Текст книги "Управляемые (ЛП)"

Автор книги: Кристи Бромберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 26 страниц)

Я хочу дотянуться до него. Сказать ему, что «порченый» человек не помогает пожилым женщинам по хозяйству и не заставляет забытых родителями мальчиков чувствовать себя особенными, заступаясь за них. Я хочу сказать ему, что он достоин любви и реальных отношений, потому что вижу это в его глазах и чувствую за его невысказанными словами, когда он со мной. Убедить, что те страшные, невообразимые вещи, которые случились с ним, когда он был ребёнком, не определяют его суть и его путь сегодня. Но я молчу. Только изучаю взглядом его черты и линии его фигуры, мечтая дотронуться до него, но, не зная, как он это воспримет.

Я настолько сосредоточена на Колтоне, что не замечаю появившегося рядом Бакстера, до тех пор, пока он не решает отряхнуть мокрую шерсть, обрызгивая меня с ног до головы. Я громко визжу от холодных капель, жалящих мою кожу. Колтон резко оборачивается, чтобы посмотреть, что случилось, а потом запрокидывает голову и весело хохочет надо мной. Глубоким, искренним смехом, который освещает его лицо, и его напряжённые плечи расслабляются.

– Бакстер! – возмущённо кричу я, пока Колтон идёт обратно ко мне, снимая очки и цепляя их на горловину футболки. Я смотрю на него, притворно надув губы. – Теперь я вся мокрая!

Колтон встаёт вплотную передо мной, всё ещё сидящей, располагаясь между моих ног. Благодаря камню, наши глаза оказываются практически на одном уровне. Медленная непристойная ухмылка растягивает его губы, и он выгибает бровь:

– Вся мокрая, да? – спрашивает он, хватая меня за бёдра и притягивая к себе, его пах прижимается к моему. – Мне нравится, когда ты вся мокрая, Райлс.

От его потемневшего взгляда, намекающего на страсть, вожделение и многое другое, я громко сглатываю. Колтон склоняется ко мне, скользя руками по плечам, его большие пальцы потирают мою кожу, спускаясь к впадинке между ключиц, а его губы прижимаются к моим. Я поднимаю руки, едва касаясь ногтями его груди, и затем веду ладони к его затылку, зарываясь пальцами в волосы, тяну его на себя, углубляя поцелуй. Низкий стон, родившийся в глубине его горла, возбуждает и воспламеняет меня, посылая раскалённое добела пламя вожделения к каждой клеточке моего тела. Несмотря на шквал ощущений, которые вызывают его губы, поцелуй его медленный и нежный, как ленивый воскресный день. Легкими касаниями, с медленным облизыванием языком, слегка смещаясь к уголкам губ, воздушными шёпоточками, он проникает мне в душу и овевает бурей моё сердце. С дрожащим вздохом, целуя под конец кончик моего носа, Колтон отстраняется.

Боже мой, парень точно знает, как зацеловать женщину до беспамятства. Если бы я сейчас стояла, то мне явно понадобилась бы помощь, потому что колени мои ослабли.

Колтон отклоняет мою голову, чтобы встретиться со мной взглядом. Под пристальной напряжённостью его взгляда я смущаюсь. Он просто нежно улыбается мне и качает головой, словно не веря во что-то, о чём я не имею представления. Бакстер тычется в него, явно недовольный недостатком внимания к себе, и Колтон смеётся, опуская руку и гладя собачью голову.

– Ладно, Бакс, я не забыл про тебя! – Он берёт из собачьей пасти мяч и поворачивается, чтобы запустить его в сторону пляжа. Я спрыгиваю с камня, наблюдая, как Бакстер несётся по пляжу, поднимая тучи песка.

– Он быстрый! – Я ощущаю, как руки Колтона оборачиваются вокруг моей талии, притягивая к себе. Он крепко обнимает меня, моя спина прижата к его груди, а его подбородок опускается на моё плечо. Моё тело расслабляется и в то же время оживает от ощущения тепла его тела, прижатого к моему. На мгновение я прикрываю глаза, впитывая эту вышедшую из-под контроля привязанность, которую Колтон так редко показывает.

