Текст книги "Мертвый - хит сезона (ЛП)"

Автор книги: Кристин ДеМайо-Райс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

Армани! Я похож на того, кто потратит две штуки за куртку?! Я что, идиот?!

Лора не ответила, но на куртку посмотрела. Это была какая–то смесь вискозы.

Внутренняя часть куртки распахнулась, когда он сел, и Лора увидела оверлоченную

строчку. Манжеты скручивались, и шов вокруг лацкана был кривым потому, что

натяжение машиной нити было слишком плотным. Это была подделка. Джорджио

Армани позволил своей служанке таким только пол в ванной мыть.

– Это хорошая куртка, – сказала она. – Я думаю, вы с Кармеллой должны работать

вместе. У нее отличный вкус.

– Да, я тоже так думаю. Она бывает слегка надменна, но иногда очень хороша.

– Я знаю, что Грейси пыталась удержать ее, но я думаю, это больше не будет проблемой.

– Её предложение было куском дерьма. – Марио резко скинул ноги со стола и ткнул

пальцем на Лору. – Эта сука и с копейкой бы не рассталась ради Кармеллы.

– В попытках нет никакого вреда. Ас тех пор как Пьер Севьен отказался от неё, кто знает?

Нет предела совершенству, верно?

– Пока ты не поднимаешься так высоко, что становится трудно дышать. Девочки, как

Кармелла, как правило, забывают, откуда они.

– Я уверен, что она не оставила бы тебя полностью, – сказала Лора, напряженно

выжидая ответа.

Марио постучал рукой по столу, громко задевая своим кольцом его поверхность.

– Дело было не в том, чтобы оставить все в прошлом. У меня была куча денег. У меня

было ее оборудование, установленное здесь, в этом чертовом Вьетнаме. У меня была куча

денег, но не «правильных» денег. Она сказала не принимать это на личный счет.

Скажешь, это не личное?

Должно быть, из–за этого и произошла сора влофте, и он, очевидно, все еще злился за

это. Но был ли он достаточно разозленным, чтобы убить Грейси

– Может быть, она не хотела сотрудничать со своим парнем? – предложила Лора. – Или,

может, её был нужен свой человек в этом бизнесе?

– Я уже в этом чертовом бизнесе. – Он дернул за лацкан своего «Не–Армани». – Я уже

рассказал тебе.

– Я видела тебя на той записи, – сказала она.

Марио щелкнул пальцами.

– Джефферсон. – Хипстер оторвался от игры в дартс. – Проводи её и посади в такси. У

меня нет на это времени. Он забрал дротики у Джефферсона и на бум бросил их в доску.

Бах, бах, бах. Прямо в центр.

Лора хотела сказать еще что–нибудь, хотя бы до свидания или спасибо или что–то, чтобы

не обижался. Но Марио даже не смотрел в её сторону.

Она последовала за Джефферсоном. Когда Джефферсон проходил мимо Стью, стоявшего

прислонившись к дверному косяку со скрещенными на груди руками, он как бы случайно

задел его плечом, стараясь сбить с ног. Стью увернулся от толчка, и пожал плечами. Уж

кто–кто, а Лора знала, что еще со школьной скамьи он был самым ловким участником

всех школьных мероприятий.

Ожидание парома казалось вечностью. Лора подпрыгивала на месте, чтобы согреться.

Стью сидел на скамейке, обхватив себя руками, как будто было семьдесят градусов.

– Почему он это сделал? – спросил Стью. – Если бы он действительно считал, что ее

обещания деньг ничего не стоили, ему нечего было бояться.

– Возможно, это был не страх. Может быть, он просто рассердился, что его финансируют

извне, и, может быть, она просто что–то сказала, что разозлило его, и он пошел на

убийство.

– Подожди, Лора. Ты сказала, что он даже не поднимался на лифте.

– Я видел только часть записи. Он мог подняться перед ссорой с Кармеллой. Может быть,

когда Кармелла поднялась наверх, Грейси уже была мертва. Или, может быть, он

поднимался в толпе, и полицейские не заметили его.

– Или, может быть, он проходит сквозь стены, – сказал Стью. – Послушай, я не

собирался об этом говорить. Потому что когда ты любопытна, то так мило выглядишь, но

все–таки платим налоги на содержание полиции. Может быть, поручим им поработать?

