Текст книги "Грешный и влюбленный (Древнее проклятие)"

Автор книги: Кристина Додд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 24 страниц)

– Думаете, если родные почти не обратят внимания на его появление, он обрадуется? После того как все они из кожи вон лезли из месяца в месяц, только чтобы ему потрафить? – удивилась Бетти.

– Возможно, счастья ему такая встреча не прибавит, – усмехнулась Силван. – Но мне хотелось бы, чтобы если уж он все равно сердиться будет, то пусть сердится на недостаток внимания к нему, а не на избыток такового.

Бетти восхищенно смотрела на Силван.

– Скажите, что такого особенного в работе сиделки? Судя по вам, довольно здравого смысла, да, мисс?

– Наверно. Но ведь не у всех слывущих здравомыслящими есть этот самый здравый смысл, правда?

– Пойду посмотрю, мисс. – Бетти заторопилась в дом. – Ой, что будет!

Джаспер с двумя слугами встретили Ранда как раз тогда, когда он собирался въехать на подъездную дорожку, но пассажир инвалидной коляски ожесточенным взмахом руки отогнал непрошеных помощников. Его всклокоченная шевелюра вспотела, лоб был весь мокрый, и даже с густых мохнатых бровей падали капли пота. Пот струился по лицу, на котором застыла гримаса крайнего недовольства, и блестел на голой груди.

Он, казалось, ничуть не был озабочен своим состоянием и с отчаянной решимостью проехал по подъездной дорожке до самой лестницы. Тут Ранд все же остановился и позволил Джасперу вместе с лакеями поднять коляску по ступенькам на террасу. По его приказу они установили кресло на колесах напротив столика, за которым сидела Силван.

Если что и переменилось, так только то, что его ожесточенность стала еще горше, и Силван готова была под присягой засвидетельствовать неприкрытую ненависть обращенных к ней слов:

– Надеюсь, вы счастливы, женщина. Вы заодно доказали, что я еще и трус.

* * *

Горечь стыда жгла его душу раскаленным углем.

Не смог он кинуться вниз со скалы – не хватило решимости.

Можно подумать, что ему есть зачем жить! Безнадежно изуродованный полоумный калека, никому не нужный, ни на что не годный.

А эта гордячка, даром что ростом не вышла, сидит себе на террасе как ни в чем не бывало чай попивает, да еще смотрит на него, как на заморское чудо-юдо.

Силван осторожно вытерла губы салфеткой и поднялась.

– Сегодня вы неплохо погуляли и хорошо надышались свежим воздухом. Полагаю, что и настроение у вас несколько улучшилось. Завтра мы повторим прогулку.

– Завтра? – Ранд взял такую высокую ноту, на которую его голос еще никогда не взбирался. – За…

Но его ярости не под силу было преодолеть адскую усталость – куда уж тут еще и перебранку затевать.

Он ограничился тем, что схватил ее накидку, которая лежала у него на коленях, и изо всех сил швырнул ее в Силван, нарочно стараясь попасть прямо а лицо. Рукав мантильи задел чашку, и ему было приятно видеть, как испуганно Силван выскочила из-за стола, пытаясь увернуться от струйки коричневой жидкости. Потом Ранд одним движением метнул свое кресло, благо оно было на колесах, к двери в дом. К самому святилищу. Он переехал через порог, въехал в прихожую и огляделся.

Куда они все подевались? Ни матери, ни брата. И Джеймса не видать. И даже вездесущей тети Аделы не заметно. Куда попрятались все эти люди, которые так о нем пеклись, так оберегали его?

Услыхав голоса, он покатил к гостиной, где по вечерам пили чай, – и вот они, всем семейством!

Его расчудесные родственнички, которые все время так трогательно о нем заботились, играли в карты. По столу были раскиданы фишки. Тетя Адела азартно съехала на краешек стула, леди Эмми озабоченно прикрывала рукой свои карты, оберегая их от нескромных взглядов. Гарт нервно теребил галстук, стараясь ослабить и без того уже ослабленный узел, а Джеймс, кажется, готовился перетасовать колоду, судя по движениям его рук.

Их возбужденный и взъерошенный вид наводил на мысль о том, что игра длится уже достаточно долго, может быть, они уселись за стол сразу же, как только эта пигалица увезла его из дому.

