Текст книги "Управляемые (ЛП)"

Автор книги: Кристи Бромберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 26 страниц)

– А что насчёт тебя, Колтон? – с сомнением вопрошаю я, отыгрываясь. – Ты говорил, что не заводишь отношений с девушками, тем не менее, кажется, у тебя всегда в руках есть леди?

Он удивлённо выгибает брови:

– А откуда тебе известно, что кто-то всегда есть в моих руках?

Откуда известно? Мне что, признаться, что я периодически почитываю подшивку People у Хэдди, закатывая глаза на смешные комментарии? Должна ли я открыть ему, что иногда, ради развлечения, просматриваю на работе Perezhilton.com, как правило, пропуская сплетни об эгоцентричных плохо воспитанных голливудских детках, таких как он, которые думают, что они лучше всех остальных?

– Ну, я ведь стою в очередях на кассу в продуктовых магазинах, – признаюсь я. – Ты же знаешь, насколько верны новости, обсуждаемые в таких местах.

– Согласно им, я встречаюсь с трёхголовой иностранкой, а мои отредактированные снимки размещены рядом с объявлением о появлении чупакабры в кинотеатре «Норман», штат Оклахома, – заявляет он, выразительно изображая ужас широко распахнутыми застывшими глазами.

Я громко смеюсь. Действительно смеюсь. Обрадованная, что он не принимает СМИ всерьёз. Довольная, что в наш нелёгкий разговор он добавляет некоторого легкомыслия.

– Прекрасный уход от темы, но это не сработает. Отвечай на вопрос, Ас.

– О, Райли, это целиком бизнес, – журит он меня. – Что тут скажешь? Я ненавижу разборки, подсчёт очков – кто что должен сделать, как много, ожидание и принятие следующего шага, попытки выяснить, есть ли у женщины скрытый мотив быть со мной рядом… – он пожимает плечами. – Вместо всей этой ерунды я заключаю с кем-нибудь взаимное соглашение, с перечнем правил и изложением требований, с договорённостью о специфических особенностях, и, таким образом, управляю ожиданиями, прежде чем у них даже будет шанс начаться или выйти из-под контроля. Такой подход значительно всё упрощает.

Что? Заключение договора? Так много мыслей проносится в моей голове, которые, я знаю, буду обдумывать позже, но видя, как в ожидании моей реакции его глаза впиваются в мои, я решаю, что юмор – лучший способ в этой ситуации скрыть возникшее от его слов изумление.

– Парень с проблемой по части обязательств, – я закатываю глаза. – Это что-то новенькое! – Он продолжает молчать, ничего мне не отвечая, пока я размышляю о нём, о его последних словах, обо всём этом. – На что ты надеешься? – продолжаю я насмешливо. – Что я просто взгляну в твои великолепные зелёные глаза, скину свои трусики и раздвину ноги, когда ты признаешься, что любишь женщин в своей постели, но не позволяешь им занять твоё сердце?

Несмотря на весь сарказм, я говорю совершенно откровенно. Неужели он думает, что только потому, что он тот, кто он есть, я отвергну свои моральные принципы? – И говорят, романтика мертва.

– У тебя есть возможность следовать своим словам, сладкая, – медленно произносит он, поворачиваясь на бок и подперев голову локтем. Неторопливая размеренная улыбка распространяется по его лицу. – Уверяю тебя, романтика – не то, под чем я с энтузиазмом подписываюсь. Нет такого явления в жизни, как «жили долго и счастливо».

Безнадежный романтик во мне тяжело вздыхает, позволяя игнорировать его комментарий и ухмылку на лице – ту самую, что заставляет замереть все мысли в голове, потому что, на самом деле, он чертовски привлекателен, а его глаза завораживают.

– Ты можешь быть серьёзным? Откуда эта эмоциональная отстранённость? – Я качаю головой, не понимая. – В других вещах ты кажешься таким страстным, увлечённым.

Он переворачивается на спину, положив руки за голову, и громко выдыхает:

– Почему кто-то таков, каков он есть? – отвечает он туманно, между нами повисает молчание. – Что-то, может быть, дано от рождения, а к чему-то я пришёл за годы взросления… как знать? В моей биографии много такого, о чём ты не хотела бы узнать, Райли. Поверь мне.