– Ммм, ты всегда так хорошо пахнешь, – он прижимается лицом к моей шее, и я чувствую вибрацию воздуха от его слов против чувствительного местечка возле моего уха, к которому приближены его губы. – Меня пугает то, как легко я могу потеряться в тебе.

Я затихаю от его слов. Поскольку я хочу и нуждаюсь в том, чтобы услышать эти слова, моё сознание выбирает это время для сомнения и неверия, заявляя о своём существовании. В моей голове вспыхивают картинки. Страница за страницей – фотографии из интернета с Колтоном и его клубом блондинок. Он такой сладкоголосый. Такой умелый. Скольким женщинам он произносил эти слова? Скольким ещё он шептал милые глупости, рука об руку гуляя с ними вдоль пляжа и заставляя чувствовать себя единственными в мире?

– Что с тобой, Райли? – Со мной? Как он узнал? – Я просто ощутил, как всё твоё тело напряглось. Что происходит в твоей красивой и загадочно размышляющей головке?

Я трясу головой, от своих мыслей, чувствуя себя глупо и всё же боясь услышать ответы. Когда я пытаюсь отстраниться, руки Колтона удерживают меня.

– Ничего особенного, Колтон, – вздыхаю я.

– Расскажи мне.

Я делаю глубокий вдох и набираюсь смелости, чтобы вслух произнести два слова, крутящихся в моей голове:

– Почему я?

– Почему ты что? – спрашивает он со смятением в голосе, разжимая объятия. Он уже отпустил меня, но я ещё отстраняюсь на шаг и стою к нему спиной, так и не набравшись храбрости спросить его в лицо

– Почему я, Колтон? Почему Я здесь? – Я слышу его глубокий вдох позади меня. – Почему не одна из десятков женщин, которые были до меня? Есть ведь множество других, которые намного красивее, сексуальнее, стройнее… Почему здесь я, а не одна из них?

– Для человека так уверенного в себе странный вопрос, и он меня удивляет, – его голос раздаётся гораздо ближе, чем я ожидала. Мы стоим какое-то время в молчании, и, когда я по-прежнему не поворачиваюсь, он берёт меня за плечи и разворачивает к себе сам.

– Посмотри на меня, – командует он, удерживая мои плечи до тех пор, пока я не подчиняюсь. Он качает головой, в его глазах неверие, и, мне кажется, он слегка удивлён. – Прежде всего, Райли, ты очень красивая и невероятно чувственная женщина. А твоя попа, – Колтон делает паузу, и гортанный звук, который вырывается из его горла – полный высочайшего одобрения, – то, о чём грезят мужчины, – он фыркает. – Я мог бы сидеть и любоваться тобой весь день.

Его глаза удерживают мой взгляд, и я убеждаюсь в том, что они абсолютно честны. Часть меня очень хочет ему верить. Хочет согласиться с тем, что меня ему достаточно. Он медленно проводит ладонями по моим рукам, перемещаясь с них на бока, медленно двигаясь вниз к бёдрам и потом обратно.

– Что же касается тех женщин: должен признать, сладкая, что все сознательные годы я встречался в основном, с худышками, но, чёрт побери, Райли, твои изгибы так невероятно сексуальны. Они настолько меня заводят, что ты не поверишь. Мне тяжело просто смотреть на тебя и сдерживаться, когда ты идёшь впереди, – он склоняется ко мне, толкаясь в меня доказательством своего возбуждения, и нежно целует в полуоткрытые губы. Потом прижимается своим лбом к моему, пальцами неторопливо поигрывая с завязками от платья на моей шее. – Что же касается того, что они больше не здесь, – шепчет он, и его слова обдувают моё лицо перед тем, как он отстраняется, а его изумрудные глаза горят напротив моих, – всё просто. Наше соглашение закончилось.

Я отступаю, пытаясь осмыслить его последние слова.

– Они просто встали и ушли? – я пытаюсь завуалировать отчаяние в голосе, когда мне вдруг становится очень важно знать, что меня ждёт в конце. – Я имею в виду: почему соглашения заканчивались?

Мгновение перед ответом он просто смотрит на меня:

– Некоторые из них находили тех мужчин, которые могли дать им нечто большее, чем я, в отношениях с другими, на мой вкус, было слишком много драмы, а кто-то уже воображал себе дом, окружённый заборчиком, и целый выводок детей, – равнодушно комментирует он.

