворачиванием коров. Невзирая на такую нехватку официального признания, возвышенная и благородная традиция «катания индюка» еженощно практикуется ночными сменами грузчиков в супермаркетах по всей стране.

Клинт у Животных выступал официальным установщиком. Поскольку в игре неизменно делались ставки, религиозные воззрения Клинта не давали ему играть, но участие – хотя бы частичное – от него требовалось: оно обеспечивало, что Клинт не настучит руководству. В конце ряда сельхозпродукции он треугольником установил десятиквартовые бутыли «Слоновой кости». Ограничителем служила мясная витрина-холодильник.

Выбрав в морозилке себе по птице, остальная бригада выстроилась в дальнем конце прохода.

– Давай, Том, – сказал Саймон. – Поглядим, что ты можешь.

Томми сделал шаг вперед и взвесил в правой руке замороженную индейку – ощутил, как на коже поет ее ледяная мощь.

Странное дело – в голове у него заиграла тема из «Огненных колесниц».

Он прищурился и выбрал цель, затем совершил необходимый разбег и скользом запустил птицу по проходу. Бригада хором ахнула: четырнадцатифунтовый свежезамороженный в собственном жиру снаряд здоровой и аппетитной пользы врезался в бутыли жидкого мыла, как товарняк в кордебалет пьяных старушек.

– Страйк! – провозгласил Клинт.

Саймона повело.

Трой Ли сказал:

– Не бывает таких мастеров. Не бывает.

– Повезло, – сказал Саймон.

Томми подавил в себе улыбку и попятился с линии.

– Кто следующий?

Вышел Саймон – всмотрелся в даль прохода, где Клинт устанавливал кегли. Под его левым глазом трепетал нервный тик.

Странное дело – в голове у него играла тема из «Хорошего, плохого, злого».

Индейка оттягивала руку. Саймон едва ли не чувствовал, как в ней напряглись все потроха – Сердце-Обличитель[10]10
  Аллюзия на рассказ Эдгара Аллана По (1843), пер. В. Хинкиса.


[Закрыть] в исполнении «Упитаптицы». Он шагнул к линии, отвел индейку широкой дугой назад и со взрывным воплем послал ее вперед. Индейка взлетела в воздух на реактивной тяге, пронеслась три четверти прохода и лишь потом совершила тачдаун – пробила строй бутылок и врезалась в основание мясной витрины. Металл не выдержал, провода порвались, полетели искры, и повалил дым.

Свет во всем магазине мигнул и погас. Гигантские компрессоры, питавшие холодильники, взвыли умирающими авиалайнерами и заткнулись. Повеяло озоном и горелой изоляцией. Миг темного безмолвия: Животные стояли бездвижно, потея и словно бы дожидаясь смертоносного рокота крадущейся к ним подводной лодки. Аварийные аккумуляторы зажгли огоньки в конце каждого прохода. Бригада смотрела то на Саймона, стоявшего на линии, разинув рот, то на индейку – обгоревшая до черноты, она торчала из бока витрины-рефрижератора невзорвавшимся артиллерийским снарядом.

Затем все глянули на часы: до прихода дежурного управляющего утром им оставалось на ремонт и комплектацию полок ровно шесть часов и сорок восемь минут.

– Перерыв! – объявил Томми.

Они сидели на ряде продуктовых тележек за магазином, опираясь на стену, курили, ели, а в случае Саймона – врали.

– Это еще что, – говорил Саймон. – Вот я в Айдахо работал, так мы вилочным погрузчиком протаранили контейнер с молоком. Двести галлонов молока на полу. Засосали все «Маг-Ваком» и снова разлили по пачкам за десять минут до открытия, и никто ничего не заметил.

Томми сидел рядом с Троем Ли, собираясь с мужеством попросить об услуге. Впервые после приезда в Сан-Франциско он здесь ощущал себя на месте, и удачу испытывать не хотелось. Но все равно теперь это была его бригада, хотя для устройства сюда он и насочинял в резюме.

Томми решил все же нырнуть.

– Трой, только не обижайся, но ты знаешь китайский?

– Два диалекта, – ответил тот, набив рот кукурузными чипсами. – А что?

– Ну это… я, понимаешь, в Чайна-тауне живу. Как бы вместе с пятью китайскими парнями. Только не обижайся.

Трой прижал ко рту руку, словно дерзость Томми привела его в ужас. После чего вскочил прыжком кунгфуиста, курлыкнул, как Брюс Ли, и сказал:

– С тобой живут пять китайских парней? С тестоликим и круглоглазым варваром-свинопсом? – Он ухмыльнулся и полез в пачку за добавкой чипсов. – Только не обижайся.

