Текст книги "Наследие заводного ключа (ЛП)"
Автор книги: Кристин Бейли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)
– Я не хочу, чтобы меня в это втягивали. Моя жизнь уже разрушена всем этим. Я расскажу все, что смогу. Но после этого вы обязаны оставить меня в покое.
Глава 11
Вдова вышла, извинившись, и я повернулась к Уиллу. Он пожал плечами, но остался рядом с дверью, как будто чувствовал, что ему не позволено находиться в гостиной леди.
Я потягивала чай, слушая тихие звуки суматохи и беготни на Бонд Стрит, приглушенные жутковатым магазином и тускло освещённым интерьером гостиной.
Мои глаза саднило, я с трудом держала их открытыми. Ночь была долгой.
Я моргнула. Так сложно вновь поднять отяжелевшие веки. Я встряхнулась в тот самый момент, когда почувствовала, как чайная чашка соскальзывает с колен.
Ох! Протянув руку, я постаралась поставить её прямо, но только сильнее опрокинула, расплескав содержимое на юбку и пол.
Чашка упала на роскошный ковёр, и чай охотно впитался в тонкие нити. Я рухнула на пол и прижала подол юбки к пятну, чтобы он впитал пролитое.
Вдова вернулась.
– Что произошло? – она поставила на стол витиевато разукрашенный поднос, нагруженный простыми пшеничными лепёшками.
– Простите, я устроила ужасный беспорядок.
Она опустилась на колени рядом, сжала мои руки и потянула вверх, чтобы я поднялась.
– Оставь это пока что, – она подняла вуаль, и вся красота её великолепия вызвала у меня благоговейный трепет. Её медово-красноватые локоны идеальными пружинками лежали вокруг шеи. Её яркие сине-зелёные глаза всматривались в мои. – Ты выглядишь измученной. Ты шла всю ночь?
Я кивнула.
– Идём, тебе нужно поспать, – она кивнула, как будто вопрос только что решился, и она не станет слушать ни единого слова возражения.
– Что насчёт Уилла? – он тоже нуждался в отдыхе.
Она взглянула на него через плечо.
– Он может остаться в конюшне сзади.
Я вырвала свою руку.
– Вы вышвыриваете его прочь к лошадям?
– Мег, – он качнул головой – лишь намёк на движение, но ясный как день. «Не сейчас». Он кротко поклонился вдове. – Благодарю Вас за великодушие, миссис Прикет. Я признателен Вам за гостеприимство и доверие.
Гостеприимство, как же! Она практически попросила его спать на переднем крыльце. Я задолжала ему немного преданности. Он только что спас мне жизнь.
Люсинда указала на дверь позади, и Уилл скрылся за ней, слегка коснувшись шляпы.
– Так вот, – продолжила вдова. – Ты можешь следовать за мной.
Она провела меня через тускло освещённый дом. Будучи частью ряда витрин, только комнаты, выходящие на улицу или конюшни позади дома, имели окна. Мне казалось, что нахождение в тесном пространстве с таким количеством горящих ламп сбивает с толку.
Мы начали подниматься по тесным и крутым лестницам.
– Он привлекательный, – заметила вдова.
– Прошу прощения? – комментарий совершенно застал меня врасплох, и сердце гулко загрохотало. Я ощутила прилив жара к лицу. С чего бы ей замечать такое? Она вдова.
– Не подобает двум женщинам наслаждаться его обществом в доме. Я должна соблюдать правила приличия, – её голос звучал холодно, и она не потрудилась оглянуться на меня.
Для кого? Не похоже, чтобы она в последние годы принимала хоть каких-то гостей, так что я не понимала, какой прок от приличий.
– Придерживаешься ли ты правил приличия? – она остановилась и развернулась ко мне. Я едва не свалилась вниз по лестнице.
– Да, мэм, – мне не понравился гнусный намёк на обратное. Я так сильно стиснула перила, что заныли пальцы. Почему все так быстро решают, что я выбросила свою добропорядочность в окно вместе с помоями?
На её лице промелькнул любопытный взгляд, как у кошки, почуявшей сливки.
– Он тебе нравится?
В её тоне не звучало ни следа резкого осуждения Агнес, и все же моё лицо вспыхнуло до кончиков ушей. Наверное, я походила на опухшую редиску. Как мне ответить на этот вопрос? Нравился ли он мне?
