Текст книги "Не рискуй (ЛП)"

Автор книги: Кристен Эшли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)

Грей больше ничего не сказал.

Я тоже молчала и не двигалась, а еще мне было трудно дышать.

Наконец, он заговорил, прошептав:

– Самая красивая, кого я когда-либо видел.

О Боже.

По животу разлилось тепло.

– Грей, – прошептала я в ответ.

– В этом наряде, или в джинсах и футболке, или в бикини на газонокосилке, или когда утром открываю глаза и вижу тебя рядом, или в любое другое время, когда я тебя вижу, – вот о чем я думаю. Это первое, что приходит на ум. В любое время. Каждый раз.

Я сглотнула, крепче вцепилась в столешницу и ничего не сказала; просто позволила его словам пронестись сквозь меня теплым и сладким потоком.

А потом он подарил мне, женщине, у которой когда-то не было ничего, кроме сумки, набитой всяким барахлом, причем не очень хорошего качества, но которая, стоя на этой кухне, думала, что у нее есть все, весь мир.

– Я люблю тебя, Айви, и у тебя есть фамилия, которую ты сама себе выбрала, которая что-то для тебя значит, но я все равно хочу, чтобы ты взяла мою.

О Боже.

О Боже.

О Боже.

Слезы наполнили мои глаза.

– Детка, ты хочешь этого? – прошептал он.

Я мгновенно кивнула, не в силах вымолвить ни слова.

И так же мгновенно он пересек кухню и, подойдя ко мне, взял мою левую руку, поднял ее и надел на безымянный палец старомодное кольцо с бриллиантом. Это был большой, закругленный, широкий прямоугольный камень, окруженный более мелкими бриллиантами, и все это на простом, тонком обруче белого золота.

Оно было старинным. Принадлежало Коди. Оно было прекрасным. Идеальным.

– Это кольцо моей мамы. А до этого – бабушки. А до нее – прабабушки. Я отнес его в город к Лазару, его почистили, сказали, что оно в хорошем состоянии, – пробормотал он, а затем закончил: – и оно подходит.

Так и было. И, слава Богу, потому что я никогда его не сниму.

Никогда.

За исключением, конечно, того момента, когда он наденет обручальное кольцо, которое окажется под ним.

Его пальцы сомкнулись вокруг моих, и он поднес мою руку к губам, наклонившись и поцеловав мой палец над кольцом, и пока я наблюдала за этим, у меня по щеке скатилась слеза.

Затем он притянул мою руку к груди и прижал ее там, где билось сердце.

– Дорогая, оно старое, не модное, но оно есть. – Его большой палец коснулся кольца. – С днем рождения.

Я высвободила свою руку и обняла его за плечи. Поднялась на цыпочки, пальцами одной руки погрузившись в его волосы, притянула его голову к себе и поцеловала. Поцелуй получился влажным, и не только потому, что наши языки переплелись в нежном танце, но и потому, что мои слезы катились по нашим губам.

Мы долго целовались на кухне, прежде чем Грей, наконец, поднял голову, но прижался лбом к моему лбу и прошептал:

– Скажи, что любишь меня, Айви.

– Я люблю тебя, Грей. Я очень сильно люблю тебя, малыш.

Он ухмыльнулся и сжал меня в объятиях.

Затем отпустил, но взял за руку и, потащив к двери из кухни, приказал:

– А теперь прекрати реветь. Я голоден, и у нас нет времени, чтобы ты приводила лицо в порядок.

Поскольку у меня не было выбора (но мне особо его и не предоставили), я поспешила за ним, когда он длинными шагами направился к входной двери, моя свободная рука метнулась к лицу и я глубоко дышала, чтобы сдержать слезы. Грей остановил нас у вешалки в холле и помог мне надеть пальто. Я взяла сумочку. Затем он снова схватил меня за руку и потащил к грузовику, усадив в него в моих дорогих туфлях и платье, стоивших небольшое состояние, чтобы отвезти в город на ужин по случаю моего дня рождения.

И когда мы тронулись в путь, хотя уже стемнело, я заметила, что на полу старушки снова скопился разбросанный мусор.

Пришло время прибраться в грузовике Грея.

И с этой мыслью, держа руки сцепленными на коленях, пока мой большой палец двигался по твердому бриллианту, я посмотрела в ветровое стекло и улыбнулась.