– И… и, я полагаю, тогда ты сразу с ними расставался, – он осторожно кивает, шестерёнки в его голове усиленно вращаются, пока он пытается понять, для чего мне эта информация. – Любил ли ты хоть одну из них?

– Боже, Райли! – рявкает он, нервно проводя рукой по волосам. – Что это, к чёрту, за пятьдесят вопросов? – он отходит от меня на несколько футов, и ожесточение, исходящее от него, явно демонстрирует, как далеко я зашла и как много захотела узнать.

Я сажусь на песок, видя, как Бакстер несётся по пляжу, подтягиваю колени к груди, и кручу, и кручу на пальце кольцо.

– Я просто хочу знать, что меня ожидает, – неприметно взглянув в его сторону, я вижу, как он вскидывает на меня глаза. – Чтобы я была готова, – произношу я со вздохом, больше для себя, но знаю, что он слышит, потому что замечаю, как напряглись желваки на его челюсти. – Ты говорил, что разрушаешь всё хорошее. Мне нужно знать, любил ли ты кого-нибудь из них?

Он ходит мимо меня, проводя руками по волосам. Мне приходится вытягивать шею, чтобы встретиться с ним взглядом.

– Я не способен любить, Райли, – бесстрастно произносит Колтон, и его голос полон шепчущих призраков, в то время как он потерянно смотрит на море, засунув руки в карманы. – Я давно усвоил, что, чем больше ты хочешь кого-то, чем сильнее жаждешь быть с ним, нуждаешься, любишь его… Не важно. Рано или поздно, в любом случае он оставит тебя, – Колтон подбирает ракушку и бросает её. – Кроме того, кто-то может сказать, что любит тебя, но слова оказываются лживыми, а действия специально придуманными, чтобы показать то, чего на самом деле нет.

От его слов по моему телу пробегает дрожь. Какой ужасный, печальный выбор жизненного пути. Всегда хотеть, но никогда не позволять себе иметь, потому что думаешь, что это будет отнято без предупреждения. Быть настолько раненым, что думать, будто боль приносят слова и действия, а не люди, стоящие за ними. Моё сердце обливается кровью о маленьком мальчике, который жил в пустоте, лишённый безусловной любви. Оно болит за этого мужчину передо мной. Он полон жизни и страсти, и возможностей, но сам отвергает ту свою часть, которая сделала бы его цельным.

Не обращая внимания на мою задумчивость и охватившую меня жалость к одинокому мальчику в нём, Колтон продолжает:

– Думаю ли я, что мог бы полюбить какую-нибудь из них? Не уверен, Райли. Я знаю, каких чувств от меня они хотели. Что хотели, чтобы я демонстрировал им в ответ, и какой взаимностью отвечал, но я уже говорил тебе – я на это просто не способен, – он пожимает плечами, будто приводя незначительный факт из своей жизни. Потом Колтон поворачивается ко мне с тенью улыбки на губах и, в свою очередь, спрашивает: – А что насчёт тебя, Райли? Ты когда-нибудь любила?

Мгновение я смотрю на него, а затем перевожу взгляд на волны, в поисках воспоминаний, которые от времени подёрнулись дымкой забвения. Когда они приходят ко мне, на моих губах появляется задумчивая улыбка:

– Да, было такое дело.

– Бакстер, сюда! – кричит Колтон, протягивая руку, чтобы помочь мне подняться с песка. – Давай вернёмся, – говорит он, держа меня за руку, и от меня не ускользает тот факт, что он никак не отреагировал на мой ответ. Мы идём в молчании, и я чувствую, что он хотел бы знать больше, но не решается спросить.

Колтон вздыхает.

– Я не имею права даже чувствовать себя таким образом, – произносит он, проводя рукой по волосам, – учитывая моё прошлое… – он замолкает на полуслове, встречаясь со мной взглядом. – Почему это так задевает меня? Почему мысль о тебе с кем-нибудь сводит меня с ума?

Части меня нравится тот факт, что Колтона зацепило. Я упиваюсь мыслью, что значу достаточно, чтобы быть для него важной.

