Текст книги "Зарождение мистического пламени (ЛП)"

Автор книги: Кристин Бейли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

– Привет, Мег. Я как раз собираю наш следующий урок, – он дружелюбно мне улыбнулся. Его слова ощущались как тёплое одеяло, обернувшееся вокруг меня в очень мучительный день. Было здорово узнать, что он не злится на меня за катастрофу с вольером.

– Вижу, вы намерены подвергнуть нас испытанию. Как твой глаз? – спросила я, ужасно чувствуя себя от того, что он всё ещё не восстановился.

Он слегка нахмурил брови.

– Честно говоря, могло быть и лучше. Люсинда утверждает, что повязка сделала меня лучшим стрелком, – я постаралась не улыбнуться, когда он осторожно поставил на рельсы миниатюрную фигурку. У Оливера не было таланта к огнестрельному оружию.

– Мне так жаль, что ты пострадал.

– Мне приходилось и похуже, – он улыбнулся мне так, что я вспомнила наши совместные приключения. Он выбрался из них сильно израненным, едва не утонул и сломал руку. В таком контексте, наверное, эта ситуация не так уж плоха.

– Могу я задать вопрос? – было так хорошо разговаривать с Оливером.

– Конечно. – Он полностью обратил на меня внимание.

– Я невольно гадаю, почему среди Ордена так много тех, кто кажется склонным к безумию, – глядя на Оливера, я не могла не вспомнить, каким он показался при нашей первой встрече. – Рэтфорд, Стромптон – и другие.

Я знала, что не должна упоминать Хэддока или диверсанта.

Оливер казался задумчивым.

– Думаю, это часть нашей природы, того, кто мы есть и что мы делаем. Дай человеку силу Бога на небесах, и станет так просто поверить, что у него есть право использовать эту силу так, как он желает, – Оливер выглядел так, как будто проглотил что-то противное. – Нам полезно иметь некоторое смирение.

Я кивнула.

– Именно поэтому ты номинировал меня? Чтобы усмирить их?

– А вот это, Мег, нечестно. Я надеялся, что ты дашь всем нам какую-то перспективу, – он ухмыльнулся и покачал головой, словно не мог поверить, как хорошо сработал его план. – И ты это сделала, – он хлопнул в ладоши. – Ну, как у тебя дела с твоим проектом? – спросил он.

– Не так хорошо, как я надеялась, – я не знала, знал ли он о диверсанте. Я решила не упоминать его просто потому, что директор не хотел этого. – Я надеялась получить доступ в архивы.

Я наклонилась вниз, чтобы изучить путь, который он собирал. Он был сложным. Я не представляла, как мы могли создать в бальном зале нечто, столь же тщательно проработанное. Всем бы приходилось каждые несколько метров переступать через рельсы и колёсики. Это может сработать, но система определённо не будет функциональной или особенно элегантной.

– Разрешение получено, – констатировал Оливер, не поднимая взгляда. Он прищурил свой здоровый глаз, поворачивая рукоятку на одном из колёс управления, и фигура дёрнулась на пути. – Это нуждается в некоторой доработке. Это будет хорошей задачей для завтрашнего занятия.

– Оливер? – Мое сердце немного затрепетало от волнения. У меня имелось одно преимущество перед одноклассниками. Хоть у меня и не было семьи, чтобы помочь мне, у меня были хорошие друзья. – Не мог бы ты помочь мне с моим роботом?

Оливер выпрямился в полный рост, затем тяжело выдохнул, положив руки на стол.

– Прости, Мег. Хотел бы, правда, но не могу. Я работаю здесь учителем на полную ставку, и потому мне запрещено тебе помогать. Это выглядело бы как покровительство, и я бы потерял положение в Ордене. Боюсь, из-за нашей тесной связи меня и так подозревают.

Я проглотила горький комок в горле.

– Я понимаю, – опустив взгляд на ноги, я повернулась, чтобы уйти из комнаты. – Спасибо, Оливер.

Он ничего не сказал, когда я медленно закрыла дверь и вернулась в свою тюремную камеру. Я отошла в угол и изучила чертежи систем контроля, которые были представлены мне директором Лоренсом. Я положила локти на гладкое дерево стола и уставилась на непонятный лабиринт линий и заметок, нацарапанных на бумаге.