Я смотрю на него, пытаясь расшифровать словесную путаницу его объяснений, в то время как он спокойно лежит ещё пару минут, прежде чем вынуть из-под головы руку и положить её на мою. Я наслаждаюсь этим нечастым знаком его привязанности. Большинство наших прикосновений – взрывные, чувственные. Редко они бесхитростные. Нетребовательные. Наверное, поэтому я наслаждаюсь теплотой его руки, просачивающейся через мою кожу.

Я всё ещё обдумываю его слова, невзирая на его отвлекающие прикосновения:

– Не соглашусь с тобой. Как ты можешь…

Я останавливаюсь на полуслове, потому что Колтон внезапно дёргает меня за руку, и через пару мгновений я уже лежу на одеяле, глядя в нависающее надо мной лицо. Не знаю, как это возможно, но моё дыхание ускоряется и замирает одновременно. Он очень медленно, абсолютно сосредоточенно одной рукой убирает непослушные растрепавшиеся пряди с моего лица, а другая его рука покоится у основания моей шеи, ровно под подбородком.

– Мистер Донован, вы пытаетесь сменить тему? – застенчиво интересуюсь я, моё сердце колотится, а в животе расцветает желание. Его прикосновение, как след от огня, оставляет на моей коже электрические заряды везде, где он меня касается.

– А это работает? – вдыхает он, наклоняя голову набок в процессе изучения моего лица.

Я поджимаю губы и задумчиво щурюсь:

– Ммм… нет, мои вопросы всё ещё со мной, – я улыбаюсь, пока наблюдаю за тем, как он наблюдает за мной.

– Тогда мне просто нужно, наверное, что-нибудь сотворить, – бормочет он, с тщательной неторопливостью опуская голову, пока его шёпот не оказывается у моих губ. Я борюсь с желанием выгнуть спину, чтобы прижаться к нему. – Как насчёт прямо сейчас?

Как такое может быть: мы, вроде, на открытом воздухе, а у меня ощущение, что мне не хватает кислорода. Почему этот парень так влияет на меня? Я пытаюсь сделать медленный вдох, и всё, что чувствую, это его запах – леса, чистоты, мужчины – опьяняющая, возбуждающая смесь, которая и есть Колтон в чистом виде. Я не могу произнести ни слова, чтобы ответить ему, и выдаю только уклончивое «хм-мм». Всё, что вокруг нас – перекрикивания чаек, рёв прибоя, солнце, медленно опускающееся в океан – остаётся мною не замеченным.

Из-за того, что он так близко, я не вижу его губ, но по углубившимся морщинкам вокруг глаз догадываюсь, что он улыбается.

– Я должен это расценивать как «да» или принять как «нет»? – спрашивает он, медленно выговаривая каждое слово, ласкающее мои губы. Его глаза удерживают мой взгляд, в них плещется вызов. Когда вместо ответа я только прерывисто выдыхаю, он резюмирует: – Тогда я просто сделаю это.

С этими словами его губы оказываются на моих губах.

Он устанавливает медленный, завораживающий темп, будто пёрышком лаская меня лёгкими поцелуями. Всякий раз, когда я думаю, что сейчас он даст мне то, чего я всё больше хочу – углубит поцелуй – Колтон отодвигается. Опираясь рядом со мной на локоть одной руки, он располагает её кисть позади моей шеи. Другой же рукой он плавно движется вниз вдоль линии моего тела, останавливаясь на бедре. И там его рука стискивает мою плоть, упрятанную в джинсы, прижимая моё тело ближе к себе.

– Твои. Изгибы. Такие. Чертовски. Сексуальные, – шепчет он между поцелуями. Мои чувства в полном беспорядке – его действия мучительны и волнующи одновременно. Я запускаю руки ему под футболку, исследуя торс, переходя на спину, и чувствую силу его мышц, когда они перекатываются под моими ладонями в такт нашим движениям, в то время как он продолжает свое томное нападение на мои губы.

