Текст книги "Зарождение мистического пламени (ЛП)"

Автор книги: Кристин Бейли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Один из набросков привлёк моё внимание. Я подняла его и внимательно осмотрела.

– Вот тогда-то подвернулась я, и всё встало на свои места.

Дэвид скрестил руки на груди и фыркнул.

– Ты хотела сказать, что именно тогда всё внезапно взорвалось. Я был там, когда тебя номинировали. Я никогда не видел такого шума.

– Этот гнев был идеальным прикрытием для саботажа, – сказала я. – Эти толстые старые болваны ясно дали понять, что сделают всё, чтобы я не осквернила их драгоценные залы. Моё выдвижение было удобным предлогом, чтобы вызвать подозрения у всех, кто выступал против меня.

– И это сделало всех подозреваемыми, – заключил Дэвид. – Неудивительно, что он поддержал твою кандидатуру. И подумать только, я восхищался им за то, что он нарушил условности, даже если это причинило бы ему проблемы.

– Именно.

Дэвид покачал головой.

– Литейный завод слишком важен. Никакая обида этого не стоит. И как мы узнаем, кого из литейщиков он подозревает?

Я повернула к нему рисунок, который держала в руках. Это был МакТэвиш. Я вспомнила предупреждение Оливера о безумии в Ордене.

– Директор не в своём уме, – я указала на сферу над креслом. – Я случайно стала свидетелем того, как директор использовал эту машину на себе, и в этом шаре я увидела кукушку, летящую через Литейный завод. Кукушки откладывают яйца в гнездо другой птицы и заставляют эту птицу растить детёнышей, как своих собственных. На моих глазах птица загорелась, и директор Лоренс рассмеялся.

– О Боже, – Дэвид выглядел потрясённым.

В тот момент я не уловила связи, но теперь все стало ясно.

– Помнишь, что сказал директор, когда предложил свою машину перед собранием? Он предупредил их, что в следующий раз саботажник выберет цель, которую они не смогут игнорировать. Лидер Октавиан приказал директору изучить бомбу. Директор имеет к ней доступ. У него есть средства, чтобы починить её, и у него есть личная месть против начальника Литейного завода.

– Без Литейного завода не будет Развлечений, – Дэвид взял меня за руку и схватил факел. – Пошли. Мы должны найти его.

Я отчаянно хотела поймать человека в маске, но внезапно это стало намного важнее. План директора Лоренса мог разрушить все. Сотни жизней могут быть потеряны, включая жизнь Уилла. Я должна была остановить его.

Мы вышли из потайной мастерской, и бочкообразная дверь захлопнулась за нами. Сквозь щель в двери, ведущей в архив, пробивался свет. Мы с Дэвидом бросились туда. Учитель Найджел стоял на вершине одной из высоких лестниц.

– Учитель, – позвал Дэвид. Мужчина повернулся на лестнице и посмотрел на нас через монокль.

– Какого чёрта вы оба до сих пор здесь делаете? – спросил он, спускаясь по лестнице.

– Вы не видели директора? – крикнула я ему. – Нам крайне необходимо поговорить с ним.

Учитель Найджел остановился на лестнице и, потянув на себя корешок тонкой книги, задумался.

– Его здесь больше нет, и он не вернётся до следующих занятий. У него есть дела, которыми он должен заняться.

– Где? – спросил Дэвид, когда я почувствовала холодную тяжесть страха, поселившегося во мне.

– В Шотландии, конечно, – учитель Найджел скорчил гримасу при виде названия выбранной им книги и вернул её на полку. – Сегодня днём он сел на пароход.

Я посмотрела на Дэвида, и он, казалось, разделял мои мысли. Наши худшие подозрения только что подтвердились.

– Учитель Найджел, – сказала я, – есть ли какой-нибудь способ быстро передать сообщение на Литейный завод? Мы установили личность саботажника, и его необходимо остановить до того, как произойдёт ужасная катастрофа.

– Кто это, во имя Господа? – спросил учитель Найджел.

– Директор, – хором ответили мы с Дэвидом.

Монокль учителя Найджела выпал, и он недоверчиво посмотрел на нас.

– Ну что за глупости. Это невозможно. Это абсолютно нелепо.