Когда я судорожно вздохнула, тяжёлая слеза упала на пергамент и впиталась, размывая чернильные линии, медленно растекаясь наружу.

В открытую дверь негромко постучали. Я быстро провела рукой по глазам, выпрямляясь и восстанавливая самообладание. Я не знала, кто мог бы побеспокоить бы меня так поздно. Для остальных уже давно прошло время возвращаться домой. Я договорилась, что Боб приедет за мной после наступления темноты, чтобы у меня было больше времени для работы.

– Я не хочу… – начала я, когда повернулась. Но тут мой голос оборвался.

В дверном проёме стоял Дэвид.

Глава 19

Я таращилась на него целую секунду. Моё сердце колотилось. Две секунды, три. Он наблюдал за мной, стоя в дверном проёме, опираясь на тяжёлую деревянную раму и перекрывая мне выход из комнаты. Страх пополз под моей кожей, и я придвинулась ближе к столу.

– Что ты здесь делаешь?

Дэвид склонил голову набок и ступил в комнату. Он шагнул в сторону, таким образом, больше не загораживая дверь, и царственно поднял руку, будто заставляя замолчать воображаемую толпу. Я сделала шаг к двери. В его светлых глазах отразился свет от моей лампы, и они сверкнули, невозмутимые и холодные, как поверхность замёрзшего озера.

– Я не замышляю ничего плохого. Подумал, было бы славно посмотреть, как поживает мой конкурент.

Он улыбнулся мне, видимо, самой победоносной из его улыбок. Тот факт, что приподнялась только половина его рта, разозлил меня, как будто я стоила только половины усилий.

– Ты хорошо знаешь, на что я способна, – сказала я, медленно сжимая свой самый тяжёлый гаечный ключ.

– И правда, – сказал он, делая очередной шаг к моему роботу. Он приподнял подбородок, всматриваясь в робота с большим интересом. – Однако это весьма внушительное задание.

– Вот поэтому тебе срочно нужно вернуться к своему собственному проекту и прекратить заглядываться на мой, – я держала головку гаечного ключа в ладони, и его тяжёлый вес холодил мою кожу.

Кривая ухмылка заиграла на лице Дэвида, как будто он забавлялся. Это была та самая ухмылка, с которой кот смотрит на мышь, когда держит её за хвост.

– До меня дошли слухи, что у тебя проблемы с поиском добровольцев, чтобы помочь тебе.

Я сильнее стиснула головку ключа, хоть мне и начинало казаться, что кто-то слишком туго затянул корсет.

– Ты здесь, чтобы позлорадствовать? – спросила я, поднимая подбородок и делая шаг к нему. – Если да, то можешь уходить.

Он снова поднял руку. Мне захотелось сбить её обратно вниз. Я не его служанка, которой он может приказать молчать взмахом руки. Может, за пределами этих стен он и граф, но внутри мы оба являлись учениками одного и того же Ордена. Я такого не потерплю.

– Прошу прощения, Дэвид, ты видишь муху?

– Нет, – он в замешательстве нахмурил брови, посмотрев на меня.

– Возможно, пчелу? – я склонила голову, чтобы соответствовать высокомерному положению его взгляда.

– Нет, вовсе нет.

– Тогда нет смысла махать рукой, – я с тяжёлым стуком положила гаечный ключ на стол. – А теперь, если в этом визите нет смысла, пожалуйста, уходи.

Ему хватило дерзости рассмеяться.

– Не нужно быть такой колючей. Я всего лишь хотел предложить помощь.

Я фыркнула.

– Ты предлагаешь помощь мне? – я скрестила руки, и взгляд Дэвида скользнул вниз лишь для того, чтобы вновь лениво подняться. – Почему-то я сомневаюсь в искренности твоего предложения.

Он качнул головой – едва уловимое движение, которое я практически не заметила. Затем уголки его губ на мгновение опустились, прежде чем он снова изобразил полуулыбку.

Он шагнул к столу и взглянул на чертежи робота.