Томми весь вспыхнул от смущения.

– Прости. Я хотел спросить… в общем, мне нужен переводчик. У меня там какая-то странная херня творится.

Трой скакнул на свое место на тележках.

– Не вопрос, чувак. Сходим утром, после работы – если нас, конечно, не уволят.

– Нас не уволят, – сказал Томми с уверенностью, коей вовсе не ощущал. – Профсоюз…

– Иисусе, – перебил Томми Трой и схватил его за плечо. – Только глянь. – И он кивнул в сторону форта Мейсон за магазинной парковкой. Оттуда к ним шла женщина. – Поздновато она гуляет, – произнес Трой; а потом закричал Саймону: – Сайм, юбка по курсу!

– Фигня, – ответил Саймон, проверив время на часах. А затем посмотрел, куда показывал Трой. И впрямь, через парковку к ним шла женщина. Даже на таком расстоянии он мог определить – фигуристая.

Саймон слез с тележек и поправил черный «стетсон».

– Разойдись, ребята, эта рыжая здесь по делу, а дело у меня вот тут. – Он похлопал себя по промежности и моряцкой походочкой направился к женщине.

– Добровечер, милая, ты потерялась или стремишься к совершенству?

Джефф, сидевший рядом с Томми напротив Троя, наклонился и сказал:

– Саймон – мастер. Ему телок перепадает больше, чем всем «Сорокадевятникам», вместе взятым.

Томми ответил:

– Похоже, сегодня у него не очень клеится.

Они не слышали, что Саймон говорил женщине, но очевидно было – слышать этого она не желала. Попыталась отойти от него, но Саймон заступил ей путь. Она рыпнулась было в другую сторону, но он и там ее перехватил – все время улыбаясь и забалтывая.

– Оставь меня в покое! – крикнула женщина.

Томми соскочил с тележек и побежал к ним.

– Эй, Саймон, полегче.

Тот обернулся, а женщина двинулась прочь.

– Мы только начали знакомиться, – сказал Саймон.

Томми остановился и положил руку ему на плечо. Голос он понизил, словно бы делился тайной.

– Слушай, мужик, нам много чего предстоит. Я не могу себе позволить терять тебя на всю ночь, пока ты будешь объяснять этой малышке смысл жизни. Мне твоя помощь нужна, чувак.

Саймон посмотрел на Томми так, словно тот перед ним только что заголился.

– Правда?

– Прошу тебя.

Саймон хлопнул Томми по спине.

– Все под контролем. – Он снова повернулся к магазину. – Конец перекура, чуваки. Пора гайки закручивать.

Томми проводил его взглядом, потом пустился за женщиной.

– Извините!

Она обернулась и с подозрением уставилась на него, но дождалась, когда подбежит. Томми перешел на шаг. А подойдя, поразился, до чего она красивая. Немножко смахивала на Морин О’Хару в старых фильмах про пиратов. Включились его писательские мозги, и он подумал: «Эта женщина могла бы разбить мне сердце. Я мог бы разбиться об эту женщину и сгореть в ней. Я мог бы ее потерять, запить по-тяжкому, писать глубокомысленные стихи и сдохнуть в канаве от туберкулеза из-за этой женщины».

Для Томми такая реакция не была необычной. Она возникала у него часто – по преимуществу на девчонок, работавших в окошках ресторанов быстрого питания для автомобилистов. Он уезжал из таких мест с ароматом жареной картошки в машине и привкусом безответной любви на языке. Обычно хватало, по крайней мере, на один рассказ.

Добежав, он с трудом перевел дух.

– Я просто хотел извиниться за Саймона. Он… он…

– Мудак, – сказала она.

– Ну, да. Но…

– Все в порядке, – сказала она. – Спасибо, что спасли. – И отвернулась, и пошла уже было прочь.

Томми жестко сглотнул. Он же ради вот этого в Город приехал, нет? Рискнуть кое-чем? Пожить на грани. Да.

– Извините меня, – сказал он. Она снова повернулась. – Вы очень красивая. Получается, будто я вас клею. Я вас и клею. Только при этом говорю правду. Спасибо. Пока.

Она уже улыбалась.

– Как вас зовут?

– Ч. Томас Флад.

– Вы здесь каждую ночь работаете?

– Я только начал. Но да, буду. Пять ночей в неделю. Кладбищенская смена.

