Текст книги "Грешный и влюбленный (Древнее проклятие)"

Автор книги: Кристина Додд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 24 страниц)

Слишком уж много народу. Слишком уж прочные узы.

Кто-то втиснул в ладонь Силван такой же тяжелый перстень, как тот, что успел сдавить ее палец. Это кольцо ей надо будет надеть на палец Ранда. Тем, собственно, обряд и увенчается – мгновением, в котором Силван Майлз прекратит свое существование как самостоятельная личность и превратится в придаток Ранда Малкина. Не хотелось ей этого. Образ матери пугающе стоял перед глазами. С тех пор, как Силван себя помнила, ее мать всегда влачила существование бесцветное, тоскливое, этакое жалкое создание, живущее лишь затем, чтобы угадывать желания супруга и всячески ему угождать.

Или другой пример – Кловер Доналд. За все это время Силван и голоса-то ее не слышала. Самое большее, что эта женщина себе позволяла – звучать робким эхом настроений своего благочестивого супруга.

Леди Эмми тихонько толкнула ее в спину – Пора надеть кольцо на палец Ранда.

Силван не пошевелилась.

– Если вы не можете, пусть он сделает это сам.

Силван поглядела на Ранда. Ничто в нем не напоминало того буйного, всклокоченного дикаря, который месяц назад встретил ее градом проклятий и упреков. В первый раз со времени ее прибытия в Клэрмонт-курт волосы у него причесаны, лицо умыто, башмаки блестят, сюртук вычищен щеткой и застегнут на все пуговицы, а галстук завязан безупречным узлом. Этакий образец богатого английского дворянина; так вот должен выглядеть представитель старинного рода, вот так подобает ему себя вести. Но под изысканными манерами скрывалась все та же непреклонная решимость. Ничто не помешает ему добиться своего, ничто не встанет на его пути к намеченной цели. И уж, конечно, ее жалкое и непостижимое желание оставаться в старых девах ему не преграда.

– Надень кольцо на мой палец, Силван. – Голос звучал негромко, но была в нем такая сила, что девушка невольно подчинилась. – Все будет хорошо, вот увидишь. Надень его мне на палец.

Силван неохотно подняла литое фигурное золото и надела обручальное кольцо на палец Ранда. Священник нараспев произносил положенные по обряду слова, не вкладывая в них большого смысла, она же, повторяя за ним эти слова, вкладывала в них слишком много смысла. Она обещала быть верной Ранду в самых невероятных перипетиях их совместной жизни. Она превращалась в его жену.

Дружный вздох облегчения пронесся по террасе.

Силван наклонилась к Ранду, чтобы одарить его традиционным поцелуем, но неловко покачнулась, а Ранд – будто только этого и дожидался – подхватил ее и посадил себе на колени. Вздох облегчения превратился в смех, а потом и в возгласы одобрения, когда Ранд наклонился и запечатлел на ее губах свой первый супружеский поцелуй. Ничуть не менее приятный оттого, что на запретного плода превратился в обычное блюдо, вроде мяса с картошкой, например. Так вот, значит, какова на вкус семейная жизнь!

Всего месяц назад она прибыла сюда, чтобы стать сиделкой у искалеченного войной человека. Так случилось, что она стала его опорой, вернула ему веру в себя и возродила к новой жизни. А вот сегодня Силван почему-то показалось, что они с Рандом поменялись местами. И теперь, к собственному удивлению, она чувствовала, что наполняется силой от прикосновения его губ, от его тесного объятия, от упругости его надежного плеча.

Почему она вышла за него замуж? Теперь она знала. Она сразу почувствовала в Ранде ту неистовую одержимость, которая заставляла его идти к своей цели, не считаясь с тем, какую цену придется за это заплатить. Точно такая же одержимость заставляла ее действовать наперекор всеобщему осуждению там, в Брюсселе, когда она делала то, что считала нужным.

А еще она вышла за него замуж потому, что она любила его.

Ранд покрывал ее шею нежными поцелуями и восхищенно шептал:

– Ты самая храбрая женщина из всех, кого я знаю.

– Постеснялся бы окружающих! – Силван вскочила на ноги, смущенно оправляя свою великолепную, украшенную кружевами юбку.