Глава 36

Ожидание подошло к концу

Шесть тридцать утра, канун Рождества...

Я проснулась в темноте от прикосновения рук и губ Грея.

– Малыш, сегодня Сочельник. Может, в Сочельник мы поспим подольше? – сонно спросила я.

Рука Грея добралась до моей груди и сжала ее, а его губы добрались до моего уха, где он пробормотал:

– Нет.

Затем его большой палец скользнул по моему соску, и я решила, что больше не хочу спать.

Вместо этого я повернулась к Грею, он поднял голову и тут же ее опустил для поцелуя.

*****

Семь часов три минуты утра, канун Рождества...

– Малыш, ты мне нужен, – прошептала я с мольбой.

Я ласкала его член в таком отчаянном желании, что отчасти гладила, отчасти притягивала к себе.

Его рука была у меня между ног, два пальца внутри меня, большой палец на клиторе. Наши рты были близко, и мы оба тяжело дышали.

– Еще не закончил, – пробормотал он, проникая глубже и перекатывая тугой комочек.

О, боже.

– Малыш, зато я сейчас закончу, и я хочу закончить с тобой внутри, – умоляла я, устремившись бедрами вперед, моя рука все еще двигалась на его члене, жестко, достаточно сильно, чтобы Грей застонал.

Мне это понравилось, и я надеялась, что это означало, что он готов перейти непосредственно к заключительной фазе.

Он этого не сделал.

Вместо этого он прошептал:

– Я приведу тебя туда снова.

О, да.

Мои глаза встретились с его, они были так близко.

– Правда?

Он оставил клитор в покое и начал трахать меня пальцами.

Я откинула голову назад.

Его губы приблизились к моему горлу.

– Правда.

Да.

Его пальцы выскользнули из меня, он накрыл мой холмик ладонью, и я рывком подняла голову, встретившись с ним глазами.

– Малыш... – начала протестовать я.

– На спину, Айви, раздвинь ноги пошире. Я хочу видеть, как ты кончаешь, пока я трахаю тебя пальцами, – приказал он.

О, да, этого я тоже хотела.

Поэтому сделала то, что мне сказали. Потом Грей сделал то, что хотел. И мне было так хорошо, что я выгнулась над матрасом, зарывшись головой в подушки, и прижалась бедра к его руке.

– Охренеть, – услышала я его рык, сквозь оцепенение от оргазма. – Самая красивая, кого я когда-либо, черт возьми, видел.

Затем его бедра оказались между моих раздвинутых ног, он вошел в меня и начал трахать.

Жестко.

Затем сделал, как обещал, и снова привел меня туда.

Это было великолепно.

*****

Восемь тринадцать утра, канун Рождества...

Грей поставил тарелку в открытую мной посудомоечную машину, допил остатки кофе, перевернул кружку и сунул ее следом, вынув руку, он обнял меня за шею.

Притянув к себе, легонько поцеловал в губы.

Когда он поднял голову, то сказал:

– У меня есть дела в городе. Потом заеду за бабулей. Тебе что-нибудь нужно?

Я покачала головой.

– Из «Плэкс» нам ничего не нужно? – продолжал он:

Я покачала головой.

– У меня все готово, – сказала я.

И у меня все было готово, Боже, очень готово. Я уйму времени провела в «Плэкс» и «Хэйсе», часами просиживала в Интернете, совершая покупки. Больше вещей для гостевой спальни. Больше разнообразия в меню и рецептах.

Я, определенно, была готова к Рождеству и не могла дождаться.

Грей прочел это в моих глазах. Он усмехнулся, одарив меня ямочкой.

Затем запечатлел на моих губах еще один легкий поцелуй.

Затем отпустил, и я смотрела на его задницу, пока он неторопливо выходил из кухни, бормоча:

– Пока, куколка.

– Пока, милый, – крикнула я ему в спину, а затем повернулась к раковине, чтобы закончить с посудой после завтрака.

Я улыбалась про себя в основном потому, что мой взгляд не отрывался от руки, где поблескивало кольцо.

Грей старался превзойти свой подарок на день рождения.

Но он прилагал усилия. Я знала это, потому что он забирал бабушку Мириам из дома престарелых, и она пробудет с нами еще один день после Рождества. И мы смогли бы это устроить, потому что рано вечером должна прийти мама Грея. Она работала медсестрой и проведет следующие две ночи в гостевой комнате, и с помощью Грея и меня, поможет бабушке Мириам. А завтра, после маленького утреннего семейного Рождества, во второй половине дня все дяди Грея, их жены и Оди с его девушкой, должны прийти на праздничный ужин.