– Значит, дни у вас свободны?

– Да, вполне себе. Кроме тех, когда пишу.

– У вас есть подружка, Ч. Томас Флад?

Томми еще раз крепко сглотнул.

– Э-э, нет.

– Знаете, где «Энрико» на Бродвее?

– Могу найти. – Он понадеялся, что и впрямь сможет.

– Встретимся там завтра через полчаса после заката, хорошо?

– Ну да, наверно. То есть, конечно. То есть, а это во сколько?

– Понятия не имею. Надо календарем обзавестись.

– Тогда ладно. Тогда завтра вечером. Слушайте, мне на работу пора. У нас как бы кризис в разгаре.

Она улыбнулась и кивнула.

Томми неловко помялся и потащился к магазину. На полпути через стоянку остановился.

– Эй, а я не знаю, как вас звать.

– Джоди.

– Приятно познакомиться, Джоди.

– До завтра, Ч. Томас, – крикнула в ответ она.

Томми помахал. А когда повернулся, все Животные на него пялились и медленно качали головами. Саймон так и вообще зыркнул, резко отвернулся и с топотом ринулся в магазин.

ГЛАВА 7
Ухажеры

Претерпев обоснованное количество нападок бригады за то, что воспользовался служебным положением и склеил девушку на стоянке, Томми сумел убедить всех вернуться к работе. Саймон, Дрю и Джефф при помощи молотка, кабелей для зарядки аккумулятора и банки универсальной замазки «Связко» учинили какую-то механическую магию над мясной витриной-холодильником, и к утру все работало, точно смазанное богами. Томми встретил управляющего в дверях с улыбкой и отчетом, что первая ночь прошла великолепно.

– Лучшая бригада, что мне попадалась, – сказал он.

С Троем Ли они поехали в Чайна-таун. Нашли свободное место в нескольких кварталах от жилья Томми и остаток пути прогулялись. Солнце встало всего час назад, но торговцы уже открывали свои точки, и народ кишмя кишел на тротуарах. Улицу перегораживали фургоны доставки – с них сбрасывали сегодняшний завоз свежей рыбы, мяса и овощей.

Идя по Чайна-тауну плечом к плечу с Троем Ли, Томми чувствовал себя так, будто у него при себе тайное оружие.

– Это что? – спрашивал он, показывая на штабель чего-то сельдерееобразного на лотке.

– Петсай – пекинская капуста.

– А это?

– Корень женьшеня. Говорят, для стояка полезно.

Томми остановился и ткнул пальцем в витрину торговца травами.

– Похоже на куски оленьих рогов.

– Они и есть, – подтвердил Трой. – Из пантов делают лекарства.

Проходя мимо рыбной лавки, Томми показал на громадных шипастых черепах, что по-прежнему пытались сбежать из своих молочных ящиков.

– И люди их едят?

– Ну да – те, кому они по карману.

– Тут как за границей.

– Это она, – ответил Трой. – Чайна-таун – очень закрытая община. Вообще невероятно, что ты здесь живешь. Я сам китаец, а тут никогда не жил.

– Пришли, – сказал Томми, остановившись у двери.

– Так ты хочешь, чтоб я спросил у них про цветы – и что еще?

– Ну, про вампиров.

– Да ну тебя.

– Я ж говорю, я тут мужика встретил, Императора, он сказал, что это могут быть вампиры. – Томми двинулся вверх по ступенькам.

– Он тебе лапшу на уши вешал, Томми.

– Это он мне рассказал про работу у вас в магазине, а оказалось – правда.

Томми открыл дверь, и пятерка Вонов воззрилась на них с коек.

– Бай-бай, – сказали они.

– Бай-бай, – ответил Томми.

– Милое местечко, – произнес Трой. – Спорим, квартплата убойная.

– Полста в неделю, – сказал Томми.

– Полста, – сказала пятерка Вонов.

Трой жестом выставил Томми из комнаты.

– Дай-ка я поговорю тут минутку.

И закрыл дверь. Томми остался ждать в коридоре, прислушиваясь к гнусавому треньканью разговора Троя с пятеркой Вонов. Они там будто на банджо играли. Через несколько минут Трой вышел и поманил Томми за собой на улицу.

– И чего? – спросил Томми уже на тротуаре.

Трой повернулся к нему – похоже, он едва сдерживался, чтоб не расхохотаться.

– Эти ребята только что с судна, мужик. Понимать их трудновато, они на каком-то местном диалекте болтают.