Родня двинулась вперед. Первым обнял ее Гарт: герцог Клэрмонт тем самым официально одобрил женитьбу брата и принял его жену.

– Бог услышал мои молитвы, – сказал он. – Вы вернули его к жизни.

Силван хотела возразить, что это вовсе не ее заслуга – просто Ранд, наконец, уверился в собственной невинности. Но прежде чем она заговорила, леди Эмми протиснулась вперед и прижала Силван к своей пышной груди.

– Милочка, я всегда так мечтала о дочери.

Силван только кивнула, оглохнув и лишившись дара речи от таких восторгов.

Тетя Адела стиснула ее с меньшей пылкостью, но согласилась с леди Эмми.

– Вот она и будет твоей дочерью. Тем более, что родители Силван не почтили нас своим присутствием, – ехидно добавила она.

– Мы уже направили приглашение лорду и леди Майлз. Если они пожелают нанести визит, они будут приняты здесь в любое время, когда это будет им угодно.

Силван испуганно ойкнула, но Гарт поспешил ее успокоить.

– Мы отправим вас с Рандом на медовый месяц куда-нибудь подальше отсюда, с правом задержаться на дополнительный срок, если ваш отец вздумает злоупотребить нашим гостеприимством и решит погостить тут подольше.

– Не могу себе даже представить, что леди Силван не будет рада визиту лорда Майлза, – вмешался викарий, подошедший в свою очередь поздравить молодых.

– Вы же не знакомы… – начал было Гарт, но вовремя прикусил язык.

Силван разделяла чувства герцога. Когда Гарт явился к ним в дом, ее отец был более чем подобострастен, а потом, поняв, что Гарт хочет всего лишь уговорить Силван поступить в сиделки к Ранду, стал вести себя чрезвычайно грубо и заносчиво. Ее мать, разумеется, лезла из кожи, стараясь угодить, а потом, увидев, что настроение супруга столь резко переменилось, стала держать себя соответственно. Воспоминание об этом фарсе было настолько неприятным, что Силван отвернулась, стараясь не встречаться с изучающим взглядом викария.

Но, очевидно, опоздала, потому что священник, сжав ее руку, проникновенно сказал:

– Мой отец тоже был трудным человеком. Он, помимо всего прочего, отказывался признать, что высшее мое предназначение состоит в служении Богу, но теперь, когда я оглядываюсь назад, я вижу в превратностях и испытаниях юности моей своего рода пламя, в котором закалилась сталь моего характера. – Он обвел свободной рукой толпу собравшихся, зеленые холмы, океан вдали. – Солнце сияет в этот день святого обряда. Возвысьте сердца ваши и радуйтесь.

Силван с удивлением глядела на торжественно преобразившееся лицо священника. Прежде она видела в нем лишь суровость и строгость, и это искреннее сопереживание чужому счастью поразило ее.

– Благодарю вас, отец Доналд, за добрые слова.

Он, должно быть, каким-то знаком подозвал свою жену, потому что рядом с ним вдруг возникла Кловер Доналд. На губах ее трепетала робкая улыбка, глаза покраснели – она проливала слезы по ходу обряда.

– Позвольте, леди Силван, поздравить вас с бракосочетанием.

– Благодарю вас, – пробормотала Силван, чувствуя себя очень неуверенно. Уж не помешает ли столь высокородный союз ее общению с теми, в чьих жилах течет не столь аристократическая кровь. Она всегда ощущала себя так, словно делает шаг над пропастью: одна нога среди богатой знати, другая – в гуще простонародья.

Правда, ей еще повезло: брачные узы связали ее с родом настолько знатным, что ему и нужды не было доказывать свое благородство посредством напускного высокомерия.

Улыбка все еще колебалась на губах Кловер и Силван поспешно сказала:

– Надеюсь, вы присоединитесь к нашему небольшому торжеству для ближайших друзей?.. – Сочтем за высокую честь, – ответствовал за свою супругу викарий, слегка подталкивая ее к Ранду, чтобы она и ему не забыла принести свои поздравления.

