Текст книги "Любовь и другие слова (ЛП)"

Автор книги: Кристина Лорен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Тогда: Суббота, 3 июня

Одиннадцать лет назад

Мы с папой собрали вещи, чтобы провести лето в Халдсбурге. В моем желудке поселились нервные когти. Этим летом все было по – другому: Мы закончили младшие классы и были на пороге выпускного. Школа казалась более интересной, друзья – менее драматичными. И хотя мы с Эллиотом не пошли вместе на весенний бал – вообще не пошли, на самом деле, – лето всегда казалось тем временем, когда отношения между нами двумя претерпевали значительные изменения.

Мне было семнадцать. Эллиоту было почти восемнадцать. Прошлым летом мы целовались. Мы признались в чувствах. И с тех пор он смотрел на меня по – другому, скорее как на что – то, что можно поглотить, чем как на что – то, что нужно защищать. Как бы я ни пыталась думать, что мы можем остаться друзьями, которыми всегда были, я знала, что хочу большего. Он уже был одним из двух самых важных людей в моей жизни. Вместо того чтобы беспокоиться о том, как его потерять, я должна была сосредоточиться на том, как его удержать.

Я лежала на подушках в углу, когда он вошел в комнату в субботу после нашего приезда.

– Эй, ты, – сказал он.

При звуке его голоса я вскочила и бросилась к нему, обнимая его за шею. Это было совсем другое объятие: вместо того, чтобы создать осторожный треугольник – плечи соприкасались, больше ничего, – я прижалась к нему всем телом, от груди до живота и бедер. Конечно, я знала, что он тот самый Эллиот, который был всего несколько недель назад, когда мы в последний раз были в доме, но после всех моих нервных раздумий о том, каким может быть лето, я вдруг перестала чувствовать себя прежней Мейси.

Он замер на мгновение, а затем отреагировал этим крошечным, идеальным ворчанием облегчения. Наклонившись, он обхватил меня руками и выдохнул тихое – Эй, – на мою макушку.

На несколько вдохов все затихло, и весь мой мир состоял из ощущения биения сердца Эллиота о мое сердце и того, как его рука простерлась по моей пояснице.

– Я так рада, что наступило лето, – сказала я ему в шею.

Он отступил назад, все еще улыбаясь. – Я тоже. – Это было снова – бездыханная тишина между нами. А потом он нарушил ее, взяв в руки две книги. – Я принес тебе кое – что почитать.

– Что – то для нашей библиотеки?

Он сухо рассмеялся. – Не совсем. Возможно, ты не захочешь оставлять это без внимания.

Его слова смутили меня, пока я не посмотрела на обложки: 'Дельта Венеры' Анаис Нин и 'Тропик Рака' Генри Миллера.

Я была достаточно книжным ботаником, чтобы понять, что это не те книги, которые я могла бы найти в библиотеке моей школы.

– Что это, – спросила я, ища подтверждения.

Он пожал плечами. – Эротическая литература.

– Когда ты их купил?

– Пару лет назад. Я прочитал их в январе.

Я сглотнула. После моего откровения о том, что между мной и Эллиотом все определенно изменилось, эти книги ощущались в моих руках как раскаленные камни.

Эллиот опустился на футон. – Тебе интересно узнать о мальчиках и сексе, я подумал, что ты захочешь их прочитать.

Я почувствовала, что все мое лицо пылает, и передала книги обратно, избегая его взгляда. – О, все в порядке.

Я была готова сделать шаг вперед. Но мысль о сексе, да еще с Эллиотом, вызвала у меня легкое головокружение.

– Это нормально? – спросил он недоверчиво.

– Я не уверена, что они мне понравятся. – Мой голос был густым; ложь никак не хотела слетать с языка.

Он ухмыльнулся. – Круто. Ну, я все равно с ними покончил. Если ты не против, я оставлю их здесь.

Неделя каникул, и я сдалась. Невзрачные корешки книг смотрели на меня, дерзко. Я поставила их на полку между 'Путеводителем автостопом по галактике' и 'Дзеном и искусством ухода за мотоциклом' – то есть прямо на территории Эллиота, как намек на то, что он может взять их домой, если захочет.

