Текст книги "Не трожь Техас! (ЛП)"

Автор книги: Кристи Крейг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

У Далласа в груди похолодело.

– Я не знаю. Слушайте, я сейчас еду к ней домой. Но вы успокойтесь, квартира была взломана еще прошлой ночью, так что, я уверен – с Никки все в порядке. – Он почувствовал, как левая бровь ползет вверх. Проклятье, как же ему не хотелось врать. – Подождите. Может, она вернулась к Эллен в больницу.

– Неа, я туда звонила. И в галерею тоже. Глухо, как в танке.

– Она еще с кем-нибудь дружит? – Далласу очень не нравилось, что он так мало знает о Никки.

– После развода она мало с кем общалась, – поделилась миссис Литтлмор.

– Ладно, продолжайте попытки связаться с Никки. Я еду к ней домой. Если она окажется там, я вам позвоню. Вы поступаете точно так же. – Он повесил трубку и посмотрел на отца.

– Хочешь отложить до следующего раза, верно? Не беспокойся. – Отец потянулся к дверной ручке. – Я понимаю.

По правде говоря, Даллас собирался сказать именно это, но разочарованный тон отца послал эту мысль к чертовой матери.

– Или ты мог бы составить мне компанию.

Отцовские глаза озарились улыбкой.

– Поехали.

Даллас сорвал машину с места и вспомнил еще одну улыбку, которую не так давно полюбил наблюдать. При мысли, что могло произойти нечто плохое, у него засосало под ложечкой.

Глава 20

– Мне так жаль, – в десятый раз повторяла Никки, прикладывая смоченные водой бумажные полотенца к глазам Остина Брука 20972a. Затем сердито спросила: – Почему Даллас ничего мне об этом не сказал?

– Я почем знаю, – прорычал Остин и, сорвав с лица влажные полотенца, зыркнул на обидчицу налитыми кровью глазами. – Черт возьми! Я чуть не застрелил тебя.

– Но не застрелил же, – успокоила Никки в надежде его урезонить. – И я это очень-очень ценю.

Остин прилепил толстенную стопку мокрых полотенец обратно на глаза и продолжил ворчать. Никки мало что могла разобрать, но в основном он использовал ругательства.

– Если бы Даллас меня предупредил, я бы тебя не обрызгала. Это все он виноват.

– Не переживай, – огрызнулся Остин. – Он обязательно об этом услышит. У тебя есть вентилятор?

– В кабинете, – ответила Никки.

– Тащи сюда и воткни в розетку. Пожалуйста.

Никки убежала за вентилятором. Когда она вернулась, зазвонил телефон Остина. Сбросив с глаз бумажные полотенца, несчастный уставился на мобильник и затем ответил.

– В следующий раз, когда попросишь о гребаном одолжении, напомни порекомендовать тебе поцеловать меня в задницу!

***

Тони бросил сумки, чтобы открыть входную дверь. Только потянувшись за ключами, он с ужасом подумал, не сменила ли жена замки. Сердце тревожно сжалось при мысли, что она могла попытаться оставить его за порогом.

Когда ключ скользнул в скважину, Тони захотелось верить, что Ли Энн неспроста оставила старые замки. Он сгреб сумки и крепко ухватился за свою иллюзию. Шагнув за порог, скиталец ощутил, что вернулся домой.

Здесь его место. Более того, ему вообще не следовало его покидать.

Вдыхая аромат Ли Энн, он взглянул на кухонные часы. Тони точно не знал, во сколько она освободится, но, если ее распорядок не изменился, и у жены по-прежнему двенадцатичасовые смены, то она ушла в восемь утра и вернется после восьми вечера. Значит, у него чуть больше часа на распаковку своих пожиток, приведение себя в порядок и моральную подготовку к «восторгу» супруги, когда она его здесь обнаружит. Тони вздохнул и очень понадеялся, что недосып не отразится на его дипломатических способностях.

О’Коннор поставил сумку с продуктами на кухонный стол. Он купил бутылку хорошего красного вина, упаковку арахиса в шоколаде, к которому питала слабость Ли Энн, ее любимый кофе и молочно-ореховый десерт, пачку настоящего масла, несколько круассанов и банку самого дорогого в местном магазине ежевичного повидла. Тони надеялся, что высокая цена свидетельствовала о качестве. Ли Эн обожала круассаны с повидлом. Отыскав штопор, Тони откупорил бутылку, чтобы вино, как следует, подышало. Ли Энн любила побаловать себя перед сном бокалом вина и легкой закуской.