Соседи образовали длинную очередь и, подходя к новобрачным, желали им всяческих благ, а леди Эмми и тетя Адела, встав по правую и по левую руку от четы, взяли на себя труд произнесения формул представления и знакомства. Всякий раз, когда кто-либо из гостей выражал, будь то словом, тоном или манерой, некое неподобающее любопытство, это незамедлительно побуждало к вмешательству или леди Эмми, или тетю Аделу, и дерзость получала должный отпор. Силван, давали понять невеже, теперь одна из рода Малкинов и посему безупречна. О, немалое это дело, заметила Силван, быть вдовствующей герцогиней или хотя бы родственницей герцога Клэрмонтского. Эти дамы внушали почтение одним своим видом, а если этого оказалось недостаточно, величественные манеры немедленно ставили забывшего приличия гостя на место.

По одному соседи переходили с террасы в дом, где их потчевали изысканными яствами и откуда они имели возможность понаблюдать за новобрачными.

Почувствовав острый локоток на своем бедре, Силван оглянулась и увидела Гейл, пробивающуюся к Ранду.

– Дядя Ранд, а я уже не твоя девочка?

– Моя самая первая, – Ранд заключил ее в крепчайшие объятия, – и самая лучшая девочка, которую зовут Гейл.

Гейл хихикнула, а Бетти крикнула:

– Мисс Гейл, а реверанс перед мисс Силван?

– Леди Силван, – поправил Ранд. Бетти радостно закивала, переводя взгляд с Ранда на Силван, с одного обручального кольца на другое.

– Конечно, лорд Ранд.

Как ей и было велено, Гейл присела в книксене, но Силван заметила недоумение в глазах девочки. Всегда такая бойкая и уверенная, сегодня Гейл была явно растеряна. Да и как было не смутиться девочке, если эта свадьба разразилась столь внезапно и причина вынужденной поспешности в малопонятных детскому уму чрезвычайных обстоятельствах? И, можно не сомневаться, обстоятельства эти прошуршали волной пересудов в комнатах прислуги и, набрав силу, слух о них должен был дойти до ушей Гейл. Кто бы ни был в конце концов ее отцом, сплетни эти, сами по себе, не могли не смутить девочку. Взяв Гейл за руку, Силван прошептала, наклонившись к ней:

– Ты всегда будешь для него самой лучшей девочкой, он боится сейчас сказать тебе об этом. Думает, что я обижусь.

Гейл, покраснев, выдернула свою руку из ее ладони. Силван растерялась: может, она сказала что-нибудь не то? Как глупо себя чувствуешь, если совсем не умеешь обращаться с детьми.

А Гейл встала на цыпочки и прошептала, но так громко, что все хорошо расслышали ее слова:

– А вы не беспокойтесь. Дядя Ранд мне раньше еще говорил, что он женился бы на вас, даже если бы вы были такая некрасивая, как лягушка. Такая, от которой бородавки бывают.

Толпа разразилась громким смехом, напугавшим и Гейл, и Силван, а Ранд взял за руки обеих.

– Гарт! – Голос тети Аделы прозвучал несколько громче, чем следовало. – Самое время тебе взять пример с брата и отыскать себе невесту.

Лицо Гарта стало суровым и жестким, и он засмеялся с притворной веселостью.

– Мне еще рано жениться. Вот стану дряхлым старичком, возьму себе жену, чтобы обо мне заботилась.

Опять раздались смешки, но уже редкие. Не было похоже на то, что кого-то слова Гарта развеселили по-настоящему. Но тут Ранд пришел на помощь брату.

– Мы с Силван не возражаем, если нам поручат произвести на свет наследника герцогства Клэрмонт. Возьмемся за это дело, а, Силван?

Что на это можно ответить? Силван вспомнились все эти пошлости про краснеющих невест, но все же – какие слова найти, чтобы сохранить хоть крупицу достоинства?

Спас ее Джеймс, по-родственному чмокнувший ее в щеку, а потом радостно предложивший:

– Может, в дом пойдем? Пусть мужичье хлещет свое пиво и обжирается, не утруждая себя изображением хороших манер, которых все равно нет.

– Они есть, – недовольно заспорил Гарт. – Только не такие, как у нас.

– Ну и аминь на этом. – Джеймс живо растолкал собравшихся и пробился к выходу на лестницу. Стоя на верхней ступеньке, он крикнул в толпу деревенских жителей:

– Мы вам мяса сырого кинем отсюда, а вы биться за него будете. Кто смел, тот и съел, годится? – Ответом ему прозвучал неразборчивый радостный рев. Обернувшись к родне, Джеймс торжествующе спросил:

– Видали? Они меня обожают.