Не то чтобы мне не было любопытно. Не то чтобы у меня не чесались руки взять их. Но когда Эллиот каждый день растягивался передо мной, рассеянно потягиваясь, чтобы почесать живот или скрестить ноги у лодыжки – движение каким – то образом переосмысливало и подчеркивало то, что существовало под пуговицами его джинсов… Я не была уверена, что мне действительно нужно больше эротики.

Увы, 'Дельта Венеры' была первой. Я начала ее на рассвете, за несколько часов – так я рассуждала – до того, как появится Эллиот.

Но, как обычно, он как будто знал.

– Оооо. Что ты читаешь? – спросил он с порога. Скудный дневной свет слабо освещал мою спальню позади него; он загораживал большую часть света шириной своих плеч.

Я проигнорировала нарастающий жар в щеках и повернулась обратно к обложке, как будто мне нужно было напомнить себе об этом. – О. Просто одна из книг, которые ты мне подарил.

– Ах, – сказал он, и я услышала довольную ухмылку в его голосе. – Ты тоже рано встаешь. Какая?

Не желая произносить название, я просто взяла книгу и помахала ею перед ним, стараясь выглядеть непринужденно, хотя я знала, что мое лицо пылает красным цветом.

– Не возражаешь, если я присоединюсь к тебе?

– Как хочешь. – Я перевернулась на живот и продолжила читать.

Ого.

Слова были почти слишком серьезными даже для уединения моих мыслей. Я всегда думала о сексуальных вещах так абстрактно, не языком, а визуально. А еще более интенсивные? Читая это, я поняла… Я всегда представляла себе Эллиота. Я представляла, как он подходит ближе и прикасается ко мне, что он может сказать или как он может выглядеть. Но никогда я не думала о таких словах, как трепетать, мучиться от желания и поглощать его, пока он не кончит.

Я чувствовала, что он наблюдает за мной, но старалась сохранить нейтральное выражение лица. – Хм, – сказала я задумчиво. – Интересно.

Эллиот выдохнул смех.

– Что ты только что прочитала? – спросил он некоторое время спустя, дразнящим голосом. – У тебя глаза сейчас выпадут из головы.

– Это эротическая литература, – сказала я, пожимая плечами. – Безопасные деньги говорят, что я читала что – то эротическое.

– Поделись.

– Нет.

– Да.

– Ни за что.

– Ничего страшного, если тебя это смущает, – сказал он, возвращаясь к своей книге. – Я не буду давить.

Мне было очень стыдно. Но, в то же время, я была взволнована этим и раздосадована этим. Это было сексуально, но так безлично. Я хотела наполнить его большим чувством. Его руки стали руками Эллиота. Ее руки стали моими. Я представляла себе эмоции, которых не было на странице. Мне было интересно, было ли то же самое с Эллиотом, когда он читал это, и заметил ли он, насколько… далеким все это казалось.

Я вдохнула воздух и прочитала: – Так и Венера родилась из моря с маленьким зернышком соленого меда внутри, который только ласки могли извлечь из темных уголков ее тела.

Эллиот уставился на свою книгу, сведя брови вместе, и мудрено кивнул. Его голос прозвучал немного хрипловато: – Это хорошая фраза.

– 'Хорошая фраза', – недоверчиво повторил я. – Это…

На самом деле, у меня не было окончания предложения. Это был уровень мышления, который у меня не было возможности или опыта сформулировать, но что – то в нем казалось знакомым, древним.

– Я знаю, – пробормотал он. – Тебе нравится все остальное?

– Все в порядке. – Я снова пролистала страницы. – Она немного безличная и… некоторые истории немного грустные.

Эллиот засмеялся, и я уставилась на него. – Что, – спросила я.

– Ты читала предисловие, Мейси?

Я нахмурилась. – Кто читает предисловие к эротике?

Он снова рассмеялся и покачал головой. – Нет, ты должна. Эти истории были заказаны богатым человеком. Ему нужен был только секс. Никаких чувств, никаких эмоций.

– О, – сказала я, глядя вниз на книгу, которая вдруг приобрела гораздо больший смысл. – Да, нет. Мне это не нравится. Не так.

Он кивнул, поправляя мешок с фасолью под собой.

– Ты читал это, – спросила я.

Он утвердительно хмыкнул.

– Тебе понравилось?