– Послушайте нас, – потребовала я. – В этом подвале есть секретная мастерская. Он изобрёл несанкционированную машину и использовал саботаж, чтобы скрыть свои действия. Люди на Литейном заводе находятся в очень реальной опасности.

– Ерунда. Вы читали слишком много детских историй, – он снова надел монокль.

– Я могу показать это вам! – крикнула я.

– Послушайте, довольно. Для Лоренса нет ничего важнее этой академии. А теперь, если вы покончили со своими нелепыми теориями, я должен попросить вас немедленно вернуться домой. Я не скажу ни слова о том, что вы оба находились здесь вместе в этот час, но это выходит за рамки приличий, – он прошёл остаток пути вниз по лестнице и сделал прогоняющее движение руками. – Ну, ступайте. Вы же не хотите, чтобы Общество начало трепать языками.

Я покачала головой, хотя Дэвид настаивал, чтобы я двигалась. Моя репутация волновала меня меньше всего. Директор Лоренс был уже на пути к Литейному заводу, и если его план увенчается успехом, Уилл погибнет.

Когда мы с Дэвидом вышли из архива и начали подниматься по лестнице, я почувствовала отчаяние и безнадёжность одновременно. Я не знала, что делать, но в Академии нам никто не поможет. Мы предоставлены сами себе.

Я последовала за Дэвидом во двор, где Боб и кучер Дэвида уже поднимались по трапу.

– Какие новости? – крикнул Дэвид. Я вцепилась в его руку от страха.

Боб покачал лысой головой.

– Этот ублюдок исчез. Мы увидели, как он брёл по туннелям, пошатываясь, и бросились в погоню, но эта крыса сумела убежать через старый проход, который был закрыт много лет назад. Мы последовали за ним на улицу, потом в доки. Он сел на корабль как раз в тот момент, когда тот отчалил.

– Куда он направлялся? – спросила я.

– На континент, – ответил кучер. – Мне очень жаль. Мы ничего не могли сделать, чтобы остановить его.

Континент.

Если он возвращался туда, где держали моего дедушку, то мой papa мог находиться где угодно в Европе. Как же мне его найти? Все это время я надеялась, что он в безопасности, и просто не знала, что он может вернуться. Теперь я знала, что он в руках убийцы и сумасшедшего. Я не знала, сколько времени у моего деда осталось до того, как человек в маске решит убить его, если он уже этого не сделал.

О Боже!

Что я могла сделать?

– Чёрт побери, – выругалась я и отстранилась. Я прошлась по двору широким кругом. Дэвид встал у меня на пути.

– Забудь про него. В данный момент у нас есть более насущные проблемы, – он потянулся, чтобы взять меня за руку. Я отпрянула.

– Он убил моих родителей! Мой дед может быть мёртв или терпит пытки от его рук. Этот человек сошёл с ума. Я не могу позволить своему деду умереть. Он – все, что у меня осталось.

– Если мы не остановим директора Лоренса, погибнут ещё сотни людей, включая МакДональда, – слова Дэвида прозвучали для меня как пощёчина. – Если бы твой дед был здесь, что бы он сказал тебе делать?

Я опустила голову. Он с радостью пожертвовал бы своей жизнью ради Литейного завода. Я подавила рыдание, затем сжала губы, давая клятву. Как только все это закончится, я посвящу все свои усилия поискам papa. Я не остановлюсь ни перед чем, пока не добьюсь результата.

Сегодня мне предстояло завершить другое дело.

– Как же мы остановим директора? Корабль отплыл, и даже если бы мы смогли найти другой, который доставит нас в Шотландию, Литейный пароход – самое быстрое судно на воде, – сказала я, поворачиваясь небольшим кругом. – Мы не можем ехать на поезде. Он отправится только утром, и тогда нам придётся останавливаться в каждой деревне отсюда до Эдинбурга. Это невозможно, если только у тебя нет волшебного способа пронести нас по воздуху более чем на пятьсот миль за одну ночь.

Выражение лица Дэвида внезапно изменилось, когда он взглянул на ключ, висевший у меня на шее.

