Текст книги "Не трожь Техас! (ЛП)"

Автор книги: Кристи Крейг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)

Так, не коп Даллас был частным детективом. Что частный детектив здесь забыл?

– Это не твоя проблема, – настаивал детектив О’Коннор. – Даже не начинай совать нос в мое дело.

– Имеешь в виду помогать? Поскольку я только что навел твоих ребят на настоящее место преступления за рестораном. Бьюсь об заклад, мисс Хант оставила машину именно там. – Даллас посмотрел на нее. – Я прав?

Никки кивнула.

– Кровь? – поинтересовался детектив О’Коннор.

– Ага. Также там оказалась связка ключей, на которую я обратил внимание твоих парней. Держу пари, ты выяснишь, что ключи принадлежали ее бывшему. И если чутье меня не обманывает, также выяснишь, что у него имелся ключ от машины мисс Хант.

Оба мужчины посмотрели на нее в ожидании подтверждения.

– Раньше у него был дубликат, – призналась она, пытаясь понять, что это означает. – Думаете, Джек хотел украсть мою машину?

– Не обязательно, – сказал Даллас. – Но это могло бы объяснить, как он оказался в вашем багажнике.

– Превосходно, – рявкнул детектив О’Коннор. – Значит, тебе удалось обскакать моих парней и первым прибыть в ресторан.

– Вообще-то, первыми были они. Просто не проверили заднюю стоянку.

– Просто держись подальше от моего дела. – И без того хмурый детектив О’Коннор набычился еще сильнее.

Похоже, обвиняющий взгляд на Далласа не действовал.

– Просто пытаюсь добраться до истины.

– Мы доберемся до истины, – возразил детектив.

– Можно подумать система не допускает ошибок. – Теперь и Даллас рассвирепел.

Детектив О’Коннор не сдавал позиций.

– Это не система, это – я. А я ошибок не допускаю.

Пропуская мимо ушей последнее замечание, Даллас снова посмотрел на Никки. Видимо, он сосредоточился на розовом тазике в ее подоле.

– Учитывая, что еще я обнаружил на стоянке, выходит, жертву тоже рвало. Полагаю, им что-то подсыпали в ужин.

– Кто-то меня отравил? – спросила Никки.

– Она не твоя клиентка, – огрызнулся детектив, не обращая внимания на Никки.

Даллас глянул на нее.

– Могла бы ей стать.

– Кто-то меня отравил? – повторила Никки.

Вопрос так и остался без ответа, пока двое мужчин продолжали спорить. Несмотря на то, что Никки терпеть не могла надоедать людям, он казался ей в какой-то степени важным. Разве врачи и медсестры не должны знать, что ее отравили?

– Пытаешь вывести меня из себя? – вызверился детектив О’Коннор.

– Нет. Пытаюсь помочь мисс Хант, – возразил Даллас.

– Эй, – вклинилась мисс Хант, все еще усиленно раздумывая над отравлением. – Так меня?…

– Ты ее даже не знаешь, – обвиняющее заявил коп.

Частный детектив улыбнулся Никки.

– Мы подружились.

– Меня правда отравили? – снова повторила она.

– Это было до или после того, как ее на тебя стошнило? – спросил детектив О’Коннор, привлекая внимание частного детектива.

– Думаю, как раз во время этого. – Даллас снова широко ей улыбнулся.

– Подружились они, хрена с два! Ее на тебя стошнило. Следующим твоим словом будет, что теперь ты представляешь ее интересы.

Даллас переключил внимание обратно на полицейского.

– Эй, а это мысль.

– Я задала вопрос. – Желудок скрутило, и Никки положила руку на живот. Ей было плохо, но насколько плохо? Что за отраву она проглотила? Смертельно ли это? Вдруг у нее внутреннее кровотечение, а эти двое бог весть о чем спорят?

Зазвонил мобильник. Детектив О‘Коннор выхватил телефон из петли на поясе, прошил частного детектива взглядом и ответил на звонок.

– Алло. Ты пропадаешь. У нас плохие… – он сделал паузу. – Знаю, Даллас только что мне рассказал. Вызови туда криминалистов. Эй… снова пропадаешь. Перезвоню позже. – Детектив ткнул пальцем в Далласа и сказал: – Не делай этого со мной. – Затем вышел из огороженной шторкой палаты.