– Позволить полиции найти убийц? Боже. Стью, как банально.

– Ты очень заинтересована этим убийством, и я не могу понять почему.

– Это тоже входит в твою статью?

– Может быть.

Она не хотела говорить ему, что она под подозрением, потому что пришлось бы сказать,

что полиция подозревает её в романе с Джереми. Поэтому она придумала другую

причину.

– Когда я это делаю, то чувствую себя лучше. Чувствую себя действительно ... Я не могу

это объяснить.

Он закончил за неё.

– Живой? Нужной? Как будто твоя жизнь имеет смысл? Как будто ты не просто делаешь,

вещ, которые люди поносят и выбросят?

Лора хотела возразить, что люди покупают вещи Сент–Джеймс не для того, чтобы

выбросить. Но это было неправдой. Конечно, они их выбрасывают. И правда была в том,

что он сказал. Прекрасная куртка в этом сезоне будет устаревшей старой вещь в

следующем. И это было изнурительно. И именно поэтому люди покупали контрафактные

товары и дешевый китайский мусор. Потому что, какой у них выбор?

– Грейси попала между двух огней, – сказала она. – И Кармелла бросила его ради

спонсорства.

– Используй больше слов, – сказал Стью.

– Кармелла знала, где производится контрафакт, а что, если она подозревала, что Марио

не только производит подделки? Что он не просто нашивает ярлыки? Итак, она пошла к

Грейси и рассказала ей, а Грейси обещала профинансировать собственную линию

КармеллыУльфанти. А затем Марио встречается с Кармеллой на вечеринке, где она его

бросает.

– А потом он убивает Грейси? – мгновенно сорвал с языка Стью.

– Да.

Он пристально посмотрел на нее.

– Если это может разрушить мою карьеру, тебе придется предложить что–то

посущественней.

Кто–то на внутренней палубе поймал взгляд Лоры, и она вытянулась, чтобы посмотреть.

– Что такое? – спросил Стью.

– Я думаю, что видела того парня, Джефферсона. – Она взглянула еще раз, чтобы

посмотреть лучше, но было темно.

– Паранойя – не инструмент оригинального разума.

– Не тогда, когда за тобой следят.

Но на самом деле она не это имела в виду. Она не думала, что кто–то пойдет за ней, и не

думала, что Джефферсон действительно сел с ними на паром. Она подумала, что у нее

достаточно информации о Марио, чтобы убрать полицейских от своей персоны. Казалось,

что лодка слегка покачивается, Стью чрезвычайно мил, и ветер на ее лице был соленым,

влажным и вкусным.

Глава 21

Несмотря на достаточное хорошее освещение вокруг стадиона Ши, паромный терминал

был довольно жутковат в полночь. И если бы вы не грабитель или насильник, то это

место для вас глухая чаща. Лора и Стью притворялись беззаботными, но смотрели на

каждый угол и постоянно оглядывались. Лора расслабилась только тогда, когда они ушли

с этого медвежьего угла и вышли на улицу. Уж там–то с ней ничего не могла случиться.

Даже на мертвых улицах финансового района она чувствовала себя в безопасности.

Поэтому, когда они вышли на юг к Уайтхоллу, она опустила своего стража. В конце

концов, это был её дом и все, что её требовалось, так это просто следовать привычному

маршруту. Во–первых, она попыталась посадить Стью на поезд, идущий по желтой ветке

N или R, чтобы он мог отправиться на север на 14–ю улицу и пересесть на L до

Вилльямсбурга. Он возразил, что это небезопасно, и она в ответ пришлось заявить, что ее

женственность не превращает мир в зону военных действий и не изменяет того факта, что

остров Манхэттен был самым безопаснымместом в мире. В конце концов, она настояла на

том, чтобы они поймали поезд на зеленой ветке.

Она немного рассмеялась, когда она спустилась в метро, прокручивая в памяти все то, что

сегодня рассказал Марио. Ее худшие опасения о Кармелле подтвердилась. Она считала

дизайнера своим другом, другом, который путешествовал в кругах высшего класса,

гламурной женщиной со связями и любящей прожигать свою жизнь на вечеринках.