– Ты же, конечно, не думаешь, Ас, что я прождала всю свою жизнь, чтобы стать твоей игрушкой, а? – смеюсь я, пожимая плечами и чувствуя себя неловко, потому что догадываюсь, какой следующий вопрос он собирается задать. Я редко рассказываю о том, что произошло. Никогда не рассказываю о последствиях. Из-за немыслимой потери, о которой никогда не смогу забыть. Из-за отвратительных, бездушных слов, сказанных мне его семьёй. Их обвинения преследуют меня и по сей день.

Несмотря на прошедшие годы, я всё ещё испытываю адскую муку, когда рассказываю об этом. Время немного размыло события за те два года, что прошли с момента аварии. Но картины той катастрофы, запечатленные в моей памяти, никогда не померкнут. Вина по-прежнему давит на меня, порой так сильно, что мне трудно дышать и двигаться. Прошлое мешает мне жить дальше. Рискнуть и оставить прошлое в прошлом. Использовать свой шанс на отношения с Колтоном. Я пытаюсь скрыть возникшую от воспоминаний пронизывающую меня дрожь, и пытаюсь взять себя в руки, чтобы выглядеть достойно.

Колтон смотрит на меня с тенью улыбки на губах:

– Выкладывай, сладкая. Что случилось?

Я делаю глубокий вдох.

– Особо рассказывать и не о чем, – начинаю я, утыкаясь взглядом в песок, по которому мы неспешно идём. – Мы дружили ещё со школы, вместе пошли в один колледж, обручились, планировали свадьбу… – я чувствую, как Колтон весь напрягся от моих последних слов, сжимая пальцами мою руку. – И он погиб немногим больше двух лет назад. Конец истории, – я бросаю взгляд на Колтона, обнаруживая, что он в упор смотрит на меня. Я рада, что слёзы, которые обычно наполняют мои глаза в этом случае, не появляются. Как неловко любить одного человека и плакать о другом.

Колтон резко останавливается, так, что моя рука дёргается, пока я по инерции двигаюсь вперед, и я пошатываюсь. Его глаза ищут мои, и их заполняет сочувствие.

– Соболезную, – произносит он мягко, притягивает меня к своей твёрдой груди, оборачивая вокруг меня руки. Я зарываюсь лицом в его шею, находя утешение в ровном биении пульса под моими губами. Я обнимаю Колтона в ответ, вдыхая его восхитительный запах, такой чистый и такой утешительный. Он оставляет на моей макушке нежный поцелуй, и его нежность настолько неожиданна, что в глубине моего горла встаёт ком и жгут слёзы.

– Спасибо, – шепчу я, откидываясь назад, чтобы посмотреть ему в лицо, и мягко улыбаюсь.

– Может, хочешь поговорить со мной об этом? – предлагает он, проводя ладонью по моей руке, берёт за кисть и подносит её ко рту, целуя.

Хочу ли я поговорить об этом? На самом деле – нет, но он заслуживает узнать мою историю. По крайней мере, большую ее часть. Колтон снова притягивает меня к себе, обнимает, и мы продолжаем свой путь.

– В моей истории действительно нет ничего особенного. Мы с Максом словно были предназначены друг другу. Он был старшеклассником, я училась в младшей школе. Типичный школьный роман. Походы на футбольные матчи, выпускной, первая для обоих близость, – я с безразличным видом пожимаю плечами, скрывая потрясение, вызванное этими воспоминаниями. – Я переехала за ним, когда он поступил в Калифорнийский Университет в Лос-Анжелесе, жила с ним, а когда перешла на последний курс, мы обручились, – я смотрю, как Бакстер снова кусает волну, и это немного отвлекает меня от того, что я собираюсь рассказать.

