Текст книги "Мертвый - хит сезона (ЛП)"

Автор книги: Кристин ДеМайо-Райс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

алкоголя и пота. И все это в воскресенье утром, поэтому полицейские отпустили ее на её

рабочее место и позволили приступить к работе. Лора вспомнила, что вчера вечером

пересеклась с ней на вечеринке в лофте, в паре кварталов от работы. У Кармеллы была

какая–то ссора с парнем, которого Лора никогда не видела раньше, и в шуме и суматохи

толпы, пришедших на вечеринку гостей, она потеряла Кармеллу из виду. Лора и ушла,

домой пораньше не дожидаясь окончания вечера.

Джереми рассказывал Лауре, что он нанял Кармеллу в качестве старшего дизайнера из

мертвого подразделения в офисах LVMH в Милане. Говорил, что весь ее талант был

заключен в её носе, что было комплиментом, поскольку он выступал на столько, что

требовал собственного почтового индекса. Нос был её изюминкой, подчеркивающая её и

без того прекрасную внешность. Она была метр семьдесят ростом, с шестым размером

одежды, безупречной кожей, миленькой стрижкой «под мальчика», прямыми зубами,

длинной шеей и так далее и тому подобное. Да Лора бы отдала все за тот нос.

– Что случилось прошлой ночью? – спросила Лора. – Кто был тот парень?

Кармелла отмахнулась, ее и без того красные глаза опухли.

– Одна подопытная морская свинка, которая почти врезалась в меня, когда я проезжала

по Восьмой, – сказала она, вероятно драматизируя. – Я назвал его testa di cazzo, но я же не

знал, что он знает итальянский. Он преследовал меня три квартала, чтобы сообщить мне,

что он меня понял, а затем попросил номер.

Она вытащила из своей сумки бутылек с глазными капелями.

– Значит, ведьма мертва?

Лора кивнула, пытаясь понять, как ей разрезать плечевой шов без ножниц.

– Они отвели Джереми на допрос. Он вернется.

– Мне они сказали, что они арестовали его. – сказала Кармелла закапывая глаза.

У Лоры появилось дыхание.

– Но это же смешно. Зачем ему убивать своего поручителя? Это все равно что убить

курицу, несущую золотые яйца.

Кармелла подошла к столу Лауры, по–видимому, отказавшись от идеи сделать хоть что–

нибудь сегодня. Она не страдала трудоголизмом, поэтому то Джереми и взбеленился из–

за той рубашки. Если бы Кармелла успела выполнить свою работу вовремя, то Лоре не

пришлось бы тащиться в воскресенье на работы. Она могла, как все люди сидеть дома и

смотреть воскресные программы по телевизор и мечтать о своем о женском. От этих

мыслей ее оторвал вопрос Кармеллы.

– Ты когда–нибудь видели их контракт? – спросила Кармелла.

– Зачем мне их контракт? – спросила Лора.

– Ну, все знают, что это самое сложное в бизнесе. Этот контракт практически лишил его

какого–либо способа самостоятельно зарабатывать деньги. Ну… и ты же знаешь, как наш

Сент–Джеймс зарабатывает деньги.

– Это бессмысленно – возразила Лора.

Кармелла закатила глаза. Поскольку Лора редко контактировала лично с Джереми, она

не участвовала в служебных сплетнях и не сплетничала. Если бы она хотела что–нибудь

узнать, то отправилась напрямую к источнику. На второй день её карьеры в компании

Джереми так и сказал: «Мой модельер – это мое дело. Если ты не глаза и уши швейной

мастерской, я буду слеп». Она полагала, что такой подход самый оптимальный в

отношениях модельеров и основателей компаний.

– Милая, да эта дамочка связала его по рукам и ногам, – сказала Кармелла, вытаскивая

пачку Gitanes. Лора почувствовала, как у неё в гневе сжимаются пальцы в кулак. – Он не

мог даже начать новую линию со своим именем. Не мог принимать заказы без её

подписи. Продукцию можно было продавать только в определенные магазины. И то, она

всегда брала это все на себя. И это был контракт на двадцать лет, который эта стерва

могла продлить в любое время, и он ничего не мог сделать.