Теперь она знала, что Кармелла лгала и преувеличивала, но все же она поехала в

«Дуомо», ожидая, что Марио опровергнет, что Кармелла была его девушкой. Но нет, у

Кармеллы была целая отдельная жизнь. Никакой отреченной королевской семьи.

Никаких романтических прогулок на пляжах Сицилии. Работали ли она когда–либо в

LVMH? Знал Джереми, что это было большойложью?

Она прижала свою карточку через турникет поезда. Размышляя о своем первом ужине на

чердаке Кармеллы, тот, с болоньезом, который Кармелла обругала, она ударила по

терминалу. Не идея. Объект. Что–то, что заставляло ее мыслить ясно и твердо.

Это случилось так быстро, что у Лоры было только секунда, чтобы заметить высокого

человека с темными бакенбардами и в шерстяном пальто от Хьюго Босса с ярлыком, все

еще прикрепленным к левой манжете. Легкий удар в голову размыл ей взгляд, но она

знала, что это Джефферсон. После первого удара она начала злиться, но ее тело совсем не

хотело сей слушаться. Она подумала, что взмахнула руками. Ей казалось, что она,

возможно, попыталась бежать, но в результате уперлась в пальто. Все смешалось в голове.

Остались только удары по голове, надежда, что она не сильно повредила мозг, и

ощущение полного отсутствия контроля над телом. Она увидела звезды и была убеждена,

что ее череп вот–вот взорвется.

– Тебе следует отступить. Если не хочешь, чтобы это повторилось. Поняла? – сказал

голос её на ухо, пока чужие руки шарились по карманам.

Она заставила себя открыть глаза. Все было как в тумане. На лице выступила кровь, как

теплый чай по сравнению с горьким холодом снаружи. Она разжала губы, чтобы сказать

«Да», но не была уверена, что её это действительно удалось. Как не была уверена, что она

не сказала, что на самом деле было в ее голове, а именно: «Вы должны срезать этикетку с

манжеты».

– Что? Я тебя не расслышал.

Его дыхание пахло «Рояль Чизбургером» и Лора поняла, что очень голодна. А потом она

закричала. Она закричала что есть мочи, звуком, который поднимался из самой её глуби,

на октаву ниже её собственного голоса. Закричала так, чтобы было слышно даже у

подножия Уайтхолл–стрит. Ее крик был осязаем. Как удар кирпича. Какприливная

волна. Закричала так, чтобы бросить его на десять футов. И это сработало. Он отшатнулся

от неё, прежде чем окончательно разозлиться и ударить её ботинком по голове.

Последнее, что Лора слыша, перед тем как потерять сознание, были чья–то ругань и

звуки борьбы.

Глава 22

Сначала она не узнала голоса. Какие мужские, какие–то женские. Женские, скорее всего,

принадлежали её сестре и маме, а вот мужские она не узнавала совсем. Только когда

открыла глаза и увидела копну расплывающихся в тумане светлых волос, догадалась, что

один из голосов принадлежал Стью. Она почувствовала его запах, смесь велосипедной

смазки и еще один сухой аромат, который она не могла различить. Дерево или дым, или

запах подгорелого тоста. Спасительный запах. Запах, который она узнала в последние

секунды в переулке. Должно быть, он пришел и спас её тощую маленькую задницу.

Улыбаться было больно, но уголки губ сами самой поползли вверх.

– Она пришла в себя, – прикрикнул неизвестный женский голос. – Все кто без значка,

уйдите.

Стью вышел вместе со всеми. Его запах исчез вместе с ним. Она открыла глаза и увидела

нечеткий контур каштановых волос и веснушек Канингеми с небрежно повязанным

галстуком и вязанным в ромбик свитером, лежавшим у него на коленях. Медсестра

принялась кружить по палате, как ворона над трупом, измеряя давление, тыкая во всякие

кнопочки на аппаратах, а Канингеми просто сидел, наблюдая, как Лора вновь приходит в

сознание.

Лора провела языком по зубам.

– Они сколотили его, – сказал Канингеми. – Он даже добавил какой–то харизмы.

– Мне это как раз не обходимо, – ответила она.