– Однажды в выходные Макс решил удивить меня поездкой. Он сказал, что это то, что доктор прописал, прежде чем… – я колеблюсь, задаваясь вопросом, как мне продолжить дальше. Поддерживая меня, Колтон пожимает мне руку. – У нашего путешествия не было какого-либо определённого пункта назначения, поэтому мы просто ехали по дороге, разглядывая пейзажи. Никто не знал, что мы куда-то поехали, поэтому никто не ждал нашего возвращения домой. Мы держали путь на север и доехали до Маммота, проехали его и свернули на двухполоску недалеко от городка Джун-Лейк. К счастью, зима была малоснежная, поэтому сугробов вокруг не было. Так, немного снежного пуха здесь и там. Был ранний день, я была голодна, поэтому мы решили поискать подходящее место для пикника. Так глупо... – я трясу головой. – У нас с собой были сотовые, но бесполезные – мы отключили их, чтобы попусту не тратить зарядку батареи, – я останавливаюсь, нуждаясь в паре минут, чтобы вспомнить те последние беззаботные мгновения, прежде чем наша жизнь безвозвратно изменилась. Я высвобождаюсь из-под руки Колтона, обнимаю себя руками, стремясь сдержать бьющую меня дрожь. Чувствуя мои мучения, Колтон снова обнимает меня, его тело окружает моё.

– Вы были очень молоды, Райли. Вы не сделали ничего плохого. Не приписывай всё, что случилось, себе, – говорит он так, будто знает, что чувство вины ежедневно разъедает меня, как болезнь.

Я внимаю его словам, благодарная за то, что он их произнёс, но всё ещё не верю им.

– Мы как раз повернули за очередной поворот на той извилистой дороге, по которой ехали. Там стоял лось, и Макс свернул в сторону, чтобы не столкнуться с ним, – я слышу, как Колтон втягивает в себя воздух, уже догадываясь, чем всё закончится. – Мы вылетели на встречную полосу, и шины захватили край обочины, потому что Макс слишком сильно вывернул руль, уворачиваясь. Не знаю. Всё произошло так быстро, – я вновь содрогаюсь, и Колтон крепче сжимает вокруг меня руки, как будто их сила может предотвратить неизбежное. – Я помню, как увидела первые деревья, когда мы перелетели через край дороги и стали падать в овраг. Помню, как Макс матерился, и это было странно, потому что он редко ругался, – мой желудок подымается к горлу, в то время как я вспоминаю чувство невесомости, когда автомобиль оторвался от земли и, увлекаемый центробежной силой, крутанул меня как тряпичную куклу, падая вниз. Я вытираю рукой одинокую слезинку, что скатывается из уголка моего глаза. Качаю головой. – Я уверена, ты не хочешь всего этого слышать. А я не хочу разводить сырость в наш вечер, – чувствую, как он отрицательно мотает головой, которая покоится на моём плече. Его руки крест на крест обёрнуты вокруг моих плеч, и я поднимаю ладони, цепляясь за них пальцами.

– Нет, пожалуйста, продолжай, Райли. Я очень ценю, что ты делишься этим со мной. Позволяешь мне узнать и лучше понять тебя.

Может, если я откроюсь ему, он будет чувствовать себя достаточно комфортно, чтобы, в свою очередь, рассказать мне о своём прошлом. Это моё подсознание подсказало мне всё рассказать ему?

Я надеюсь, что он ответит на подобное подобным? Пару секунд я размышляю над этим и понимаю, что, так же, как я надеюсь на это, реально другое – в первый раз за долгое время рассказывать об этом мне легче.

Прежде чем продолжить, я делаю судорожный вздох.

– Следующее что я помню – как пришла в себя. Уже темнело. Солнце перевалило за гребень горы, и мы оказались в тени глубокого оврага, куда свалились. Запахи – о, мой Бог – они были чем-то, что я никогда не забуду и всегда буду связывать с тем днем. Смесь вытекшего бензина, крови и разрушения. Мы были на самом дне оврага. Машина лежала боком, я оказалась выше, а Макс ниже. Автомобиль был искорёжен. Мы столько раз перевернулись, что внутренне пространство смялось и уменьшилось в два раза. И я слышала Макса. Звуки, которые он издавал, пытаясь дышать, чтобы жить, были ужасны, – я содрогаюсь, вспоминая их, они до сих пор слышны в моих снах. – Но звуки говорили о том, что он жив. И какое-то время, в первые моменты, когда он очнулся, он держал меня за руку, пытаясь сдержать страх от того, что приходишь в сознание в том аду, в котором мы оказались.