Я не могла дождаться.

Всего этого.

Более шести месяцев покоя без подлянок Бадди Шарпа и более шести месяцев, как я ложилась спать и просыпалась с Грейсоном Коди, при чем последние два с половиной месяца с фамильным кольцом Коди на пальце.

Жизнь была хороша, а вместе с бабушкой, Норри, с которой Грей начинал постепенно и осторожно сближаться, и с его дядями, тетями и двоюродными братьями и сестрами, у меня будет настоящее семейное Рождество.

Впервые в истории.

Впервые в жизни.

Впервые за тридцать лет.

Да, Грей был близок к тому, чтобы превзойти свой подарок на день рождения.

Не было ничего лучше символа, который ясно говорил о том, что в скором времени я стану Коди.

Кроме Рождества в кругу семьи.

*****

Девять тридцать восемь утра, канун Рождества...

Играла рождественская музыка, горела свеча с ароматом лаврового листа и розмарина, а я пекла рождественское печенье. Уже пятую партию. Потому что, когда в доме было рождественское печенье, Грей отказывался от шоколадных батончиков и хватал печенье (или четыре) всякий раз, когда ему хотелось перекусить. А также потому, что теперь, когда среди мужчин Коди воцарился мир, всякий раз, когда его дяди ссорились со своими женами, они пережидали ненастье у нас дома.

А это происходило очень часто.

И они выросли в этом доме, так что у них не было проблем с тем, чтобы чувствовать себя здесь, не как в гостях.

Я не возражала.

Совершенно.

Стоя у кухонной стойки среди рождественской атмосферы, я месила тесто, но мои мысли занимали цветы.

Не цветы на мою свадьбу, а те, что я посажу рядом с домом.

Во время визита к бабушке Мириам она рассказала мне, что до того, как потерять ноги, каждый год высаживала широкие грядки бальзамина вокруг передней и боковой части дома.

– Подходит для них идеально, дитя, деревья затеняют дом, они получают мало солнечного света, но им нравится тень, – сказала она мне.

На моем пальце было кольцо, которое носила она. Я готовила рождественский ужин на кухне, где на протяжении пятидесяти лет его готовила она.

И когда наступит весна, в доме будут цветы бабушки Мириам.

Я услышала приближение машины и в удивлении повернула голову к окну, потому что не думала, что это Грей. Я понятия не имела, какие у него дела в городе, но поездка за бабушкой Мириам, ее сборы и заполнение бумаг на выписку заняли бы час, а он ушел совсем недавно.

Но по дороге мчался не грузовик Грея. А серебристый автомобиль, «Ауди», новый и чистый, будто только что из гаража.

Мне это показалось любопытным. «Ауди» не были популярны у жителей Мустанга.

Я вынула руки из теста, избавилась от комочков. Быстро сполоснула их, вытерла и вышла из кухни, направляясь по коридору к парадной двери.

Я остановилась на крыльце как вкопанная, наблюдая, как Бад Шарп выходит из «Ауди», а с пассажирской стороны появляется мужчина, с которым Бадди, определенно, не стал бы проводить время. Никогда.

Он был старше, высокий, мускулистый, с длинными всклокоченными волосами, которые когда-то были светлыми, но сейчас сильно поседели, и, сказать, что черты его лица были грубыми, – значит, ничего не сказать.

Я без колебаний крикнула им:

– Лучше садитесь в свою машину, парни. Я вас предупредила, а теперь наберу 911, после чего позвоню Грею. На вашем месте, я бы быстренько убралась отсюда, пока Грей не вернулся.

Повернувшись к входной двери, я сделал три шага и уже коснулась дверной ручки, но замерла на месте, услышав ответный крик Бадди:

– Ну что же ты, Айви, разве можно вести себя так, впервые встретившись с родным папочкой?

Это было глупо, я знала. Мне следовало войти в дом, позвонить в 911, потом Грею, но вместо этого я повернула к ним голову и посмотрела на мужчину, идущего к крыльцу с Бадди.

Эти волосы выглядели, как мои.

Волосы, как мои.

Я вытаращила глаза.

Они подошли вплотную к крыльцу и остановились.