– Чем это вы занимаетесь? Что за дурь на вас нашла? – загремел Ранд.

Все вздрогнули, словно и не чаяли увидеть его появления.

– Слушай, Ранд, сел бы ты на место этого рохли, а? – обратился к нему Джеймс. – Он так медленно сдает карты, словно женитьбу оттягивает. Наверно, так никогда и не женится.

Гарт через стол попытался достать двоюродного братца:

– Молчал бы уж. Я-то хоть знаю, что такое козырь.

Тетя Адела укоризненно взглянула на пререкавшуюся молодежь.

– Вы ведете себя так невежливо только потому, что выигрывают леди.

– Согласись, милая, что побеждать – гораздо приятнее, – с улыбкой отозвалась леди Эмми, И все снова дружно уткнулись в свои карты, не обращая ни малейшего внимания на Ранда.

В душе его вскипела обида. Значит, когда он изо всех сил одолевал утес, поднимаясь в гору, они в картишки перекидывались. Обрадовались, что он, наконец, позволил себя сплавить куда подальше и не мозолил им глаза. Для того любезный братец эту чертову сиделку сюда и притащил. То-то повеселились они, когда она назад одна вернулась. Небось об заклад стали биться: сумеет ли он сам вернуться или придется кого-то за ним посылать.

На стол выбрасывались все новые карты, игра шла с прежним азартом, пока мать, наконец, не соизволила снизойти и проворковала:

– Как погулял, милый?

И тут Ранд взорвался:

– Погулял? Какие еще гулянья? Я не могу гулять. Ноги нужны для прогулок. А не это… – Он указал на бесполезные конечности, некогда носившие его повсюду, куда бы он ни вздумал двинуться. – Я не могу гулять!

– По-моему, вашей матери это известно, – раздался голос Силван за его спиной. – Вам вовсе незачем лишний раз расстраивать ее своими несчастьями.

Ранд развернул коляску, готовясь к бою, но Гарт попытался разрядить обстановку:

– Это просто так говорят, оборот речи такой. Видишь ли, Ранд, мама хотела сказать…

– Да знаю я, что она хотела, – Так со вдовствующей герцогиней не разговаривают, – одернула его тетя Адела. – Это не приличествует ни ее положению, ни твоему.

– Оставь, Адела, я давно уж и внимания не обращаю. – Леди Эмми лишь слабо улыбнулась. Вечно ей приходится мирить Аделу с сыном.

– Зато я обращаю внимание. За нас обеих. Не будь меня, семья давно обратилась бы к пагубным обычаям простонародья и ее бы постиг нравственный упадок. – Тетя Адела устремила пылающий негодованием взгляд на Гарта. При этом она постаралась задрать нос повыше. – Но однако и я не всесильна. Я – не та крепость, о которую разбивались бы все недостойные действия нынешнего герцога.

– Опять вы о том же. Сколько можно. – Гарт бросил свои карты на стол. – Мои соображения вам известны, тетя Адела.

– Я пошел спать, – объявил Ранд.

– Вот и хорошо, миленький. – Леди Эмми помахала ему рукой, но жест был слабым, механическим. Все ее внимание сосредоточилось на разгорающейся перебранке.

Ткнув пальцем в Ранда, словно в экспонат на выставке, леди Адела провозгласила:

Норовит накачать каким-нибудь отвратительным пойлом. Даже в эти дурацкие травяные ванны меня окунали, и что?! Каким был, таким и остался – ни на что не годным куском мяса!

– Прошу тебя, дорогой. – Леди Эмми всплеснула руками, по-прежнему машинально сжимая в них карты. – Не говори так.

– Но я никуда не гожусь. И ни на что! – Ранд, казалось, находил какое-то извращенное наслаждение в том, чтобы мучить себя и Других. – Никуда и ни на что.

– Ранд. – Голос Гарта звучал глухо. – Сегодня вечером мы побыли немного без тебя. И знаешь, это было неплохо. Не вводи нас в искушение – а то мы только и будем думать, как бы от тебя хоть на время избавиться.

Ранд ушам своим не верил. Брат – его брат! – угрожал ему. Да еще нашел чем напугать.

Он обратил пылающий ненавистью взгляд на Силван. Вот оно, его несчастье. Весь день она ему отравила, с того самого момента, как только вышла из коляски, Это она во всем виновата!