– Он никогда не согласился бы на это, – возразила Лора.

– Ему было девятнадцать. Что ему было делать? – невозмутимым голосом ответила

Кармелла.

Мысль о том, что кто–то использовал Джереми, потрясла Лору. Он был высокомерным,

острым на язык, когда ему это было нужно, что и случалось в большинстве случаев.

Подобная практика делового общения была чем–то вроде религии для него.

Кармелла посмотрела на кабинет Джереми. В нем тоже был выход на балкон, он же и

комната для курения, но дверь была запечатана полицией.

– Убить её? Тебе не кажется, что это слишком? – спросила Лора.

– Я же не говорю, что он её и убил. Дорогая, пожалуйста. Я только предполагаю, что у

него была на то причина. Слушай, я пойду подымлю. Ты будешь?

– Нет, спасибо. Ты же вернешься?

Кармелла пожала плечами и набрала что–то в своем мобильном телефоне.

– Я должна кое–что доделать. А потом пойду домой отсыпаться. Вчерашняя вечеринка

еще не закончилась. Если я вернусь на неё, на все еще будет идти. Клянусь.

Она многозначно покрутила бедрами и надела пальто, прижимая свой мобильник к уху.

Скорее всего, она вернется на вечеринку, – подумала Лора.

Лора снова осталась одна. Только в приемной по–прежнему маячили два детектива, а

ножницы никак не хотели разрезать плечевой шов, твидового платья–жакета со стразами

и овальным вырезом, предназначенного для ношения с прозрачным кружевным

камзолом. Платье было слишком длинным и Лоре пришлось укоротить его, сделав

складку на кальке под мышкой, а затем открыть плечо и отрегулировать все остальное,

чтобы ткань по–прежнему сидела ровно. Это была модель 101, для тех, кто не боялся

привлечь внимание.

Не выдержав мучений со своими ножницами для бумаги, она позаимствовала ножницы с

стола Тиффани, как раз в тот момент, когда и вошла помощник дизайнера.

– Разве на них есть мое имя? – спросила Тиффани. И хотя, будучи на несколько лет

младше Лоры и находясь на посту помощника дизайнера, что на три ступени ниже

должности модельера в офисной иерархии, Тиффани имела все шансы в будущем стать

начальником, поскольку была дизайнером.

На объяснения Лоры Тиффани ничего не ответила кроме среднезападной улыбки,

выражающей в целом положительные чувства. Она выудила пятничный выпуск Women’s

Wear Daily из–под груды одежды на столе Кармеллы и уселась в свое кресло.

Затем начали подтягиваться работники отдела продаж, чтобы подогнать какие–то свои

документы. Сначала появился Андре, руководитель отдела, прилизанный гетеросексуал

из какого–то захолустья в Бельгии. В большинстве своем он ходил важный, как павлин, и

издевался над своим персоналом. А еще он был женат на биржевом маклере по имени

Инга, которая, естественно, была покорной и тихой, за исключением работы, по–

видимому, потому что ее бонусные проверки были предметом публичной записи. Если

кто–то действительно хотел его разозлить, все, что им нужно было сделать, это назвать ее

имя и номер, опубликованный рядом с ним в Wall Street Journal.

В отличие от Тиффани, которая всегда смотрела на все удивленным взглядом, он бурно

отреагировал на эту новость, переспросив несколько раз, мертва ли Грейси, прежде чем

Канингеми пригласил его в приемную для допроса.

Хлюпая носом, Тиффани тихо говорила по телефону: «Нет, мама. Пожалуйста, не

волнуйся, ладно?». Затем слезы. «Нет, я не вернусь домой. Я в порядке». Городок, откуда

роддом была Тиффани, был настолько маленьким, что его и на карте–то было трудно

найти. Поэтому она и отправилась в Нью–Йорк. И на родину, подумала Лора, она

приедет разве что на Рождественские каникулы, даже если её тут резать будут.

Пришла Ева, занимающаяся поставкой ткани. Её нужно было отправить по факсу заказы

на покупку.

– Если мой муж услышит об этом, он будет привозить и увозить меня с работы

самолично. – высказала она, едва услышав новость.

К ней присоединились и другие. Люди обычно работали в выходные дни перед показом.