Нет.
Сердце опять заколотилось. Что ж, он был красив, но не в этом сейчас дело. Уилл… ну, это Уилл. Он всего лишь конюх. Я нуждалась в его помощи. Мы однозначно из разных миров. Я могла писать на трёх языках, а он не мог…
Я не позволила себе закончить эту мысль. Я здесь не для того, чтобы играть в какую-то сентиментальную замухрышку из-за мальчика с красивым лицом. Или сильным телом, или…
– Понятно, – уголки её глаз прищурились в той самой отчуждённой и знающей манере, которая меня раздражала. Что понятно? Ничего непонятно. Она снова развернулась и продолжила подниматься по лестнице, как будто ничего и не говорила.
Поднявшись по всей лестнице до конца, она открыла первую дверь справа. Меня встретила уютная, но аккуратная комнатка с небольшой гостеприимной кроватью и тумба с умывальником. Высокое окно выходило на крышу конюшни. Там гнездилась стая голубей, воркуя в утреннем свете.
– Отдохни немного. Нам многое нужно обсудить, когда ты проснёшься.
Я вымоталась до предела, и перьевой матрас создавал ощущение, что я лежу на облаке, но я все равно не уснула. Моя кожа казалась натянутой, тёплой и покалывающей, и я не могла перестать думать о Уилле.
Пробуждение стало для меня шоком, потому что я не осознавала, что заснула. Я просто вырвалась из темноты, дезориентированная и напуганная. Мне потребовалось некоторое время, чтобы вспомнить, где я нахожусь.
Дом был темным, и все же мои глаза привыкли благодаря лучу лунного света, лившемуся через окно. Острые муки голода грызли меня изнутри.
Выбравшись из кровати, я тихими шагами прокралась к лестничному пролёту. Мне не хотелось разбудить вдову, если она спала.
Когда я дошла до лестницы, слабая мелодия прошелестела по спящему дому. Поддавшись любопытству, я последовала за звуком, держа руку у стены. По ту сторону одной двери мерцал свет. Она была приоткрыта лишь на щёлку, но мне этого хватило, чтобы заглянуть.
Вдова раскачивалась на скрипучем стуле в углу. Её клубнично-золотые локоны свободно спадали на спину, но тяжёлая чёрная шаль лежала на её плечах, прикрывая мягкий голубой пеньюар. Она напевала милую колыбельную, а на сгибе руки покоилась гладкая головка ребёнка.
У неё был ребёнок? Я поднесла руку ко рту, наблюдая за ней. Она укачивала его, баюкая с такой любовью, что моё сердце едва не разбилось. Наконец, она замерла, вздохнула и подняла младенца.
В этот момент я заметила негнущиеся руки, неподвижную голову. Абсолютная тишина. Это всего лишь кукла, одетая в милейшую белую ночнушку. Она встала и положила её в детскую люльку.
Дыхание вдовы сбилось, когда она посмотрела на куклу. Её руки цвета слоновой кости описывали круги на плоском животике, как будто успокаивая глубинную боль.
Я отступила, повернувшись так, чтобы прислониться к стене. Я не могла осмыслить увиденное. Я знала одно – я не должна была этого видеть. Глубинная печаль проникла в моё сердце и не желала его отпускать.
Мучительные рыдания убитой горем вдовы разрывали тишину, звук был настолько щемящим и надрывным, что из моих глаз полились слезы. Своё собственное горе показалось мне настолько близким, что пришлось стиснуть ключ дедушки.
Я вернулась в комнату, тихо прикрыв за собой дверь, но в ту ночь я так и не уснула.
На следующее утро вдова выглядела более спокойной и собранной, чем накануне. Сохраняя элегантность в своём полностью чёрном облачении, она сняла вуаль, но контраст её тёмного наряда с яркими волосами и глазами делал её облик ещё более поразительным.
Я в своём выцветшем траурном платье и с простыми косами почувствовала себя неказистым воробьём рядом с павлином. Уилл зашёл в гостиную и остался у двери.
Вдова подала ему чашку.
– Я хотела бы поблагодарить вас за то, что поухаживали за Дейзи этим утром. Она мне очень дорога.