– Мальчики, не надо ссориться. – Леди Эмми положила ладонь на плечо Гарта и понизила голос:

– Гарт, мы должны проявлять снисходительность.

Но Гарт взбунтовался, и утихомирить его было непросто.

– А то мы не проявляли снисходительность весь этот год? – возмутился он. – Да, он мне брат, он ранен, я его люблю, Но мне надоело, что он целыми днями ставит весь дом с ног на голову. Неужто мы не заслужили минуты покоя? Хотя бы до тех пор, пока я не закончу дела с фабрикой? Почему все так озабочены настроениями Ранда, а вот мои дела никого не интересуют?

Отчаяние в голосе Гарта что-то перевернуло в душе Ранда, и там, где закипала злость, шевельнулось чувство вины.

Все это – из-за увечья. Видно, действительно допек он, всех в доме, если даже его благодушный брат так вышел из себя. Ранд понимал, что титул герцога Клэрмонтского обязывает, что это нелегкое бремя. Особенно для такого человека, как Гарт, с его ответственностью за свои земли и за тех людей, что живут на этих землях.

Ему было известно все это – раньше Гарт часто с ним делился замыслами и надеждами, спрашивая его совета. Но сколько воды утекло с тех пор, когда они в последний раз так беседовали?

Ранд оглянулся по сторонам в поисках поддержки. Что, неужели они все согласны с Гартом? Увы… Джеймс старательно отводил глаза, леди Эмми вытирала слезы, а по каменному лицу тети Аделы было ясно, что уж она-то никак не собирается стать его союзницей.

– А вы знаете, говорят, что бывает смерть от ветра? Никому про такое слышать не доводилось? – Голос Силван прозвучал как ни в чем не бывало, можно было подумать, что перед нею изо дня в день разыгрываются такие спектакли, к – Я… – Джеймс откашлялся. – Я что-то такое слышал. В старину.., э.., так говорили, когда солдатик целехонек, а все равно неживой.

Силван кивнула.

– Это у врачей, особенно хирургов, такое поверье. Будто бы пуля, пролетая близ тела, отсасывает воздух из легких, и человек погибает от удушья. Правда, исследования показали, что смерть часто наступает из-за серьезных внутренних травм, хотя заметные внешние симптомы при этом отсутствуют.

– Вы полагаете, что нечто подобное могло случиться с Рандом? – спросила леди Адела.

– Пока еще не до конца, – вмешался в разговор сам Ранд. – Я еще живой. Вы что, меня уже похоронить готовы?

– Различие не очень велико, но все же существенно. – Видя, что Силван опять собирается пуститься в теоретические рассуждения, Ранд сделал нетерпеливый жест. – Я полагаю, что в данном случае мы, возможно, имеем дело с травмой позвоночника.

Очень хотелось бы Ранду в это поверить, но… Он покачал головой.

– Быть того не может. Я держался на ногах даже сумел отчитаться перед Веллингтоном. А потом я рухнул и, говорят, двое суток не приходил в сознание, когда очнулся… – Он показал на свои ноги.

– Откуда ты знаешь, что тебя изувечило, – вмешался Гарт. – Ты же весь был изранен, с головы до пят, и одна рана на другой, мудрено ли, что у тебя ноги отнялись?

– Может быть, случилось так, что позвоночный столб – цел. Но вблизи его скопилась кровь. Со временем сгусток должен рассосаться. И тогда ты сможешь опять научиться ходить! – возбужденно вмешался Джеймс.

– Все возможно, – примирительно сказала Силван. – Но Ранду следует приспосабливаться к тому, что есть, а не надеяться на чудо, которое, быть может, так и не произойдет.

Джеймс не сводил глаз с Ранда, и эти искательные, просящие, требующие глаза еще сильнее вжимали его в инвалидное кресло.

– А кто поможет мне приспособиться? – Ранд, издевательски усмехаясь, повернулся к Силван. – Вы, что ли?

– Да, именно она, – ответил за сиделку Гарт. – Знаешь, Ранд…

– А ты знаешь? Ты-то знаешь, кто она есть?