По-прежнему прижимая руку к животу, Никки проводила взглядом его и сосредоточила внимание на голубоглазом частном сыщике.

– Меня кто-то отравил?

Глава 4

Тони не мог поверить, что младший брат подложит ему такую свинью. Раздосадованный, он набрал номер Кларка. Прижав к уху мобильник, Тони шагал по коридору, пока не дошел до поста медсестры. Кларк взял трубку.

– Эй, это снова я, – уточнил Тони. – Просто вызови туда криминалистов. Убедись…

Проклятье! Опять сигнал пропал. Подняв глаза на свирепо глядевшую медсестру, Тони захлопнул мобильник и сосредоточил внимание на злыдне.

– Вам нужно провести токсикологическое исследование для мисс Хант. Есть вероятность, что ей могли дать нечто помимо ее воли.

– Другой коп, тот, что с манерами, уже сказал мне, – твердо проговорила медсестра.

Тони помрачнел. Чего он такого сделал, что тетка на него взъелась? О’Коннор-старший припомнил, как чуть перегнул палку, сдавая блондинку в приемное отделение. Черт, дамочка уже заблевала с ног до головы его брата, и Тони не хотел становиться следующей жертвой.

Уставившись на медсестру, он осознал, что более милый коп, о котором та упоминала, должно быть, Даллас. Тони не собирался ее поправлять. Вместо этого пошел дальше по коридору в надежде найти место, откуда мог бы перезвонить Кларку. Он зашагал в том направлении, где предположительно находился выход, но ошибся. Тони посмотрел на телефон, обнаружил, что антенна полная, и приметил комнату для посетителей. Ступив одной ногой за порог, он услышал знакомый звук.

О’Коннор остановился, подумав, что ему померещилось. Но беззаботный, согревающий душу смех раздался снова. Ли Энн.

Развернувшись на месте, он заметил на посту медсестры стоявшую к нему спиной жену. Тони не знал, что она поменяла больницу. В груди стало тяжело и легко одновременно. Проклятье, он тосковал по ней. Пригладив волосы, Тони шагнул в ее сторону.

Кудри Ли Энн отросли. Мягкие каштановые пружинки касались плеч, и ладони зудели от желания пропустить их сквозь пальцы. Он обожал длинные локоны, и умолял не подстригать их. Но супруга настаивала, что с короткой стрижкой меньше возни.

Неужели прошло девять месяцев с их последней встречи? Не то чтобы он не пытался наладить связь. Раз в неделю Тони оставлял на ее телефоне сообщения, твердя одно и то же. Он хотел поговорить. Понимал, почему она злилась. Но так чертовски сожалел.

Ли Энн так и не перезвонила. Тони не переставал твердить себе, дескать, в конце концов она сдастся – долгие месяцы разлуки были наказанием за то, что он оставил жену, когда та больше всего в нем нуждалась. Забавно, когда-то О’Коннор думал, что время лечит. Теперь же видел, как ошибался. Он крепко облажался, но, проклятье, неужели не заслуживал шанса все исправить?

Тони почти добрался до поста медсестры, когда до него дошло, что Ли Энн не одна. Рядом с ней стоял мужчина, с виду доктор. Собеседник придвинулся слишком близко, чертовски близко. И то, как он смотрел на Ли Энн, почти не оставляло сомнений относительно его намерений. Тони держал себя в руках. Во всяком случае, до тех пор, пока мужик в белом халате не коснулся щеки его жены.

Сжав кулак, О’Коннор ускорил шаг. К счастью Ли Энн отступила, и ухажер уронил руку.

Очевидно заслышав шаги, Ли Энн обернулась.

– Чем могу помочь?… – Ярко-зеленые глаза распахнулись. – Тони.

– Ли Энн. – Он заставил себя разжать кулак и улыбнуться. Хотя не был уверен, что улыбка получилась естественной. Скорее вышла заржавевшей. В последнее время у него выпадало мало поводов для веселья.

Доктор что-то тихо проговорил. Тони мельком встретился с ним взглядом и очень понадеялся, что нахал умеет читать мысли. Отвали от нее на хрен. И будто эти самые мысли прочитав, – или возможно все дело было в кровожадном взгляде Тони – парень удалился.