Это было обыденная необходимость. Приезжали покупатели со всего мира, и продавцам

приходилось их как–то развлекать. Помимо этого, нужно было обработать еще кучу

документов, заказать ткани. Плюс ко всему постоянно поступали обычные заказы. С

этими делами управлялись или на выходных, или дома.

Зашел Андре, хотя мастерская и не была по пути в выставочный зал.

– Итак, – важно сказал он, – ты нашла ее. Как она выглядела?

– Мертвой. – без прикрас ответила Лора.

– Это понятно, но ... – он растянул букву «о» и махнул раскрытой ладонью, как бы

призывая Лору продолжить, но опустил руку, видя, что девушка не собирается ничего

рассказывать.

– Привет, Андре. Разве в здании нет камер? Зачем им расспрашивать нас, когда можно

все посмотреть самим. – спросила Тиффани.

– Умничка моя, – сказал Андре и похлопал ее по голове, как учитель из детского сада. –

Где Чилли? Почему здесь нет графического дизайнера? Он посмотрел на стол Чилли, где

на компьютере крутилась заставка, а затем на Лору и Тиффани, как будто они были

виноваты в отсутствии Чили. «Шоу через две недели, а я еще не видел ни одного буклета.

Так почему же этот стул пуст?». Перед каждым показом гостям выдавались буклеты, в

которых были представлены фотографии всех нарядов, предназначенных для продажи.

Они всегда делались в последний момент, но Андре было просто жизненно необходимо

показать свою важность.

– Ты хочешь, чтобы я позвонила ему? – спросила Тиффани.

– Где Джереми? – потребовал он.

– Я его в башне заперла, – огрызнулась Лора, а Тиффани с трудом сдержала улыбку.

Андре не обратил внимание. Он неплохо провел прошлую ночь, судя по мешкам под его

глазами, и Лора с трудом сдержала желание съехидничать на этот счет. Ей пришлось

напомнить себе, что несмотря на то, что Андре был хамом и полным кретином, он был

очень близок с Джереми. И хотя Джереми никогда не утверждал, что они любовники, он в

тоже время и никогда не опровергал этого факта. Собственно Лора никогда и не

спрашивала у него об этом.

Не узнав ничего для себя нового, Андре вышел из мастерской, неторопливой походкой,

держа одну руку в кармане и поглядывая в мониторы коллег. Он постоянно следил, не

сидит ли кто–нибудь на Facebook. Это была его самая отвратительная привычка.

Джереми было наплевать, где ты, до тех пор, пока ты хорошо выполняешь свою работу.

До того как утроиться в компании Сент–Джеймс, Андре работал в клиринговой палате

для розничных продавцов, таких как Centennial и Mitzi's. Вот уж где–где, а там он мог

разгуляется на славу.

Всех, кто заходил Тиффани заваливала разговорами и собственными предположениями о

том, что им делать на месте преступления, об ужасной системе безопасности в офисе и на

менее острые темы. К концу дня каждая женщина в офисе знала, где можно взять

баллончик с перцовым аэрозолем, и даже было несколько человек, успевших выучить

пару приемов самообороны.

Но ничего полезного сделано не было и Лора уже успела отчаяться. Ведь завтра Джереми

вернется на работу, а подготовка к показу и с места не сдвинулась. Когда она закончила

жакет, вокруг стола Тиффани уже собралась толпа. Звучали разговоры о ленивом ночном

стороже, обычном бездомном парне, который утром открывал дверь для работников, о

ценных вещах, оставленных в офисе, и о жутком чувстве, которое, как каждый утверждал,

появлялось когда они проходили рядом с кабинетом директора.

Никто не проронил и доброго слова о Грейси Померанц, кроме обыденного «Я бы никому

не желал такой смерти». Мало кто любил её. Никто не мог припомнить хотя бы чего–то

хорошего о неё. Грейси была известным филантропом. Этаким экспертом по разрезанию

ленточек на открытиях школьных площадок и дополнительных корпусах больниц. Как–

то раз даже рассказывала душещипательную историю о том, как ездила вместе с мэром в

бедные районы Корнелла отстаивать права «сирых и убогих», как она выражалась. Эта

поездка с мэром принесла её немалый успех и теперь она могла купаться в лучах слава.