Ранд выпалил это так откровенно нагло, что Силван поняла, какие оскорбления готовы сорваться у него с языка. Ладно, пусть выговорится, раз уж ему так не терпится. Другой бы хоть дождался, пока она в свою спальню уйдет.

– Уход за больными, вообще работа медсестры или сиделки для леди занятие унизительное, вы не находите?

Судя по тому, что благородные дамы поспешили спрятать глаза, их молчание следовало понимать как знак согласия.

– Ранд, это невежливо, – попытался прервать его Гарт.

– Но вот у этой женщины, – Ранд и не подумал прислушаться к словам брата, он продолжал свой рассказ увлеченно и не без удовольствия, – уход за больными и ранеными естественным образом совмещался с древнейшей в мире профессией.

– Ранд, – ужаснулась леди Эмми, – неужто ты хочешь сказать…

– Силван была любовницей Хибберта, графа Мейфилда.

Надо отдать должное его деликатности, подумала Силван. Он мог бы заявить, что она шлялась по улицам Брюсселя, или, положим, похвастаться, что пользовался ее интимными услугами, причем по сходной цене. Однако конечный результат и тогда вряд ли сильно отличался бы от уже достигнутого.

Леди Эмми испуганно прижимала ладонь к сердцу, а леди Адела, брезгливо подбирая юбку, старалась отодвинуться как можно дальше, словно само присутствие Силван оскверняло воздух. Джеймс, правда, лишь на мгновение, поглядел на нее, как ей показалось, как-то по-кошачьи, чуть ли не облизываясь в предвкушении неких неожиданно открывшихся перспектив. Однако тут же взял себя в руки и улыбнулся Силван с прежней любезностью. Гарт был смущен и растерян.

Зато Ранд чувствовал себя на вершине славы. По его победному взгляду, небрежно брошенному в ее сторону, Силван поняла: он считает себя победителем.

– Зачем ты это тут рассказываешь? – Гарт вышел вперед, угрожающе сжав кулаки, словно собирался ударить брата. – Она что, сделала что-то такое, что пришлось тебе не по нраву? Или она заставила тебя понять, что ты – осел? Поэтому-то ты на нее так набросился?

Самодовольная улыбка слетела с губ Ранда, он был явно озадачен такой реакцией, и Силван поняла, что поведение брата явилось для него полной неожиданностью. Он-то рассчитывал, что Гарт, подобно остальной родне, будет неприятно удивлен. Откуда было ему знать, что Гарт как раз и предложил ей убежище, где она отдохнула бы от подобных обвинений – так в старину преступник укрывался в храме: у алтаря он был неприкосновенен.

Воинственно уставившись на брата, Ранд спросил:

– А что, по-твоему, это нормально? Или ты считаешь, что нашей матери незачем знать, с женщиной какого сорта ей придется иметь дело?

– Чего-чего, но уж лицемерить ты так и не научился, – спокойно заметил Гарт, берясь руками за поручни кресла-коляски и наклонившись так, что его голова оказалась вровень с головой брата. – Тебя-то, Ранд, я знаю. И вкус твой знаю тоже. Ты просто ревновал к Хибберту. И до сих пор завидуешь ему.

– Какой смысл завидовать мертвецу?

– Сейчас-то он мертв, но, пока был жив, он владел тем, чего у тебя не было И чего ты очень хотел…

– Гарт! – попыталась одернуть сына шокированная леди Эмми.

– ..и чего по сию пору хочешь, только сознаться боишься. Трус ты – и больше ничего.

Силван почувствовала, как краска заливает ее щеки. Гарт и не думал обидеть ее, но вышло так, что она почувствовала себя униженной. Силван никогда не призналась бы себе в этом, но ведь желание, вспыхнувшее во время того единственного, мимолетного танца, было обоюдным. Ее влекло к Ранду не меньше, чем его к ней, – и не так он был глуп, чтобы этого не заметить.

Перед ее глазами вновь возник ярко освещенный зал. Множество свечей, блестящие глаза, разгоряченные лица. Звучит мелодия вальса. Теплая ладонь Ранда на ее спине, мускулистое его плечо под пальцами ее ладони. Другая ладонь в его руке, их пальцы тесно переплетаются. Они смотрят друг другу в глаза, не в силах оторвать взгляда. Их подхватывает вихрь вальса, мчит по паркету и, отрывая от него, уносит в то волшебное место, где, кроме них, никого нет.