– Все нормально? – спросила Ли Энн.

– Теперь да, – проговорил Тони, загоняя свое разочарование поглубже и надеясь выжать все возможное из этого неожиданного подарка судьбы. – Ты выглядишь… фантастически. – Когда Ли Энн не ответила, он продолжил: – Когда начала здесь работать?

– Вчера. Я… Мне были нужны перемены.

Тони кивнул и, черт, но ему так сильно хотелось к ней прикоснуться, что он от греха подальше затолкал руки в карманы.

– Даллас сказал, на прошлой неделе у тебя забарахлила машина.

– Ты поэтому здесь?

– Нет. Я здесь по делу.

– Я думала, теперь ты работаешь в отделе убийств.

Так, Ли Энн даже побеспокоилась и поинтересовалась, чем он занимается. Знала ли она, что горе-супруг живет и дышит моментом, когда они снова сойдутся?

– Работаю. У меня есть возможная подозреваемая, но ей нездоровится. Мы нашли в ее багажнике тело бывшего мужа.

– Какой ужас, – проговорила Ли Энн, хотя Тони не был уверен: действительно ли ей интересно или просто нужно что-то сказать. – Думаешь, это она его убила?

– Пока не знаю. – Он изучал жену и уже раскрыл рот, чтобы рассказать что-нибудь о деле, но вместо этого вышло: – Как же мне тебя не хватает.

Ли Энн отвела взгляд, но Тони успел заметить в нем горечь.

Проклятье, он поторопился и все испоганил. И тогда О’Коннор решил идти напролом.

– Я звонил и оставлял сообщения, но ты ни разу не перезвонила.

Она упорно не сводила глаз со стола.

– Знаю. – Открыв одну из папок, Ли Энн принялась внимательно ее изучать. – Я пока не готова поднимать эту тему, Тони.

– Прошло девять месяцев.

Ли Энн подняла взгляд и, когда он увидел, как увлажнились от нахлынувших эмоций ее глаза, у него сердце чуть не разорвалось от боли.

– Ты обещал не давить на меня, – напомнила Ли Энн.

– А ты обещала, что если я съеду, то мы встретимся с семейным консультантом.

– Зачем нам проходить через это? Почему бы не оставить все в прошлом?

– Только если это не означает оставить в прошлом нас! – возразил Тони. – Единственная причина, по которой я согласился на время разойтись, Ли Энн – ты обещала, что мы поговорим. Знаю, я накосячил. Я брался за то задание без всякой задней мысли. Предполагалось, что все займет не больше недели. Я считал, что несколько дней порознь…

– Довольно. – Она вскинула руку. – Я не виню тебя за то, что ты взялся за то задание, понятно? Тогда я сама себя еле выносила.

Ее слова врезались в него, как фура без тормозов.

– Проклятье, Ли Энн, я ушел не из-за тебя. Я ушел, потому… – К посту подошли еще две медсестры.

– Позже, ладно? – В глазах жены стояла мольба.

Он наклонился через стойку и, понизив голос, спросил:

– Когда?

– Скоро, – едва слышно ответила она.

Не в силах сдержаться и осознавая, что они не одни, Тони потянулся поверх стойки и провел тыльной стороной ладони по ее щеке.

– В воскресенье у меня выходной, – прошептал он. – Освобожусь утром часов в десять.

Ее губы сложились в слово «нет». Тони не оставил ей шанса произнести его вслух. Резко развернувшись, О’Коннор удалился. Сердце бешено колотилось в груди. Он посмотрел на часы, засекая дни и часы до воскресенья. Тони прекрасно знал, что слишком давил, и все же, проклятье, он терпеливо ждал целых девять месяцев. Он хотел вернуть жену и, наверное, пришло время перестать ждать у моря погоды и пойти ее заполучить.

Тони почти дошел до приемного отделения, когда зазвонил его телефон. Нахмурившись, он остановился проверить номер. Звонил Хуан Бата. А Хуану-то, что понадобилось?

О’Коннор ответил на звонок.

– В чем дело, Хуан? – Если парень звонил просто потрепаться, то у него нет времени.

– Нечто странное творится, – ответил Хуан. – Думаю, это как-то связано.

– Связано с чем?

– Помнишь нашу тошнилку? – хохотнул он.

