Текст книги "Не трожь Техас! (ЛП)"

Автор книги: Кристи Крейг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)

– Я знаю, что… в итоге придется. – Слова сорвались довольно легко и как будто повисли в воздухе. Далласу тут же захотелось взять их назад. «Держись за нее, сынок. Потом пожалеешь, если упустишь».

– Так не делается. – Еще одна слезинка выскользнула, и Никки вытерла ее прежде, чем это смог сделать Даллас.

– Что не делается?

– Считается, что ты знакомишься с человеком и, в конце концов, вы начинаете жить вместе, не живете вместе – значит, расходитесь.

– Что ты такое говоришь? – У Далласа перехватило дыхание, и буря эмоций разразилась в груди.

Никки неотрывно смотрела на него.

– После того, как завтра мы все вместе поужинаем, я поеду домой.

– Хорошо… – сказал Даллас, чувствуя полное облегчение, что она не покинет его прямо сейчас. И кто знает, завтра он может заставить ее передумать и уговорить задержаться подольше. Он наклонился и поцеловал ее. – А пока, почему бы нам не… – «продолжить обжиматься». Что-то подсказывало О’Коннору – Никки больше не в настроении. – Почему бы нам сегодня не сходить потанцевать? – Ему хотелось развеселить Никки.

Она прикоснулась к его щеке.

– Больше никаких сюрпризов вроде этого, идет?

– Идет. – Но как только Даллас сказал это, он понял, что Никки имела в виду сюрпризы вроде секса с бывшей. И тогда он вспомнил о Сьюзан. Ему хотелось рассказать о ней, но увидев сомнение в глазах Никки, он решил не усугублять свое положение.

«Держись за нее, сынок. Потом пожалеешь, если упустишь». И снова в голове зазвучали слова отца.

– Ну, что скажешь насчет свидания со мной? Ужин… танцы?

***

Когда вечером Тони открыл входную дверь, его встретил аромат китайской еды. Ли Энн предупреждала, что займется ужином, поскольку у нее выходной. Тони усмехнулся. Ее предложение заняться ужином всегда означало заказать его. Не то чтобы он возражал. Однажды Ли Энн сказала, что ей приходилось готовить все свое детство, и она решила лет десять заказывать еду, дабы перекрыть этот период вынужденной готовки.

Он бы дал ей лет двадцать, и даже больше. Отдал бы все, что она пожелает.

Находиться дома вместе с Ли Энн было раем… и адом. Каждую ночь она все больше дразнила его. Ее полотенца становились короче, сверху оголяли все больше, и каждую ночь Тони ложился в постель со стояком, которым можно было заколачивать гвозди. И пока он удерживал себя от демарша, интуиция подсказывала ему, что Ли Энн необходимо самой сделать первый шаг. Это необязательно должен быть огромный шажище, достаточно крошечного шажка, и Тони тотчас его поддержит.

– Я дома, – окликнул он, и мысленно отрешился от мыслей после похода на кладбище.

– Сейчас буду, – отозвалась Ли Энн. Сердце сжималось от одного звука ее голоса.

Тони убрал пистолет в шкафчик возле телевизора, не сводя глаз с коридора. Ему не терпелось увидеть жену и рассказать ей хорошие новости. По какой-то причине Ли Энн с первого взгляда полюбила Никки и постоянно расспрашивала его о ходе расследования. Сегодня он мог порадовать ее, что с Никки практически сняли все подозрения.

Ли Энн вышла из спальни, и Тони забыл, как дышать. Она надела персиковый сарафан, один из тех нарядов, заставляющих гадать, как мало под ним надето. Волосы она забрала наверх одной из тех заколок, которые так нравились женщинам, а мужчинам нравилось их снимать. Совсем неплохо. Несколько прядей светло-каштановых волос свободно спускались на плечи, привлекая внимание к глубокому декольте. Выглядела она горячо, черт побери. А теперь и он разогрелся. И затвердел.

– Выглядишь… – «чертовски сексуально», – отлично.

– Спасибо. – Жена дерзко улыбнулась. – Я заказала китайскую еду. Надеюсь, ты не против.

Она прошла мимо него, и О’Коннор уловил слабый запах чего-то напоминавшего цвет ее платья. Персики.

– Угу, – промычал он и повторил свою клятву, что позволит ей сделать первый шаг.