Бадди, как я заметила, бросив на него взгляд, ухмылялся. Выглядел довольным собой.

Мужчина не сводил с меня глаз. От него исходило любопытство. А еще нерешительность. И, несмотря на его высокий рост, крепкое телосложение, обветренное лицо и заломы у груб, я почувствовала намек на страх.

– Хут Букер, хочу познакомить вас с вашей дочерью, бывшей кидалой в бильярд, бывшей стриптизершей из Вегаса, нынешней ковбойской подружкой, Айви Лару, – представил Бадди, наслаждаясь каждой минутой этого, но мои глаза были прикованы к Хуту Букеру…

Хут Букер…

Мой отец.

И при словах Бадди глаза Хута Букера испуганно сузились и метнулись к Бадди.

– Счастливого Рождества. – Бадди радостно улыбнулся и наклонился вперед. – О, и, чтобы ты знала, Хут пару лет назад вышел из тюрьмы. Убийство первой степени. Я, конечно, мало что знаю об этих вещах, но, полагаю, это плохо.

– Начальник, думаю, ты сказал достаточно, – в раздражении заявил глубокий, рокочущий голос Хута Букера, и он перевел взгляд с Бадди на меня. – Я не знаю этого парня, он нашел меня, сказал, что знает тебя, заплатил за то, чтобы я сюда приехал. Клянусь, девочка, до этой самой секунды, когда он превратился в мудака, этот мужик был со мной сама вежливость. Теперь я вижу, что у вас двоих есть история, но мне в ней нет места. Я просто хотел познакомиться со своей дочерью.

Со своей дочерью.

Со мной.

Я уставилась на него, не двигаясь, все еще не отпуская дверную ручку.

Бадди свирепо смотрел на Хута Букера.

Хут Букер уставился на меня.

Затем он покачал головой, закрыл глаза и на секунду отвел взгляд, ожидая того, что я не пойму тех эмоций, которые в них отражаются, прежде чем он их откроет.

Его взгляд вернулся ко мне, и я увидела, как его лицо исказилось болью, прежде чем он прошептал:

– Господи, бл*дь, я смотрю на тебя, и не могу поверить своим глазам, не могу, бл*дь, принять это. Как я мог создать нечто столь прекрасное, как ты?

О, Боже.

– Я не знаю, – прошептала я, шевеля только губами.

– Шейла Бейли – твоя мать? – спросил он.

– Она родила меня, – ответила я все также тихо.

Он кивнул, его лицо озарила легкая улыбка:

– Да, видимо, Шейла так и не изменилась.

– Нет, – прошептала я.

Улыбка исчезла, и он уставился на меня, читая мои эмоции, словно знал всю мою жизнь, либо потому, что я была слишком ошеломлена происходящим, чтобы скрыть их, либо потому, что у него было больше опыта, чем у меня.

Я решила, что и то, и другое.

– Ничего хорошего ты от нее не видела, – прошептал он.

– Нет, – повторила я, но это односложное слово прозвучало весомо.

Хут Букер прочел и это, и на его лице отразились эмоции, которые он и не пытался скрыть: еще больше боли, гнева, отчаяния.

– А твой брат? – спросил он, когда взял под контроль эмоциональные американские горки.

– Мертв для меня.

Он знал, о чем я, и я поняла это, когда он прошептал:

– Бл*дь.

– Все это очень трогательно, – ехидно влез Бадди, и я, наконец, отошла от двери, повернулась к нему лицом и увидела, что выражение его лица было еще более злобным, чем его тон. – И почему меня не удивляет, что бывшая стриптизерша не возражает против папочки-убийцы?

– Кажется, я уже сказал, что с тебя достаточно, – напомнил ему Хут Букер, и Бадди повернулся к моему отцу.

– Да? И что ты сделаешь, здоровяк? Убьешь меня на глазах у своей давно потерянной дочери?

– Нет, но, судя по ее приветствию, не уверен, что она будет возражать, если я тебе слегка навтыкаю, – ответил Хут, и я ничего не могла с собой поделать, у меня вырвался смешок.

Глаза Бадди метнулись ко мне, и он прошипел:

– Заткни свою шлюшью пасть.

Внезапно Бадди исчез с того места, где стоял, потому что распластался на спине в заснеженном дворе, а колено Хута упиралось ему в живот, нога обездвиживала его руку, одной рукой Хут сжимал его горло, другой обхватил запястье Бадди, вдавливая его в снег.