– Тебе нужна минутка передохнуть? – спрашивает Колтон, нежно целуя меня в голое плечо.

Я отрицательно качаю головой:

– Нет, я бы хотела поскорее закончить.

– Хорошо. Не торопись, – мурлычет он, и мы продолжаем свой путь.

– Я запаниковала. Мне нужно было позвать на помощь. И только когда попыталась пошевелиться, чтобы отстегнуть ремень безопасности, почувствовала боль. Правая рука не двигалась. Явно была сломана в нескольких местах. Я вынула левую руку из руки Макса и попыталась ею отстегнуть ремень, но его заклинило – как потом показало расследование, по странной причуде производителя металлический разъём в механизме заблокировался от столкновения. Помню, как посмотрела вниз и почувствовала себя как во сне, когда поняла, что вся в крови. Голова, рука и вся нижняя часть туловища просто кричали от боли, такой сильной, что я предпочла бы умереть, только не испытывать её вновь. Было больно дышать. Двигать головой. Я помню голос Макса, бормочущий моё имя, и я взяла его за руку в темноте. Я сказала ему, что собираюсь позвать на помощь, и что он должен держаться. Что я люблю его. Потом взяла осколок стекла. Пыталась использовать его, чтобы разрезать ремень, но всё кончилось тем, что я поранила ладонь и ткнула себя в живот. Это было ужасно. От боли я периодически теряла сознание. А когда приходила в себя, ослепляющая паника пробивала меня снова и снова.

Мы доходим до дома Колтона, я смотрю на Бакстера, энергия которого кажется неиссякаемой. Колтон садится на нижнюю ступеньку крыльца и тянет меня вниз, чтобы я села рядом с ним. Кончиками пальцев я вырисовываю на песке бессмысленные фигуры.

– Ночью было холодно, темно и страшно. Когда же от рассветного солнца небо стало светлеть, дыхание Макса стало тяжелым, поверхностным и редким. У него было очень мало времени. Всё, что я могла – держать его руку, молиться за него, разговаривать с ним и повторять, что всё будет хорошо. Говорить ему, как я его люблю. Через несколько часов он умер, – я провожу ладонью по щеке, убирая навернувшиеся слёзы, которые пытаются стереть из моей памяти образ Макса, когда я видела его в последний раз. – Я была на краю. Теряла силы от потери крови, чувствовала, что с каждым часом слабею, и мне становится всё хуже. И всё это в комплекте с паникой. Я была в ловушке, и чем дольше оставалась в машине, тем больше ощущала, как она смыкается вокруг меня.

– К вечеру второго дня клаустрофобия почти задушила меня, и я совершенно потерялась. Я не могла больше вынести боль и чувство поражение, и металась в страхе и гневе, и с вызовом, что всё же не хочу умирать! Эти мои движения каким-то образом выбили из приборной панели мой сотовый, застрявший в ней, когда машина кувыркалась по склону. Телефон упал передо мною на пол, – я глубоко вдыхаю, вспоминая, как эта ситуация заставила меня собрать все мои силы, каждую крупицу решимости, чтобы я сосредоточилась и смогла заполучить телефон. Мой спасательный круг. – Мне казалось, на то, чтобы поднять его, ушли часы, и когда я всё-таки включила его, связи не было. Я была опустошена. Начала орать что-то бессмысленное в пустоту, и тут в голове моей что-то щёлкнуло – я вспомнила историю, которую слышала в новостях. О том, как пропавших туристов нашли по ping-сигналу (прим.перев. сокращение от Packet Internet Groper – отправитель пакетов интернета – программа, используемая для проверки доступности адресата путем передачи ему специального сигнала и ожидания ответа) мобильного телефона, несмотря на то, что сеть не ловилась. Я знала, что из-за моего отсутствия сегодня утром на работе кто-нибудь позвонит Хэдди, и механизм поисков запустится. Она человек, который сразу забеспокоится, тем более она знала, что утром у меня была назначена важная встреча, которую я бы ни за что не пропустила. И я посчитала, что, возможно, нас ищут и смогут отследить мой телефон и определить наше местоположение. Шансы такого исхода были очень малы, но это была моя единственная надежда, – кончиком большого пальца я прикасаюсь к своему кольцу. – И я уцепилась за эту надежду, и одной моей мыслью было – только бы это сработало.

