Текст книги "Никогда не поздно (СИ)"

Автор книги: Кристина Кандера

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 54 страниц)

– Да нет, – Камилла обогнала меня и распахнула дверь уборной, чуть не пришибив кого-то из адепток, топтавшихся в коридоре. Оказывается, моя соседка, заперла дверь уборной, и никто не мог сюда попасть, пока мы были внутри. Девушки в коридоре выглядели злыми, а еще они были старше нас, явно второй или третий курсы, и это могло означать только одно – новые проблемы. Адептки Райенской академии магии дружелюбием обычно не отличались.

Глава 4

Я проснулась почти полностью восстановившейся. Потянулась и приоткрыла один глаз. В комнате все еще было темно, единственным источником света являлся не прогоревший до конца камин, значит, до рассвета еще далеко и можно не вставать.

Я снова потянулась, перевернулась на другой бок, плотнее запахивая одеяло. Организм почти полностью восстановился, искра снова ярко горела, согревая меня своим теплом и если не делать резких движений, а в результате и вовсе не пониматься с постели, то можно даже предположить, что ничего и не было.

Я улыбнулась своим мыслям.

Было хорошо. Тихо потрескивали дрова в камине, гудел в перекрытиях ветер, не сильно, но вот так, среди ночи, когда все домочадцы спят, очень даже было слышно; на улице шел дождь и этот шорох убаюкивал.

Вспомнился вдруг сон. В последнее время мне все чаще и чаще вспоминаются те, давно забытые деньки в Академии. И это вроде как и не плохо, поскольку я все равно никогда не забуду ни профессора Мастерса, ни Камиллу, ни…

Нет, не думать, не вспоминать… я давала себе слово, клялась, что никогда не пожалею, не буду лить слезы, не стану переживать из-за того, что упустила столько возможностей. Однако как бы то ни было, я всегда старалась держать слово, когда давала его другим и… никогда не могла сдержать данные самой себе обещания.

Вот и сейчас, стоило мне только вспомнить о сне, как перед мысленным взором возникло красивое, утонченное лицо Камиллы, такой, какой она была тогда… в самый наш первый год в академии и память снова сыграла со мной злую шутку.

Эти воспоминания нахлынули непроизвольно, ворвались в мое сознание, заставили на время утратить связь с реальностью. Я снова почувствовала себя шестнадцатилетней девчонкой, жалкой, оборванной, вечно голодной и падающей в обмороки от переутомления…

Я словно бы перенеслась на десять лет назад, в тот самый день, в ту уборную, когда блистательная леди Делгар окатила меня холодной водой из грязного ведра. И снова переживала тот миг, который стал переломным в наших с ней отношениях…

Наверное, если бы я была одна, то драки или, по крайней мере, несколько неприятных минут, было не избежать, уж слишком воинственно были настроены адептки, которые по вине Камиллы не смогли попасть в уборную, и были вынуждены ожидать в коридоре, пока мы соизволим покинуть сие помещение.

Но ничего не произошло. Увидев леди Делгар, девушки, которые по определению были старше и опытнее, чем мы, первокурсницы, стушевались и отступили. Только и ограничились злобными взглядами в нашу сторону, и кто-то прошипел сквозь зубы ругательство. Очень неприличное и очень грязное, Камилла так и вовсе, услышав эти слова, резко затормозила и обернулась, видимо решив рассмотреть повнимательнее ту, что посмела сказать нечто подобное. Я даже удивилась мимолетно такому поведению с их стороны, но ждать пока моя соседка разберется со своими обидчицами, не стала, осторожно высвободила свой локоть из ее захвата и медленно потащилась по коридору в сторону лестницы. Если меня и в самом деле искали в деканате по поводу стипендии, то стоит поспешить…

Нет, в чудеса я не верила, как и в сказки и помощь свыше и всю остальную ерунду, о которой так любят трепаться воспитанницы сиротского приюта, но… сердце все еще сжималось от предчувствия, которое я никак не могла разгадать, в животе прочно поселился холодный комок, который, вполне мог быть признаком голода и… Да, я надеялась. Я в самом деле надеялась на то, что и мне может улыбнуться удача. Ведь бывает же такое? Ведь бывает?

Камилла догнала меня уже через несколько шагов, снова ухватила под локоть.

– Идем, – непререкаемым тоном произнесла леди Делгар, полностью оправдывая свое высокородное происхождение, – доведу тебя до деканата, что ли. А то еще свалишься где-нибудь в коридоре, и все будут проходить мимо и пинать тебя ногами.