Остальные сумки он понес в гостиную. Взгляд напоролся на пустой угол, в котором когда-то стояли качели для грудничков. Он вспомнил, как приходил домой каждый вечер, целовал Ли Энн, шел к качелям и брал на руки дочку.

В груди защемило от воспоминания, что всего за неделю до своей смерти Эмили научилась улыбаться. И этой драгоценной улыбкой на хорошеньком личике она сильно походила на свою маму. В тот день Тони полностью и безоговорочно влюбился в дочку. Он и прежде ее любил, но первая улыбка похитила его сердце.

Решив думать о позитивных сторонах своего возвращения, а не о потере, которую они с Ли Энн пережили, Тони приглушил горестные воспоминания и отправился раскладывать вещи в свободную спальню. Он намеревался поставить Ли Энн в известность, что согласно его плану, как только она позволит, он переберется к ней в супружескую постель.

Открыв третью спальню, О’Коннор оставил там свои сумки. Затем вернулся в коридор и уставился на закрытую дверь детской. Испытывая любопытство, как Ли Энн поступила с комнатой, он повернул ручку. И задохнулся.

В кроватке до сих пор лежала розовая пеленка с медвежатами. На ручке кресла-качалки по-прежнему висел слюнявчик. Даже на пеленальном столике лежал крохотный комплект одежды.

Она вообще заходила сюда после смерти Эмили?

Тони был так убит горем, потеряв мать и через неделю Эмили, что даже не задумывался, как поступить… с ее вещами. Или, как им справиться с потерей. Стоя здесь теперь, он понимал, что нужно убрать вещи Эмили. Ему и Ли Энн нужно двигаться дальше.

Но сначала он должен снова завоевать жену. Доказать ей, что на самом деле она не хочет развода. Тони прикрыл дверь и направился в хозяйскую спальню. Он долго смотрел на постель, в которой они любили друг друга, дурачились, заигрывали и смеялись. Вот о чем надо заставить вспомнить Ли Энн.

Вернувшись в незанятую спальню, Тони порылся в сумках. Достал джинсы и чистое нижнее белье; без рубашки можно обойтись. Ли Энн всегда нравилось, когда он разгуливал обнаженным по пояс. «Ты же знаешь, как я люблю, когда ты ходишь по дому без рубашки», – не раз признавалась она мужу.

Взяв кожаный несессер с бритвой, дезодорантом и лосьоном после бритья – этот лосьон Ли Энн выбирала лично, – он направился по коридору в гостевую ванную.

Поравнявшись с дверью, Тони внезапно вспомнил – в гостевой только гидромассажная ванна, и нет душа. Припомнил, как они с Ли Энн спорили о его установке в отремонтированный санузел. Жена не хотела вешать шторку. «Ты даже не будешь пользоваться этой ванной комнатой. У тебя есть душевая в хозяйской спальне».

Улыбаясь, он направился в хозяйскую уборную. Наличие там душа может сыграть ему на руку.

Тони остановился у широченной кровати, и в голове заиграли приятные воспоминания о том, как все у них начиналось. Они с Ли Энн только начали встречаться, и он привел ее в свой новый дом поужинать с друзьями. На тот момент они еще не переспали, – Ли Энн настаивала, что прошло слишком мало времени, – и он поймал ее за тем, что она опрыскивала его постель своими духами.

– Совсем чуть-чуть, чтобы ты обо мне вспоминал, – краснея, пояснила Ли Энн.

– Хочешь, чтобы ночью я мучился эрекцией и мыслями о тебе? – поддразнил он.

Она засмеялась:

– Да, так и было задумано.

Затея сработала. С того момента, как Тони улегся в постель, все его мысли вращались вокруг Ли Энн. На следующее утро он пришел к ней домой и убедил, что ждал уже достаточно долго.

Ухмыляясь, О’Коннор достал лосьон после бритья, налил немного на руки и провел по подушке Ли Энн. И пошел готовиться; ему не терпелось вернуться в объятья жены, в ее постель, в ее жизнь. Он ждал слишком долго.

***

Закончив телефонный разговор с рассерженным Остином, Даллас круто развернул машину и помчался в галерею. Затем позвонил миссис Литтлмор.

– С ней все в порядке. Она в галерее. Да, я разберусь с ее дверью. Обещаю.

– Я так и не понял, – сказал отец, когда Даллас повесил трубку. – Кто обрызгал Остина из газового баллончика?