– Голова у неё в порядке, – сказал он игнорирующей его медсестре. Он повернулся к

Лоре. – Вы пропустите несколько дней работы.

– Не уверена, что у меня ещё есть работа.

– Вот почему ты отправилась на Стейтен–Айленд?

Она попыталась сесть, но комната закачалась перед глазами, поэтому она положила

голову назад на подушку.

– Парень Кармеллы убил Грейси.

– Марио Олливери?

– Он пытался запустить свою линию с Кармеллой, но она бросила его ради Грейси.

Медсестра покрутилась возле девушки еще немного, затем ушла. Видимо, детектив ждал

ее ухода, потому что он наклонился вперед и серьезно произнес.

– Прекрати строить из себя детектива. Это всех бесит.

– Нет, это только тебя бесит. Всем остальным все равно. Как в Крейзиленде.

– Ты так и не рассказала, как пролила тот кофе.

– Это была семидолларовая чашка кофе. Если бы я пролил его, поверьте мне, я бы это

помнила. Окей? И вы, вероятно, скажете, что это доказывает, что я сплю с Джереми,

потому что он покупает мне такой дорогой кофе каждый день. И мой вам ответ: для

людей, живущих в этом районе, чашка кофе за семь долларов – не большая растрата.

Канингеми не ответил. Он пристально смотрел на крошечный уголок ее простыни,

словно вспоминая какое–то давно забытое событие.

– Эй, – постаралась привлечь его внимание Лора.

Он вырвался из оцепенения.

– Просто отступи. Помнишь, мы полицейские. Это наша работа.

Она посчитала про себя, чтобы успокоить свое негодование. «И этот человек засунул её в

список подозреваемых?»

– Стью был здесь?

– Тощий светловолосый парень? Да. Он чуть не убил их за тебя.

– Вы их поймали?

– Мы следим за ними. Они отрицают свою причастность, и у них есть алиби.

– Марио.

– Мы их возьмем. Не волнуйся. – Он похлопал ее по плечу. – И не пытайся снова

поймать их сама. Кстати, об этом ... – Он сделал долгую паузу, заставляя её нетерпеливо

спросить.

– Говоря об этом, перестать задавать вопросы и вынюхивать, верно?

– Что–то вроде того.

– Вы обвиняете меня в убийстве, и говорите мне, что я не должна пытаться очистить свое

имя. Как это работает? Это вообще законно? – гримаса гнева далась её даже большее

улыбки. Лоре стало интересно, как она выглядит сейчас со стороны: маленьким монстром

или злющей дамой.

– Я никого не обвинял. Я попросил тебя оставаться на связи, но теперь, когда вы полезли,

куда не следует, все стало выглядеть, как будто вам есть что скрывать, и нам нужно это

расследовать. Так что спасибо за дополнительную работу. Что–нибудь есть, что ты хочешь

сказать мне, чтобы сегодня вечером я смог вернуться домой за полночь?

Хотелось просто из злости ляпнуть, что она и есть хладнокровный убийца. И то, что она

тайно любила Джереми, пока не узнала его достаточно хорошо. То, что, когда она узнала

о его романе с Грейси, была в ярости, рано утром позвонила ей в офис, чтобы сказать ей,

что раскроет её грязные отношения и убила ее прямо тут же. Шелковым отрезом. Затем

она подставила Джереми, в наказание за любовь к другой женщине, пока она считала его

геем, и держала его в тюрьме, очаровывая его, чтобы он в неё наконец–то влюбился.

Это был красивый план, за исключением того, что его было слишком опасно говорить

вслух.

– Если бы мне было что вам рассказывать, я бы сделала это.

– Ты мне нравишься. Ты – хороший человек. Хорошие люди попадают в неприятности,

когда они не там, где им следует быть.

– Ты можешь уйти, пожалуйста? – Спросила она, глядя в потолок.

– Сначала я хочу тебе кое–что сказать. – Он встал и надел себе куртку на плечи. – Сент–

Джеймс заговорил, а затем был немедленно госпитализирован.

Она резко выпрямилась. Детектив стояд с каменным лицом, наблюдая за ней, ожидая ее

реакции. Каким–то образом она почувствовала, что повела себя именно так как он и

хотел.