– Даже не знаю, что сказать, – прокашлявшись, произносит Колтон. Я уверена – он никогда бы не подумал, что у меня такая история. Тем не менее, мне импонирует его сострадание, при том, что он объявил себя человеком анти-драмы. Потому что моя история – определённо драма.

– Тут ничего и не скажешь, – пожимаю я плечами, тянусь к нему и нежно прикасаюсь ладонью к его щеке. Молча благодаря его за предоставленную возможность выговориться и за то, что слушал, не делая никаких замечаний. Не советуя мне, что нужно было делать, как это говорили мне другие. – Чтобы найти меня, у них ушло ещё почти полтора дня. К тому времени у меня начались галлюцинации. От холода и попытки мысленно выбраться за пределы машины. Увидев спасателя, я решила, что это ангел. Он заглянул в окно машины, стоя против света, и солнце сотворило вокруг него ореол. Позже он рассказал мне, что я кричала на него, – я тихо смеюсь, вспоминая. – Назвала его сукиным сыном, и что он ещё не может меня забрать. Что я ещё не готова умереть.

Колтон тянет меня, усаживая к себе на колени, чтобы баюкать между ними, как в колыбели, и нежно целует следы от слёз на моих щеках.

– Почему меня не удивляет, что ты хотела прогнать ангела? – смеётся он, прижимаясь губами к моему виску. – Ты отлично умеешь отчитывать людей, – дразнится он, напоминая нам обоим, сколько раз я проделывала это с ним.

Я прижимаюсь к Колтону, погружаясь в него, благодарная за подаренный мне комфорт. Закрываю глаза и позволяю солнечным лучам и теплу его тела растворять холод в глубине моей души.

– Я говорила тебе, Ас. Багаж.

– Нет, – произносит он. Его подбородок покоится на моей макушке. – Это просто ситуация, которая абсолютно вышла из-под вашего контроля.

Хотелось бы мне, чтобы все так считали. Пожимаю плечами, прогоняя прочь эту заблудшую мысль.

– Слишком много грусти в такой чудесный вечер, – вздыхаю я, откинувшись назад и глядя на Колтона.

Он задумчиво мне улыбается.

– Спасибо, что рассказала мне свою историю. Уверен, говорить об этом было нелегко.

– Что ты собираешься теперь делать?

Колтон ухмыляется и хватает меня за талию, поднимая со своих колен, пока встаёт сам. Он не отпускает меня, поднимая всё выше, игнорируя мои усиливающиеся вопли – потому как я понимаю, что он задумал – и кладёт себе на плечо.

– Я тяжёлая! Отпусти меня! – визжу я, пока он начинает трусить вверх по лестнице. Я бью его по заднице, но он просто продолжает идти.

– Прекрати дёргаться, – смеётся он, шлёпая меня в ответ. К тому моменту, когда мы оказываемся наверху лестницы, мои бока болят от смеха, и Бакстер громко лает рядом с нами. Колтон продолжает меня нести, хоть мы и достигли террасы, и я снова бью его.

– Опусти меня вниз!

– Я сдерживаюсь из последних сил, чтобы не бросить тебя прямо сейчас в бассейн, – предупреждает он.

– Нет! – я визжу и дико пинаюсь, когда он разворачивается, чтобы показать мне, насколько близко мы к краю. Он топчется там пару мгновений, пока я кричу, но потом делает большой шаг назад, и я облегчённо оседаю. Он останавливается, тянет мои ноги вниз, и я медленно скольжу по его телу. Моё лицо ещё не приблизилось к его, когда он сжимает объятия, заставляя меня повиснуть в воздухе, в результате моя грудь оказывается прижатой к его.

– Вот эта улыбка мне нравится, – мурлычет он, овевая моё лицо своим дыханием.

– Очень смешно, Ас! – выговариваю я ему. – Ты… – мои следующие слова заглушаются его ртом, захватывающим мой. Мягким, нежным и упорным, и я уступаю ему. Нуждаясь в этом настоящем мужчине, который может заставить меня забыть моё прошлое и напомнить мне, почему это нормально – двигаться дальше. Мы тонем в поцелуе, Колтон позволяет мне сползти по нему оставшуюся часть пути, я держу в ладонях его лицо. Мозоли на его пальцах царапают обнажённую кожу моей спины, когда он скользит ими вниз, чтобы схватить меня за бёдра.