Они поели, и после ужина он рассказал о Никки.

– Слава Богу, – воскликнула Ли Энн. – Она не заслуживала этого дерьма. – Жена пригвоздила его взглядом. – Ты был с ней мил?

– Сегодня я ее не видел, но, когда видел их с Далласом в галерее несколько дней назад, был мил.

– Хорошо. – Ли Энн начала складывать тарелки. Когда она наклонилась, горловина немного просела, открыв прекрасный вид на ее бюст. Тепло разлилось в груди Тони и потекло ниже. Он не смог не улыбнуться от того, как замечательно просто… смотреть на Ли Энн и осознавать, какие ощущения она в нем пробуждает. Как замечательно быть так близко. Не то чтобы он не хотел оказаться еще ближе.

Они убрали со стола. Несколько раз, намеренно или нечаянно, она столкнулась с Тони. Сладкая пытка. Когда они закончили, жена посмотрела на него, как будто собиралась что-то сказать, но тут же моргнула и направилась выходу.

– Пойду почитаю. – Ли Энн оглянулась через плечо.

– Опять про штангистов?

Она ухмыльнулась.

– Возможно. – И, виляя аппетитной персиковой попкой, вышла из кухни.

Тони досчитал до десяти, попросил у Господа силы воли и направился в гостевую спальню готовиться к приему душа. Черт, а вдруг… просто вдруг сегодня в ду́ше она к нему присоединится. И если нет, ему понадобится принять еще и холодный. Или же не иначе пришло время вывести игру на новый уровень.

Ли Энн бросилась на кровать и застонала в покрывало. Когда этот тупица уже начнет действовать? Что ей нужно сделать – повесить на спину табличку «займемся сексом, я готова»?

В дверь постучали. Ли Энн схватила книгу, одернула верх платья на несколько дюймов ниже и немного задрала подол.

– Войдите.

Он вошел. Ли Энн подняла глаза и задохнулась.

– Я в душ, – сказал Тони и голышом протопал в ванную. – Присоединяйся, – добавил он через плечо.

Как только замо́к щелкнул, Ли Энн зарылась лицом в подушку и начала смеяться.

Затем, чувствуя прилив храбрости, она спрыгнула с кровати, сбросила платье с плеч, и пошла выяснять, не нужно ли Тони потереть спинку.

Глава 31

Никки совсем забыла, каково это – сидеть за столом напротив парня, не сводящего с тебя глаз. Чувствовать себя неловко оттого, что кавалер смотрит так, будто ему больше хочется раздеть тебя, чем наслаждаться блюдом.

Перед ужином Никки попросила Далласа заехать к ней на квартиру, чтобы она могла переодеться. У Никки было лишь одно черное вечернее платье, подходящее к случаю, но оно очень ей шло. И прекрасно на ней сидело. Даллас тоже заметил. Он беспрестанно ласкал ее взглядом. Несмотря на противоречивые чувства относительно вектора их отношений, сегодня Никки решила ни в чем себе не отказывать.

Но, когда ужин закончился, и Никки вышла на танцпол в объятья Далласа, она поняла насколько важно, что завтра она уйдет. Она не влюбилась в Далласа О’Коннора, она втрескалась в него по уши. Но сегодня собиралась притвориться, будто их отношения не заканчиваются. Завтра она подберет осколки и постарается собрать себя воедино.

***

Тони услышал, как открылась дверь ванной. Он затаил дыхание и молился, чтобы ему не послышалось. Немного погодя со скрипом отворилась дверь в душевую, рассчитанную на двоих.

– Потереть тебе спинку? – робко спросила Ли Энн.

Он повернулся и увидел ее обнаженную и такую красивую, что было больно смотреть. Теплый пар окутывал их, и струи воды били Тони в поясницу. Его сердце грохотало, когда он протянул руку и привлек Ли Энн к себе. Напряженные соски коснулись его груди. Он убрал заколку, и каштановые волосы рассыпались на плечи.

– Господи, как же я по тебе скучал, – хрипло признался Тони.

– Я тоже, – сказала Ли Энн.

Наклонившись, он коснулся губами ее рта. Почувствовал вкус вина, которое она пила. Ощутил сладость печенья с предсказанием, которое она ела. Он пробовал Ли Энн, и ничто в его жизни не могло сравниться с ее вкусом. Тони не был уверен, как долго они целовались – минуту, может, пять. Все равно этого мало.