А когда вальс кончился, он осторожно приподнял ее подбородок и коснулся пальцами ее губ, суля ей неведомые блаженства.

Он не попросил разрешения пригласить ее еще на один танец. А она не пожелала предложить ему это сама.

Так недолго они были вместе, что даже самые зоркие сплетницы и сплетники ничего не заметили. Никто ничего не заметил, только Хибберт, милый Хибберт забеспокоился, но ему оставалось жить не более суток.

Резкий крик заставил Силван вздрогнуть.

– Как ты смеешь меня оскорблять?

Силван в испуге отшатнулась, но пациент кричал не на нее.

Ранд рывком крутанул свое кресло на колесах, чтобы скинуть руки брата с поручней.

– По-твоему, я трус?

– Ох, да знаю я все. Ты пошел на войну, сражался под Ватерлоо, не щадил французов во славу и ради безопасности Англии, – признал Гарт. – Но ты не хочешь примириться с последствиями. Ты их боишься. Ты всю свою жизнь противился несправедливости и жестокости и всегда возвращался с победой. Ладно, и на этот раз ты победитель, но тебе пришлось немало заплатить за эту победу. Ну, и что теперь? Так сложилось, Ранд! И тебе придется с этим справляться. Кончай исходить жалостью к себе и живи дальше.

Ранд бросил свирепый взгляд на своего брата и покатил прочь. Если бы Силван не отодвинулась в сторону, он наехал бы на нее. И, наверное, не заметил бы этого – так он спешил скрыться.

Гарт прикоснулся к ее плечу.

– Не расстраивайтесь.

Силван была настолько растеряна, что не сразу сообразила, о чем он говорит.

– Я все улажу. Вы не огорчайтесь. И старые дамы, и Джеймс будут обходиться с вами с подобающим почтением, будьте уверены. Обещаю.

Она только молча кивнула. Проводив ее до двери, за которой начинался коридор, он сказал:

– А теперь Бетти покажет вам вашу комнату.

Подошедшая Бетти взяла Силван за руку, а Гарт вернулся в гостиную и закрыл за собой дверь.

– Шуму-то, а, мисс? Беспокойный сегодня вечер выдался. И зачем такая суматоха? – Бетти тараторила, не умолкая, ведя за собой Силван сначала вверх, по парадной лестнице, потом по широкому залу, потом они миновали двойные двери и вышли в просторный холл. – Вы только не переживайте. Господин Гарт все уладит. Ваш багаж мы принесли сюда. Это самые шикарные из всех дамских покоев. Не считая, разумеется, тех, которые заняты ее милостью и леди Аделой.

Гарт, видимо, надеялся, что роскошное обиталище несколько подсластит горечь той пилюли, которую он ей приготовил, заманив ухаживать за своим недужным братцем. Во всяком случае, взору Силван предстала уютная, изящно обставленная гостиная, в убранстве которой преобладали голубые и золотистые тона. Кресла и кушетка располагались полукругом в центре комнаты, а напротив кушетки находился камин, в котором уже был заботливо разожжен огонь. На полированном столике она заметила фарфоровый сервиз. Окна закрывали тяжелые парчовые шторы. За открытой дверью была спальня, где стояла большая кровать под балдахином, рядом – еще один камин. Пол устлан коврами, чтобы ногам не было холодно.

Пока Силван осматривалась, явно довольная своим новым жилищем, Бетти озабоченно продолжала:

– У нас еще одно дело есть. Надо ведь что-то приготовить для вашей камеристки? Она, как я понимаю, попозже приедет?

– Нет. Мой отец позволил мне взять с собой только платья. И больше ничего. – Бетти принялась раздевать Силван со сноровкой, выдающей немалый опыт, и только вздохнула, когда Силван объяснила:

– Мой отец заявил, что раз уж я иду в служанки к какой-то родовитой знати, так, значит, должна буду смотреть за собой сама.

Бетти хлопотала над нею, как заботливая мать.

– Ну почему эти мужчины такие упрямые? Обязательно по-своему надо сделать. Но ничего – я сама о вас позабочусь, а коль мне недосуг будет, я Бернадетт вам пришлю. Она хоть и молоденькая совсем, но соображает и будет спать в зашей комнате.