– Да они тебя просто всерьез не принимают.

– Почему это? – удивился Джеймс.

– Потому что у людей глаза есть, – сухо ответил Гарт. – Если кто-то шатается без дела, мужичье, как ты их называешь, поймет, чего этот кто-то стоит.

– Джентльмены, – что-то в тоне Ранда заставило и Гарта, и Джеймса обернуться на его голос. – Сегодня – день моей свадьбы, и извольте заключить перемирие.

Джеймс покраснел, но Гарт только устало потер глаза.

– Я поступлю еще лучше. На фабрику пойду. Там все эти дни не одно, так другое.

– Как ты можешь, дорогой! – Леди Эмми в тревоге кинулась к старшему сыну. – А что мы скажем гостям? А как же Ранд и Силван?

Гарт улыбнулся и ласково погладил мать по плечу.

– Ранд на меня не обидится, а Силван еще в себя толком не пришла, чтобы на других внимание обращать. – Он понизил голос, но Силван расслышала его слова. – И ты же знаешь, каково мне слушать все эти разговоры о женитьбе.

Толпа перед домом потихоньку разбредалась. Деревенские жители устремились на задворки Клэрмонт-курта, где их угощали едой и где открывали бочонки с пивом. Приятная передышка – летние работы и в поле, и на фабрике были в самом разгаре, так что, угостившись, крестьяне вернутся к труду с новыми силами.

– Ранд, – запричитала леди Эмми, – поговори с братом.

– Поговорю, – согласился Ранд. – А ты иди к гостям. – Он кивнул тете Аделе. – Пожалуйста, тетя, уведите ее в дом.

– Надо, чтобы Гарт остался, – строго сказала тетя Адела.

Ранд успокаивающе покивал головой, а Джеймс сухо засмеялся.

– Поддержка от Ранда, представляешь, мама? Ладно, будем делать то, что велено.

Он предложил руки обеим дамам.

– Вы же понимаете, что достаточно одного взгляда ваших прекрасных глаз, и сплетня подавлена в зародыше. – Он довел обеих леди до порога, а там задержался. – Брачные узы не для таких закоренелых холостяков, как мы с тобой, не правда ли, Гарт?

Тон был достаточно шутливый, но, видя, как побледнел Гарт, Ранд испугался не на шутку. Неужели Джеймс не чувствует, что он стоит на краю бездны?

– Иди ради Бога.

Джеймс ушел. Силван присела на гладкий мрамор балюстрады, сложив руки на коленях, и стала рассматривать стремительно редеющую толпу. Тот веселый гомон и оживление, которые только что царили вокруг, понемногу затихали, зато из раскрытых окон дома доносились голоса гостей, ожидавших момента, когда их пригласят за стол.

И Гарт не выдержал.

– Черт возьми! Мама права. Мне просто нельзя не остаться, должен же я поддержать вас с Силван. Как-никак я глава семьи.

– А я вот не уверен, что она права, – сказал Ранд. – По-моему, ты просто выбираешь то, что считаешь в данный момент более важным. Так что там такое с фабрикой?

– Кто-то.., творит всякое.

– Как это?

– Пакостит. Ломает. Прячет детали. Делает все во вред, лишь бы фабрика не работала. Ранд скривил губы и тихонько присвистнул.

– А ты что?

– Да ничего пока. Я и замечать-то стал всего лишь пару дней назад. – Гарт с силой рванул пуговицу на жилете. – Дурак я. Тупая дубина.

– Вовсе не дурак, – заспорил Ранд. – Просто очень доверчивый. Думаешь, что все честные.

– Я собираюсь дежурство на фабрике организовать. Поставить там несколько человек, пусть следят и, если заметят что подозрительное, пусть тут же мне сообщают. Но черт побери! – Гарт виновато посмотрел на Силван. – Прошу прощения, Силван. Но будь оно все неладно, что я скажу этим людям? Что, мол, какой-то злодеи неведомый объявился?

– А ты что, Гарт, думаешь, они такие тупые? – Ранд озабоченно разглядывал брата, замечая, как исхудали его щеки, как часто он прикладывает руку к желудку, словно его мучает какая-то боль. – Они только порадуются: их жен будет кто-то охранять.