– И?

– И тут они нелегально, их пираты контрабандой привезли. Пиратам они должны, типа, тридцать штук за билет, а если их поймают и вышлют обратно в Китай, должны они все равно будут. А в провинции за такие деньги надо лет двадцать вкалывать.

– И? – спросил Томми. – Как это с цветами-то связано?

Трой хихикнул.

– Я к этому подхожу. Видишь ли, они хотят получить гражданство. Если они станут гражданами, им станут давать работу получше, и они быстрее расплатятся с пиратами. А обратно тогда уже их никто не отправит.

– Так, а цветы?

– Их тебе кладут Воны. Они за тобой ухаживают.

– Что?

– Они где-то слышали, что в Сан-Франциско мужчины женятся на мужчинах. И вот они прикинули, что если убедят тебя на них жениться, то станут гражданами и останутся здесь. У тебя, чувак, тайные воздыхатели.

Томми вознегодовал.

– Они что ж, думают, я гей?

– Они не знают. А мне на самом деле кажется, им пофиг. Они меня попросили попросить у тебя руки. – Трой наконец не справился с собой и заржал.

– И что ты им сказал?

– Сказал, что спрошу.

– Гондон.

– Ну, я ж не хотел говорить им нет, у тебя не спросив. Они сказали, что будут хорошо о тебе заботиться.

– Поди скажи им нет.

– У тебя что-то против азиатов? Слишком хорош для нас?

– Да нет же, не в этом дело. Я…

– Я им скажу, что ты подумаешь. Слушай, мне домой надо, поспать перед работой. До вечера. – И Трой зашагал прочь.

– Сегодня выносишь мусорные баки, Трой. Я там главный, знаешь? Лучше, если Саймону с парнями ни слова.

– Как скажешь, Неустрашимый Вождь, – крикнул Трой через плечо.

Томми остался на тротуаре придумывать угрозу подейственней.

Через полквартала Трой обернулся и заорал:

– Эй, Томми!

– Чего?

– Из тебя выйдет симпатичная невеста.

Томми пустился бегом за Троем Ли, и глаза его метали молнии.

Закат. Сознание обрушилось на Джоди ведром холодной воды.

Она подумала: «Как жаль, что я больше не просыпаюсь осоловелой, не жду, когда сварится кофе. Сейчас заботы сразу наседают со всех сторон, а это фигово.

Ну чем я думала? Перед свиданием оставить себе лишь полчаса на сборы? Нечего надеть. Я ж не могу явиться в джинсах и толстовке – и попросить этого парня ко мне переехать. Я про него вообще ничего не знаю. А если он алкаш, или женщин бьет, или вообще маньяк-убийца? По ночам в гастрономах всегда же только такие и работают, нет? И соседи вечно говорят: „Ночами работал, себе на уме. Кто б мог подумать, что он зажарит мальчишку-газетчика в масле?“ Но он сказал, что я красивая, а у всех свои недостатки. Кто я, чтоб кого-то судить? Я же…»

Ей не хотелось думать о том, кто она сейчас.

Джоди натянула джинсы и неистово накладывала тот немногий макияж, что у нее был с собой.

Она думала: «Я могу читать мелкий шрифт в темноте, вижу с сотни ярдов, где прячется теплая крыса, – но все равно не в состоянии накраситься так, чтобы не ткнуть себя в глаз».

Джоди отошла от зеркала и постаралась обороть самокритику – попыталась взглянуть на себя объективно.

«Я похожа на воззвания ночного телевидения к ушибленным модой, – подумала она. – Не годится».

Джоди оторвалась от зеркала, потом бросила еще один последний взгляд, поправила прическу, пошла уже к двери, но посмотрелась в зеркало еще разок, потом совсем было вышла, помедлила глянуть опять…

– Нет! – громко сказала она. Выбежала за дверь, вниз по ступенькам и к автобусной остановке, где принялась переминаться с ноги на ногу, словно дожидаясь, когда на пивном турнире освободится туалет.

Весь день Томми старался не попадаться на глаза пятерке Вонов. За жильем наблюдал снаружи, пока не убедился, что все ушли, после чего прокрался и похватал кое-какой чистой одежды, сбегал в душ, переоделся и так же украдкой сбежал. На автобусе доехал до плазы «Ливайс», а там на лавочке подремал, пока голуби и чайки подбирали вокруг мусор. Ближе к вечеру с залива подул холодный ветер, Томми замерз и проснулся.