Перспектива, обрисованная Камиллой, меня нисколько не обрадовала и я была даже рада тому, что она рядом. Вот никогда особо не привязывалась к людям и не очень любила просить о помощи, но в тот момент малодушно порадовалась тому, что Камилла не бросила меня, а идет рядом и даже старается помочь. Правда, как таковой помощи от нее и не было почти, она больше мешала, но даже это меня не раздражало.

– Ты сказала, что меня по поводу стипендии вызывают, – попробовала я начать интересующий меня разговор. Уж слишком велико было любопытство и слишком сильна надежда…

– Так сказал курьер, – поджала губы Камилла. Посмотрела на меня из-под ресниц, а потом… – Ты же вроде шестая в списках. На самом деле мне удивительно, что не первая. Как по мне, то ты должна была быть первой, ты же столько учила и рефераты все писала, в библиотеке пропадала ночи напролет… Если бы я тратила столько время на учебу, то стала бы уже профессором, не меньше.

Я только усмехнулась в ответ. Ну не объяснять же ей, что многие вещи, которые сама Камилла знала почти с самого детства, учила в школе, я лично себе даже не представляла, что в сиротском приюте не учат таким вещам, как психология мага или география стран до Третьего Великого Передела, который случился за пятьсот лет до моего рождения вследствие Великой Войны магов. О той самой Великой Войне, я, кстати, узнала уже в академии, как и о многих других войнах, и не только о войнах. Меня даже писать не особо рьяно учили, правильно полагая, что горничной или подавальщице это не очень-то и пригодится в жизни. Вот и приходилось наверстывать, просиживать в библиотеке все свободное время, чтобы хоть примерно понимать о том, что рассказывают на лекциях преподаватели.

– А так… – продолжала Камилла, – скорее всего, после того, как Лемм отказался от стипендии ваш список сдвинулся на одну позицию вверх, вот тебя и вызывают.

– Что? – я остановилась и удивленно воззрилась на соседку. – Отказался? Как это? – у меня в голове не укладывалось, что кто-то может отказаться от стипендии. Это же… это… Да такого просто быть не может!

– Очень просто, – отмахнулась Камилла, снова подцепив меня под локоток и почти волоком потащив дальше по коридору. – И я его понимаю, сама бы поступила точно также.

– Также? – повторила я ее последние слова, все еще ничего не понимая. – Как можно отказаться от стипендии? Тем более, заслуженной. Этот Лемм… или как там его, он же… получается один из лучших адептов, раз угодил в список стипендиатов…

– Ага, – довольно кивнула леди Делгар и ее щеки заметно порозовели. – Первый в числе лучших. Леммард Брокк.

Я сглотнула. Даже такая темнота как я слышала это имя. То есть не в таком соотношении, но об Ингарде Брокке, герцоге Нэшвилл, не слышал только глухой.

– Сын канцлера. Лучший адепт по результатам первого семестра. Очень и очень сильный маг, его искра так ярко сияет… да ты и сама должна была видеть, он же с нами учится, на одном потоке. Сам Лемм мечтает стать боевым магом, говорят, он даже с отцом поругался из-за этого, канцлер не желает, чтобы его наследник рисковал своей жизнью, но Лемм, он такой самостоятельный. Он, кстати, старше нас на год, ему уже девятнадцать. В прошлом году он не участвовал во вступительных испытаниях, поскольку путешествовал вместе с матерью. Ах, он такой… – и она мечтательно вздохнула.

Здесь мне было все ясно. Девчонки в приюте такой вот мечтательный взор и глупую улыбочку вкупе с румянцем на щеках называли просто: «втюрилась».

Только из всего сказанного Камиллой, я в тот момент поняла две вещи: меня приняли в академию на два года раньше положенного, поскольку мне-то было всего шестнадцать, и второе – надо как-то чуть больше внимания обращать на сокурсников.

А то вот так толкнешь на перемене какого-нибудь адепта, а он окажется ни много, ни мало, а сыном советника или канцлера, а то и вовсе посла иностранного государства. И доказывай потом, что это не заговор с твоей стороны и не желание развязать международный скандал.

Но в этот конкретный момент меня интересовало вовсе не это.

– Но почему он отказался от стипендии? – признаюсь, первой моей мыслью было, что это розыгрыш. Камилла вместе со своими друзьями-аристократами просто решилась подшутить над бедной сироткой, которая перебивается с хлеба на воду, рядится в лохмотья и вообще… недостойна дышать одним с ними, высокородными аристократами, воздухом.