– И что с ней?

– Ну… в ее галерее… – последовали помехи.

– В ее галерее… что? Хуан? Ты пропадаешь. Я тебе перезвоню. – Тони засуетился в поисках места, где можно поймать сигнал.

***

Никки таращилась на частного детектива и ждала ответа на свой вопрос.

– Меня отравили?

– Есть такая вероятность, – согласился тот. – Вы делились друг с другом едой?

– Нет. – Она помотала головой. – Джек даже не ел. Погодите – гамбо! Но я только разок укусила.

– Вы миниатюрная. – Пристальный взгляд, будто примеряясь, скользнул по ее телу. – Много и не требовалось.

Никки тут же осознала насколько тонкая на ней сорочка, и как мало под этой сорочкой надето. Мало – иными словами ничего. Желудок свело, и она вспомнила, что ее могли отравить. Пострадавшая принялась искать кнопку вызова медсестры.

– Вам что-то нужно? – поинтересовался сыщик.

– Медсестра или врач, – объяснила она. – По-моему, им следует знать, что меня могли отравить.

– Я уже поставил в известность одну из медсестер.

– Ох. – Никки откинулась на спинку койки. Голубоглазый сыщик продолжал внимательно ее разглядывать, а она проверять, не соскользнула ли с плеча сорочка. Парень заставлял ее нервничать и осознавать, как ужасно она выглядит. Никки поправила прическу. Не то чтобы ей стоило так сильно переживать о своем внешнем виде. Размышляя трезво – вряд ли удастся произвести огромное впечатление на человека, ставшего жертвой ее расстроенного желудка. И поскольку у нее в подоле все еще покоился пресловутый тазик, Никки сомневалась, что ситуацию удастся исправить.

– Я… Мне следует извиниться, за то, что меня на вас вырвало.

Частный детектив широко улыбнулся:

– Признаю, обычно я вызываю у женщин не такую реакцию.

Никки уставилась на его улыбку, на то, как правый уголок рта приподнялся чуть выше левого. Следовало догадаться, какую именно реакцию он обычно вызывает у женщин. Этот парень так и сочился обаянием. Тем самым обаянием, что сулит неприятности.

Тем самым, которым обладал Джек.

Обладал.

Джек мертв.

Она затолкала эту мысль подальше, дабы заняться ей попозже. Прямо сейчас Ники требовалось выяснить, зачем здесь частный детектив. С другой стороны, причина могла быть только одна: деньги. Этот проныра хотел, чтобы она его наняла. Бог ему в помощь. Ей, вероятно, придется уволить из галереи свою лучшую подругу, Эллен, а уж о том, чтобы нанять кого-то еще даже и думать не стоит. Какая жалость, что его даром облевали.

– Так вы частный детектив? – поинтересовалась она.

– Ага.

– Чем занимаетесь, гоняетесь за копами, чтобы урвать дело?

Он широко ухмыльнулся.

– Вообще-то, когда поступил вызов, мы с детективом обедали. В соседнем ресторане.

– Так вы знакомы.

– Да, можно и так сказать.

В комнате снова воцарилась тишина. У Никки в животе все затрепетало. Не в смысле тошноты – зародился тот самый трепет, который она так надеялась ощутить, увидев Джека. Тот самый, который подпитывали или гормоны, или эмоции, тот самый, что брал начало в любви или в вожделении.

Поскольку Никки ничегошеньки об этом голубоглазом дьяволе не знала, любви там и в помине не было.

Тогда оставалось вожделение. Вот черт!

Внутри снова все затрепетало, и сердце пустилось в пляс под главную музыкальную тему «Челюстей». Само собой, Никки сознавала, что рано или поздно, способность испытывать что-либо по отношению к противоположному полу вернется. И через годик или около того, она могла бы даже открыться таким перспективам.

Но сегодня? Вселенная специально над ней измывается? Разве не достаточного, что ее обвинили в убийстве бывшего мужа и вроде бы отравили, не говоря уже, что придется повиниться Нане о скором отключении у той кабельного, плюс известить Эллен о потере подработки?

– Дерьмо, – пробормотала она.

– Что? – спросил сыщик.

– Что «что»? – Никки посмотрела на него и поборола желание заплакать.