– Может, он у меня и есть, – он повернулся к кучеру. – Лошади хорошо отдохнули? – спросил Дэвид, таща меня к каретнику. Это вернуло меня к настоящему моменту и текущей опасности.

– Да, милорд, – кучер следовал за нами по пятам в сопровождении Боба.

– Хорошо, – он отмахнулся от Боба и проводил меня до своей кареты. – Я думаю, нам нужно навестить дядю Альбрехта.

Глава 29

– Кто такой дядя Альбрехт? – спросила я, бухнувшись на сиденье кареты, и Дэвид тоже запрыгнул в неё и сел напротив меня.

– Он мой двоюродный дедушка по материнской линии, – сказал Дэвид, протягивая мне руку и помогая встать. Он продолжил: – Его немного трудно описать. Ты поймёшь, что я имею в виду, когда встретишься с ним.

Мне не понравилось, как это прозвучало.

– Он, по крайней мере, член Ордена?

Дэвид слегка пожал плечами.

– Раньше был им.

– Как он мог быть им раньше? – спросила я, позволив своему скептицизму взять верх. – У него есть Чёрная Метка?

– Если бы это было так, мы бы о нём не говорили. Нет. Он просто эксцентричен. В настоящий момент Орден ограничил ему доступ за то, что он вызвал небольшой переполох, который едва не разоблачил нас, – Дэвид сказал это так, будто это нечто хорошее. – Ему пришлось отказаться от ключа к своим Развлечениям до особого распоряжения.

Лошади поднялись по пандусу, который вёл на улицы Лондона. Солнце висело низко в небе, напоминая мне, что я провела большую часть дня, запертая в сундуке. В карете я чувствовала себя в безопасности, и за это была бесконечно благодарна.

Я сомневалась, что нам следует обращаться к немощному старику, который, вероятно, был немного более чем глуп, но у нас действительно не осталось другого выбора. Я смотрела, как мимо пролетают лондонские улицы, пока карета мчалась через город, направляясь на юг, а затем на восток, в Суррей.

Я сосредоточилась на том, чтобы по возможности привести себя в приличный вид, когда людные улицы Лондона расступились и уступили место просёлочным дорогам, идущим по холмам, пастбищам и лесам, залитым светом заходящего солнца.

Вскоре мы добрались до старого тюдоровского дома, уютно устроившегося у тихого ручья. Мы с Дэвидом вышли из кареты и посмотрели на выцветший старый дом. Вся восточная сторона была покрыта плющом. Это была идеальная картина идиллической английской сельской местности.

Пока тишину не нарушил грохот, достаточно громкий, чтобы у меня застучали зубы. Стайка чёрных дроздов взлетела с деревьев.

Дэвид рассмеялся.

– Судя по всему, он дома. Сюда.

Я лишь слегка удивилась, что Дэвид не проявил больше беспокойства.

– Ты уверен, что с ним всё в порядке? – спросила я, следуя за Дэвидом по садовой дорожке вокруг дома к очень большой конюшне, приютившейся в небольшой лощине. Она была почти такой же большой, как конюшни Чэдвика, но размеры дома, казалось, не оправдывали этого, если только дядя Дэвида не разводил коней в прошлом.

Клубы пара поднимались из труб на ближайшей стороне длинного здания. Дэвид поспешил к двери. Дверь открылась, и оттуда, спотыкаясь, вышел жилистый старик. Из середины его лба торчала копна белоснежных волос, но остальные волосы, казалось, покинули это уединённое место и расположились кружком вокруг ушей. Он театрально закашлялся и сел на большой камень возле дверей. Затем он достал из кармана кожаного фартука фляжку и сделал большой глоток.

Его кустистые брови подскочили и опустились, когда он вытер очки и водрузил их на нос. Он наклонился вперёд и пристально посмотрел на нас.

– Guten Abend, Onke²l, – поприветствовал его Дэвид с отчётливым прусским акцентом. Дядя Дэвида сразу просиял и вскочил на ноги, как гарцующий оленёнок, а не как старик. Я подумала, что нам не стоило беспокоиться о его слабости.

– Дэвид, Боже мой! Слишком много времени прошло с тех пор, как ты приезжал в гости, – ответил старик на ещё более тяжёлом прусском диалекте. – Итак, мой любимый племянник хорошо поживает?