Он снисходительно ухмыльнулся, как будто смотрел прямо внутрь её, с микроскопом, и

нашел то, что хотел. Он вышел, и она осталась одна. С черными синяками на глазах,

разбитыми зубами и опухшими щеками. И, пожалуй, поврежденной губой.

Потенциально, с большим мясистым синяком на лбу. Ей хотелось узнать, как выглядело

ее лицо, но лучше подумать о худшем, зная, что это будет, не так плохо, как она могла бы

представить это в своей голове, где она была чудовищем.

Лора, так и просидела, уставившись на стену перед собой, пока в окно комнаты не начал

пробиваться утренний свет. Над ней висел телевизор с плоским экраном, а под ним

табличка с её именем, номером палаты, диагнозом и предписаниями. Несмываемым

маркером был написан номер лечащей сестры «Малелль, 5492». На верху таблички было

напечатано «Медицинский центр Нью–Йоркского Университета». Зазвонил телефон.

Следовало бы поднять трубку, вдруг что важное, но Лора его проигнорировала. Когда она

вновь начала проваливаться в себя, раздался еще один звонок, как хор колоколов, она

полностью очнулась.

Она позвонила Малелль, стройной черной женщине, которая могла с легкостью

подсказать Лоре, как найти в больнице другого пациента.

– Наберите ноль и спросите, – сказала медсестра, проверяя ее давление на мониторе

компьютера.

Лора набрала телефон.

– Да, – ответил оператор, – сегодня его выписывают. – Она сказала номер палаты,

который Лора тут же записала на клочке бумаги. Повесив трубку, девушка повернулась к

медсестре.

– Я сильно плохо выгляжу? – спросила она.

– Согласно твоей диаграмме – все пройдет.

– У меня здесь есть зеркало?

– Вы не лежачий больной, – усмехнулась Малелль.

Как же она сразу не догадалась. Но когда она встала и направилась к ванной, вся

решимость смотреть на себя в зеркало испарилась. Какой в этом смысл? У нее нет ни

косметики, ни грима, чтобы скрыть весь этот кошмар на лице. Нужно ли делать себя еще

более не уверенной.

Когда Малелль ушла, Лора скользнула в коридор в своем больничном халате и тапочках.

Его комната находилась в другом крыле, но она без труда нашла её. После того, как она

прошла по холодным коридорам и лифтам, уверенность в том, что необходимо его

увидеть пропала, уступив место сомнению.

Но все–таки она постучала, тихонько, надеясь, что её не услышат.

– Войдите, – донеслось из–за дверей и Лора поборола желание сбежать. Она вошла

внутрь.

Джереми в палате не было. Просто смятая кровать с высокой спинкой и инструменты

повсюду. Она остановилась у прозрачного пластикового цилиндра с желтой гармошкой

внутри. Раздался хрип, похожий на смех, но он исходил не от аппарата, а из ванной.

– Джереми? – позвала она.

– Одну минуту.

Она запаниковала. Она все еще не знала, как она выглядит. У нее была секунда, чтобы

уйти, прежде чем он увидит ее. Но нет, она уже зашла слишком далеко, и закрытая дверь

между ними была скорее удобством, чем помехой, если быть оптимистом.

– Это я, Лора, – сказала она, и хрип за дверь затих. Дверная ручка повернулась. – Нет,

просто оставайся там, хорошо?

Тишина.

– Я не хочу тебя волновать, – сказала она.

–Ты бы здесь осталась?

– Только не выходи.

– Прекрасною

– Джереми, я ... – она замялась. – Я пыталась. Но я не смог тебя понять. Я думал, что это

Кармелла, и я думаю, что это может быть Шелдон, но я не мог понять, кто это сделал.

Прости. Я все испортила.

– Я не просил тебя расследовать убийство, Лора. Я попросил держать офис вместе.

– Да, вначале все так и было, но Шелдон решил продать компанию, и меня избили за то,

что задавала слишком много вопросов.

– Прежде всего, Шелдон ничего не продаст. Он просто создает видимость. Он пытается

выжать больше денег. И он пытается посеять панику, раскидав мой персонал и испортив

каждую сделку, которую я заключил до смерти Грейси. Просто злоба. Во–вторых, что ты

имеешь в виду под «меня избили»?