– Вы сказали «дерьмо». Интересуюсь, что стряслось.

– Я это вслух сказала? – Никки прикусила губу, и в ее душе шевельнулся малюсенький приступ паники. Конечно же, она ничего не упоминала о похоти и сексе… или упоминала? – Я ведь больше ничего не говорила?

Голубоглазый выглядел сбитым с толку, но усмехнулся:

– А что, по-вашему, вы еще сказали?

– Ничего. – Никки выпрямилась и осознала, что «в конце концов» наконец наступило и тошнить перестало. Она поставила тазик на тумбочку. – В общем, дело такое. Я ценю все, что вы сделали. Но…

– Цените что? – По его губам этого не было видно, но глаза улыбались. – Мы ведем речь о моем представлении ваших интересов?

Ее щеки зарделись.

– Я больше думала о том, что вы вроде как заступились за меня перед тем копом.

– Ах, да. Правда же здорово иметь надежное плечо?

Что-то в искреннем взгляде этого парня говорило, что именно поэтому он оказался здесь и сейчас, да еще и сменил футболку.

Сыщик небрежно скрестил руки и оперся на единственную капитальную стену в занавешенной с трех сторон палате. И пропади оно все пропадом, если в этот момент парень не демонстрировал некий вид искусства. Прислонившись к стене, он действительно выглядел отлично – из-за позы плечи представлялись некой нерушимой, манящей прильнуть надеждой и опорой, голубая футболка довольно плотно облегала грудь и мощный торс, а из-за легкого наклона вперед, бицепсы чуть напряглись.

У Никки руки чесались схватить блокнот и бумагу и нарисовать его. Получилась бы отличная картина. Преимущественно язык тела твердил «плохой мальчик», но в то же время шептал «герой». И хотя черты частного детектива были совершенно другими, в его присутствии ей вспоминались старые изображения Джеймса Дина, кинозвезды, который, как клялась бабуля, был самым привлекательным мужчиной на свете.

Осознав, что пялится на него, Никки громко и отчетливо заявила:

– Как уже говорила, я это ценю, но… Но мне не нужен частный детектив. Я невиновна.

Сыщик оттолкнулся от стены и сунул одну руку в карман джинсов, тем самым напрягая мускулы на правом предплечье. По некой абсолютно нелогичной причине Никки гадала, каково это: находиться в этих руках. В течение последних двенадцати месяцев она лелеяла свое разбитое сердце и растоптанное самоуважение. К тому же ей удалось отделаться от любви и вожделения к мужчине, который в свое время казался ей светом в оконце и, сказать по правде, Никки ни капельки не скучала по сексу, ни капелюшечки. Чего ей действительно не хватало – чтобы кто-то был рядом, кто-то мужского пола, и обнимал ее. Даллас посмотрел на Никки.

– Иногда невиновность и выеденного яйца не стоит.

– Уверена, детектив О’Коннор все выяснит. В данный момент он ведет себя, как полный придурок – только не говорите ему, что я так сказала – но… Я верю в торжество справедливости.

От недавней улыбки частного детектива и след простыл, он выглядел серьезным – прямо как коп.

– Вы, правда, верите в торжество справедливости?

Никки сделала глубокий вдох.

– Упорно пытаюсь. И вы мне в этом не помогаете. – Она прикусила губу и решила рубить правду-матку. – О’кей, вот в чем дело. У меня возникли проблемы с притоком наличности. Я не могу вас себе позволить.

– Вы не знаете, сколько я беру.

– «Ни гроша за душой» вам о чем-то говорит? – поинтересовалась она.

Никки ждала, что он кивнет, пожелает ей удачи и выйдет. Ничего подобного.

– Не проблема, могу предложить вам рассрочку.

– Но я не соглашусь на рассрочку. Не тогда, когда финансовое будущее выглядит мрачным.

Голубые глаза поймали ее взгляд и не отпускали. Даллас не просто уставился на нее, он исследовал… изучал.

Никки стиснула ладони, чувствуя себя голой под жарким взглядом. Она уселась повыше. Ее ничем не поддерживаемые «девочки» колыхнулись под тонким хлопком.

Внимание сыщика на миллисекунду переместилось ниже.

– Я не возражаю против бартера.

У Никки перехватило дыхание. Ладно, она неверно истолковала образ героя.