– Думаю, у меня была та же реакция, что и у тебя. – С тихим ворчанием он вытянул ноги, заложив руки за голову. Я не смотрела на пуговицы на его джинсах. И уж точно не дважды. – Это сексуально, но и отстраненно.

– Почему ты ее прочитал?

– Почему? – недоверчиво повторил он, поднимая голову, чтобы посмотреть на меня. – Я не знаю. Потому что я люблю читать? Мне нравится, что с помощью слов можно убедить людей, или разозлить их, или развлечь. Но ты можешь использовать их, чтобы… – Он пожал плечами, слегка покраснев. – Возбуждать людей тоже.

Я снова опустила взгляд на книгу, не зная, что еще сказать.

– Я не видел тебя с апреля, – сказал он. – Что случилось с весенней формальностью?

Смеясь, я сказала ему: – Никки пошла с Равешем.

– Конечно, она пошла. Драма всегда разрешается с самым скучным исходом. Но я имел в виду тебя.

– О. – Я уронила книгу и подняла руку, чтобы погрызть ноготь. – Да, я просто осталась дома.

Я чувствовала, что он наблюдает за мной, и он приподнялся на локте. – Я бы пришел, ты знаешь.

Глядя на него, я попыталась показать ему глазами, что я действительно не хотела идти. – Я знаю.

– Ты не хочешь, чтобы я познакомился с твоими друзьями? – спросил он, и его тон был игривым, но на дальнем краю чувствовалось искреннее беспокойство.

Я быстро покачала головой. – Дело не в этом. – Я посмотрела на него – на его лицо, которое теперь было почти идеально пропорциональным, на его выразительные глаза, полный рот, изогнутую челюсть. – Ладно, думаю, отчасти дело в этом. Я хочу, чтобы ты познакомился с ними, но я не очень хочу, чтобы они познакомились с тобой.

Он сморщил нос. – Хорошо?

– Я имею в виду, – сказала я, желая рассеять обиду, которую я видела на его лице, – я не очень доверяла Никки и Элизе в то время, и я чувствовала, что если бы они встретили тебя, они могли бы флиртовать с тобой – особенно на том танце – и я была бы в ярости.

Его брови поднялись вверх в знак понимания. – О.

– И еще… – Я снова опустила взгляд, обнаружив, что мне легче говорить эти вещи на коленях. – Это вроде как наш маленький пузырь. – Я неопределенным жестом обвела комнату. – И когда я встретила Эмму, для меня все изменилось. Раньше она была просто именем, и я могла притворяться, что ты не проводишь с ней больше времени каждую неделю, чем со мной.

– Но это не так, Мейс…

– Я просто использую этот пример, – объяснила я, поднимая взгляд. – Я не была уверена, что ты действительно захочешь иметь лицо, чтобы сопоставить его с этими именами, с которыми я провожу время.

На него снизошло некоторое прояснение. – О. Кажется, я понял.

Я думаю, он понял.

– Ты нравишься одному парню.

Я кивнула. – Да.

– Есть несколько парней. И они были на танцах. А мы с тобой – странная непара, и ты не была уверена, как…. – Он позволил словам оборваться, прежде чем сказать: – Ты не хотела, чтобы я в итоге чувствовал себя аутсайдером.

Я подтянула ноги под себя на футоне. – Да. Я просто думаю, что это могло бы быть странно. Ты не моя внешняя сторона, ты – моя любая сторона. Но в тот момент ты могла не заметить этого или не поверить мне. – Я подняла на него глаза и поспешно добавила: – Просто… говорю, исходя из своего опыта с Эммой.

– Хорошо, – пробормотал он.

– Я хочу, чтобы ты был в моей жизни, – осторожно сказала я, ступив носком ноги на обширный ландшафт Мор. – Я все время думаю о том, что мой настоящий страх – это не другие девушки, а потерять тебя. Я в ужасе от того, что я буду чувствовать, если тебя больше не будет в моей жизни.

Его глаза стали пристальными, а голос благоговейным: – Этого никогда не случится.

– А если мы начнем… и все пойдет не так… – Мне пришлось несколько раз сглотнуть, чтобы подавить бурю, которая разразилась внутри меня при мысли об этом. – В любом случае. Я не думаю, что танец был первым местом для этого. Чтобы принести эту жизнь в ту. Это было бы слишком.