– Нет!

Бетти удивленно на нее поглядела, и Силван смутилась.

– Прошу вас. Я собственной служанке не разрешаю ночевать в своей комнате. Знаете, – попыталась она как-то объяснить свой категоричный отказ, – я сплю очень беспокойно.

– Как вам будет угодно, мисс Силван. – Хотя и явно озадаченная, Бетти спорить не стала. Этих господ все разно никогда не поймешь, – Вы пока искупайтесь, а потом, после ванны, я расчешу вам волосы и приготовлю вас ко сну.

Силван выглянула в окно.

– Но ведь еще солнце не село.

– Весна на дворе, так что светло допоздна. Вы же с дороги, не отдохнувши, а потом одна неприятность за другой. Ужин я вам сюда принесу, так что можете забираться в постель. Вы только доверьтесь Бетти, мисс.

Удивляясь себе, Силван не стала сопротивляться услужливой экономке. Столько лет она не позволяла проявлять к себе подобного внимания, да никто особенно И не рвался ее баловать. А после возвращения из Европы, после Ватерлоо, она на такую заботу о ней и вовсе перестала рассчитывать. А тут, приняв ванну, она увидала, что ее ожидает ужин.

Оглядев прекрасно сервированный стол, она сказала:

– Должно быть, у вас в придачу к итальянцу-кондитеру служит повар-француз.

– А то как же, мисс. – Бетти подвинула кресло, и Силван уселась. Бетти подвязала ей льняную салфетку, взяла ложку и вложила ее в ладонь Силван. – Ешьте давайте. У вас такой вид, словно вы слишком часто забываете поесть.

Силван не ответила.

Объясняя свою догадливость, Бетти сказала:

– Ведь платья вам шили не затем, чтобы они на вас болтались, как на палке, так я думаю, да? Похоже, что и вас и мистера Ранда одна хворь мучает.

– И какая же?

Силван попробовала суп из воловьих хвостов.

– Воспоминания.

Силван выронила ложку.

– А вы, оказывается, очень умная и наблюдательная женщина.

Бетти подхватила ложку и снова протянула Силван:

– Просто я многого за свою жизнь насмотрелась. Вы паштеты попробуйте.

И Силван с аппетитом принялась за паштеты. Это было какое-то весьма необычное сочетание говядины, свинины, лука и репы, с привкусом майорана, сверху прикрытое слоеным тестом. Как и все остальное, и это блюдо казалось невероятно вкусным, но Силван подумала, что дело тут не столько в еде, сколько в общей атмосфере симпатии и доброжелательности, установившейся между ней и Бетти.

Как бы то ни было, часто ли женщина с ее репутацией встречает уважительное к себе отношение, пусть от прислуги? К тому же прислуга-то она прислуга, но как разбирается в людях! Кстати, Силван в этом доме тоже что-то вроде служанки, так что не ей нос задирать.

А почему бы двум служанкам не посплетничать немного о своих господах? И как бы между прочим Силван спросила:

– А что зам известно про привидение?

– Какое еще привидение? – Бетти отвернулась и с наигранной непринужденностью спросила:

– Это вы о чем?

– Я про того призрака, о котором мне Джаспер рассказывал.

Бетти досадливо поморщилась.

– Этот уж мне Джаспер! Болтун, каких поискать.

– Так, значит, призрак есть! – Силван оперлась на локоть, положив подбородок на раскрытую ладонь, и поглядела на Бетти. – А вы это привидение видели?

– Я? – Бетти деланно весело рассмеялась. – Привидение? Вы барашка попробуйте.

Силван нацепила на вилку тоненький ломтик.

– Так вы видели привидение или же нет?

Недовольно пожав плечами, Бетти буркнула:

– Было дело. Один раз.

– Один раз?

– Ну и как вам барашек? Ничего, правда? – спросила Бетти. Но Силван не отводила от нее пристального взгляда, и экономка сдалась:

– Ну хорошо, два раза. Однажды в доме. – Вздрогнув, Бетти подошла к окнам, за которыми уже сгущалась ночь. – А другой раз я увидала его в зеркале, в которое я смотрелась. – И Бетти задернула шторы.

С опущенными шторами комната стала еще уютнее, решила Силван.