– И этого от меня тоже не ждите.

– Этого?… – От подавленного хохота в уголках глаз собрались морщинки. Он позволил себе легкий смешок. – Для меня большая честь, что ваши мысли вас так далеко завели.

– Никуда они меня не завели. Это все вы.

Его широкая улыбка не дрогнула.

– Понятия не имею, каким образом, потому что я говорил о ваших картинах.

Глава 5

Давненько Далласу не встречалась краснеющая женщина. Поскольку О’Коннор никогда не считал румянец сексуальным, у него имелись на этот счет вторичные мысли. Возможно даже третичные. Он находил эту молодую барышню… глотком свежего воздуха. Точно определить почему, он не мог. Пожалуй, потому, что ее эмоции так легко читались… или, может, все дело в откровенности и простодушии. Хотя, если тебя на кого-то стошнило, задирать нос уже сложновато.

– Мои картины? – Большие голубые глаза на фоне румянца казались еще голубее.

– Вы ведь художница?

Она кивнула.

Чувствуя, что ставит даму в неловкое положение, Даллас снова нацепил улыбку.

Никки теребила собравшуюся вокруг талии простыню.

– Откуда вы узнали, что я художница?

– Я же профи. – Он помолчал. – Поручил погуглить вас одному из своих партнеров.

Никки криво усмехнулась.

– Ну конечно. – Она уставилась на свои руки и, когда снова подняла глаза, О’Коннор заметил в них решительный блеск. Затем расправила плечи и вздернула подбородок.

Блондиночка собиралась отказать ему. А ведь Даллас полагал, что не так давно узрел в этих по-детски голубых глазах некий проблеск интеллекта. Какая жалость.

– Слушайте, я ценю ваше предложение, но… Вряд ли мне нужен частный детектив. Как вы уже говорили, официант подтвердит мою версию. Когда детектив поговорит с ним…

– Вот поэтому-то я и думаю, что нужен вам.

– Что?

– Я не упоминал при детективе, но официант разве что из штанов не выпрыгивал, рассказывая мне, как вы грозились убить своего бывшего.

– Но…

– Нет, позвольте закончить. – Даллас приблизился. Он не мог заставить дамочку принять его помощь, но будь он проклят, если не изложит факты. И неважно, сколько свежести этот «глоток воздуха» потеряет, О’Коннор ничего подслащивать не собирался. – Во-первых, поскольку девять раз из десяти человека убивает кто-то из его знакомых, копы всегда подозревают супруга жертвы или бывшего супруга. И статистика эти подозрения подтверждает. Ой, в таком случае бывшая супруга жертвы это… – Он указал на нее. – Вы.

– Да, но…

– Позвольте закончить. – Даллас подошел еще ближе и потерял ход мыслей, когда больничная сорочка соскользнула с плеча, оголив то, что, как ему помнилось, было очень мягкой женской кожей. Ну хорошо, в добавление к свежести О’Коннор находил пострадавшую до чертиков сексуальной, но это не имело никакого значения, и он отогнал подобные мысли. – Затем копы всегда очень внимательно присматриваются к последнему человеку, с которым видели жертву живой. – Он прямо посмотрел на строптивицу. – И этот человек… вы.

Никки попыталась что-то сказать, но Даллас выставил руку.

– Следующее, на что полиция обращает внимание – где обнаружили тело. Поправьте, если ошибаюсь, но разве тело оказалось не в багажнике вашей машины?

– Я не убивала Джека. – Никки подтянула сорочку. Слышимое в ее голосе беспокойство послало нутру Далласа толику облегчения. – И вы нашли его ключи. Что объясняет, как он там оказался.

– Это поможет. Тем не менее, полиции редко попадаются невинные люди, разъезжающие по округе с мертвым телом в багажнике.

Большие ангельские глаза моргнули.

– Вы тащитесь от запугивания людей? – спросила Никки, демонстрируя под мягким обликом капельку дерзости.

– Да, когда человеку не хватает мозгов, а до него должно дойти, что надо испугаться.

У Никки челюсть отвисла.

– Вы только что обозвали меня дурой?!

– Это как посмотреть. Вы передумали принимать мою помощь или нет?

– Вы всегда так самонадеянны? – Никки приподнялась, ее гнев возрос еще на один пункт.