Жена погладила его по груди и коснулась шрама на плече. Тони взял ее за руку и поцеловал ладонь. Коснулся тяжелых, налившихся грудей, и ему захотелось взять их в рот. Затем он понял, по чему скучал больше всего. Он встал на колени и поцеловал ее сладкий бугорок.

Тони услышал, как она застонала. Ли Энн никогда не стеснялась выражать перед ним свои ощущения, и ей нравилось, когда муж ласкал ее языком. Он опустил палец в щелочку, и почувствовал желание любимой, а потом коснулся ее ртом.

Он едва начал, как она вскрикнула и рухнула на кафельную стену. Прежде чем Тони успел сообразить, Ли Энн сползла на пол. Ему удалось подхватить ее, и они оба оказались на полу душевой.

– Ты в порядке? – спросил он, посмеиваясь.

– Да, – тяжело дыша и улыбаясь, ответила жена. – Похоже, ты меня уложил.

Она обняла его, неторопливо поглаживая рукой, и наклонилась вперед. Как только голова жены оказалась над его пахом, Тони ее остановил. – Нет, в первый раз я хочу быть в тебе.

– Хорошо, – ответила Ли Энн. – А как насчет этого? – Она наклонилась и лизнула головку пениса.

Тони поймал жену за голову и отодвинул.

– Еще раз сделаешь так, и, клянусь, я кончу.

– Бедненький, – поддразнила она и провела по головке пальцем, затем засунула палец в рот и медленно вытащила.

– Хочешь, чтобы я прямо сейчас взорвался, да? – Тони поднялся и выключил воду. Поставил на ноги Ли Энн и потащил ее в спальню. И в первый раз почти за девять месяцев он занялся любовью с женой.

Медленной сладостной любовью, сказавшей Ли Энн, как сильно он по ней соскучился. Как сильно ее любит. Как счастлив вернуться в ее жизнь. И самое главное – он никогда больше ее не покинет.

***

Далласу не терпелось избавить Никки от этого маленького черного платья. Весь вечер ему не давал покоя вопрос, какого цвета ее нижнее белье. Он полагал, черное. Женщины любят подбирать вещи в тон. Но Никки клялась, что сегодня решилась на смелый выбор. Быть может, она надела красное? Красный – это смело.

О господи, как же ему хотелось увидеть ее нижнее белье, снять его и оказаться у нее внутри. Он – твердый. Она – влажная. Ему хотелось заставить ее выкрикивать его имя снова и снова. Хотелось, чтобы Никки пообещала не уходить завтра. На секунду Даллас задумался, не попросить ли ее переехать к нему, но это показалось неправильным. Одна мысль об этом вызвала у него эмоциональную перегрузку.

Он прекратил размышлять на эту тему и постарался думать о том, что происходит здесь и сейчас.

Когда они вошли в его квартиру, Никки слишком долго здоровалась с Бадом.

– Эй, это мое время, – пожаловался Даллас.

Хихикая, она выпрямилась и прошла по коридору.

– Я на секундочку.

Стоило Никки остановиться у двери ванной, Даллас прижал ее к своему напряженному члену, давая понять, как сильно ее хочет.

– Пошустрее.

В спальне Даллас обнаружил оставшиеся розовые лепестки, которые не использовал прошлой ночью. Он их понюхал и, убедившись в свежести, рассыпал на кровати. Притушив светильники и оставив столько света, чтобы можно было наслаждаться видом, Даллас разделся, забрался в постель и принялся ждать. Его член гордо смотрел в потолок. Черт, даже сам О’Коннор был вынужден признать, что тот выглядит впечатляющим. Ему послышался звук открываемой двери, но он не увидел в коридоре свет, который должен был пролиться из ванной.

Раздались шаги. Даллас еще сильнее возбудился при мысли, что сейчас увидит ее, и принялся гадать: сняла ли она нижнее белье. Или оставила ему эту приятную процедуру? Приветствовались оба варианта.

Никки возникла на пороге в чем-то длинном.

– Что это на тебе? – Он оперся на локоть и понадеялся, что произвел на нее впечатление своими… выдающимися данными.

Она вошла в спальню.

– Не много.

Голос.