– У меня больше помощи, чем я в этом нуждаюсь. Уверен, что смогу убедить некоторых своих помощников подсобить тебе до тех пор, пока я ясно даю понять, что все это – обоюдные усилия. Не стоит забывать, что два робота должны работать, как единое целое, и на самом деле, если думать об этом логически, это один проект, а не два. В конце концов, мы все в этом замешаны. Великая слава Академии – вот то единственное, что важно, не так ли?

Я коротко выдохнула, затем через секунду обнаружила, что мне трудно вдохнуть. Я приложила все силы, чтобы растоптать огонь гнева, и всё же не справилась. Этот огонь, должно быть, горел в моих глазах, потому что на его лице мелькнула тень сомнения.

– Ради славы Академии? – начала я, и слова жгли мой язык. – Или ради твоей?

Его ухмылка превратилась в линию напряжённо поджатых губ, а складка на лбу стала глубже. Впервые его фасад треснул. Он слегка наклонился вперёд, явно сконфуженный, как актёр на сцене, который внезапно забыл свою следующую реплику.

– Прошу прощения?

– Ты слышал меня, – я опустила руки и протиснулась мимо него, чтобы собрать чертежи и положить их на свою сторону стола.

Он опустил ладонь на один из моих эскизов, и мы оба замерли лицом друг к другу.

– Но не уверен, что понимаю, что ты имеешь в виду.

Я горько усмехнулась.

– О нет, мой лорд. Я уверена, вы бы не поняли бы того, что я имела в виду, – я выхватила бумагу из-под его ладони, свернула её вместе с остальными, сунула под мышку и пошла к двери. Если хоть немного повезёт, то мой извозчик приедет пораньше, и я тут же смогу уехать. Дэвид последовал за мной по пятам, пока я шла по коридору.

– А теперь послушай. Прекрати эту истерику и давай выясним всё без обиняков.

Такое чувство, будто я неожиданно попала в какую-то ловушку. Мои ноги застыли на месте, и я повернулась к нему.

– Я прекращу всю свою истерику, когда ты прекратишь своё невыносимое высокомерие.

– Высокомерие! – теперь пришёл его черед издать лающий смешок. – Да будет тебе известно, что я весьма скромен, – сказал он, поправляя свой роскошный шёлковый жилет. – Я не виноват, что у меня много поклонников. Я их не просил об этом. Неправильно с твоей стороны так резко судить о моём характере, тогда как я относился к тебе исключительно справедливо.

Я так сильно стиснула зубы, что заболела челюсть. Я попыталась сдержать поток слов, которые проносились у меня в голове, но это было бесполезно. Их натиск был слишком силен.

– Ты справедлив ко мне? Ты действительно так считаешь? – я развернулась и снова зашагала по коридору. Он схватил меня за локоть. Я вырвала свою руку из его хватки, случайно уронив рисунки на пол.

Я опустила стиснутые кулаки вдоль боков, но не наклонилась, чтобы поднять рисунки обратно. Я не доставлю ему такого удовольствия. Мои глаза защипало от напряжённого гнева.

– Тебе всё даётся так просто, чёрт подери, – ругательство тихо слетело с моих губ, но Дэвид вздрогнул.

На его лице не было ни следа улыбки. Он напоминал мне своего отца.

– Я проделывал ту же работу и сталкивался с теми же испытаниями, что и ты, – сказал он. – Мне ничего не давалось просто, и поносить других тебе не к лицу.

Я переступила с ноги на ногу, чтобы встать более устойчиво.

– О, я уверена, что ничего не даётся легко с твоим величественным титулом, твоим богатством, твоим образованием, твоими связями, – я махнула рукой в сторону его лица, – с твоей чертовски привлекательной внешностью.

Он приподнял бровь, и у меня возникло то же самое чувство, которое бывает, когда человек случайно обнаруживает себя в куче лошадиных экскрементов. Он выглядел так, как будто собирался что-то сказать, но я продолжила первой.

– Все остальные ученики продали бы души, чтобы оказаться в твоей милости, и, честно говоря, я нахожу это жалким. Ты думаешь, что поступаешь так великодушно, приходя сюда и предлагая забрать всё это из моих бедных маленьких рук. Что ж, ты неправ. Я не признательна за твоё предложение и не доверяю тебе. Честно говоря, ты можешь катиться ко всем чертям.