– Да, конечно, – сказал Дэвид, снова переходя на английский. – Ты снова пытаешься найти способ обойти свои ограничения, не так ли?

Дядя Дэвида, казалось, не заметил ни осуждения, ни перемены в языке. По крайней мере, он не обратил на это внимания, продолжая, как будто Дэвид вообще ничего не ответил, возвращаясь к дому.

– И кого же ты привёл сюда? Какая хорошенькая девушка. Надеюсь, ты приехал сообщить мне о предстоящем браке. Если это не так, ты должен позвать её замуж.

Я почувствовала, как мои щеки вспыхнули. Дэвид тоже покраснел и подвёл своего дядю ко мне.

– Позвольте представить вам мисс Маргарет Уитлок, Onkel, – Дэвид наклонился ближе к старику. – Она говорит по-немецки, – прошептал он, – хотя её швейцарский диалект ужасен.

– Ах, я попался, – произнёс дядя Альбрехт по-английски. Он улыбнулся, и его серебристые глаза блеснули. – Так это и есть юная леди-ученица. Должен признаться, я ожидал чего-то другого. Прошу прощения, пожалуйста. Мне так редко выпадает шанс сыграть роль свахи.

– Конечно… – я заколебалась, не зная, как именно его называть.

– Дядя Алби, bitte³. Наши семьи всегда хорошо работали вместе. По крайней мере, со стороны Рейхлинов, – он взял меня за руку и повёл через сад к дому.

– Прошу прощения, но что это был за громкий шум, который мы слышали ранее?

Старый пруссак рассмеялся.

– Мои кузнечные навыки уже не те, что раньше. У меня был сосуд под высоким давлением, который, как бы это сказать, не оправдал мои ожидания. Не бойтесь. Я держал его изолированным, хотя ничего этого не случилось бы, если бы я все ещё имел доступ к Литейному заводу, – он открыл дверь на кухню и попытался провести меня внутрь. – Значит, вы останетесь на чай? Я совершу свою лучшую попытку с моим обычным чайником. У меня есть только совсем небольшая проблема с моим часовым механизмом.

Я начала было отвечать, но Дэвид перебил меня:

– Мне очень жаль, Onkel, но это не светский визит. Мы раскрыли заговор против Литейного завода, но сейчас нам никто не верит. Мы должны добраться до Шотландии сегодня ночью, иначе грядущая катастрофа может полностью уничтожить Орден.

Дядя Альбрехт позволил двери закрыться, и его приветливое настроение внезапно сменилось серьёзным.

– Кто может желать зла Литейному заводу?

– Директор Лоренс хочет отомстить МакТэвишу за предположительный роман с его женой. У него есть бомба, – объяснила я. – Он намерен использовать её.

Густые брови Альбрехта нахмурились и сошлись так близко друг к другу, что стали единым целым.

– Если то, что вы говорите, правда, то все очень серьёзно. Я бы помог, но после инцидента в Кенте, боюсь, не смогу, – он с тоской посмотрел в сторону амбара. – Я больше не могу направлять пар из котлов в корпус. Боюсь, что без работающего ключа наши ноги вынуждены оставаться на земле.

Я поднесла руку к ключу, висевшему у меня на шее.

– Если у вас есть возможность доставить нас в Шотландию к утру, то у меня есть возможность отпереть её, – я подняла ключ, и морщинистое лицо старика просветлело.

– Универсальный ключ Генри. Он научил тебя им пользоваться??

Я кивнула.

– Отлично, – он хлопнул в ладоши. – Я слишком долго не причинял неприятностей Ордену. Идёмте, сюда. Дэвид, иди в дом и собери еду, воду и тёплые одеяла… о, и не забудь мой тоник. Если мы собираемся в Шотландию, они нам понадобятся.

Я последовала за дядей Альбрехтом в конюшню. Я не знала, что мы там найдём. Я подумала, что, возможно, он изобрёл поезд, которому не нужны рельсы. Или, может быть, в конюшне находились механические лошади, которые никогда не уставали. Когда мы ехали на север в карете Чэдвика, то двигались очень быстро, но до Йоркшира все равно добирались несколько дней. Мы должны добраться до Высокогорья. Я не понимала, как это возможно.