Даллас пригладил волосы. Он пытался ввести отца в курс дела, но задача оказалась не из легких.

– Никки.

– Никки – это та девушка, которая убила своего мужа?

– Никки мужа не убивала. Убили ее бывшего мужа.

– Стало быть, она убила своего бывшего мужа?

– Нет, пап. – Даллас еле сдерживался. – Никки никого не убивала.

– Тогда кто убил ее бывшего?

– Это мы и пытаемся выяснить.

Отец кивнул.

– Тогда зачем она напала с баллончиком на Остина?

Даллас остановился перед галереей.

– В двух словах не расскажешь. Давай, я тебе позже объясню?

Отец снова кивнул.

– Твоя работа всегда такая сложная?

Будучи сантехником на пенсии, отец никогда не понимал тягу к полицейско-детективной работе и часто спрашивал себя, как смог воспитать двух мальчишек, которым это было интересно.

– Не всегда, – ответил Даллас, и вдруг понял, что до встречи с Никки его жизнь была куда проще.

Они вышли из машины.

– Я правильно понял, – сказал отец, как раз перед тем, как Даллас взялся за дверную ручку, – баллончик у нее уже отобрали?

– Вряд ли она тебя обрызгает, пап. – Даллас задумался, не стоит ли ему бояться за собственную шкуру. Разговаривая по телефону с Остином, на заднем фоне О’Коннор слышал, как Никки бормотала, что во всем виноват именно он.

Они вошли в галерею, и Даллас увидел Остина; обнаженный по пояс напарник сидел на стуле, обдувая себе лицо вентилятором, а у его ног кучами лежали мокрые бумажные полотенца.

– Что? Привел отца, потому что боишься получить от меня люлей? – поинтересовался Остин.

В тоне напарника проскальзывали веселые нотки, но, зная, как больно жжет спрей, Даллас решил не подходить слишком близко. Когда он просил Остина позвонить Рокси, владелице «УМП» («Уборка мест преступления»), приятель не обрадовался. Конечно, Даллас знал, что Рокси неровно дышит к Остину. Вот почему Брук не горел желанием выполнять просьбу О’Коннора. Но поэтому именно Остин должен был ей позвонить. Рокси не примчалась бы так быстро делать свою работу, если бы просьба исходила от Далласа.

– Боится тебя? – пропел старый О’Коннор, подначивая Остина. – Тебя девчонка поборола.

Брук перевел покрасневшие глаза обратно на Далласа, теперь абсолютно серьезные.

– Я чуть ее не застрелил. Держал палец на спусковом крючке.

Даллас вспомнил, как сам чуть не выстрелил в Никки прошлой ночью.

– Где она? – спросил он, опасаясь, что клиентка успела смыться.

– Пошла за новой партией салфеток. Переживает. Но винит во всем тебя.

Как раз в этот момент из задней части галереи появилась Никки. И пригвоздила Далласа взглядом.

– Это ты виноват. – Она подошла к Остину, шлепнув ему на лицо целую пригоршню влажных полотенец, и направила всю мощь сердитых голубых глаз на О’Коннора.

Остин сдернул полотенца, желая понаблюдать, как приятеля настигает возмездие.

– В чем он виноват? – пророкотал у двери знакомый голос.

Даллас оглянулся на миссис Литтлмор и парочку из труппы «Энни Оукли» – шерифа и девицы из салуна. Они снова были в костюмах.

– Из-за него я обрызгала слезоточивым газом Остина, – ответила Никки.

– Кто они? – наклонившись к Далласу, поинтересовался его отец.

– Кто такой Остин? – спросила Хелен, девица из салуна.

– А ты кто такая? – задал встречный вопрос О’Коннор-отец, когда сын замешкался с ответом.

Проигнорировав и Хелен и отца, Даллас снова посмотрел на Никки.

– Я только пытался помочь. Пожалуй, мне следовало предупредить тебя о том, чем я занимаюсь.

– А чем ты занимаешься? – спросил отец.

– Почему ты обрызгала его из баллончика? – Миссис Литтлмор спросила Никки.

Та посмотрела на бабушку.

– Потому что… – Никки запнулась.

Даллас почувствовал себя обязанным объяснить.

– Я попросил Остина вызвать сюда друга, который занимается уборкой мест преступления. Никки не знала, что здесь кто-то есть и напугалась.

– Ты забрал мои ключи, – упрекнула Никки.