О, Боже.

Я приблизилась к краю крыльца, но дальше не продвинулась, потому что на мне не было обуви, лишь толстые шерстяные носки, поэтому я закричала:

– Пожалуйста, не надо! Он не стоит таких хлопот. Честно говоря, он вообще ничего не стоит.

Но Хут Букер даже не взглянул на меня.

В дюйме от носа испуганного Бадди, он прошептал:

– Ты назвал мою девочку шлюхой прямо у меня на глазах. – Он выдержал устрашающую паузу и закончил: – Мне это не нравится.

Бадди дернул ногами и рявкнул:

– Отвали от меня!

Хут поднял голову и посмотрел на меня, прежде чем приказать:

– Иди в дом. Вызови полицию, а потом позвони своему мужчине. – Когда я замешкалась, он отрезал: – Иди, девочка, быстро.

– Я не хочу, чтобы у тебя были неприятности, – тихо сказала я, его голова дернулась, лицо изменилось. Оно смягчилось, и под этими грубыми, обветренными чертами и морщинами я увидела, что мой отец красив.

– Тогда избавь меня от неприятностей, позвав сюда кого-нибудь, чтобы разобраться с этим засранцем, пока я не потерял контроль и не сделал это сам, – мягко сказал он.

Я выдержала его взгляд, затем кивнула.

Вбежав в дом, я набрала 911, рассказала, что происходит, а затем позвонила Грею.

– Привет, куколка. Вспомнила, что тебе нужно? – ответил он.

– Бадди здесь. Он привез с собой моего отца. Сказал кое-что, что моему отцу не понравилось, а теперь мой отец придавил его в снегу на переднем дворе.

Тишина, затем:

– Что ты сказала?

– Бадди здесь, – начала я. – Он привез моего...

Грей прервал меня, рявкнув:

– Ты, бл*дь, прикалываешься надо мной.

– Нет, – прошептала я.

– Ты, блядь, прикалываешься надо мной! – взревел Грей.

О, Боже!

– Милый, ты за рулем? – спросила я, снова напомнив себе действовать осторожно и не обманываться насчет обычно дружелюбного Грейсона Коди.

Через мгновение, которое, как я подозревала, потребовалось ему, чтобы глубоко вздохнуть, он сказал:

– Да, я по дороге к бабушке. Буду у тебя через десять минут. Ты вызвала полицию?

– Да.

– Тот человек, действительно твой отец?

– Ну, я не уверена на все сто, но у него мои волосы, он сказал, что я красивая, знал имя моей матери, а когда Бадди назвал меня шлюхой, уложил его примерно за наносекунду.

Снова тишина, и я не почувствовала тех же самых очень недовольных вибраций, распространившихся по радиоволнам, как тогда, когда впервые поделилась своими новостями, поэтому не понимала, что это значит.

Затем, когда в голосе Грея послышалась еле сдерживаемая дрожь, я поняла:

– Он назвал тебя шлюхой?

Итак.

Снова.

Действуй осторожно, Айви!

– Грей...

Он прервал меня.

– Ты чувствуешь опасность от того человека, от твоего отца?

– Нет.

– Ясно. Возьми свою гребаную бейсбольную биту, запри все гребаные двери, только не в таком порядке, и оставайся, бл*дь, внутри, пока я не приеду. Не копы, а я. Ты меня слышишь?

– Да, Грей, – согласилась я, направляясь к входной двери.

– Сделай это сейчас. Я скоро приеду.

– Хорошо, милый.

– Я прикончу этого парня, – прошептал он.

Дерьмо!

– Дорогой, пожалуйста, сохраняй спокойствие.

– Я его прикончу, – все равно прошептал он, а потом отключился.

Дерьмо!

Я заперла входную дверь, затем побежала к черному ходу и заперла его, потом побежала наверх и взяла свою бейсбольную биту (то есть бейсбольную биту Грея, моей больше не было), затем сбежала вниз в гостиную, где было окно, из которого я могла видеть на снегу Бадди Шарпа и Хута Букера.

Их положение не изменилось.

Я повернула задвижку на окне, низко присела, приподняла окно на дюйм и крикнула:

– Э-э... извини, если ты услышал, как щелкнул замок. Без обид, но моему мужчине не очень уютно, когда я нахожусь здесь наедине с незнакомым мужчиной и с Бадди.