– Нанесение телесных повреждений с применением грубой силы

– Могу ли я выйти?

Лора проскользнула за занавеску, которая отделила кровать от зала от общего

помещения, когда он вышел. Он сделал паузу и сказал: «Ты не возможна».

– Почему ты здесь? Ты выглядел больным в Райкере, а теперь ты в больнице?

– Не меняй тему.

– Вчера вечером мое лицо встретилось с кулаками двух парней, и я не хочу, чтобы ты

меня видел. Это все. А теперь скажи мне, почему ты в больнице с грудным кашлем.

Джереми одернул занавеску. Лора закрыла лицо руками.

– Лора. – Он сказал, как нетерпеливый родитель.

– Джереми. – Она ответила, как взрослый ребенок, который не хотел, чтобы его

допрашивали.

Он схватил ее запястья, и она почувствовала что, как и в первый день, их знакомства, её

засасывает в морскую пучину. Она чувствовала это каждый день и никогда не уставала от

этого.

Его руки потянули её запястья вниз, но она не позволила ему убрать их.

– Ответь мне, – сказала она.

Его пальцы перестали так сильно сжимать ее запястья.

– У меня проблемы, – сказал он.

– Это неудовлетворительный ответ. – Она почувствовала, как повлажнели её ладони от

частого дыхания.

– У меня проблемы с дыханием с рождения. Это генетический дефект.

– А…

– И никто не знает. Ни одна душа, кроме моего врача и адвоката.

– И твоей матери, – вмешалась она.

– И медсестры.

– И, вероятно, какой–нибудь тети или дяди?

– И Грейси знала, – сказал он, немного раскаявшись.

– И ты запнулся.

– У меня кистозный фиброз.

Она подняла руки.

– Ты же не умрешь от этого?

– Это был грязный трюк, Лора. – Он отступил. Краем глаза она заметила, что он был

переодет в уличную одежду: бледно–голубую оксфордскую рубашку и чинос. На работе

его привычно было видеть в костюме.

– Какой трюк? – она посмотрела на свое отражение на темном мониторе компьютера. Ее

лицо выглядело нормальным, не опухшим, не разбитым и не покалеченным. Она

развернулась, чтобы посмотреть на себя в зеркало в ванной, которое было видно с того

места, где она стояла, и увидела, что синяк красуется только на одной щеке. Не то, что она

хотела выглядеть, чтобы мать родная не узнала, но скрывать свое лицо и правда не

стоило. – Они били меня так, что я подумала, что у меня везде будут синяки.

Джереми ничего не сказал, но взгляд на его лице сказал ей, что то, что она сказала, было

для него ударом. Она хотела расспросить его по подробнее, но он снова согнулся в

приступе глухого кашля. Покрасневшее искаженное болью лицо давало понять, что эти

приступы нет так уж и просты.

Он осел на кровать и схватил край.

– Закрой дверь. – Он замолчал на несколько секунд, чтобы отдышаться, пока Лора

закрывала дверь.

Девушка подошла к занавеске.

– Прости.

– Если бы все знали, – сказал он. – Я бы потерял инвесторов, и моя линия стала бы

называться «преодолевая невзгоды». Расширение прав и возможностей. Есть и плюсы.

Гарантировано появился бы на шоу у Опры, рассказывая о своем нелегком детстве. Это

сделает меня слабым. Напишу книгу за десять центов, а мою одежду скупят в ожидании

моей смерти. И не смей меня жалеть. Жалость хуже Опры.

– Я не буду тебя жалеть из–за болезни, если ты не будешь жалеть меня из–за избиения.

Его спина еще больше ссутулилась. Это был еще один новый Джереми. Он из её

наставника стал её боссом, а сейчас из просто больного человека превратился полностью

сломленного. Она не думала, что может выдержать ещё одну перемену в нем. Да и

смотреть на него в таком состоянии было просто больно. Она плюхнулась рядом с ним на

кровать, и они оба уставились в окно.

– Шелдон предложил мне контракт, – неожиданно сказала она. – Дэвид сказал, что он

уволит меня, если я не подпишу. Он может меня уволить?

– Сейчас он является мажоритарным акционером. Почему ты не подписала?