Если бы я была умной женщиной, на звание которой претендую, я на пару мгновений сдала бы назад и трезво оценила ситуацию. Я бы сообразила, что Колтон из тех парней, которые привыкли получать, что хотят, без предисловий и предосторожностей. И сейчас этим чем-то была я. Он уже испробовал прямой, переходящий сразу к сути дела, подход, и почти поимел меня у стены в том коридоре после десяти минут знакомства. Он уже использовал принуждение, договор, раздражение, и даже признал, что не заводит подруг, обязательства или отношения. Разумная часть меня оценила бы эти факты и поняла, что, принимая вызов прежним неудачам, он переходит к соблазнению. С уверенностью сказала бы, что теперь он меняет свой подход, не торопясь, используя силы и время на то, чтобы разбудить во мне чувства и заставить желать его. Позволяя мне думать, что сейчас ситуация разыгрывается на моих условиях. Я поняла бы, что его поведение не имеет никакого отношения к эмоциям и желанию быть со мной «после», скорее, он пытается затащить меня в свою постель любым доступным способом.

Но я не слушаю своё разумное «я» и придирчивые подозрения, которые оно пытается бросить мне в лицо. Я как в тумане отталкиваю раздражающее осознание, пытающееся пробиться от его имени к моему основательно заброшенному здравому смыслу. Мой здравый смысл захвачен, затоплен и прямо сейчас тщательно стёрт моей новой зависимостью, иначе известной как рот мистера Колтона. Его рот поклоняется моему медленным, неторопливым облизыванием языка, царапаньем зубов и нежностью губ.

– Эй-ей-ей, – дразнится он против моего рта, пока я пропускаю пальцы сквозь его волосы и пытаюсь за шею притянуть его ближе, так, чтобы удовлетворить свою пылающую потребность, которую он создал во мне, и получить больше.

– Ты меня расстраиваешь, – вздыхаю я в отчаянии, потому что сейчас его губы переместились, целенаправленно двигаясь по моей шее к мочке уха, вычерчивая открытым ртом поцелуи, и вызывая небольшие вспышки дрожи на своем пути.

Я могу ощутить в нежном местечке под ухом, как в ответ на мои слова на его губах появляется улыбка:

– Теперь ты знаешь, каково это, – бормочет он, – хотеть чего-то… – он отстраняется от моей шеи, и его лицо витает в сантиметрах от моего. Нет никаких сомнений – его глаза подёрнуты желанием, когда он встречается со мной взглядом. И повторяет, будто самому себе, – хотеть того, чего кто-то тебе не даст.

У меня не остаётся времени, чтобы осмыслить его слова, когда его рот обрушивается на мои губы. На этот раз он не сдерживается. Его губы завладевают мной с момента нашего соприкосновения. Он руководит поцелуем с огненной страстью, от которой кружится голова, здравомыслие тает, а желание стремительно растёт. Он целует меня с таким неутолённым голодом, как будто сойдёт с ума, если не отведает моего вкуса прямо сейчас. И у меня нет выбора, кроме как отдаться волне, которой он управляет, потому что я столь же захвачена страстью, как и он.

Его язык врывается в мой рот, привнося вкус вина, прежде чем Колтон ослабляет этот напор и мягко тянет меня за нижнюю губу. Я выгибаю шею, предлагая ему больше, желая, чтобы он взял больше, потому что не могу заполучить достаточно его опьяняющего вкуса. Он идёт мне навстречу, проложив ряд легчайших поцелуев вдоль линии челюсти, прежде чем возвратиться к моему рту. Его язык облизывает мой возвратно-поступательными движениями – лаская, обладая, разжигая.

Я упиваюсь, ощущая его. Тем, как собственнически его рука сжимает моё бедро. Тяжестью его согнутой ноги, упирающимся в меня очевидным возбуждением. Его ртом, контролирующим, принимающим и, в то же время, отдающим всё. Низкое, вызванное желанием, рычание, исторгнутое из глубины его горла в чистом удовлетворении, говорит мне, что я его возбуждаю. Что он хочет меня.

Я могла бы зависнуть в этом жаждущем состоянии с Колтоном на целый день, но звук приближающегося смеха приводит меня в чувство. К осознанию того, что мы, вообще-то, в общественном месте и у всех на виду. Колтон ещё раз мягко проходится поцелуем по моим губам, пока мы слышим в нескольких футах позади нас сёрферов, возвращающихся к своим полотенцам. Моё лицо всё ещё в колыбели его ладоней, когда он прижимается лбом к моему лбу, пока мы оба пытаемся успокоить наше рваное дыхание.