Хут Букер поднял голову, посмотрел на меня через окно и улыбнулся широкой, белозубой, дикой улыбкой.

– Вижу, ты нашла себе достойного мужчину, – заметил он, все еще небрежно вдавливая Бадди в снег.

– Э-э... да. Он великолепный, – все также прокричала я в щель окна.

– Хорошие новости, девочка, – ответил он.

– Я, э-э, также позвонила в полицию. Они знают о Бадди, так что, вероятно, очень скоро будут здесь, – сообщила я ему.

– Еще одна хорошая новость, – отозвался он.

– Черт возьми, дай мне встать! – крикнул Бадди, все еще сопротивляясь хватке Хута, взметая вокруг снег, но Хут проигнорировал его, не сводя с меня глаз.

– Итак, ты давно здесь живешь? – спросил он непринужденно, и я снова не смогла сдержать смешок.

Когда я успокоилась, то ответила:

– Чуть больше полугода, но мы с Греем знаем друг друга более семи лет, – сказала я, решив, учитывая, что он, казалось, хотел и мог воздать моему обидчику по заслугам, опустить историю с Бадди и его место в ней, и закончила: – Это долгая история.

– Грей? – спросил он.

– Грей, э-э… Грейсон Коди. Так зовут моего мужчину.

– Черт возьми, я понял, что нахожусь на ранчо, которым владеет это парень, он ковбой, но, Боже. Грейсон Коди? Похоже на самое ковбойское имя, какое только может быть.

Я снова хихикнула.

Да, похоже, это однозначно мой отец.

– Дай... мне... встать! – завопил Бадди, и Хут снова посмотрел на него сверху вниз.

– Начальник, по твоей машине, одежде, дому, я понимаю, ты считаешь, что получишь все, что захочешь, но, пойми, сейчас – не тот случай, – заявил он.

– Иди на х*й, – выплюнул Бадди.

– Куча денег, – пробормотал Хут Букер, все еще глядя на Бадди сверху вниз, – и никаких манер.

У меня екнуло сердце. Потом на душе потеплело.

И тут я услышала вой сирен.

– Э-э...х-м... Хут? – позвала я, и он посмотрел на меня.

– Да, дорогая, – тихо ответил он, и я почувствовала, как у меня защипало в носу, но сдержала слезы.

– Ну, просто чтобы ты знал, Грей не хочет, чтобы я выходила, пока он не вернется домой, так что копы скоро будут здесь, но я не выйду, пока он не приедет. Просто хотела, чтобы ты знал. Ладно?

– Сохрани своему мужчине рассудок, сделав так, как он просит, Айви. До его приезда я буду в порядке, – заверил меня отец.

Мой отец.

Я улыбнулась ему через окно и крикнула:

– Спасибо.

– Не за что, красавица, – крикнул он в ответ.

Мой отец.

Кажется, это будет самое что ни на есть семейное Рождество.

И, опять же, я не могла дождаться.

*****

Девять пятьдесят семь утра, канун Рождества...

Я приготовилась к тому моменту, когда увидела мчащийся по дороге грузовик Грея.

Снаружи, во дворе, стояли два офицера, одетые в большие, громоздкие зимние форменные куртки.

Бадди стоял, его спина все еще была покрыта снегом, и кричал, жаловался и угрожал.

Хут Букер находился поодаль, широко расставив мощные ноги и скрестив на груди мускулистые руки так, что джинсовая куртка с воротником из овчины натягивалась у него на спине. Его глаза были устремлены на Бадди, а на лице было такое выражение, будто он никогда не сталкивался ни с кем подобным, и, чтобы спасти кого-то еще от этой мрази, он боролся с мыслью раздавить его, как жука.

Копы уставились на Бадди, явно недовольные тем, что надеялись провести спокойную смену в канун Рождества, а теперь она превратилась в стычку с самым ненавистным жителем города.

Что касается меня, то, чтобы подготовиться к приезду Грея, я сбегала наверх, натянула ковбойские сапоги, а затем спустилась вниз, надела куртку, обмотала шарф вокруг шеи и до ушей натянула облегающую вязаную шапочку.

Чего я не могла сделать, так это осознать тот факт, что стоящий снаружи мужчина был моим отцом, но сейчас я не могла об этом думать.

Мне нужно было думать о Грее.