По Сэнсом он прошел до Северного пляжа, на ходу стараясь размять рубцы от скамеечных досок, впечатавшихся в затылок. Миновал компанию подростков, которые выпендривались и попрошайничали на тротуаре, и один бутуз крикнул:

– Сэр, уделите квортер на подводку для глаз?

Томми порылся в кармане джинсов и отдал пацану всю мелочь. Никто его раньше не звал «сэром».

– Ой, спасибо, сэр! – выпалил пацан высоким женским голосом. И засветил горсть мелочи остальным так гордо, словно ему вручили средство от рака.

Томми улыбнулся и пошел дальше. По его расчетам, с тех пор как он перебрался в Город, попрошайки ему стоили десятку в день – десять долларов, что вообще-то было ему не по карману. Казалось, он не в силах отвернуться и пройти мимо, как все остальные. Может, такому научаешься не сразу. Может, неумолимый натиск отчаянья притупляет тебе сострадание. От просьб дать денег на еду у него всегда урчало в животе, и квортер – невеликая цена утишения. Просьба же на подводку для глаз взывала к его писательской стороне – той, что верила, будто творческая мысль чего-то стоит.

Вчера он услышал, как турист советовал бездомному устроиться на работу.

– Толкать тележку вверх-вниз по этим склонам – уже, блядь, работа, – ответил бездомный. Томми дал ему доллар.

Когда Томми дошел до «Энрико» на Бродвее, было еще светло. Он помедлил и осмотрел нескольких едоков в патио у самого тротуара. Джоди там не было. Томми остановился у пюпитра метрдотеля и заказал столик снаружи на через полчаса.

– Тут в округе есть какой-нибудь книжный? – спросил он.

Метрдотель, худой бородатый сорокот с идеальной сединой телеведущего, вскинул бровь, и от этого мелкого жеста Томми почувствовал себя отбросом.

– «Городские огни» в квартале отсюда, на углу Коламбуса, – сообщил метрдотель.

– А, ну да, – ответил Томми, хлопнув себя по лбу, словно только что вспомнил. – Я еще вернусь.

– Предвкушаем до головокружения, – сказал метрдотель, крутнулся на пятке и отошел прочь.

Томми повернулся и зашагал по Бродвею, пока на него не напал зазывала у стрип-клуба – дядька в красном фраке и с цилиндром.

– Сиськи, письки и попцы. Заходите, сэр. Начинается через пять минут.

– Нет, спасибо. У меня через пять минут свидание с ужином.

– Так и дамочку с собой приводите. Наше представление, сынок, превратит любое «может быть» в верняк. Она у нас будет в лужице сидеть еще до того, как уйдете.

Томми передернуло.

– Может быть, – сказал он. И поспешил дальше, покуда его не остановила зазывала через два входа – на сей раз корпулентная тетенька в коже и с кольцом в носу.

– Самые красивые девушки в Городе, сэр. Все голые. Все жаркие. Заходите.

– Нет, спасибо. У меня скоро свидание с ужином.

– Так и да…

– Может быть, – ответил Томми, протискиваясь мимо.

До конца квартала его останавливали еще три раза, и он неизменно вежливо отказывался. Потом заметил, что у зазывал останавливается только он. Все остальные прохожие просто… ну, проходили, не обращая на них внимания.

«Дома, – подумал Томми, – невежливо не замечать того, кто с тобой разговаривает, особенно если к тебе при этом обращаются „сэр“. Наверное, мне придется получше изучить Городские Манеры».

У нее оставалась еще четверть часа до встречи с Томми в «Энрико». С учетом еще одной поездки в автобусе и короткой прогулки у нее семь минут на поиски наряда. Она зашла в «Гэп» на углу Ван-Несс и Вальехо с пачкой стодолларовых бумажек в руке и объявила:

– Мне нужна помощь. Ну?

Десяток продавцов, все молодые, все одетые в неопределимый повседневный хлопок, оторвался от бесед, заметил у нее в руке деньги и одновременно затаил дыхание – мозги отключили все их телесные функции и перенаправили необходимую энергию на расчет предполагаемых комиссионных, что содержались в наличке Джоди. Один за другим они вновь задышали и строем направились к ней, в глазах у всех – ошеломленный голод: ни дать ни взять стая зомби из энергичного молодежного ремейка «Ночи живых мертвецов».

– Я ношу четвертый размер, и через пятнадцать минут у меня свидание, – сказала Джоди. – Оденьте меня.

Они накинулись на нее волной зла цвета хаки.