На мгновение он прикрывает глаза, и я понимаю, что он борется за восстановление контроля. Его большие пальцы, нежно лаская, гладят мои щёки, и это успокаивает меня.

– Ох, Райли, что ты делаешь со мной? – вздыхает он, целуя кончик моего носа. – Что мне делать с тобой? Ты как глоток свежего воздуха.

От его слов моё сердце останавливается. А растёкшееся, было, тело машинально напрягается. Вспышка воспоминаний переносит меня на три года назад, к Максу, стоящему на одном колене, с кольцом на ладони, и как он выжидающе изучает моё лицо. И его слова, переполненные эмоциями, звенят в моих ушах, как будто это было вчера: «Райли, ты – мой лучший друг, мой путь на восход, мой глоток свежего воздуха. Ты выйдешь за меня?»

Я думаю о Максе, ярком, открытом и беззаботном, а смотрю на Колтона, замкнутого, недосягаемого и неотвратимого. Из моего горла вырываются рыдания, когда я вспоминаю тот день, его последствия, и чувство вины затопляет меня.

Колтон пристально следит за моей реакцией. Он отодвигается от меня, по-прежнему удерживая моё лицо в ладонях; в его глазах искреннее беспокойство:

– Райли, что случилось? Ты в порядке?

Я упираюсь руками в его грудь, отталкивая, сажусь, притянув колени к груди, и обнимаю их руками. Трясу головой, прося дать мне минутку прийти в себя, и делаю глубокий вдох, сознавая, что Колтон в это время очень внимательно следит за мной, желая понять, что же вызвало такую мою реакцию.

Я пытаюсь выбросить из головы те страшные слова. Его мама кричит, что это я убила Макса, отец желает, чтобы на месте его сына была я, а брат Макса твердит, что его смерть – полностью моя вина. И я не заслуживаю когда-нибудь ещё познать подобную любовь.

Я дрожу от этих мыслей, собираясь с силами, и готовлюсь к вопросам, которые, как я жду, озвучит Колтон. Но Колтон молчит. Я кидаю на него взгляд – он мрачен, пока изучает меня, – и я снова перевожу взгляд на океан. Рука Колтона гладит мою спину, и это единственная форма утешения от него.

Я вырываюсь из воспоминаний, расстроенная оттого, что эти мысли прервали нас с Колтоном. Почему я не могу позволить себе случиться нашей связи и просто наслаждаться этим человеком – сильным, зрелым мужчиной в моих объятиях – который по какой-то нелепой причине хочет именно меня? Почему не могу принять его убогого оправдания отношений-на-одну-ночь? Просто чтобы избавиться от этого периодически возобновляющегося кошмара? Использовать Колтона так же, как Колтон хочет использовать меня?

Потому что это не я – шепчу я себе. «Ты как глоток свежего воздуха», – проносится в моей голове снова.

Я благодарна Колтону за молчание. Не уверена, является ли эта тишина пониманием, или он просто не желает влезать в чужие драмы – неважно, но прямо сейчас я рада, что с меня не требуют объяснений.

Позже я подумаю над причинами его отстранённости, а пока я слишком устала, чтобы думать, и хочу насладиться оставшейся частью этого вечера, который я так неожиданно омрачила.

Я тянусь за своим стаканчиком с вином. Колтон передаёт мне его, потом берёт свой и делает глоток.

– Знаешь, по-моему, неплохо, что мы расположились на природе, – произношу я, пытаясь шуткой разрядить неловкую паузу.

– Почему, интересно?

Я делаю большой глоток вина, прежде чем продолжить:

– Это не даёт нам выйти из-под контроля на публике, – отвечаю, поворачивая к нему лицо, и улыбаюсь.

– Что заставляет тебя думать, что пребывание на открытом воздухе может меня остановить? – На его губах вспыхивает дьявольская усмешка, а потом он откидывается и начинает хохотать, глядя на моё потрясённое лицо. – Опасность быть пойманным только усиливает ощущения, Райли. Увеличивает интенсивность твоего возбуждения. Твой оргазм, – его голос соблазнительно окутывает меня, заманивая в сети.