– Ну да. – Гарт провел рукой по волосам. – Наверно, ты прав.

Ранду хотелось обнять брата, как бывало в детстве, когда мальчишеский идеализм Гарта зачастую не выдерживал столкновения с суровой действительностью и Гарт очень страдал. Но сейчас он вряд ли обрадовался бы утешениям.

– Отправляйся на фабрику, – произнес Ранд. – Я за тебя извинюсь, а когда вернешься, потолкуем.

* * *

– Что-то не то. – Ранд глядел на фабрику из окошка кареты. Он нисколько в этом деле не разбирался, но даже невооруженным глазом было заметно, что на фабрике что-то не в порядке, что-то изменилось – и не в лучшую сторону.

– Машины не работают, – сказала Силван. – Шума не слышно.

Ранд чуть не сплюнул от досады. Как же это он сам не додумался!

Белесое квадратное строение выглядело, как всегда. Летнее солнце прожаривало дранку, которой была покрыта крыша. Подстриженная трава у камней фундамента колебалась на ветру. Чарити, Беверли, Нанна и Ширли нестройной кучкой брели к неуклюже распластавшемуся зданию, смеясь и болтая. Они, верно, обсуждали то, чем и как их угощали на свадьбе, так что могло показаться, что эхо торжества разносится ветром по округе.

Карета остановилась как раз в тот момент, когда с фабрики донесся крик. Кричал Гарт, и, кажется, он был взбешен.

Женщины тревожно зашушукались, и Ранд, высунувшись из окошка кареты, успокоил их:

– Я войду туда и постараюсь унять его гнев.

– Да благословит вас Господь, сэр, – крикнула в ответ Нанна.

– Поздравляем вас обоих, – сказала Чарити, а потом, понизив голос, но все равно достаточно громко, удивилась:

– Но что новобрачным делать здесь?

Ранд не стал тратить времени на разъяснения. Он нетерпеливо дожидался, пока Джаспер поможет Силван выйти из экипажа, чтобы затем распутать ремни и веревки, удерживавшие в карете его кресло-коляску. Женщины подошли поближе, желая помочь. Как только колеса кресла коснулись земли, Силван слегка подтолкнула его вперед. В дверях Ранд пропустил ее первой, но она, едва переступив порог, замешкалась, тревожно оглядываясь по сторонам.

Спокойствие и тишина в цеху напомнили Ранду то, полное надежд время, когда паровая машина еще не прошла первые пробные испытания, а только-только начинала монтироваться. Гарт тогда был страшно возбужден, будучи в полнейшей уверенности, что фабрика одним махом посрамит всех маловеров. Вместо этого замысел уже поглотил массу сил и времени и продолжал отнимать у Гарта все новые и новые часы его жизни и разрушать его веру в справедливость. Или то, что от нее еще оставалось. Если бы существовал какой-то иной способ удержать фамильное поместье на плаву! Но что-то ничего похожего на горизонте не просматривалось.

– Проклятая дурацкая машина! – Голос Гарта гремел где-то в глубине фабрики. – Эта проклятая штука, черт бы ее побрал, не заводится!

Его возмущенным обвинениям сопутствовал громкий грохот: металл ударялся о металл. Ранд виновато поглядел на Силван:

– Ну вот мы его и отыскали.

Ее, кажется, это позабавило, потому что легкий румянец вернулся на ее щеки, и она сказала:

– Что хотели, то и получили.

С десяток женщин сидели кружком на полу, но, когда к ним подошли Силван И Ранд, женщины вскочили на ноги, освобождая проход и приседая в реверансах. Все поздравляли новобрачных и желали им счастья. Гомон привлек внимание Гарта, и он крикнул:

– Ранд! Силван! А вы что тут делаете? – Он глянул на них с лестницы, а потом опять склонился к паровому котлу. – Вы что? Устали от общества? Но вы хоть чуть-чуть посидели с гостями, прежде чем удрать?

– Да, конечно. – Ранд с тревогой глядел на озабоченного брата.

Гарт старался выглядеть, как обычно, поддерживать светский разговор, хотя ясно было, что всеми помыслами его владеет паровая машина.

– Знаете, мне трудно поверить, что вы сбежали с собственной свадьбы только потому, что общество соседей вам наскучило.