Я хнычу в знак протеста, потому что он отпускает меня. В его глазах – неузнаваемые эмоции, которые я не могу прочитать.

– Ты хочешь кушать? – спрашивает он.

Да, тебя. Я закусываю нижнюю губу, не давая этим словам вырваться, и киваю.

– Конечно, – отвечаю я, отступая от него, поворачиваюсь, и вижу слева от нас накрытый стол. – Что? Как?

Колтон улыбается:

– У меня особенные возможности, – смеётся он, подводя меня к столу и отодвигая стул. – Спасибо, Грейс, – кричит он в сторону открытой входной двери, и я слышу оттуда слабый ответ.

– Твоё секретное оружие?

– На все времена! – Он наливает нам вина. – Грейс лучшая. Она заботится обо мне.

Счастливая женщина.

– Пахнет вкусно, – говорю я, пригубив вино, пока Колтон открывает блюдо, на котором разложена курица с артишоками и паста «Капеллини».

– Одно из моих любимых, – заявляет Колтон, откусывая немного. Потом наблюдает за тем, как я пробую еду, и я вижу, как он заметно расслабляется, после того как я издаю одобрительное мычание.

Трапеза получается лёгкой и располагающей. Еда превосходная, и я скептически воспринимаю слова Колтона о том, что Грейс ни с кем не делится своими рецептами. Я убеждаю его, что найду способ разговорить её.

Мы говорим о работе, и Колтон интересуется, как себя чувствует Зандер. Я отвечаю, что он не произнёс больше ни слова, но, кажется, сейчас активнее реагирует на людей, и это хорошее продвижение вперёд. Я сообщаю Колтону, что за ним окончательно закрепился статус героя, и что мои воспитанники до сих пор не могут перестать вспоминать, как он привёз их в школу. Объясняю про следующие этапы получения разрешения для некоторых новых проектов, по которым «Всеобщая забота» получила зелёный свет.

Он рассказывает мне, что, наряду с обычными делами в «КД Энтерпрайзес», был занят общением со СМИ по поводу предстоящего сезона. На прошлой неделе снимался в рекламе Merit Rum – участвовал в фотосессии для их новой маркетинговой компании – а также принял участи в подготовке к IRL (прим.перев. IRL IndyCar – серия американского чемпионата по автогонкам, созданная в 1994 г.).

Мы тонем в расслабляющем ритме, делясь друг с другом, и то, что в других отношениях было бы для меня сюрреалистической постановкой, сейчас ощущается нормальным.

Когда мы заканчиваем ужинать, Колтон предлагает мне быструю экскурсию по остальной части дома – то, чего я втайне желала. Он ставит на стол наши бокалы и берёт меня за руку. Сначала показывает кухню, в современном стиле, с гранитными поверхностями теплого цвета и противопоставленным им первоклассным современным оборудованием из нержавеющей стали.

– Ты готовишь, Ас? – спрашиваю я, пробегая пальцами по гигантской столешнице, пока обхожу её, а мысли мои убегают в прошлое, вспоминая другую столешницу. И когда он молчит в ответ, я поднимаю глаза, встречаясь с ним взглядом, и вспыхиваю, понимая, что он вспоминает о том же самом.

Он только качает головой и ухмыляется мне:

– Я могу слепить себе пару бутербродов, если очень нужно.

– Здорово, – бормочу я, пока он увлекает меня в следующее помещение – гостиную с видом на кухню. Глубокие, шоколадного цвета кожаные диваны, созданные для того, чтобы погрузиться в них, как в забвение, полукругом выстроены напротив большого телеэкрана. Он приводит меня в кабинет с богатой мебелью из кожи и тёмного дерева, который буквально дышит мужественностью. Большую часть пространства занимает широкий стол, вдоль стен выстроены книжные стеллажи, а у дальней стены стоит одиноко прислонённая к стене акустическая гитара.

– Ты играешь? – спрашиваю я, кивая на гитару.