– Я понял. – Он встал, подошел к футону и сел рядом со мной. – Я уже говорил тебе, Мейс. Я хочу быть твоим парнем.

Протянув руку, он притянул меня к себе, пока я не прислонилась к нему и, наконец, не положила голову ему на колени. Он поднял свою книгу, а я свою, и я слушала ровный ритм его дыхания.

– Знаешь, – сказала я, глядя в потолок, в то время как он медленно проводил одной рукой по моим волосам, – эти книги были идеальным подарком.

– Как это?

– Номер сорок семь в мамином списке – сказать мне не заниматься сексом, пока я не смогу говорить о сексе.

Подо мной Эллиот был очень спокоен. – Да?

– Я просто думаю, что это хороший совет, я полагаю. Типа, если ты не можешь говорить об этом, тебе не стоит этим заниматься.

У него вырвался крошечный, нервный смешок. – Ты хочешь поговорить о сексе сегодня?

Хихикая, я легонько ударила его по бедру, и он притворился, что ему больно.

Я хотела, чтобы он тоже был моим парнем. Но уже тогда я знала, что мне нужны маленькие шаги. Я хотела медленного перехода. Я не хотела потерять ни одной драгоценной частички его.

Сейчас: Среда, 8 ноября

Шон лежит на диване и ждет меня, когда я прихожу домой после полуночи. Если не считать похода с Эллиотом, у меня был дерьмовый день. Зная, что я должна делать, но все равно избегая этого, я пошла на работу около трех часов дня – ужасное решение. В итоге я вынесла два смертельных прогноза и прекратила химиотерапию третьей, потому что маленькая девочка не могла вынести еще одну дозу (хотя рак мог). Я нахожусь в таком состоянии, когда я знаю, что делаю все хорошо, но мне кажется, что это не так, а вид Шона на диване усиливает самобичевание.

– Привет, детка. – Он похлопывает по подушке рядом с тем местом, где сидит.

Я перетаскиваюсь и падаю рядом с ним. Не совсем на него, и не в каком – то уютном положении. Во – первых, я в халате и хочу принять душ. А во – вторых, просто странно прислоняться к нему. Какое – то невидимое силовое поле отталкивает меня.

Словно прочитав мои мысли, Шон говорит: – Нам, наверное, нужно поговорить.

– Да, наверное, нужно.

Он берет мою левую руку в обе свои, массируя ладонь большими пальцами. Это прикосновение отвлекает, потому что оно чудесно и напоминает мне обо всех других чудесных отвлекающих вещах, которые Шон может делать с остальными частями своего тела.

– Я уверен, что ты несчастлива, – говорит он.

Я поворачиваюсь и смотрю на него. Проходит несколько секунд, прежде чем его лицо оказывается в фокусе, потому что он так близко, а я так устала, но когда это происходит, я вижу, как сильно это его напрягает. То, что он не говорил об этом, не значит, что он не думал об этом.

Мы с Шоном очень похожи.

– Ты, – спрашиваю я.

Пожав плечами, он признается: – Не совсем.

– Могу я кое о чем спросить?

Его улыбка искренняя. – Конечно, детка.

Его ответ не изменит моих чувств, но я должна знать. – Ты любишь меня?

Улыбка распрямляется, и он несколько секунд изучает выражение моего лица. – Что?

– Ты любишь меня, – спрашиваю я снова. – Серьезно.

Я могу сказать, что он воспринимает это серьезно. И я могу сказать, что он не столько удивлен тем, что я спросила, сколько удивлен своим собственным инстинктивным ответом.

– Все в порядке, – говорю я тихо. – Просто ответь.

– Я думаю, мне нужно слово между 'нравится' и 'люблю', которое означает…

– Я ее очень уважаю, – говорю я с улыбкой.

Никогда еще, за всю историю времен, расставание не было таким мягким. На воде едва заметна рябь. Так что, возможно, мы едва были вместе настолько, чтобы даже расстаться.

– Ты любишь меня? – спрашивает он, сведя брови.

– Я не уверена. –

– Что означает 'нет', – говорит он, улыбаясь.

– Я люблю тебя… как друга, – говорю я. – Я люблю Фибс. Мне нравится, как это просто, и как мало это требует от меня сейчас.