– А ты все-таки поверь, – ответил Ранд. Гарт недовольно нахмурился.

– Грубил кто-то?

– Ага, – хихикнула Силван. – Ранд.

– Ты? – Гарт на миг отвлекся, чтобы повнимательнее приглядеться к брату. – Вот это Да!

– Не я один. – Ранд многозначительно скосил глаза на Силван. – Как бы то ни было, мы в полной мере насладились обществом соседей.

– Свора невежд и завистников, так? – В голубых глазах Гарта заплясали веселые чертенята, но по лицу струился пот – из топки полыхало жаром.

– Не все. – Ранд взял Силван за руку и сжал ее. – Только леди Сент-Клэр. Она стала допытываться у Силван насчет ее предков.

Силван потупила глаза.

– А ты разозлился, когда я в ответ спросила у нее: «А каково ваше происхождение?»

– Вовсе нет. – Ранд поднял глаза на Гарта. – Силван спросила у леди Сент-Клэр, были ли женаты ее родители.

Гарт издал какой-то лающий звук, похоже, подобная дерзость и изумила и рассмешила его.

– Да она меня просто вывела из себя, – призналась Силван Ранду. – Глядит на тебя так, словно ты существо низшего порядка. И что ей ни скажешь, корчит недовольную физиономию.

Ранду неприятно было вспоминать эту сцену, и он попытался спрятать свою досаду за беззлобной улыбкой.

– Поглядишь на иную леди – кривляется как мартышка.

– Поверь, мне очень жаль. – В двигателе что-то лязгнуло, а Гарт еще добавил звону, копаясь в его недрах гаечным ключом. – Я-то надеялся, что у соседей достанет ума проявить к вам должное почтение. Ты, Ранд, сын герцога и брат герцога, да еще герой войны и заслуживаешь уважения.

Вид у Гарта был до того виноватый, что Силван поспешила его успокоить:

– Почти все гости были очень милы.

– По большей части вели себя культурно, – поправил Ранд, – а некоторые, немногие правда, были даже приятны в общении. Можно было бы успокоить себя тем, что все они – болваны, но кое-кого из них я прежде называл своими друзьями. Вот и подумаешь, кто же на самом деле болван.

– Надеюсь, ты понимаешь, что защищать я их не собираюсь. – Гарт обернулся к машине и взялся за манометр давления. – Особых причин любить наших соседей у меня тоже нет.

Не по душе был Ранду вид Гарта. Костюм строгий, торжественный, но галстук он успел порвать, а накрахмаленную белизну сорочки осквернили черные потеки. Взявшись твердой рукой за лестницу, Ранд спросил:

– А что с этой проклятой дурацкой машиной?

– Это я ее так называл? – Гарт попробовал изобразить невинность. – Да не запускается. Чихает так, словно ухитрилась простудиться, но на этом конец – сразу же глохнет.

Оглянувшись на Силван, Ранд почувствовал, как она встревожена. Что-то ее угнетало, давило, и это беспокойство передалось и ему. Но когда Ранд взял ее за руку и спросил: «Что такое?» – она лишь покачала головой.

– – Не знаю. Просто не нравится мне здесь. – Силван попыталась улыбнуться. – Я бывала на фабриках отца, и мне они тоже не понравились. Неприятно как-то.

– Зачем я тебя за собой потащил? – упрекнул себя Ранд.

– А что, лучше было бы бросить меня там, на съедение гостям? – спросила Силван.

Он засмеялся, уж очень обиженно прозвучал ее голос.

– Нет, конечно. Полагаю, что даже фабрика лучше дома, набитого любопытными и любящими совать носы в чужие дела аристократами.

С другой стороны установки возникла голова Станвуда, старшего механика.

– Я только что прочистил сальник, ваша милость. Попробуем еще раз?

– Давай. – Гарт слез с лестницы. – Так раздражают эти задержки.

– Может быть, Джаспер бы помог, – предложил Ранд. – Он здорово в каретах разбирается. По-моему, ему все, что движется, нипочем.

Джаспер даже не двинулся с места, а только подал голос из тени.

– Карета – это не паровая машина. А такие вот ухищрения – это все придумки дьявола.

Гарт засмеялся.

– Да неужто ты поддался этим диким суевериям?