– Мне только в радость, – он посмотрел ей в глаза и чуть поклонился. Она долго не отрывала от него взгляда.
Я почувствовала себя неловко и изо всех сил попыталась убедить себя, что это не признаки ревности.
– Я прочитала книгу прошлой ночью, – начала вдова. – Я предполагаю, вы тоже читали, иначе не пришли бы сюда.
– Я читала отрывками, миссис Прикет, – призналась я.
– Таким образом, ты понимаешь, что твой дед инсценировал свою смерть? – она повернулась ко мне так, будто сообщала, что в гостиной подали чай.
Я почувствовала себя так, словно мул лягнул меня в живот.
– Откуда вы знаете, что он жив? – спросил Уилл.
– Легко, – она залезла в карман и вытащила ключ – простая конструкция, немного похожая на штопор с тремя серебряными треугольниками на конце. Вообще не похожая на мой ключ. – У каждого Развлекателя есть ключ наподобие этого. Каждый из них индивидуален и позволяет человеку запереть свои изобретения на ключ, чтобы предотвратить постороннее вмешательство. Когда я делала гравировку имени Саймона, я нашла медальон, спрятанный за медной пластинкой, – призналась Люсинда.
Так вот почему она не удивилась тому, что внутри надгробия скрывалось потайное отделение. Она продолжила.
– Я пыталась открыть нишу. Ключ Саймона не подошёл. А значит, тот замок установил не Саймон.
Её взгляд упал на подвеску, болтавшуюся на моей шее.
– Твой дедушка изобрёл систему замков для всех Развлекателей. Многие верили, что у него есть ключ, способный открыть любой из его замков. Если универсальный ключ в действительности существует, то только Генри мог установить замок в надгробии Саймона, а значит, он был жив после смерти Саймона.
Я опустила взгляд, чувствуя себя как преступник, стоящий перед адвокатом. Пришло время исповедоваться.
– Лорд Рэтфорд взял меня к себе после пожара. Недавно среди вещей барона я нашла письмо. Оно было от моего дедушки, датировалось временем уже после его смерти. Я полагаю, что он жив, миссис Прикет.
Я сделала глоток чая, но он показался мне горьким. Не думаю, что ещё один кусочек сахара сделал бы его слаще.
– Мег, пожалуйста. Что говорилось в письме?
– Что мой дедушка отправляется в укрытие, и если кто-то будет его искать, он будет знать, что это Рэтфорд его выдал. Он пытался убедить Рэтфорда образумиться, пока не стало слишком поздно, – я надеялась, что мои инстинкты не ошиблись насчёт вдовы. Я не хотела навлечь на Papa очередной удар.
– Позволь мне кое-что тебе показать, – Люсинда поднялась с грацией урождённой герцогини и прошла в угол. Она подняла маленькую рамку и дала её мне.
Я прижала ладонь к груди.
– Это Papa! – протянув руку, я взяла изображение, чтобы присмотреться поближе. Оно было маленьким, но отчётливым. – Он выглядит таким молодым.
Он опустился на одно колено, улыбаясь и держа на ладони маленькую коробочку. Над ней в воздухе парил волчок, не удерживаемый ничем. Милая маленькая девочка со светлыми кудряшками и юный мальчик без одного зуба и с лохматой причёской цеплялись за него с выражением восторга на лицах. Я знала это чувство. Дедушка умел сделать обычное волшебным.
– Это вы? – спросила я, чувствуя, как нечто удивительное заполняет моё сердце. Девочка на картинке смотрела на моего дедушку точно так же, как я смотрела на него в детстве.
– Да. Это мой шестой день рождения, – призналась она. – Ты была новорождённой. Твоя мама разрешила мне подержать тебя в тот день. Она была щедрой и доброй женщиной. Я сильно скучала по ней, когда она решила воздержаться от нашего круга общения. Я сочувствую твоей утрате. Твой отец тоже был хорошим человеком. Я время от времени видела его и твоего дедушку на собраниях. Я питала нежные чувства к Генри. Как и все дети.
Уилл приблизился, чтобы посмотреть на изображение. Оно представляло собой застывший во времени момент. Интересно, как она была сделана. Таких ферротипов[3]3
Тинтайп или ферротипия – ранний фотографический процесс, использующий в качестве фотоматериала металлические пластинки, покрытые тёмным лаком и светочувствительным коллодием.