Поэтому в ту минуту, когда его грузовик свернул к дому и остановился, я бросилась через гостиную и выскочила через парадную дверь, и не остановилась. Спрыгнув с крыльца, я помчалась по снегу к Грею.

И с одного взгляда на него я поняла, что время в дороге не остудило его гнев. Он был злее, чем при появлении Кейси, злее, чем я когда-либо его видела.

Сейчас он был вне себя от ярости. Я видела, что он потерял контроль. Он не солгал в том, что сказал мне по телефону.

Он бы его прикончил.

И мне нужно помешать ему сделать то, о чем он пожалеет, и то, что может отнять его у меня.

Я добралась до него как раз в тот момент, когда он злобно хлопнул дверцей старушки, та издала привычный скрип, но и сам грузовик зловеще покачнулся.

Его глаза были прикованы к Бадди, лицо окаменело.

Я положила руку ему на живот.

– Грей, малыш, не надо. Подожди минутку. Успокойся.

Не отрывая глаз от Бадди, он положил руку мне на грудь и твердо, но мягко оттолкнул, прорычав никому конкретно, но всем, кроме Бадди:

– Держите ее подальше.

– Грей, не надо! – отчаянно закричала я, следуя за ним, пока его ноги быстро сокращали расстояние между ним и Бадди.

Он проигнорировал меня и продолжал двигаться.

– Ты назвал мою женщину шлюхой? – спросил он Бадди тихим рокотом, и никто не мог ошибиться в его ярости.

Бадди выпрямился и окинул его презрительным взглядом, сообщая о том, что Грей никак не мог не заметить:

– Коди, тут полиция.

Рука Грея, которая так и не оторвалась от моей груди, толкнула меня еще раз. Не жестоко, но сильно. Достаточно, чтобы я отступила на три фута, после чего Грей ринулся вперед.

Быстро.

Прежде чем я успела броситься наперерез, две руки обхватили меня железной хваткой, и я крикнула:

– Грей!

Но он уже был на Бадди, вцепившись руками в куртку, тащил его назад по снегу. Бадди, по какой-то безумной причине, не прочитал угрозу и не был готов. С другой стороны, он, скорее всего, никогда бы не был готов. Грея охватила ярость, и, за исключением, может, Хута Букера, никто здесь не смог бы с ним справиться.

Грей оттолкнул Бадди, тот отлетел на два фута и врезался в угол, где крыльцо встречалось со стеной дома.

Грей мгновенно преодолел эти два фута.

– Ты назвал мою женщину шлюхой? – зарычал он Бадди в лицо.

– Грей! – закричала я, борясь с державшими меня руками, и смутно услышала, как Хут Букер прошептал мне на ухо:

– Красавица, позволь своему мужчине делать то, что он должен.

Я не успокоилась. Я напряглась, наблюдая, как Бадди пытается улизнуть от Грея, но Грей взмахнул рукой и яростно толкнул его обратно в угол, так что тело Бадди с глухим стуком ударилось о дерево. Бадди пришел в себя и попробовал обойти с другой стороны, но Грей двигался быстро, толкнув его обратно так сильно, что Бадди чуть не вылетел на крыльцо. Бадди быстро выпрямился, снова попробовал с другой стороны, и снова Грей очередным толчком впечатал его в дом.

Затем Бадди зарядил апперкот в челюсть Грея, я вскрикнула, но, опять же, молниеносно, и почти небрежно, Грей поднял предплечье и отразил удар, прежде чем кулак смог даже приблизиться.

Затем он шагнул вперед, грудь к груди, нос к носу, и тихо, и устрашающе прорычал:

– Ты пришел на мою землю, в мой дом, когда моя женщина была одна, и назвал ее шлюхой?

– Отойди, Коди, – потребовал Бадди, снова пытаясь обойти Грея, но Грей просто оттолкнул его.

– Отвечай, мать твою, – приказал Грей.

Бадди, наконец, понял, что никуда не денется, поэтому его глаза метнулись от Грея к двум офицерам, и он раздраженно спросил:

– Вы ничего не собираетесь предпринять?

Я повернула голову к ним и увидела, что один упер руки в бока, другой скрестил руки на груди, оба смотрели на Грея и Бадди, не двигались и не говорили.

Они ничего не собирались предпринимать.

Бадди тоже это понял и повернулся к Грею.

– Отойди! – взвизгнул он.

– Что с тобой не так? – спросил Грей.

– Иди на хуй! – был ответ Бадди.