Но сама она ни о ком не заботилась.

Никто из присутствующих не допускал и мысли, что это Джереми задушил её куском

шермеза. Он был нахалом, нетерпеливым и абсурдным перфекционистом, но он не

убийцей. Порешив на этом, все начали расходиться. Ведь босс завтра вернётся, и

разумеется, надерет всем задницы за неизвестно на что потраченное время.

Когда в 11:30 прозвучали вечерние новости, все срочные дела были завершены, и офис

вновь опустел.

Лора снова осталась одна в кабинете и начала задумываться о приобретении перцового

баллончика. Стены давили на неё, но она боялась надеть наушники, потому что в них

может не услышать, убийцу, подкрадывающегося сзади. Каждый шум увеличивался в

десятки раз. Каждый шелест бумаги, каждый щелчок ножниц, каждый скрип карандаша.

Она накинула муслин на юбку Эмили, заколола ткань, обернула ее вокруг и приколола на

талии. Ткань легла большими полукруглыми складками. Когда боковые швы были

подогнаны, она отколола его. Скрип манекена эхом отдавался стенам пустого офиса.

Когда она выложила ткань на стол, чтобы перенести, щелчок карандаша стал последней

каплей для расшатанных за день нервов Лоры. Макет был сделан полностью, а лекала

еще могли подождать. Решив, что на сегодня она сделала достаточно, девушка принялась

собираться домой.

Ожидая лифт, Лора размышляла о том, как убийца попал в здание. Офис Джереми Сент–

Джеймс находился на четвертом этаже. Как раз на том этаже, где трудно определиться

воспользоваться ли тебе лифтом или же потренировать свою задницу. Как правило, Лора

выбирала второе. Возникал вопрос, а не сделал ли убийца то же самое. И как сама Грейси

Померанц поднялся наверх? А главное, зачем?

Девушка посмотрела на коридор. Офис располагался в старом здании. Между этажами до

сих пор были проложены медные и стеклянные почтовые трубки, а на покрашенных еще

старой краской стенах висели бра. На другой стороне холла были стеклянные

перегородки с именем Джереми, а сразу рядом с лифтом располагались деревянные

массивные двери заднего выхода, выходящие на улицу.

Лифт остановился, и Лора вошла. Она находилась в одной из двух лифтовых кабин.

Вспоминая то, что Тиффани говорила о камерах, она поискала одну на потолке и

наткнулась на стеклянную сфера замазанную маркером. Оставалась надежда, что эта

камера полиции не понадобится для поиска убийцы.

В вестибюле не было ничего интересного, кроме мраморных полов с розой ветров в

центре. Она понятия не имела, для чего она была здесь нужна, ведь все знали, что

седьмая авеню уходит на юг. Чтобы узнать направление, вам просто нужно было выйти на

улицу и посмотреть в какую сторону движутся машины.

На входе был турникет, а так же сидел швейцар, который не работал по воскресеньям.

Мониторы камер наблюдения работали круглосуточно. Лора быстро пробежала глазами

по залу и нашла камеру. К счастью, она была в лучшем состоянии, чем в лифте.

Понадеявшись, что это поможет найти убийцу и отпустить Джереми до завтра, Лора

покинула офис.

Уже у себя дома, воодушевлённая, она включила стиральную машину и пообещала себе

забыть все до начала цикла отжима.

Глава 4

Несмотря на то, что мать Лоры не отличалась хозяйственностью, Лора и ее сестра Руби

проезжали в отчий дом еженедельно. Еда здесь была горячей и соленой, а иногда и

подгорелой, но всегда той, какую хотелось. Вечно работающая стиралка с сушилкой

Wirpool и старая оловянная коробка с игрушечной кухней Hello Kitty всегда навевали на

девушек ностальгию.