Я наклонилась и рывком подняла свои рисунки. Я не могла говорить. Слова застряли в сжавшемся горле. Я старалась смотреть на что угодно, только не на безупречный блеск чистых сапог Дэвида.

Он опустился на колени, поднял последний упавший лист и протянул его мне. Я выдернула бумагу из его руки и сложила в кучу с остальными.

– До свидания, Дэвид. Удачи с твоим роботом. Пусть победит лучший Развлекатель.

Я повернулась на каблуках и ушла, не оглядываясь. Моё сердце колотилось так сильно, что я чувствовала, как оно с каждым ударом прижимается к моему платью. Я спустилась по лестнице во двор, а затем по склону в каретный сарай и с облегчением вздохнула, увидев, что милый старый серый мерин Боба Бриндла терпеливо ждёт меня.

– Вы в порядке, мисс? – спросил Боб, пока помогал мне забраться в двуколку. – Вы выглядите немного взволнованно.

– Я в порядке, спасибо, – соврать получилось легко, хоть и моё тело обмякло на жёстком сиденье. – Просто отвези меня домой.

***

На следующий день я вернулась на наши лекции, ожидая, что найду Дэвида на своём обычном месте около меня, ухмыляющегося и завоёвывающего одобрение наших преподавателей, как обычно. Вместо этого его стул пустовал.

Сбитая с толку, я старалась не думать об этом, сосредоточившись на учёбе, но обнаружила, что каждые несколько минут поглядываю на дверь, ожидая увидеть, как он входит. Каждый раз, когда я это делала, внутри всё трепетало от нервозности. Я не хотела говорить с ним после того, что случилось прошлой ночью.

В то же время я невольно гадала, какой будет реакция. Будет ли он заниматься своими делами так, как будто ничего не произошло? Или он будет раскаиваться?

Вот уж маловероятно.

Моё беспокойство продолжалось до конца лекций и, казалось, заполнило всю комнату, когда я уселась работать над своим роботом. Время растворилось в тишине, пока я изучала старые рисунки, которые достала из архива. Я и не осознавала, что уже поздно, пока не обнаружила, что щурюсь над своими бумагами, забыв зажечь лампу. У меня оставался всего час или два, прежде чем Боб вернётся, чтобы забрать меня домой.

Со вздохом я чиркнула спичкой и поднесла её к фитилю старой масляной горелки. Мне не нравилось находиться в Академии в темноте. Казалось, я всегда слышала шаги.

– Добрый вечер, Мег, – позади меня раздался голос Дэвида.

Я взвизгнула и чуть не опрокинула лампу на бесценные старые рисунки из архива. Дэвид бросился вперёд с молниеносной реакцией, которая, вероятно, была отточена его уроками фехтования. Они окупились, когда он поправил лампу одной рукой.

– Что ты здесь делаешь? – я не потрудилась скрывать своё раздражение. Я была слишком утомлена.

– Я пришёл, чтобы загладить вину, – он сверкнул нервной улыбкой, которая впервые задействовала обе стороны его лица. Затем он достал коробку с великолепным шёлковым бантом.

Я подозрительно покосилась на неё. Ради всего святого! Он попытался откупиться от меня после того как я основательно отчитала его за то, что он воспользовался своим положением и деньгами.

Казалось, он не знал, как взять себя в руки, когда я не завизжала, как молочный поросёнок, и не выхватила у него из рук эту штуку. Наконец он поставил её на стол.

– Я понимаю, – начал он, пряча руки позади себя и выпрямляясь, – что моё предложение прошлой ночью могло быть неправильно понято.

– Неужели? – усомнилась я. Он хотел убрать меня с дороги, чтобы весь проект мог стать его заслугой. – А мне кажется, что я поняла, что ты имел в виду.

– Поняла ли? – он потёр голое запястье, и я заметила, что он закатал рукава. – В этом нет ничего простого. Правда в том, что ты мне нужна.

Я совершенно точно не расслышала его.

– Прошу прощения?