Он кивает. Он понимает.

– Но пытаться представить себе это – я делаю жест между нами – на всю оставшуюся жизнь, – говорю я, целуя его лоб. – Это немного угнетает. Такое ощущение, что мы оба идем по пути наименьшего сопротивления.

– Мейс?

– Хм?

– Разве путь наименьшего сопротивления для тебя не тот, что с Эллиотом? – спрашивает он.

Я замираю, обдумывая лучший ответ. В каком – то смысле, да, конечно, упасть в постель Эллиота было бы самым легким путем, и Шон это знает. Нет причин не быть честным.

Но какая – то часть меня верит, что Эллиот и я всегда были предназначены только для того, чтобы быть лучшими друзьями. Я так боялась сделать следующий шаг с ним, когда мы были подростками, и как только мы это сделали, все развалилось.

– У нас есть история, – осторожно говорю я. – По большей части неплохая история. Но он облажался. И я облажалась. И мы это не обсуждали.

– Почему?

Боже. Самый простой, очевидный вопрос.

– Потому что… – начинаю я. – Потому что, я не знаю… то время в моей жизни было действительно тяжелым, и я приняла несколько плохих решений, которые я не знаю, как объяснить. Очевидно, я также в основном мертва внутри и не очень хорошо выражаю эмоции.

Он садится, серьезно глядя на меня. – Знаешь что? Если бы Эшли пришла домой, была абсолютно чистой, и сказала мне это: – Шон, я приняла несколько плохих решений. Я не знаю, как их объяснить, – и я думаю, этого было бы достаточно.

– Правда, – спрашиваю я.

Он кивает. – Я скучаю по ней.

Я обхватываю его руками, прижимая к своей груди. Я не думаю, что Шон когда – либо плакал об уходе Эшли или о вполне реальной возможности того, что она никогда не вернется. Или о еще более ужасной вероятности того, что однажды раздастся звонок в дверь, и она попросит денег.

Или, что еще хуже, там будет полицейский, который скажет Шону, что она ушла навсегда.

– Останешься моим другом, – спрашиваю я.

– Да, – шепчет он, прижимаясь лицом к моей шее. – Да, мне это тоже нужно.

Через несколько дней я переезжаю. На самом деле это просто означает, что я упакую два чемодана, которые привезла сюда несколько месяцев назад, и перееду примерно в шесть кварталов. За менее чем семьсот в месяц я снимаю свободную спальню в доме Нэнси Итон – она врач в отделении, а ее дочь только что уехала в колледж на востоке. Это временная ситуация; не потому, что Нэнси не предложила комнату на неопределенный срок, а потому, что так кажется. У меня есть дом в Беркли, и я могла бы легко продать его и купить жилье в городе, но даже мысль об этом кажется предательством. Я могу сдать дом и позволить себе снять собственное жилье в городе, но для этого мне придется перебрать все вещи моих родителей, а к этому я тоже не готова.

– У тебя бардак, – говорит Эллиот на другом конце провода, после того как я вкратце перечисляю детали того, что делать с домом в Беркли.

Он понятия не имеет: я даже не сказала ему, что рассталась с Шоном. Если бы Эллиот знал, что мы с Шоном расстались, он бы немедленно приехал в город и пялился на меня до тех пор, пока я не сдалась бы, потянувшись, чтобы поцеловать его. Шон – единственный барьер. Он – буфер, дающий мне время подумать. Я не хочу, чтобы Эллиот заставил меня снова влюбиться в него или давил на меня, чтобы я приняла решение. Мне нужно время.

Я слышу, как что – то разбивается на заднем плане, и он бормочет расстроенное – Черт.

– Что это было, – спрашиваю я.

– Я просто опрокинул кастрюлю в раковину. Мне нужно помыть посуду.

– Ты должен.

– Как Шон? – спрашивает он.

Смена темы настолько резкая, что застает меня врасплох. – Хорошо, – говорю я и без раздумий добавляю: – Я думаю.

Я чувствую, как Эллиот замирает на другом конце провода. – Ты думаешь?

– Да, – отвечаю я. – Я была занята.

– Ты уклоняешься от ответа?