– Мне тут не по себе. Даже дурно как-то. Силван поглядела на Джаспера. Вот как! Не ей одной кажется, что здесь затаилось несчастье.

– Но я готов поспорить: ты справишься. Хоть попробуй, а? – подзадорил его Ранд.

Со вздохом, который мог бы издать вылетевший из цилиндра поршень, Джаспер подошел к установке и взял у Гарта гаечный ключ.

Корпус машины содрогнулся, а механик крикнул:

– Надо, чтобы огонь в топке не погас. Сейчас она заведется.

Гарт открыл дверцу котла, и оттуда дохнуло жаром. Схватив совковую лопату, он стал быстро забрасывать уголь в жерло топки до тех пор, пока к нему не подошла одна из работниц и не забрала у него лопату.

– Давление вверх пошло, – крикнул Станвуд, и Гарт побежал глядеть на манометр.

– Смотрите сюда, – гаркнул Джаспер. Обойдя машину, он показал на маховик, закрутившийся потому, что главный поршень сдвинулся с места. – Эта похожая на чурбак штука поехала.

– Вот и хорошо. – Гарт смахнул каплю пота, свисавшую с кончика носа. – Снова запустить смогли. Пошли. – Он предложил руку Силван. – Идемте ко мне в кабинет. Выпить надо. Нам всем есть что праздновать.

Шум нарастал, и тон его становился все выше – маховик вращался асе быстрее. Женщины заговорили громче, перекрикивая рокот и грохот, и разбрелись по рабочим местам у станков. Задвигались ременные передачи, потянулась первая ниточка, потом еще и еще. Зажужжали веретена, и Силван глазом моргнуть не успела, как все уже крутилось и вертелось, грохоча, стуча, позвякивая и повизгивая в привычных для себя мелодиях и ритмах.

Ранду очень не хотелось выпускать руку Силван, он крепче сжал ее ладонь и шутливо сказал брату:

– Моя жена со мной пойдет.

Гарт обиженно взглянул на него и, не сказав ни слова, направился к конторке.

Стараясь не отставать, Ранд спросил:

– По-твоему, это механик виноват? Озабоченность легла морщинками вокруг губ и глаз Гарта.

– Лучше бы ему не лезть к машине. Штука очень небезопасная. Если с давлением что не так или клапан заклинит, тут все разнесет к…

Силван испуганно пискнула, и Гарт поспешил добавить:

– Ну, конечно, такого не будет.

Он придержал дверь своего кабинета, пропуская вперед Силван, а затем и Ранда с его креслом, и лишь после этого зашел сам. Усадив Силван в кресло, Гарт вытащил из конторского шкафа бутыль вина, покрытую пылью, и бережно поставил ее на стол.

– Это из последней контрабандной партии. Теперь-то, когда Наполеон сидит на своем острове и никуда оттуда не выберется, импорт французского вина разрешили. Но на мой вкус незаконность придает вину нечто особенное, какую-то необычайную прелесть. – Наполнив три бокала, он высоко поднял свой и произнес тост:

– Желаю вам обрести такое счастье, какое обрел я.

– Дай Бог, – согласился с его пожеланием Ранд и чокнулся с Силван.

– Выпейте, Силван, – обратился к ней Гарт. – И розы вновь расцветут на ваших щеках. – Он дождался, пока Силван выполнит его просьбу, а потом спросил:

– Так что же все-таки заставило вас явиться сюда?

– Есть одно дело, и мне показалось, что тебя оно тоже заинтересует. – Ранд поставил свой бокал на стол. – У Силван вчера ночью появился опыт общения с духами.

Гарт глядел во все глаза то на брата, то на его молодую жену.

– Духи? Но как… – Он оборвал себя и с беспокойством обратился к Силван:

– Вы не пострадали?

Она помотала головой.

– Я прошу прощения. – Гарт казался и раздраженным, и смущенным. – В какой-то степени это и моя вина. Я бы не посмел настаивать на вашем приезде в Клэрмонт-курт, если бы мог предположить, что вам здесь будет небезопасно. К сожалению, нашему призраку не по душе все, что исходит от меня, следовательно, и к вашему появлению здесь он отнесся безо всякого восторга. – Гарт как-то странно улыбнулся. – Но, надеюсь, я вскоре заставлю его переменить свое мнение.