Альбрехт открыл двери, и мы вошли внутрь. Я тут же поперхнулась густым воздухом, тяжёлым от дыма и пара. Он льнул к моей коже и заставлял волосы прилипать к голове. Мы вошли в просторное помещение. По обе стороны стояли огромные котлы, всего их было шесть. Обжигающе-горячий огонь горел в них, и шипение и свист вырывающегося пара пронизывали воздух.

– Я пытался найти способ обойти замок, но безуспешно, о чём свидетельствует шум, который вы слышали. С замком на месте я не могу выпустить пар, кроме как через трубы, – крикнул Альбрехт, перекрывая шум. – Замок здесь, – он подошёл к ящику, соединённому с несколькими трубами. Они исходили от него, как лучи солнца.

– Зачем вы вообще развели огонь? – спросила я, проводя рукой по щеке, чтобы убрать прилипшие к ней мокрые пряди волос.

– Я Развлекатель, – сказал он, проверяя напорные клапаны на огромных котлах. – Я работал над усовершенствованием системы водозабора. Что ещё мне делать со своим временем? Сюда, сюда, – он подвёл меня поближе к ящику.

Я сдвинула медальон с печатью Развлекателя. От пара становилось жарко. Открыв ключ, я наблюдала, как внутренний механизм поднимался из корпуса и вращался, пока не открылся полностью, подобно цветку, украшавшему печать.

Я вставила его в коробку, и песня заиграла. Из-под длинной узкой решётки у моих ног поднялись клавиши пианино. Несколько больших труб также выдвинулись вверх, образуя стену позади труб, выходящих из котлов.

Альбрехт придвинулся поближе ко мне и, не задумываясь, сыграл на клавишах свою личную кодовую фразу музыки. Из труб, словно из чудовищного органа, вырывались ответные звуки.

Внезапно шестерёнки начали вращаться, и свистящее шипение превратилось в поток движущегося пара. Что-то громыхнуло, и здание начало трястись. Я пригнулась, боясь, что старый потолок рухнет. Я выбежала за дверь, на траву за пределами помещения.

Альбрехт галопом выскочил из дверей, выглядя одновременно чрезвычайно довольным и удовлетворённым. Я не понимала, что сделало его таким счастливым. Грохот готов был разорвать его конюшню на части. Когда я подняла глаза, то поняла, что он и так разрывает его конюшню на части. Крыша здания раскололась и медленно поднималась, открываясь, как откидная крышка корзины.

Огромная расширяющая форма, казалось, перекатывалась или кипела внутри. Дэвид подошёл к нам с ящиком припасов. Он немного отстранился назад, чтобы получить лучший обзор.

– В прошлый раз, когда ты летал на нем, он казался намного больше.

Чем бы ни была эта пульсирующая штука, она никак не могла стать больше. Он был огромен и занимал весь сарай.

– О, Господи милостивый, – пробормотала я, когда масса начала принимать очертания и подниматься.

Огромный продолговатый шар поднялся из амбара в сгущающиеся сумерки. Туман волнами стекал с ткани, когда прохладный вечерний воздух встречался с нагретым воздушным шаром. Гондола, по форме подозрительно напоминавшая пиратский корабль, свисала с огромных канатов, прикреплённых к килевому каркасу воздушного шара наверху. Ткань надувалась и ослабевала, натягивая ограничительные верёвки, и когда пар выходил из корабля, я невольно подумала о теле огромного дракона, дышащего и изрыгающего дым. Пара направляющих крыльев медленно расправилась, когда воздушный корабль достиг предела своей привязи.

У меня не осталось слов. Это великолепно.

– Na ja!⁴ Мы поплывём по небу. Давненько я этого не делал. Идёмте! Идёмте! – Альбрехт вошёл в конюшню и помахал нам рукой, приглашая следовать за ним.

Когда мы проходили через дверь, я прошептала Дэвиду:

– Ты в этом уверен?

Он посмотрел на меня так, словно это я сошла с ума.

– Конечно. Никто не сможет доставить нас в Шотландию быстрее.

Мы поднялись по шаткой деревянной лестнице на чердак сарая. Воздушный корабль лениво покачивался перед нами.