– Нет, – говорю я, морщась в поисках лучшей полуправды. Я оглядываю свою новую спальню, как будто правильный ответ материализуется где – то на стене. – Я просто не часто видела его в последние несколько дней.

– Что вы, ребята, делаете на День благодарения? – спрашивает он. – Это будет ваш первый совместный праздник, верно?

Черт.

– Думаю, я работаю.

– Ты думаешь? – спрашивает он снова, и звучит так, будто он ест. – Разве расписание ординаторов не расписано на годы вперед?

– Да, – говорю я, щипая переносицу. Я ненавижу врать ему. – Я собиралась поменяться, чтобы не работать на Рождество, но я не успела это организовать. Я, наверное, не буду работать.

Эллиот делает паузу – возможно, потому что знает, что я лгу, и пытается понять, почему. – Ладно, так у тебя есть планы или нет?

– Шон и Фиби едут к его родителям. – Я колеблюсь, затаив дыхание. – А я нет.

Я ожидаю, что он будет допытываться, проводить какое – то расследование на тему – Что это значит? – но он этого не делает.

Он просто прочищает горло и говорит: – Хорошо, значит, ты идешь сюда. Мне лучше помыть посуду до этого.

Тогда: Среда, 12 июля

Одиннадцать лет назад

Халдсбургское лето превратилось из теплого влажного гула пчел, ягод и солнечного света в хрупкий скрип пересыхающих ручьев и неослабевающую жару. По мере того, как проходили дни, казалось, что и мы стали двигаться медленнее. Нигде не было достаточно прохладно, кроме реки или комнаты. Но даже наше голубое, усыпанное звездами убежище стало казаться клаустрофобным. Эллиот был таким высоким; казалось, что он занимает всю ее длину. И в свои почти восемнадцать лет он вибрировал от сексуальной интенсивности – я чувствовала себя слишком переполненной нервной энергией, стараясь не прикасаться к нему. По утрам мы бродили по лесу возле домов, а днем гуляли по дороге или ездили в город за мороженым… но в итоге все равно возвращались в кладовку, ложились на пол и смотрели на нарисованные звезды.

– Скоро начнется школа, – сказала я, взглянув на него. – Ты рад?

Эллиот пожал плечами. – Конечно.

– Тебе нравятся твои занятия в Санта – Розе?

Он посмотрел на меня, нахмурив брови. – Почему ты спрашиваешь об этом сейчас?

Я просто думала об этом. О том, что осенью начнется учеба, и я буду приближаться к окончанию средней школы. О том, что мы с ним будем делать, когда закончим школу, и будем ли мы в итоге жить ближе друг к другу.

Жить друг с другом.

– Просто думаю об этом, вот и все, – сказала я.

– Да, наверное, я рад, что буду еще ближе к окончанию, – сказал он. – И занятия в SRJC прекрасные. Жаль, что я не решил приехать в Кэл на несколько дней в неделю.

– У тебя был такой вариант? – спросил я, потрясенная.

Он пожал плечами. Очевидное 'да'.

– Ты идешь на осенний бал с Эммой? – спросила я, возвращаясь к рисованию в своем блокноте.

– Мейси. Что? – Он выглядел озадаченным, а затем резко рассмеялся. – Нет.

– Хорошо.

– Ты хочешь пойти со мной? – спросил он.

– Ты хочешь, чтобы я пошла с тобой на школьные танцы?

– Нет? Да? После всех наших разговоров о том, как правильно сочетать наши выходные и будни, я не уверен в правильности ответа, – сказал он, поморщившись. – Но если ты не пойдешь со мной, я, наверное, не пойду.

– Правда? – спросила я, сердце колотилось. – Потому что я не хочу идти и получать смертельные взгляды от всех шлюх, которые тебя любят, но я не хочу, чтобы ты шел и чтобы на тебя глазели без меня, чтобы я тоже на них глазела.

Он покачал головой, смеясь. – Это не так.

– Значит, Эмма больше не пишет тебе постоянно?

– Не совсем.

– Ложь.

– Не пишет. – Он пристально смотрел на меня. – Она мне не нравится, она это поняла.

Я жеманно дрогнула ресницами. – Дело не в том, что я ревную.

– Конечно, нет.

В этот момент зажужжал его телефон, он посмотрел на него, прочитал сообщение, а затем засунул его обратно в карман. Он выглядел очень виноватым.