– Ты забрал ее ключи? – прогремел Бенни, шериф. Небось, репетировал этот тон специально для пьесы.

– Да пристрели ты его к чертям, Энни Оукли! – Хелен, посмеиваясь, толкнула локтем бабушку Никки.

– Я не брал твои ключи. – Отвернувшись от Хелен и остальных актеров, Даллас посмотрел на Никки. – Ты убежала, ничего мне не сказав. Я собирался отвезти тебя обратно в галерею, забрать ключи у Остина и передать их тебе. Пытался помочь. Мне не хотелось, чтобы ты сама убирала всю эту кровищу.

– Какую кровищу? – вклинился отец.

– Ты должен был меня предупредить, – огрызнулась Никки.

– Нет, это ты должна была предупредить меня, что уходишь, – возразил Даллас.

– Какую кровищу? – снова спросил отец.

– Ты поставил двадцатку на то, что я виновна. – Слова метко ударили по совести сыщика. Он сделал ей больно и ненавидел себя за это.

– Что он сделал? – одновременно спросили отец и Остин.

– Ладно, теперь я точно его пристрелю, – заявила миссис Литтлмор.

– Прости, я свалял дурака, – извинился перед клиенткой Даллас, стараясь не обращать внимания на творившееся вокруг сумасшествие. – Мне очень жаль.

– Нельзя так поступать, – стыдила Никки. – Нельзя спорить на…

– Я совершил ошибку, – гнул свою линию О’Коннор. Вокруг все начали тараторить, сводя его с ума. – Блевать на людей тоже нельзя, но я же тебя не виню. И я уже извинился. Чего ты от меня хочешь?

– Никки на него вырвало? – удивился Бенни.

– Я бы пятидесяти баксов не пожалел, чтобы это увидеть, – хохотнул Остин и поднес к глазам вентилятор.

– Пятьдесят многовато, я бы дал двадцатку, – засмеялся отец. – Знаешь, сколько раз он срыгивал на меня, когда был ребенком?

– Мне рассказывали, что ее стошнило на него дважды, – трещал Остин. – Когда он вернулся в офис, рубашки на нем не было. – Брук замолк на секунду. – Кто-нибудь может принести мне еще мокрых салфеток? У меня глаза жжет.

– Ты тоже без рубашки, – констатировала Хелен, обращаясь к Остину.

– Никки вырвало на него, потому что ее отравили, – заступилась за внучку миссис Литтлмор.

– А в меня брызнули слезоточивым газом, – пожаловался Остин. – Мне нужны еще влажные салфетки.

Даллас пристально смотрел на Никки, та отвечала ему тем же. «Прости», – беззвучно произнес Даллас.

– Кто ее отравил? – поинтересовался О’Коннор-папа и снова посмотрел на отпрыска. – Ты был прав, сынок. Весьма запутанная история.

– Так вы отец Далласа?! – воскликнула Хелен. – А я все гадала, кто вы. Осталось разобраться, кто такой гологрудый Остин.

– Он работает вместе с Далласом в частном сыскном агентстве, – сквозь смех пояснил отец. – Обычно он ходит одетый.

– Вот бы кто-нибудь влажные салфетки принес, – протянул Остин.

Никки продолжала буравить Далласа взглядом, но тот не понимал по ее виду, простила она или нет.

– Все случилось так быстро, – оправдывался младший О’Коннор. – Я ничего такого не думал. Клянусь.

– Чего он не думал? – спросила Хелен.

– Я полагаю, он заключил пари без всякой задней мысли, – высказал догадку отец.

– Как можно заключить пари не подумав? – поинтересовался Бенни.

– Однажды я так поставил на лошадь, – поделился старый О’Коннор.

– Прекратите! – подняв руки, заорал Даллас. – Не могли бы все заткнуться? Мы с Никки в первый раз ссоримся, а вы нам мешаете.

Он посмотрел на Никки. Она засмеялась.

И тут все присутствующие в комнате прыснули со смеху. А Даллас не отрываясь наблюдал, как глаза Никки наполняются весельем, и молился, чтобы это означало прощение.

***

Час спустя Никки выходила из уборной ресторанчика, в котором подавали отменные ребрышки, и натолкнулась на поджидавшего Далласа. Им так и не удалось поговорить. Его отец упомянул, что они с сыном собирались поесть ребрышек и пригласил остальных за компанию, и прежде чем Никки успела отказаться, Нана и ее банда поддержали идею.