– А вот я в духов не верю. – Тут она вспомнила призраков, которые мешали ей спать по ночам. – По крайней мере, раньше не верила.

– Я до того случая тоже в привидения не верила, да и теперь, когда солнце светит, не верю. Должно быть какое-то другое объяснение, как говорит его милость, и, по-моему, правильно он говорит. – Обхватив плечи руками, Бетти вздохнула.

– Но по ночам, когда на дворе ветер воет, а луна то появится из тумана, то опять пропадет.., ну, тогда я вспоминаю все эти истории, которые мне бабушка рассказывала, про первого герцога и про то, что он всегда тут расхаживает, если в поместье Клэрмонт-курт что-то неладное должно случиться, и тогда я прячу голову под одеяло.

Силван вздрогнула. Умеет эта Бетти еще и рассказывать, ко всему прочему – прямо волосы на голове зашевелились, так это жутко прозвучало.

– А из семейства кому-нибудь доводилось встречаться с этим духом? Его милость про это не говорил? – Нет. В ту ночь, кода эта нечисть показалась в окне, он… – Бетти запнулась, И Силван готова была присягнуть, что ее лицо вспыхнуло вдруг ярким румянцем. Но экономка как раз наклонилась к камину и развела огонь посильнее, так что это могли быть отблески пламени.

– Нет, его милость никаких духов не видал, а вот лорд Ранд, по-моему, видел.

– Лорд Ранд? – Силван вспомнила злющую, циничную физиономию своего пациента и покачала головой. – Он сам любого духа напугает.

– Хорошо, мисс, я расскажу, что знаю. – Подойдя поближе, Бетти пристроилась на краешке кресла, в котором сидела Силван, и понизила голос.

– Когда лорд Ранд вернулся с войны покалеченный, он на весь свет белый злился, это да, и тосковал страшно, и всем норовил насолить, но мистер Гарт – его милость, – он поговорил с лордом Рандом насчет имения и так сделал, будто бы ему помочь надо в его планах, фабрика там и все такое, в общем, точно так, как раньше бывало, и лорду Ранду полегчало. Он и к креслу на колесах своему привык, и даже шутки шутить стал про свои ни на что не годные ноги. Тогда, правда, совсем недолго это длилось – ну, когда он понимал, что не его одного на войне ранило, не один он такой.

Силван выпрямилась. Вот, значит, как. Было и у Ранда спокойное время. Отчего же он опять в буйство впал?

– А потом в ту ночь, когда я увидала лицо в окне, я рассказала про это мистеру Гарту, а он передал все лорду Ранду – и очень смеялся надо мною, – и тогда лорд Ранд прямо взорвался, такой злющий стал. Мы его никогда таким не видали, он все кругом раскидал и страшно ругался. И с тех пор так оно и тянется. По сию пору, Бывает, что он чуть получше становится, но потом опять начинает бесноваться. Вот как сегодня. – Бетти поднялась. – И что, по-вашему, я должна подумать? Я И решила, что лорд Ранд видел привидение, а он-то небось знает, что предвещает появление призрака.

– Несчастье, – Ну да. – Бетти зябко повела плечами, словно ей стало вдруг холодно. – Несчастье.

Стука в дверь они никак не ожидали, и обе одновременно вскочили на ноги. Потом, стесняясь того, что она так переполошилась, Бетти пошла открывать. Силван не было видно, кто стоит за дверью, мешала спина Бетти, но по тому, как пришедший переминался с ноги на ногу я что-то хрипло бормотал, она поняла, что это мужчина.

– В чем дело, Бетти? – спросила она. Экономка нехотя ответила:

– Да Джаспер это. Говорит, ваша помощь требуется, но я ему сказала, что уже десять часов пробило и нечего вас тревожить.

– Моя помощь? – Силван поднялась. – Что, кому-то плохо? – Это лорду Ранду, – подал голос Джаспер – Он вас зовет.

Сердце Силван заколотилось. Что с ним? Может, и правда всерьез заболел? Или опять дурачится? Накинув халат, Силван поспешила к двери и протиснулась в коридор, обойдя Бетти.

– Что стряслось с лордом Рандом? – Она прошла холл, потом спустилась по лестнице, ни разу не обернувшись, чтобы убедиться, что слуги идут следом. В прихожей ярко горели свечи.