Мне даже в деканат идти расхотелось. Я почти уже представила, как кучка адептов, подглядывают за нами и мерзко хихикают. Ожидая того самого момента, когда безродная плебейка опозорится, явившись к даме секретарю и потребует у нее стипендию.

Другого развития событий я не видела и не могла себе представить. Признаюсь честно, несмотря на то, что за прошедшие с момента зачисления в академию месяцы, я не очень-то общалась со своими сокурсниками, иногда слухи о грубых и жестоких розыгрышах долетали даже до меня. И вот, настал тот час, когда предметом злой шутки избрали меня.

Теперь передо мной складывалась вся картинка целиком. А я-то, дура набитая, удивлялась, что сама леди Делгар, которая не сказала мне ни единого слова за несколько месяцев, сама прибежала искать меня в уборную. Никак посмотрела, как я убегала туда, вся в слезах и решила добить своими насмешками. Да и потом, уж слишком поведение Камиллы было странным, совершенно не подходящим благородной леди из высшего общества.

Я снова остановилась и вырвала локоть из цепких ручек Камиллы, смерила соседку неприязненным взглядом и уже открыла рот, чтобы высказать все, что думаю о ее поведении, как дверь деканата (а мы оказывается уже пришли, это я погруженная в свои размышления, не заметила) распахнулась.

Я резко обернулась, внутренне сжимаясь и готовясь к насмешкам или чему-нибудь подобному, не слишком приятному. Но увиденное заставило меня замереть на месте. Из деканата вышел парень. На нем была форма адепта, такая же, как на мне, но в отличие от моей, новенькая, идеально пошитая по фигуре и из очень дорогого материала. Точно знаю, что из дорогого, потому что дешевая и поношенная форма, вроде той, что я приобрела у кастелянши за несколько монет, никак не могла так замечательно обтягивать внушительную фигуру.

Но не это поразило меня. Совсем не это, хотя признаться, парень был высок и широкоплеч, его нельзя было назвать красавцем. Тот же Эван Росс, сын советника по финансовым вопросам, который тоже учился вместе с нами на одном потоке, был не в пример красивее. Кстати, Эван был одним из немногих моих сокурсников, которого я знала не только в лицо, но и запомнила его имя. Просто… нельзя было не заметить высокого, удивительно красивого блондина со светло-карими глазами, нежной кожей и заразительной улыбкой. Признаюсь, даже я, никогда не засматривающаяся на парней и не имеющая достаточно времени на то, чтобы общаться с сокурсниками, не могла не обратить внимания на яркую красоту Эвана Росса.

Этот же парень был темноволос, светлоглаз, что удивительно, поскольку подобное сочетание довольно редкое, с квадратным подбородком и упрямым выражением на породистом лице. А еще… от него словно бы волнами расходилась аура уверенности в себе, превосходства и собственного достоинства. Наверное, именно так должен выглядеть настоящий правитель: властный, непоколебимый и абсолютно уверенный в собственных силах и в своем праве на эту самую уверенность. И почему-то я сразу догадалась, кто именно передо мной. С первого взгляда поняла, что вот этот брюнет с очень светлыми, почти прозрачными глазами, есть ни кто иной, как Леммард Брокк. А когда поняла это, то испугалась. По-настоящему испугалась, потому что противостоять ему у меня не хватит не только сил, но и решимости.

– Камилла? – Леммард отмер и тепло улыбнулся моей соседке. – Что ты здесь делаешь? Я думал, что ты уже уехала домой на каникулы. Ты же вроде все экзамены сдала.

– Д-да, – на Камиллу мне даже смотреть не понадобилось, я спиной почувствовала, что она заливается краской, а голос моей соседки, которая всего минуту назад разливалась соловьем, вдруг стал неуверенный и… дрожал. Она тоже чувствует его силу! – поняла я и опустила взгляд. – Я тут… вот, с Айрин. Ее в деканат вызвали и… – она что-то еще говорила, но я уже не слушала, просто… великолепный Леммард Брокк обратил на меня свое высочайшее внимание.

Я даже не глядя на него это почувствовала. Кожей ощутила, как взгляд светлых глаз скользит по моим мокрым волосам, поношенной и да, тоже мокрой, форме, по растоптанным ботинкам, носки которых виднелись из-под слишком короткой юбки. Впервые в жизни я почувствовала себя жалкой и ничтожной. Никогда особо не придавала значения своему внешнему виду, в большей степени потому, что денег на красивые – а главное, новые! – платья у меня все равно не было.