Никки специально села за другим концом стола, подальше от Далласа. Не то чтобы она продолжала на него злиться, – ну, может, немножко – однако находиться рядом с этим мужчиной, все равно, что соседствовать с оголенным проводом.

– Бойкот окончен? – спросил у нее Даллас.

– Да, – ответила Никки, но ей по-прежнему нужно держать его на расстоянии.

Он протянул руку, чтобы коснуться Никки, и она, не сдержавшись, отпрянула.

Голубые глаза детектива наполнились досадой.

– Нам нужно поговорить.

– Нет, все нормально. – Он уже принес извинения, причем прилюдно. Не каждый мужчина на такое отважится. И она простила его, ну почти. Обида еще не прошла. Но Никки верила, что Даллас искренне сожалеет о случившемся. – Спасибо, что вычистил галерею. Ты должен был меня предупредить, но все равно спасибо.

– Пожалуйста.

– Просто запиши на мой счет. Рассчитаемся, когда все закончится.

– Не любишь, когда люди тебе помогают, да?

– Это не так, – защищалась Никки. – Просто я… люблю сама о себе заботиться.

Он улыбнулся.

– Что можно перевести, как ты не любишь, когда люди тебе помогают.

В ресторане разразился хохот. Даллас отвернулся и выглянул за дверь, ведущую к их столику.

– Черт!

– Что?

Он снова повернулся к Никки.

– Мой отец. Он уже давно так не смеялся.

– Он кажется хорошим человеком. Вы двое очень похожи.

– Временами с ним нелегко, но он нормальный.

Никки широко улыбнулась.

– Как я и сказала, сильное сходство на лицо.

Даллас коснулся груди.

– Ай!

В коридоре появился его отец.

– Вот вы где. Слушай, я съезжу, посмотрю пару часиков на репетицию этих чудиков. Бенни потом подбросит меня домой.

– Не вопрос, – пожал плечами сын. – Завтра поговорим.

Никки посмотрела вслед старому О’Коннору и вдруг спохватилась:

– Мне надо попрощаться.

Даллас перехватил ее. Прикосновение детектива послало разряд тепла по руке до самой груди.

– Я провожу тебя домой.

– Нет, я…

– Твоя бабушка сказала, что, когда она заезжала к тебе, замок еще не починили.

– Уверена, сейчас все готово.

– Проверить не помешает, – настаивал Даллас.

– Он прав. – Откуда ни возьмись появилась Нана. – Поедешь либо с ним, либо со мной. Я глаз не смогу сомкнуть, если буду думать, что после всего случившегося ты не можешь запереть дверь.

Никки закатила глаза и взглянула на Далласа.

– Ладно, отвези меня домой.

Глава 21

Даллас подошел к двери Никки, краем глаза наблюдая за клиенткой. Та явно нервничала. Видимо потому, что еще не до конца его простила. И это раздражало.

– Видишь, я же говорила, что починят, – указала Никки. – Теперь можешь идти.

О’Коннор попробовал открыть дверь. Заперто.

– И как ты планируешь попасть внутрь?

– Закрыто что ли? – Никки покрутила дверную ручку и застонала. Затем, щелкнув пальцами, она опустилась на колени и задрала лежавший перед дверью коврик. Поднявшись с ключом в руке, она практически отогнала Далласа в сторону.

– Очень безопасно. – До этого момента О’Коннор не отдавал себе отчета, как сильно надеялся, что дверь не починят. Он, не переставая, думал о внешнем сходстве Эллен и Никки. СМИ уже раструбили о происшествии, поэтому, если намеченной жертвой была Никки, злоумышленник успел понять свою ошибку.

– Нам все еще нужно поговорить. – В темноте он не видел выражение ее лица, но догадывался, что счастливым оно не было.

Взглянув на неработающий светильник над порогом, О’Коннор спросил:

– Лампочка перегорела?

– Нелады с электричеством.

– Тебе нужно подыскать другое жилье, – посоветовал детектив. – Это не лучшее место.

– Этот разговор может подождать пару дней?

– Нет. – Забрав у Никки ключ, он отпер замок. Толкнув дверь, Даллас пропустил даму вперед.

– Диктатор. – Она вошла внутрь и щелкнула выключателем.

– Вредина, – парировал О’Коннор, но, входя следом, улыбнулся. – Обожаю строптивых блондинок, меня к ним так и тянет.

Никки насупилась.

– Ладно, только быстро. Говори, что хотел.