Томми сидел в патио за столиком, и от тротуара его отделяла только низкая кирпичная клумба. Избегая зазывал из сиськобаров, он переходил дорогу восемь раз за те полквартала, что лежали между «Городскими огнями» и «Энрико», и нервы у него еще не успокоились – на дороге приходилось уворачиваться от машин. Томми заказал капучино у официанта, который квохтал над ним, как наседка, – а потом с изумлением увидел, как тот несет ему чашку размерами с огромную супницу и тарелку бурых кристаллических кубиков.

– Это сахар-сырец, миленький. Гораздо полезнее белого яда.

Томми взял столовую ложку и потянулся ею к сахарному кубику.

– Нет, нет, нет, – отчитал его официант. – Наш капучино мы мешаем ложечками для демитасса. – Он показал на крохотный прибор, покоившийся на блюдце.

– Демитасс, – повторил Томми, ощущая в себе безрассудство. В Индиане произнести слово «демитасс» – все равно что выскочить из чулана в пламени скандала. Великолепный город – Сан-Франциско! Здесь отлично быть писателем! И все эти геи – вроде бы вполне милые люди, если смириться с их одержимостью музыкой Барбры Стрейзанд. Томми улыбнулся официанту.

– Спасибо, мне, наверное, не помешает подсказать и про вилки.

– Она вся из себя особенная? – осведомился официант.

– По-моему, она разобьет мне сердце.

– Как волнительно! – вскричал официант. – Тогда вы у нас будете изумительно выглядеть. Не забывайте: приборы берут с краю, начиная с вилок. Большая ложка – наматывать пасту. Это у вас первое свидание?

Томми кивнул.

– Тогда закажите равиоли – на один укус – ни возни, ни пачкотни. Поедая их, вы будете великолепно выглядеть. А ей закажите цыпленка в розмарине с жареной паприкой и лесными грибами в сметанном соусе – очень красивое блюдо. На вкус ужасно, но на первом свидании она все равно ничего есть не станет. У вас же нет времени сбегать домой переодеться, правда?

Официант посмотрел на фланелевую рубашку Томми, как на мерзкую дохлятину.

– Нет, у меня только это чистое.

– Ох ну что ж, в этом, я полагаю, есть некий шарм мистера Зеленые Джинсы.[11]11
  Мистер Зеленые Джинсы – персонаж американского актера, композитора и певца Хью Брэннама (1910–1987) из детской телепередачи «Капитан Кенгуру» (1955–1984).


[Закрыть]

Краем глаза Томми заметил вспышку рыжих волос и поднял голову – в кафе входила Джоди. Официант проследил за его взглядом.

– Она?

– Да. – Томми помахал, чтобы заметила. Джоди улыбнулась и подошла к столику.

Ее одели в защитную юбку, голубую блузку из шамбре, голубые леггинсы и рыжеватые замшевые туфли без каблуков. На ней был пояс из плетеной кожи, на плечи намотан зеленый клетчатый шарф, серебряные серьги, браслет и подвеска, а вместо спортивной сумки она теперь носила замшевый рюкзачок.

Не спуская с Джоди глаз, официант наклонился и прошептал Томми на ухо:

– Фланель годится, миленький. Столько аксессуаров я видел только у Бэтмена. – Затем выпрямился и выдвинул Джоди стул. – Здравствуйте, мы вас ждали.

Джоди села.

– Меня зовут Фредерик. – Официант слегка поклонился. – Сегодня вечером обслуживать вас буду я. – Он ущипнул Джоди за шарфик. – Славный тартан, дорогая моя. Оттеняет глаза. Сейчас вернусь с меню.

– Привет, – сказала Джоди Томми. – Давно ждешь?

– Недолго, я просто не знал, который час. Я тебе кое-что принес. – Томми залез под стол и вытащил книжку из пакета «Городских огней». – Это календарь. Ты говорила, тебе надо.

– Какая прелесть.

Томми потупил взгляд и изобразил «Ох пустяки, мне это ничего не стоило».

– Так ты, значит, живешь где-то неподалеку? – спросила Джоди.

– Я как бы сейчас ищу квартиру.

– Правда? А ты давно в Городе?

– Меньше недели. Я сюда приехал писать. Продуктовый магазин – это просто… просто…

– Работа, – подсказала Джоди.

– Точно, просто работа. А ты чем занимаешься?

– Раньше – страховками в «Трансамерике». Теперь подыскиваю себе кое-что другое.

У столика возник Фредерик и распахнул перед ними два меню.