[Закрыть] я никогда не встречала.
– Это ваш муж? – спросил Уилл.
Люсинда вздохнула.
– Нет, – она прикусила губу, и её глаза на секунду заметались, как будто подбирая слова. – Он был другом.
– Почему мои родители не хотели, чтобы я знала о Развлекателях? – спросила я, прочистив горло.
Люсинда сжала губы.
– Это не просто. Орден – самостоятельная культура, умеющая поглощать людей.
– Что вы имеете в виду? – заговорил Уилл.
– Мы не следуем общепринятым нормам. Возьмём, к примеру, имена. – Люсинда отпила глоток чая. – У Ордена есть определённые правила. Первое правило заключается в том, что ценность человека определяется пределами его ума. Использование вместо титулов имён, данных при крещении, ставит всех Развлекателей в равное интеллектуальное положение. В конце концов, наследуемые земли едва ли сделают мужчину гением, – Люсинда неэлегантно фыркнула.
– Всегда? – сложно было представить, что высокопоставленные мужчины вроде барона отказались бы от формальностей.
– Как правило. Это заставляет мужчин полагаться не на имена их семей, а на свой ум и изобретательность, чтобы заслужить уважение в Ордене, хотя некоторые его члены более упорно ратуют за игру на равном поле, чем другие. И определённые фамилии пользуются большим авторитетом в Ордене, хотя это не имеет ничего общего с аристократией, – Люсинда предложила мне лепёшку, и я охотно взяла её.
– Возьмём, к примеру, Рэтфорда, – продолжила она. – Он редко позволял кому-либо называть его по имени, возможно, потому что оно ему не нравилось, но даже он не посмел бы настаивать, чтобы кто-то внутри Ордена обращался к нему как к лорду. И столь же влиятельная, как и некоторые мужчины в политических кругах, фамилия Уитлок имела значительный вес внутри Общества. И Рейхлин тоже. Полагаю, твоя мама не хотела, чтобы тебе навязывали бремя Развлекателей, Мег. В некотором смысле я не могу её винить. Негласные правила Общества относительно женщин, принадлежащих к Ордену… весьма строги.
– Вы одна из Развлекателей? – вопрос Уилла удивил меня, и я чуть не подавилась раскрошившейся во рту лепёшкой.
– Ни одна женщина никогда не выдвигалась в качестве кандидата. Мы являемся лишь частью Общества через связь с нашими мужчинами. Можно сказать, что я была частью Общества с рождения, – тень задумчивой улыбки скользнула по её губам. – Саймон всегда заявлял, что это позор. Однажды он сказал мне, что я изобретательнее, чем он. Но он лгал, конечно же.
– Расскажите мне о соревнованиях, – скорее всего, я никогда не узнаю истинных мотивов, по которым родители не подпускали ко мне Развлекателей, но мне нужно узнать больше. Меня заинтересовали рисунки в книге Саймона.
Люсинда выглядела отрешившейся, словно вспоминала давний заветный праздник.
– Один человек бросал вызов другому. Обычно это что-то причудливое, например, изобрести заводного кролика. Затем человек пытался его сделать. С годами заводной кролик превратился в автоматическую лису для охоты, и в итоге механизмы достигли немыслимого уровня сложности и причудливости. Больше никто не мог сделать такое. Все те, кто был заинтересован участвовать в Развлечениях, на Собрании Ордена внесли предложение разбиться на команды, и каждая команда привносила свои лучшие таланты и ресурсы.
Уилл полностью зашёл в комнату и взял лепёшку, затем отступил на шаг, по-прежнему не желая садиться.
– С какой целью?
Люсинда вздохнула.
– Веселье, вызов… проверка, смогут ли они это сделать. Возможно, присутствовало некоторое давление, чтобы впечатлить женщин Общества. Время от времени размещались одна-две ставки.
Она сделала глоток чая, затем уставилась на жидкость в чашке.
– Мужчины образовывали очень глубокие связи, когда работали вместе над Развлечением. Мастера наслаждались особым покровительством знати, а знать наслаждалась совершенно уникальными курьёзами и выгодными сделками с мастерами. Сыны и дочери Развлекателей склонны были вступать в брак внутри Ордена. Именно поэтому убийства так встревожили всех. Кто бы это ни делал, он убивал собственных братьев.