– Может, присядем? – Даллас указал на диван.

Хозяйка кивнула. О’Коннор двигался, стараясь не наступать на валявшиеся на полу предметы. Усевшись на диван, он ожидал, что Никки к нему присоединится. Однако клиентка заняла кресло напротив. Даллас помрачнел.

– Ты все еще сердишься.

– Я не сержусь.

– Тогда почему возле меня не села?

– Потому… потому что не хочу вводить тебя в заблуждение.

– Какое заблуждение?

Никки колебалась.

– Я не собираюсь… О черт! Я не буду заниматься с тобой сексом. Никакой возни под покрывалом, горизонтального танго и обмена жидкостями. Не будет этого, понял? – Она хлопнула себя по коленям.

Детектив откинулся на спинку дивана и засмеялся.

– Ты кое-что пропустила. Твоя бабуля называет это «распутничать».

Никки сделала большие глаза.

– Вы с Наной говорили о сексе?

Даллас снова засмеялся.

– Нет, она… рассказывала о твоем бывшем.

– Ох. – Никки моргнула, и О’Коннор пожалел о неуместном замечании.

– Ладно. Может, поделишься, почему ты не хочешь заниматься со мной сексом?

На минуту Никки погрузилась в свои мысли. Достаточно долго, чтобы Даллас начал размышлять о совместной возне под покрывалом и о том, как этим утром они вплотную подошли к горизонтальному танго.

– Мне начать оправдываться?

Он снова увидел в ее глазах эту боль.

– Все-таки ты на меня сердишься.

– Нет.

– Тогда в чем дело? Мы оба знаем, что я тебе нравлюсь.

– Да неужели?! – Никки подалась вперед. – С чего такая уверенность?

– Потому что ты хочешь говорить о сексе. И потому что боишься сидеть со мной рядом.

– Я не хотела говорить о сексе. Это тебе, и только тебе, хотелось поговорить. И я не боюсь сидеть с тобой рядом.

– Я хотел поговорить, но я не собирался затрагивать тему секса. Не то чтобы мне не нравилось говорить о сексе. Просто я предпочитаю заниматься сексом, а не болтать о нем. – Он широко улыбнулся. – Но нет ничего плохого в том, что бы о нем говорить.

– Все, прекрати. – Она покраснела.

– Прекратить что?

– Говорить о сексе!

– Не я начал этот разговор.

– Ну хорошо, тогда я закончу. – Никки скрестила руки под грудью, делая бюст более заметным. И будь Даллас проклят, если кое-что еще в его джинсах не стало заметнее.

Детектив и клиентка бодались взглядами. Напряжение между ними было сладким и жарким. Но Даллас по-прежнему видел в ее глазах тень обиды.

– Мне можно чего-нибудь выпить?

– У меня мало что найдется, – ответила Никки.

– Вода подойдет. – Он поднялся и прошел в кухню.

Никки отправилась следом.

– Позволь мне. – Она достала из ящика два стакана. – Лед?

– Да, пожалуйста. – Прислонившись к разделочному столу, Даллас наблюдал за ее приготовлениями. Ему не следовало подмечать, как розовый топик обтягивает грудь, но не заметить было невозможно.

Никки открыла холодильник и достала оттуда две бутылки воды. О’Коннор мельком просканировал содержимое. В этом холодильнике еще беднее, чем в его собственном.

Наполнив стаканы, хозяйка подала один ему.

– Так о чем ты хотел поговорить? – В глазах по-прежнему таилась обида.

– Когда я согласился на это пари, мне тут же захотелось дать себе пинка.

– Не надо…

– Нет, надо. – Даллас помолчал. – Кому, как не мне, понять твое положение.

– Потому что ты был полицейским?

– Нет. – О’Коннор посмотрел на собеседницу. – Я должен тебе кое в чем признаться.

– В чем?

– Это насчет меня. – Стакан холодил ладонь. Даллас сделал глоток.

– Ты снова о сексе? – Никки смерила его суровым взглядом.

Детектив улыбнулся.

– Нет. – Он подождал, пока веселье уступит место серьезности. – Давно надо было тебе рассказать. Обычно я этого не скрываю.

Ее глаза расширились.

– Не может быть, что ты гей. Я чувствовала… В смысле, когда мы… ты был заинтересован.

Даллас разразился хохотом и поставил стакан, боясь расплескать воду.