Лора вспомнила о худшем стыде ее юности – шахте для белья, которую хозяин дома,

Моше, не красил десятилетку. Мама отскребла старую краску, обновила внутренности

шахты и приспособила её несанкционированную прачечную. Среди жильцов дома она

получила название «Чудесная евро химчистка». И хоть стирка чужого белья и приносила

дополнительный доход, она же могла и послужить причиной выселения. Дело было в

том, что Моше, платил строго определенный тариф на воду, предназначенный только для

бытовых нужд. Прачечная к бытовым нуждам, разумеется, не относилась. Повзрослев,

Лора заподозрила, что шахта служила и как своеобразный лифт для неё и её сестры,

чтобы подниматься в квартиру, не мешая матери флиртовать с другими постояльцами.

Руби только подтвердила это предположение в свой последний визит в «евро химчистку».

Все вновь вертелось вокруг мужчин. И хотя, сама Руби выглядела не привлекательнее

сушёной воблы, вокруг нее всегда кто–нибудь да крутился. Лору это всегда поражало. С

разницей в возрасте всего в девять месяцев, две сестры были похожи друг на друга как

близнецы, но при этом диаметрально различны во взгляде на жизнь.

Например, сразу же после окончания школы Руби переехала в незаконную арендуемую

квартиру в Сохо, которая требовала только небольшого косметического ремонта и

внимательного прочтения договора ренты, составленный юристом по недвижимости в

Парсиппани, штат Нью–Джерси. А Лора тем временем ютилась в лофт–студии на Lower

East Side с двумя соседками и кроватью, висевшей над дверью. Руби конечно предложила

свою вторую спальню сестре, как милостыню, но Лора отказалась, предложив сестре

поцеловать свою плоскую задницу. И никто не смог бы описать того удовлетворения,

когда Лора узнала, что спустя три года, арендодатель вышвырнул Руби как мусор,

предварительно разорив её.

К тому времени Лора смирилась с этой несправедливостью, переехала из Манхэттена в

более дешёвый Восточный Вильямсбург в Бруклине, и была в состоянии уже сама

предложить Руби место. Но мама возразила, что Руби переговорила с хозяином дома на

Салливан–стрит и договорилась о хорошей цене на ренту.

– Ну серьезно, Лора, – спросила мама, – что Руби сделала бы в Бруклине, Христа ради?

Встречалась бы с итальянцами да ела равиоли с моцареллой?

– А я, мам? Почему тебе все равно где буду жить я?

Мама только пожала плечами. Только спустя много лет Лора узнала, что есть

естественный порядок вещей, и только те, кто это понимал, могут любить двух

совершенно разных дочерей. Но тогда Лора и слышала об этом не хотела. Она была

обижена и раздражена. Её новые соседи вовсе не выглядели как итальянские мафиози из

начала 80–х. Это были ухоженные художники и художницы, у которых была, казалось

бы, бесконечная коллекция аксессуаров и знания о том, как их носить. Даже леди за

прилавком на корейском рынке носила браслеты и серьги, которые не совпадали, но

отлично сочетались. Равиоли с моцареллой, мать его.

Лора, коренная уроженка Манхэттэна, продержалась на Бруклине целый год, прежде чем

нашла дорогую квартиру в Восточном Бродвее. И пусть это стоило ей поездок на метро и

лапши быстрого приготовления в виде основного источника питания, зато ей не

приходилось каждый день добираться на работу на пароме.

Через месяц после переезда Лоры, Руби позвонила маме, чтобы пожаловаться на соседку

с верху, чьи две маленькие рыжие собаки налили прямо на пол, от чего на потолке у Руби

образовалось жёлтое пятно. На удачу, сосед Лоры сверху собрался переезжать в Уайт–

Плейнс. Он не сказал Лоре, что его квартира будет сдаваться, с тарифами,

контролируемыми арендной платой, в несколько сотен долларов, наложенными на него,

чтобы он мог оплачивать счета за коммунальные услуги в своем доме в Кейп–Коде. В

этом случае, она бы сама переехала туда. Вместо этого он сказала Руби, которая теперь

жила прямо над Лорой менее чем за половину арендной платы.

Сравнение двух сестер окружающими началось очень давно. С тех самых пор, как Руби

бросила школу ради начинающего юриста по имени Самуэль и, после того как с ним

рассталась, оказалась в Лорином классе в Парсонсе.