– Дерьмо! – Даллас спрыгнул с кровати и схватился за переключатель. Как раз перед тем, как он им щелкнул, коридор озарил свет из ванной. Оба света залили комнату. Взгляд Далласа метнулся к проему, в котором стояла восхитительно нагая Никки. Затем ошарашено посмотрел на Сьюзан – тоже обнаженную с валявшимся у ног пальто.

Никки посмотрела на Сьюзан, потом на него. Ее глаза расширились от шока.

Сьюзан посмотрела на Никки и ее глаза расширились от чего-то меньше напоминающего шок.

Даллас попытался вздохнуть. Легкие отказывались работать. Он мечтал об этом с четырнадцати лет. Но не по такому сценарию.

Никки резко вскрикнула и прикрылась руками.

Сьюзан улыбнулась.

– Это будет забавно.

Никки посмотрела на него с такой болью, что у Далласа сжалось сердце. В следующий момент она развернулась и убежала, громко захлопнув дверь ванной.

«Держись за нее сынок. Потом пожалеешь, если упустишь». Мудрые слова отца зазвучали в голове.

– Твою мать! – Возбуждение как рукой сняло. Увяло под самый корешок.

Даллас подбежал к двери ванной.

– Никки! – Он попытался ее открыть. Заперто. До него доносилось частое дыхание Никки, словно у нее началась гипервентиляция.

По-прежнему обнаженная Сьюзан появилась в дверях спальни.

– Какие-то проблемы?

– Да! Надень пальто.

– Извини, – сказала гостья, но без сожаления в голосе. – Я думала… между нами что-то было.

О’Коннор пытался понять, как позволил такому случиться.

– В любые другие выходные, – огрызнулся он. – Твой бывший забирает детей только в первые и в третьи выходные. Сегодня тебя здесь быть не должно. – Ему приходилось сдерживаться, чтобы не начать орать.

– На прошлой неделе прийти не получилось, поэтому я нашла няню и решила устроить тебе сюрприз.

Даллас рывком пригладил волосы.

– Я хочу, чтобы ты ушла, хорошо? Оставь ключ. Все кончено. Поняла?

О’Коннор старался не срываться на нее, но у него не получалось. Или, быть может, он злился вовсе не на Сьюзан, а на самого себя. Он облажался. Знатно.

Когда Сьюзан вышла из спальни, на ней было пальто. Она посмотрела на Далласа и произнесла:

– Извини. – На этот раз прозвучало искренне. Но, увы, не помогло.

– И ты меня, – так же искренне ответил Даллас.

– Она уходит, Никки. – Он прислонил голову к двери.

– Пусть останется, – отозвалась Никки. – Это я уйду.

Через двадцать минут Никки поняла, что не может вечно отсиживаться в ванной, поэтому, сделав глубокий вдох, вышла.

Даллас стоял, прислонившись к стене коридора, все еще обнаженный.

– Все не так, как тебе показалось.

– Да ну? – огрызнулась Никки, поклявшись самым дорогим, что не расплачется. – Голая женщина в твоей спальне мне просто померещилась?

– Нет, но…

– Тогда, как это может быть не тем, чем показалось? – Пронесшись мимо него, она схватила сумочку.

Даллас загородил собой дверь.

– Я не спал с ней с тех пор, как познакомился с тобой. Ты не можешь меня в этом упрекнуть.

– Ты говорил, что ни с кем не встречаешься.

– Не встречаюсь.

В груди Никки образовался комок.

– Как давно ты с ней видишься?

Даллас провел рукой по волосам.

– Четыре месяца. Но…

– У нее был ключ, так?

– Да, но между нами не было отношений.

– Что означают отношения в твоем испорченном пропитанном тестостероном мозгу?

– Это был… секс, Никки. Просто секс.

Слова проехались с легкостью самосвала. Никки вздернула подбородок и ткнула пальцем Далласу в грудь.

– Позволь сказать тебе кое-что, приятель. Я сыта по горло тем, как «просто секс» отравляет мне жизнь. Мои родители бросили меня из-за «просто секса». Я наткнулась на моего мужа, трахающего мою помощницу, и лишилась брака, чувства собственного достоинства и всех сбережений из-за «просто секса». Достало. Меня тошнит от самой себя, поскольку я понимаю, что всем нам нужно только это. Просто секс. – Она с психом умчалась.