– Господи боже, ну конечно, я не гей. И да, я был очень заинтересован. Эта заинтересованность доставила мне большие неудобства.

Склонив голову на бок, Никки внимательно его разглядывала.

– Боже милостивый, ты солгал мне? Ты женат. – Никки приблизилась к детективу и уставилась на него так пристально, словно пыталась разглядеть правду.

– Нет.

– Обручен? – Присмотрелась еще внимательнее.

– Нет.

– Встречаешься с кем-то?

– Нет. – Не удержавшись, Даллас схватил ее за плечи и прижал к себе.

– Тогда причем здесь секс? – Светлая бровь пытливо изогнулась.

Даллас опять засмеялся.

– Я же сказал, что секс здесь не причем.

Упершись в твердую грудь, Никки оттолкнулась на пару дюймов. Господи, ему снова хотелось ее поцеловать. Какая же она забавная, честная, сексуальная. И так далека от того типа женщин, которые нужны ему в жизни. Таких женщин, как Никки, мужчины не хотели отталкивать. А он поклялся отталкивать всех, кто хотел чего-то большего.

Мысль эхом пронеслась в голове и осела глубоко в груди. Возникло ощущение, словно эта мысль с полулета ударила в сердце.

«Не будем загадывать». А потом что? Дьявол, он не хотел ничего анализировать.

– Мужчины думают о сексе постоянно, – сказала Никки.

– Ты права. Большую часть времени. – Как бы соблазнительно не было воспользоваться случаем и, отшутившись, оставить скелет в шкафу, Даллас все-таки решил признаться. – Но не в этот раз. – Он заставил себя произнести это: – Меня обвиняли в убийстве.

– Не смешно. – Она отступила на шаг назад.

Такая реакция больно задела.

– Вот почему я не шучу на эту тему.

Никки снова приблизилась, видимо, чтобы понаблюдать за его бровями.

– Ты серьезно?

Он кивнул.

– Меня обвинили в убийстве и… арестовали. – Даллас посмотрел ей в глаза, пытаясь прочитать ее мысли, как она читала его.

– Это ужасно, – прошептала Никки.

– Да, это было ужасно. Вот почему, осудив тебя, даже на минуту, мне стало так противно. Я не должен был делать скоропалительных выводов. Вот почему мне нужно знать, что ты меня простила.

– Тебя вызывали в суд?

– Да.

– И признали невиновным?

Он сглотнул.

– Нет. Нас признали виновными.

– Нас?

– Остина и другого моего напарника, Тайлера. Нас обвинили в краже наркотиков из грузоперевозки, а потом…

– Полиция Гленко? – перебила Никки.

Даллас кивнул.

– Ты слышала…

– Это был ты? – Она положила руку ему на грудь. В этом прикосновении не было сомнения. Ни осуждения, ни вопроса: виновен ли он.

Именно этого он ждал от Серены, а получил вопросы. Как там оказались твои отпечатки? Как деньги оказались на счету Тайлера?

– Какой… кошмар. Всех вас обвинили в жестоком убийстве той пары. И отправили в тюрьму… пока кто-то не доказал, что это сделали не вы.

– И это очень важный момент. Это сделали не мы.

– Поэтому ты помогаешь мне, да? – Она стояла так близко, что ее грудь почти касалась его рубашки.

– Отчасти.

– Какова другая причина?

– Пожалуй, она касается секса, – поддразнил он и наклонился для поцелуя.

Никки прижала два пальца к его губам.

– Меня ждет то же самое? В итоге я отправлюсь в тюрьму?

– Нет. – О’Коннор знал, что не следует разбрасываться обещаниями, но все равно сказал: – Я не позволю этому случиться.

Никки уронила голову на грудь Далласа. Прислонившись к столу, он обвил ее руками, и Никки приникла к нему. Спустя несколько минут целомудренных объятий, попыток не думать, каково было бы обниматься безо всякой одежды, он погладил ее по спине. Никки подняла голову, упершись в крепкую грудь подбородком, и посмотрела на своего защитника.

– Наверное, тебе пора.

– Почему? – Он прочертил пальцем по ее щеке и медленно провел по губам.

– Потому что, это может закончиться сексом.

– Это так плохо? – Даллас задавался тем же вопросом.

Никки задумчиво посмотрела на него, и он увидел в ее голубых глазах желание.

– Нет. Да. – Она прикусила губу. – Я не знаю.

О’Коннор весело усмехнулся.

– У меня такое ощущение, будто ты не можешь определиться.