Тот последний год стал для Лоры настоящим адом. В то время Лора уже работала на

полную ставку в Джереми Сент–Джеймс, а её сестра решила заняться музыкой,

фонтанируя невообразимым идеями. В итоге они обе в закончили с отличием. Вот только

с отличии и от Руби, Лоре в это далось кровью и потом. Сравнения между ними были

постоянными, за исключением того, что Руби была на пять сантиметров выше и на два

размера меньше – в зависимости от времени года. И волосы у неё были лучше. И если

справедливость существовала в мире, то Лоре хотелось бы знать, где она ходит.

Воскресный вечер не мог пройти без мамы и Руби, поэтому модельер ничуть не

удивилась, когда взбалмошная сестра чуть не снесла её у двери.

– Как у тебя дела? – бросила она, врываясь как смерч в квартиру.

Руби скинула куртку, небрежно повесив её на вешалку у двери. Ее стильная и не слишком

объемная сумка потянулась за ней в квартиру, а жизнерадостная улыбка осветила все в

квартире как солнце и на экваторе.

– Твоя сестра слишком устала, – сказала мама, клюнув Руби в щеку. – так что ешь

первой.

– Я не голодна, – ответила Руби, сунув нос в дымящуюся кастрюлю. – Ого! Джереми

Сент–Джеймс убил своего поручителя.

– Он никого не убивал. – Лора старалась, чтобы он остался как можно более

беспристрастным. Никто не должен знать, что произошло в офисе.

– Эй, ты собираешься завтра на работу? Она у вас уже есть? Мы в «T&C» не изготавливаем

лекала, но нам всегда нужны раскройщики.

Это был удар ниже пояса. После окончания Парсонс Руби устроилась в Tollridge & Cherry,

огромную корпорацию с розничными магазинами, полноцветный журнал, которой

постоянно появлялся в почтовых ящиках с теми же китайскими товарами, которые

можно было найти в интернете. А работа Лоры модельером в Джереми Сент–Джеймс,

навсегда, по словам Руби, закрыл перед ней мир дизайна.

– Он будет завтра, – сказала Лора. – В следующую пятницу показ, и я ничего не слышала

об отмене. Кстати, вам нужны билеты? Это был своеобразный ответный удар.

Естественно, у T & C не было показов. Зимой они продавали лыжные шапки с бумбонами

и полосатые свитера. Летом у них были одни и те же брюки хаки. Приглашение означало,

что компании были совершенно разного уровня и скопировать что–либо у Сент–Джеймс

Руби не могла.

– О, эти показы! – мама разложила густую белую массу по тарелкам. – Они доводят вас,

девочки, до изнеможения! А толку–то? Это как свадьба: готовишься, готовишься, а она

проходит и все.

– Кстати о свадьбе,– сказала Руби, хлопая в ладоши, – я принесла свой альбом с

эскизами.

– Да, – пробормотала Лора. Она пыталась быть оптимистичной по поводу свадьбы Руби и

платья, которые она выбрала, но по мере приближения даты чувство ужаса росло с

арифметической прогрессией.

И дело не в том, что Лора не была счастлива за Руби. Все–таки ее зависть не была на

столько сильной. Она могла завидовать лучшей квартире, работе, разнице роста в пять

сантиметров, наконец. Но она не могла пережить то, что Руби пытается походить на

рекламу для журнала Fortune.

Руби умяла две тарелки белой массы, которая оказалась соленым картофельным супом и

начала перелистывать альбом, в котором были наклеены свадебные платья от Марты

Стюарт. Карандашные интерпретации этих платьев Руби были на обратной странице. Так

втроем они и проговорили весь вечер о фасонах и тканях, набивая животы крахмалом.

Когда раздался звонок в дверь, Руби опрометью кинулась встречать пришедшего. Это был

Майк, её жених, которого она тот час же заключила в объятия. С не в меру накаченной

спиной, обтянутой сине– голубым полусинтетическим свитером, он вальяжно прошел на

кухню.

– Здравствуйте, мама. – он приобнял женщину, поцеловав у щеку. Лора ненавидела,

когда он так делал. – Я поспрашивал у адвокатов на работе. Тот велосипед в коридоре.

Его там быть не должно. Это нарушение пожарной безопасности. Майк ненавидел

барахло в коридоре, как и все, что олицетворяло небогатое детство своей невесты.