Не отрывая взгляда от лица Бадди, Грей прогремел:

– Что с тобой не так?

– Отвали! – крикнул Бадди.

– Что я сделал? – спросил Грей.

– Отвали!

– Что, бл*дь, я тебе сделал? – повторил Грей. – Гребаные десятилетия, Бад, десятилетия ты играл в эту игру. А потом отобрал у меня мою гребаную женщину. На семь лет. На семь, мать твою, лет, Бад. За это время у тебя родились две дочки. Что еще ты хочешь отобрать у нас с Айви? В следующем году я женюсь на ней, но в том доме, прямо за тобой, уже должны были бегать мои дети, а ты отнял это у нас с ней.

При словах Грея руки Хута Букера с огромной мощью сжались вокруг меня, но я не сводила глаз с Грея и Бадди.

– Отойди на хуй назад, – прошипел Бадди.

– Ты заразил мои деревья, отравил моих лошадей, сжег мою конюшню, пытался отнять у меня мою землю. Почему? Я этого не понимаю. Какого хрена ты творишь это больное, дикое, сумасшедшее дерьмо? Что с тобой не так? Выполни для меня хоть одну гребаную просьбу за то жалкое время, что я тебя знаю, и объясни, какого хрена я тебе сделал.

– Как и всегда, Великий Грейсон Коди думает, что все дело в нем, – усмехнулся Бадди.

– Мы с тобой всю жизнь прожили в одном городе, но я тебя не знаю, а ты, бл*дь, точно не знаешь меня, так что не смей говорить обо мне такое дерьмо, – парировал Грей.

Бадди секунду пристально смотрел на него, а затем потребовал:

– Отвали и дай мне пройти.

Бадди неверно истолковал, что Грей, казалось бы, немного успокоился (немного), потому что после его требования Грей положил руку на грудь Бадди и сильно толкнул его в угол. Когда Бадди качнулся назад, Грей толкнул его снова, и Бадди головой ударился о стену.

Грей снова оказался перед ним нос к носу и рявкнул:

– Объясни мне это дерьмо!

– Дело не в тебе! Это ни хрена не имеет к тебе отношения! – заорал в ответ Бадди. – Речь о земле!

Я перестала вырываться и в шоке уставилась на него. Грей отодвинулся на три дюйма и сделал то же самое.

Бадди, однако, теперь сам слетел с катушек и словно обезумел.

Раскинув руки, он хлопнул ладонью по стене дома и начал:

– Сколько я себя помню, дедушка говорил только о земле Коди. А потом отец все продолжал и продолжал, черт возьми, талдычить о ней: «Соседи хорошие, но земля, конечно, чертовски красивая». – Саркастичным и едким тоном он повторял слова, очевидно, своего отца. – И я слушался, выполняя все дерьмовые причуды деда и отца. Они хотели, чтобы я сел на лошадь. Хотели, чтобы я выгребал, бл*дь, дерьмо. Хотели, чтобы я объезжал ограды с работниками ранчо. Чтобы пас скот. Чтобы я загонах боролся с гребаными, грязными, вонючими телятами. Да пошло оно все. Меня это не интересовало. Но волновало ли их это? – Он покачал головой. – Нет. «Ты – Шарп, Бад, прекрати валять дурака и будь чертовым Шарпом». – Снова слова Джеба Шарпа к сыну прозвучали ехидно и с перекошенным лицом. – Он позволил бы мне быть только тем, кем хотел он, поэтому я решил, что буду тем, кем, черт возьми, хочу быть я, и я бы достиг этого, завладев тем, чем он больше всего хотел владеть. Я бы сидел в этом доме на этой земле со своей семьей. Здесь жил бы Шарп, но этим Шарпом был бы я, и отец знал бы, что все это мое, что это я заполучил то, что хотел заполучить он, а до него его отец, а до него отец его отца, это заполучил бы я. Это было бы мое, а не его, и пусть бы он шел на х*й. На х*й.

– Раз это дерьмо правда, тогда какого хрена ты забрал у меня Айви? – спросил Грей.

– Ты нашел девушку, потом бы женился, завел детей, ты – Коди. Если бы у тебя была семья, я бы ни за что не выгнал тебя с этой земли.

Это, определенно, было правдой.

Но Грей, очевидно, не поверил этому.

– Это дерьмо, Бад. Все это чушь собачья. Ты нацелился на меня.