– Я беспокоюсь не столько о том, чтобы прибыть быстро, сколько о том, чтобы прибыть целыми и невредимыми.

– Не беспокойтесь, мисс Уитлок. Этот корабль совершенно безопасен, – очевидно, слух у старика был столь же острым, сколь он сам был проворным. – Однажды небо будет заполнено воздушными кораблями. Вот увидите. Как только люди научатся плавать среди облаков, будучи одним целым с ними, у них не останется другого способа путешествовать. Нет такой катастрофы, которая могла бы запятнать славу воздушного корабля, – Альбрехт провёл нас по качающемуся верёвочному мостику на палубу корабля. Он открыл большой сундук и вытащил несколько длинных, тяжёлых кожаных пальто, а также шапки, перчатки и очки.

Я взглянула на котлы и представила себе, как корабль падает на землю огненным шаром. Действительно, никакой катастрофы. Пара перчаток ударилась мне в грудь, и я инстинктивно поймала их. Альбрехт снял кожаный фартук и надел одно из длинных пальто.

– Дэвид, используй стартер, чтобы разжечь огонь в гребных двигателях, – он бросил Дэвиду кепку. – Я должен отрегулировать подачу конденсата из конверта. Мисс Уитлок, пожалуйста, заведите навигационную систему на носу корабля.

Я натянула на себя пальто. Оно было успокаивающе тяжёлым на моих плечах и тёплым, когда окутало всё моё тело и почти достигло подола моих юбок. Я застегнула пуговицы спереди и натянула один из толстых кожаных колпаков. Случайные пряди моих волос отказывались лежать на месте и щекотали щеки.

На носу корабля я обнаружила большую карту, лежащую на столе в окружении чрезвычайно сложной машины. Суставы и руки создавали впечатление кружева, когда я пыталась проследить за соединениями с несколькими различными инструментами и датчиками. Справа находилось большое колесо. Я медленно повернула его, когда угасающий свет сумерек наконец-то исчез.

Альбрехт присоединился ко мне и зажёг лампу, висевшую на аппарате. При свете я разглядела очень подробную карту Великобритании. Альбрехт осмотрел машину, сделал несколько регулировок, затем навёл шарик указателя, крепившегося к руке машины, на точку на карте.

– Мы здесь, – его тонкий палец коснулся карты. – Пока мы летим, эта машина будет отслеживать наше продвижение. Если всё пойдёт хорошо, к утру мы доберёмся до Литейного завода, – он указал на второе место на карте. Лох-Несс. Оно казалось таким далёким, и столько всего могло пойти не так.

Вскоре мы привели корабль в совершенно рабочее состояние.

Я услышала жужжащий, пыхтящий звук, похожий на звук паровоза, и огромные лопасти винтов в задней части корабля медленно начали вращаться.

Альбрехт радостно водрузил очки на тонкий нос и потянулся к большому рычагу в центре палубы. Он потянул его, и я ахнула, когда палуба накренилась. Верёвки, протянутые вдоль перил, разом отвязались и упали на землю, как умирающие змеи. Альбрехт прыгнул на сиденье рядом с картой и ловко повернул каждое из четырёх колёс, окружающих его. Я подбежала к поручням, главным образом, чтобы за что-то уцепиться, когда палуба резко накренилась к небу, и мы поднялись. Тёмная сельская местность исчезла под нами.

Мое сердце бешено колотилось, а в горле пересохло, когда я вцепилась в перила, наблюдая, как тёмные тени и мерцающие огни из окон домов внизу уходят все ниже и ниже подо мной. Мы дрейфовали мимо, как будто плыли по очень чистому озеру. Деревья были ничем иным, как камушками в глубине, а огни – отражениями золотых звёзд в воде.

Я никогда не видела ничего столь прекрасного и ужасающего одновременно.

Глава 30

Как только мы достигли головокружительной высоты, палуба корабля выровнялась, и мы поплыли среди облаков. Я отказалась отпускать поручень и вцепилась в него так крепко, что побелели костяшки пальцев, пока я смотрела на огни и тени, движущиеся под нами.

– Мы идём со скоростью тридцать пять узлов, Onkel, – крикнул Дэвид с заднего сиденья. – Давление всех систем в норме.