– За шесть лет он никому не помешал. – подметила Лора.

– Как ты это ешь? – глянув на девушку, он сел, расставив ноги. – Итак, на какую группу

мы идем?

Сердце Лауры опустилось. Сегодня вечером в клубе выступали Super Douche, и, похоже,

что Майкл собирался идти вместе с ними. Просто супер! Она так хотела забыть обо всем,

что сегодня случилось. И вот.

Майк ненавидел все простое, в том числе и картофельный суп, поэтому Руби, смутившись,

увела их в клуб, пообещав зайти в химчистку завтра.

Когда–то «Сфера» была складом, и иногда, если долго стоять в углу, можно было

почувствовать запах полусгнивших ящиков, оставленных после закрытия. Но вонь

одеколона Майкла не могло ничего перебить. И это жутко бесило Лору. Возможно, это

была её личная нетерпимость. Она честно старалась полюбить его, но каждый раз

оказывалась в другом углу комнаты.

Слава Богу, здесь был Стью. Он стоял на сцене, настраивая вместе с группой инструменты.

Она извинилась и стала пробираться сквозь толпу. Стью заметил её, подошёл, взял за

руку и потащил в задний коридор. Когда они познакомились, два года назад, Стью

работал курьером. Тогда он доставил неправильный пакет. С тех пор она обнаружила, что

у него много талантов. Он подрабатывал в «Сфере», был начинающим журналистом,

писавшем для журналов о культуре и владел небольшим бизнесом.

Он остановился в коридоре возле туалета.

– С тобой все в порядке?

– Да, все хорошо.

– Что произошло?

– Слушай, не я его пригласила, и я не могу сказать, чтобы он ушел.

– Не притворяйся. Ты знаешь, что я говорю про убийство.

Его трудно провести. Его острый ум и доброе сердце убедили Лору рассказать ему все с

самого начала. О своем утре, о мертвой женщине, о Джереми, опустив, правда то, как он

двигался и потирал глаза кулаком по утрам, как трехлетний, – о полицейских, о слухах в

офисе и перцовом баллончике, который она откапала в недрах своего стола.

– Не думаешь, что он это сделал? – спросил Стю.

– Нет!

– Как бы то ни было, Лора, хочешь, я завтра схожу с тобой? Помогу собрать вещи?

– Стью! Мы закрываем неделю моды! Лучший подиум! Джереми столько боролся за него

с Зацем Позеном!

– Ты уверена, что он этого не делал?

Единственное в чем Джереми был виноват, так это в своей амбициозности.

– Боже, Стью, какой мейнстрим! – сказала она, вспомнив их общую шутку, используемую

всякий раз, когда кто–то из них говорил или делал что–то «как все». Обычно она

относилась к Лоре. Но на этот раз все было наоборот. Побродив немного по клубу, Лора

так и не смогла отвлечься. Она хотела домой.

Стью предложил проводить её. От клуба дом был буквально в трёх кварталах,

выступление задерживалось на пол часа, а свет уже был настроен.

– Мы все знаем, как ты относишься к своему боссу, – сказал Стью.

У нее внезапно закололо в груди.

– Что это значит?

– Ты думаешь, что он не может сделать ничего плохого. Возможно, ты и права. Может

быть, когда дело доходит до бизнеса, в котором вы вертитесь, он принимает

действительно хорошие решения. Но ты просто ослеплена им.

– Спасибо за откровенность, – сказала она, когда они повернули за угол.

– Ты можешь позлиться. Если хочешь.

– Я не собираюсь злиться на тебя.

Он лукаво посмотрел на нее.

– Ты честен. Спасибо, что открыл мне глаза.

Стю замедлился перед зданием. Рядом с почтовыми ящиками стоял человек в куртке.

– Кто тот парень?

– Детектив Канингеми.

У Стью зазвонил мобильник.

– Барт? – закричал он. – Я опоздаю. Сами справитесь? Я все запрограммировал. Хорошо.

Увидимся позже. Он выключил телефон.

– Если нужно, возвращайся. – сказала Лора. – В конце концов, он полицейский. Думаю, я

в безопасности.

– Если ты скажешь мне уйти, я уйду.