Дэвид развёл руками.

– Я имел в виду, что ещё до того, как прийти сюда вчера, я понял, что без тебя не смогу добиться успеха в этом проекте. Вот почему я спросил, нужна ли тебе моя помощь. Я не хотел тебя обидеть.

Я повернулась и прислонилась к краю стола.

– Я отказываюсь отдавать тебе своего робота.

– Ты и не должна, но, безусловно, к этому времени ты пришла к заключению, что если мы не будем работать вместе, обоих роботов ждёт сокрушительный провал.

Он прав. Ещё до того, как он переступил мой порог, я предвидела, что буду вынуждена подстраиваться под его робота. Я просто удивилась, что у него хватило смирения также увидеть в этом проблему. Зная, что это глупо и потенциально опасно, я решила выслушать его. Дэвид был последним человеком, которому я хотела бы доверять, но я не могла и дальше жить в этом тяжёлом облаке подозрения. По крайней мере, он впервые казался искренним.

– Что ты предлагаешь?

Прежде чем встретиться со мной взглядом, он посмотрел на свои руки. В его глазах горела решительность, и в тот момент он практически напоминал мне свою сестру.

– Перемирие и соглашение. Мы приложим все свои силы и решим между собой, чей способ управления роботами лучше. Если мы оба используем одну и ту же систему контроля, тогда обе машины будут работать сообща, и мы избежим ситуации, где один из нас спроектировал систему с рельсами, а другой – систему с переключателями, – он расправил плечи, явно ободрённый тем, что я готова слушать.

– Вполне справедливо, – сказала я, хотя по-прежнему не доверяла ему. Было бы слишком просто исключить меня и потребовать, чтобы я следовала его системе, но полагаю, с этой проблемой придётся разобраться по мере возникновения.

Дэвид взглянул на чертежи на моём столе.

– После этого каждый из нас может работать самостоятельно, но я предлагаю работать вместе в течение этой последней недели, прежде чем мы передадим роботов преподавателям. Чтобы убедиться, что две машины функционируют как одна, к худу ли, к добру ли. Я не прикоснусь к твоей машине, а ты не прикоснёшься к моей. Таким образом, мы можем удостовериться в честной игре.

Я медленно кивнула. С этими двумя правилами задача казалась почти выполнимой. Мне не нужно беспокоиться о разработке системы, которая позволила бы моему роботу реагировать. Он должен будет всего лишь следовать инструкциям. Такой вариант гораздо менее хлопотный. Несмотря на то, что многое ещё могло пойти не так, этот план лучше, чем ничего, и если у нас есть возможность проверить роботов вместе перед балом, тогда у меня появится хоть какая-то гарантия, что он не изменит своего робота в последний момент, чтобы досадить мне.

– Пока мы согласны на взаимный осмотр машин непосредственно перед балом, чтобы застраховаться от постороннего вмешательства, твоё предложение кажется справедливым.

Дэвид снова улыбнулся, и ухмылка сделала его взгляд тёплым.

– Спасибо, Мег.

Он осторожно поднял коробку и предложил её мне.

– Это для тебя. Пожалуйста, прими её.

Я чувствовала себя как статуя, не знающая, что делать и как двигаться. Он держал передо мной ящик, и я, как Пандора, протянула руку, чтобы взять его. Как бы я ни ненавидела его, я знала, что если Дэвид выкажет своё расположение ко мне, то и остальные последуют его примеру. Я не хотела в этом нуждаться, но нуждалась. Я устала чувствовать себя такой одинокой.

Неуверенными пальцами я потянула ленту. Она соскользнула, как серебряная вода, и я открыла крышку.

Внутри лежала музыкальная шкатулка. Я осторожно положила открытую коробку на стол и вытащила музыкальную шкатулку. На великолепном пьедестале застыли в ожидании две танцующие фигуры, которые выглядели так, словно только что вышли из дворца Людовика XIV.

– Поверни ключ, – сказал Дэвид, придвинувшись ближе к моему плечу. Его голос был тихим и полным выражения.

Я сглотнула и повернула изящный золотой ключ, прекрасно зная, что то, что он откроет, может быть опасным. Мелодичный вальс заполнил комнату, нежные ноты отражались в пределах каменных стен.