– Это было от Эммы, – догадалась я.

– Да. – Он ковырялся в несуществующих ворсинках на своих брюках. – Как будто Вселенная хочет, чтобы я сейчас выглядел как лжец.

– Что она сказала?

– Ничего интересного. – Он рассмеялся над моим скептическим выражением лица. – Клянусь, она никогда мне не пишет.

– Если ничего интересного, почему ты мне не говоришь?

Он посмотрел на меня. – Она просто попросила потусоваться.

– И все?

– Да.

– Ну, тогда дай мне свой телефон. Я скажу ей, что ты занят.

Он ухмыльнулся. – Ты включишь ту часть, где ты безумно ревнуешь?

Я перевернулась на спину и закрыла глаза. – Неважно.

– Или мы можем сделать несколько фотографий твоих сисек и 'случайно' отправить их ей.

– Господи Иисусе. Дай мне телефон.

Я потянулась за ним, но его длинная обезьянья рука легко отвела его от меня, и в итоге я упала на него сверху, мои сиськи оказались у него перед лицом. Он издал приглушенный счастливый звук и рассмеялся, произнеся несколько неразборчивых слов, полностью уткнувшись лицом в мою грудь.

Я закричала, отпрянув назад и толкаясь в его грудь, чтобы вырваться. – Извращенец!

Эллиот схватил меня за талию и перевернул, когда сидел, притянув меня назад к себе на колени и щекоча меня своими безумно длинными пальцами, впивающимися в мои ребра.

Я задыхалась и гоготала, извивалась, когда он щекотал, смеялась и держала его руку на своей талии, пока он не перекатился на меня.

Он нежно прижал меня к себе; его бедра идеально поместились между моих ног.

Мы оба замерли, задыхаясь, глядя друг на друга.

Мне было семнадцать, но я еще никогда не чувствовала ничего подобного. Он был твердым, прижимаясь ко мне.

Настроение вдруг стало совершенно иным, чем минуту назад, когда мы занимались борьбой.

Эллиот посмотрел вниз, на мой рот, а затем снова на мое лицо. Я хотела что – то сказать, пошутить насчет стояка в его штанах, что угодно. Но мое горло сжалось, а лицо горело.

Подперев локтем мою голову, он прошептал тихое: – Прости, – и начал слезать с меня.

Я поймала его, обхватив ногой его бедро, и его глаза вернулись к моим.

– Останься, – прошептала я.

Я думаю.

Возможно, это сказало мое подсознание, потому что я действительно не хотела, чтобы он вставал. Я была одержима тем, что было под этими пуговицами на его джинсах, и более того, я хотела знать, если… ну, я хотела знать, что может произойти.

Он шумно сглотнул. – Хорошо.

Я приподняла бедра, наблюдая, как его рот раскрылся, а глаза закрылись.

Эллиот двигался вперед и назад, прижимаясь ко мне всей своей твердой длиной, и сделал это снова. И снова. Его дыхание стало жестче, отбрасывая волосы с моей шеи, а потом его рука обхватила мою ногу, он затаил дыхание, и мы начали толкаться всерьез… вместе. Мое тело было сплошным инстинктом, преследуя что – то знакомое, находящееся вдалеке.

О, Боже, что мы делали?

Я провела руками по его спине. Если бы я все обдумала, я бы все испортила.

Это был Эллиот.

Это был мой Эллиот.

Я сжимала кулаки вокруг его футболки, думала о самых странных вещах, таких как его вес надо мной, о том, что я хочу поцеловать его, но не хочу отвлекаться хоть немного от ощущений, нарастающих внутри меня… а потом я закрутилась в странной петле, задаваясь вопросом, не привиделось ли мне это.

Мы занимались сексом, не снимая одежды.

Он был таким тихим, хотя, наверное, я тоже была тихой, потому что так внимательно прислушивалась, пытаясь понять, о чем он думает.

Мне нужно было больше. Мне нужен был он. Я никогда раньше не чувствовала такого сильного жара, даже когда думала о нем в одиночестве. Это был прилив сил по всей моей коже и тяжелая потребность внизу живота. Тепло его рта, опустившегося на мою шею, вырвало у меня крошечный, беспомощный звук. Он не сосал и не лизал, просто прижался ртом, приблизив свое дыхание к моему уху, чтобы я могла услышать его реакцию на каждый резкий выдох.