Я не знала, что сказать. Эта мысль бесконечно тревожила меня. Люсинда накрыла мою руку своей.
– Если твой дедушка нашёл способ скрыться, то это потому, что его вынудили. Эти люди слишком хорошо его знают, – она покачала головой в печальном и бессознательном жесте. – Ни один из нас не знает, кому можно доверять. С момента убийств не было ни одного Собрания Развлекателей. Никто не желает рисковать. Для Генри небезопасно возвращаться, пока убийцу не передадут в руки правосудия.
Подтверждение моего самого великого страха тяжело осело на сердце. Я не знала, что делать дальше. Все что я знала – это то, что я должна распутать эту тайну. Это единственный шанс найти моего дедушку живым или вернуться к какому-либо подобию жизни.
– Мой дедушка и ваш муж считали, что лорд Рэтфорд изобрёл нечто опасное, – я поставила чай на стол. – Вы не знаете, что это могло быть?
– Нет, – призналась Люсинда. – Я ничего не знала. Я даже не знала, что Саймон работал над машиной Рэтфорда.
– В задней части книги, на пустых страницах спрятано сообщение, написанное рядом с переплётом. Там говорится начать с ворона. Это вам что-нибудь говорит? – спросила я.
– Ворон? – Люсинда явно побледнела, затем встала и поспешно вышла из комнаты.
Она вернулась, держа огромного заводного ворона. Темные латунные и медные шестерёнки ходили в груди ворона, прямо под гладкими темными крыльями. Вместо лап на коротких медных подставках были установлены два колеса. Тело выглядело настоящим, с настоящими перьями, а глазами служили ясные черные бусины. Медный клюв был так тщательно проработан, что казалось, будто величественная птица могла ожить и украсть крошку с моей тарелки.
В центре его груди находился медальон в форме цветка.
Глава 12
– Вы пытались её завести? – я погладила кончиками пальцев блестящие пёрышки на крыльях птицы. Тонкость работы просто поражала. Не знай я наверняка, я бы подумала, что птица вылупилась с латунью и шестерёнками в теле.
– Её нельзя завести, – сказала Люсинда, сложив руки на коленях. Её лицо выражало безропотную тоску. – Ключ Саймона не работает.
– Что делает эта птица? – спросил Уилл.
– Я не знаю, – Люсинда провела рукой по голове ворона. На её губах играл намёк на улыбку. Она напомнила мне, как мама так же улыбалась отцу, когда он сжигал свечи до огарков, чтобы продолжать возиться со своими шестерёнками «ещё минуточку».
– Мне хотелось бы увидеть, как она работает, – сказала вдова, и появившийся в её глазах намёк на жизнь и любовь снова потух.
Я подняла ворона себе на колени. Я ожидала, что он будет тяжёлым, но он весил едва ли тяжелее живой птички. Только эта являлась удивительным произведением искусства.
Волнение хлынуло в кончики моих пальцев, когда я сняла ключ с шеи. Я могла оживить птичку. Я знала, что делать.
Я поймала взгляд Люсинды, со щелчком открыв ключ. Она нахмурила брови, взгляд упал вниз, на кружок серебра в моей ладони. Я медленно открыла ключ, позволяя цветку раскрыть свои элегантные лепестки. Люсинда широко раскрыла глаза и поднесла руку ко рту.
– Как необычно, – прошептала она.
Она ещё не видела, что будет дальше. Я сдвинула медальон в сторону и вставила ключ в грудь ворона, затем прикусила губу и нажала на кнопку. Раздались ноты песенки Papa.
Люсинда ахнула.
– Что это за странная музыка?
– Ваш ключ не проигрывал мелодию? – спросила я.
– Нет. Мой ключ обычный, а этот – удивительный, – Люсинда склонилась ближе.
Если ни один из других ключей не проигрывал песню, значит, мой ключ действительно являлся универсальным. Дедушка сделал мне чудесный подарок, памятный дар – песню, способную открыть невозможное.
Песня оборвалась, но не отворилось никакой дверцы, скрывающей клавиши, на которых я должна была сыграть. Где они?
Я перевернула птицу, ища защёлку, но ничего не нашла. Меня охватила паника.