– Айрин? – в голосе сиятельного аристократа прозвучало что-то… что-то странное и я, забывшись вскинула голову, заглянула в глаза Лемма и… кажется, на какое-то мгновение совершенно выпала из реальности. Сил отвести взгляд или что-нибудь сказать, у меня попросту не осталось. – Айрин Лайрон?

Мне показалось, что воздух вокруг меня сгустился, стал осязаемым, грудь сжалась от спазма. Леммард Брокк знает мое имя! В этот момент, я даже сообразить не могла, хорошо это или плохо. Но следующая фраза лучшего адепта на курсе, развеяла мои страхи:

– Так ты та самая адептка, со стипендией? Заходи, – и он посторонился, пропуская меня в приемную декана. И даже дверь придержал. А я никак не могла сделать шаг. Я вообще ничего не могла. Странно так было. – Тебя уже давно ждут. Кам, представляешь, Дортиз не желала меня отпускать, – проговорил Лемм, обращаясь уже к Камилле, которая, скорее всего, так же как и я, застыла на месте и смотрела на свою мечту глупым влюбленным взглядом. И да, вот сейчас я ее понимала. На самом деле понимала, потому что сама вообще о присутствии соседки тут же в коридоре забыла начисто, как и о цели своего визита в деканат, и о стипендии… Да обо всем я забыла, встретившись с Леммардом Брокком! К счастью, сам маркиз, а он именно что маркиз, раз папенька его герцог, не забыл, зачем мы собственно все здесь и собрались и совсем отошел в сторону, поближе к Камилле, продолжая придерживать для меня дверь. – Никогда не думал, что отказ от стипендии займет так много времени. Кошмар какой-то, развели тут…

Дальше я уже не слушала, потому что из-за распахнутой двери в приемную нашего декана послышался недовольный голос госпожи Дортиз:

– Что там такое? Вы заходить будете? Если нет, немедленно закройте дверь!

Пришлось брать себя в руки и переступать порог деканата.

– З-здравствуйте, – несмело поздоровалась я с госпожой Дортиз, которая почему-то находилась здесь и восседала за столом секретаря. Ей вообще-то в нашем деканате делать было совершенно нечего. Госпожа Дортиз была помощником ректора и никакого отношения к нам, первокурсникам общего направления, отношения не имела.

– Проходите, – холодно кивнула она мне, окидывая уничижительным взглядом мой непритязательный вид и мокрые волосы. – По какому вопросу?

Тут из-за неприметной дверцы сбоку появилась молоденькая совсем девушка, перепуганная, бледная, в дрожащих руках она держала графин с водой и стакан. И мне стало ясно, что именно здесь делала госпожа Дортиз. Вспомнились вдруг разговоры о том, что госпожа Мэлани, которая до недавнего времени исполняла обязанности секретаря декана факультета общего направления, уволилась и на ее место взяли новенькую.

– Меня… я… меня просили появиться в деканате, – тихо произнесла я. – Что-то со стипендией.

– Лайрон? – сурово спросила госпожа Дортиз, пока ее более молодая и менее опытная коллега устанавливала графин с водой на столике у стены.

– А?… Д-да, – еще более неуверенно кивнула в ответ.

– Поздравляю, в связи с тем, что адепт Брокк, который в списке лучших адептов по успеваемости, отказался от получения стипендии, список чуть сдвинулся. Поскольку по результатам испытаний, вы следующая, то можете претендовать на получение стипендии. Вам это интересно? – говорила госпожа Дортиз холодно, резко, делая краткие паузы почти после каждого слова и не поднимая головы от бумаг, которые в этот момент просматривала.

– Да, – поспешила заверить ее я.

– Замечательно. Присаживайтесь, – госпожа Дортиз на миг оторвалась от своих важных документов, смерила меня холодным и совершенно равнодушным взглядом и указала рукой на стул для посетителей. – Вот, ознакомьтесь, – когда я неуверенно примостилась на краешке стула, она протянула мне стопку бумаг. – Если вас все устраивает, поставьте свою подпись, – на стол передо мной легло зачарованное перо, – на каждой странице.

Я сглотнула, дрожащей рукой взяла бумаги и постаралась вникнуть в их суть. Не получалось. Руки дрожали и листы мелко тряслись вместе с ними, перед глазами все расплывалось, а в ушах звучал резкий голос госпожи Дортиз, которая сообщала, что я теперь могу претендовать на стипендию.