Я пялюсь на него во все глаза, пытаясь не дать своим мыслям попасть в его ловушку. Стараясь вернуть себе былое остроумие, чтобы достойно ответить, и не показаться затронутой его гипнотическими словами.

– Мне помнится, ты говорил, что в первый раз хотел бы уединённости? – усмехаюсь я, выгнув бровь, уверенная, что добилась равновесия и вернула камень в его огород.

Он так близко наклоняется ко мне, что я чувствую на своём лице его дыхание; в его глазах плещется веселье:

– Ну, по крайней мере, я только что получил подтверждение, что первый раз у меня будет.

Мои глаза распахиваются, когда я понимаю, к чему я только что с готовностью пришла. И, глядя на его лукавое озорство, не могу сдержать улыбки, растягивающей мои губы. Колтон качает головой, и, прерывая зрительный контакт, произносит:

– Посмотри на это, – он указывает на горизонт, где край солнца уже задевает полоску воды, и яркий шар тонет, проливая пастель на небосвод.

Благодарная за смену темы, я поворачиваюсь и бросаю взгляд на вид, который он мне демонстрирует, а потом спрашиваю:

– Почему так получается, что солнце добирается до горизонта целую вечность, а снижается буквально за минуту?

– Это отражение нашей жизни, тебе так не кажется? – загадочно интересуется он.

– То есть?

– Иногда в жизни выходит так, что, чтобы достичь максимума наших усилий в достижении цели, приходится совершить очень долгое путешествие. А когда, наконец, мы достигаем кульминации – всё очень быстро проходит, – он пожимает плечами, удивляя меня этой своей новой, философской, склонной к самоанализу стороной. – Мы упускаем то, что путешествие – лучшая часть этой цепочки. Собственно, причина всей затеи. Во время путешествия мы больше всего узнаём.

– Ты пытаешься что-то рассказать мне об окольных путях, Колтон?

– Нет, – произносит он, улыбаясь. – Просто высказал свои соображения. Вот и все.

Я осторожно поглядываю на него, всё ещё неуверенная в смысле его слов, хоть он и отказался их прояснять. Опять зарываю ноги в песок, ещё тёплый от солнечных лучей. Мне нравится ощущение, когда опускаешь пальцы в эту массу, двигая песчинки вверх-вниз.

Слышу, как рядом со мной возится Колтон, а потом раздаётся шуршание пакета из гастронома. Поворачиваюсь и вижу его, потянувшегося через одеяло, с двумя квадратными свёртками. Он садится рядом со мной, скрестив ноги, как ребенок в начальной школе. Упакованный квадратик располагается между нами.

– Лекарство от всех бед, – заявляет Колтон, протягивая мне его.

Когда я забираю у него не что иное, как брауни, наши пальцы соприкасаются, и мне нравится это прикосновение.

– Ты всё продумал для этого свидания за двадцать пять тысяч долларов, да? – дразню я его, быстро разворачивая упаковку. Он следит за тем, как я делаю первый укус; на моём языке тает восхитительный шоколад, мои глаза в знак признательности закатываются, а из горла вырывается восторженный стон. Вот это путь к моему сердцу!

Я перевожу взгляд от брауни на Колтона, пленённая выражением его лица.

– Ты хоть понимаешь, как чертовски сексуально сейчас выглядишь? – его голос звучит хрипло, даже немного болезненно.

Я перестаю жевать где-то посередине его тирады. Как ему удаётся сделать такие простые слова настолько очаровывающими в самый неподходящий момент? Искренность на его лице выбивает меня из колеи. И мы просто сидим, уставившись друг на друга, на расстоянии в полуметре друг от друга, на одеяле посреди пляжа. Без притворства. Без зрителей. Без ожиданий. Невысказанные слова, которые текут между нами, настолько сильны, что я боюсь моргнуть, боюсь пошевелиться или сказать что-либо из-за страха испортить этот момент. Это тот случай, когда я чувствую, что передо мной подлинный Колтон Донован – его незамаскированный уязвимый оригинал – который вызывает у меня желание потянуться к нему и забрать боль, мерцающую в этих зелёных глазах, чтобы облегчить ему жизнь. Показать, что существуют любовь и преданность без осложнений. Что отношения могут быть настоящими, чистыми и гораздо более мощными, чем можно себе вообразить, когда они строятся и взаимно подпитываются двумя людьми.