Весь путь до дома Никки проплакала. Проплакала путь до кровати. Проплакала до самого рассвета. Уже было за полдень, когда она открыла глаза, вспомнила и снова заплакала.

Как ей собраться в этой ситуации? После пятнадцатиминутного праздника жалости к себе она скатилась с кровати, высушила глаза и дала клятву больше не раскисать. Проходя мимо стола, Никки услышала пиканье домашнего телефона. Вчера телефон начал звонить, как только она переступила порог квартиры, и Никки бросила трубку рядом.

Она подошла к кухонному столу, села, сообразила, что у нее нет даже кофе, и уронила больную голову на стол. В голове застучало сильнее. Никки чуть не поддалась желанию заплакать, но решила, что не может себе этого позволить. Поэтому встала, мысленно подтянула трусики большой девочки и заварила чашку травяного чая.

Услышав, как сигналит о пропущенных вызовах мобильник, она едва не проигнорировала его. Но вспомнив, что это может быть Нана, откопала сотовый в сумочке.

Никки пролистала журнал входящих звонков. Даллас. Даллас. Даллас. Даллас. Даллас. Даллас.

В голове пульсировало каждый раз, когда она читала его имя. Ага, наконец-то Нана.

Сделав глубокий вздох, Никки нажала повторный набор.

– Ты звонила? – спросила она.

– Даллас звонил, – сказала Нана.

– Извини. Отключи телефон или просто не бери трубку. Я так и делаю.

– Что случилось, Никки?

– Не хочу об этом говорить.

– Ты искала ямы, не так ли? – спросила Нана.

– Не искала, но упала. И эта яма размером с Хьюстон, Нана. – Никки закусила губу, чтобы голос перестал дрожать.

Она услышала, как Нана вздохнула.

– Если этого мальчика нужно кастрировать, ты только скажи.

– Нет, оставь ему его яйца, – сказала Никки. – Это единственное, чем он может похвастаться.

Кто-то забарабанил в дверь.

– Ох, я, пожалуй, пойду. Позже позвоню.

Стук усилился.

– Ты уверена, что с тобой все в порядке? Хочешь, я приеду?

– Все нормально. – Она повесила трубку.

В дверь снова затарабанили, и на этот раз раздался его голос.

– Никки, я знаю, что ты здесь. Внизу твоя машина. Пожалуйста, открой.

Не раньше, чем в аду начнут лепить снеговиков.

– Я никуда не уйду. Буду сидеть под дверью, пока ты не откроешь. И мне плевать, если на это уйдет целый день.

Потянувшись за сумочкой, Никки выудила из нее нужную визитку и набрала номер.

Просиживавший задницу под дверью Никки Даллас услышал шаги и поднял глаза. Попа отваливалась, на душе скребли кошки, голова раскалывалась, а сердце болело так, будто ротвейлер использовал его в качестве жевательной игрушки.

Он был совсем не в настроении встречаться с братом.

Сложив руки на груди, Тони посмотрел вниз на Далласа.

– Привет.

– Пожалуйста, скажи, что она тебе не звонила.

– Хочешь, чтобы я солгал?

– Твою мать. – Даллас поднялся на ноги. – Просто уйди.

– Она сказала, что, если ты не уберешься, она позвонит в настоящую полицию. Очевидно, я не настоящий полицейский.

– Она не позвонит.

– Я бы не стал на это спорить. Судя по голосу, она здорово разозлилась. Я хочу сказать: когда я обвинял ее в убийстве, она так не сердилась. Что ты ей сделал?

У Далласа сдавило грудь, и он начал вышагивать.

– Наверное, я ее люблю. Нет. Я правда ее люблю. И сейчас, оглядываясь на последние несколько дней, я вижу каждый чертов раз, когда свалял дурака. Все именно так, как вы с отцом пытались мне сказать. Я спрятал свою долбаную голову в песок. Не хотел признавать свои чувства. Каждый раз, когда меня подмывало сделать шаг навстречу, я тормозил и убеждал себя, что мне и этого достаточно. Достаточно убедить ее ненадолго возле меня задержаться. Почему, черт возьми, я не слушал?

О’Коннор-младший остановился, и Тони подошел ближе.

– Никто не слышит, пока не будет готов услышать. Бывшая жестко с тобой обошлась. Вот тебе и потребовалось время, чтобы глаза открылись.

Даллас провел рукой по лицу.