– Я ему не доверяю, и я не хочу работать на него. Я доверяю тебе. Я не знаю, что

происходит, но мне нравится работать на вас. Нет. Мне нравится работать на вас, и, если

не вы мой босс, то тогда никто. – Она подумала о предложении Пьера Севьена, прекрасно

зная, что это из области фантастики. Тем не менее, думать, что мечты могут,сбыться было

гораздо приятнее, чем смирится с работой в T&C.

– Ты, должно быть, единственная, кто так считает, – сказал он.

– Может, тебе стоит спросить.

Правда заставила его замолчать. Он посмотрел на свои руки, затем на окно. Он никогда

никого не спрашивал, нравится ли им их работа. Остались бы они или ушли. Нашел бы он

новых людей или нет. Беглые ежегодные показы показывали производительность

компании, а несчастье её работников. Лоре стало ясно, что это был еще один способ

закрыться от окружающих. Но ее заявление, должно быть, поразило его.

Тишина продлилась несколько минут. Он провел ладонями по лицу.

– Высока вероятность, что я могу потерять бизнес. Я пытался разработать другую линию,

более свободную в финансовом плане. Я перемещал деньги каждый сезон, чтобы дать

этой идее зеленый свет и IWU сделало нам встречное предложение. – Он произнес IWU

тоном настоящего щеголя. Международный женский союз был фоновой компанией для

некоторых из самых успешных недорогих дизайнерских линий в мире. – IWU мыслит

глобально. Общее международное насыщение брендами a la H&M и им подобными – они

хотели именно такой формат. Из «Сент–Джеймса» сейчас сделать такое уже не возможно.

Грейси ничего не хотела с этим делать. Она думала о нашей компании так же, как и о

наших отношениях. Она должна оставаться маленькой и настолько незаметной, чтобы

поддерживать жизнь. В противном случае, у неё могли возникнуть проблемы.

Япредложил ей все. Я сказал, что разрешил бы Кармелле быть основным дизайнером, и

мое имя никогда бы не фигурировало там, её нужно было дать мне хоть каплю доверия,

но она была непреклонна. Я поклялся её, что заберу права на свое имя, и марка просто

окажется за бортом модной индустрии, но и в этом случае она отказалась. Я никогда не

видел ее такой упрямой.

– Она думала, что она может потерять тебя.

– После девяти лет ей не должно было быть дела до меня. Куда я уйду? Какая порядочная

женщина захотела меня, по слухам гея и, вероятно, мертвого к сорока годам?

– Полагаю, ты не знаешь женщин.

– Я их слишком хорошо знаю.

Она по лицу видела, что он имел в виду. Любая женщина, которая имела бы его в любом

из этих обстоятельств, была не той женщиной, которую он хотел. Лоре вновь открылся

целый новый мир Джереми. Лора посмотрела на него с пониманием. Ей стал понятен его

неудержимый трудоголизм, его преданность делу, которое мало помогло, его желание

руководить всеми аспектами его маленького мира. Высокомерный и уверенный мудак

исчез, уступив место жалкому одиночке. Загнанный, как и Грейси, в угол

обстоятельствами, он легко стал идеальным подозреваемым в убийстве, за исключением

того, что в каждом слове, которое он сказал, и в каждом порыве гнева, который он

сдержал, она слышала только, что он любил Грейси так же, как и обстоятельства.

– Шелдон узнал о тебе, и поэтому они поссорились накануне.

– О, все было хуже. Грейси рассказал ему о сделке IWU и о том, как она собирается её не

допустить. Он взбесился, что она мешает ему зарабатывать деньги. У богатых свои

причуды. В итоге она позвонила мне, плача рассказала, что Шелдон хочет забрать наш

бизнес себе, и она обнародует тот факт, что я её любовник с девятнадцати лет. Это

нормально? Кто так поступает? Утром в субботу она пришла ко мне в офис и завила, что

Шелдон хочет, чтобы она оставила меня и отдала ему бизнес, и это бизнес из–за которого

она сходит с ума. Поэтому она завтра позвонит в WWD, скажет, что мы запускаем новый

бренд. И выбора у меня нет. И что со мной будет, её не касается. – Его голос заполнился

гневом, и на минуту она подумала, что тем утром он был в состоянии убить Грейси..