Дэвид сделал шаг назад, затем учтиво поклонился. Он медленно выпрямился и протянул руку.

– Разрешите пригласить вас на танец.

Взволновавшись, я повернулась и поправила бумаги на столе.

– Не говори глупостей. У меня слишком много работы.

Музыка продолжала разливаться в воздухе, взмывая и ниспадая, как лист, подхваченный ветром. Дэвид протянул руку и взял мою ладонь.

Я в шоке подняла взгляд, но не смогла отнять своей руки. Мои ноги стали неуклюжими, я попыталась сохранить равновесие.

Ясные голубые глаза Дэвида посмотрели в мои так, будто он был золотым принцем из давно забытой сказки на ночь.

– Мисс Уитлок, окажете ли вы мне честь потанцевать со мной?

– Я правда не могу. Уже поздно.

Дэвид сделал шаг ближе, обхватывая рукой моё запястье, он развёл наши руки в стороны.

– Давай, Мег. Потанцуй со мной.

Жар – коварный, распутный, греховный жар – вспыхнул в моей крови. Я не могла думать сквозь туман, когда сквозь толстые слои своих юбок я ощутила силу его ног и его бёдра, находившиеся так близко к моим.

– Я не могу, – прошептала я напряжённым голосом. – Я плохо танцую.

Его рука прижалась к моей пояснице, когда он притянул меня ближе. Я почувствовала, как его дыхание щекочет мне шею и ухо.

– Тогда я научу тебя, как это делается.

Глава 20

– Не думаю, что это хорошая идея, – произнесла я, затаив дыхание. Он стоял слишком близко, источал слишком много власти. Никто, кроме Уилла, не обнимал меня так. Я не могла этого сделать.

– Чепуха, – сказал Дэвид так, будто уверенность принадлежала ему по праву рождения. – Как ты собираешься научить робота танцевать, если сама никогда этого не делала?

Я напряглась и забеспокоилась, что моя ладонь стала влажной и липкой на ощупь.

Дэвид улыбнулся, словно знал какой-то секрет и не хотел его рассказывать.

– Расслабься, Мег. Это всего лишь танец.

И вместе с внезапным небольшим давлением на поясницу я повернулась, даже не подумав следовать его примеру. Я едва помнила, что должны делать мои ноги, но каким-то образом они справлялись. Моё тело находилось полностью под контролем Дэвида. От его легчайшего прикосновения мы описывали головокружительные круги вокруг одинокого робота, стоявшего голым в центре комнаты.

Это одновременно пугало и захватывало. На короткий миг я задалась вопросом, какой была бы моя жизнь, если бы мои родители выжили. Как и все молодые девушки моего положения, я посещала бы балы и танцевала со многими молодыми людьми, совсем как сейчас. Они были бы моими поклонниками. Я не была уверена, почему эта мысль так меня обеспокоила.

Музыка в шкатулке начала замедляться, а вместе с ней и наш танец. Дэвид наклонился ближе, глядя через моё плечо, пока мы как одно целое пересекали комнату.

– Вы замечательная женщина, мисс Уитлок, – сказал он.

Я откинулась назад, чтобы посмотреть на него. Его глаза блестели и не отрывались от меня, когда он произнёс:

– Ты стоишь большего, чем сама себя оцениваешь.

Последняя медленная нота выплеснулась из музыкальной шкатулки, и я сделала шаг назад, но он удержал меня за руку и снова притянул ближе.

– Довольно, Дэвид.

– Неужели? – он заключил мою руку в ладони и поднёс к центру своей груди. Я чувствовала, как его сердце быстро бьётся под моей ладонью. – Мне интересно, действительно ли ты сделала выбор, или же отдала свою любовь, потому что думала, что это твой единственный вариант.

Я хотела вырвать руку, но он крепко держал меня, и его слова ледяным холодом пронзили моё сердце.

– Я имею право отдать свою любовь тому, кому захочу, – сказала я.

Дэвид подвинулся ближе, сокращая расстояние между нами. Моё сердце подпрыгнуло, как испуганная лань, пробивающаяся сквозь заросли с лающими гончими по пятам.