Он издал низкий рычащий звук, и я прижалась к нему, скрежеща, так близко. Я услышала звук, который издала – услышала, как из меня рвется тугая мольба о том, чтобы быстрее кончить.

Сильной хваткой Эллиот остановил меня, положив руку мне на бедро.

– Черт, – сказал он. – Подожди. Черт.

Внезапно он оттолкнулся и встал. Я села, с трудом выговаривая слова, но Эллиот уже вышел за дверь.

Что только что произошло?

Он…? Или он просто понял, что я начала, и испугался? В конце концов, действительно ли Эллиот хотел быть моим парнем, или он ошибался во всем этом?

Я с головой погрузилась в панику.

Вот так все и начинается. Вот так дружба превращается из идеальной и лучшей подруги на свете в ничто, кроме странных, грязных взглядов через весь двор.

Я сидела в комнате одна в течение часа, уставившись на страницы любой книги, которую я вытаскивала из большого книжного шкафа, и не читала ни слова.

Я считал до тысячи, а потом пойти к нему домой и извиниться.

Раз… два… три…

Двадцать восемь… двадцать девять…

двести тринадцать…

– Что ты читаешь? – Его голос доносился из дверного проема, но вместо того, чтобы войти и плюхнуться рядом со мной, он задержался там, прислонившись к раме.

– Привет! – сказала я слишком ярко, глаза смотрели куда угодно, только не на него. Я заметила, что он переоделся. Мое лицо пылало жаром, и я опустила глаза, уставившись на книгу в своих руках. Буквы названия медленно сплывались в одно слово, и я неумело указала на него. – Эм, я начала 'Айвенго'. Без буквы 'д'.

Когда я подняла глаза, на его лице мелькнуло замешательство, и он шагнул внутрь. – Правда?

– Да, – медленно сказала я, наблюдая, как он входит в комнату. Его губы растянулись в полуулыбке. – Почему ты так говоришь? Ты читала это около пятидесяти раз.

– Просто похоже, что ты уже прошла половину пути. – Почесав висок, он тихо добавил: – Это впечатляет.

Я моргнула и опустила глаза на случайно открытую страницу. – О.

Между нами возникла напряженная и плотная атмосфера, от которой у меня защемило в груди. Я хотела спросить его, смутила ли я его или… черт. Сделала ли я ему больно?

– Мейси…, – начал он, и я узнала этот голос. Этот голос был голосом, позволяющим не напрягаться.

Я попыталась рассмеяться, но это вышло как вздох, который был похож на непринужденный, но промахнулась на целую милю. – Мне так стыдно, Эллиот, серьезно. Мне так жаль. Давай не будем об этом говорить.

Эллиот кивнул, опустив глаза в пол. – Конечно.

– Мне жаль, что я это сделала, хорошо? – прошептала я, сидя на коленях.

– Что? Мейси, нет…

– Этого больше никогда не повторится, клянусь. Я просто играла. Я знаю, что я говорила 'давай не будем вместе, потому что это может все испортить', а потом я пошла и сделала это. Мне так жаль.

Он достал с полки книгу, и я вернулась к 'Айвенго' – теперь уже с самого начала – и читала два часа, но почти не понимала ни слова. Я винила в этом свое душевное состояние. Мысль о том, что я могла обидеть его, смутить или разозлить, разъедала меня, как капля кислоты в кишках. Она росла и грызла меня, и в конце концов меня так скрутило внутри, что я почувствовала, что могу заболеть.

– Элл?

Он поднял голову, глаза сразу же смягчились. – Да?

– Я сделала тебе больно?

Уголок его губ растянулся в улыбке, когда он боролся со смехом. – Нет.

Я выдохнула, как мне показалось, впервые за несколько часов. – Ладно, хорошо. – Я открыла рот и снова закрыла его, не зная, что еще сказать.

Он отложил книгу и придвинулся ближе. – Ты не причинила мне вреда. – Он искал мои глаза, ожидая. – Ты понимаешь, что я тебе говорю?

Я наблюдала, как медленно поднимаются его брови, а затем он улыбнулся своей коварной, сексуальной улыбкой…