– Я не пригласил ее пойти со мной на кладбище. Сказал отцу, что у нас несерьезно – прямо в ее присутствии. Можешь поверить, что я так поступил? Кроме того я сказал, что в конечном итоге ей придется съехать. О чем я думал, черт побери?

– Ты не думал, – констатировал Тони.

– Да, но… – Он прижал руку ко лбу. – Как я все исправлю?

– Для начала дай ей успокоиться.

Даллас снова начал нарезать круги.

– Она меня не простит. И я ее не виню.

– Скажи, что ты боялся и наговорил лишнего. Женщины любят, когда мы признаем свои ошибки.

– Даже не знаю. Вышло… нехорошо. – Он продолжил вышагивать. – Сьюзан заявилась.

– Сьюзан?

– Я тебе о ней рассказывал. Моя подружка по траху. – Он выразился, как бесчувственный ублюдок. Он и был бесчувственным ублюдком!

Тони приподнял бровь.

– Она пришла в тот момент, когда у тебя была Никки? Ой-ой.

– Никки никогда не поймет. Сьюзан вошла в чем мать родила под гребанным пальто, и в эту секунду Никки вышла из ванной… и…

У Тони глаза на лоб полезли.

– Они обе были голые.

Даллас посмотрел на удивленное выражение брата.

– Только попробуй улыбнуться, и, клянусь, получишь пинок под задницу.

«Держись за нее сынок. Потом пожалеешь, если упустишь». Слова отца еще никогда не казались правдивее, чем сейчас.

***

Позже тем вечером Тони припарковал машину перед своим домом и несколько минут сидел в ней. Проводя руками по рулевому колесу, он неотрывно смотрел на дом, и его грудь наполняло чувство правильности. Сколько раз он останавливался перед съемной квартирой и сидел, чувствуя себя пустым и одиноким. Теперь же он был дома. И это не имело никакого отношения к зданию, кирпичу, стенам или мебели внутри дома. Все дело было в ждущей его женщине. Ее прикосновении. Ее улыбке. Ее поцелуе.

Ли Энн позвонила и сказала, что из-за неразберихи в расписании придет домой раньше. Хотела предупредить, что будет его ждать. С нетерпением. Она хотела его. И что еще важнее: он знал, что она его любит и никогда не переставала любить.

Он вспомнил, как прошлой ночью они принимали душ. А после занимались любовью. И потом еще трижды. Черт, это было прекрасно. И так правильно.

И так неправильно.

Ни разу они не вспомнили Эмили.

Отправиться на кладбище с отцом и Далласом было очень нелегко. Тони оставил их одних и заставил себя пойти на могилу дочери. Кончилось тем, что, возвращаясь к машине, он плакал. Было больно, но, тем не менее, стало немного легче. И это именно то, что им с Ли Энн нужно.

И этим утром, когда он оставил жену в постели, Тони стоял под дверью детской и понимал, что им нужно поговорить. Нужно убрать кроватку. Нужно оставить это в прошлом. А единственный способ оставить все в прошлом – посмотреть проблеме в лицо.

Но что если Ли Энн откажется? Что если разговор ее оттолкнет?

Тони достал с заднего сиденья необходимые инструменты, чтобы разобрать кроватку, которую с таким усердием собирал восемнадцать месяцев назад. Затолкав инструменты в задний карман, он помолился, что не потеряет Ли Энн во второй раз, и открыл парадную дверь.

Ли Энн соскочила с дивана и бросилась ему в объятья. Она надела другой сарафан, похожий на тот, что был на ней вчера. Только этот оказался розовым. Тони любил, когда жена наряжалась в розовое. Она поцеловала его нежно, соблазнительно, тем самым поцелуем, который обещал продолжение.

Закрыв парадную дверь, Тони взял ее за руку и пошел вперед.

– Нам нужно кое-что сделать.

– Не терпится, да? – поддразнила она.

На сердце стало тяжело. Тони остановился посреди коридора и, повернувшись, посмотрел на Ли Энн.

– Ты же знаешь, что я тебя люблю?

Она тоже посмотрела на него.

– Конечно, знаю.

– Мы должны кое-что оставить в прошлом.

– Оставить в прошлом… – Ее взгляд устремился на дверь детской. Тони достал из кармана гаечный ключ. Ли Энн затрясла головой.

– Нет, Тони.

– Да.