– Он говорил тебе, что ты красивая? – Дэвид прошептал это слишком близко к моему уху. Его щека коснулась моей, когда он наклонил голову и опустил губы так близко. – Ты могла бы получить весь мир, если бы захотела. Я бы дал его тебе.

Я не могла дышать, не говоря уже о том, чтобы говорить. Я как будто пылала, но в то же время пришла в ужас. Я не должна ничего чувствовать. Я должна оттолкнуть его. Но я не хотела этого делать. Я хотела, чтобы он позволил мне почувствовать его губы на своих. Я пьянела от этого.

Я была слабой.

Я была эгоистичной.

Но я не могла сделать этого.

Я опустила подбородок и медленно отступила назад.

Дэвид тяжело выдохнул, затем поднёс мою руку к губам. Они греховной лаской прикоснулись к обнажённой коже на тыльной стороне моей руки, а затем он отпустил меня.

– До новых встреч, мисс Уитлок, – он вежливо поклонился мне, повернулся и вышел из комнаты. В дверях он остановился и оглянулся через плечо, сверкнув насмешливой полуулыбкой. Затем он исчез так же внезапно, как и появился.

Я стояла в тишине, пытаясь осмыслить, что только что случилось.

Дэвид. Из всех возможных людей, Дэвид.

Что я наделала?

Я помахала перед собой трясущимися руками, яростно расхаживая по комнате.

Что я чуть не наделала?

Я не могла думать из-за шума в ушах. Сердце продолжало бешено колотиться в груди, а желудок то ухал в ботинки, то подскакивал к горлу. Когда я подошла к столу, мой взгляд упал на музыкальную шкатулку.

Что я хотела сделать?

О, милостивый Боже, я вымостила дорогу к собственной гибели и сделала это с радостью. Теперь невозможно будет встретиться с ним лицом к лицу. Я попыталась разом увязать всё, что мне о нем известно, с тем, что только что произошло, и как бы я ни старалась, мне это не удавалось.

Моим единственным утешением служило то, что никто никогда об этом не узнает.

Но об этом буду знать я.

Я остановилась перед столом и усилием воли взяла себя в руки.

Беспокойство о ситуации не решит проблему. Я провела рукой по чертежам из архивов. Сейчас, когда мы с Дэвидом договорились о совместной работе, у меня больше нет необходимости изучать, как заставить моего робота реагировать на внешнее воздействие. Я могла вернуть две трети чертежей, взятых из архивов. Формально я не должна находиться в архивах без присмотра, но я лишь собиралась вернуть то, что мне дали. Само собой, чертежи будут в большей безопасности в архивах, чем на моём столе, а прогулка вниз в подвалы во многом поможет успокоить мои нервы.

Было поздно, и Академия пустовала. Последние лучи тёмно-красного заката отражались в тусклых стёклах старых сводчатых окон. Бережно держа хрупкие чертежи, я свернула в узкий коридор и спустилась по каменной лестнице до самого конца.

Находясь одна в гнетущей темноте, я побрела вниз по широкому коридору к огромным архивам, располагавшимся в глубине старых подвалов. В винном и пивном погребах по-прежнему горели факелы, их огни трепетали над большими деревянными бочонками. Всё выглядело бы похожим на любой пыльный и старый винный погреб, если бы не большие железные якоря и шестерёнки, прикреплённые к стеллажам – они позволяли Развлекателям сортировать и извлекать любую бочку простым нажатием рычага.

Что-то щёлкнуло, как будто плеть ударила о каменный пол. Я метнулась вперёд и чуть не уронила лампу, быстро обернувшись. Тени удлинились, вытягиваясь из-под бочонков с вином и элем. Мне показалось, что я слышу треск, похожий на огонь, но я ничего не видела.

Страх сыграл шутку с моим разумом, но у меня не было на это времени. Взяв себя в руки, я промаршировала прямо к архиву и проскользнула за большую деревянную дверь в дальнем конце винного погреба.