– У него судороги? Кровью кашляет? Язык отнялся?

– Нет, мисс.

Джаспер семенил рядом, а Бетти плелась следом, что-то ворча себе под нос.

– У него заноза.

Силван остановилась так резко, что Бетти на нее налетела.

– Заноза?

– Ага, мисс.

– Вы что, надо мной смеетесь?

– Не, мисс. – Джаспер еле волочил ноги, но смотрел Силван прямо в глаза, не отводя взгляда. – Он, когда хочет остановить свое кресло, хватается за колеса, вот как сегодня. И руки занозил. Одна вообще глубокая. Я бы ее сам вытащил, но он велел вас позвать, пусть, мол, лечит.

– Если это уж не в первый раз, значит, сам может справиться. Зачем я-то ему понадобилась?

– Хоть убейте меня, мисс, хоть каким проклятием заколдуйте, а я и сам не знаю.

– Давайте лучше в вашу комнату вернемся, – потянула ее Бетти. – Нужды-то нет…

– Надо хоть поглядеть, что с ним.

– Тогда оденьтесь как следует. – Подумать только, Бетти уже читает ей нравоучения. – Ваше доброе имя…

– Не пострадает. – Силван беззаботно махнула рукой, но потом решила все-таки послушаться совета Бетти. – Ладно, пойду оденусь.

Когда она через несколько минут вышла к слугам в скромном И аккуратном муслиновом платьице, Бетти снова вцепилась в нее, отговаривая:

– Не нравится мне это, мисс. Что там еще лорд Ранд задумал?

Но в Силван уже взыграло любопытство.

– Может быть, он меня проверяет. А может, ему и в самом деле больно, только он признаваться не хочет. Знаете, какие мужчины бывают.

– Знаю. Упрямые да своевольные, – буркнула Бетти, направляясь вслед за Силван к комнате Ранда. – Как хотите, заботит вас ваше доброе имя или нет, а я лучше побуду неподалеку, чтобы оно поцелее было.

Джаспер открыл дверь и пригнулся. Видимо, Ранд имел обыкновение швырять чем ни попадя в любого, кто дерзал сунуть нос в его берлогу.

Но на сей раз ничего подобного не произошло, и Джаспер крикнул:

– Я привел ее, хозяин!

– Пусть войдет.

Голос Ранда звучал как-то хрипловато, словно он плакал.

Но когда Силван переступила порог, ей стало ясно, что она поспешила с выводами. Не было, наверно, на свете той силы, что способна выжать слезу из лорда Ранда.

Он полулежал или, точнее, сидел в своей кровати, опершись на подушки и хмуро разглядывал ладонь. Надето на нем было куда больше, чем сегодня днем – плечи, руки и грудь закрывала белая ночная сорочка.

– Джаспер вам сказал?

– Что у вас заноза? – спросила она бесстрастно. – Да.

– Я и не думал, что вы в самом деле придете.

– А как иначе? Я же ваша сиделка. И по первому зову являться должна. Лучше бегом.

Его голубые глаза светились отраженным светом свечей, смоляные волосы были взлохмачены, она заметила, как блеснули его зубы в ухмылке.

– Не верится что-то.

Силван только пожала плечами и, подойдя поближе, приказала:

– Показывайте, что там у вас.

Ранд с готовностью представил свою руку в ее полное распоряжение, а сам откинулся на подушки и даже глаза прикрыл. Силван принялась рассматривать его ладонь. Пальцы были длинные и сильные, но не изнеженные, да и вообще мозолей на руке хватало. Кожу испещряли извилистые линии – какие-то были даны самой природой, другие были шрамами заживших ран. Кроваво-красные пятнышки – следы вытащенных заноз – , бросались в глаза. А вот И то, ради чего он ее вызвал. Огромная, черная щепка глубоко вошла в кожу подушечки указательного пальца. Должно быть, ему было очень больно. А если занозу вовремя не вытащить, то, чего доброго, может случиться и заражение крови.

Так что у Ранда были резоны потребовать сиделку.

И все же ей не верилось, что только из-за этого он ее позвал.

– Пинцет, иголка, что-нибудь дезинфицирующее? – спросила Силван.

– Вот, мисс. – Джаспер подал ей инструменты и темную бутылку, запечатанную пробкой.