– Нет! – Она быстро развернулась, чтобы уйти, но он поймал ее за талию и прижал к себе.

– Нет! – кричала Ли Энн, пытаясь освободиться.

Тони не отпускал ее. Прижимал к себе и ждал, пока она успокоиться.

Он слышал ее рыдания. Сильные и глубокие, разрывавшие его сердце. Вскоре она перестала вырываться.

– Я люблю тебя, – прошептал он. – Вместе мы справимся.

Ли Энн развернулась в его руках и посмотрела на мужа. Слезы бежали по ее лицу.

– Вместе, – повторил он.

Тони открыл дверь. Ли Энн помедлила, но все же вошла с ним.

– Мне так жаль, – прошептала она. – Я должна была ее спасти. Я медсестра. Это моя работа. Я должна была ее спасти! – Она упала на пол и стала раскачиваться взад и вперед.

– Нет! – Тони устроился рядом с ней и усадил к себе на колени. Слезы катились по его щекам. – Ли Энн, посмотри на меня. – Он убрал руки от ее лица. – Ты не виновата. Мы потеряли нечто бесценное. Я тоже долго винил себя. Мне следовало ее проведать, прежде чем отправляться спать. Следовало быть человеком получше. Да что толку. – Он вздохнул. – Меня грызло чувство вины. Но это была не наша вина.

Ли Энн спрятала голову у него на плече, и Тони просто держал жену. Они долго так просидели. Достаточно, чтобы солнечный свет, омывавший комнату, сменился пурпурным свечением.

– Готова мне помочь? – спросил Тони.

Ли Энн кивнула. Они оба поднялись и вместе разобрали кроватку, которую когда-то вместе собирали. Деталь за деталью. Оба плакали. И говорили об Эмили. О том, какой она была хорошенькой. О том, что не перестанут ее любить.

Закончив, отнесли кроватку на чердак, пока не решат, что с ней делать, а потом отправились в постель. Они не занимались любовью. Были слишком истощены эмоционально. Но Ли Энн всю ночь обнимала его, а Тони всю ночь обнимал ее, и он знал, что все у них будет хорошо.

***

В понедельник Никки решила взять выходной на восстановление душевного равновесия. Не важно, что она занималась этим в субботу и воскресенье. Поэтому вместо того, чтобы открыть галерею, она провалялась в постели до десяти. После встала, почистила зубы – которые не чистила два дня, – выпила очередную чашку травяного чая, съела последний из шестнадцати кексов Наны, открыла банку тунца и назвала это завтраком. Проглотив лишь кусочек, она позвонила Нане и пригласила ее на обед.

В своем любимом ресторане Никки заказала еды на целую армию, но сама поклевала как птичка.

Сидевшая напротив нее Нана тоже особо не ела.

– Не хочешь выговориться, деточка?

– Не о чем говорить, – отозвалась Никки.

Нана метнула на нее неодобрительный родительский взгляд, по-прежнему имеющий вес. Сдавшись, Никки рассказала бабуле правду. Всю правду.

– Этот кусок идиота хотел устроить с тобой тройничок? – возмутилась Нана.

– Нет. Судя по тому, что я услышала, он не знал о ее появлении.

– Но он признался, что спал с ней после того, как вы двое познакомились?

– Нет, это не так.

– Тогда как?

– Он солгал мне. Сказал, что ни с кем не встречается. И еще сказал, что это был просто секс.

Нана накрыла руку Никки своей ладонью.

– Солнышко, с точки зрения мужчин слово «встречаться» приобретает совершенно другое значение. Я не говорю, что это правильно. Я хочу сказать: возможно, он не обманывал. Ты не думала, что можешь наказывать Далласа за поступки своих родителей и твоего недоумка-бывшего – благослови Господь душу этого усопшего?

Никки ушла в оборону.

– Даллас ни разу не упускал возможности напомнить мне, что у нас несерьезно.

– Звучит так, будто он был напуган не меньше тебя, – заметила Нана, наливая себе чашку чая.

Никки вытаращилась на бабушку.

– Вообще-то ты должна занимать мою сторону, а не его.

– Ох, Никки, я не занимаю его сторону. Я предупредила его, что если он приблизиться к тебе меньше, чем на десять футов, я возьму кусачки и отстригу ему яйца. Самое смешное, что обычно парни после такого не перезванивают. Но не Даллас. Он за день дважды позвонил и справился о твоем самочувствии. И каждый раз просил передать тебе, что хочет с тобой поговорить.