Я ощущаю в сердце призрачную боль, когда крошечная часть его отрывается, навсегда в этот момент отданная Колтону.

Наконец, я разрываю с ним зрительный контакт, опуская глаза на свои руки, ковыряющие брауни. Я знаю, что никогда не смогу ему это сказать. Просто никогда не получу такого шанса. В ближайшем будущем, в какой-то момент я охотно отдам ему своё тело, несмотря на уверения моей головы в том, что это ошибка. Я буду упиваться этой связью, которая будет наполнена благоговейными вздохами и переплетёнными частями тел, и останусь опустошённой после того, как он уйдёт от меня, пресытившись. Я смаргиваю слёзы, обжигающие горло, от предчувствия момента, который у меня ещё впереди.

«Это всё от приближающейся годовщины», – говорю я себе. Я никогда не была такой эмоциональной – такой нестабильной во время каких-либо размышлений.

Я отщипываю кусочек от своего брауни и кладу его в рот. Оглядываюсь на Колтона и вижу, как по его лицу ползёт застенчивая улыбка, свидетельствуя, что сейчас он испытывал те же чувства. Небо темнеет, становится холоднее, и меня начинает знобить.

– Ты замёрзла? – спрашивает он, убирая большим пальцем кусочек шоколада, прилипшего к уголку моего рта. Затем подносит этот палец к моему рту. Я приоткрываю губы и всасываю шоколад внутрь. Из его горла вырывается стон, а губы слегка приоткрываются, пока он не отрывает от меня глаз. Если бы я знала, как эротично наблюдать за его реакцией, то, по примеру Гензеля и Гретель, оставила бы след из крошек брауни по всему своему телу, и наслаждалась бы процессом их поиска в исполнении Колтона.

Как будто в ответ на его вопрос я опять начинаю дрожать, хотя внутри меня всё пылает.

– Наше свидание было экспромтом, и я не захватил для тебя тёплой одежды или дополнительного одеяла, – с сожалением в голосе выговаривает он. – Мы можем пойти ещё куда-нибудь, если ты хочешь.

Я поднимаю на него глаза, и вижу, с какой искренностью он смотрит на меня.

– Спасибо, Колтон. Я очень хорошо провела время.

– Несмотря на тяжелый разговор, – добавляет он, когда я делаю паузу в своем комментарии.

Я смеюсь:

– Да, несмотря на нелёгкие темы. У меня, на самом деле, была долгая неделя, и я истощена, – извиняюсь я. – Так что, я думаю, нам лучше вернуться. – Я не хочу этого, но изо всех сил стараюсь держать себя в руках.

– Оооо, облом! – Он шутливо прижимает руку к как бы израненному сердцу. – Это жестоко. Но я понимаю, – и смеётся.

Я помогаю ему упаковать оставшуюся еду и убрать её обратно в пакет, мы обмениваемся парочкой реплик. Я подбираю свои носки и обувь, когда Колтон объявляет:

– Сегодня Тедди подписал с моей корпорацией контракт.

– Здорово! – я не сдерживаю эмоций. Взволнованная открывающимися, благодаря этому соглашению, перспективами для моей профессиональной деятельности, и, в то же время, сомневающаяся в положительном влиянии этого сотрудничества на мою личную жизнь – но здесь уже без вариантов.

– Не могу выразить, как я благодарна…

– Райли, – с нажимом прерывает он мой лепет, – эта кампания не имеет ничего общего с происходящим между нами, – говорит он, указывая пальцем на меня, а потом на себя.

Чёрта с два не имеет. Меня бы не было здесь сейчас, если бы не эта договорённость.

– Несомненно, – бормочу я, соглашаясь, но понимаю, что не убедила его.

***

– Это мой, – я указываю на красно-белый «Мини Купер», припаркованный на улице, за пределами «Дома». Колтон останавливается за ним, приглушая сексуальное урчание двигателя. По всей улице светят фонари, только тот, который расположен ближе к «Дому», беспорядочно включается и гаснет. Из домов ниже по улице доносится собачий лай, в воздухе витает запах мяса, приготовленного на углях. Всё это создаёт атмосферу настоящего дома, который мои семь мальчиков, укрытых от невзгод за этими стенами, по-настоящему заслуживают.