Ранд подался вперед.

– Что ты этим хочешь сказать?

– Я с ним поговорю. – Гарт произнес эти слова совершенно обыденным тоном, как будто не было ничего проще и естественнее беседы с духом. – Он появляется здесь. Мы с ним потолкуем, и, может быть, нам удастся достигнуть какого-то взаимопонимания.

Ранд недоверчиво и требовательно спросил:

– Ты знаешь, кто это такой?

– Будь я посообразительнее, давно бы догадался, – вздохнул Гарт. – Улики уже есть, только мне все верить не хотелось, что это кто-то из своих.

– Так кто же это? – Силван хотела ясности.

– По-моему, я не вправе говорить, пока я не…

Силван вцепилась в рукав Гарта.

– Пошлите за ним сейчас же!

– Ну, прямо сейчас он не появится, полагаю, но…

– Вы что, не понимаете, насколько он опасен?

Силван не повышала голоса, но Ранд почувствовал, что она дрожит. А ведь вчера вечером она утверждала, что дух не причинил ей никакого вреда.

– Силван! – Ранд ласково взял ее за руку. – Ты что, не все мне рассказала?

– Опасен? – Гарт пожал плечами, даже не скрывая своего пренебрежения. – Он, конечно, нехорошо себя ведет, однако…

– Нехорошо себя ведет? Это вы про человека, караулящего в темноте женщин и накидывающегося на них?

– Он же…

– Никого еще не убил? – Вскочив на ноги, Силван хлопнула ладонью по столу. – Вы этого дожидаетесь?

– Силван, я намерен наказать его так, как он того заслуживает, но…

– Ну почему вы так упрямы? – с отчаянием воскликнула Силван. – Этот мерзавец раньше всех понял, что Ранд выздоравливает, и сумел этим воспользоваться в своих целях. Он пытался свести Ранда с ума. И он пришел ко мне в комнату и…

– Выздоравливает? – Гарт выловил из ее пылкой речи только одно это слово и пропустил мимо ушей все остальное. – Ранду лучше, кто спорит, но выздоровление… Слишком уж сильно это сказано, не находите?

Силван виновато посмотрела на Ранда, а он только покачал головой. В запальчивости своей она проболталась, не сумев попридержать язык, но Ранд даже не рассердился. Ведь с Гартом они были так близки, куда ближе, чем это обычно бывает у братьев, и вот теперь, когда Силван убедила его в том, что он не виноват, Ранду страшно хотелось поделиться своей радостью.

– Ранд? – Гарт вскочил на ноги и обошел вокруг стола. – Выздоровел?

Ранд услыхал радость в голосе брата и поспешил все объяснить ему.

– Я хожу во сне. – Чтобы умерить поднимающийся в душе Гарта восторг, он тут же добавил:

– Но только во сне.

– Ходишь во сне? – Склонившись, Гарт стиснул брата в медвежьих объятиях. – И давно ты догадался об этом?

– Несколько месяцев назад, – признался Ранд. – Я думал, что это я…

– Дух? – Гарт инстинктивно угадал мысли брата. – Да как же он сумел вас всех так запугать? – Гарт с недоумением глядел на судорожно стиснутые пальцы Силван, на ее побледневшее лицо. – Вы считаете, что я не прав? Что я преуменьшаю опасность?

– Просто я думаю, что вы настоящий мужчина, – со вздохом сказала Силван. – А раз так, то вы уверены, всегда уверены, что вам ничто не грозит – вы же такой большой и сильный и всегда озабочены лишь тем, как бы защитить тех, кого могут ранить. Но этот негодяй не станет, сражаться открыто: он прячется, а когда замечает, что вы ослабели, нападает. Или когда понимает, что вы не принимаете его всерьез…

– Может, и так. – Гарт нахмурился. – Пожалуй, я пошлю за ним прямо сейчас. И тут-то мы и потолкуем с ним. С глазу на глаз. – Но стоило только Гарту поглядеть на брата, как лицо его вновь расплылось в радостной улыбке. – Раз уж по ночам бродишь, значит, скоро… Все бы отдал, только бы увидеть, как ты ходишь. При свете дня. – И вдруг он замер, тревожно прислушиваясь: вновь стало как-то очень тихо. – А это что такое?