– Джереми, я ...

Он не позволил ей извиниться. Он смотрел на Лору каким–то удивительным

совершенно не понятным взглядом и продолжил свой рассказ.

– Я даже не мог смотреть на нее. Но, честно говоря, я был рад, потому что все равно хотел

все бросить, и она это знала. Глупой она не была. Нет, нет. Она дала понять, что

похоронила бы меня на горе судебных разбирательств, если бы я попытался ее покинуть,

или если бы я попытался прорвать сделку IWU с Шелдоном, который хорошо дал понять,

что он заинтересован таким развитием событий. Знаешь, в ту минуту, когда Грейси

вышла поговорить с мужем, он позвонил мне по телефону. Приструни мою жену и

сделайте мне деньги. Правильно? Они не оставили мне выбора. Я должен был уйти. Было

лишь одно место на земле, где они бы меня никогда не нашли. Я имею в виду, что

последним местом на земле, где бы они стали меня искать – это 40–ая улица.

Её осенило.

– Тканевые волокна на фабрике усугубляют фиброз.

– Представь меня в респираторе. Это, как и в тюрьме.

– И разве это не доказывает, что ты был на заводе всю ночь?

– Я был госпитализирован в прошлом году, не будучи на заводе. Поэтому, нет. Ничего не

доказывает. – Он, наконец, посмотрел на Лору, которая услышала еще одно откровение. –

Эта поездка в Марсель в июне не была похожей на отпуск.

Когда она переварила всю свалившуюся на неё информацию, то поняла, насколько она

мало знала – о его болезни, о его бизнесе, о его личной жизни. И все эти подробности

были именно теми подробностями, которые всегда важнее всего остального. Детали,

которые могли удержать ее от него. Детали, которые бы отделили настоящего Джереми от

Джереми со слишком многими «но». Даже с этими деталями, которые мешали смотреть,

на него открыто, она бы все равно уважала и любила его. За его безусловный талант, за

его доброту. За все. Всегда.

– Я ненавижу тебя, – сказала она.

– Это было очевидно с первого дня.

Саркастичное замечание вылилось на неё как ушат воды. Он знал, что она чувствовала с

первого дня встречи. Знал ли он, как тяжело она дышала, когда он стоял рядом? Видел ли

он, как она подолгу смотрит на него? Все то время, когда они приходили на работу

пораньше и полчаса разговаривали по пустякам, не было ли это насмешкой над её

чувствами? Неужели он просто принимал её неприкрытое восхищение, ничего не думая

отдавать взамен? Использовал ее, чтобы потешить свое самолюбие? Доказать себе, что все

еще может соблазнить молодую женщину, стоит лишь ему захотеть?

Краска стыда сначала растеклась по её лицу, обжигая щеки. Она не осмеливалась

смотреть на что–то, кроме своих взмокших рук. Когда он протянул свою руку в

утешающем жесте, её стало стыдно еще больше.

Она выбежала из комнаты.

В коридоре было прохладно, и лабиринт коридоров, ведущих в её палату, казался еще

более запутанным и на много и длиннее, чем она помнила. Через некоторое время у

Лоры появилось ощущение, что она потерялась. Когда она спросила проходящего мимо

врача путь в свою комнату, то обнаружила, что у палаты две двери. Измученная,

эмоционально и физически, она вошла и увидела, что Руби, сидящая у окна,

перелистывала справочник i–D.

– Где, черт возьми, ты была? – спросила Руби.

Лора бросилась на кровать, как подросток, и засунула лицо в подушку.

– Я умираю.

– Ну, тебя хотят выписать, так что тебе лучше об этом сообщить врачу.

У Лоры не было настроения шутить, и шутка её более красивой, более очаровательной,

более высокой, стройной сестры–близнеца, у которой никогда не было проблем с

мужчинами, ужалила еще больнее. Она уткнулась глубже в подушку и подтянула ноги к

груди. Кровать прогнулась под весом, а спины коснулась теплая рука. Руби постарается

понять и принять..

Если бы она этого хотела, Лора дала бы ей возможность попробовать.

– Мне так стыдно, – начала она. – Я такая дура.

Хотя Лора ожидала согласия или небрежного принятия этого утверждения, Руби удивила