Колтон обходит свой кабриолет, чтобы открыть мне дверь, и протягивает руку, помогая выйти. Я прижимаю к груди сумочку, и вдруг испытываю неловкость оттого, что иду к своей машине с рукой Колтона на пояснице.

Поворачиваюсь к нему лицом, опираясь спиной о дверцу. Цепляю зубами нижнюю губу и начинаю её терзать, потому что мои нервы, кажется, на пределе.

– Ну… спасибо за прекрасный вечер, Колтон, – произношу я, осматривая улицу, потому что не в силах смотреть ему в глаза. Я что, боюсь с ним больше не встретиться? Конечно, нет – я знаю, нам дальше вместе работать. Так почему я вдруг ощущаю в себе смесь тревоги и печали, прощаясь с ним сейчас? Почему мысленно ругаю себя за то, что не приняла приглашение пойти после пляжа куда-нибудь ещё?

Колтон протягивает руку и кладет палец под мой подбородок, поворачивая мое лицо так, что я вынуждена встретиться с ним взглядом:

– Что это, Райли? Почему ты так боишься чувствовать? Каждый раз, когда наступает момент, и в тебе пробуждаются чувства, по твоему лицу пробегает тень, и ты отдаляешься. Замыкаешься и отступаешь. В считанные секунды закупориваешь готовую разлиться страсть, – он ищет ответ в моих глазах, его пальцы крепко держат мой подбородок, так, что я не могу отвести взгляд. – Кто сделал это с тобой, сладкая? Кто причинил столь ужасную боль?

Его глаза исследуют мои, желая получить ответы, которых я не могу ему дать. И оттого, что я молчу, на его стиснутой челюсти начинает биться жилка. Черты его лица, затемнённые ночным небом, напряжены в ожидании. Мерцающий уличный фонарь создает разительный контраст между его враждующими эмоциями.

Чувствую, как защитная стена внутри меня ощетинивается от его нежелательного внимания. И единственный известный мне способ, как удержать его на расстоянии – вернуть ему его же вопрос.

– Я могла бы спросить у тебя то же самое, Колтон. Кто причинил боль тебе? Что преследует тебя, время от времени мелькая в твоих глазах?

От моей тактики его брови выгибаются, но сосредоточенный взгляд непоколебим:

– Я не слишком терпеливый человек, Райли, – предупреждает он. – Я жду так долго только потому…

– Некоторые истории лучше не ворошить, – прерываю его я, слова вырываются из меня почти шёпотом, и моё дыхание сбивается.

Он ведёт пальцем по моему подбородку, а потом медленно проводит им по моей нижней губе.

– Теперь, – шепчет он в ответ, – я могу понять.

Его ответ меня удивляет, подтверждая моё предположение, что, на самом деле, он скрывается от чего-то в самом себе. Или убегает от этого.

Колтон склоняется к моим губам для медленного, долгого поцелуя, и из моей головы испаряются все мысли. Его нежность неожиданна, и я хочу запечатлеть этот момент в своей памяти. Чтобы наслаждаться им после. Я беспомощно вздыхаю у его губ, наши лбы на краткий миг соприкасаются.

– Спокойной ночи, Колтон.

– Спокойной ночи, Райли, – он отклоняется, берётся за ручку водительской двери, открывает её и усаживает меня внутрь. – До следующего раза, – бормочет он перед тем, как захлопнуть дверь.

Я запускаю двигатель и отъезжаю от бордюра. Машинально тяну руку, включая стереосистему, и чейнджер выбирает диск номер шесть. Бросаю взгляд в зеркало заднего вида, и, пока двигаюсь вниз по улице, машину затопляет мелодия. Я вижу силуэт Колтона, как он качается на пятках, засунув руки в карманы, стоя под мерцающим фонарём. Как ангел, сражающийся с темнотой, или дьявол, разрушающий свет? Который из них – не знаю. Не считаясь ни с чем, он продолжает стоять, мой личный рай и ад, глядя, как я уезжаю, до тех пор, пока я не сворачиваю за угол, теряя его из своего поля зрения.