– Какое благородство.

Он остался. Все–таки, в предстоящем, не самом приятном, разговоре ей нужно было

присутствие свидетеля. А никто лучше чем Стью не подходил на эту роль.

Глава 5

Квартиру Лоры можно было смело называть свинарником. Но у девушки не было ни сил,

ни средств, чтобы нанять кого–нибудь для уборки, поэтому Лора просто пропустила

мужчин внутрь и предложила пиво. Детектив от пива отказался, но попросил воды и

присел на кресло. А Стью уселся на диване напротив него.

– Когда я узнал, что вы живете в моем районе, я решил, что могу прийти сегодня вечером

вместо завтра.

– Все нормально.

– Надеюсь, я ничего не прерываю. – Канингеми многозначительно взглянул на Стью. Ей

хотелось, чтобы он подумал, что прерывает сеанс эпической вакханалии, но это было

слишком нереально.

– Все в порядке. Чем я могу вам помочь? – спросила Лора.

– Ваш менеджер по производству послал меня к вам, – сказал Канингеми. Йони не

любила полицию. У нее была с ней связана какая–то неприятная история. – Она сказала,

что вы сможете объяснить, что такое ... – он посмотрел в свою записную книжку. – Т.О.Р.

– Т.О.Р. – поправила она. – Это означает «образец производства». То есть первый

изготовленный образец с производственного конвейера, который в последствии является

контрольным.

– Можете по подробнее объяснить?

– Это очень скучно.

– Все нормально. Я привык к скуке.

Она взглянула на Стю, который, похоже, не пожалел о своем решении подняться.

– Хорошо. Ну, сначала проходит процесс пошива, а затем отправляете Т.О.Р. на

утверждение.

– И происходит процесс пошива?

– О боже, вы, наверное, шутите? – Но выражение лица детектива говорило об обратном.

Наверное, где–то существует способ рассказать все эту ежегодную процедуру по–короче.

– Хорошо, скажем, это куртка. Сначала делается эскиз. Затем мы конструируем

выкройки. Пошив. Создание подробной инструкции, поскольку даже то, как пришита

пуговица, является авторским правом. Таким образом, мы получаем одну, идеально

сшитую куртку в мастерской.

– Это в здании на 37–ой?

– Да, за большими дверями с шикарным полом в коридоре. После мы берём

изготовленную вещь, расписываем подробную инструкцию по пошиву на специальном

листе.

– Вы этим занимаетесь?

– Иногда, если я модельер. У нас есть еще один модельер, занимающийся изделиями из

трикотажа.

– А вы чем именно занимаетесь?

– Блузы, вещи с драпировками. Вам налить ещё воды? – обратилась Лора к Канингеми. –

А ты, Стью? Будешь ещё пиво?

– Знаете мисс Карнеги, вы очень интересно рассказываете.

– Спасибо. Итак, этот контрольный образец и лист с инструкцией идут на фабрику,

который в нашем случае – швейный цех родителей Джереми на углу 40–й и 11–й. Но у

большинства производителей фабрики сосредоточены в Китае, поэтому они отправляют

их туда. Как работает за границей рассказать не могу. – заметив что китайское

производство Канингеми не интересует, Лора продолжила: – Менеджер цеха настраивает

швейную линию согласно полученной инструкции. Так, например, если куртка с

подкладкой, нужно подобрать мастеров для раскроя подкладки, для ее пошива, работы с

основной тканью и фурнитурой. Это огромная работа. Менеджеру нужно знать каждого

работника на линии производства каждой вещи. Кто пришивает рукав, кто пуговицы. Вам

не интересно?

– Нет, что вы. Я просто задумался.

В принципе, даже если бы он уснул, ей было бы все равно.

– Таким образом, производят контрольный образец в единственном экземпляре и

отправляют ее обратно, Йони, на одобрение. Проверяется правильность сборки,

выверенность швов и так далее. Стью, меня понесло?

– Ага. – согласился Стью. – А я привожу этого всадника апокалипсиса.

– Да, это образец Pre–Production. Как только он будет одобрено, начнется пошив всей

линии. Первый образец и называется Т.О.Р.

Канингеми повернулся к Стю.