В архивах царила темнота, но с маленьким кружочком света от своей лампы я сумела положить на один из больших столов всё то, что держала в руках. Я зажгла четыре большие лампы, привинченные к широким каменным колоннам в центре огромного помещения. Между колоннами тянулись полки, заполненные старыми книгами и журналами, а также большие щели для свёрнутых в рулоны чертежей.

Мне нужно поторопиться, чтобы вернуть каждый из чертежей на их место. Боб должен скоро приехать, чтобы забрать меня домой, и у меня нет времени, чтобы тратить его впустую. Самый старый свиток я приберегла напоследок, потому что чтобы добраться до его места, мне нужно было вскарабкаться по высокой лестнице, прикреплённой к перилам на полках, а я не любила лестницы.

Подобрав юбки, я сумела удержать чертёж и аккуратно подняться по лестнице, хотя носки моих ботинок дважды наступали на подол платья. Падать мне не хотелось, и с высокого места наверху лестницы я воображала, как вижу собственное тело, рухнувшее на пол, и голову, расколовшуюся от удара о твёрдый камень. Мне не хотелось думать о том, сколько пройдёт времени до того, как кто-то обнаружит меня, или что крысы сделают с моим мёртвым телом.

Я задрожала, положив чертёж на место. Затем я начала спускаться вниз по лестнице. Носок ботинка опять зацепился за подол платья изнутри, и я поскользнулась. Я ахнула и вцепилась в лестницу обеими руками, а ноги свободно повисли. Лестница скользнула по перилам, качнув меня на четыре фута вправо, пока я барахталась, чтобы вновь обрести опору под ногами.

Сердце подскочило к горлу, но я сумела найти свою перекладину и снова обрела опору на лестнице. Я стояла там, часто и тяжело дыша, крепко зажмурившись и так крепко вцепившись пальцами в перекладину, что даже засомневалась, сумею ли когда-нибудь их разжать.

Открыв глаза, я обнаружила, что смотрю на тонкую книгу в чёрном, как смоль, кожаном переплёте, засунутую в самый конец, после записей и переплетённых протоколов Собрания. На корешке не было написано ни слова. Одно это уже странно, и этого хватило, чтобы пробудить моё любопытство. Я сняла книгу с полки и, дрожа всем телом от своего почти-падения, спустилась по лестнице.

Я отнесла книгу к столу и рухнула на стул, радуясь, что мои трясущиеся ноги сохраняли устойчивость достаточно долго, чтобы позволить мне дойти сюда. У меня всё ещё не было ни силы в коленях, ни самообладания, чтобы подняться по лестнице и выйти из подвала, поэтому я открыла книгу, чтобы отвлечься, пока не почувствую, что снова могу ходить.

Я пролистала начало книги, которое напоминало очередные протоколы собраний. Страницы содержали расшифрованные стенограммы, но большая их часть была написана на итальянском. Для меня мало прока. Я гордилась своим французским и немецким, но вот мой итальянский был ужасен.

Я переворачивала страницы, но только половина книги была заполнена. Остальная часть пустовала. Когда я положила её на корешок, страницы открылись на последней сделанной записи. Должно быть, она оставлена там недавно.

От прочитанного по тыльной стороне рук пробежали мурашки. Недавние записи были на английском.

«Решение о выдаче Чёрной Метки Улиссу Рэтфорду за обвинение в убийстве и мятежное изобретение».

Я бегло просмотрела следующие две страницы свидетельских показаний против Рэтфорда, которые включали в себя набросок той же самой машины, которую я помогла уничтожить, и свидетельские показания Оливера относительно того, что было найдено в подземелье замка в Йоркшире.

Дойдя до конца записи, я прочитала последний абзац три раза, прежде чем полностью осмыслила масштаб приговора.

«Согласно свидетельским показаниям Оливера Стэнли, герцога Чэдвик, действия Рэтфорда принадлежали только ему, и остальной семье Рэтфордов о них не было известно. Из-за отчуждения от нынешнего наследника для фамилии Рэтфорд будет сделано исключение до тех пор, пока нынешний сын показывает себя достойным Академии. Если он потерпит неудачу, имя будет вычеркнуто из истории Ордена на все времена».

Бедный Питер. Если ему это известно, должно быть, он подвергался ужасному давлению, а я лишь добавила ему бремени.