– Случается. Преимущественно, когда уверен в своей правоте.

Блондиночка не отреагировала, и Даллас понадеялся, что она тоже посчитала его правым. Но кое-что в наклоне подбородка говорило: девица не готова выбросить белый флаг, поэтому он продолжил.

– Единственный подозреваемый, на которого при сложившихся обстоятельствах падает больше всего подозрений, – это человек, во всеуслышание угрожавший жертве физической расправой. И будь я проклят, если люди не слышали, как вы не единожды, а дважды говорили, что хотите его убить.

– Я не это имела в виду. Я бы никогда… – Никки прижала пальцы к глазам и застонала. – Я пользуюсь безопасными мышеловками. Я даже грызуна не могу убить.

– Правда? Черт, обязательно расскажите об этом полиции, – сострил Даллас и возвел глаза к потолку.

Плечи упрямицы обреченно поникли, по крайней мере, ему так показалось.

– Уже рассказала. – Никки подтянула колени к груди и обхватила накрытые простыней ноги. – Детектива это не очень впечатлило.

Представив реакцию брата, Даллас чуть со смеху не прыснул – единственное, чего Тони на дух не переносил, это мыши.

– Я не убийца, – повторила Никки. – Злилась ли я на своего бывшего? Да. И не только из-за того, что он кинул меня со счетом, но и… из-за других вещей.

– Каких других вещей?

Она медлила.

– Рано или поздно правда все равно выйдет наружу, – настоял Даллас.

Никки выпалила на одном дыхании:

– Год назад я поймала его с моей сотрудницей на моем диване в моем же кабинете. – Несчастная погрузила зубы в нижнюю губу.

– Ого! И что же вы сделали?

– Ее уволила. С ним развелась. Диван выбросила.

О’Коннор ухмыльнулся.

– Бьюсь об заклад, по дивану скучаете.

– Вообще-то да, – нахмурилась Никки.

Уронив голову на колени, она на несколько минут замерла.

Наконец подняв голову, повторила:

– Я не убивала.

Даллас выставил руку.

– Вам не нужно убеждать меня, Никки. Я вам верю. – В тот момент, когда слова сорвались с языка, Даллас понял, что говорит правду. Он ей верит. Также как верит в невиновность Нэнса. – Но когда на факты взглянут копы и окружной прокурор, я не уверен, что они увидят ситуацию в том же свете, что и я. Не то чтобы их мнение решающее. Вопрос на миллион – считаете ли вы, что жюри из двенадцати равных вам по статусу и всему остальному присяжных, поверит вашим словам?

Мисс Хант не сводила с Далласа глаз, и он мог видеть в них ростки сомнения.

– Я ведь не проснусь, и не окажется, что все это мне только снится?

– Боюсь, что нет. Вы угодили в серьезную передрягу. Положение может усугубиться, только если окажется, что в случае смерти мужа вы получите страховку.

Никки моргнула.

– Думаю, он это так не оставил. О черт, я не знаю, переписал он страховку или нет.

Даллас скрестил руки на груди и оперся о больничную койку.

– Парень?

– А? – переспросила она.

– У вас есть парень, который, возможно, хотел свести счеты с вашим бывшим?

– Нет.

– Серьезно? – О’Коннор не мог себе представить, что у дверей такой женщины не толпятся мужчины.

– Серьезно.

– Любовник? – спросил он, не принимая тот факт, что ночами ее простыни не грел какой-то счастливчик.

– Я сказала, у меня нет парня.

– А я спросил, нет ли у вас любовника.

Светлые брови чуть нахмурились.

– И какая тут разница?

Проклятье, она из тех женщин, которым идут встопорщенные перышки. Даллас открыл было рот, чтобы объяснить различие между случайным сексом и отношениями, прекрасно сознавая, что сейчас она еще больше взъерепенится, но сдержался. Без сомнения, Никки понимала разницу. Просто не рассматривала предпоследний вариант.

И снова облом. О’Коннор продолжал буравить ее взглядом.

– Я нужен вам, Никки.

– Потому что у меня нет парня? – поинтересовалась она, прищурившись.

– Нет, потому что вы вляпались в неприятности по самые симпатичные бровки.

Никки сделала глубокий вдох и выдала:

– Сколько картин?