Чудо? Удача?

Да я поверить в это не могла! Просто не могла поверить!

– Должна вас предупредить, – после непродолжительного молчания, снова начала говорить госпожа Дортиз, – что в случае вашего согласия получать стипендию от академии, вы берете на себя определенные обязательства. Во-первых, вы обязаны будете подтверждать достигнутые вами результаты по окончании каждого семестра. Если же ваша успеваемость снизится, стипендии вы будете лишены и придется возместить выплаченое вам в течение семестра или вернуть долг академии каким-либо иным способом.

Все это я смогла прочитать в подсунутом мне договоре, только вот… смысла не поняла, а потому все же решилась уточнить:

– Каким способом?

– Любым. Если не сможете возместить финансово, то вас заставят отработать потраченную на вас сумму на благо академии, – тут же последовал сухой ответ.

Я кивнула. Ничего страшного. Если случится так, что следующие экзамены я не смогу сдать в числе первых адептов, то придется отрабатывать. Не так страшно на самом деле.

– А во-вторых?

– Что, во-вторых? – переспросила уже снова погрузившаяся в свои бумаги госпожа Дортиз.

– Вы сказали во-первых, – дрожащим голосом напомнила я, – значит, должно быть во-вторых.

На меня глянули неодобрительно, но ответили:

– Если же вы будете получать стипендию на протяжении всего времени вашего обучения, – эту фразу госпожа Дортиз произнесла таким тоном, будто бы вот совершенно не верила, что подобное в принципе возможно, и я даже смутилась и глаза опустила, – то по окончании обучения обязаны будете отработать на благо королевства Сангор пять лет. В том месте и в той должности, какую посчитают необходимым вам предоставить.

Я выдохнула. О большем и мечтать не приходилось. Если я буду хорошо учиться, – а я буду! Все сделаю ради того, чтобы каждый семестр моя фамилия была в числе лучших адептов, – то мне не только будут платить стипендию, но еще и работой обеспечат по завершении академии. Это ли не счастье?

На радостях, я подписала все бумаги, которые мне предоставила госпожа Дортиз, дрожащим и срывающимся от радости голосом поинтересовалась, когда мне выплатят первую стипендию. Счастливо вздохнула, узнав, что это случится в первые дни нового семестра, и уже развернулась, чтобы покинуть приемную декана, как мне в голову пришла одна мысль. Любопытство – это вещь, от которой не застрахованы даже маги. И потому я вернулась и несмело спросила:

– Скажите, а этот адепт… Леммард Брокк,… почему он отказался от стипендии?

Госпожа Дортиз подняла глаза от бумаг, в очередной раз смерила меня неодобрительным взглядом, только теперь я ее уже не боялась. Вернее, боялась, но не до обморока. Просто она строгая и работы у нее много, а тут ходят всякие адептки и отвлекают, и еще вопросы разные задают. На ее месте я бы тоже недовольна была.

Но мне все же ответили:

– Адепт Брокк, – она так и сказала «адепт Брокк», из чего я сделала вывод, что все титулы и регалии конкретно для госпожи Дортиз значения никакого не имеют вовсе (и, кстати, оказалась права, но узнала об этом уже намного позже), – не пожелал зависеть от государства и руководства академии в чем бы то ни было. Его не устроила отработка и то, что право выбора места и должности отработки остается за руководством академии или министерства образования. Это все вопросы? Если да, будьте любезны, отправляйтесь по своим делам. Хорошо провести время на каникулах.

Ну, последнее она явно зря сказала, потому что на каникулах я собиралась спать, работать (надо же мне на что-то купить теплое пальто и сапоги) и учиться. То есть ничего нового или интересного мне точно не предстояло, но мысли о стипендии грели душу.

Я покинула деканат с улыбкой на губах. От счастья даже дышать нормально не могла, за что и поплатилась. Стоило за моей спиной захлопнуться двери, как я почувствовала головокружение. Легкое сразу, потому и не обратила никакого внимания, сделала следующий шаг, вдруг заметила, что и Камилла и Брокк продолжали стоять здесь же, в коридоре и о чем-то увлеченно разговаривать. И если моя соседка даже головы на звук захлопнувшейся двери не повернула, влюблено глядя на своего собеседника, то Леммард Брокк вскинул темноволосую голову, взглянул на меня… А потом я уже ничего не помню по причине того, что потеряла сознание.