Что если, я не смогу заставить её заработать? Где могли прятаться клавиши? Переворачивая птицу, я рукой задела хвост и услышала тихий звук.
Недоумевая, я посмотрела на Уилла. Он кивнул мне, как будто знал, о чем я должна сейчас думать.
Ну конечно, хвост!
У птицы двенадцать перьев, пять коротких, семь длинных – схема идеальной октавы.
Я поставила птицу на стол и погладила перья на хвосте; каждое звенело с тональностью, звучавшей как распрямившаяся пружина. Когда я нажала на последнюю ноту, птица моргнула глазами и испустила металлическое карканье. Из передней грани каждого крыла выдвинулись колёсики-вертушки, птица расправила крылья и опустила голову. Из её спины выступила заводная ручка, а птица снова моргнула и задрожала, словно в предвкушении.
– Похоже, он готов взлететь, – голос Люсинды переполнился трепетом. – Как он сделает это в таком тесном помещении?
– Давайте выпустим его и посмотрим, куда он полетит, – предложила я, поднимая птицу к груди и аккуратно обращаясь с расправленными крыльями. Мне не терпелось увидеть его полет.
– Ты совсем умом тронулась? – Уилл двинул мой стул за спинку. Я обернулась.
– Эта птичка может привести нас к следующей подсказке, – я не знала, для чего создавалась птица, но с каждым раскрытым шагом мой путь как будто становился яснее. Если птица собирается взлететь, то я хочу увидеть, куда она приведёт.
– Она может привести нас в ловушку, – Уилл отошёл от меня, возвращаясь к дверному проёму. – Ты забыла, что где-то там бродит убийца? Который явно хочет твоей смерти?
– Уилл… – запротестовала я. – Мы должны это узнать, – я встала и посмотрела Люсинде в глаза. – Если мы не разгадаем эту тайну, мне до конца жизни придётся ждать, когда этот человек меня убьёт. Это единственный способ раскрыть его личность и передать его правосудию. Решать нам.
Люсинда поджала очаровательные губки, всем видом выражая железную решительность.
– Я к вам присоединюсь.
– Нет, – вмешался Уилл. – Это безумие. Вас убьют.
Люсинда повернулась к нему.
– Я уже мертва. Мне нечего терять.
Я взяла её руку.
– Как и мне. Я хочу увидеть, как он полетит, и собираюсь за ним последовать.
Уилл раздражённо выдохнул и запустил руки в волосы, затем сцепил пальцы в замок за шеей. Люсинда крепче стиснула мою руку. В тот момент я знала – мы заодно.
– Ладно. Я запрягу лошадь. Вы не можете преследовать чёртову птицу пешком, – Уилл выхватил шляпу из кармана и надел на голову грубым рывком.
Моё сердце словно увеличилось в груди.
– Спасибо…
– Не стоит, – рявкнул он. – Не благодари меня. Тебе следовало бы поблагодарить меня, если бы я отговорил тебя от этого, – его акцент усилился, когда он повернулся спиной к нам и в гневе выскочил за дверь.
– Он ничего не может с собой поделать, не так ли? – Люсинда наклонила голову в озадаченном раздумье.
– Не может не грубить? – я всего лишь хотела его поблагодарить. Если он не хотел в этом участвовать, он в любое время мог вернуться к барону. У него не было оснований набрасываться на нас.
Люсинда усмехнулась, затем улыбнулась так, словно знала секрет. Этот взгляд мне не понравился. Казалось, она играет в какую-то игру, правил которой я не знала. Единственное, что мне оставалось – это хранить молчание.
– Идём, Мег. Соберём вещи. Кажется, мы собираемся прокатиться, – Люсинда подобрала юбки.
– Я думала, вы хотите, чтобы вас оставили в покое, – сказала я, следуя за ней вверх по лестнице.
– Это до того, как я стала свидетелем, как частичка Саймона вновь оживает. Спасибо тебе за это.
– Не за что, – если Развлекатели являлись семьёй, я надеялась, что она могла бы считать меня её частью. Я была бы счастлива иметь сестру.
***
Мы встретились с Уиллом на улице за конюшнями, где он запрягал в лёгкую двуколку милую небольшую кобылку каштанового цвета. Лошадь вскидывала голову и беспокойно вертелась, словно хотела танцевать.