– Нет, – ответила Никки, сглатывая слезы.

– Хотя бы подумай об этом. Хотя бы подумай.

Вторник стал очередным днем восстановления душевного равновесия. И последним, поклялась себе Никки. Она позвонила Нэнсу и предложила ему подработку в галерее. Никки была счастлива услышать восторг в его голосе… пока он не сказал: «Даллас скучает по тебе».

Потом отправилась проведать Эллен, которую выписали из больницы, и она уже около недели жила у своих родителей. Никки избегала общения с Эллен после всей этой катастрофы с Далласом. Подруга заслужила, чтобы ей дали спокойно восстановиться и не грузили чужими проблемами. Вот Никки и оставалось только до поры до времени помалкивать.

Она зря беспокоилась. Даллас уже все растрепал.

– Да как он посмел прийти с этим к тебе! – возмутилась Никки.

– Это не он. Я позвонила ему, когда не смогла связаться с тобой по телефону. И голос у него был, как у подогретой детской какашки.

– Прости. Не за него, а за беспокойство. – Никки села за кухонный стол рядом с Эллен. Солнечный свет струился сквозь большие окна, выходящие на расположенный за домом бассейн.

– И правильно. Я забеспокоилась, – сказала Эллен.

– Что ж, я в порядке.

– Не лги мне.

– Хорошо, – призналась Никки. – Мне больно до чертиков, но, если я и дальше буду притворяться, мне станет легче через… – Никки посмотрела на свои часы, – одиннадцать месяцев.

– Что случилось? – Эллен взяла свою диетическую газировку.

– Я думала, Даллас тебе рассказал.

– Он рассказал мне свою версию. – Подруга хихикнула. – Извини, я знаю, что это не смешно, но все равно смешно.

Никки вкратце посвятила Эллен в произошедшее и, когда та вроде бы растерялась, спросила:

– Что? Его версия чем-то отличалась?

– Нет, вообще-то именно так он все и рассказал.

– Тогда, почему у тебя такой растерянный вид? – Никки повертела свой напиток в руках.

– Ты уверена, что не позволяешь прошлому влиять на свое мнение о Далласе и этой ситуации?

Никки нахмурилась.

– Ты что, спелась с Наной?

Эллен отпила газировки.

– Никки, ты злишься на парня, потому что он спал с кем-то до того, как с тобой познакомился.

– Нет, я злюсь на него, потому что… – Никки пришлось напрячься, чтобы вспомнить. – Он солгал.

– Хорошо, он должен был рассказать тебе, когда ты спрашивала о сюрпризах, но разве сокрытие своего прошлого сексуального опыта от нового полового партнера заслуживает разрыва отношений в виде наказания? Когда я с кем-то встречалась – вечность назад – я никогда не рассказывала новому бойфренду о предыдущем. Я хочу сказать, когда парень… оказывается там… вряд ли тебе захочется, чтобы он думал о другом парне, который уже там побывал.

– Ненавижу, когда ты так делаешь! – Никки уронила голову на стол.

– Когда я делаю что? – поинтересовалась Эллен.

– Говоришь умные вещи.

***

Перед обедом в среду Даллас и Тайлер были вызваны мистером Стернсом. в «Юридическую фирму Брайана и Стернса» Даллас пошел, но только потому, что Тайлер настоял.

Стернс восседал за своим огроменным столом.

– Копы не желают делиться с нами найденной вами информацией. Мы можем вам за нее заплатить?

– Извините, – ответил Даллас.

– Сколько? – спросил Тайлер, всегда желающий получить полную информацию, прежде чем выносить решение.

Стернс назвал впечатляющую цифру, но Тайлер не клюнул.

– Знаете, у вас был шанс с нами сотрудничать.

Стернс нахмурился.

– Поверить не могу, что мой партнер оказывает поддержку своему проворовавшемуся сыночку-убийце.

– Вообще-то мы не уверены, что Эндрю виновен, – сказал Тайлер. – В этом убийстве. Он определенно вор. Имеет проблемы с наркотиками и траванул пару человек, но…

– Я думал, вы ребята арестовали его за убийство, поскольку теперь ты трахаешь бывшую Леона. – Мистер Стернс посмотрел на Далласа.