– Хорошо, хорошо, – Альбрехт напевал себе под нос какую-то мелодию, снова сверяясь с картой, затем поправил одно из двух колёс поменьше.

Огромные вентиляторы крутились позади нас, ловя остывающий туман, тянувшийся от воздушного шара. Распущенные пряди волос касались моего лица, когда на нас обрушился туман. На ветру было довольно холодно, несмотря на большое, тяжелое пальто, которое я надела. Я задрожала.

Дэвид появился рядом со мной и накрыл мои плечи одеялом. Я видела зарево Лондона, похожее на огненное покрывало на темной сельской местности.

– Красиво, правда? – сказал он, опершись локтями о поручни, как будто плыл на корабле, а не висел в тысячах футов над землёй под действием горячего газа.

Глядя на Лондон, горящий в ночи, словно какой-то великолепный маяк, я вынуждена была признать, что он прав. В последний раз, когда я летала, у меня не было ничего, кроме пары крыльев на спине с тонкими кожаными ремнями, удерживающими их, и горячей молитвы, чтобы не упасть с неба.

Это совершенно другой опыт. С прочными перилами под моей рукой и твёрдой палубой под ногами, казалось, мир вокруг меня бросал вызов всему, что было возможно. Облака плыли над нами, достаточно близко, чтобы коснуться, и я задавалась вопросом, были ли они мягкими, или, как призраки, ускользали от таких земных связей.

– Это прекрасно, – призналась я, плотнее укутывая одеялом шею. – Поистине прекрасно, – я видела, как моё дыхание превратилось в туман перед моим лицом. Я не чувствовала здесь никакой опасности, никакого волнения за свою жизнь. Все было тихо и очень холодно.

Подумав о том времени, когда я летала на крыльях, я вспомнила ощущение света умирающего солнца на моей коже и прикосновение рук Уилла к моему лицу, когда он целовал меня, горячий, отчаянный и такой живой.

Я парила.

Теперь я дрейфовала.

Некоторое время мы плыли в дружеском молчании, прежде чем Дэвид снова заговорил.

– Что в нем такого? – спросил он. Повернувшись ко мне, он больше ничего не сказал. Луна сияла позади него, освещая его волосы серебристым светом и превращая его голубые глаза в неуловимую ртуть.

Мне не хотелось отвечать. Я не была уверена, что знаю. У Уилла ничего не было, и все же он был готов отдавать. Он был осторожным и в то же время готов противостоять опасности. Он был весь в шрамах, но все же познал радость. В моем сердце горел его дух, и он наполнял меня теплом каждый раз, когда мои мысли обращались к нему. Когда мы с Уиллом были вместе, я чувствовала, что могу быть более собой.

Дэвид принял моё молчание и снова уставился на тёмный горизонт. Дэвид был загадкой. Я сомневалась, что знаю, что скрывается за этой холодной маской. Он был человеком не обмана, а иллюзии. Именно эта тайна поймала меня в свои сети, но тайна так быстро исчезает.

– Что во мне такого? – прошептала я.

Он взглянул на свою руку, лежащую на поручне, на перстень с печаткой на пальце, но ничего не ответил.

Я повернулась и пошла прочь от него, присоединившись к Альбрехту за пультом управления.

– Прекрасная ночь для полётов, – сказал он. Я не могла видеть его глаза сквозь очки, но улыбнулась тому, как его брови взгромоздились над ними, словно гусеницы очень большого мотылька. – Очень романтично.

Я смотрела, как указатель на карте медленно движется на север.

– Вы когда-нибудь были женаты? – спросила я, гадая, что за женщина взяла бы дорогого Альбрехта в супруги.

Он издал резкий лающий смешок.

– Жениться? Нет, нет, нет. Нет, я никогда не был женат.

– Полагаю, в молодости вы выглядели весьма эффектно, – сказала я, стряхивая капельки конденсата с края навигационной машины.

Альбрехт поднял очки и посмотрел мне в глаза.

– В моей жизни была только одна страсть, – он набрал полные лёгкие воздуха, выпятил грудь и с гордостью огляделся. Он похлопал по одному из колёс перед собой, затем взялся за вертикальное колесо у бедра и повернул его. Нос воздушного корабля поднялся к облакам, и он улыбнулся. – Некоторые призвания требуют слишком многого.