Люсинда погладила нос лошади.
– Ты готова побегать, девочка?
Я осторожно держала ворона и ссутулила плечи, чтобы не дать сумке свалиться с руки. В ней лежала книга Саймона и немного сыра с хлебом. Ворон вибрировал, расправив крылья и ожидая.
– Где нам лучше его отпустить?
– Это место ничуть не хуже любого другого, – предложил Уилл, показывая вниз на длинный и узкий переулок. Он опустил верх повозки, загнув его за сиденья. – Наверняка он влетит прямиком в стену.
– Имей немного веры в моего мужа, – Люсинда взяла ворона и принялась заводить его, пока рычаг не перестал поворачиваться. Птица издала очередное карканье. Люсинда поставила её на землю, поправила свой украшенный перьями капор, затем нажала кнопку на спине птицы.
Рычаг утонул в теле ворона, пока мы с Люсиндой забирались в повозку, а Уилл запрыгивал на место извозчика.
Крылья ворона дёрнулись раз, другой, затем вертушки начали вращаться. Они набрали скорость, и птица с карканьем понеслась вниз по переулку, затем стремительно взмыла в небо.
– За ней! – закричала я, охваченная волнительным моментом, и Уилл пустил кобылу рысью. Мы вылетели из переулка и повернули на Бонд Стрит. Уилл щёлкнул вожжами, и мы перешли на бег.
Ворон продолжал набирать высоту, солнечный свет отражался от его шестерёнок.
– Он поворачивает на запад, – крикнула Люсинда, вцепившись в капор.
Мы промчались вверх по Бонд Стрит и свернули налево, на Оксфорд стрит. Уилл мастерски лавировал по улице, оставляя злые проклятия собратьев-извозчиков повисать в воздухе, когда мы проносились мимо. Стук копыт и колёс заглушал остальные звуки, пока мы преследовали ворона вдоль северной части Гайд-Парка.
Ветви деревьев размывались мутным пятном, пока я наблюдала, как ворон плавно скользит по небу. Люсинда рассмеялась, когда мы вновь ринулись вперёд, а Уилл пустил кобылу лёгким галопом.
– Держись! – я вцепилась в сиденье, когда мы резко свернули, чтобы уклониться от наёмного экипажа, пересекавшего дорогу перед нами. Карета накренилась, и я упала на Люсинду.
– Он свернул на север! – Люсинда стиснула мою руку. Уилл повернул направо настолько внезапно, что меня отбросило на другую сторону кареты.
Мы преследовали птицу через Паддингтон, но она продолжала поворачивать на север, оттесняя нас от главных дорог и направляя в сельскую местность.
Широкий лондонский проспект сменился сельскими дорогами и тропинками, изрытыми колёсами. Мы неслись вниз по холмам прямо к небольшим бухточкам Криклвуда.
Птица снизилась, и я практически потеряла её среди деревьев. Весенний дождь поднял уровень воды в бухтах, превратив просёлочные тропы в грязевую ловушку.
Уилл перевёл кобылу на рысь, но полная энтузиазма гнедая лошадь с неиссякаемым напором тащила повозку, заставляя подпрыгивать нас на сельских дорогах.
– Я вижу его вон там, – Люсинда указала через край повозки, как раз когда низко висящая ветка хлестнула над головой. – Он скрылся за тем амбаром.
Небольшой подъем скрывал резкий поворот направо. Уилл попытался удержать повозку на дороге, но колеса соскользнули. Все сооружение рискованно накренилось влево. Я пыталась удержаться и прислониться к Люсинде, но без толку. Карета продолжала переворачиваться.
– Прыгайте! – прокричал Уилл. Я метнулась так сильно, как только могла, но юбка зацепилась, обвившись вокруг меня прежде, чем мы бултыхнулись в канаву с водой в стороне от дороги. Я билась под каретой, но не могла выбраться наверх. Я едва могла держать рот над водой. Я старалась дышать, но грязевой ил забил мне рот.
Я пыталась пробиться наружу, но руки утопали в мягкой грязи канавы. Я не могла поднять голову. Я запаниковала, боясь, что делаю последний вдох.