Даллас облегченно улыбнулся.

– Пожалуй, нам стоит подождать и посмотреть, сколько времени у меня уйдет на это дело. – Честно говоря, ему глубоко плевать на ее картины. Единственная причина, по которой Даллас это предложил – он чувствовал, что дамочка слишком гордая, и не примет от него помощи бесплатно. Она могла писа́ть Элвиса на бархате (Речь о картинах под названием «Бархатный Элвис/ Velvet Elvis» – обычно певец Элвис Пресли изображается по пояс на бархате темных оттенков, в костюме и с микрофоном в руке. Прим.переводчика.), почем Далласу знать.

О’Коннор позволил взгляду пробежаться по Никки – шикарные волосы, выразительные глаза, губы, способные вызвать мокрые сны. Грудь – настоящая грудь. Силикон так не покачивается и не подрагивает. И кожа, самая мягкая, какую он когда-либо видел.

Невысокого роста. Далласу нравились длинные ноги, и что-то ему подсказывало: случись взглянуть на все, чем природа одарила Никки под этой больничной сорочкой, их бы он там и увидел.

Доведенная до предела выдержка послала его нравственному компасу сигнал тревоги. Ради всего святого, женщина загремела в больницу, ее чуть наизнанку не вывернуло, а тут он со своим стояком. Велев либидо пойти погулять, Даллас провел рукой по лицу и уставился на занавеску в надежде проветрить мозги.

– Обычно цена на мои картины варьируется от восьми сотен до трех тысяч долларов.

Заставив себя посмотреть на свежеиспеченную клиентку, Даллас старался удерживать взгляд выше ее шеи.

– Позже обсудим.

Художница замотала головой, и проклятая сорочка вновь соскользнула с плеча. Нравственный компас О’Коннора опять начало косить. Даллас наблюдал, как Ники поправляет сорочку.

– Во сколько обходятся ваши услуги? – не отступала мисс Хант.

– Это тоже подождет. – Вот черт! Даллас охотнее согласился бы на то, что она поначалу ошибочно посчитала предметом для бартера: ни к чему не обязывающий секс. Но разве чуть раньше он не пришел к выводу, что Никки Хант такой разновидностью секса не занимается? Меньше часа назад он не знал ее настолько хорошо, чтобы утверждать – ради куска хлеба она не разденется, теперь же он чувствовал себя умнее. Что-то в этой молодой особе кричало: «постельные разговоры», «неспешные прогулки по пляжу», «остаться на ночь» и «серьезные намерения». Все то, что он подарил одной женщине, и поклялся никогда не дарить другой.

– Так что же нам делать дальше? – Никки куснула надутую нижнюю губку.

«Аккуратней». В голове пронеслось единственное слово, и Даллас постарался не думать о том, как бы ему хотелось быть единственным, покусывающим ее нижнюю губу.

– Здесь возможны варианты.

– Какие?

– Арестую я вас или нет, – ответил Тони, появляясь из-за занавески.

– Могу я с тобой поговорить? – обратился он к Далласу. Плотно стиснутые челюсти брата явно свидетельствовали: что-то случилось. – Немедленно.

Даллас посмотрел на Никки. При мысли загреметь за решетку, это уж как пить дать, голубые глаза округлись от паники. При виде такой уязвимой и напуганной Никки инстинкт служить и защищать заработал на полную катушку – и неважно, что младший О’Коннор больше не носил полицейский значок.

Он открыл рот, чтобы успокоить ее, пообещать, что обо всем позаботится. Но это было бы ложью. Во-первых, у Никки Хант чертовски крупные неприятности, а во-вторых… Даллас мог из кожи вон лезть, чтобы доказать ее невиновность, однако он не давал обещаний, которые не смог бы выполнить. Особенно женщинам с такой нежной кожей и ангельскими глазами, желающим получить от него больше, чем он способен им дать.

– Сейчас вернусь, – бросил Даллас напоследок и, как только расправил занавеску, рыкнул на брата. – Какая же ты сволочь.

– Сволочь? – Тони вывел его в пустой коридор. – Ее подозревают в убийстве. Или тебе напомнить, что это означает?

– Ну-ну, не так давно я сам был одним из подозреваемых, так что это ни хрена не значит!

Тони остановился и покачал головой.