– Как ты догадался? – ответила улыбкой Никки.

Проклятье, это была самая милая улыбка. Дерзкая и сексуальная.

– Вот так, взял и догадался. И я не могу отделаться от мысли, как легко было бы помочь тебе принять окончательное решение. – Он наклонился, желая ощутить ее вкус. Желая ее раздеть. Желая этого, хотя до чертиков боялся так сильно кого-то хотеть. Потому что знал, куда может завести подобное безоглядное желание – к влюбленности. И тут на него обрушилась правда. Он уже неравнодушен к Никки. И совсем не как к своей клиентке.

– Слишком легко. – Она прижала палец к его губам. – Просто я… не хочу ввязываться во что-либо очертя голову, Даллас.

А вот он хотел именно этого. Ввязаться, не подумав, и к дьяволу последствия.

О’Коннор вдохнул солидную порцию кислорода. Все его эмоции и непрошенные чувства бились в груди, как пойманные в ловушку летучие мыши. Возможно, не одной Никки надо покопаться в себе.

– Хорошо. – Он прижал руку к лицу. Но ему не хотелось отпускать Никки. – Почему бы тебе не собрать вещи для ночевки?

Никки уставилась на него.

– Это еще зачем?

– Потому что в целях безопасности тебе лучше пару дней пожить у меня.

Она заправила пару свободных завитков за уши.

– Нет, все в порядке. Дверь починили.

– Ничего не в порядке, Никки. Один раз замок уже взломали, смогут и во второй.

– У меня есть перцовый баллончик, – возразила упрямица.

– А у них – нож. – Не дождавшись от клиентки должной реакции, Даллас решил поставить ее перед фактом. – Я считаю, что нападавший принял Эллен за тебя. Сейчас в СМИ только и обсуждают резню в галерее. Убийца уже понял свой промах. И может вернуться.

– Но зачем? Я хороший человек. Клянусь. – Она помолчала. – Кому я так насолила, чтобы он захотел меня убить?

– Я не знаю, но собираюсь выяснить прежде, чем он вернется закончить работу.

Никки посмотрела на свои стиснутые руки. Даллас заправил прядку ей за ухо. Она снова на него взглянула.

– Я сниму номер в гостинице.

– Просто едем ко мне домой. Обещаю, я и пальцем тебя не трону. – Понимая, что в данный момент фактически нарушает данное обещание, Даллас убрал руки от ее лица. – Ладно, больше не трону. Гостиница влетит тебе в сотню баксов. Ты же говорила, что на мели.

Похоже, Никки оставалась при своем мнении, и тогда он решил разыграть свой козырь.

– Суммой за гостиничный номер можно было бы расплатиться за кабельное Наны.

Никки, прищурившись, посмотрела на него, и Даллас почувствовал, что пробил ее оборону.

– Ты сможешь сдержать обещание?

– Смогу. – Он улыбнулся. – Главное, чтобы ты не передумала. Иначе нам придется перестраиваться.

Она задумчиво прикусила губу.

– На одну ночь.

– Может и на две. Пока не убедимся, что опасность миновала.

Никки склонила голову на бок. Мягкие волосы погладили плечо.

– Я сплю на диване.

– Нет. Я сплю на диване.

Она вздернула подбородок.

– Тогда я никуда не поеду.

Даллас недовольно нахмурился.

– Какая же ты настырная.

– Тебе же вроде нравились строптивые блондинки.

– Да, но мне нравится, когда они спят в моей постели, а не на диване. Может, бросим жребий?

– Фигушки. И ты спишь с Бадом.

Уступать она не собиралась. По глазам видно.

– Идет.

Никки отправилась собирать вещи, а Даллас вернулся в гостиную. Его взгляд наткнулся на фотографию с ней и Наной. Взяв снимок, О’Коннор почувствовал, как внутри все сжалось, когда он увидел боль в глазах маленькой Никки.

Он недоумевал, как родители могли с ней так поступить?

***

В одиннадцать вечера, предварительно потратив три часа на поиски интересного чтива в книжном магазине, Ли Энн вошла в свой дом. Ей хотелось завалиться в постель и читать, пока глаза не слипнутся. Может, сегодня ей все же удастся уснуть. В последнее время она спала хорошо и очень этому радовалась. Но после передачи Тони бумаг о разводе, Ли Энн сильно сомневалась, что уснет. В памяти всплыло выражение его лица. Хоть убейте, она не знала: облегчение это или боль.