Сильные ладони подхватили меня под руки и дёрнули. Я задохнулась, когда моя голова оказалась над водой, но мои юбки застряли под обломками.
– Держись, – потребовал Уилл, удерживая мою голову над поверхностью. Я вцепилась в его мокрый рукав, когда он обошёл меня спереди и потянул. Я пнула обломки, изо всех сил стараясь освободиться. Когда Уилл дёрнул, я почувствовала, как юбки расходятся вдоль по шву на колене.
Что бы там меня ни удерживало, оно отвалилось, и Уилл отлетел назад, утянув меня на себя. Я почувствовала жар его тела сквозь холодную воду, даже когда он поднял меня так, что я сумела ухватиться за корни, свисавшие с края берега. Я вскарабкалась на берег, длинный шлейф разорванного подола юбки и нижней сорочки хлопал меня по ногам.
– Ты пострадала? – Уилл мгновенно оказался рядом, пока я кашляла и отплёвывалась. – Тебя придавило?
Он сжал моё обнажённое колено прямо там, где завязывалась ленточка нижней оборки моих панталон. Намокший хлопок тонких чулок прилип к коже, сделавшись прозрачным.
Моё сердце тяжело забилось в груди, когда я уставилась на его ладони, стискивавшие моё колено. Они ощущались такими тёплыми и сильными, и я глубоко внутри прочувствовала ровное давление его прикосновения.
Его глаза встретились с моими, и я могла поклясться, что стала частью лужи.
– Больно? – спросил он. Его голос звучал как никогда гортанно и мягко.
– Нет, – ответила я, хотя едва могла издать звук. Я не могла перестать смотреть на его руки.
Они скользнули вниз по моим неприкрытым чулкам, погладив кожу сапожек. Его большой палец слегка задел длинный ряд пуговиц, соединявших кожу в изогнутый шов вдоль внутренней части моей лодыжки. Его большие ладони сомкнулись на моей ступне. Я осознала, как аккуратно и красиво выглядит моя лодыжка, обтянутая гладкой чёрной кожей и покоящаяся в его сильных руках. Моё сердце замерло, я не перевести дыхание.
– Как насчёт этого? – его глаза прожигали мои.
Я пнула ногой, лишившись самообладания и будучи не в состоянии дольше выносить его прикосновения.
– Я в порядке, – если честно, я чувствовала себя так, будто медленно умирала, но сказать ему об этом не могла. Я подтянула ноги поближе к испорченному подолу платья, ощущая потерю его прикосновения. – Ничего не сломано, – даже сказав это, я не была уверена, что это правда. Ноги в порядке. Остальные части моего тела под вопросом.
– Где Люсинда?
Я обернулась и увидела, как Люсинда тянула свою кобылу наверх.
Слава Богу, животное не пострадало, и Люсинда в порядке.
Повозка лежала на боку, наполовину утонув в грязи канавы.
– Думаю, это означает, что мы идём пешком, – проворчала я.
Уилл недоверчиво покачал головой.
– Ты можешь стоять?
Я кивнула, поднимаясь на ноги.
– Хотя в этом платье я не смогу уйти далеко, – я стиснула зубы и сжала подол. Дёрнув по шву, я оторвала остатки разодранной в клочья ткани, укоротив юбку до коленей, затем проделала то же самое с сырой исподней юбкой.
– Слава небесам, что никто не увидит меня в таком виде, – задумчиво произнесла я, поднимая взгляд. Глаза Уилла остановились на моих изящных сапожках. Он моргнул и сглотнул, точно в его горле стоял комок.
Неожиданно мне стало так жарко, что пришлось бороться с неудержимым желанием расстегнуть воротник.
Он отвернулся, переключая внимание на лошадь.
– Она не пострадала? – спросил он Люсинду, которая сумела избежать неприятностей с грязной юбкой – её кринолин как всегда был целым, модным и благопристойным.
– Она в порядке, – Люсинда протянула поводья лошади Уиллу, который немедленно пробежался руками по каждой ноге кобылы, как только что проводил по моим. Щекочущее ощущение пробежалось вверх по моей спине. – Мег, ты пострадала? – позвала Люсинда.
Я пересекла дорогу. Руки тряслись, я все ещё чувствовала удушье от мутной воды. Платье липло к телу, промокнув насквозь, но я выжила.