Мне казалось, что я должна была бы испытывать некоторую жалость или печаль к одинокому старику, но, наблюдая за ним там, у штурвала его корабля, я не видела ничего, что могло бы вызвать жалость.

– Но оно того стоит?

Он не отвёл взгляда от небес.

– Всегда.

Я шагнула на нос гондолы и посмотрела на воздушный шар, который поднимался в облака. Я протянула руку и ухватилась за одну из верёвок, привязывающих нас к шару. Она дрожала в неподвижном воздухе.

Где-то в океанских водах Уилл тоже двигался на север. Я не могла позволить ему умереть. Это убьёт часть меня навсегда. Я слегка сжала верёвку. Мы должны были успеть вовремя.

***

Ночь тянулась бесконечно. Мы с Дэвидом по очереди обслуживали топку и спускались в трюм, чтобы сгребать топливо в приёмник, который подавал его в устройство тяги. Оттуда механизированный двигатель заправлялся топливом и весело пыхтел милю за милей.

Каждый раз, когда я проверяла стрелку, скользящую по карте, она, казалось, совсем не сдвинулась по сравнению с прежним положением, и все же она медленно ползла прочь от Лондона и неуклонно двигалась на север.

Чтобы скоротать время, дядя Альбрехт принялся распевать оперы. У него был грубый, но приятный голос, но даже он не мог заполнить долгие часы скуки. Это оставило меня наедине с моими мыслями. Я наблюдала за Дэвидом, пока он обслуживал двигатель, спускаясь в трюм, чтобы нагребать истощающееся топливо в приёмник.

Он вышел из трюма с темным пятном на щеке и лбу и посмотрел на светлеющее небо на востоке. В этот момент его притворство исчезло. В те моменты, когда он был настоящим и снимал маску, я могла видеть потенциал наших отношений.

Я сидела, прислонившись спиной к перилам, рядом с двигателями, и мои глаза все время закрывались. Вблизи топки было тепло, а у меня был очень длинный день. Дядя Альбрехт сделал ещё один глоток из своей фляжки с тоником и продолжал напевать себе под нос.

Дэвид поправил один из рычагов двигателя и сел рядом со мной.

– Рассвет уже на горизонте, – сказал он, положив руки на колени.

– Будем надеяться, – я откинула голову назад и закрыла глаза.

Возможно, я уснула, но только на мгновение.

***

Внезапно я проснулась как от толчка.

Небо стало намного светлее. Мне пришлось прикрыть глаза от яркого света. Подняв голову, я поняла, что прижимаюсь к боку Дэвида, а его рука легко обвилась вокруг моей спины и покоилась на моем бедре. Его голова упала на грудь, и он слегка похрапывал. Я чувствовала тепло его тела на своей щеке и чувствовала запах его дорогого одеколона, смешанный с дымом от окружающего меня огня.

Я оттолкнулась от него, пытаясь привести в порядок юбки и встать на ноги. По всей длине гондолы прокатился тревожный скребущий звук.

Облака, казалось, были очень высоко в небе.

О нет.

«Дядя Альбрехт».

Я бросилась к старику, сидевшему в кресле пилота на носу корабля. Как я дошла до него, он издал собственный громкий храп. На возвышающемся холме высились большие сосны. Мы направлялись прямо к ним.

– Дядя Альбрехт! – взвизгнула я.

Он резко проснулся и тут же схватился за руль, моргая.

– Was, was ist los?⁵

Я схватилась за навигационную машину, когда глаза дяди Альбрехта расширились. Произнеся весьма недвусмысленную фразу по-немецки, он яростно закрутил колёсики управления.

– Разожгите огонь! – закричал он.

Я побежала на корму, когда Дэвид начал шевелиться.

– Дэвид, меха!

Он вскочил на ноги как раз в тот момент, когда гондола накренилась, ударившись о верхушку одного из деревьев. Я дотянулась до рычага, прикреплённого к мехам слева, в то время как Дэвид крутил рычажки на двигателе, отводя весь пар и горячий воздух в шар.